Текст книги "Такси заказывали?"

Глава 10

Сморкаться пыльцой изысканных белоснежных лилий или дышать свежим воздухом подальше от пафосного офиса, в котором мне быть в принципе не хотелось? – Сложный выбор, честное слово!

Александр… Боже, я знаю его имя! Звучное, ему идёт! Не Шурик, не Саша, не Санёк, а Александр Игоревич Львовский, руководитель во всей свой красе и элегантности смотрел на меня и, конечно, не догадывался, что вместе с именем, передо мной, как пасьянс, раскрылась ещё масса подробностей из его жизни. И нет, с приступом аллергии у меня не прорезался третий глаз.

На беду или к счастью, его непоколебимая помощница Валя Степняк была не только по совместительству моей подругой. Несколько лет назад для того, чтобы поддержать уровень английского, она пришла ко мне на занятия по спикингу. А так как на них нужно было говорить, а у меня индивидуальный подход, я слушала всё, о чём хотелось высказаться Вале. На английском, естественно. И до сих пор слушаю… уже на кухне или в кафе, за чашечкой кофе. Слушать я умею и чужие тайны не разбалтываю, и наверное поэтому процентов шестьдесят моих учеников перекочёвывают ко мне в друзья.

Глаза Александра светились ярко-голубым интересом, а я дышала, подхрюкивая, и пыталась соединить в своей голове образ Мистера Элегантность и «гадского босса, который требует найти пятизвёздочный отель даже в каком-нибудь Новопупинске». Я знала, что за глаза его называют «Король Лев» или «Лев» для краткости. Что стоит записывать всё, что он требует, если не на диктофон, то под роспись, чтобы потом не придирался. Что он терпеть не может суши и рыбу вообще, зато уминает за обе щеки стейки после тренировок, и Валя уже осведомлена, когда день рождения у повара из соседнего ресторана, его любимого, хоть «в официантки и не нанималась».

Я знаю, что Львовский и так строг, но последние месяцы несносен, ибо разводился. Что его жена ревновала его ко всем подряд в юбках, считала сотрудников офиса персональной челядью и даже закатила однажды Вале скандал за то, что она привезла в их шикарный особняк отчёт аудиторов, когда Львовский заболел. Знаю, что три года назад у него была интрижка с «грудастой» Лёлей из отдела продаж, и об этом все шушукались. Особенно маркетинг, где водятся главные поставщицы интриг и скандалов на местном уровне. И больше всех – рыжая Юля…

Видимо, та, что выпрашивала цветы. Она мне сразу не понравилась!

С Валиных слов я знаю, что Львовский с лёгкостью одалживает всем, кто нуждается, и даже оплатил в прошлом году срочную операцию жены одного из торговых, попавшей в аварию. Что он не помнит ни одного дня рождения, но если напомнить, является в офис с букетищем. Что может заказать всем пиццу или пирожные просто так, но при этом три шкуры спустит за невыполнение плана и стоит на хорошем счету у американского руководства. Те считают его демократичным, а на деле все торговые представители у него, будто личный состав спецназа. Полное подчинение, построение и «ЗдравГавТовЛьвов», как в армии. Но другого никто в офисе не хочет. Говорят, лучше Лев, но свой.

А ещё я знаю, что у него в шкафу в кабинете есть полный комплект рубашек, галстуков и спортивной формы. И что хотя он всеми руками и ногами за ЗОЖ – гоняет сотрудников и устраивает корпоративные соревнования, в его сейфе стоит бутылочка Реми Мартен. Он может себе позволить выпить в пятницу и становится сразу добрый. Девчонки из бухгалтерии и маркетинга именно в такие дни приходят подписывать заявления на отпуск, покаяться в косяках или попросить отгул.

Знаю, что Валюхин шеф может уйти и вернуться, просто чтобы глянуть, чем все в офисе занимаются в его отсутствие. А ещё то, что он ездит в командировки бóльшую часть рабочего времени, и Валя в последнее время не уверена, что всегда один. Он заказывает костюмы Хьюго Босс, и к нему приезжал портной из Англии с каталогом тканей в июне. Знаю, что товарищ Львовский – не только зональный управляющий, а ещё и инкогнито компаньон одного из крупнейших партнёров на Кавказе. Кстати, это против политики компании и вообще конфликт интересов. Но именно поэтому он ездит на Порше, тогда как другие менеджеры его уровня могут позволить себе только БМВ классом пониже.

