Текст книги "Иридий. Про них шептался Космос"

Наверное, один из тех трех подонков, что пытались убить нас с Баком… Бак!

Я вздрагиваю от внезапно вспыхнувшего беспокойства и, воспользовавшись тем, что у прикрывающего меня солдата и так полно поводов для волнения, быстро ползу обратно в спальню.

– Бак! – зову я любимого, с ужасом понимая, что на него никто не догадался надеть маску. – Бак!

Сердце встревоженно стучит, пульс зашкаливает. Беспокойство заставляет меня подняться на ноги и шатающейся походкой доковылять до кровати.

– Бак, – едва сдерживая набегающие слезы, отчего-то шепчу я. – Бак, хороший мой.

Трясущимися руками я стягиваю с себя маску и прикладываю к невероятно умиротворенному лицу любимого мужчины.

– Бак, пожалуйста, дыши! – прошу я, покрепче прижимая маску к его лицу, но почему-то индикатор, встроенный в боковой корпус, горит красным.

Нет… Нет! Нет! Нет! Только не он!

– Бак, – я всхлипываю, и едкий дым тут же врывается в легкие.

– Чтоб тебя! – зло кричит кто-то у меня за спиной.

Закашлявшись, я вяло отбиваюсь от попыток вернуть маску на мое лицо.

– Он жив! Он должен дышать! – кричу я как заведенная. – Он жив!

Звонкая неожиданная оплеуха на миг дезориентирует мое и так рассеянное сознание, и в этот краткий момент солдат умудряется вернуть мне маску на лицо.

– Бак! – кричу я, давясь кашлем и горькими слезами, хватаясь за руку любимого. – Он не может умереть!

Игнорируя мое сопротивление, офицер легко перекидывает меня через плечо и, пригибаясь, бежит к выходу.

– Уходим! – слышу я еще один крик – откуда-то сбоку.

Хлопки выстрелов становятся чуть громче, несущий меня мужчина ускоряется, а я все тяну руки в сторону спальни… в сторону кровати… в сторону Бака.

Глава 6
Созвездие Корабль Арго

Я бездумно смотрю вверх на серую обшивку интеллектуального пластика, когда-то созданного савантом Дэриком Шолти. Благодаря «умной» технологии человечеству стало доступно слишком многое.

Опираясь на разработку Шолти, из «умного» пластика научились строить космические корабли, которые покрывали колоссальные расстояния за считаные месяцы. Нам стали доступны новые миры и возможность создать что-то лучшее. И как мы распорядились этим даром?

Церера была не первой планетой в глубинах космоса, которая стала новой площадкой для человеческой расы. Первые поселенцы, в числе которых были мамины дальние родственники, построили кислородный купол на одном из материков необитаемой планеты и принялись воссоздавать жизнь в привычном для человека понимании этого слова.

«Мир без злости, мир без жестокости, мир без страданий», – написали они свой девиз на одной из плит центральной площади.

Это они были слишком наивны? Или отсутствие естественных врагов сделало обитателей Цереры такими?

– Что с ней?

Повернув голову, я отвлекаюсь от разглядывания обшивки корабельного корпуса и без интереса смотрю в бледно-серое лицо капитана Тивана.

В отличие от скучного пластика серьезная физиономия капитана кажется мне безумно забавной, особенно эта его квадратная мощная нижняя челюсть с ямочкой на подбородке.

Ткнув в его сторону пальцем, я заливаюсь звонким смехом абсолютного счастья, но почему-то командир корабля не настроен веселиться.

– Кама, что с ней такое? – требовательно спрашивает он.

Тощий высокий парень с удивительно большим шнобелем вместо носа на миг перестает суетиться вокруг моего распростертого на кровати тела.

– Полагаю, состояние крайнего наркотического опьянения, – скучающим тоном докладывает он.

– Приход?

Парнишка в халате недовольно морщится.

– Ты же знаешь, Ти, я не люблю употребление сленговых обозначений там, где можно пользоваться специальными терминами.

– Да-да, мы все в курсе, что ты зануда, – отмахивается офицер, который приволок меня на корабль. – С девчонкой что?

