Текст книги "Каприз фортуны"

Маргарет Саммервиль
Каприз фортуны

Глава 1

– Не вертись, Лиззи! – прикрикнула Пандора Марш, подкалывая очередной булавкой край платья. – Если не будешь стоять спокойно, это затянется надолго.

– Но, Пэн, это и так длится уже целую вечность! Ты не представляешь, как утомительно стоять на одном месте, словно на привязи.

Пандора, улыбнувшись, взглянула на свою нетерпеливую младшую сестру.

– Я почти закончила, – проговорила она, скалывая еще одну часть ткани. – Все. Повернись кругом, Лиззи. – Следя за плавными поворотами сестры, Пандора критически осмотрела свою работу. – Да, теперь хорошо. Можешь сойти вниз.

Лиззи спрыгнула с мягкого дивана, на котором стояла. Подбежав к зеркалу, она с удовлетворением осмотрела себя.

– Чудесно, Пэн. Честное слово, мне кажется, даже миссис Рутерфорд не смогла бы сделать лучше.

– Это высшая похвала, – улыбаясь комплименту, сказала Пандора.

Миссис Рутерфорд была известной портнихой, у которой часто бывали лучшая подруга Лиззи, Феба Рейнлолдз, и, если верить Фебе, большинство великосветских дам. Пандора Марш была великолепной швеей, и ее несравненный талант поколебал бы даже величие миссис Рутерфорд.

Пандора шила с детства. Рано проявив интерес и сноровку в работе с иглой, она прилежно трудилась, чем удивляла и радовала все свое семейство.

Заняться шитьем для нее, молодой женщины, имеющей четырех братьев и сестру, было вполне естественно. Винфилд, старший из братьев Марш, старался не отставать от моды. Он с недоверием отнесся к тому, что сестра принялась за шитье мужской одежды. Когда же оливкового оттенка пиджак получился в точности таким, какие он видел в городе, Винфилд был явно доволен и объявил свою сестру очень способной.

С годами благосостояние семьи Марш падало, и потому умение Пандоры шить становилось все более необходимым. Искусство Пандоры позволяло всему семейству выглядеть модными и хорошо одетыми.

– Ты просто душечка, Пэн! – не унималась Лиззи. – Феба позеленеет от зависти, когда увидит меня у тетушки Леттиции.

– Действительно, неплохо получилось, – скромно сказала Пандора. Она была вполне довольна своим творением – вечерним платьем из бледно-голубого шелка. Лиззи превосходно выглядела в нем: с короткими рукавами и низким вырезом, отделанным французским кружевом, которое было позаимствовано со старого маминого платья. Впрочем, Лиззи все было к лицу.

Пандора разглядывала сестру с невольной завистью. Семнадцатилетняя Лиззи была самой красивой в семье. Бог наделил ее очаровательным личиком с классическими чертами. Ценителей женской красоты всегда привлекало ее особое очарование: огромные темно-голубые глаза, блестящие, вьющиеся черные волосы, безупречное сложение. Высокая и элегантная, Лиззи умела грациозно двигаться. Все эти качества ее внешности снискали ей высокую оценку строгих судей – мужчин.

Пандора не считала себя даже хорошенькой. Будучи самым беспощадным критиком собственной внешности, она определила, что недостаточно высока, чтобы выглядеть, как того требовала мода. Кроме того она считала, что нос ее чересчур длинен, а рот слишком широк. По сравнению с ее собственными невыразительными серыми глазами голубые глаза сестры казались ей верхом совершенства. И каждый вечер, когда Пандора прилаживала бумажные папильотки на свои прямые волосы, она вспоминала кудри Лиззи.

Короче говоря, Пандора Марш считала себя весьма заурядной особой. Конечно, она была слишком строга к себе. Другие, менее пристрастные судьи находили мало недостатков в ее внешности. Ее знакомые даже считали Пандору привлекательной, хотя, возможно, и не такой красавицей, как ее сестра. У нее были рыжие с золотым отливом волосы, чудесное сложение и совершенная фигура. Ослепительная же улыбка и прелестные серые глаза очень впечатляли.

– Ну давай, Лиззи, снимай платье, если хочешь, чтобы я закончила его, – сказала Пандора.

