Текст книги "Смертельный и чудесный карнавал. Сборник"

– Может, висит что-то белое на стене, полотенце, допустим, а тебе…

– Нет! – перебила она меня. – Оно то есть, то нет. И именно лицо. С глазами.

Я хотела уточнить, присутствуют ли нос, брови и губы на этом лице, или все ограничивается глазами, но не стала. Высмеивание полезного свидетеля – та еще стратегия получения необходимой информации. Надо стараться, набираться опыта, учиться налаживать контакты с людьми, располагать к себе. Женька прав, с чего бы сыщику брать меня просто так, с улицы? Ну удалость мне что-то раскрыть, так это, положа руку на сердце, чистое везение. И в основном я работала не одна. Чаще с Юлькой, иногда с Женькой и его лучшим другом Пашей. Так что здесь мне нужен опыт. Люсьен станет моей подопытной. Попробую на ней разные тактики, посмотрю, что выгорит, а что нет. А сейчас, как мне подсказывает интуиция, лучше стать доверенным лицом и во всем соглашаться, иногда задавая вопросы и вообще тон беседе.

– Ладно, если ты настаиваешь, я займусь лицом в окне, но потом. Сейчас нужно сосредоточиться на главном – кто из твоих друзей мог желать вреда Кристине и Филиппу.

– Да никто! Даже Гелька, хоть и вредная, но не дура же она. Если б они померли, ее бы даже папочка не вытащил.

«Может, еще помрут», – подумала я, но жестоко было бы ей это говорить.

– Хорошо, а что по поводу… как там этого парня зовут анимешнего?

– Арсений. Но я его коротко Арсом зову.

– Окей, вот этот самый Арс. Не было конфликтов хоть с одним из них?

– С одним? – зачем-то уточнила она.

Я закатила глаза. Спокойствие, только спокойствие и дзен.

– Допустим, он домогался Кристину или еще как-то обидел, а Филипп заступился, морду набил, а тот затаил обиду.

– Ой, да ты что. – Люська даже захохотала от такого предположения. – Ни за что! Арс – душка, и мухи не обидит.

Ладно, буду надеяться, что Людмила действительно хорошо знает своих друзей.

Мы шли по довольно широкой, расчищенной снегоуборочной машиной дорожке до круглой площадки, на которой платные артисты устроили фаер-шоу. Люди встали полукругом, чтобы наблюдать за действом, которое на фоне мелких белоснежных холмов смотрелось завораживающе, но мы, все те, кто был свидетелем происшествия с Филиппом, отошли в сторонку. На нас огонь не производил должного будоражащего эффекта, а напротив, вызывал смутную тревогу и даже что-то, отдаленно напоминающее панику.

Женька, оказывается, все это время общался с двумя другими девчонками. Судя по их заливистому смеху, их это устраивало. Сашка разговаривал с Арсением. Все подопытные заняты, отлично, никто не остался неоприходованным. И все-таки внутреннее чутье подсказывало, что мы что-то упускаем. Компания друзей не казалась идеальной, и тем не менее особых подозрений никто не вызывал. Если только Ангелина, да и то с натяжкой. Людмила правильно говорит, одно дело – ревнующая ядовитая стерва, и совсем другое – человек, способный подготовить и провернуть убийство или покушение на убийство. Да и бард в создавшуюся картину вообще никак не вписывается.

Через неплотные ряды гостей было видно, что артисты кого-то пригласили на импровизированную заснеженную сцену. И не боятся же люди…

Не успела я это подумать, как кто-то пронзительно завизжал.

Мы трое – Женька, Сашка и я – немедленно бросились в гущу людей, чтобы узнать, что случилось.

Глава 5

Жанна Жданова вызвалась быть участником фаер-шоу. Большую дамскую сумку с яркой вышивкой, изображающей райских птиц на ветвях, она бросила рядом со сценой на снег, ей дали дыхнуть в трубочку, из которой с другой стороны короткой, но опасной вспышкой вырвался огонь, все зааплодировали, она, довольная, захохотала и взяла свою сумку, чтобы достать перчатки: руки мерзли даже в карманах плотного костюма птички колибри. Перчатки у нее черного цвета, поэтому, увидев что-то темное в сумке, она сперва не удивилась, а вот когда эти самые перчатки зашевелили мохнатыми лапками, да еще и прыгнули (по ее словам) на нее из сумки, тут ей стало не до смеха. И всем окружающим. Из сумки, которую теледива выронила из своих трясущихся рук снова на снег, вылез… огромный паук-птицеед. Он отчетливо был виден на белом фоне заснеженной тропинки. Пауку, видимо, не нравился холод наших широт в зимнюю пору, поэтому он не двигался, замерев возле своей сумки-берлоги, из-за чего хозяйка никак не могла ее взять.