– Опираясь на первичные данные и беглый осмотр, могу предположить, что пациентка вдохнула дым, содержащий большую дозу каннабиса. – Паренек оглядывается на экран, где мелькают ряды чисел. – Более точный диагноз смогу поставить после того, как проведу анализ воздуха, принесенного группой.

Поперхнувшись смехом, я утираю выступившие от хохота слезы и неожиданно замечаю свои руки.

Ого! Какие у меня пальцы!

С восторгом первооткрывателя я касаюсь собственной кожи – какая мягкая.

– Их решили травануть наркотой и обставить все как несчастный случай, – решил сумничать тот парень, что таскал меня на себе.

– Это как раз понятно, лейтенант Гару, – соглашается капитан Тиван. – Вопрос в другом. Она была в доме без маски больше четырех минут. Кама, почему Рокси Тайлз еще жива и хохочет?

Паренек в халате разводит руками.

– У меня нет данных, – деловито сообщает он. – Однако, если отбросить все невероятные предположения и догадки, остается только один вариант – при вдыхании дымов каннабиса у пациентки произошел типичный случай кросс-толерантности.

– Чего? – тянет лейтенант.

– Кама, говори яснее, – поддерживает его капитан.

Паренек возвращает отковырянную моими любопытными ручонками присоску передатчика и легонько бьет по ладоням, когда я снова пытаюсь этот самый датчик открепить.

– Явление снижения реакции организма на наркотическое вещество, которое возникает после применения второго, – занудным голосом поясняет он. – Надо сказать, феномен редкий, и нам невероятно повезло, что психотропные вещества оказались одной группы.

Я перестаю изучать опутанное датчиками тело, кажущееся сейчас чьим-то чужим, и с трудом концентрируюсь на словах доктора.

– Доктор Ветлан, – неожиданно сухим и официальным тоном произносит капитан Тиван, – к чему вы клоните?

– Шприц в тайнике, что мы видели на камерах, – наркота, – припечатывает паренек.

Наркоманка? Он думает, что я – Рокси Тайлз – наркоманка? Хорошо, пусть ошибается дальше. Я выдыхаю с облегчением и снова захожусь в смехе.

В палате возникает тишина. Сочувственно-осуждающие взгляды лейтенанта и доктора направлены на меня, но что мне до других, если командир корабля по-прежнему не выражает никаких эмоций.

Давайте, капитан! Мне будет невероятно просто, если вы повесите на меня ярлык наркоманки и не станете копать глубже.

Капитан Тиван встает со своего места и в грозной тишине приближается к моей постели.

– На моем корабле о наркоте забудь, – резко бросает он и уходит.

Мой смех становится громче и веселее.

* * *

Мне всегда нравилось просыпаться и тихонько лежать в мягкой полудреме, наслаждаясь уютным теплом объятий Бака. Это были непередаваемые ощущения, и, несмотря на почти двухлетний совместный быт с любимым мужчиной, я так и не смогла привыкнуть к этому.

 
«Как много тех, с кем можно лечь в кровать…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…»[3]3
  Стихотворение Э. Асадова.


[Закрыть]
 

Это были не просто строчки давно забытой классики, это была реальность нашей с Баком жизни. Нашим маленьким семейным девизом, каждодневным подтверждением чувств друг к другу.

Но в это утро я боялась открыть глаза…

Боялась, потому что стоит открыть их – я пойму, что детские страхи ожили, и я вновь оказалась на корабле межзвездного флота. Боялась, потому что внутри жил новый страх – страх не увидеть рядом с собой Бака.

Я боялась открыть глаза… и понимала, что это неизбежно.

– Рокси Тайлз, – зовет меня, судя по скучающему тону, доктор.

Зажмурившись еще сильнее, я остаюсь лежать, боясь пошевелиться, боясь, что меня заставят открыть глаза и признать правду.

– Можете не стараться, я знаю, что вы проснулись, Рокси. Приборы регистрируют изменение ритмов вашего мозга.

Определенно, это доктор. Только у него из всех моих знакомых такие нравоучительно-занудные интонации.

– Рокси, вас хочет видеть капитан.