Лиззи кивнула и повернулась спиной к сестре, чтобы та смогла расстегнуть бесчисленное количество крошечных пуговиц ее платья.

– А что ты сама наденешь на вечер, Пэн? У тебя ведь совсем не было времени сшить себе что-нибудь новенькое.

– Скорее всего, то розовое шелковое платье.

– Но, Пэн, ты ведь, кажется, надевала его в прошлый раз, когда мы были у тетушки Леттиции!

– И что из этого? – удивилась Пандора, продолжая расстегивать пуговицы.

– Это означает только то, что я буду чувствовать себя очень виноватой, потому что у меня, благодаря тебе, есть новое платье, а ты снова наденешь розовое.

– Ну, не такое уж оно и старое.

– Да, но там будет мистер Андервуд!

– Боже, Лиззи! Почему ты ко мне вечно пристаешь с этим мистером Андервудом? Ты прекрасно знаешь, что он мне безразличен. В самом деле, он мне даже не нравится.

– Но он такой любезный джентльмен, Пэн. Мне даже жаль, что он на сколько-то там старше тебя.

– На сколько-то там старше? – переспросила Пандора, подняв брови. – Боже, Лиззи! Да он, по-моему, старше папы.

Но, Пэн, он так ухаживает за тобой! – не унималась Лиззи. – К тому же он богат. Винни говорил мне, что у него есть шикарный экипаж самой последней модели.

– Неужели? – с преувеличенной серьезностью спросила Пандора. – В таком случае я действительно должна пересмотреть свое мнение о нем.

Не чувствуя иронии в словах сестры, Лиззи закивала:

– Да, я очень надеюсь, что ты так и сделаешь, Пан.

Пандора изобразила на лице улыбку. Она знала, что ее сестра очень желала бы, чтобы Пандора оказывала мистеру Андервуду побольше внимания. В конце концов Пандоре было уже двадцать два года, а это означало, что она уже засиделась. Лиззи казалось, что ее старшая сестра недостаточно серьезно относится к поиску и выбору жениха. И, по мнению Лиззи, Пандора явно рисковала остаться старой девой.

Пандора же была слишком занята ведением дел всей семьи и потому не имела ни времени, ни намерения для создания своего собственного счастья.

Мать Пандоры умерла восемь лет назад, оставив всю тяжесть ответственности на плечи пятнадцатилетней девочки. Старшая из шестерых детей, Пандора взяла на себя роль хозяйки дома. Мистер Марш, отец семейства, был добрым, милым, но весьма неспособным к ведению хозяйства человеком, который с радостью предоставил право принятия важных решений своей разумной дочери. Пандора сама распоряжалась и семейными финансами, и слугами. Она вела хозяйство, шила, воспитывала младших. Всего этого было достаточно, чтобы крайне редко появляться в обществе.

Последние несколько месяцев Пандора и вовсе отказалась от мысли о замужестве. И в самом деле, ей трудно было представить, что она оставит отца, братьев и сестру, которые настолько от нее зависели.

Теперь, когда Лиззи стала уже достаточно взрослой, чтобы появляться в обществе, Пандора была озабочена матримониальными устремлениями сестры. Как часто повторял их брат Винфилд, красота Лиззи привлечет к ней множество поклонников.

В свои двадцать лет Винфилд страстно желал занять свое место в обществе среди джентльменов, но недостаток средств препятствовал ему. Он очень надеялся с помощью Лиззи получить богатого, с хорошими связями зятя.

Новое платье Лиззи было аккуратно сложено на кровати.

– Я в таком восторге от платья, Пэн! – воскликнула Лиззи, одеваясь после примерки. – Я срочно должна написать об этом Фебе.

– Иди и напиши, – сказала Пандора. – Ты больше не нужна. Я сейчас начну подшивать край.

Счастливо улыбаясь, что ей не придется самой возиться со своим платьем, а шитье не было ее любимым занятием, Лиззи поспешила покинуть спальню сестры. Пандора уже давно поняла, что не сможет научить свою сестру мастерству шить и что лучше все делать самой.

Устроившись поудобнее с корзиной для шитья, она начала было свою работу, как вдруг внезапный стук в дверь заставил ее отвлечься.

– Лиззи сказала, что ты здесь, Пэн. – С этими словами в комнате появился Винфилд Марш. – Мне нужно поговорить с тобой.