На шествие с нами отправилось несколько сотрудников турбазы. Одна из них – та самая, что нас встречала, вроде бы Елена, – бросилась к восьмилапому чудовищу как к родному ребенку.

– Вот ты где! А мы тебя обыскались!

– Господи-боже, мама моя, это вы с тарантулом сюсюкаетесь, девушка?! – взорвалась Жданова. – Как он оказался в моей сумке?! Я на вас в суд подам!

– Приносим извинения! – тут же подбежал к телеведущий утешить ее молодой человек с бейджиком, в обычном костюме-тройке. То ли он не мерзнет зимой, как любой нормальный человек, то ли компания платит ему, чтобы он периодически забывал о том, что замерз. – У нас из террариума в фойе пропал птицеед.

– Отлично! Смотреть надо за зверьем! Он же мог меня сожрать!

– Да нет, ну что вы!

– Укусить! Впрыснуть смертоносный яд! И я бы умерла! Кто бы мне яд здесь высосал, а?! – продолжала она истерить. Впрочем, уж кто-кто, а я ее понимаю. Как говорится, арахнофоб арахнофоба видит издалека.

На всякий случай я тоже сделала несколько шагов назад – чтобы эта тварь не почувствовала моего страха и не напала теперь уже на меня.

– Помилуйте, это самый безобидный представитель, коста-риканский, он малоядовит. Видите белые пятнышки на лапках? Яд такого в малых дозах почти безвреден для человека. Максимум неприятных эффектов – жжение в месте укуса и высокая температура.

– А этого что, мало?!

– Нет, конечно!

Елена тем временем пыталась аккуратно завернуть паука в свою шаль.

– Лена, осторожно! – крикнула ей другая сотрудница. – Я вызвала в мессенджере террариумиста. Мы недалеко ушли, он сейчас прибежит с переноской и заберет его.

– Но он же замерзнет, бедненький!

– Девушка, да вы ополоумели! – выразила вслух телеведущая мои мысли, ну будто в голову ко мне залезла. Как можно сюсюкать с этим монстром? Как же хорошо, что он оказался не в моей сумке! Впрочем, в мою мини-сумочку, похожую больше на клатч с ручкой, мало что поместится, от силы постельный клоп.

И тут я вспомнила. Птицеед! А она в костюме колибри! Опять поразительные совпадения!

– Женя! – сказала я Логинову, как только он приобнял меня, понимая, что я сейчас чувствую. Он знал и про мою арахнофобию, и про временами зашкаливающую через край эмпатию. Я почему-то все время примеряю чувства, эмоции и события из жизни других на себя. Хотя в небольших дозах эта штука полезна для изучения психологии, а чтобы быть сыщиком, нужно хорошо разбираться в людях. – Птицеед и колибри! Ты видишь это?

– Еще как. Думаешь, откуда у пауков этих такое название?

– Не поняла, – нахмурилась я.

– Ученые увидели, как паук в тропическом лесу поедал колибри, поэтому дали ему такое название. По «Дискавери» смотрел. Так что связь еще более тесная, чем ты думаешь.

Сашка, слышавший это, издал протяжный свист, мол, ничего себе. Я лишь моргала в ответ.

Артисты фаер-шоу поспешно сворачивались, собирая реквизит, а группа просто стояла на месте в ожидании специалиста с переноской. Я поняла, что судьба дает мне шанс продвинуться в расследовании. Нужно схватить злоумышленника, пока у нас нет трупов (ну, это если не считать барда, конечно). К Белоснежке и Костру прибавилась Птичка. Они должны быть связаны.

Я подошла к женщине.

– Какой же ужас вам пришлось пережить! – исторгла я из себя громко, взволнованно и совершенно искренне. Если кому из нас троих под силу ее разговорить, то только мне. Сочувствие играть даже не придется. – Кто мог так жестоко пошутить?!

