Текст книги "Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса"

– Что? Где пожар? – выдохнул он испуганно.

– Женщину похитили! – бросил Олег через плечо, на бегу к выходу.

Савмак швырнул подносы на стол, тарелки лязгнули, стаканы попадали, а он бросился за Олегом, восклицая в изумлении:

– Так она ж сбежала!

– Это не та. Другая.

Савмак присвистнул восхищенно.

– Да сколько у тебя их!

– У меня? – отшатнулся Олег. – Я вообще человек духовный.

– Ага, – согласился Савмак. – А я великий царь. Или даже бог.

Перепрыгивая через порог, Олег бросил на Савмака косой взгляд. Кабы знал русоволосый детина, кто его далекие предки, не шутил бы. Но он не знает, потому как и народа того уже нет, из него родились другие, расселились по миру и пустили крепкие корни.

Они выскочили во двор, кони, что стояли у коновязи исчезли, земля на их месте истоптана и изрыта, будто там шла борьба.

– Давай за мной. У меня на конюшне пара лошадей, – скомандовал Савмак и рванул к невысокой постройке с широкими воротами.

Олег ринулся следом.

– А долг? – спросил он на бегу.

– Будем считать, что отработал! – ответил разносчик. – Негоже чужих девок воровать.

В конюшне два крепких ухоженных скакуна рыли копытами, один гнедой, второй белый в яблоках. Гнедой без седла, но Олег взлетел ему на спину легко и быстро. Савмак впечатлился.

– Духовный человек, говоришь?

– Очень духовный. Я вообще пастор, калика и волхв.

Савмак снова окинул Олега полным сомнений взглядом и бросил:

– Ага. Ну да, верю. А куда едем?

– По свежим следам, – скомандовал Олег и развернул коня к выходу, конь красиво вздыбился и заржал, чувствуя опытного всадника.

– Девку вызволять?

– И это тоже, – согласился Олег.

Из постоялого двора они вылетели стремглав, и воздевая комки грязи из-под конских копыт. Когда выехали на дорогу, лошади помчали во весь опор. Олег пригнулся ниже к шее зверя, чтобы уменьшить сопротивление ветра, Савмак не отстает, скачет горячим галопом рядом, но все же чуть позади, потому как весит побольше и даже с седлом его коню непросто.

Город, с его приземистыми домами и затхлым запахом рыбы, быстро остался позади, понеслись невысокие холмы и поля ржи. По ним волнами перекатывается ветер, в воздухе висит трескотня медведок. Небо очистилось после бури и только редкие облачка, как кусочки пуха, иногда перекрывают солнце, бросая на дорогу замысловатые тени.

Пока Савмак расспрашивал Олега о бабах, волхв успел прочитать следы, что оставили похитители. Беспорядок в комнате говорит, что Люсиль сопротивлялась, волевая женщина, но противник оказался сильнее и, судя по всему не один, потому как на полу грязные следы двух пар больших сапог. Окно выбили и выволокли Люсиль через него, а на раме остался клочок ее платья. В форме умыкатели хорошей, поскольку комната прямо над таверной, а с такой высоты не каждый сиганет. Повезли ее на лошадях, следы копыт необычайно крупные, с два мраковских кулака, и ведут от самой коновязи. Такие сложно не заметить опытному глазу, главное чтобы их не занесло и не затоптало.

– Пастор, – окликнул Олега Савмак, пришпоривая лошадь, – ты хоть знаешь, путь?

Олег сдвинул брови. Кабы знал, не просидел бы столько лет в пещере, да не бродил бы неприкаянно по свету. А все не нашел. Но умыкнули Люсиль те, кому важно найти Меч раньше них, а если не убили ее прямо на постоялом дворе, значит, она им зачем-то нужна живой. Стало быть, для Меча они уготовили совсем негожую судьбу, ибо достойные люди не будут умыкать юных девиц.

– Пока прямо, – отозвался Олег.

– Слыхал мудрость про тех, кто ходит прямо? – спросил Савмак, окончательно поравнявшись с Олегом.

Олег промолчал и ударил пятками по бокам лошади, та всхрапнула, ветер ударил в лицо, а дробь копыт стала чаще. После того, как Мрак изрек эту великую мысль, они только и ходили что прямо, а дома больше никогда не ночевали. Хотя дом теперь понятие смутное, Олега уже долгое время давило ощущение, что дом – это не собранная из бревен или камня лачуга. И даже не деревня, и не племя.