Одна только мысль о командире корабля заставляет меня вздрогнуть, чем я и выдаю себя. Еще какое-то время я лежу, а затем, примирившись с неизбежным, открываю глаза.

– Вот так бы сразу… – ворчит молодой доктор, откладывая в сторону планшет и поднимаясь с кресла.

Теперь, когда мое сознание уже не отравлено наркотическим весельем, я наконец могу сконцентрироваться и рассмотреть врача внимательнее.

Среднего роста, худой и невероятно подвижный паренек с манерой заумно выражаться. Короткие тщательно подстриженные волосы с легкими залысинами на высоком лбу и длинный прямой нос.

Сколько ему?

Судя по тому, что я вижу, – никак не больше восемнадцати. Судя по тому, что я помню, врачей для межзвездных кораблей обучали с четырнадцати, так же, как и других гражданских специалистов. В двадцать начиналась обязательная для всех практика в больницах, и только спустя четыре года, при успешно пройденном экзамене, докторов приписывали к определенному кораблю и, соответственно, личному составу.

Так, значит, двадцать четыре? А с виду и не скажешь…

Пока я разглядывала доктора, он успел отчитаться перед командиром Тиваном о моем пробуждении и, открыв одну из панелей «умного» пластика, достал стопку с одеждой.

– Меня зовут доктор Камаил Ветлан, – представляется он, аккуратно складывая на стул рядом с кроватью черные форменные штаны, куртку и белую майку. – Вам следует одеться и привести себя в порядок.

Я мельком смотрю на стул с разложенной одеждой и очень медленно приподнимаю простынь, чтобы понять, в чем я нахожусь сейчас.

– Капитан Тиван запретил мне и моим ассистентам переодевать вас в больничное, – по-своему интерпретирует мой облегченный выдох паренек.

Оправив под одеялом полы халатика, под которым было только нижнее белье, я сажусь на кровати и откидываюсь головой на мягкое изголовье.

Сначала был Душитель, потом «скорая» и больничная палата, а спустя чуть меньше суток на меня опять напали, поспешно увезли и вновь уложили на больничную койку.

Чувствуя невероятную сухость во рту, я с трудом разлепляю губы.

– Доктор… – сиплым голосом начинаю я и осекаюсь.

– Ветлан, – подсказывает паренек.

– Доктор Ветлан, вы можете передать капитану Тивану, что я плохо себя чувствую, поэтому хочу остаться в палате?

Парень пару секунд сердито сопит, вызывая ассоциации с гулом работающего на пределе процессора старенькой системы дома.

– Но капитан Тиван приказал привести вас к нему, как только вы придете в сознание…

– Прошу вас, – сорванным после вчерашнего голосом прошу я и устало закрываю глаза. – Я просто не готова еще ни с кем говорить.

Парнишка в белом халате кидает на меня рассеянный взгляд и, неуверенно кивнув, выходит из палаты. Далеко ходить доктору не придется – у каждого на руке есть браслет связи, предназначенный для таких случаев, поэтому из палаты паренек вышел только из вежливости, чтобы я не услышала тех цветастых эпитетов, которые вырвутся у капитана Тивана, едва он услышит, что кто-то на корабле не подчиняется его приказам.

Но мне все равно.

Свернувшись калачиком, я подтягиваю коленки к груди, сознательно принимая позу эмбриона. Мысленно готовя себя к мысли, что в скором времени доктор Ветлан вернется с подкреплением в виде двух единиц воинского состава, которые под белы рученьки вытащат меня из постели и доставят к командиру, я закрываю глаза и вздыхаю.

Как бы глупо это ни казалось, но одиночество на кораблях межзвездного флота – редкость, ценность, которая не каждому понятна. В открытом космосе тебя постоянно должен кто-то страховать и дублировать, поэтому ты никогда ничего не делаешь один.

Помнится, я в свое время даже в туалет ходила или в компании Алексы, или под присмотром младшего командира группы…

Постоянное присутствие кого-то рядом, даже если этот человек тебе искренне симпатичен, в конечном итоге начинает давить на психику, и ты медленно, но верно сходишь с ума. По крайней мере, так было со мной…

Легкий шелестящий звук открытия перегородки так же ожидаем, как смена ночи и дня, а вот вошедший в палату капитан корабля – нет.