– Деточка, какие тут шутки? Меня убить хотели этим чертовым тарантулом!

Менеджер, греющая паучка своей шалью, посмотрела на женщину неодобрительно.

– Это не тарантул! Это птицеед! – заявила.

– Да мне плевать! Она еще поправлять меня будет, чокнутая! – дальше десять минут женщины препирались, точнее Жанна орала на Елену, а та, понимая, что уже зашла слишком далеко и может лишиться насиженного местечка, все больше помалкивала.

Я стояла рядом и силилась придумать, как успокоить ведущую, при этом не нарушив уже дарованное мне расположение и доверие. Наконец ее обнял за плечи седовласый господин.

– Жанночка, ну что же ты… Все обошлось ведь…

– Боря, так это повезло, что обошлось, а могло и не обойтись!

– Но они же сказали, что это не тарантул. И он не такой ядовитый.

– Но все-таки! Почему не уследили?!

– Да, мы напишем им отзыв…

– О, уж помяни мое слово – отзывом я не отделаюсь! – Столько праведного гнева было в глазах дамочки, замешенного в жажде справедливой мести, что я не сомневалась: сотрудникам мало не покажется, как и начальству. – Я о них передачу сниму! Вашу турбазу прикроют, а руководство под суд отдадут! – Ну! Я же говорила!

– Зато подумай, какой ценный опыт! Представь, как ты будешь рассказывать об этом! В разгаре фаер-шоу на тебя нападает тропический ядовитый паук, привезенный к нам из самого сердца джунглей! Чувствуешь, попахивает сенсацией?

О, дядечка, так красиво изъясняющийся, имел к Ждановой подход. Весь недавний страх улетучился из глаз, а щеки зарделись румянцем – и не от мороза. Тонковатые губы растянулись в улыбке.

– Да, – протянула она довольно, тут же снизив тон до нормального. – Вот это будет шоу! Вот это будет выпуск! Но, конечно, уже не на «Женщина дня». Шоу закрыли в начале декабря, – пояснила она для меня. Я грустно кивнула, хотя до вчерашнего дня даже не знала, что такое шоу есть – точнее, было. – Но, – более оптимистичным голосом продолжила она, – у меня есть парочка идей, в первый рабочий день после каникул у меня встреча с инвесторами и продюсерами телеканала. Интервью будет для нового их проекта. Вот там-то я идеями и поделюсь!

Я вежливо кивнула, а Борис напомнил:

– Ты же еще книгу хотела написать…

– Да! – обрадовалась пуще прежнего дама. – Автобиографическую. Этот эпизод обязательно войдет в нее. Я даже благодарна всему, что со мной здесь произошло. Этот ужасный случай с загоревшимся мальчиком… – она покачала головой и приложила ладони к щекам. От этих действий попахивало театральщиной, но, так как она давно работает на телевидении, это уже дело привычки.

Седовласый Борис едва заметно глянул на Елену, и та ответила благодарным кивком, дескать, поняла, что вы меня спасали сейчас. Тут как раз подоспел мужчина очень маленького роста, лохматый с черной козлиной бородкой и забрал паука. Представители фирмы еще раз извинились перед всеми за недоразумение, и шествие возобновилось. Я же прибилась к паре Жанна-Борис и так с ними и шла.

– Так как вы думаете, кто это сделал? – вернула я ее к главной теме.

– Ой, деточка, да какая разница? Бедлам творится везде по стране, и в маленьких фирмочках, и в крупных организациях. Вот у нас на канале, когда снимали «Шоу без прикрас»… – далее шел рассказ про реквизиторов, редакторов и костюмеров. Я кивала и старалась не перебивать. Под конец все же пришлось, ностальгические истории уж больно затянулись. Как Саша и предполагал, карьера Жанны явно шла на спад. Из последнего закрытого шоу, по ее же собственным словам, успело выйти лишь несколько выпусков, и все маломальские успехи вели тонкими длинными ниточками в далекое прошлое.

– Неужели вы не видите? – взывала я. – Бард умирает на концерте с названием «Я призраком к тебе вернусь», Белоснежка впадает в кому, Огненный человек в реанимации… На вас нападает паук-птицеед, а вы колибри. Птичка!

