Текст книги "Драконы Исчезнувшей Луны"

3. Наказание за оплошность

– Кендер исчез, – доложил Галдар, воротившись из Башни.

– Исчез? – Мина отвела взгляд от янтарного саркофага с телом Золотой Луны и внимательно посмотрела на минотавра. – О чем ты говоришь? Это невозможно. Как он мог исчезнуть…

Внезапно она вскрикнула от боли. Боль стала быстро усиливаться, и Мина упала на колени, судорожно вонзая ногти в тело. Через мгновение она билась в агонии.

– Мина! – закричал встревоженный Галдар. Он беспомощно засуетился вокруг нее. – Что с тобой? Ты ранена? Ответь мне!

Но она лишь стонала и извивалась, не в состоянии ответить что-либо.

Галдар посмотрел на рыцарей, стоявших вокруг.

– Вы должны были охранять ее! Какой враг это сделал?

– Клянусь, Галдар! – воскликнул один из нераканцев. – Никто даже не приближался к ней!

– Мина, – взывал минотавр, склонившись над своей повелительницей, – скажи мне, где у тебя болит?

Задрожав от напряжения, Мина наконец прижала руку к сердцу, укрытому под черной кольчугой.

– Я совершила ошибку! – Ее искусанные от боли губы кровоточили. – И вот… мое наказание.

Девушка стояла на коленях, уронив голову на грудь, и с силой сжимала руки в безуспешной попытке справиться с болью. Струйки пота катились по ее лицу, а тело сотрясалось, как от сильного озноба.

– Прости меня! – выдавила она, выплевывая слова вместе с кровью. – Я подвела Тебя. Я забыла о долге. Клянусь своей душой, это больше не повторится!

Болезненные спазмы неожиданно прекратились. Мина судорожно перевела дыхание и вскоре, сделав несколько глубоких вдохов, смогла подняться на ноги.

Рыцари вокруг замерли в тревожном ожидании.

– Угроза миновала, – сказал им Галдар. – Возвращайтесь к своим обязанностям.

Оглядываясь, воины разошлись по местам. Поддерживаемая минотавром, Мина сделала несколько осторожных шагов.

– Что с тобой случилось? – спросил он, глядя на нее с беспокойством. – Ты говорила о наказании. Кто наказал тебя и за какую провинность?

– Единый Бог, – ответила Мина. Она еще не оправилась от пережитого потрясения, и ее янтарные глаза казались серыми. – Я не смогла выполнить свой долг. Кендер очень важен для нас, и в первую очередь мне следовало заняться именно им. Но я… – Девушка облизала свои окровавленные, распухшие губы. – Но я так хотела увидеть маму, что совсем забыла о нем. А теперь он исчез, и виновата в этом я.

– И Единый Бог сотворил с тобой это? – переспросил изумленный минотавр. В его голосе почувствовалась гневная дрожь. – Он причинил тебе такую боль?

– Я заслужила подобное наказание, Галдар, и потому воспринимаю его как должное. Боль, перенесенная мною, – ничто по сравнению с тем ударом, который я невольно нанесла Единому Богу.

Однако минотавр, услышав такое объяснение, нахмурился и покачал головой.

– Да ладно, Галдар, – вздохнула Мина, – не говори мне, что в детстве ты не получал колотушек от своего отца или что в молодости тебе ни разу не попало от твоего командира. Но ты ведь не считаешь их жестокими и правильно делаешь, ибо они наказывали тебя ради твоего же блага.

– Это не одно и то же, – прохрипел минотавр. Он уже знал, что никогда не забудет того, как Мина – Повелительница Ночи, стоявшая во главе победоносной армии, – ползала на коленях в грязи, корчась от немыслимой боли.

– Это абсолютно одно и то же, – мягко возразила Мина. – Мы все – дети Единого Бога. Он просто учит нас чтить свой долг.

Галдар не нашел, что ей ответить, и девушка расценила его молчание как согласие с ее словами.

– Возьми несколько человек. Обыщите все помещения Башни. Убедитесь, что кендер не спрятался в одном из них. А пока вы будете его искать, мы предадим огню тела погибших.