Поля и холмы сменились рощами через два изгиба дороги, пошел лес, высокий и старый. Сосны в два обхвата тянутся к небу и закрывают дневной свет, воздух сладко пахнет хвоей, чирикают птахи. Олег натянул поводья и замедлил скачку, переходя на рысь. Давно он не вдыхал такой воздух, и чутье подсказывает, что со временем мест, где можно дышать полной грудью, станет меньше. Но это вынужденная необходимость для роста всего человечества.

– Пастор, – обратился Савмак к Олегу, снова догнав его на своей лошади в яблоках. – Дальше дурные места идут. Нам точно надо в этот лес?

– Лес не может быть дурным, – отозвался Олег убежденно.

– Не согласен, – проговорил Савмак. – Местные говорят, там диаволы беснуются. А кто идет по лесу без их разрешения, хватают, садятся на спину и катаются, пока тот не издохнет от измождения.

Олег пожал плечами и глубоко вдохнул лесной воздух.

– Затейливо отдыхают, – сказал он.

На лице Савмака появилась озабоченность, но все же выпрямился в седле и поднял голову. Олег не смотрел на ратника, и так понятно – трусость роду Савмака не свойственна, поскольку прародитель попросту не обладал таким качеством. Зато как пел, как пел.

– Говаривают, – продолжил Савмак, – люди там пропадают. По ночам крики жуткие.

– Говоришь, не местный, – заметил Олег, – а слухи знаешь.

Савмак развел руками, правя конем одними лишь коленями, и сказал:

– Так народ болтает. Я на постоялом дворе такого наслушался, на всю жизнь хватит.

– Люсиль повезли этой дорогой и прямо в этот лес, – сообщил Олег, раздумывая, – значит, не только диаволы в нем обитают.

Через некоторое время дорога превратилась в тропу, стала уже, а по краям пошли высокие заросли колючего кустарника, пришлось выстроиться в колонну и ехать друг за другом.

– Гляди, пастор! – воскликнул Савмак.

Олегу не видно, куда он указывает, потому что непредусмотрительно едет перед ратником, но догадался – справа свободная от кустов поляна и трава на ней помята, словно кто-то через нее ломился.

Остановив коня, Олег оглядел землю и траву. Трава привалена по направлению к тропе, стало быть, шли оттуда, а не туда. На самой дорожке следов поприбавилось, теперь в отряде похитителей Люсиль примерно с десяток голов.

– Основательно подготовились, – заключил Олег.

– Может, нагрянем да ударим разом, а? – предложил Савмак. – Мы же им на пятки наступаем.

Олег окинул взором кроны, прислушался – птицы замолкли, ветер в верхних ярусах стих. Недобрый знак. Он покачал головой и сказал:

– Их больше, следы не заметают. Значит, не боятся. Такое бывает либо от большой силы, либо от великой глупости.

– Так делать что, пастор?

– Осторожничать, – ответил Олег.

Лес становился плотнее и гуще, теперь им приходилось продираться сквозь засыпанную буреломом тропу и колючие ветки. Ноги закрыты штанами, но колет даже через ткань, а лошадям нравится все меньше – они артачатся и фыркают, нервно прядая ушами.

– Какой неопрятный лес, – бормотал Савмак. – Кто б его почистил только. Как только умыкатели тут пробрались.

Олег давно заметил, что путь их не такой, какой должен быть у путника на лесной тропе. Хотя бы потому, что следы копыт в грунте видно, а ветки при этом не сломаны. Да и вообще словно не касалась этих зарослей ни одна живая душа.

– Помогают им, – сообщил Олег хмуро.

Савмак остервенело рубил позади него кусты на обе стороны, потому как проложенной Олегом дороги ему не хватало.

– Да кто же? – изумился ратник.

– Хороший вопрос, – отозвался Олег и, натянув поводья, спешился. – Дальше пойдем пешком.

Коней Савмак оставлять отказался, Олег хмурился – кони хоть и хорошие, но ступают больно шумно и хрустят ветками. А привлекать внимание раньше положенного – лишние трудности и трата ценного времени, которое можно использовать на поиск ответа на главный вопрос.