Жанна растерянно хлопала глазами, глядя на меня. Она даже остановилась. Поддержка пришла откуда не ждали.

– Хм, интересные совпадения, я и сам заметил, – высказался Борис. – Кстати, интересный факт, что птицеед – это не просто название, такие пауки способны съедать маленьких птичек, допустим, колибри. Или каких-то птенцов.

Я передала информацию, полученную от эрудированного Женьки, про то, откуда появилось название.

– Ах вот оно что! – обрадовался мужчина. – Надо почитать в энциклопедии.

– Вы ученый? Просто слово «энциклопедия» я слышала последний раз, хм, даже не знаю… В первом классе?

Он засмеялся.

– Нет, я учитель русского языка и литературы. Заканчивал филфак. Хотел изучать слово, надеялся получить кандидата наук, но вот, – развел он руками, – застрял в школе с детьми. Что ж, может, еще не поздно? – подмигнул он мне.

– Конечно. – Я хотела спросить, что нищий учитель делает здесь, но отложила этот вопрос до лучших времен. Все-таки я и сама уже почти безработный экономист с зарплатой в двадцать восемь тысяч рублей, а он может вообще преподавать в элитной школе. Кстати, детишки больно рано расти начали, возможно, эти мои новые друзья еще в школе учатся, тогда Борис может оказаться их учителем. Вот и связь. – Скажите, а вы не знаете этих молодых людей?

– Это друзья парня, который загорелся? Нет, – покачал он головой. – А что?

– Просто ищу хоть какую-то связь. Жанна, подумайте, пожалуйста, – обратилась я уже к теледиве, которая все это время о чем-то напряженно размышляла. – Вы никак не связаны с Кристиной и Филиппом? Не общались с ними?

– Ой, девочка, я с золотой молодежью не тусуюсь. Я привыкла сама зарабатывать себе на хлеб. Были времена, когда зубами рвать приходилось и подмазываться, где надо было, и чуть ли не на коленях стоять. А эти, – плевок пренебрежения в сторону. – Ни черта не могут!

– Тогда зайдем с другой стороны. Кто мог подбросить вам это чудище в сумку? Где вы ее оставляли?

– Да вот сейчас и оставляла! Все на сцену смотрели, как я огонь извергаю, словно вулкан… На сумку-то никто не смотрел!

– Ну да, – вздохнула я. Настроение сразу потухло. Ненавижу проигрывать. Ни одна из ниточек никуда не завела. Сначала у Люси нет подозреваемых. Теперь у Жанны тоже нет. Однако меньше чем за сутки уже столько странных случаев! Надеюсь, парням повезло больше, может, они раздобыли какую-то информацию?

– Извините, я пойду к своим друзьям.

Я кивнула им обоим и догнала Женьку с Сашкой.

– Ну что у вас? – шепнула им так, чтобы остальные не слышали.

– Глухо как в танке, – вздохнул Женька. – Бабы умом явно не блещут, одна сокрушалась, что крем ночной дома забыла, а он ей капец как нужен сейчас почему-то, другая – та, что брюнетка – все время ныла, что телефончик оставила в номере. Это главная их беда, больше проблем в мире вообще не существует. Двух слов связать не могут. Да и с нравственностью, как я заметил, имеются небольшие проблемы, но вроде не убийцы.

– Арсений, – перенял эстафетную палочку Александр, – неподдельно горюет по сгоревшему другу. Звонит в больницу чуть ли не каждый час. Напился с горя, – кивнул он в сторону анимешника. Тот шел вперед на заплетающихся ногах и глупо хихикал. С двух сторон его поддерживали девушки. – Пьяные редко умеют держать себя в руках, тайны так и просачиваются. Но я ничего добиться не смог. Или я ему не понравился настолько, чтобы признаваться в злодеяниях, или он нормальный пацан. – Подумал и добавил: – Хоть и мажор.

– Не будь расистом, – сморщилась я. Мне самой уже начала нравиться Люська. Не виноваты же они в том, что родились в таких семьях.

– У тебя-то как? – поинтересовался Сашка, наверно, в отместку.

Я в двух словах передала.

– То есть у Ждановой тоже никого на примете?

– Угу.

Дальше мы шли молча. Новая остановка случилась возле… вот угадайте! А, ну ладно, мучить не буду – у проруби. Серьезно? Ну что ж, настоящие русские развлечения. Мажоры прорубей точно ранее нигде не наблюдали. Как и гуслей с балалайками.