– Мне обязательно возвращаться туда? – буркнул Галдар, уже не пытаясь скрыть свое недовольство.

– А в чем дело? Ты чего-то боишься?

– О, ничего, что принадлежит миру живых. – Он угрюмо покосился в сторону Башни.

– Не бойся, Галдар. – Мина бросила небрежный взгляд на мертвых магов, которых уже волокли на погребальный костер. – Их души не смогут причинить тебе вреда. Они отправляются служить Единому Богу.

Небеса были наполнены светом. Далекий и таинственный, этот свет был настолько ярким, что солнце померкло бы на его фоне, окажись оно рядом. Но если солнце не позволяло глазам Даламара долго любоваться своими лучами, то на свет, струившийся сейчас с неба, эльф мог бы смотреть бесконечно. Смотреть и думать о том, чем он был и чем стал, осознав наконец всю суетность своего прежнего бытия.

Однажды, будучи еще совсем маленьким, Даламар взглянул на черное небо своей родины и увидел там серебряную луну. Тогда он принял это светило за игрушку, убранную кем-то на небеса, и загорелся желанием получить ее. Даламар попросил родителей достать ему красавицу луну, а услышав отказ, разрыдался от обиды и разочарования. Сейчас он испытывал похожее чувство и невыразимо страдал оттого, что столь прекрасный свет был для него недосягаем: преграда, тонкая, как осенняя паутина, но прочная, как адамант, стояла у эльфа на пути. Этой преградой являлась стена, отделявшая один мир от другого.

Даламар оказался не единственным узником, томившимся здесь, – множество других мертвых душ беспокойно носились по своей темнице, с жадностью взирая на лучезарное чудо, но будучи не в состоянии достичь его.

«Свет небес так красив, – услышал эльф чей-то чарующий голос. – Это свет высшего царства, следующая обитель твоей души в ее долгом путешествии. Я освобожу тебя и позволю тебе отправиться туда. Но сначала ты должен кое-что принести мне».

О, он послушается. Он сделает все возможное и невозможное, лишь бы только выбраться отсюда. Даламар взглянул на Башню Высшего Волшебства и почувствовал, что при жизни имел к ней какое-то отношение. Теперь это кануло в прошлое. Воистину Башня являлась средоточием магической энергии – эльф видел, как та потоками золотой пыли струится меж серых камней величественного строения, еще совсем недавно служившего ему домом.

Река мертвых принимала растерянные души в свои воды и уносила их в осиротевшую Башню. Даламар в последний раз посмотрел на чудесный свет и чуть не заплакал от острой тоски по нему. Он погрузился в реку и уже почти достиг входа, когда его вдруг крепко схватила чья-то рука и сердитый голос прошипел ему: «Остановись!»

– Остановитесь! – крикнула Мина. – Я приказываю! Не сжигайте их. Я передумала.

Рыцари опустили тела на землю и недоуменно переглянулись. Они не могли припомнить, чтобы Мина когда-нибудь меняла принятое решение, и потому отнеслись к ее поступку неодобрительно. Как, впрочем, и к наказанию, наложенному на Мину Единым Богом, ибо Единый Бог был где-то далеко, а Мина – рядом, и это ей они служили, словно божеству.

– Хорошая мысль, Мина, – одобрил Галдар, выходя из Башни. Он со злобой посмотрел на мертвых магов. – Оставим двуногих стервятников на растерзание крылатым. А кендера в Башне нет. Мы обыскали все сверху донизу. Так что давайте-ка выбираться из этого проклятого места.

Пламя яростно трещало, и его дым кружился вокруг Башни подобно тому, как души мертвецов кружили между стволами кипарисовых деревьев. Живым не терпелось покинуть это место, и они считали минуты, остававшиеся до отъезда. Мертвые же не спешили, поскольку идти им было все равно некуда. Но и те, и другие пытались угадать, что будет делать Мина.

Девушка тем временем опустилась на колени рядом с телом Даламара. Одной рукой она крепко сжала медальон, висевший у нее на шее, а вторую положила на рану, которую нанесло магу ее смертоносное копье. Раскрытые глаза эльфа безучастно смотрели вверх.