Немного сбитая с толку, я вновь сажусь на постели и затравленно смотрю на него.

Основное свойство характера таких людей, как капитан Тиван, – спокойствие и сдержанность. Они не любят суету, но устанавливают для себя и окружающих высокие стандарты в жизни.

Интересно, на сколько пунктов вниз откинула меня новость о том, что я наркоманка?

– Здравствуй, Рокси, – сухо приветствует капитан, подходя к моей постели чуть ближе, но оставаясь стоять. Такой весь подчеркнуто официальный, с неестественно прямой спиной и прямым взглядом, что я невольно вспоминаю, каким он был совсем недавно, когда пришел якобы попрощаться.

Думаю, что после всего случившегося танцевать меня больше не позовут. Впрочем, просить еще раз встретиться тоже не станут.

– Рокси, вы помните, что с вами произошло?

Киваю.

– Это хорошо, – сухо произносит он. – Доктор Ветлан сделал все возможное, чтобы максимально очистить ваш организм от психотропных веществ, но для полного выздоровления вам придется пройти реабилитацию в специальном центре Цереры.

При слове «реабилитация» я вздрагиваю и сжимаюсь. Только не это! Стоит мне попасть в центр, где есть возможность провести полное сканирование тела и мозговых функций, как все будет потеряно.

Осознание потери чего-то большего, чем банальная свобода и выбор, приходит ко мне внезапно. Даже слишком внезапно.

– Он умер? – хрипло спрашиваю я и тут же испуганно машу руками на открывшего было рот капитана Тивана. – Нет, прошу, не говорите правды! – отчаянно молю я. – Соврите, что Бак в больнице. Соврите, что стоит мне вернуться на Цереру – я снова обниму его.

На мои глаза наворачиваются слезы, но я все еще продолжаю цепляться за хрупкую ниточку надежды.

– Прошу, обманите меня, – еле слышно шепчу я, глядя в его глаза. – Вам я поверю…

Все с тем же выражением он подходит к моей кровати и аккуратно присаживается с краю.

– Он умер, Рокси, – с невероятным хладнокровием говорит капитан Тиван, словно не замечая катящихся по моему лицу слез.

Я громко всхлипываю и качаю головой.

– Нет! Пожалуйста, нет…

– Бак умер, – холодно повторяет капитан. – Его тело забрали в морг и кремировали два часа назад. По традиции его прах отправят семье Зенгов сразу же после оглашения последней воли умершего.

Закрыв лицо руками, я громко, не стесняясь сидящего рядом мужчины, начинаю рыдать.

– Он умер, Рокси, – продолжает капитан, все сильнее поражая меня своей жестокостью. – Вы никогда больше не будете вместе.

– Замолчи! – кричу я, не в силах больше сдержаться. – Замолчи!

Раздираемая горем и отчаянием, я подаюсь вперед и закрываю ладонью его рот.

Как сильно я ошиблась, попросив для себя маленькой иллюзии! Такие, как капитан Тиван, не врут без особой на то причины или приказа вышестоящего по званию.

С легкостью поймав мои запястья, капитан с силой дергает меня к себе.

– Ба-а-ак… – захлебываюсь я мучительным стоном и утыкаюсь лицом в едко пахнущую форму межзвездного флота.

– Он мертв, – повторяет капитан, крепко удерживая меня двумя руками.

И почему-то в этот момент, когда моя маленькая уютная вселенная, полная любви и счастья, вместе с любимым мужчиной рухнула, мне остро захотелось оказаться рядом с мамой.

Оказаться рядом с сильной, взрывной, но невероятно заботливой мамочкой, единственным человеком, который смог бы меня утешить.

Меня сотрясает крупная дрожь истерики, горькие слезы буквально душат. Я стараюсь избавить себя хотя бы от ненавистного запаха формы, поэтому бьюсь изо всех сил, но чужие руки не дают мне и шанса на свободу.

Не оставляя попыток вырваться, я краем глаза замечаю, как в палату вбегают привлеченный шумом доктор и трое офицеров.