– Ловись рыбка большая и маленькая? – пошутил Борис.

– Не надо меня ловить! – отбил шутку врач, одетый, напомню, в гигантскую рыбу. Большие руки-плавники зашевелились в отрицающем жесте.

Все засмеялись.

– На дне проруби лежит большой-пребольшой камень, – начала рассказывать сказку Елена – с соответствующей интонацией. – К камню приделана длинная-предлинная веревка. На конце веревки той прикреплен яркий-преяркий шарик. В шарике том – приз. Кто шарик тот достанет, на землю-матушку вынесет, тот и победил!

– Ну нет! – протянули девушки – почти все, я в том числе.

Некоторые мужчины, на удивление, начали раздеваться.

– Господи-боже, – возмутилась я. – Они замерзнут и умрут. – «И преступнику ничего не надо будет делать», – чуть не ляпнула я вдогонку, но вовремя прикусила язык.

– Ничего, доктор имеется, полечит, – хмыкнул Сашка, который, однако, тоже не собирался никуда лезть.

– Доктор тоже костюмчик скидывает, видел?!

Валентин, оставшийся уже в одних черных плавках, подмигнул мне весело, услышав.

– Катерина, не переживай! Я морж с пятнадцатилетним стажем! Я себя так вылечил от хронического вазомоторного ринита и всем пациентам советую! Таблетки, уколы и процедуры – это, конечно, хорошо, но закалку и спорт никто, знаете ли, не отменял! В здоровом теле здоровый дух! – И он опять мне подмигнул. Ну и ну.

Когда он, перекрестившись, скрылся под водой, Женька повернулся ко мне:

– Что у тебя с этим доктором? Он к тебе явно неравнодушен!

Я просто пожала плечами.

– Его можно понять, – улыбнулся Сашка, затем почему-то покраснел. Никто же за язык не тянул его! Хотя прогулка длилась уже час, и у многих играл на щеках легкий румянец, так что, может, я просто раньше красноту его лица не замечала. Фонари и гирлянды были расположены на разном расстоянии друг от друга, и в каких-то местах тропы было светлее, а в каких-то темнее. Возможно, так было задумано. А над прорубью было очень светло. Рядом даже стояли большие переносные прожекторы.

Женька бросил на приятеля недовольный, как мне показалось, взгляд и приобнял меня.

– Не замерзла? Почему опять без перчаток?

Внезапная забота, проявленная моим парнем, приятным теплом разлилась по моему сердцу. Я улыбнулась.

– Они в кармане. Если что, надену.

Затем до меня дошло, что обнимал он меня скорее из собственнических побуждений, а не самаритянских или романтических. Настроение снова упало. Я сделала шаг вперед, якобы чтобы лучше видеть купающихся, на самом деле – чтобы избавиться от руки на моей талии.

Радостные повизгивания громко разлетались по округе. Кто-то в очередной раз вынырнул, и я пожалела, что приблизилась – на меня полетели брызги. Такие вещи при минусовой температуре отнюдь не радуют.

Сильные руки обхватили меня за плечи и потянули назад.

– Намокнешь, – сказал Женька в мое ухо. – Стой подальше от них.

– Ну что? – спросил кто-то из толпы вынырнувшего. Тот отрицательно покачал головой и вылез с поверженным видом.

Потом показалась еще одна макушка. Этот был тоже без шарика.

– Все? Никто? – подбадривали работники турбазы. – Ну, давайте же! Шарик неглубоко!

– А где доктор? – спросил кто-то в толпе.

У меня сперло дыхание. В ушах раздался какой-то непонятный писк. С давлением проблемы? Вроде раньше не было. Видимо, от стресса. Неприятные мысли червями копошились в моей голове, буря себе новые пути через мой мозг.

– Рыба! – выкрикнула я в пространство, не в силах держать это в себе.

– Что – рыба? – переспросил Сашка. Логинов сообразил быстрее и кинулся к проруби.

– Нет! Стой! – заорала я своему парню. Я не хотела, чтобы он нырял. Да, знаю, Курт Кобейн не утонул, но преступник не может просчитать все подряд. Вдруг жертв вместо одной будет две…

– Что происходит? – спросил сотрудник турбазы.