Мина тихонько запела:

Вернись, душа, вернись,

Руки моей коснись,

Сна оковы скинь,

Бездны мрак покинь.

Холодный труп Даламара потеплел под рукой Мины, его серые щеки порозовели. Губы мага приоткрылись, словно он пытался сделать вдох. Вскоре все его тело зашевелилось и ожило. Лишь глаза эльфа остались глазами мертвеца.

Галдар, наблюдая за действиями Мины, недовольно качал годовой, в то время как рыцари замерли в благоговении – Повелительница часто молилась над телами умерших, однако еще ни разу их не воскрешала, объясняя это тем, что отныне их души будут служить Единому Богу.

– Поднимись, – велела Мина.

Живое тело с мертвыми глазами послушно встало на ноги.

– Ступай к повозке и жди моих приказаний.

Эльф попытался моргнуть, отчего все его тело передернуло.

– Ступай к повозке, – повторила Мина.

С трудом овладев собственным зрением, Даламар наконец взглянул на нее.

– Ты пойдешь туда! – повысила голос Мина. – И сделаешь все, что я тебе прикажу. В противном случае я тебя уничтожу. О, я говорю не о твоем теле. Расстаться с этим куском мяса – не такая уж большая потеря. Я уничтожу твою душу!

Труп содрогнулся и после некоторого колебания зашаркал к повозке. Большинство рыцарей поспешили убраться с его пути. Некоторые, впрочем, остались на своих местах и даже открыто ухмылялись – слишком уж нелепо выглядело это ходячее существо. Кто-то громко расхохотался.

Галдар, объятый ужасом и отвращением, не видел ни малейшего повода для смеха. Да, он предложил оставить трупы без погребения на растерзание стервятникам – ведь погибшие были колдунами. Но то, что происходило сейчас, ему совсем не нравилось. Минотавр ощущал какую-то смутную тревогу, хотя и не мог сказать, чем именно она вызвана.

– Мина, ты уверена, что это хорошая идея? – поинтересовался он.

Девушка ничего не ответила. Напевая ту же песню над телом второго мага, она положила руку на грудь Палина. Мертвец сел.

– Отправляйся к повозке за своим приятелем, – приказала она.

Палин заморгал. Черты его лица исказились. Он вытянул вперед руки и начал ощупывать ими воздух, словно хотел схватить там нечто, видимое только ему.

– Я уничтожу тебя, – сурово пообещала Мина, – если ты не будешь мне повиноваться.

Мертвец поднялся, продолжая ловить руками воздух. Гримаса, искажавшая лицо мага, говорила о том, что сейчас он испытывал муки гораздо более страшные, чем те, которые терзали его в последние минуты жизни.

– Ступай, – сказала Мина, рукой указывая ему путь.

Палин повиновался. Опустив голову, он пошел по направлению к повозке. Никто не засмеялся на этот раз.

Мина уселась на землю, бледная и изнуренная. Она пережила тяжелый день, принесший ей смерть приемной матери и гнев Единого Бога. Девушка сжалась в комочек. Казалось, силы оставили ее, и Галдар почувствовал жалость. Ему хотелось утешить и поддержать Мину, однако сначала он должен был исполнить свой долг.

– Мина, ты все еще считаешь эту затею удачной? – спросил минотавр так тихо, что никто, кроме нее, не мог услышать его слов. – С нас хватило бы и гроба, который нам предстоит везти через весь Ансалон, а тут еще два этих… существа. – Он не знал, как их называть. – Зачем ты оживила мертвых колдунов? Чем они могут быть нам полезны? – Минотавр нахмурился. – Твои действия смущают наших людей.

Янтарные глаза внимательно посмотрели на него. Лицо Мины было усталым и печальным, но глаза ее оставались такими же ясными, как всегда, и видели Галдара насквозь.

– Мои действия смущают тебя , Галдар.

Минотавр что-то пробурчал, скривив рот.

Мина взглянула в сторону двух мертвецов, которые сидели на краю повозки, уставившись в пустоту.

– Они связаны с кендером.