Правильно оценив ситуацию, Ветлан тут же бросается к одной из панелей и извлекает пистолетик, судя по всему, с убойной дозой успокоительного.

– Держите крепче, капитан, – взволнованно просит он Тивана. – Я сейчас…

– Отставить!

Грозный голос командира корабля заставляет паренька замереть на месте и поскорее убрать шприц с успокоительными капсулами в карман.

Побарахтавшись в железных тисках капитана и в конечном итоге смирившись с неизбежным, я обессиленно кладу голову ему на плечо и просто тихонько плачу, то и дело жалобно всхлипывая.

Словно опытный охотник, поджидающий в засаде добычу, капитан терпеливо ждет, пока я успокоюсь и немного затихну.

Легкое чувство усталости растекается по телу. И становится понятно, почему капитан Тиван был так жесток со мной. Естественная эволюционная защита человеческой нервной системы – плач. Механизм, знакомый нам с детства, механизм, позволяющий перезагрузить нервную систему и справиться с любыми сложностями. Человеческое общество испокон веков учит нас, что мужчина не должен плакать, лишая тем самым сильный пол естественного способа справляться с собственными переживаниями.

Ну а с тех самых пор, когда женщинам позволили быть частью военного состава кораблей флота, к стереотипу добавилась еще одна фраза – солдаты не плачут.

Я была женщиной, и я была гражданской, поэтому мне единственной на этом корабле была позволительна такая роскошь, как слезы. Собственно, поэтому капитан Тиван и не дал доктору Ветлану вколоть успокоительное. Он хотел, чтобы моя нервная система сама решила, сколько ей нужно времени для разрядки.

– Как вы себя чувствуете? – включает режим «заботы» капитан этой чертовой посудины, выпуская меня из захвата.

Громко шмыгнув носом и почувствовав свободу, я наконец отстраняюсь от едко пахнущей куртки и бессильно откидываюсь обратно на подушку.

– Платок? – предлагает Тиван.

Приняв платок и громко высморкавшись, я оборачиваюсь в сторону доктора Ветлана.

– А можно водички? – с трудом выговариваю я.

Сорванный из-за вчерашних оглушительных приступов смеха голос заметно подсел после устроенной только что истерики.

– Рокси, вы готовы немного поговорить со мной? – спрашивает капитан.

Я с безразличием смотрю в его глаза и пожимаю плечами.

– Случившееся вчера было запланированным нападением, – негромко произносит капитан Тиван. – Кто-то очень сильно заинтересован в том, чтобы убрать свидетельницу и подставить межзвездный флот.

– Не понимаю… – растерянно качаю я головой, принимая протянутый доктором стакан. – У них же есть запись с камеры…

– И на этой записи Душитель в форме межзвездного флота, – перебивает меня капитан. – После вашей смерти данные детективу Снаю показания перестанут считаться уликой в деле. Армия межзвездного флота будет скомпрометирована.

Он говорит это с таким видом, будто его горячо любимую мамочку обозвали нехорошим словом. Но, в отличие от капитана Тивана, мне безразлична судьба флота.

– Когда я смогу вернуться на Цереру?

– Как только мы будем уверены в вашей безопасности, – уходит от ответа Тиван и тут же меняет тему: – Мы подготовили для вас отдельную каюту, приведите себя в порядок, оденьтесь, и я провожу вас.

Я бросаю невольный взгляд в сторону стола с аккуратно развешанной одеждой.

– В таком случае вам придется одевать меня силой. – Я упрямо сжимаю губы. – Я не стану носить форму.

Капитан смотрит на меня как на идиотку.

– Я не позволю вам разгуливать по моему кораблю в нижнем белье и халате…

– Значит, я останусь в больничном блоке.

Тиван с напором глядит мне в глаза, но я непоколебима в своем упрямстве.

– Ладно, – после секундного раздумья соглашается он, поднимается с кровати и подходит к доктору Ветлану. – Я одолжу? – интересуется капитан, забирая из его рук планшет, и оборачивается к трем офицерам, застывшим по стойке «смирно» около дверей. – Свободны.

Солдаты с явным облегчением поспешно покидают больничный блок, оставляя меня наедине с доктором и капитаном.