Называется, почувствуйте себя кладезем информации и шпионом под прикрытием одновременно. Я моргнула, ощущая себя приблизительно так же, как Штирлиц, запаливший Геринга за игрой на балалайке.

Хотя нет… Геринг не предлагал Штирлицу прогуляться с такими горящими глазами. Я всё-таки ближе, наверное, к Мате Хари. Впрочем, я не танцую голой и не собираюсь сдавать его ни немецкой разведке, ни собственному начальству. Мне оно незачем.

Я закусила губу. Постойте, а как он меня нашёл? И было ли это случайно?

У меня зачесалось под ложечкой.

Вдруг и в моём случае Валюха оказалась находкой для шпиона? И почему она меня не предупредила, если знала? Интрига…

Однако в носу свербело, голову ломать не хотелось, так что я мысленно махнула рукой и подхватила рюкзак.

– Идёмте. Техника безопасности – это святое…

* * *

Улица Пушкинская в нашем городе – моя самая любимая. Я её называю «гуляльной». Здесь не ездит транспорт, прогуливаются пары, мамочки с детьми, старики с собаками, катаются подростки на всём, что ездит, у Публичной библиотеки, издалека похожей на крематорий. Здесь за дружными сосенками таится очередное кафе с террасами и без, а из-за кустов жасмина или ветвей плакучей ивы выглядывает то чайная, то кондитерская, то суши-бар. Вдоль улицы теснятся разномастные, но симпатичные дома, задевая стилем все эпохи архитектуры нашего города: от дореволюционного модерна с элементами готики, неоклассики и барокко до краснокирпичных прямоугольников советской эпохи.

– А вы знаете, что архитекторы называют наш центр «Русским Чикаго»? – спросила я господина Львовского, ибо после того, как он открыл и придержал передо мной все двери, сказал, что воздух чище на Пушкинской и то, что «сейчас загорится зелёный», он вдруг как язык проглотил. Может, ждал, когда мой вернётся в норму? Мы уже целый квартал прошли.

– Чикаго совсем другой, – ответил Александр и взглянул с надеждой. – Вам лучше?

Видимо, очень не хочется ему платить штраф за удушение временного сотрудника цветочным ароматом. Я улыбнулась во все двадцать восемь – зубы мудрости у меня ещё не вылезли – мудреть – не перемудреть.

– Да, спасибо! Вы там бывали, в Чикаго?

Он посмотрел вдаль, как романтический герой, затем на меня и произнёс на безупречном английском:

– Да, но мне больше нравится Нью-Йорк. Он прекрасен осенью.

О, решил проверить мои знания, наконец?

– Судя по фильмам, да. Я никогда не была за границей, но усиленно планирую. – Я тоже переключилась на другой язык. – В первую очередь, в Италию, затем во Францию, а потом можно и в Нью-Йорк, если к тому времени его не затопит, как предсказывал Нострадамус. Впрочем, господин Мишель много чего напророчил, и с моими сроками планирования путешествий, боюсь, мне и Парижа не увидеть. В лучшем случае получится приехать в Новую Мекку с Эйфелевой башней посередине. Упс, простите, я опять много говорю…

– Говорите на здоровье, теперь я знаю, что это ваша работа.

– Много говорить? – хмыкнула я.

– У вас это хорошо получается, но… – Он посмотрел на меня с лёгкой снисходительностью: – Вы верите в сказки про Нострадамуса, Марианна?

– Нет, – рассмеялась я. – Однако судя по рассказам друзей, количество девушек в хиджабах и парней из Ближней Африки в Париже стремительно растёт. Надеюсь, что остальное господину Нострадамусу просто почудилось. То были времена готики, настоек и зелий, мало ли что довелось глотнуть магистру в поисках истины? Я верю в лучшее, это приятней!

– Наверняка, – улыбнулся Александр как-то совсем не начальственно. – Вы удивительно позитивны, Марианна!

Он с таким сочным акцентом произносил моё имя, будто выучил иностранное слово, которое ему до жути понравилось. Вот прямо брал и перекатывал языком по нёбу от зубов к зубам: Ма-ри-ан-на. Я даже немного смутилась.