– Так ты собираешься использовать их в качестве заложников? – Галдар сразу приободрился, ибо такое объяснение показалось ему вполне разумным.

– Да, Галдар, если тебе нравится это слово. Считай их заложниками. Когда мы найдем кендера и его артефакт, маги объяснят мне, как им пользоваться.

– Я приставлю к ним дополнительную стражу.

– В подобных мерах нет необходимости, – пожала плечами Мина. – Наши пленники – всего лишь два ходячих окорока.

Она снова задумчиво посмотрела в их сторону.

– Галдар, что ты сказал бы об армии, состоящей из таких солдат? Подумай: армия, которая повинуется безропотно, не рассуждая. Солдаты, которые воют, не ведая страха. К тому же они наделены сверхъестественной силой, а пав, могут тут же подняться снова. Не об этом ли мечтает любой командир? Имея власть над душами мертвых, мы могли бы посылать их тела на поля сражений… Почему ты молчишь, Галдар?

Галдар не знал, что сказать. Вернее, не знал, как сказать о том, что не может представить себе ничего более омерзительного.

– Приведи мою лошадь, – велела ему Мина. – Пора покинуть это место скорби.

На сей раз минотавр выполнил приказание с явным удовольствием.

Вскочив в седло, Мина заняла место во главе мрачного каравана, а рыцари окружили повозку, образовав почетный караул для умершей. Возница щелкнул хлыстом, и лошади дернулись в своих упряжках. Повозка и ее необычный груз двинулись в путь.

Кипарисовые деревья и души мертвецов расступились перед Миной, открыв путь посреди непроходимого Леса, окружавшего Башню Высшего Волшебства. Время от времени девушка оглядывалась на саркофаг, но дорога была без ухабов, и он оставался на своем месте.

Мертвые чародеи сидели на самом краю повозки, почти касаясь ногами земли, и смотрели невидящими глазами куда-то вдаль. Безжизненные руки магов покоились у них на коленях.

Галдар ехал рядом со своей госпожой. Один раз он вместе с ней оглянулся на повозку и увидел два странные существа, похожие на клочья тумана, которые тянулись вслед за трупами, словно шелковые шлейфы, зацепившиеся за колеса повозки. Это были души Палина и Даламара.

Галдар поспешил отвести взгляд и больше не оборачивался.

4. Гибель Ская

Серебряный дракон не мог сказать, как долго он находился в пещере Ская, могущественного синего дракона: потеряв возможность видеть солнце, Мирроар лишился и чувства времени. Это случилось, когда он попал в великую бурю и услышал голос, показавшийся ему знакомым. Голос тот потребовал, чтобы Мирроар преклонился перед ним, но дракон отказался, и в следующее мгновение в него ударила молния, лишившая несчастного зрения и обезобразившая его черты. После этого Мирроар много месяцев бродил по свету, приняв человеческий облик, ибо слепой человек все-таки может ходить, в то время как незрячий дракон утрачивает способность летать и становится совершенно беспомощным. Наконец он обрел пристанище здесь, в пещере Ская, где его навещали лишь ночь и ее холодные тени.

Итак, слепой гость понятия не имел, сколько времени он провел вместе с синим драконом, мучившимся от жестоких страданий. Может быть, день, а может, и целый год миновал с тех пор, как Скай воззвал к Единому Богу, требуя обещанной награды, а Мирроар стал невольным свидетелем их встречи.

Узнав голос, раздававшийся во время бури, серебряный дракон загорелся желанием получить ответ на вопрос: если это была Такхизис, то что же она делала в мире, который покинули все другие Боги? В конце концов, подумал он, Скай – один из тех, кто может объяснить ему смысл происходившего.

Мирроара также всегда занимало множество вопросов, касавшихся личности Ская. Синекрылый исполин считался самым большим и сильным драконом, когда-либо жившим на Кринне. Поговаривали, что, получив главенство над своими соплеменниками, он присвоил себе право пожирать их, и Мирроару очень хотелось узнать, насколько столь страшные слухи соответствуют действительности.