Пандора взглянула на брата, продолжая работать. Ей не нравилось, когда Винфилд говорил: «Мне нужно поговорить с тобой». Это всегда означало, что ему нужны деньги.

Винфилд подошел поближе.

– Лиззи сказала, что ее новое платье – просто чудо. Да я теперь и сам это вижу. О Юпитер! Оно выглядит потрясающе! Да ты просто мастерица!

Пандора никак не реагировала на похвалы брата. Он присел рядом с ней и улыбнулся своей чарующей улыбкой.

Винфилд был очень симпатичным молодым человеком и напоминал сестру Лиззи: те же темные кудри и голубые глаза. Он был высок и хорошо сложен; его мужественный облик выгодно подчеркивали безупречно сшитые сюртуки, модные в то время.

– Клянусь, Лиззи будет одета лучше всех! Пандора подняла глаза от шитья.

– Винни, я очень надеюсь, что ты пришел не для того, чтобы попросить денег. Честное еловое, я не могу дать тебе ни пенни.

На красивом лице Винфилда появилось выражение досады.

– Брось, Пэн, почему ты всегда думаешь, что я прихожу только просить денег?

– Потому что всегда так и получается.

– Я ничего не могу поделать, если у меня постоянно их не хватает, Пэн. Боже, мы живем, как нищие!

– Если бы ты знал, как живут нищие, Винфилд, ты бы так не говорил.

– Ну да, да, – ответил Винфилд. – Но что же мне, бедняку, делать?

– Бедняк должен экономить. Ты и без меня хорошо разбираешься в наших делах. Мы говорили об этом много раз.

– Но ты и представить себе не можешь, как я экономил. Тебе не хуже меня известно, что мужчина должен следить за своей внешностью. Ты думаешь, мне легко каждый раз просить у тебя деньги? Вот если бы ты только замолвила за меня словечко Андервуду, он бы нашел место на службе в Уайтхолле, и я бы смог сам неплохо зарабатывать.

Пандора нахмурилась. Одна мысль просить Артура Андервуда пристроить ее брата была для нее неприятна. Преуспевающий банкир, Андервуд имел достаточно много высокопоставленных друзей в правительстве. Несколько месяцев назад Винфилд увлекся идеей без особых усилий со своей стороны добиться места в правительственной службе. Он был уверен в возможностях Андервуда найти для него такое место. А так как Андервуд был явно увлечен Пандорой, Винфилд считал сущей безделкой для сестры поговорить с банкиром во благо брата.

Но насколько она была бы счастлива видеть своего брата пристроенным на хорошую работу, настолько тверда была Пандора в своем нежелании разговаривать о нем с банкиром. Ей совсем не хотелось обнадеживать Андервуда.

– Я уже повторяла тебе сотни раз, Винфилд, что не собиралась разговаривать с мистером Андервудом о тебе. Ты вполне можешь сам обратиться к нему за помощью.

– Да, но я, кажется, ему не нравлюсь, Пэн, – сказал Винфилд. – Я бы так хотел, чтобы ты передумала. Одно твое слово – и Андервуд сделает все, что только сможет.

– Да нет, это просто смешно! И хватит об этом. А если будешь настаивать, я все-таки поговорю с мистером Андервудом, и он подыщет тебе достойное место – в Индии!

– Что же, возможно, это не такая уж плохая мысль, – сказал Винфилд. Голос его был таким упавшим, что Пандора внезапно смягчилась.

– Что случилось, Винни? Ну, сколько тебе нужно? Я, может быть, найду небольшую сумму для тебя.

– Ты – чудо, Пэн! – оживился Винфилд. – Мне и нужно-то всего пятьдесят фунтов.

– Пятьдесят фунтов! – воскликнула Пандора. – Ты же прекрасно знаешь, что у нас нет таких денег!

Винфилд поднялся с кровати.

– Ты не понимаешь. Дело очень серьезное. Я недавно занял деньги у одного человека. А он довольно опасный субъект, я боюсь. Не смотри на меня так! Я был в безвыходном положении. Этот мерзавец преследовал меня целыми днями, запугивая страшными угрозами, если я не заплачу ему. Я даже думаю, что он способен убить меня и бросить мое тело в Темзу.

