Текст книги "Дракон на передержке"

Глава 15, в которой есть место панике и другим замечательным животным…

Я растерянно взглянула на то место, где только что стоял Кроль, затем вверх – на дверь комнаты, в которой спал Кусь. Моё сердце сжалось.

С центрального входа раздались голоса. Затем грянули фанфары, литавры и гонги, а я бросилась в парк, потому что душа моя разрывалась на части.

Как это возможно? Как могло такое случиться со мной?! Я же никогда, никого, ни пальцем!

Я даже рыбу живую, которую купила однажды с машины, домой принесла, в глаза взглянула и… повезла в полиэтиленовом пакете с водой на набережную – в реку выпускать. Толстолобик сначала притворился мёртвым, но в воде перевернулся брюшком вниз, зыркнул на меня, как на сумасшедшую, и уплыл подальше, пока я не передумала.

Это у нас семейное. Папа, даром, что моряк и весьма бравый, пошёл однажды с друзьями на охоту. Через день приехал с неё бледный и заявил: «Ну всё, больше я туда ни ногой!» Его товарищи, дядя Слава и Антон потом смеялись и нам с мамой рассказывали: папа к костру принёс тушку зайца с завязанными носовым платком глазами. Все опешили: «Что ты делал с животиной?» А оказывается, папа зайца подстрелил, но не убил, а только ранил. И тот так пищал жалостливо и так смотрел, что и добить надо было, чтоб не мучился, но мочи не было. Вот папа и достал платочек, чтобы доделать своё чёрное дело. Но потом мне рассказывал с прискорбием: умирать буду, а не забуду, как тот заяц верещал!

На следующий день папа продал винтовку. А нашу охотничью спаниельку Лизочку папа на охоту и не брал. Жалко ему было собачку: запачкается, влезет куда-нибудь или зверь обидит. Так наша Лизочка и бегала по двору, собирая пузом все лужи, счастливая, с развевающимися в разные стороны ушами. Она прожила с нами долгую, хорошую собачью жизнь. С неё моя любовь к четвероногим и началась.

Я снова взглянула в сторону своей комнаты, в горлу подкатил ком. И я промчалась по дорожкам под деревьями курасу подальше в темноту, в парк, откуда доносился стрекот и звуки, издаваемые животными в разных зонах. От некоторых было не по себе, но я бежала стремглав и рыдала.

Не могу я сейчас Кусю в глаза смотреть! И думать о предложенном тоже не могу! Но и оказаться игрушкой для жутких принцев – хуже судьбы не придумаешь!

Ну, скажите, скажите, люди, Боги, духи и все высшие силы: разве можно ставить перед человеком такие невыполнимые условия?! Я же с ума сойду! – плакала я, размазывая слёзы по щекам, в голос, пока не споткнулась перед кустами с розовым ореолом.

Ухватившись за ветку, я удержалась на ногах и взглянула вверх. Там творилось что-то невообразимое: нежно-розовые бабочки со светящимися крыльями кружились роем над одуряюще пахнущими ночными цветами. В воздухе стоял аромат ванили и липового мёда с нотками корицы. А бабочки перелетали с цветка на цветок, парили, рисовали в воздухе фигуры так красиво, что под движения розового света в синеве неба над цветущими ночными деревьями, от сверкающих, переливающихся, подобно живым драгоценностям, мотыльков в голове сама собой рождалась музыка. Звонкая, переливчатая, как звуки арфы.

Я была так поражена увиденным, что перестала плакать. Одна из бабочек оторвалась от роя и подлетела ко мне, зависла перед глазами. В моём рту снова стало сочно и сладко, как от тарталеток с клубникой. Шмурыгая носом, я узнала бабочку с алмазной крошкой на крыльях.

– Дианора?

Бабочка закружилась перед моими глазами, пролетела над головой и осыпала меня золотистой пыльцой и запахом ванили. Я моргнула, и вдруг стало спокойнее, словно страшные мысли о неизбежном зле в будущем улетели куда-то на задний план, поблекли и затихли, ненужные. Дианора сделала над моей головой ещё один круг и улетела к своим сёстрам в розовую сказку с воображаемой мелодией.

Завороженно глядя на танец бабочек, на золотистую пудру на собственных руках, я задышала более размеренно. И вдруг подумалось, что паникой и волнением делу не поможешь. Они вообще никогда не помогают. Наоборот!