Немного поколдовав над планшетом, Тиван возвращается к моей постели и осторожно присаживается с краю.

– Закажите все необходимое, – говорит он, протягивая мне планшет. – Ваши с Баком счета временно заблокированы, так что можете воспользоваться моим.

С сомнением глянув на сидящего рядом капитана, я печально вздыхаю и опускаю глаза. На тонком экране планшета открыт сайт одного из интернет-магазинов. Мои биометрические данные и номер счета Тивана уже вбиты, остается только выбрать нужное из вещей.

Кинув еще один быстрый взгляд в сторону командира корабля, я сажусь поудобнее и предаюсь любимому занятию – процессу скупки всего, что приглянулось.

Пока я выбираю, мужчины отходят в сторонку, где за полупрозрачным стеклопластиком находится кабинет доктора Ветлана. Но даже тот факт, что эти двое ушли лишь для того, чтобы посплетничать обо мне, не портит процесс покупки.

Начинаю я с главного – с дизайнерских туфелек. Выбрав четыре пары, подбираю к ним платья, затем удобные костюмы. Потом захожу во вкладку «аксессуары» и надолго зависаю, пытаясь подобрать сочетающиеся пары. Последним выбираю нижнее белье и, быстро просмотрев корзину с покупками, добавляю в нее постельное белье, полотенца, шампуни, гели, большой мешок косметики и другую нужную для жизни мелочовку.

Вроде все… Глянув в сторону склонившихся к экранам мужчин, я осторожно открываю еще одну вкладку. Мне хочется узнать, что написали про нападение на нас и смерть Бака, но прежде чем я решаюсь ввести его имя в поисковик, капитан и доктор возвращаются.

– Рокси, вы закончили?

Вместо ответа я молча протягиваю Тивану планшет и с каплей злорадства гляжу в его лицо. Сказать, что я перестаралась, – все равно что промолчать. Даже Бак, который обожал тратить на меня деньги, увидев итоговую сумму покупок, недовольно нахмурил бы брови.

– Полагаю, что постельное белье вы заказали исключительно из-за неприязни к Тэ-триста? – уточняет капитан, оставаясь все таким же спокойным и отстраненным.

– Именно, – в тон отвечаю я, предвкушая его реакцию.

– Что ж, правильный выбор, – задумчиво кивает Тиван, не собираясь демонстрировать приступ жадности.

Его пальцы ловко скользят по экрану, затем он вбивает что-то в одно из полей и прикладывает руку для подтверждения покупки.

– Ваши вещи прибудут через полчаса, – возвращая планшет доктору, говорит Тиван. – Я убрал из заказа три платья, показавшиеся мне слишком откровенными, и заменил все туфли на удобную обувь.

Я во все глаза смотрю на бесчувственного капитана. Туфельки! Он лишил меня туфелек!

И пока я подбираю слова, чтобы выразить крайнюю степень своего негодования, Тиван вежливо кивает и идет к выходу.

– Я пришлю к вам кого-нибудь для компании, – на ходу сообщает он и покидает больничный отсек.

* * *

Как же я злюсь!

Пока доктор Ветлан проводит какие-то дополнительные обследования моего физического самочувствия, я мысленно формулирую, что и как скажу капитану Тивану, чтобы раз и навсегда объяснить простую истину: я не его подчиненная!

И пока я мысленно репетирую монолог на тему: «Верни мне шпильки», в перегородку «умного» пластика вежливо стучат, и в комнату входит солидный мужчина в возрасте.

Я настороженно рассматриваю незнакомца.

На военных кораблях всех условно делили на две неравнозначные группы. Первая, самая маленькая, называлась «экипаж» и состояла из трех помощников капитана, команды навигаторов, группы мотористов, отвечающих за исправную работу двигателей, специалиста по связи и корабельного кока.

Вторая группа носила звучное название «боевые единицы». Сюда, как ни странно, относился капитан корабля, младшие командиры, младшие офицеры, пилоты штурмовиков и, конечно же, Иридий.

Обозначение это было условным, так как все равно все присутствующие на корабле были солдатами межзвездного флота, вот только «боевые единицы» умирали чаще.