Лес густел, кусты все выше, а колючки острее. Через какое-то время дорога исчезла совсем, а заросли стали настолько непроходимыми, что лошадей все же пришлось оставить у старой сосны. Савмак сокрушался и горестно качал головой.

– Да как же так? Коняки мои, жеребятами их взял, кормил, поил. Вон какие вымахали. А теперь бросить. Тут же волки, медведи. Задерут.

Олег прислушивался к лесу, каждый шорох и скрип выдают беспокойство зеленого векового гиганта. Любой Лес – всегда Лес, прежде он был единым, даже море его не разделяло, хоть и пролегало меж сушей. Все равно дух леса общий. Потом расплодились люди, стали рубить, обеспечивать свои нужды, и лес поменялся, обособился. Каждому клочку зелени стали давать свои названия, духи в лесах обмельчали. И все же в любом бору, хоть на юге, хоть на севере есть часть духа того первозданного, дикого Леса, из которого волхв родом. Сейчас этот дух шепчет листьями, скрипит стволами и хрустит ветками, предупреждая и предостерегая.

– Пастор, – обратился к волхву Савмак, он натянул на кисти рукава и, закрывая локтями лицо, ломится через кустарник, как весенний лось, ветки хрустят, палки ломаются, – а ты уверен, что нам туда надо? А то что-то боязно мне в такие дебри без подмоги.

– Сам боюсь, – откликнулся Олег. Его кусты пропускают, словно расступаются, колючки немного, но отклоняются, давая пройти и не оцарапать плечи.

– Да вижу, как ты боишься, – проговорил Савмак и оттолкнул от себя ветку, та срикошетила ему обратно в лицо. Выругавшись, Савмак выплюнул сухой лист и снова полез через заросли. – Идешь, как бык. Даже кустов не ломаешь. Ни царапинки на тебе, а я уже весь поколотый. Заколдованный ты, что ли?

– Такой большой, – отозвался Олег, продолжая вглядываться в темные дебри леса, – а веришь в колдовство.

– Как тут не поверить, когда своими глазами вижу, – бросил Савмак. – Да и говорил я тебе, непростой лес это. Опасный.

– Везде опасно, если умом не пользоваться.

– Да? А вон падре в тутошней богомольне говорит, что в святой книге все написано. И как жить, и как думать. Точнее, думать и беспокоиться ни о чем не надо, потому как церковь уже про все побеспокоилась. Надо только делать, как она говорит.

Брови Олега приподнялись, он удивился, оглянувшись на Савмака.

– Что, до сих пор?

Тот пожал плечами.

– Ну а как по-другому?

Олег тяжело вздохнул и пробормотал:

– Ясно. Откуда ж тут уму взяться.

Савмак его то ли не услышал, то ли услышал, но не понял. Продолжил размышлять вслух, проламываясь сквозь ветки с колючками:

– Я как бы тутошнего бога не очень знаю. Но падре давал проповедь, говорил, мол, бог един. И нашенский, и тутошний. Даже, говорит, любой заморский – тоже единый. А мне что? Нам, на Буян-остров, его бога тоже привезли. Так мы и поставили его идола рядом с нашими. А чего, пускай стоит. Хорошо вписался. Я человек простой, мне заумностей не надо. А чтоб по-простому, по-нашенскому, это да.

Олег нахмурился. Савмак парень хороший, отзывчивый и с открытым сердцем, хоть и простоват. Но такие как он – и есть основное человечество. И ему надо чтоб было понятно, легко и просто. Да Олег сам бы с удовольствием хотел, чтоб понятно и просто. Только он уже много лет бьется над этим, а все никак.

– Все хотят, чтобы за них думали и принимали решения, – заключил он.

– Ну нет, – запротестовал ратник. – Что я, баба, что ль, какая, чтоб за меня думали? Не, я сам горазд. И думать и выбирать. Потому и с тобой пошел, что сам решил. Ясно?

Олег кивнул.

– Ясно. Чего ж тут неясного.

– Вот то-то же, – победно отозвался Савмак, но наступил на маслянистую шляпку гриба и поскользнулся, руки всплеснули, а ноги взлетели в воздух, и разносчик с хрустом рухнул в кусты.