Я долго стояла, словно заново училась дышать, пока в голову не пришла первая здравая мысль: «Я расслабилась, а мне нужно быть внимательнее и без лишней скромности, зато с полной концентрацией посвятить себя поиску дороги домой. Если Лизиньи сюда попадают потоком, причём через мир неформ, значит, надо выяснить, как в него попасть. Для Кроля эта работа была непривычной, он об этом заикнулся ещё при первой нашей встрече. Значит, есть другие пути и проводники! Надо расспросить про производство тарелок из неформия, узнать дорогу к вершинам гор, ведь там же добывают материал? И раз со мной играют не по правилам, значит, и в моём случае правил не будет».

Танцуя, бабочки соткали розовым, сверкающим облаком знак бесконечности над деревьями, я кивнула и помахала им с благодарностью. Очевидно, что далеко не все против меня в этом чужом мире. Как минимум, бабочки мне благоволят…

Вместе с наступившим спокойствием потекли более разумные и практичные мысли, словно кто-то переключил радиоприёмник на другую волну.

Итак, у меня есть десять дней. Всего десять… Нет, целых десять дней, чтобы найти выход! И я его найду!

Я развернулась и медленно пошла обратно к дому, который возвышался фиолетовой тенью в небе. Теперь я замечала то, на что даже не взглянула, пробегая в слезах: к примеру, что на кустах роз искрится звёздным серебром роса, что тут и там вспыхивают пятнами, перетекают волнами от одного участка к другому сонмы светлячков и ночных бабочек, что заливается чудесной песней пара птиц на дереве, что пахнет насыщенно и вкусно травами и цветами, а огромные, бриллиантовые звёзды светят ярко и низко. Вот только луны будто бы и не было…

Увидев всё это, я успокоилась ещё больше, решив оставить для паники девятый день, а пока… – я вдохнула полной грудью сладкий аромат чужемирного рая, – пока я просто живу, и сейчас мне хорошо!

Я подошла к деревьям курасу. По щеке мягко скользнула ветка, запуталась в волосах, как специально. Я отклонилась, пытаясь высвободиться и вдруг заметила тёмный, ворсистый плод.

А это мысль! Говорят, курасу магам повышают интуицию? Что же, я тоже могу пробовать!

Полная решимости, я легко отцепила прядь волос от листьев, приподняла подол и начала собирать плоды курасу один за другим. Они срывались легко, просто скользили с веток в мои пальцы, ласкаясь, как щенята. И пахло хорошо: чем-то приятным, как предвкушение похода в кино.

Если не сработает, ничего не потеряю, а если деревья подействуют на меня, как на местных магов, я узнаю, кто мне лжёт, а кто нет! Ох, как бы хотелось, чтобы плоды оказались действенными! По крайней мере, от троих в этом доме мне нужно было узнать правду – от Яри и от хозяев.

И я надкусила плод, решив испробовать не только мякоть, но и ворсистую кожицу. Разжевала торопливо слишком сладкий, почти приторный фрукт с кисло-вяжущим послевкусием, как персик без косточек, проглотила один и надкусила второй. И ещё один из другой руки.

А как иначе? Мне нужно много интуиции, я готова съесть целую тонну, чтобы стать экстрасенсом! Ну или хотя бы просто чуть лучше понимать, что происходит.

Интенсивно жуя и настраиваясь на позитив, я дошла до служебного входа. Шагнула на первую ступеньку лестницы. Мимо меня пролетела к столовой розовая бабочка с алмазной крошкой на крыльях, а я вдруг подумала о юноше, который мне сегодня приснился. О нём стоит подумать более тщательно! Кстати, он безумно красив…

Глава 16, в которой есть ночные гости и нарушения правил безопасности

Золотая пыльца с крыльев бабочки оседала в воздухе, медленно тая, и я подумала, а не указывает ли мне на что-то волшебная Дианора?

Дожевала третий плод курасу и поняла: ничуть нет, просто крылатое чудо полетело к своему хозяину – Яри. Удивительный мир! Здесь живут ручные, разумные бабочки, обладающие даром успокаивать! У меня мурашки пробежали по коже от невольного восхищения.

Что ещё я не знаю об этом мире? Проще сказать, что знаю. Я здесь, как неразумный младенец, который пытается что-то предпринять, но у него просто нет полезных данных и нужной информации, которую на земле нам закладывали родители; нет опыта, собираемого в архив памяти с самого рождения. К счастью, в отличие от малышей я умею анализировать, так что этим и займусь с утра пораньше! А пока… ноги по-прежнему отваливались и тело ломило от усталости.