же ты глупый, Винни! Сколько раз папа предупреждал тебя никогда не иметь дела с такими людьми! Надо же, бросить тело в Темзу!

– Да я серьезно! Если бы ты только видела его: настоящий хладнокровный убийца.

– В любом случае, Винни, я не могу найти для тебя пятьдесят фунтов. Я могу дать тебе пять, но тогда всем нам придется туго. Разве что попытаться продать что-нибудь из вещей. Например, золотую табакерку.

– Пэн, дорогая, с табакеркой я уже давно расстался.

Пандора смотрела на брата в полном замешательстве.

– Винфилд, ты же разоришь нас своей беспечностью!

– Умоляю, не поучай меня! Я прошу только о помощи.

Пандора раздумывала еще некоторое время.

– Мы как-нибудь постараемся заплатить твой долг, если это послужит тебе хорошим уроком. Ты отдашь этому человеку сначала пять фунтов. Этого будет достаточно на некоторое время.

Она встала со стула и направилась к столику в углу комнаты. Открыв ящик, она извлекла оттуда маленькую деревянную коробочку и из нее – несколько монет.

– Здесь пять фунтов. Это все, что у нас есть в настоящее время. Скажи этому своему убийце, что мы выплатим остальное в ближайшее время, хотя понятия не имею, где мы возьмем деньги.

– Ты – душечка, Пэн, – сказал Винфилд и, взяв деньги, наклонился и поцеловал сестру в щеку. – Обещаю, что никогда больше не займу ни фартинга.

Пандора, подняв брови, скептически взглянула на брата.

– Правда, Пэн, – заверил он ее, улыбаясь.

Молодой человек наконец счастливо удалился, позволив Пандоре вернуться к шитью. Она взялась за платье, но в задумчивости вновь опустила его.

Несмотря на то, что Пандора нежно любила Винфилда, она понимала, что его очень трудно сдерживать. Не обращая внимания на ее постоянные предупреждения, он все время влезал в долги, и, казалось, его нисколько не беспокоило печальное финансовое положение семейства.

Вести же хозяйство на небольшой доход было делом весьма нелегким, тем более в Лондоне. Из-за неправильного вложения средства ее отца постоянно таяли. Это даже заставило их около года назад продать любимый домик в Саффолке, чтобы как-то свести концы с концами. Сделка эта позволила им вести сносное существование по соседству с небогатыми людьми. На те же средства учились двое братьев Пандоры: Августус – в университете, а Генри – в Рэгби. Самый младший из детей, Николас, пока оставался дома, но Пандора надеялась, что со следующего семестра он сможет учиться в Рэгби вместе с Генри.

Постоянное отсутствие денег беспокоило Пандору. И она была вынуждена тщательно подсчитывать все расходы. Ее отец старался делать все возможное, но не в его власти и умении было увеличить доход. Мистер Марш был воспитан джентльменом и не мог даже допустить мысли, что судьба окажется неблагосклонной к нему, не позволив жить так, как он привык. Он жил скромно и предпочитал вечера проводить дома. Это был общительный джентльмен, и ему было нелегко отвергать приглашения друзей.

Сделав еще стежок, Пандора нахмурилась. Она очень беспокоилась за Винфилда, который был легкомыслен и глуп и так не похож на восемнаддатилетнего Августуса, очень серьезного и умного мальчика. Августус успешно учился в Кембридже и собирался стать адвокатом, и Пандора была уверена, что этого он добьется.

Кроме того, она думала о Лиззи, которая только окунулась в переменчивую стихию светского общества. Лиззи была очаровательной, милой девочкой, но она тоже отличалась легкомысленностью. Пандора догадывалась, что вокруг ее очаровательной сестры будет увиваться множество поклонников. Она очень надеялась, что Лиззи выберет достойного молодого человека с приличным состоянием, который сделает ее счастливой.

– Пандора! Вот ты где!

Детский голосок заставил Пандору улыбнуться. В комнату вбежал ее брат Николас, с раскрасневшимся от возбуждения лицом. За ним следом ворвался маленький пятнистый терьер.

– Мы с Мистером Стаббсом были в парке вместе с Мартой. Нам было так весело, хотя Мистер Стаббс вел себя не очень достойно.

Пандора ласково улыбнулась, глядя на своего младшего брата.