Терпеть не могу своё полное имя, потому что меня так назвала в честь героини дурацкого сериала «Богатые тоже плачут» бабушка. Улучила момент, когда у мамы был мастит после родов, она плохо соображала и согласилась на всё, а папа служил в армии. Родители-то потом меня Марусей называли, но я не с ними в школе училась…

– Для краткости лучше называйте меня Мари, Александр Игоревич, – сказала я.

Его будто передёрнуло, он остановился и сказал:

– Просто Александр, прошу вас! У нас в компании принято без церемоний. – Указал рукой на гущу велосипедов, припаркованных на специальной стоянке, и добавил: – Хотите, покатаемся?

– Нет, – честно мотнула головой я. – Иначе вам точно не обойтись без штрафа, травм и нарушения техники безопасности на рабочем месте. На велосипеде я кататься не умею.

– Как жаль…

И то верно, жаль. Меня так и подмывало его подначить и посмотреть, как сам «Лев» в костюме от Хьюго Босс будет рассекать по Пушкинской на велосипеде. Или вон на том монстре с толстыми надувными колёсами. Босс на самокате, – очуметь.

– Нет, если вам очень хочется, я подожду, – улыбнулась я.

Он качнул головой:

– Это была глупая затея. Просто чтобы сгладить первое впечатление.

Я вспомнила о нашей поездке в «такси», о том, как хорошо мне стало от его первой улыбки. Он был неотразим и тогда, и сейчас. До мурашек. Но мало того, что Александр разведён и фриволен, слухи о его «сопровождении» в командировках тоже наверняка не случайны. Кстати, он сказал мне, что жене не изменял. Значит, соврал, – в три раза больше жаль. Мне просто ужасно надоело обжигаться! И да, не стоит забывать, что теперь Александр ещё и мой начальник. Потому я с явным сожалением ответила:

– Вряд ли это удастся.

– Я понял, – суше сказал он. – Тогда поговорим о проекте.

Думала, он уже никогда не начнёт…

Он поддержал меня под локоть, пока я обходила лужу, и начал:

– Как вы, возможно, знаете, наша компания занимается не только продуктами уровня масс-маркет, но так же элитным алкоголем, предназначенным для закрытых клубов…

– Есть такие клубы на Юге России? – удивилась я.

Он снова посмотрел на меня странно и даже печально.

– Да есть. И не только на Юге. В Москве, на Урале, на Севере. Так вот с ними планируется запуск партнёрской программы. Для подготовки к ней необходим перевод документации, обучающих материалов для сомелье, онлайн-сервиса и ряда переговоров. Работа комплексная и относительно недолгая. Полагаю, вас поставили об этом в известность?

– В общих чертах.

– Прекрасно. – Александр снова был сдержан. – Надеюсь, вас она не затруднит?

– Нисколько. Спасибо, что позволили мне отдышаться! – Я расслабилась, перестав ожидать подвох, и призналась: – Передышка мне была просто необходима! У меня что ни день, то неожиданности. Вчера половина потолка обрушилась, сегодня новая работа, затем приступ аллергии…

– В каком смысле потолок обрушился? – изогнул бровь Александр.

– В прямом, – улыбнулась я. – Штукатуркой на голову, на кухне. У нас очень старый дом. 1910-года. Практически музей!

– Но вы же не можете там жить! Это опасно!

– Ничуть. Просто папа пытался сделать на крыше зимний сад и немного не рассчитал.

– Простите, а он нормален, ваш папа? – вежливо поморщился Александр.

– Вполне, – хмыкнула я. – Хотя мама так не считает.

Он одёрнул пиджак, осмотрел меня с головы до ног, словно искал в складках одежды остатки штукатурки или затерявшуюся в волосах арматурину, затем взял за руку и повёл за собой:

– Идёмте, вы расскажете мне спокойно, обстоятельно, что случилось. За чашкой кофе.

Да я и не нервничала. Однако он так потянул меня в милейшую кофейню на углу, что отказаться и не вышло бы. Шлюпка фрегат не удержит.