– Здравствуйте, Рокси, – вежливо улыбается незнакомый мужчина, проходит в больничный блок и замечает доктора. – Кама, дружище, ты чего такой зеленый?

Оглянувшись, я убеждаюсь в правоте слов офицера – доктор действительно выглядит болезненно зеленым, и остается только гадать: это последствия тяжелой ночи, которую он посвятил выведению из моего организма наркотических препаратов, или разговор с капитаном Тиваном так повлиял на парня.

Сам доктор Ветлан отвечать не хочет и лишь отмахивается от визитера, не отрываясь от работы ни на минуту.

Деликатно кашлянув, офицер выкладывает передо мной на кровати несколько свертков.

– Ваша одежда, Рокси, – с теплой улыбкой произносит он и, словно спохватившись, легонько бьет себя по лбу. – Эх, простите, забыл представиться – старший лейтенант Хамраев. Для друзей просто Фаррух.

Пододвинув к себе ближайший сверток, я поддеваю ногтем кончик упаковки.

– Я так понимаю, вы и есть та самая компания, которую мне обещал капитан, – тихо говорю я, вытаскивая из непрозрачной упаковки светло-зеленые узенькие брючки.

– Вы удивительно догадливы, Рокси, – весьма дружелюбно улыбается Фаррух. – Я планирую провести для вас небольшую экскурсию по кораблю, познакомить с младшими командирами и помощниками капитана, а затем проводить в вашу каюту.

Отложив брючки, я тянусь ко второму пакету и, пользуясь возможностью, искоса рассматриваю мужчину.

Старший лейтенант – высокое звание, по сути, это второй человек после капитана Тивана, так зачем ему возиться со мной?

– И почему же капитан назначил вас ко мне в компанию? – как бы между прочим интересуюсь я, придирчивым взглядом оценивая белоснежную блузку.

– Думаю, его выбор пал на меня по трем причинам, – с охотой принялся отвечать он. – Я женат и, что самое важное, до дрожи в коленях люблю свою милую Гайте. Моя религия не допускает измен между супругами и сурово карает тех, кто мысленно возжелал другую женщину. Ну и третье… Я самый болтливый человек на этом корабле!

Фаррух довольно смеется, обнажая крупные белые зубы. Невольно улыбнувшись в ответ, я вскрываю оставшиеся пакеты и, подхватив одежду, ухожу в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Достаточно быстро облачившись в обновки, я бросаю взгляд в зеркало и не могу сдержать улыбки.

По всей видимости, капитан Тиван забыл, что чертовски сексуальная женщина может быть сексуальна в любой одежде, особенно если это зеленые узенькие штаны, плотно обтягивающие зад, полупрозрачная белая блузка и приталенный пиджак в цвет к штанам.

Сюда бы идеально подошли те черные босоножки с золотыми пряжками, но скажем мысленное спасибо Тивану и напялим то, что есть.

Черные мягкие балетки, которые выбрал капитан в качестве «удобной» обуви, смотрятся немного странно. К тому же я постоянно ловлю себя на нелепой мысли, что стою на полу босиком.

Еще раз оглядев себя со всех сторон и оставшись вполне довольна внешним видом, я кончиками пальцев ерошу свои волнистые волосы, придавая им дополнительный объем, и смело выхожу из туалета.

Ловить на себе восторженные взгляды я привыкла давно, но почему-то сейчас испытала невероятное чувство гордости.

Спохватившись, доктор Ветлан смущенно отводит глаза, и только лейтенант Хамраев продолжает с неподдельным восторгом рассматривать меня.

– Должен признать, Ти был прав, опасаясь реакции команды на вас, – улыбается он. – Вы прекрасны, Рокси.

Кокетливо стрельнув глазами, я убираю рыжую прядь за ухо и мило улыбаюсь.

– А как же ваша религия, старший лейтенант Хамраев?

– К счастью, моя религия не запрещает любоваться прекрасным и делать комплименты, – все с тем же искренним восторгом отвечает офицер. – И, кстати, можно просто Фаррух.

– Можно просто Окс, – благосклонно киваю я. – Экскурсия?

– Любой каприз… – хитро улыбается Фаррух.