– Сам принял решение и гордо свалился в кусты, – похвалил Олег. – Вот это я понимаю.

– Да чтоб тебя! Поганый гриб! – выругался тот и моментально оказался на ногах. – Еще и ядовитый наверняка. Понавыросло тут. Говорю ж тебе, пастор, дурной это лес.

– Это тоже тутошний падре сказал? – поинтересовался Олег.

Савмак кивнул.

– Сказал. И наказал не водить дружбы с диаволами. А то они и душу могут умыкнуть, а взамен вселятся в тело. Человек от этого дурнеет, не от мира сего становится. От света шарахаются, воды боятся. Сам видел, сколько мыловаров померло от одержимости. Как сходит в лес добывать барсучий жир, так потом злой становится. Дергается, воды не пьет, а жрет всякую невидаль. А потом скрючивает его, и помирает. Пастор говорит, так демон из тела выходит.

Ветер в лесу стих, скрип и треск веток прекратился, опустилась тревожная и гнетущая тишина. Олег напрягся, вслушиваясь в окружение, так себя лес может вести, только предвещая опасность. Но какая это опасность – зримая или нет, не ясно.

Волхв пригнулся, позволяя густым кустарникам полностью его скрыть, Савмак повторил за ним.

– За барсучьим жиром, говоришь, ходили? – тихо спросил Олег, его взгляд устремился сквозь просветы в листве.

Савмак тоже попытался разглядеть вдали что-то полезное, но только нахмурился разочарованно и ответил:

– Ну да. Им еще грудную болезнь хорошо лечат. Мажут грудину, и вроде легчает.

Олег еще внимательнее всмотрелся в лесную чащу. Воздух там пропитан темнотой, будто та обрела плотность и заполняет собой лес. Может, и не врут люди о местных диаволах. Да только не место этим диаволам здесь. Теперь не место.

– Барсучий жир дело хорошее, – отозвался Олег отвлеченно. – Барсуки только не желают его отдавать. Так ведь?

Савмак развел руками и покачнулся на корточках.

– Ну а кому понравится, когда его по голове тюк – и насмерть, – ответил он, оправдываясь.

– И кусаются небось, – констатировал Олег.

– Небось кусаются, – согласился Савмак.

Олег много раз видел болезнь, которую описал ратник, и никакие диаволы тут ни при чем. А виной всему болезнь, что перекидывается от зверя на человека при укусе. И будь у людей хоть немного веры в себя, а не в высшие силы, которые должны за них все решать, уже давно придумали бы лекарство.

– Люсиль где-то там, – сообщил Олег и указал вперед на густую и плотную темноту.

Савмак потемнел лицом, густые брови сдвинулись, он проговорил глухо:

– Надо вызволять. Не дело это, дозволять всяким недостойным чужих женщин бесчестить.

– А достойным? – не удержался Олег.

Савмак воздел палец к небу и произнес:

– Достойные не бесчестят, а добиваются согласия.

Олег кивнул.

– По согласию оно удобнее, – сказал он. – Значит, ты заходи слева, а я пойду справа. Чую, дальше то ли лагерь, то ли стоянка. Люсиль там.

Глаза ратника сверкнули злой радостью.

– Нападать будем?

Олег тоскливо скривился и поправил:

– Проникать. Не пойму я, что там у них за действо. А значит, надо осторожность проявить. Поползли, ратник.

Глава 8

Тишина звенела в ушах и зудела, как надоедливый комар, Олег, пригнувшись, двинулся справа за кустами. Высокие заросли надежно скрывают его огненную шевелюру, но сердце все равно гулко ухает в ожидании.

Через пару десятков шагов за кустами послышались голоса, приглушенные, но Олег смог разобрать слова. Тот, что повыше и потоньше утверждал:

– Надо было убить рыжего.

– Шарлотта не справилась, – пробасили в ответ. – Думаешь, у тебя в прямом бою с ним были бы шансы?

– Меня благословило небо, – пискнул первый.

– Шарлотту тоже. Да и ладно, все же он пастор и скован цепями религиозных правил, – ответил бас. – Какие от него могут быть сложности?

– Он каким-то образом выжил после яда. Хочешь сказать, это ерунда? После такой дозы и лошадь бы померла.

Бас стоял на своем.