– Он давно уже не выплывает, – пояснил Женька, скидывая гитару.

– Подождите, – остановил его менеджер с бейджиком «Юрий», когда Логинов хотел прыгнуть прямо так, в одежде. – Я вам не позволю, я отвечаю за гостей. Вам не во что будет переодеться, вы простудитесь.

– Хорошо же вы отвечаете! – встряла я. – Огненной человек сгорел, Белоснежку отравили, на Колибри напал птицеед, а теперь Человек-рыба утонул!

– Подождите… вы о чем, девушка? – поймала я испуганно-негодующий взгляд от Юрия. Другие тоже смотрели на меня.

Женька отчетливо покачал головой, мол, зря. Но что теперь сделать? Я всегда была невыдержанной. Да, прав Прижимин, я любое дело запорю. Как я могла подумать, что он меня возьмет?

И тут…

– Это кто утонул? – донеслось из проруби. – Это я утонул? – И он в победном жесте поднял руку кверху – ярко-желтый неоновый шар светился в его руке, как сердце Данко.

Все зааплодировали, и конфликт замялся.

– Они забудут, – шепнул мне Женька, успокаивая, но я чувствовала себя все хуже и хуже. Было ощущение, словно все, за что я ни берусь, у меня не выходит. То есть я рада, конечно, что с Валентином ничего не случилось. Да и как такое можно было провернуть? Если только подсыпать ему чего-то перед нырянием, чтобы вызвать спазмы, допустим, или чтобы он отключился… Но для этого нужно знать программу карнавала, а это устроители держали в секрете. Преступником мог быть, конечно, кто-то из персонала, но это уже не важно. Просто рассказ, который пронесся в голове и который я никогда не напишу, ибо не обладаю литературным талантом. В реальности ничего этого нет, я снова все выдумала.

– Может, и не было ничего? – спросила я с испугом. – Может, я схожу с ума? Может, это из-за Прижимина?

– Катя… – Женька опять покачал головой, будто я была капризным ребенком и снова потребовала какую-то новую игрушку.

Я расстроилась еще сильнее и ушла вперед, чтобы он не видел слезы в уголках моих глаз. Но он догнал и снова обнял меня – против моей воли.

– Ты не сошла с ума, – шепнул он мне, – я тоже думаю, что все это странно. Но то, как ты изводишь себя из-за его отказа!

– Послушайте, – догнал нас Сашка, – я не знаю, кто такой Прижимин, но я точно знаю, что совпадений уже слишком много. И я тоже перебздел, когда этот доктор не вынырнул сразу. Так что не смей реветь!

– Я не реву, – сказала я и тут же заплакала. Хорошо, что мы удалилась от проруби, и тут освещение было не ахти.

Женька меня снова обнял, а я уткнулась ему в плечо. Что-то последние дни у меня все наперекосяк…

Валентин подошел ко мне.

– Девушка, мне сказали, что вы волновались за меня! Ну это вы зря! – посмеялся он. – Я же сказал, что я морж! Но мне приятно, спасибо. Моя жена и то так никогда не волновалась…

– Просто на этой турбазе уже много странного произошло, – пояснила я.

Тут Валентин заметил, как на него смотрит мой парень, и поспешно смылся.

– Напугал чувака, – хихикнул Сашка.

– Будет знать, как к чужим бабам лезть! – самодовольно ухмыльнулся Женька.

– Я не баба, – тихо сказала я и пошла вперед.

– Ой, ну Катя, – донеслось сзади. – Я имел в виду «девушка», «девушка»! – умоляюще протянул он.

Так как настроение было ни к черту, я решила его не прощать за «бабу» и молча шла вперед. Здесь ко мне подбежала Люська.

– Как думаешь, что они теперь затеют?

– Не знаю. – Мне было, если честно, все равно. До полуночи еще долго, и я всерьез подумывала над тем, чтобы вернуться в домик и просто лечь спать.

– А мне все интереснее и интереснее. Видишь, там что-то светится!

Впереди действительно была установлена какая-то яркая переливающаяся инсталляция.

– Потом расскажешь, что там было. Я, наверно, домой пойду.

Я встала в нерешительности, глядя вперед, на манящие огоньки. Или идти уж со всеми? Надо оставить глупые обиды и разочарование в себе. У меня все-таки расследование идет.