С великим трудом отыскав пещеру Ская, Мирроар вошел в нее как раз в тот момент, когда хозяин жилища пал жертвой собственной дерзости и вероломства, – Скай хотел убить пришедшую к нему Мину ударом молнии, но ее сверкающие доспехи отразили этот удар, направив его в самого Ская. Огромный синий дракон был тяжело ранен.

Отчаянно желая получить ответ на мучившие его вопросы, Мирроар сделал все возможное, чтобы вылечить поверженного собрата. Увы, ему удалось справиться со своей задачей лишь отчасти: он сохранил Скаю жизнь, однако раны, нанесенные Богом, оказались слишком серьезными, а Мирроар был хотя и драконом, но все же смертным, и вскоре все, чем он еще мог помочь Скаю, свелось к доставке ему питьевой воды.

Скай часто впадал в забытье. Когда же он находился в сознании, Мирроар одолевал его расспросами о Едином Боге, в чьем имени уже не сомневался. Рассказ синего дракона растянулся на очень долгое время, поскольку, обессилев, он не мог рассказать много за один раз.

– Такхизис похитила мир, – прохрипел он как-то, придя в себя. – Похитила и перенесла за тридевять земель от его прежнего места. Она долго вынашивала этот план, а потом, подготовив все необходимое, затаилась в ожидании своего часа.

– Который пробил во время Войны с Хаосом, – заметил Мирроар. Немного помолчав, он вежливо спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Я чувствую приближение смерти, – ответил синий дракон. – Вот и все мои ощущения.

Будь Мирроар человеком, он пустился бы в фальшивые утешения, дабы скрасить последние часы умиравшего Ская. Но Мирроар не мог рассуждать как человек, хотя и ходил в человеческом обличий, а драконы не лгали даже из благих побуждений. К тому же он прекрасно понимал, что такие утешения обычно лишь ласкали слух самих утешителей.

Скай был воином, прошедшим через множество битв, в которых он разил своих недругов направо и налево. Во время Войны Копья Скай и его наездница, зловещая Китиара Ут-Матар, держали в страхе половину Ансалона, а после Войны с Хаосом Скай стал одним из немногих, кто дерзнул противостоять Малис и Берилл – великим чужеземным драконицам. Наконец Скай настолько укрепился в своей власти, что сам занял место среди драконов-правителей. Тогда-то, желая увеличить собственную силу за счет себе подобных, он и начал пожирать других драконов, оставляя лишь их черепа для воздвижения тотема.

Мирроар не мог видеть этот тотем, но всем своим существом ощущал его присутствие и слышал стенания голосов, исходивших из черепов и взывавших о мести. Он не испытывал любви к Скаю и, доведись им встретиться на поле битвы, убил бы его без всякого сожаления. А Скай принял бы такой финал с радостью, потому что драконы не мыслили для себя иной смерти, кроме как пасть в бою, рухнув с небес со следами свежей крови врага на когтях и вкусом пламени на языке. Да, именно так и хотел бы умереть Скай. Но вместо этого он беспомощно лежал в своей пещере, и жизнь вытекала из него медленно и мучительно. Могучие крылья грозного воина оцепенели, а некогда смертоносные когти теперь лишь судорожно царапали каменный пол.

Мирроар решил, что ни один дракон не должен заканчивать свой бренный путь подобным образом. Даже его злейший враг. Мирроар чувствовал себя виноватым перед Скаем – ведь это он вернул его к жизни. Но как еще можно было узнать правду о Едином Боге? И, подавив в себе сострадание к врагу, Мирроар безжалостно продолжил свои расспросы, ибо у Ская уже почти не оставалось времени на ответы.

– Итак, Такхизис придумала план похищения Кринна, – напомнил он во время очередного разговора, – а ты являлся его частью.

Скай захрипел. Мирроар слышал, как извивалось его огромное тело в попытке справиться с приступом боли.

– И самой важной частью… Будь проклят тот день, когда я согласился помогать ей. Это ведь я обнаружил Врата. Наш мир, мир, в котором родился я и мне подобные, не похож на этот. Мы не делили его со слабыми и недолговечными созданиями. Это был мир драконов.