– На то воля небес. Если его не убило ядом, значит, не пришел его час.

– А если он кинется в погоню? – пропищал требовательно первый.

– Кто? Пастор? Где ты видел, чтобы пасторы за кем-то гонялись? Люди духовные словом да молитвами действуют, ибо негоже им мечом размахивать.

Тонкий голос мерзко проговорил:

– Да? А как быть с теми, кого он раскидал в подворотне? И если он за помощью обратится к кому? Тогда что?

– Да пускай обращается, – хохотнул бас. – Пока он будет бродить и упрашивать местных собраться на поиски, от нас и след простынет. А местные в этот лес вообще ходить боятся. Ты сам видел, как легко было выкрасть женщину. Будь уверен, у нас минимум пара-тройка часов форы точно есть. А может, и целый день. Мы все успеем.

– А если все-таки нагрянут? – не унимался писклявый.

Бас усмехнулся гулко.

– Если нагрянут, с нами воля небес, подготовленные воины и трое бойцов ордена. Одни из лучших. Это не какие-нибудь недотепы из подворотни. На их счету множество побед. Или ты не доверяешь ордену?

– Что ты, что ты, – торопливо ответил писклявый. – Воля ордена нерушима и праведна.

Олег подался вперед и аккуратно раздвинул ветки. В просвете на поляне двое, их серые балахоны подвязаны малиновыми кушаками, оба в капюшонах и лиц не видно. Трое чуть в стороне – двое сооружают что-то вроде кострища, в середине которого деревянный столб. Третий у лошадей сторожит перекинутую поперек седла Люсиль. Та висит мешком, что значит – без сознания. Остальные на позициях вокруг охраняют стоянку.

Затаившись в кустах, Олег прикинул – напасть на них в открытую можно, но затратно по силам. Можно применить магию, но она перебьет всех разом и не получится допросить, к тому же какая магия, если он сам решил, что людям нужен иной путь. Значит, надо умом, а не силой.

Савмака он не видит, но ощущает, тот замер в ожидании за кустами на другой стороне поляны прямо напротив Олега. Это и хорошо, ратник воин опытный, поймет, как действовать, когда догадается о замысле Олега.

Писклявый в балахоне приказал:

– Будите девку. Сперва зачитаем ей обвинение, как и завещали верховные.

Капюшон того, кто охранял Люсиль, кивнул, человек развернулся к перекинутой через лошадь Люсиль и грубым рывком сдернул ее на землю. Глухо ударило, послышался жалобный стон, Олег поморщился – кони у умыкателей громадные, будто жрут не сено, а мясо, причем еще живое и трепещущее. Был у него когда-то великолепный конь, красный, словно горящее полено из самой Преисподней, тот, наверное, тоже не приведи что ел. Эти вроде земные, но вид внушительный и грозный. Швырять с такой высоты женщин оземь – последнее дело.

За волосы Люсиль подняли на ноги и поволокли к кострищу.

– Ну что, дитя? – проговорил послушник в капюшоне. – Готова понести наказание?

Люсиль дрыгнулась, в слабой попытке высвободиться, ее лицо искажено страхом, глаза круглые, а губа разбита и красная струйка стекла на подбородок.

– Я ни в чем не виновата! – выкрикнула она и снова дернулась.

Послушник встряхнул ее, как котенка за загривок, и поднял к лицу.

– Ты посмела перейти дорогу Ордену багровой розы и предать его, – проговорил послушник достаточно громко, чтобы услышали не только Олег и Савмак, но и самые верхушки деревьев.

– Я лишь хочу остановить безумие, которое вы начали! – выкрикнула Люсиль и вцепилась пальцами в руку послушника. – И если придется, сделать артефакт своим!

Тот снова встряхнул ее и прошипел:

– Твоего в этом мире ничего нет. Меч должен обрести священное место в ордене и служить нашей великой цели. А ты принесешь пользу, отдав жертвенную кровь в честь нашей праведной веры!

Тощий снова обернулся и скомандовал:

– Что ты возишься? Тащи ее сюда!