Николасу Маршу было около одиннадцати лет. Он был симпатичным, живым ребенком с веселым нравом и располагал к себе всякого, кто знакомился с ним. Слуги обожали его, равно как и отец, братья и сестры.

– Я уже и не удивляюсь, когда слышу, что Стаббс вел себя плохо, – сказала Пандора, глядя на собаку, пристроившуюся у ног брата. Пес уставился на Пандору, смешно виляя куцым хвостиком. – И что же ты, негодник, натворил на этот раз?

– Он просто очень громко лаял на одного чопорного господина. А потом так рванулся прочь, что я потерял поводок. Воспользовавшись этим, он носился по парку и гонял белок. И даже не подумал прибежать, когда я приказал ему вернуться.

– Скверная собака, Мистер Стаббс, – сказала Пандора, грозя пальцем псу. Тот лишь уселся, склонив голову набок. – Ты должен больше учить его, Никки. Он слишком непослушный.

– Я знаю, Пэн, но дрессировка собак – вещь очень непростая. Особенно таких, как Мистер Стаббс.

Он рассматривал платье в руках сестры.

– Ты почти закончила платье для Лиззи? Пандора кивнула.

– Да, почти, но я должна немного передохнуть. Я слишком устала. Пойдем-ка к папе. Попросим его, чтобы он наказал Стаббса. Возможно, это поможет.

Николас торжествующе ухмыльнулся, пока Пандора, встав со стула, бережно раскладывала платье Лиззи на кровати.

– Вы еще пожалеете, что не слушались меня, Мистер Стаббс.

Пес взвился вверх, яростно вертя куцым хвостиком. Пандора засмеялась и вместе с братом побежала за хитрым пройдохой прочь из комнаты.

Глава 2

Резиденция сэра Хэмфри Мэтланда находилась в одном из новых фешенебельных городских домов, фасады которых выходили на площадь Веллингтона. Интерьер ее был мрачен и неприветлив. Большая часть мебели, которой был уставлен дом, выглядела обветшавшей и разной по стилю, так как была собрана из двух других домов сэра Хэмфри.

Сэр Хэмфри нечасто принимал гостей в своем лондонском доме, но те, кто все же посещали его, неизменно удивлялись скромности обстановки столь состоятельного баронета. Но не только скупость была причиной нежелания сэра Хэмфри оформить свой дом со вкусом. Он был джентльменом, сильно привязанным к своим старым вещам. Сэр Хэмфри скептически относился к тому, что было произведено в этом веке, полагая, что качество и мастерство отделки в последнее время стали значительно хуже.

Два джентльмена подошли к дому баронета. Старшим из них был Джордж Вентворт, один из самых известных ювелиров Лондона. Оглядев холл, Вентворт неодобрительно прищурился. Будучи человеком с тонким художественным вкусом, Вентворт без восторга оглядел дешевый гипсовый бюст римского императора, который величественно возвышался на пьедестале и, видимо, должен был приветствовать гостей. Под стать императору был и изрядно потрепанный восточный коврик у его подножия.

– Пожалуйста, подождите здесь, сэр, – сказал дворецкий. – Я доложу хозяину о вас.

Когда дворецкий удалился, Вентворт обратился к своему молодому спутнику:

– Будьте осторожны с этим кейсом, Джессеп.

– Да, сэр, – ответил молодой человек, крепче прижимая к себе ящичек для драгоценностей. – Не волнуйтесь, при мне он будет в полной сохранности.

– Надеюсь, драгоценность придется по вкусу пожилому джентльмену.

– Конечно, сэр! – воскликнул Джессеп. – Разве может быть иначе?

Вентворту понравился энтузиазм молодого человека. Но прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, дворецкий вернулся и пригласил их в гостиную, где сам сэр Хэмфри Мэтланд встретил их, восседая на потертой софе. Семидесятилетний баронет выглядел плотным и круглолицым. Он был одет в полосатый бархатный жакет, желтый жилет и бриджи до колен – все это он неизменно надевал уже в течение месяца.

– Добрый день, Вентворт.

– Добрый день, сэр. Позвольте представить вам мистера Джессепа.

Сэр Хэмфри без всякого интереса оглядел молодого человека.

– Присаживайтесь, джентльмены.

– Благодарим вас, сэр.

Вентворт и его спутник уселись на стулья напротив баронета.