Мой новый босс распахнул дверь, усадил меня за круглый деревянный столик, сел рядом, монолитный, как скала, и только тогда отпустил мои пальцы. Нехотя.

– Рассказывайте!

– О чём? – поинтересовалась я. – О штукатурке уже всё. Упала, собрали, вымели, над дыркой натянули полиэтилен. Пока немножко дует. Там, оказывается, была плохо заделанная каминная труба, как потом папа понял по обнажившейся кладке. Зато теперь можно её восстановить и оборудовать в кухне настоящий камин. По-моему, это замечательно!

– Просто кошмар. Ваш папа строитель? – нахмурился Александр.

– Нет, музыкант. Виолончелист. В оркестре Музыкального театра играет.

– Так какого чёрта? Пусть играет! Зачем, скажите, разламывать крышу и подвергать опасности жизнь дочери?

– Так же ему мама сегодня сказала. Слово в слово, – рассмеялась я.

– Хорошо, что хоть один разумный человек в вашей семье имеется.

– Ну, не совсем в нашей, но отчасти да.

Александр изогнул другую бровь. Очень выразительно. Говорят, существует йога для лица, и кажется, она должна выглядеть приблизительно так.

– У вас особенность такая – говорить загадками?

Я пожала плечами.

– Просто я не знаю, зачем вам наши семейные дела?

Его взгляд был сама требовательность. Ну что ж, сам напросился! Так что я добавила:

– Ну, если вам на самом деле интересно, то мои родители развелись, когда я закончила школу и поступила в университет. Мама сказала, что «ради ребёнка» она уже пожила и пора начать жить для себя. Правда, скоро выяснилось, что она влюбилась в китайца и уехала жить в Калифорнию. Но, кажется, ей там скучно и что-то не задалось, потому что мама звонит через день и пытается регулировать нашу жизнь по Скайпу. Гиблое дело! Ну, а отцу теперь никто не мешает чудить. В принципе, после развода он особенно и не переставал – кризис среднего возраста, знаете ли. Себя ищет.

Александр стал ещё мрачнее.

– Сколько лет вашему отцу?

– Сорок три. Я у них ранняя и не запланированная. Ошибка выпускного.

Мой новый босс превратился в тучу.

– А кто ваша мать? Почему Калифорния?

– Она певица.

– Как вы?

– О нет, я её бледная копия.

– Бледная? – Он искренне удивился и постучал по столешнице пальцами, не замечая официанта, нависшего над нами.

– Два кофе, пожалуйста, – кивнула я парню в переднике и сказала умиротворяющим тоном: – Родители мои оба – люди творческие, живут настроением. Знаете ли, Муза, вдохновение, шлея под хвост… По сути, моим воспитанием занималась бабушка.

– Та, которая веником кузена?

– О, вы запомнили! – восхитилась я. – Нет, та двоюродная, сестра моей родной прабабушки. А родной бабушки, к сожалению, нет уже давно. И хоть мои родители жили, как выяснилось, «ради ребёнка», быть старшей в семье приходилось мне. Я сама решила, куда поступать, сама поступила, сама закончила, сама нашла работу. А с папой мы просто дружим. У нас превосходные отношения!

– Откуда вы так хорошо знаете английский, если обошлись без репетиторов, как я понимаю?

– Одно время у нас жил композитор из Австралии, инди-стайл, очень неформального вида товарищ, но жутко добродушный. Он постигал загадочный русский дух. Тот ему не давался, как и язык. Композитору нечего было делать, мы гуляли, играли и готовили. Мне тогда было десять. А грамматику я выучила сама. И книжки читала.

– А французский?

– О, это ещё одна забавная история! Через лестничную клетку у старушки напротив жил студент с острова Маврикий, Инносенсио. Мне было четырнадцать, он изучал русский целый год, мне было скучно, ему тоже. Особенно летом. Мы ходили на Гребной канал плавать и надо же было как-то общаться. Студент ужасно любил борщ и блины моей бабушки, и называл её La belle sorcière de la cuisine – Прекрасная колдунья кухни. Бабушка считала, что французский в обмен на плаванье и борщ – весьма удачный бартер. Когда мавриканец вылетел из мединститута, не сдав сессию, и вернулся на родину, он даже выпустил популярную книгу о тайнах русской кухни. Прислал несколько экземпляров. Бабушка была счастлива. Но, на самом деле, я думаю, Инносенсио был немного влюблен в мою маму, ведь они так часто курили вместе на балконе… А пока он её ждал, занимался со мной французским. Ну а потом добавился университет, и знания удалось закрепить теоретической грамматикой, стилистикой и теорией структуры языка.