Разговор послушника и Люсиль Олег услышал полностью, этого хватило, чтобы сориентироваться. Подняв из-под куста небольшой камешек, он швырнул его туда, где прятался Савмак. Листва зашелестела, и послушник, стоявший недалеко от того места, обернулся и с медленной осторожностью скрылся в этих кустах, чтобы проверить. Спустя несколько мгновений его пост все еще пустовал, Олег с облегчением понял, что Савмак его сигнал понял верно.

Таким нехитрым способом они заманили и утихомирили всех часовых. Олег расправлялся с ними быстро и холодно, сожалея лишь о том, что эти люди так и не увидят расцвета человечества, не постигнут великой мудрости бытия. Но путь за них выбрал какой-то Орден багровой розы. Кто знает, как бы сложилась их судьба, живи они как простые люди. Но судьба не знает никаких «если бы да кабы».

Когда на поляне остались только пятеро, не считая Люсиль, Олег и Савмак встретились в кустах прямо за кострищем.

– Они жечь твою бабу хотят, – с праведным возмущением прошептал Савмак. – Что за дикость. Она же красивая.

Олег кивнул.

– Эти не поглядят, что красивая. Сразу на костер.

– Кощунство, – ужаснулся Савмак. – Красивых баб нельзя на костер!

– В этих землях много красивых баб пожгли, – сообщил Олег, прикидывая, кого лучше уложить первым.

Савмак покачал головой и проговорил горестно:

– Вот оно как. Эх, жалко. Красивых нельзя на костер. Ну… сразу нельзя.

– Красивые соседкам не угодны, – отозвался Олег и, стянув со спины заплечный мешок, вынул из него короткий нож. – И тем, кого они отвергли.

Савмак продолжал сокрушаться.

– Но красивых и на костер. Всех красивых…

– Ага. Только некрасивых оставили, – внимательно прицеливаясь, сообщил Олег.

Шепот Савмака прозвучал жарко и убежденно.

– Некрасивых женщин не бывает, – выдохнул он.

Олег кивнул.

– Согласен. Бывают мудрые и не мудрые. И те, которые мудрые, как-то сразу красивые. Особенно если с вот такими.

Савмак не успел воспротивиться или согласиться, потому что Олег, прицелившись, метнул клинок в послушника, что дальше от остальных, но ближе к ним. Тот вскинул руки и беззвучно рухнул в траву. Ратник выругался под нос и быстрым движением втащил того в кусты, пока остальные не увидели.

– Что-то ты больно меткий для пастора, – заметил Савмак. – Предупреждай хоть.

– Духовный человек должен глаголом разить в самую душу, – смиренно сообщил Олег и указал на послушника, который чуть дальше складывал бревна под столбом для костра.

Ратник хмыкнул.

– Ага, глаголом, – заметил он. – Вижу, как ты клинками разишь. Ежели у тебя и слово такое же меткое, то в самую пору паству свою открывать.

Олег снова кивнул.

– Да уж всю жизнь думаю и так и эдак, а все никак не пойму, как лучше сделать, – ответил он и с силой метнул нож.

В этот раз острие угодило послушнику чуть правее лопатки рядом с позвоночником, он вскрикнул и повалился в траву. Но его возгласа хватило, чтобы остальные на поляне разом оглянулись.

– Во имя ордена! – закричал послушник с басовым голосом и выхватил из-под рясы меч.

Савмак прошептал в изумлении:

– Вот тебе и духовные люди. Все про душу толкуют, а сами с мечами.

– Самые кровавые битвы всегда велись во имя религии, – отозвался Олег и кивнул на послушников вокруг кострища, где один держит Люсиль, а двое других обнажили мечи и заняли изготовительные позиции. – Осталось трое.

– Да я их в одиночку уложу, – хмыкнул Савмак и дернулся вперед.

Олег придержал его за плечо.

– Не убивай одного совсем насмерть, – попросил он. – Надо допросить.

– Это как получится.

С воинственным криком ратник выскочил из кустов и ринулся на двоих послушников. Те ломанулись ему навстречу. Олег даже не понял, откуда у Савмака в руке взялся меч, но орудовал он им так умело, что воздух мигом наполнился лязгом.

– Уводи жертву! – прокричал писклявый послушник, который держал Люсиль, и поднырнул под локоть Савмаку, тот успел поставить блок мечом, воздух зазвенел. – Ритуал надо завершить! Сжечь!

– Я тебе сожгу! – проревел Савмак и обрушил рубящий удар прямо на плечо писклявому.