– Я принес ожерелье, сэр.

– Да-да. Я хотел бы взглянуть на него.

– Джессеп, ожерелье.

Поднявшись со стула, молодой человек открыл кейс.

– Вот оно, сэр, – сказал он, показывая ожерелье пожилому джентльмену.

– Прекрасно! Оно действительно необыкновенно прекрасно!

Глаза сэра Хэмфри засияли от удовольствия, когда он принял открытый футляр из рук Джессепа. На черном бархате лежало изумрудное ожерелье невероятной красоты.

– Я никогда не видел ничего столь изысканного.

Вентворт был удовлетворен. Он очень гордился своим творением, которое сейчас сияло в руках баронета, так как сам лично контролировал весь процесс его создания, от первоначального замысла до окончательной отделки.

– Вам нравится, сэр?

– Да, конечно. Боже, нужно быть идиотом, чтобы не оценить такое! Вы отлично справились с работой, сэр. Клянусь вам! – Баронет вдруг изменился в лице.

– С вами все в порядке, сэр? – спросил Вентворт.

Ничего-ничего, – ответил пожилой джентльмен. – Это просто несварение желудка. Я не очень хорошо чувствую себя в последнее время. – Он закрыл футляр. – Теперь для меня важно, чтобы известная вам леди получила это как можно быстрее. Я так мечтал подарить ей это. Она будет очень удивлена. Проклятые боли, – проговорил он.

– Может, пригласить врача? – встревожено спросил Вентворт, замечая, что лицо баронета болезненно покраснело.

– А, эти лекаришки! Я не желаю иметь дело с шарлатанами. Мне просто нужно отдохнуть. Но я хотел бы попросить вас об одной услуге, Вентворт.

– Буду рад сделать что-нибудь для вас, сэр.

– Вы должны доставить это ожерелье одной леди. Мне было бы приятнее преподнести его лично, но я плохо себя чувствую. А я хочу, чтобы она получила его поскорее. Пожалуйста, сделайте это для меня! Она должна иметь это украшение прямо сейчас. Я напишу записку.

– Хорошо, сэр. Мне будет приятно доставить ожерелье леди.

С трудом поднявшись, сэр Хэмфри отдал футляр обратно Джессепу.

– Ходжес! Ходжес! – позвал он. Дворецкий немедленно появился в гостиной. – Бумагу и ручку.

Слуга поспешно кивнул. Сэр Хэмфри быстро нацарапал коротенькую записку. Промокнув, запечатал ее и взялся за ручку, чтобы надписать адрес. Но, задумавшись на мгновение, решил не делать этого.

– А, к черту, – пробормотал он. – Тоже член королевской семьи…

– Прошу прощения, сэр? – спросил Вентворт.

– Да нет, ничего, – сказал сэр Хэмфри, усиленно пытаясь припомнить название улицы.

– Кларенс Плейс, – наконец сказал он. – Дом номер шестнадцать по Кларенс Плейс.

Он написал адрес и подал записку Вентворту.

– Это номер шестнадцатый по Кларенс Плейс. Вы должны отдать это Мисс М. Непременно в собственные руки.

– Мисс М.? – удивленно переспросил Вентворт.

– Да. Я не вправе открыто назвать ее имя.

– Мисс М. – и все, сэр.

– Конечно, сэр, – ответил Вентворт с понимающей улыбкой. Он считал себя человеком широких взглядов.

– Надеюсь, на вас можно положиться?

– Безусловно, сэр. Мы немедленно доставим ожерелье по адресу. – Он отвесил поклон и направился к двери.

– Скажете лишь, что это от «ее Ланселота», не упоминая моего имени.

– Понимаю, сэр, – сказал Вентворт, не проявляя никаких эмоций, хотя его немало позабавила мысль о престарелом Ланселоте.

– И передайте, что я увижусь с ней завтра.

– Хорошо, сэр.

Раскланявшись с баронетом, он со своим молодым спутником направился к выходу.

– Вентворт?

– Да, сэр.

– Я должен взять с вас слово, что вы никому не скажете, куда доставили ожерелье. Репутация леди превыше всего.

– Вы можете быть уверены во мне, сэр.

– Слово джентльмена?

– Да, даю вам слово.