На стол опустились чашки кофе, где на пенке были фигурно выведены сердечки.

– Что-нибудь ещё?

– Нет, спасибо, – улыбнулась я, решив, что поспешивший с сердечками парень в переднике чаевых не получит.

– Нет, закажите что-нибудь… – пробормотал Александр.

– Я не голодна, спасибо. Тем более, что у нас с вами просто собеседование.

– Собеседование? Ах, да…

– Хотите, расскажу о себе на французском? Или продекламирую сценку из Мольера?

– Э-э… пожалуй, не стоит. – Мой собеседник выглядел немного пришибленно.

Не зря же я говорила, что мы из разных весовых категорий. Более того, из разных жизней, граней, видов и классификаций. А ведь я ещё не успела ему рассказать, что мой дядя подрабатывает экстрасенсом, служит сторожем в театре и в свободное от нечисти время пишет книги… Пока не бестселлеры, хотя мне они очень нравятся. А мой дедушка был клоуном. Настоящим. В цирке. Пожалуй, о этом я не расскажу. Да и зачем? К проекту элитного алкоголя для закрытых клубов это не имеет абсолютно никакого отношения!

Люди живут по-разному. В одном городе есть параллельные миры, которые не пересекаются. Или соприкасаются по случайности, чтобы разлететься подальше с эффектом Большого взрыва. Я это точно знаю, я это уже проходила. Потому что мы все родом из наших семей. И от этого никуда не деться.

Бывают семьи счастливые и несчастливые. А бывает моя.

Глава 11

«Ничего себе!» – подумал я обо всех этих свободных отношениях богемы. Возможно, потолок у них гораздо раньше падал или поднимался, и не только сегодня с таким-то ассортиментом поклонников «яркой мамы»: креолец с острова Маврикий, китаец, ещё неизвестно, чем там австралийский композитор постигал загадочный русский дух. Папа Убейволка мог быть совсем не Отелло – виолончелью не задушишь, но в принципе если по голове с размаху… Виду я не показал и вслух произнёс, как ни в чём не бывало:

– Знаете, Марианна, ничего более занимательного на собеседованиях мне слышать не доводилось. А я их провёл немало, уж поверьте.

– Верю, – солнышком распустилась она.

И мне стало на душе хорошо. Вовремя я ею покривил.

– Не хочу показаться навязчивым, – сказал я, – но учитывая ваши проблемы с дырой в потолке, могу предложить вам выплатить зарплату авансом. Наверняка же вам нужны средства на ремонт.

– О нет, спасибо! – ещё ярче улыбнулась она и распустила волосы, одним движением стянув съехавшую резинку. Недлинные локоны рассыпались и засветились в солнечных лучах, словно присыпанные эльфийской пыльцой.

– Уверены? – уточнил я, списав отказ на деликатность. – Поверьте, щепетильность проявлять не стоит, когда речь идёт о подобных обстоятельствах. Жить с дырой в потолке – это не что иное, как форс-мажор и безобразие!

– Зато можно погоду узнавать, не выходя на улицу, – хихикнула Марианна, но потом добавила мягко и серьёзно: – Очень ценю ваше предложение, Александр, но правда, не стоит. Папа разрушил крышу, ему и починять. Кстати, он сказал, что уже есть идеи и будет вскрыта тайная заначка.

– Ну, как скажете, – пожал плечами я, не очень-то ей веря.

Папа Мари мне уже представился, как тощий дрыщ в очочках в концертном фраке, с виолончелью в одной руке и отбойным молотком в другой. И Марианна с каской на голове, выглядывающая из дыры в половину обрушившегося потолка на крышу.

– Если не справитесь, то или я лично, или компания всегда окажем посильную помощь.

– Хорошо, спасибо, но я уверена, мы сами прекрасно разберёмся!