Скаю часто приходилось прерывать свою речь, чтобы перевести дыхание и издать очередной стон. Тем не менее на сей раз он был явно исполнен решимости довести рассказ до конца. Синий дракон говорил очень тихо, но в его голосе Мирроар слышал гнев, напоминавший далекие раскаты грома.

– Мы вели жестокие войны за выживание. Берилл и Малис, которых ты видел здесь, могут показаться тебе огромными и могущественными, но по сравнению с теми, кто правил нашим миром, они – просто жалкие букашки. Однако я забегаю вперед.

Как и многие другие, я видел, что наш мир начал загнивать. Будущее предлагало нашим детям небольшой выбор – поедать себе подобных или же самим оказаться чьей-нибудь пищей. Шел стремительный упадок. Я был не единственным, кто хотел найти пути, ведущие в иные измерения, но стал первым, кому это удалось. Я открыл их с помощью магии и потом не раз прятался в пролегавших между ними незримых переходах, когда меня преследовал кто-нибудь из старших драконов.

Там-то я однажды и столкнулся с Ее Темным Величеством. – Скай заскрежетал зубами, словно представил себе, что растирает ее в порошок. – До этого я никогда не встречался с Богами, не видел никого столь значительного и не ощущал такой силы. Я поклонился и предложил ей свои услуги. Владычицу Тьмы интересовали иные миры. Я не был пленен ею до глубины души, а потому не собирался выкладывать все секреты разом, и все-таки рассказанного мною оказалось достаточно, чтобы об остальном она смогла догадаться сама.

Такхизис привела меня в свой мир, называемый Кринном. Она заявила, что является в нем лишь одним из многочисленных божеств, но зато превосходит всех остальных силой, поэтому другие Боги боятся ее и явно вынашивают у нее за спиной какие-то планы. Такхизис попросила меня помочь ей подняться над ее коварными собратьями, дабы она смогла стать недосягаемой для их козней, и пообещала в случае успеха вручить мне щедрую награду – Кринн вместе со всеми его тщедушными обитателями. Он стал бы моим новым миром, платой за оказанные мною услуги. Нет нужды говорить, что она лгала.

Гнев закипел в душе Мирроара – гнев, вызванный неуемным властолюбием тех, кто ни секунды не думал об участи слабых живых созданий, словно речь шла всего лишь о пылинках. Серебряному дракону стоило большого труда не выплеснуть свою ярость наружу и не уничтожить Ская прежде, чем тот расскажет ему все, что знал о похищении Кринна, и поможет понять суть произошедшего. Никто не мог изменить прошлое, ибо оно уже свершилось, но у Мирроара еще теплилась надежда на спасение будущего.

– Я был тогда молод, – продолжал Скай, – но самые юные из обитателей нашего мира превосходили размером взрослых синих драконов Кринна. Владычица Такхизис дала мне в наездницы Китиару – свою любимицу. Китиара…

Скай замолчал, припоминая ушедшие времена. Послышался его тяжелый вздох.

– Мы не знали поражений. Впервые в жизни я узнал, что выживание – не единственное, ради чего стоит сражаться, что существуют еще честь, радость битвы и славное место в истории. Сначала я презирал хилых местных жителей – людей и всех прочих, не понимая, зачем Боги вообще позволили им появиться на свет. Но вскоре я начал находить некоторых из этих особей очаровательными, особенно Китиару. Отважная и не ведавшая сомнений, она всегда точно знала, чего хотела и как достичь желаемого. О, какая Богиня из нее бы получилась! – Скай замолчал, пытаясь отдышаться. – Я увижу ее снова. Я знаю. Мы еще взлетим навстречу славе…

– Значит, ты продолжал служить Такхизис, – сказал Мирроар, возвращая Ская к главной теме его рассказа, – и проторил пути, по которым она пробралась сюда, в эту часть мироздания?

– Да. Я все для нее подготовил. Ей оставалось только выждать удобный момент.

– Но Войну с Хаосом она, конечно, не могла предвидеть? Или… – Ужасная мысль вдруг пришла Мирроару в голову. – Или Война тоже являлась частью ее интриги?

Скай презрительно фыркнул.