Зря он это сказал. Женщине нельзя давать «добро» на капризы. Особенно такой нестабильной, как я.

Гордо вышагивая рядом со старшим лейтенантом Хамраевым, проводящем мне экскурсию по кораблю, я сосредоточена лишь на том, как качественно и надежно испортить жизнь капитану Тивану.

Будучи единственной женщиной на корабле, полном вечно тоскующих по женским ласкам солдат, я планирую устроить по меньшей мере гормональную революцию в рядах, желающих попасть под влияние моего обаяния. Но загвоздка состоит в том, что по пути нам с Фаррухом встретились только трое куда-то спешащих офицеров.

Корабль словно вымер!

– Фаррух, – перебиваю я мужчину, – а где все?

– Капитан на мостике, – с готовностью отзывается он и загадочно улыбается. – Проводить?

Я недовольно поджимаю губы. Как-то странно он понимает слово «все»!

– Нет, – вырывается у меня помимо воли. Улыбнувшись, чтобы загладить неловкость, я развожу руками: – Просто здесь так пусто.

Фаррух дружески улыбается, каким-то невероятным образом за несколько минут общения сумев расположить к себе на все сто.

– Большая часть в комнатах отдыха, – признается он. – Капитан дал возможность членам экипажа немного передохнуть.

Ах, вот оно что! Выходит, знал, что будет экскурсия, и решил подстраховаться?

Вот только наш шибко умный и смышленый капитан не учел одного малюсенького, но принципиально важного момента – я была неплохо знакома с планировкой военных межгалактических кораблей.

– Фаррух, – я смущенно опускаю глаза в пол и понижаю голос, – а где тут у вас на корабле можно найти дамскую комнату?

Офицер на секунду задумывается. На военном корабле не бывает женских туалетов, только общие, и, если дама желает уединиться в уборной, то ей лучше немного потерпеть и пойти в свою комнату.

И именно туда повел меня Фаррух…

Вот только старший лейтенант не учел, что комнаты отдыха, куда согнали большую часть экипажа и боевых единиц, находятся на одном этаже со спальнями. А еще он явно не ожидал, что желающая в дамскую комнату девушка откроет одну из дверей и сунет туда свой хорошенький носик.

– Ой! – удивленно хлопаю я ресницами, оглядывая разом притихших солдат.

Бегло осматриваю комнату, рассеянным взглядом скользя по лицам. Каким-то непостижимым образом форма лишает солдат индивидуальности, делая всех сидящих в комнате похожими друг на друга, как братья от одной матери. Глазу сложно за что-то зацепиться, но, к счастью, мне помогает банальная удача.

– Рокси, а что вы тут делаете? – спрашивает один из солдат, поднимаясь из-за игрового стола.

Я встречаюсь с его недружелюбным взглядом и, несмотря на явную неприязнь, широко улыбаюсь.

– А-а-а… Это вы! – Ловко увернувшись от Фарруха, я торопливо иду навстречу светловолосому солдату. – Я же так и не успела вас поблагодарить!

Его губы кривятся в неприятной ухмылке, а на выразительных скулах играют желваки, но, несмотря на это, я уверенным шагом подхожу к нему, встаю на носочки и звонко целую в гладковыбритую щеку.

– Спасибо, – благодарю я того самого офицера, что вытащил меня из дома, полного отравляющего дыма. – И это… – виновато опускаю глаза. – Простите, что пнула вас в кабине…

На самом деле я лукавлю… Причем сильно. Очень сильно!

Я была так поражена смертью Бака, что не ограничилась одним только пинком. Незнакомый солдат, пытавшийся запихнуть сопротивляющуюся идиотку в боевой катер, сначала был покусан, а потом получил прицельный удар коленом по незащищенному месту.

К тому же на середине полета меня, что называется, накрыло, и в больничный блок офицер тащил на руках весело ржущую кучу проблем, постоянно цепляющуюся за все выпуклые части корабля.

Короче, после всего, что я устроила, питать ко мне хорошие чувства офицер явно не станет.

А еще я вспоминаю о Баке, и затаившаяся на дне души печаль вновь поднимается наружу.