Хм, и в этом отфутболила. Во мне ещё пуще разгорелось упрямство. И вспомнилась моя бывшая. Какой разный подход к денежным вопросам! Лиза всегда просила, требовала, но «нет, спасибо, сама разберусь» было из серии ненаучной фантастики. Сначала мне даже нравилось – хочешь в Сочи на выходные? Пожалуйста. Нужно решить проблему? Не вопрос. Грустишь по тем эксклюзивным туфелькам? Купи, тебе пойдут.

Решать проблемы в том числе и деньгами – нормальная обязанность мужчины. Но, положа руку на сердце, чего-то хочется в ответ. Радости хотя бы.

Поначалу моя бывшая радовалась. Потом улыбалась уже не так восхищённо, а спустя несколько лет супружеской жизни всё стало обыденным, банальным и должным. Я должен был всем: ей, её детям, её маме, сёстрам и почему-то троюродной тётке из Кирова.

Странное дело – чем больше я платил, помогал, решал, тем чаще Лиза выражала своё недовольство, ибо ей не хватало. Я сосредоточился на том, чтобы зарабатывать больше, провернул даже кое-что, что руководство точно бы не одобрило. Денег стало больше, а радости меньше.

В день своего тридцатишестилетия я обнаружил седину на висках. Меня накрыло. Жизнь, сосредоточенная на переговорах, финансовой гонке и обеспечении потребностей, растущих, как клоны на дрожжах, вдруг показалась пустой. Мечтая о том, чтобы напиться вечером вдрызг, я сидел и читал корпоративные новости. И вдруг наткнулся на то, что один из моих коллег из Барнаула прошёл дистанцию по триатлону в Испании. С фото корпоративного онлайн-журнала смотрела сияющая победой рожа Ключичного, менеджера по ключевым клиентам. Загорелый, до безобразия наполненный жизнью, он вещал в интервью о том, что главное в жизни – интерес и вдохновение!

«Какое, к чертям, вдохновение?» – поморщился я. Затем окинул взглядом кабинет с подарками, которые нанесли сотрудники и партнёры, поморщился снова и вдруг понял, что завидую ему.

Не в моих правилах сидеть и колбаситься. Я предпочитаю делать. Так что я посмотрел видео в Ютубе, списался с Ключичным и загорелся. Да, я тоже хочу пройти Iron Man! Пока ещё суставы слушаются и мышцы не рассохлись, тело ведь не вечное… Захотелось достижений и чего-то не о работе!

Но мои идеи о спорте и необходимости расти куда-либо ещё, кроме счёта в банке, Лиза не поняла, более того – подняла на смех. Пожалуй, именно с тех пор наши дороги стали расходиться, медленно – подкол за подколом, скандал за скандалом, пока мы, наконец, не оказались на разных берегах с опущенными забралами и мечами наперевес.

Я привык, что женщины – существа требовательные и вдруг пожалуйста… Может, новое поколение выбирает не только Пепси, а я что-то промухал?

Лицо Марианны довольно светилось, и мне хотелось большего – не для того же я всё это затеял, чтобы просто сходить попить кофе, провести собеседование и отчитаться начальству в реализации первого пункта международного проекта.

Я её не понимал, но это не раздражало, наоборот, вызывало любопытство. Она дышала иным воздухом, чем-то новым и свежим. И этот её позитив – совсем, как у Ключичного тогда на фото. Просто как кирпич на голову и невозможно жить дальше, как прежде.

Я так же широко улыбнулся Марианне и расправил плечи. Пусть видит, что разряд по плаванию тощим виолончелистам не дают.

Пусть я и ровесник её отца и матери, буду гнуть свою линию. И я далеко не седина в бороду, крыша в пляс, или что она там обо мне думает? Да-да, думает! Когда сказала про «кризис среднего возраста», посмотрела на меня так, словно я проехал мимо на байке, как молодящийся Дед Мороз, с пятью голыми девицами. Впрочем, на байке я бы, конечно, прокатился. Надо достать из гаража, пока Юра не разобрал в моё отсутствие.

– Я вам даже немного завидую, – продолжил я наводить мосты. – Столько разнообразия с юных лет: мавриканцы учат языкам, про блины пишут; музыканты, неформальная атмосфера, композиторы с Запада в качестве няньки. Что бы там ни было, главное, вам не было скучно!