Смачно хрустнуло, из рассечения хлынула багровая река, ряса вмиг потемнела, а послушник упал на колени и, качнувшись, рухнул лицом вниз.

Второй послушник, крупный и широкоплечий, сжал меч обеими руками и угрожающе присел, готовясь к атаке.

– Ты глупец и еретик, – прогудел он басовито. – Если ты не с нами, то против нас. И понесешь наказание. Трепещи перед властью ордена!

– Сейчас, портки постираю, – бросил Савмак и перекинул меч из ладони в ладонь.

Они схлестнулись, как два могучих тура, мечи зазвенели с новым остервенением, раздались ругательства послушника, совсем не духовного толка.

Пока ратник сражался с ним, Олег пробрался за спину к третьему. Тот упорно тащит брыкающуюся Люсиль, зажимая ей рот, она мычит и пытается укусить, но ладонь послушника широкая и закрывает половину лица. Олег перемещался бесшумно, как тень жарким летом, выпрямившись прямо за спиной послушника, волхв молниеносно ухватил фанатика за плечо, а другой рукой прижал к его шее острие ножа.

– Разожми ладони и отпусти женщину, – тихо и очень спокойно произнес Олег.

Послушник замер в нерешительности, его мышцы под пальцами Олега напряглись – послушник определялся, вывернуться и атаковать или же сдаться.

– Если отпустишь, обещаю убрать нож, – сказал Олег.

Еще миг послушник медлил, в следующий момент с силой толкнул Люсиль в кусты, та взвизгнула и рухнула в заросли, а послушник вывернулся и оказался лицом к лицу перед Олегом. В воздухе сверкнуло лезвие меча, Олег успел увернуться, и тот рассек пустоту.

– Кто вы? – спросил Олег и немного согнул колени, готовясь к ближнему бою, поскольку у послушника меч, а у Олега всего лишь нож. Кровь по венам понеслась быстрее, сердце ускорило удары, а по телу потекла недостойная думствующего человека ярость.

– Не тебе, грязный язычник, задавать вопросы члену Ордена багровой розы, – огрызнулся послушник и сделал колющий выпад мечом.

Олег ловко изогнулся и недовольно сдвинул брови. Метнуть в послушника нож можно прямо сейчас, но с такого близкого расстояния не хватит замаха и удар будет бестолковым. Всегда есть возможность отбежать и метать уже оттуда, но послушник его видит, а значит, нет преимущества неожиданности. Извернуться и вырвать меч, чтобы всадить тому в бок, – тоже можно, но тогда послушник помрет и ничего не скажет. А бить магией в простого человека, да еще теперь – совсем зазорно.

Послушник нападал ловко и умело, по выпадам видно – он хорошо тренирован и знает, как обращаться с мечом.

– Что вы за орден? Что вы затеяли? – снова задал вопрос Олег в перерыве между атаками.

– Ты пещерный медведь, если не знаешь о нашем ордене! – выкрикнул послушник и попытался обрушить косой удар, но Олег снова увернулся.

– Может, и пещерный, – согласился волхв. – Но ваш орден и там меня утомил.

– Ты грязный еретик и должен пасть жертвой нашей веры на благо будущего! – вскричал послушник, вскинув меч, и ринулся на Олега.

Тело Олега среагировало моментально, он резко отшагнул влево, рука выстрелила вперед, перехватывая кисть с мечом послушника, в следующий момент волхв ударил в вывернутый локоть противника. Раздался смачный хруст, послушник закричал от боли и разом осел на траву, выронив меч.

Олег опрокинул его на спину и надавил коленом на грудь, капюшон с головы послушника слетел, под ним оказалось лицо парнишки лет восемнадцати. Уже не мальчишка, но еще слишком глупый, чтобы добровольно вступать в ордены и гибнуть за них. Биться за правое дело не зазорно. Зазорно не знать, за что бьешься. У послушника молоко на губах не обсохло и он не понимает, за что умирает. А умирать без толку очень неумно.

Олег оставил колено на его груди.

– Зачем украли женщину? – спросил он сурово.

Парень дернулся в попытке освободиться, но быстро понял, что от стальных мышц рыжего дикаря в волчовке не вырваться.