Медленно поднимаясь по лестнице, я жевала четвёртый фрукт, потом пятый и шестой, думая, что не сдамся ни на какие ультиматумы мерзкого Кроля. Сочные и сладкие фрукты будто проглатывались сами, только ворсистая кожица отдавала горьковатой вязкостью. Запить бы! Я ввалилась в свою комнату. Странно, кто-то погасил лампу или сама потухла?

Высыпав из подола фрукты на тарелку из неформия, стоявшую слева от двери на столе, я бросилась к кувшину с водой. Схватила его обеими руками и, не наливая в стакан, принялась жадно пить. Краем глаза увидела, что вместо тарелки, плоды курасу лежат на брюхе светящегося зайчика с перевязанными глазами. Чудится? Я встряхнула головой.

Остатки воды пролились мне в декольте. Я взвизгнула и отскочила. Тарелка преобразилась в перевёрнутую шляпу кролика со свисающими со стола ушами. Дрожащими руками я отставила кувшин на стол, промахнулась. Тот упал об пол и со страшным звоном разбился вдребезги.

– Ларра, стой на месте! – вдруг послышалось от окна мужское, низкое, почти рычащее.

Я резко повернулась и увидела того же полуголого молодого человека, только теперь не в золотистом облаке. Он просто сидел на окне… Одно движение головы. Молния из глаз. И кувшин собрался в единое целое сам собой, слизав с пола воду. Взлетел на стол, а затем мне в руку. Под пальцами ощутилось тёплое стекло.

– Теперрь поставь на стол аккурратно, – сказал рычащим тембром незнакомец.

Я сглотнула и послушалась. А в голове закрутилось: явно маг, полуголый, а я Лизинья. Ясно же, чего он хочет!

В страхе я шагнула на всякий случай за стол, отгораживаясь от незнакомца, и вдруг заметила, что тарелка под курасу преобразилась в нечто совсем не приличное. Я вспыхнула, понимая, что мужчина с окна тоже это видит, схватилась за край композиции, похожей на предмет современного искусства, в котором обычно не понятно, что изображено, зато ясно, что про секс. Мгновенно вытряхнула плоды на стол. Пара переспелых плодов разбилась от удара в кашицу. Сильно запахло экзотическим ароматом: сладким, волнующим, с нотками муската. Безобразие в моих руках превратилось в обычную фарфоровую тарелку.

– Кто вы? – напряжённо выкрикнула я.

Мужчина беззвучно спрыгнул с окна и выпрямился во весь свой внушительный рост, а я подумала, что в реале не видела ни одного подобного торса, будто вылепленного самим Микеланджело – ничего лишнего, абсолютная гармония кубиков, рельефов и гладкой, бронзовой кожи. Она отливала золотистой аурой, которая будто размывала его контуры. Штаны на завязках висели на его бёдрах довольно низко. Я покраснела и ещё громче повторила:

– Кто вы? Что вы тут делаете?!

– Я, – с горделивой посадкой головы начал незнакомец, распрямив широкие плечи, словно за ними росли крылья, ну или по меньшей мере, развевался плащ легионера, и шагнул ко мне, – Я пр… пр… Я пр… – слова застряли у него во рту.

Ого, такой красивый и заикается, – с сожалением подумала я.

Молодой человек нахмурился и потряс головой. Попробовал снова:

– Я зако… Меня зовут Д… Д… Я…

И до меня вдруг дошло: он наверняка собрался врать, а от меня так несёт ароматом курасу, плюс на всю комнату стоит запах от разбившихся фруктов, что ложь не получается.

Я тоже нахмурилась. Взяла уцелевший курасу с мыслью метнуть в лоб залётному гостю, если приблизится. Хотя вряд ли это его остановит, такого здоровенного! Лучше бежать. Я шагнула к двери.

– Ничего не понимаю, – произнёс незнакомец и развёл руками. – Кажется, я не могу ответить на твой вопрос.

– Как это удобно, да? – съязвила я, переминаясь с ноги на ногу.

Подумалось: кто ему помешает погнаться за мной? И уехали ли уже те жуткие королевские вараны? Им мне точно на глаза лучше не попадаться! Почему всё так сложно?!

– Соверршенно неудобно, – хмуро ответил парень. – Но, видимо, сейчас я не в силах что-то с этим сделать. Давай поговоррим без имён.