– В смысле? Одна? – удивилась Люська, обернувшись на мою компанию. Женька и Сашка о чем-то переговаривались. Я угукнула. – С ума сошла? Идти одной через тот страшный дом? А вдруг там маньяк какой?

– Вот и установится истина! – хихикнула я. – Когда найдете там мой расчлененный труп. Будешь знать, что не зря того дома боялась.

– Дура ты! Не ходи одна!

– А что поделать? Мои друзья намерены остаться до конца шествия.

– А если меня попытаются убить? Как и других?

Я нахмурилась.

– Ты вроде кошка? Остерегайся тогда собак. Но их тут вроде как и нет, так что ты в порядке.

– Ага, а вдруг они там будут! – кивнула она на инсталляцию впереди. Мы плавно двинулись вперед, чуть теперь отставая от остальных.

– Мы бы слышали лай. К тому же людей тут полно, почему преступник должен выбрать именно тебя?

– Как? Ты что, не понимаешь? Ты же сама сказала, – понизила она голос, – Кристи и Фил связаны, они пара, а мы их друзья. Других это вообще не касается. Охота идет на нас!

Я покачала головой.

– Телеведущая. Или ты забыла, как на нее птицееда натравили? Она-то к вам никаким боком.

– То есть – никаким?! – удивилась Люсьен, чем неимоверно удивила меня. Что я упускаю? И ведь Жанна сама сказала, что с ними не общается! – Она же мачеха Гелькина!

– Что?! Она мне не сказала, когда я ее спрашивала. – Но я тут же вспомнила, что акцент делала на Кристине и Филиппе, так что она могла и не понять, что Геля меня тоже интересует.

– Ой, ну это давно было. У нее мужей этих… А Гелькин отец то ли третий, то ли четвертый ее муж. Они давно не живут вместе, но с Гелькой остались в нормальных отношениях, общаются. Пару раз она Гельку пропихивала на какие-то телешоу. Гелька все мечтает прославиться, хотя ни рожи ни кожи… – Люська сморщилась, хотя и сама не красавица, но в целом была не так уж и не права. Кристине Ангелина явно проигрывала.

– Они за столом даже не общались, – напомнила я. «Ты точно ничего не напутала?» – хотела я добавить, но вовремя остановила себя. Привычную манеру общения нужно менять. Не надо обижать людей, которые могут быть полезны для расследования. Да и вообще никаких не надо.

– Конечно, зачем эта старая карга будет лезть к нам? Но нам именно Геля предложила ехать сюда, ей кто-то посоветовал, кто тут был в прошлом году. Возможно, Жданова как раз. Я не уточняла.

– Ага. А ты уверена, что они в хороших отношениях?

– Ой, не знаю, обе хороши, – отмахнулась Люсьен, поглядывая на заклятую подружку.

Та флиртовала с Арсением в эту минуту, усиленно поглаживая его по плечу. Не, ну а что? Филипп недоступен, а тут вот какой кадр. На мой взгляд, даже посимпатичнее. Фила портит его борода. Впрочем, теперь, к сожалению, даже если он поправится, шрамы, скорее всего, останутся на всю жизнь. Какой кошмар. Но главное, чтобы выжил все-таки…

– Ой, вспомнила, – продолжила Люська радостно. – Жданова у папы Гелькиного пытается что-то отсудить. Гелька рассказывала, что та в суд на него подала.

– А почему при разводе она этого не сделала?

– Да они вроде и не разведены официально. Или как раз на развод подала… Ой, что-то я запуталась, не слушаю я ее обычно, ведьму.

– А почему дружишь, если она ведьма? – в лоб спросила я с легкой дозой раздражения. Не могу уже притворяться. Знаю, что правдорубов никто не любит, но серьезно, на кой ляп сдались такие отношения? Я вот не стала бы терпеть таких людей рядом. Тут уж не важно, насколько Люська права в своих претензиях, но если она так относится к этой девушке, то зачем с ней тогда в принципе общается? Вот я о чем.

Люську мой вопрос поставил в тупик. Она моргнула два раза, прежде чем ответить.

– Так ведь… Одна компания у нас. Так сложилось!

Ну да, ну да. Богатенькие детки влиятельных родителей. Но Кристину же приняли в свой клан. Можно, значит, и кого-то вычеркнуть. Или я снова что-то не поняла? Ладно, бог с ними.