– Для жертвы, – отплевываясь от сукровицы из разбитой губы, ответил он.

– И что за культ снова требует сжигать женщин? – поинтересовался Олег.

– Не женщин, – нехотя и хрипло отозвался послушник, – а еретиков. Кто мешает воцариться власти великого ордена.

– Чего хочет твой орден?

– Великого блага!

– Твой орден знает, как сделать людей счастливыми? – заинтересовался Олег.

– Людям нужен пастырь, – выдавил послушник с кашлем. – Мой орден – проводник между пастырем и людьми.

Интерес Олега тут же погас, он проговорил с разочарованием:

– Ваша религия желает мирового господства.

– Только орден знает правильный путь! – хрипло, но с жаром выдохнул парень.

– И вам нужен Меч, чтобы обрести силу, – заключил Олег.

Волоча клинок, подошел Савмак, лоб мокрый, рубаха вспотела и на плече промокла красная полоска, но лицо довольное и улыбка во все зубы.

– Фух, крепкий-то послушник, – сказал он, вытирая рукавом лоб. – Не видел, чтобы люди духовные так с мечом обращались.

Потом покосился на Олега и добавил:

– Хотя кто вас знает. У вас глагол разит во все места и качает мускулы. А этот чего?

Савмак кивнул на парнишку, а Олег ответил с задумчивым вздохом:

– Все хотят нового, а делают по-старому.

– А, ну раз так, то метла нужна новая, – со знанием дела ответил ратник. – Всем известно – чтоб мести по-новому, надо и метлу новую добыть.

Мудрая мысль из уст Савмака заставила Олега озадачиться. Прав ратник, нельзя старыми привычками и правилами привести человечество в новую жизнь, где будет бесконечное счастье и благо. Нужны новые пути, новые дороги и новые боги. А может, и не боги, а кто-то еще. Но обязательно новые и свежие.

Олег устало спросил послушника:

– Где ваше логово ты, конечно, не скажешь.

– Никогда! – выпалил тот.

Шумно выдыхая, будто поднимает весь небосвод вместе со старыми богами, Олег убрал колено с его груди и поднялся. Савмак покосился на послушника и проговорил с недоверием:

– Опасно его живым оставлять.

– Он знает не больше, чем знал до нашей битвы, – отозвался Олег и, вытерев кончик клинка, забросил его в заплечный мешок. – Молодой. Может, ума наберется. Люсиль, хватит спать! Вылезай из кустов.

Из зарослей можжевельника донесся женский стон, ветки затряслись, через миг в них появилась испуганная мордочка Люсиль. Глаза как у олененка, на скуле ссадина, в волосах иголки и ветки.

Савмак охнул и бросился к ней.

– Это ж что такое! – запричитал он, помогая ей вылезти из кустов. – Живую женщину в кусты. И ладно бы по делу, а то просто так!

– Какой кошмар… – донесся до Олега ее слабый голос, пока он собирал, выдергивая из тел, свои клинки. – Они хотели меня убить…

– Негодяи и прелюбодеятели! – уверенно заключил Савмак. – Или не прелюбодеятели? Да? Ну тогда просто негодяи!

Выдернув последний нож, Олег обтер его об штанину, внезапно воздух изменился, повеяло холодом и неприкрытой тревогой, в следующий момент раздался истошный крик Люсиль:

– Сзади!

Олег даже не обернулся, просто упал на колено и выбросил руку с ножом назад. Позади хрустнуло и чавкнуло, лезвие наткнулось на сопротивление, а через момент на пальцы волхва потекло теплое и липкое. Справа в траву упал меч.

Олег поднялся и обернулся. Его взгляд встретился со взглядом парнишки, которого быстро покидала жизнь. Олег угодил ему в печень, на балахоне растеклось темное пятно и послушник быстро теряет кровь, лицо бледнеет.

В груди Олега расползлась горечь, лицо само искривилось в глубокой досаде, когда ноги послушника подкосились и он упал на колени.

– Зачем? – с печалью спросил Олег. – Мог бы жить.

Голос послушника вырвался из глотки с клокотанием и бульканьем, ртом пошла кровь, но он все же выдавил:

– За… правое… дело…

Олегу стало еще гаже, он спросил:

– Каждый считает, что бьется за правое дело. А ты за какое?