– Я повторю вопрос: если не говорите, кто вы, ответьте, зачем вы здесь?

– Ты сама меня пригласила.

– Я?! Когда?!

– Когда проявила серрдечное тепло и дрружественность. Прости, я думал о тебе иначе.

Я убрала лезшую в глаза прядь волос за ухо и с изумлением повторила:

– Думал обо мне иначе? Почему? И почему ты вообще обо мне думал? – от волнения я даже перешла на «ты», хотя обычно подобного себе с первыми встречными не позволяю.

– Линии наших жизней переплела магия…

«Угу, и мы созданы друг для друга в этом мире под луной, только упс, в вашем мире луны-то и нет!» – Закусив губу, я собралась фыркнуть в ответ на романтическую чепуху с намёками и отправить гостя вон. Но парень продолжил:

– И общий враг.

И я взглянула на гостя другими глазами, каким-то чудом понимая, что он говорит правду.

– Кролик? – воскликнула я поражённо. – Этот отвратительный толстяк…

– В пятнистой шубе и в шляпе с кроличьими ушами. Да, полагаю, он оборотень высшей категории, – кивнул парень. – К тому же у него явно есть ключ.

– Ключ?

– От проходов в иные миры.

– Тебя он тоже заманил? – подскочила я на месте.

– Нет, я остался в своём, но в другом об… об… об… – губы незнакомца опять будто склеились и продолжить ему не позволили. Наконец, он выпалил в гневе: – И объяснить толком не выйдет! Чёртово заклятье! О, дьявол! Да сгорит твоя борода!

В чёрных глазах под хмурыми густыми бровями сверкнул огонь. По скулам мужчины заходили желваки, а огромные кулачищи так сжались, что я поняла: лучше его не злить.

– К счастью, у меня нет бороды, – осторожно хмыкнула я, попятившись к стене на всякий случай, и решила перевести разговор в более мирное русло: – Ладно, а где ты живёшь?

– Увы, здесь, – помрачнел мужчина.

– В это комнате?!

– Да.

– Ой! Ты дух?

– И это тоже… – Он задумался, внимательно разглядывая меня. – Я… я… – и снова запнулся.

Красивое лицо поморщилось недовольно. Мужчина потёр себе виски, явно сдерживаясь, чтобы не вспыхнуть от гнева. – Прости… я бы хотел сказать больше, но вынужден признать своё временное бессилие. Могу лишь сказать, что я привязан к чему-то мелкому и недостойному. И это было сделано специально, ради насмешки. Но они поплатятся, мерзавцы!

– На мерзавцев мне тоже везёт в последнее время…

Мне стало его жаль и очень захотелось помочь хотя бы объясниться.

– Погоди, – произнесла я задумчиво, – я вижу тебя не во сне, как в первый раз! Значит, что-то изменилось. – Мой взгляд упал на плод в собственных пальцах. – Конечно же! Мы перехитрим заклятье, я знаю, что сейчас сделаю.

И я надкусила фрукт, брызнувший сквозь надтреснутую волосатую кожицу, сладким соком мне на язык и на подбородок.

– Нет! – вытаращив глаза, кинулся ко мне незнакомец.

Но не прикоснулся, точнее, прикосновение чего-то мокрого и чешуйчатого я почувствовала в районе колена. Глянула вниз – там прыгал на меня драконовый ящер. Опять слегка подросший. А незнакомый дух начал расплываться перед глазами, превращаясь из красавца в собственное искривлённое отражение. Странным гулким голосом оно заявило:

– Кожица курасу ядовита! От одного плода возможны необратимые последствия!

От одного?! Ой, а я съела уже шесть…

Глава 17, в которой выясняются некоторые традиции магов и не магов, которые лучше не нарушать

Незнакомый дух не соврал. Приторную сладость во рту заменила отвратительная горечь, словно я прожевала пучок полыни. Перед глазами всё замерцало, я съехала по стеночке на пол и отключилась.

Очнулась я быстро. Может быть, даже сразу. Кусь бегал вокруг меня, тыкался мне в бок мордочкой, затрагивал лапками. Крошечные крылышки на спине нервно подрагивали, пятнышки на боках светились. Господи, милота какая!

– Я-а-а в порядке, – сказала я чужим голосом и села на полу, опираясь спиной о стену.