– Правда? – воскликнула она, раскрывшись будто на ещё один слой лепестков. – Я рада! Обычно это всех шокирует. Особенно про маму…

– Ну, в некотором смысле, я её понимаю.

– Да-да, развод, вы говорили, – кивнула Марианна, сегодня больше похожая не на Мерилин Монро, а на ангела, притворяющегося человеком. Получалось плохо – светом были пронизаны ушки, и белокурые волосы, воздушные пряди и нежная шея.

Мне снова захотелось увидеть её колени, и подумалось, что джинсы для женщин – это отвратительное изобретение модельеров.

Словно в подтверждение в кафе зашли две женщины в джинсах и кроссовках, одинаковые и бесполые, как солдаты Джейн. Они скользнули по нам равнодушными взглядами и прошли по витой лесенке на второй этаж.

В заведении было удивительно пусто, по углам зелено. Официант скучал. Обстановка располагала к продвижению моей стратегии. Потому я с улыбкой искусителя произнёс:

– Вы, конечно, первый день у нас работаете, и поэтому к вам нет никаких претензий. Но вообще у нас существует корпоративный дресс-код. Надеюсь, завтра вы вольётесь в коллектив.

Я представил её ножки, обтянутые тонким чулком. И туфельки – те, в которых она пела на сцене. В её случае просто преступление всё это прятать!

– Белый верх, чёрный низ? – задорно спросила Марианна.

– Не обязательно. Но девушки у нас ходят в деловых юбках или платьях. Возможно, вы заметили?

– Не успела, – мотнула она головой. – В потоке слёз и аллергического насморка детали были упущены.

– Ещё раз извините за накладку. А сейчас вы точно в порядке? – поинтересовался я.

– Абсолютно.

– Тогда расскажите ещё о себе, – попросил я и вспомнил про кофе. Отхлебнул, почувствовал на языке приятный вкус. Затем откинулся на спинку стула и закинул ногу за ногу.

– Училась, закончила, получила диплом, работала, работаю, обожаю иностранные языки и всё, что связано со словами, замужем не была, – скороговоркой выпалила Мари. – Впрочем, это ведь уже не имеет значения?

– Имеет. Иначе б я не спрашивал. Но вы на удивление кратки. Обычно кандидаты на замещение вакансии стараются себя продать получше.

– Я не продаюсь, ибо бесценна, – заявила она и хитренько сощурилась. – Погодите-ка, Александр, вы хотите сказать, что если бы вы нашли в моей самопрезентации изъяны, вы бы не стали подписывать со мной контракт?

Я усмехнулся и не ответил: много будет знать…

Но это создание не успокоилось. Она отставила чашку с кофе в сторону и подалась вперёд.

– Тогда скажите, почему вы наняли именно меня?

Дерзкая! Нравится! Ужасно нравится!

Я наклонился к ней через крошечный круглый столик. В мгновение до поцелуя её глаза изумлённо расширились, поглотив оттенками небо. А затем я коснулся её губ своими. И веки сами закрылись.

Малиновый вкус, лепестковая нежность и блаженство по телу. Мне захотелось продолжить, но Марианна отпрянула. За её зрачками зрело неопределённое: то ли восторг, то ли революция. Прежде чем она успела мне что-то сказать, я сощурил хитро глаза, пьяно блаженные, и улыбнулся:

– Отвечу вам только после того, как вы скажете. Итак, почему вы меня тогда поцеловали?

Она моргнула. Я смотрел с нарастающим внутренним чувством торжествующей правоты, предвкушением радости и удовольствия, которые проявились улыбкой мартовского кота, ибо так я себя и чувствовал.

Марианна стала пунцовой, словно вновь нанюхалась лилий, и выпалила:

– Из жалости!

Улыбка сползла с моего лица.

– Простите… – сказала она, подскочила со стула и, подхватив рюкзак, бросилась на улицу.

Всё блаженство мигом слетело в тартарары. Меня будто пыльным мешком по голове ударило. Я сглотнул и потянулся в карман за несуществующим платком. Вместо него достал портмоне и деньги… Выложил на стол.

Какой там был фильм недавно на «Оскар»? «Старикам здесь не место»? Угу. Статуэтка моя. Аплодисменты. Занавес.