– Может, Такхизис, и умна, но не до такой степени. Хотя она, конечно, могла догадываться о том, что Хаос заперт внутри Серой Драгоценности. В таком случае ей оставалось лишь подождать, пока какой-нибудь глупец не освободит его. Впрочем, если бы этого не случилось, Владычица нашла бы другие способы.

Как я уже говорил, она выжидала удобный момент, а Война с Хаосом вложила ей карты в руки. Теперь все было готово, и Такхизис изобразила уход от мирских дел, бросив на произвол судьбы всех, кто на нее рассчитывал. Она поступила так, чтобы сохранить свои силы для выполнения той грандиозной задачи, которая ждала ее впереди.

Наконец час Владычицы Тьмы пробил. В момент поражения Хаоса высвободилось огромное количество энергии. Такхизис завладела этой энергией, сорвала с ее помощью Кринн с его исконного места, перенесла по магическим переходам, открытым мною, и установила здесь, на краю Вселенной. Она проделала все так быстро, что никто ничего не заметил. Боги, втянутые в отчаянную битву за выживание, сначала даже не догадывались о ее замысле, а потом, ослабленные, уже не могли помешать его осуществлению. Такхизис увела мир прямо из-под носа у Богов и надежно спрятала от их глаз. Все пошло точно по ее плану. Лишившись небесного покровительства, люди впали в смятение и отчаяние. Правда, сама Такхизис тоже изрядно выдохлась, пока воплощала свой план в действие, и теперь не очень-то годилась на роль единовластной правительницы Кринна. Ей требовалось длительное время для отдыха и восстановления утраченных сил. Однако это совсем не беспокоило Ее Темное Величество – она понимала, что чем дольше люди лишены защиты Богов, тем сильнее они нуждаются в ней и тем более благоговейно встретят нового Бога, когда он наконец спустится в мир. Но кое в чем она просчиталась.

– Малис, – подсказал Мирроар, – Берилл и остальные драконы.

– Да. Их очень заинтересовала диковинная игрушка, свалившаяся на них непонятно откуда. Уставшие от бесконечных битв за выживание в своем мире, они с радостью вцепились в новый. А Такхизис не оставалось ничего иного, кроме как в беспомощной злобе наблюдать за новоиспеченными хозяевами и лживо уверять меня, что скоро ее силы восстановятся и тогда она уничтожит всех самозванцев и отдаст Кринн мне. В течение какого-то времени я еще верил ей, но годы летели, а Малистрикс, Берилл и их соплеменники становились лишь сильнее. Они убивали криннских драконов, пожирали их и воздвигали тотемы из черепов своих жертв, в то время как Владычица Тьмы хранила молчание. Этот мир начал вырождаться, подобно моей покинутой родине. Я все чаще стал вспоминать Китиару и наше славное прошлое. Мне больше не хотелось иметь ничего общего ни с моим собственным племенем, ни с маленькими паршивцами, населявшими Кринн, и однажды я отправился к Такхизис, чтобы потребовать обещанной платы. «Оставь свой мир себе, – заявил я ей. – Мне он не нужен. Я не желаю им править. Верни мне Китиару. Мы уйдем отсюда по магическим коридорам и найдем другой мир, где нас встретит настоящая слава».

Такхизис пообещала выполнить мою просьбу. Она сказала, что я найду душу Китиары в месте, называемом Мглою. Я видел эту Мглу. Я посещал ее. Во всяком случае, мне так казалось. – Из легких Ская донесся страшный хрип. – Остальное ты уже знаешь. Ты видел Мину – нового прихвостня Владычицы Тьмы – и слышал ее слова о том, что меня предали.

– Но ведь это ты был предателем. По крайней мере, все так думали.

– С момента окончания Войны с Хаосом все думали и видели только то, что играло на руку силам Тьмы.

Скай замолчал, погрузившись в раздумья о содеянном. Судя по его затрудненному дыханию, ему оставалось жить считанные часы, и оба дракона это понимали. Скай умирал от ран – телесных и душевных – и, наверное, сам не знал, какие из них мучили его сильнее.

Серебряный дракон сменил тему разговора, пытаясь привлечь внимание Ская.

– Итак, перед Ее Темным Величеством возникла новая угроза – великие драконы.