Чувствовала я себя, как после корпоратива в Сочи, на котором впервые попробовала коньяк на голодный желудок… То есть не очень. Во рту было по-прежнему горько.

Я попыталась привстать, комната закружилась вокруг меня, полы зашатались. Кажется, лучше переждать на полу – падать ближе. Я бухнулась обратно. И стеночка так хорошо сзади подпирает… Я коснулась её рукой и вдруг представилось, как пара рабочих из деревни её выкладывали из дровяных брусков и, щедро обмазывая голубой глиной, болтали про какую-то Хаинку, которая связалась с высокопоставленным оборотнем. Ярко так представилось! И на мгновение показалось, что и мои руки вымазаны в глине, спину и затылок обжигает солнце, а неизвестную Хаинку тоже захотелось громко обозвать гулящей.

Я моргнула, потрясла головой. Мысль исчезла. Увы, как и дух полуголого красавца с черно-огненными глазами. В комнате было темно и одиноко, несмотря на видимые за окном низкие звёзды и похожее на полярное сияние далёкое розоватое марево над парком. Зато Кусь, живой и юркий, продолжал суетиться и даже подпрыгнул, что-то потешно рыча. Я взяла его под мышки и подтянула себе.

– Иди сюда, малыш, милый такой! Ты не Кусь, ты ки-и-ися… – язык у меня слегка заплетался, словно я перепила шампанского. – Моя ки-и-ся! Ни собачки теперь у меня, ни кошечки, только ты! Будешь за всех отдуваться!

Я подняла Куся перед собой так, что он повис лапками вниз, смешно выставив пузико. Мордочка серьёзная, обеспокоенная, глаза-бусины чёрные, с золотым отблеском.

– Милаш! Только тебе одному и есть до меня дело, – вздохнула я. – Мы с тобой тут оба никому не нужные потеряшки. Дух прекрасного принца в штанах и тот испарился…

Кусь вытаращил глаза, а я опять умилилась: какая выразительная мордочка у рептилии. Сочувствует! Прям как настоящий! Я чмокнула Куся в нос и прижала к себе изо всех сил.

– И не думай, я не убью тебя! Пусть угрожают козлоеды поганые! Задолбали уже: рабством, борделем с варанами и прочими непотребствами! Но я им не сдамся, Кусь! Я не умею убивать живых существ и учиться не собираюсь! Я им ещё покажу! Не знаю, как и что, но точно покажу!!!

И я расхохоталась гомерическим хохотом, потому что больше на слёзы не тянуло. Стиснула ещё крепче отяжелевшую и ошарашенную ящерку, зажмурилась, и вдруг услышала всё тот же голос:

– Полегче. Если ты задушишь это бренное тельце, мне тоже придётся отправиться к прадраконам.

Я вздрогнула, распахнула глаза, и у меня чуть ум за разум не зашёл: по ощущению в моих руках по-прежнему было существо с гладко-чешуйчатой, прохладной кожицей, а на вид – я прижимала к себе полуголого светящегося мужчину, который мог бы раздавить меня своим торсом, но… весил по ощущению не больше обожравшегося на ночь кота.

О, Боже! Да здравствуют глюки?

Я разжала объятия и оттолкнула ночного гостя от себя. Удивительно легко. Он шлёпнулся об пол с фырканьем ящерки. На мгновение втянулся в Куся, как штора в пылесос, и снова выплюнулся обратно. Ой.

– Я же просил только обнимать не так страстно, Лара, – проворчал, поднимаясь с живота на ноги, дух с золотой аурой, – а не швырять об пол, как старую тряпку. Но я рад, что кожица курасу действует на тебя как-то иначе – не так, как на жителей Аэреи.

Я икнула и ткнула пальцем в то место, где фыркал недовольно и крутился Кусь, а над ним, высокий, как колосс, возвышался полупрозрачный молодой человек всё в тех же спущенных на бёдра штанах.

– Э-э-э… – сказала я и очень глупо моргнула, от догадки меня замутило. – Ты… Кусь?

– Кстати, об этом, – тоном оскорблённого аристократа заявил мужчина. – Ты не могла бы придумать какое-нибудь более приемлемое имя? Это беспардонное панибратство меня возмущает!

Я хихикнула ещё глупее и упрямо замотала головой.

– У галлюцинаций не должно быть претензий. Кожица всё-таки была ядовитой, и я точно знаю – ты мне чудишься…

Он подошёл, присел на колени, оказавшись совсем рядом. Посмотрел серьёзно мне в глаза, коснулся пальцами щёк, но я их не почувствовала.