– В любом случае у Ангелины появляется мотив напакостить бывшей мачехе и отбить у нее охоту судиться с папенькой.

– Хм, думаешь?

Я думаю? Она же сама рассказала о конфликте. Странная она какая-то…

– Вот бы в телефон ее влезть. Возможно, в переписке с Филиппом он упоминал, какой у него будет костюм. Или, допустим, она в интернете искала информацию о том, как спровоцировать выкидыш. А пока это все вилами по воде. Ну связующее звено, и что? Ну не любите вы ее все, и что? Это не говорит о том, что она стоит за всем этим безумием.

Глаза Людмилы загорелись каким-то недобрым и озорным огоньком.

– Слушай, я могу попытаться выкрасть айфон у нее из кармана…

В ней умер шпион, не иначе.

– Да из какого кармана? Она же сказала, что в номере оставила!

– О, – прыснула Люська. – Вообще изи! – И незаметно для других достала из кармана ключ. – Мы с ней в одном номере живем! Надин ее совсем не терпит, поэтому с Кристи заселилась. Идем! Только Арса возьмем с собой, а то вдвоем боязно идти через тот дом…

– Заладила ты со своим домом… Если мы обе уйдем, тем более с Арсом, это вызовет вопросы. Ты должна ее отвлекать, чтобы она за телефоном не метнулась. Я пойду. Если ключ дашь.

Люська смутилась.

– Ты же не пойдешь одна?!

– Не пойду.

Она посмотрела мне в глаза, будто пытаясь установить, насколько я серьезна, и наконец молниеносным движением сунула ключ мне в карман расстегнутого полушубка.

– Ее кровать слева, – шепнула напоследок и вернулась вприпрыжку к своим.

Ну а я – к своим.

– Есть дело. – Я осторожно показала парням ключ. – От Гелиного номера.

У Женьки глаза на лоб полезли.

– И что? Что ты предлагаешь?

– Обыскать, – пожала я плечами. – Очевидно же. Она телефон оставила в номере, там могут быть подсказки. Или даже доказательства.

– Пфф, – с шумом выпустил Логинов воздух через рот и посмотрел в черное звездное небо, словно молясь Высшим Силам, чтобы мне мозги послали.

– Окей, я согласен, – сказал Сашка. Ну хоть кто-то на моей стороне. – Только почему именно к ней?

– Все жертвы связаны. – Я объяснила как.

– А Рыба?

– Какая Рыба?! Рыба как раз и не жертва вовсе.

Прозвучало это грубее, чем я рассчитывала, и Сашка кинулся извиняться. Решил, что наступил на больную мозоль. Но я ведь не могла предугадать, что Рыба не выныривает так долго, потому что хочет победить, а не потому что стал очередной жертвой.

– Ладно, идем, это не важно сейчас, а время поджимает.

– Они будут гулять до одиннадцати, – поспорил со мной Сашка, знающий расписание, – затем возвращение в столовую и встреча Нового года.

– До одиннадцати могут еще кого-то попытаться грохнуть! Я ведь говорю о том, что чем быстрее мы распутаем это дело, тем лучше.

– Ах, ну тогда да… Лучше идти прямо сейчас.

Мы посмотрели на Женьку. Он еще раз вздохнул, более отчетливо, чем до этого – а то вдруг мы не заметили, как сильно ему это не нравится? – и согласился идти с нами.

Когда шум, громкие разговоры и крики остались в стороне, я ощутила легкий укол страха. Права была Люсьен, отговаривающая меня идти одну. Вот если бы я сейчас оказалась в одиночестве, каково бы мне было, а?

Между фонарными столбами протянуты гирлянды, но их света хватает только на аллею плюс по метру в обе стороны от нее. А что там дальше справа или слева – одному Господу известно. Ну, еще и преступнику, который, затаившись, может наблюдать за нами, оставаясь в темноте. Эх, жаль, что зимой так быстро темнеет. Времени – всего-то восемь часов, и летом я бы чувствовала себя в абсолютной безопасности. А сейчас… Хорошо, что я с ребятами.

Я с благодарностью воззрилась на свих друзей. Женька отчего-то хмурился, а Сашка с интересом на меня поглядывал.