– А молодой человек? – Баронет обратил свой взор к Джессепу.

– Я тоже даю вам слово, сэр, – сказал тот.

– Хорошо. Тогда все. Да, я очень благодарен вам.

Вентворт и его спутник удалились из гостиной и вышли на улицу.

– Проклятье! Придется везти ожерелье любовнице старика, – сказал Вентворт.

– Да уж, сэр, – вторил ему Джессеп, хотя ему безумно хотелось увидеть даму, бывшую предметом страсти пожилого баронета. – Как, вы сказали, зовут этого джентльмена, мистер Вентворт?

– Это вас не касается, Джессеп. Лучше всего не вникать в дела подобного рода. И вам вовсе не обязательно знать, кто этот джентльмен.

– Да, сэр, – обиженно сказал Джессеп.

– Почти два часа, – сказал, доставая часы из кармана, Вентворт.

Хотя ювелир был заинтригован личностью дамы сердца баронета, он все же оставался деловым человеком, которого ждали дела.

– Вы доставите ожерелье, Джессеп. Я должен вернуться в магазин.

– Да, сэр, – ответил молодой человек.

– Будьте осторожны! Если что-нибудь случится, не сносить вам головы.

– Не беспокойтесь.

Джессеп был просто счастлив представившейся ему возможности взглянуть на таинственную любовницу старика баронета.

Вентворт назвал вознице адрес, и мужчины сели в экипаж.

После обсуждения с папой и Николасом всех провинностей Мистера Стаббса Пандора оставила их разбираться, сославшись на свою занятость. Каждый вторник в полдень Пандора обсуждала с поваром меню.

Только было она начала разговор с поваром, как в гостиную вошла горничная.

– Прошу прощения, мисс Марш. Там пришел какой-то молодой джентльмен. Его зовут мистер Джессеп, и он спрашивает мисс М.

– Мисс М.? – переспросила Пандора. – Странно. Вы уверены, что он ищет меня?

– Я спросила, имеет ли он в виду мисс Марш, и он сказал, что, наверное, да.

– Это странно, Марта. Горничная кивнула.

– Да, мисс, но он уверяет, что ему очень нужно видеть вас.

– Ну хорошо, – ответила Пандора, сбитая с толку неожиданным визитом. – Думаю, мне нужно поговорить с ним и выяснить, почему он называет меня «мисс М.». Извините, – обратилась она к повару, – я позову вас, как только освобожусь.

– Да, мисс, – ответил повар, вставая.

– Марта, пригласите джентльмена сюда.

– Слушаюсь, мисс, – ответила горничная и ушла.

Вскоре она вернулась с молодым человеком.

– Мистер Джессеп?

Пандора Марш с интересом оглядела визитера.

– Я мисс Марш. Вы хотели меня видеть?

– Да, мадам, – ответил помощник ювелира. – Я здесь для того, чтобы вручить вам подарок от… одного джентльмена.

Пандора удивленно подняла брови.

– Вы не ошиблись, сэр? От какого джентльмена?

Джессеп смущенно улыбнулся.

– Мне было приказано передать только: «От вашего Ланселота».

– «Моего Ланселота»? – смеясь, повторила Пандора. – Сэр, я не представляю, кто бы мог назваться этим именем.

– Здесь записка и сам подарок. – Молодой человек протянул Пандоре кейс. Она открыла его.

– О Боже! – воскликнула она, увидев сияющее ожерелье.

Ободренный изумлением и восхищением Пандоры при виде драгоценностей, Джессеп позволил себе заметить:

– Теперь я понимаю, почему джентльмен выбрал изумруды, мадам. Должен сказать, что они должны очень идти вам.

Едва ли Пандора слышала его слова: она была изумлена видом ожерелья. Рассматривая изумруды, она не в силах была выговорить ни слова.

– Здесь, точно, какая-то ошибка, – наконец сказала она.

– Там записка, – повторил Джессеп. Пандора взяла листок бумаги из его рук.

Она заметила свой адрес: «Мисс М. 16, Кларенс Плейс». Распечатав, она прочитала: «Моей дорогой Мисс М. Это лишь скромный дар моей любви. Ваш Ланселот». Пандора подняла глаза на Джессепа.

– Как зовут джентльмена, пославшего вас?