– Я не галлюцинация и не плод воображения. Просто каким-то чудом ты видишь меня даже без моего морока.

– А в первый раз, в облаке там, – я мотнула рукой в сторону окна и снова хихикнула, – был морок?

– Да. Я владею магией, хотя сейчас мои энергии ограничены этим тщедушным телом, и многое не выходит. Но я не об этом. Для начала меня беспокоит твоё состояние. Ни одной Лизинье ещё не доводилось есть курасу, тем более с кожицей. Я вообще не знаю, чего ожидать. Ты можешь подняться? – спросил красавец не-Кусь.

Я ещё раз привстала, голова закружилась ужасно, и я плюхнулась обратно на насиженный пол.

– Нет уж, я лучше тут посижу.

Парень нахмурился, потом бросился к кровати. И Кусь соответственно тоже. Зубами и лапами ящер стащил с кровати одеяло и подтянул ко мне.

– Да не надо… – начала было я.

– На полу ужасный сквозняк, – буркнул дух, а Кусь фыркнул.

И так же, подскочив на задних лапках и ухватившись зубами маленького ящера за край наволочки, приволок мне по полу подушку.

– Под спину. И если захочешь лечь, – предложил призрачный красавец.

– Спасибо, – пробормотала я и перелезла на одеяло.

И подушку под уставшую за день поясницу подложила, с удовольствием вытянула ноги, на которые уставился, как и Яри, красавец-дух. Помотала ими, стянула тенниски, чем ещё больше удивила нового знакомого и выдохнула:

– Так правда лучше. Это вообще очень мило, хоть и крышесносно, – я ткнула пальцем на Куся, затем на светящегося духа и покачала головой, – то, как ты, вы, в общем, коллективно управляетесь.

– Не вижу, что тут милого! – проворчал мужчина и сел на пол напротив меня.

И Кусь сел. Или наоборот. Ох, кто первее – яйцо или курица, – не знаю, я уже запуталась.

– Мне виднее, – хихикнула я и тут же прикусила губу: – Извини. Кажется, ваш загадочный курасу действует на меня, как выпивка, – ударяет в голову, и я веду себя немного… весело!

– Хорошо было бы, если только так, – буркнул мой собеседник, – но уже очевидно, что не только: ты видишь духов.

– А как на других действует? – поинтересовалась я, устраиваясь поудобнее.

– Лишает голоса и заставляет видеть несуществующее.

– Ну вот, у меня почти так же! Если не считать, что я болтаю без умолку…

– Не так! – сдвинул брови парень. – Я существую!

– Уверена, именно это и говорят все голоса в голове у психов.

– Значит, так тебе угодно думать?! Как скажешь! – Пробасил он так, что у меня уши заложило.

Затем резко встал и отошёл к окну… семеня лапками ящера. Выглядело это уморительно! Я закрыла ладонью рот, чтобы не прыснуть вслух.

«Нельзя-нельзя, он кажется, обидчивый, с повышенным чувством собственной значимости! Зато хоть не врёт», – подумалось мне. Даже не подумалось: я точно знала, что он не солгал ни разу. Так же знаешь, что дважды-два – четыре, что Бог есть и что мама любит. Интересно, это курасу так действует?

Но всё-таки нехорошо вышло. Особенно то, что он шуток не понимает… А тату на спине какое умопомрачительное, ах просто!

– Эй, – позвала я обиженно светящегося духа. – На меня нельзя дуться: я в состоянии алкогольного-курасиного опьянения, то есть не в себе. И почему никто на ваших деревьях таблички не вешает: «Не хомячить, опасно»?

– Зачем вешать, если все с детства это знают? – соизволил он повернуться.

Такой красавец! Даже жалко, что ящерка… заколдованная! Зато дух с кубиками рельефными. Ути…

– Кхм, – сказала я. – Я, конечно, понимаю, что ты дух и всё такое, но не мог бы ты выглядеть более одетым?

Он удивлённо взглянул на себя, затем на меня:

– А я какой? Голый?! – его глаза чуть не выпали, и челюсть тоже.

– А ты себя как видишь? – полюбопытствовала я, ёрзая на своем одеяле.

– В том же, в чём и был до пр… прев… пр… О, дьяволы! – он вскинул руки и сверкнул глазами.