– Великие драконы… – прохрипел Скай. – Да, они действительно стали для нее большой проблемой. Такхизис надеялась на продолжение жестоких междоусобных войн, в которых воюющие стороны рано или поздно истребили бы друг друга, но вместо этого драконы вдруг заключили перемирие, а вслед за ним объявили и об окончании войны. Люди воспряли духом, и Владычица Тьмы испугалась, что скоро жители Кринна начнут (а некоторые уже начали) служить могучим драконицам и тогда новый Бог будет никому не нужен. Однако она еще не успела набраться сил и не могла открыто выступить против своих врагов. Нужно было срочно искать другой выход, и тут Ее Темное Величество превзошла саму себя. Видишь ли, Такхизис давно уже знала об огромном количестве энергии, покидавшей Кринн вместе с душами умерших, и страстно желала получить к ней доступ. В конце концов она нашла способ удерживать эти души в пределах нашего мира, а вместе с тем приобрела и возможность повелевать ими. Такхизис заставила мертвых похитить стихийную магию природы и передать ее ей. Вскоре, напитавшись бесценным даром, силы Такхизис полностью восстановились, и однажды ночью Владычица Тьмы вернулась в мир, вызвав великую бурю.

– Да, – подтвердил Мирроар, – она говорила со мной. Такхизис велела мне вступить в ее легионы и служить ей как Богу. Возможно, я так и сделал бы, но что-то удержало меня. Разум мой не мог узнать ее голос, но мое сердце узнало его. А потом она покарала меня. Я…

Он замолчал. Скай вдруг начал извиваться, пытаясь приподнять свое массивное тело с каменного пола.

– Что с тобой? Почему ты пытаешься встать?

– Тебе лучше спрятаться, – ответил Скай, продолжая отчаянные попытки приобрести контроль над собственным телом. – Малис приближается.

– Малис! – повторил встревоженный Мирроар.

– Она уже знает, что я умираю. Должно быть, ее известили о случившемся трусливые подхалимы, бывшие моими слугами. Великая стервятница идет сюда, чтобы забрать мой тотем. И я должен молча смотреть на подобную наглость! С меня хватит и Такхизис, которая попользовалась им для своих нужд. Я знаю, Малис ждет не дождется, когда я умру. Так пусть это красное чудовище подойдет поближе. Я покажу ей, чего стоит мой последний вздох!

Мирроар был уверен, что Скай бредит. Тем не менее его совет спрятаться показался серебряному дракону вполне разумным. Мирроар ненавидел и презирал красную драконицу всеми силами души, однако не рискнул бы схватиться с ней, даже будучи зрячим, – слишком часто ему доводилось видеть, как другие драконы заканчивали свою жизнь в мощных челюстях Малис или сгорали в ее ужасающем пламени. Одной лишь храбрости было недостаточно, чтобы сражаться на равных с подобным существом. Самый большой и сильный из драконов Кринна не пожелал бы вступить в схватку с Малистрикс, и даже Боги не захотели бы встретиться с нею!

Серебряный дракон принял человеческое обличив и сразу почувствовал себя очень слабым и уязвимым в теле с мягкой кожей, тонкими костями и хлипкой мускулатурой. Но зато теперь он мог двигаться. Мирроар решил забраться подальше от входа и спрятаться в глубоких лабиринтах пещеры.

Он ощупью пробирался вдоль массивного туловища Ская, когда его рука вдруг наткнулась на что-то гладкое и холодное – это был тотем синего дракона, сделанный из черепов его жертв. Поняв, к чему он прикоснулся, Мирроар вздрогнул и от отвращения так быстро убрал руку, что потерял равновесие и налетел на стену. С трудом удержавшись на ногах, он двинулся дальше.

– Подожди. – Шипение Ская эхом пронеслось по темным коридорам. – Ты оказал мне услугу. Благодаря тебе я не закончу свою жизнь в грязных лапах Малис. У меня появился шанс умереть со всем сохранившимся у меня достоинством. Теперь я тоже хочу оказать тебе услугу. Ты искал своих соплеменников – серебряных и золотых драконов, но не нашел их, верно?