Ювелир был удивлен. «Возможно, у леди есть и другие любовники?» Джессеп был в замешательстве.

– Было сказано, что нет необходимости упоминать его имя. Да я и не знаю его. Джентльмен сказал только, что «ваш Ланселот» будет вполне достаточно.

– «Ваш Ланселот», – повторила Пандора. – Я просто теряюсь в догадках.

Перечитав записку, она нахмурилась. Она не знала никого из своих знакомых, кто был бы способен прислать ей такой подарок. Хотя… Пандора прищурилась, пытаясь сосредоточиться. В последнее время Артур Андервуд стал гораздо более откровенен в своих намерениях. Он состоятельный джентльмен и может себе позволить подобные подарки. Пандора продолжала обдумывать эту догадку. Она вдруг вспомнила, что однажды, несколько месяцев назад, после того, как Андервуд, выпив на вечере немного больше обычного, понес какой-то вздор о том, что он – «князь ее сердца». Правда, она не помнила, чтобы он назвался «сэром Ланселотом».

– Джентльмен сказал, что увидится с вами завтра, – продолжил Джессеп. – Он очень сожалел, что не мог преподнести подарок лично, но только недомогание помешало ему сделать это.

– Вы видели этого джентльмена?

– Да, мадам.

– И как он выглядит?

Джессеп колебался. «Как можно описать старого человека?»

– Он пожилой. И достаточно упитанный.

Пандора нахмурилась. Это описание подходило Артуру Андервуду, которому было под шестьдесят, и он выглядел весьма представительно.

– Мистер Джессеп, я не могу принять такой подарок. Пожалуйста, отвезите его назад этому джентльмену.

– Я не могу. Прошу вас, мадам, верните его сами, когда встретитесь завтра. Я думаю, так будет лучше.

Пандора обдумала его слова.

– Да, лучше мне самой поговорить с этим джентльменом при встрече.

– Очень хорошо, мадам, – сказал Джессеп с облегчением: ему не терпелось скорее покончить с этим, – В таком случае прошу разрешения удалиться.

Когда он ушел, Пандора села на софу и вновь уставилась на изумруды. Достав ожерелье из футляра, она не могла удержаться от соблазна примерить его и поспешила к зеркалу, висевшему в холле. Мерцающие зеленые камни отражали блики света, неотразимо сияла золотая оправа. Это было, без сомнения, самое роскошное ожерелье, какое она когда-либо видела. Пандора вновь уставилась в зеркало, рассматривая чудесные камни.

– Что это ты делаешь, Пэн?

Мужской голос заставил ее отвлечься. Брат немедленно заметил ожерелье.

– О боги, Пэн? Что это у тебя?

– Это подарок. Его только что принесли.

– О Пэн! Если только оно настоящее – оно достойно королевы. Андервуд, видно, имеет серьезные намерения.

– Ты можешь себе представить мистера Андервуда, посылающего мне такое ожерелье? – спросила Пандора, продолжая рассматривать изумруды в зеркало. – Его принес некий молодой человек, и все это очень таинственно. Представь, он даже не знает имени джентльмена, пославшего его с подарком, Ему было велено лишь передать: «От вашего Ланселота».

Винфилд ухмыльнулся.

– Это старик-то Андервуд – «твой Ланселот»? Как смешно, Пэн. Клянусь, я считал его слишком прижимистым, чтобы посылать тебе такие подарки. Должно быть, ты совсем вскружила ему голову.

– Здесь и записка. – Она подала ее брату.

– Это почерк Андервуда?

– Не знаю. Я что-то не помню, чтобы он писал мне когда-нибудь. Молодой человек передал, что «мой Ланселот» навестит меня завтра.

– Андервуд, видно, окончательно решился просить твоей руки. Он думает, что такой подарок тебя впечатлит. – Винфилд опять ухмыльнулся. – Могу тебе сказать, что, если бы я был женщиной, на меня бы это подействовало.

Пандора засмеялась.

– Честное слово, не знаю, что сказать папе. Да и Лиззи, как только увидит это ожерелье, тут же решит, что я должна немедленно выйти замуж за мистера Андервуда.

– Знаешь, Пэн, когда Лиззи увидит это ожерелье, она решит, что это она должна выйти замуж за Андервуда.

Пандора, смеясь, вышла вслед за братом из гостиной.