Нервный дух мне попался, однако. Пора переводить тему.

– Ладно, это тоже, наверное, у вас эффект Лизиньи. Не будем, – примирительно сказала я. – Лучше про курасу расскажи: если они не безопасны, зачем тогда их подают на столе? Или мякоти это не касается?

– Мякоть курасу тоже можно только один раз надкусить, не более.

– А как же увеличение интуиции?

– Я говорю про не магов. У людей и магов немного разное восприятие энергий. Это как разные расы. Драконы и оборотни тем более. Маги специально и долго готовятся, чтобы вкусить плоды курасу и открыть тайный глаз. Делают это в определённое время и с определёнными условиями, зная, что рискуют потерять разум, если ошибутся.

– Упс, как всё сложно.

– В обычной жизни предложение гостям курасу – жест вежливости, который как бы говорит: здесь вас не обманывают. Достаточно запаха от разрезанного плода, чтобы почувствовать неладное.

– Ничего себе!

– Ничего тебе… – согласился он и посмотрел на меня очень внимательно: – А ты, говоришь, съела шесть штук. И все с кожицей?

– Да. Вкус не на десять баллов, но на семь вполне пойдёт. Без шкурки. Она так себе.

– Ты очень необычная, – задумчиво проговорил дух. – Даже для Лизиньи.

– Я вообще классная!

– Когда не кормишь сушёным стрекозами и навозными плодами.

– Ой, прости, – покраснела я. – Так в книге было написано. Типа, мол, для драконовых ящеров лакомство. Никто же не ожидал, что ты заколдованный!

– Кстати, как ты догадалась? – спросил он, изогнув бровь и скрестив на груди руки.

– О чём?

– Что я пр… пр… пр… – его снова заело.

– Просто человек? – попыталась помочь я, чувствуя, что веки начинают слипаться.

– Нет.

– Прадракон?

– Нет!

– Прораб? Ой, это вряд ли…

– Это невыносимо, – поморщился он опять весьма аристократически.

– Нет, погоди, погоди, – выставила я ладонь вперёд, – сейчас я догадаюсь. Птеродактиль?

У духа подскочили на лоб обе брови.

– Ну, а что, – пожала я плечами, – так ящерка, а если кормить хорошо и правильно, вырастешь в такого большо-о-ого с крыльями и очень опасного!

– Очень смешно. Твоё птеро-что-то – не на «пр» начинается, – заметил мой ночной гость. – Забудем про мой вопрос и про твою догадку, это была не удачная мысль – заговорить об этом.

– А-а, всё! Я знаю, я молодец! Я догадалась, что ты привидение?! – обрадовалась я, еле подавив зевок. – Слушай, ты снова на меня морок наводишь или я сама выключаюсь?

– Я морок не навожу. И я не привидение, – буркнул мужчина.

Я зацепилась за одеяло распухшим пальцем, поморщилась и сползла на подушку.

– Болит? – Он подошёл и жестом попросил меня показать забинтованный палец. – Прости, что укусил тебя. Это была… вынужденная мера.

– Пустяки, – вздохнула я. – Заживёт.

– И всё же… Ты меня спасла. Не убила. И твоя жаркая речь… Я твой должник. – Он снова стал хмур, затем обеспокоен, и спросил: – Ты сказала о том, что тебя шантажировали. Я хочу всё знать.

Голос его снова начал расплываться в моей голове. Перед глазами все замерцало, будто закрутили трубку калейдоскопа и световые пятна запрыгали, складываясь в сюрреалистичные картинки. Язык начал ворочаться медленно, словно опух. И как бы мне не хотелось обсудить мерзавцев, шантажистов, варанов за столом и прочую гадость, бороться с усталостью и сном стало совершенно невыносимо. Я потянулась и зевнула.

– Слушай, а давай завтра договорим? – пробормотала я, засыпая на каждой фразе. – У нас ещё есть десять дней.

– Но это важно!

– Важно. Только мне кажется, если я сейчас не засну, случится что-то плохое. Как минимум моя голова лопнет, а язык отвалится…

– Ладно, спи.

– А ты? – сонно спросила я, подтыкая подушку под щёку. – Не сбежишь?

– Пока для этого у меня не достаточно сил, – буркнул парень без имени.

А я подумала, что утром придумаю ему новое имя, раз старое не поддаётся. И не «пр», уж точно. А прозвище Кусь брутальному мачо с такими кубиками на животе совсем не идёт!