Текст книги "Халцедоновый Двор. И в пепел обращен"

«Я предпочел бы поступить наоборот», – уныло признал он, выбираясь из подземного хода в крохотный дворик одного из биллингсгейтских домов. Если б ему удалось удавить огонь холодом, он так бы и сделал: пожары в Сити, выстроенном по большей части из дерева – штука ужасная. Тем более, в этакую летнюю сушь…

Однако ж здесь, наверху, ветер был вовсе не так уж студен, сколько б ни дул с востока, противу обычного. «Теперь-то все эти благородные джентльмены в своих ковент-гарденских особняках вони Сити понюхают», – подумал он, щурясь в утренний полумрак, однако мысль оказалась не столь утешительной, как можно было надеяться.

Следом за ним наружу выбрался отряд помощников-дивных. Джек всей душой надеялся, что от них будет польза: на что способны дивные, он еще толком не знал. Хотя, разумеется, их умения на что-нибудь да годны. Вдобавок, придворными он пренебрег, отобрав себе в помощь самых скромных из подданных Луны. Взятые им с собою гоблины и хобы были куда крепче и более привычны к физическому труду. Ну, а тушение пожаров как раз и есть тяжелый, изнурительный, грязный физический труд – надо думать, даже при помощи магии. Трое гоблинов, пара хобов да один дух; все – под покровом чар. Заметить пожар оказалось проще простого: зловещее зарево над крышами с северо-востока сияло, точно фальшивый рассвет, причем совсем недалеко.

– К реке, – немного поразмыслив, велел Джек спутникам.

– А так не пройдем? – возразил Мангл, указывая в сторону дыма. – Милорд, – словно опомнившись, добавил он.

Судя по грязи, коростой покрывавшей его тело, в последний раз этот богл приближался к воде хотя бы на вытянутую руку еще до рождения Джека.

– Так выйдет дольше, – отвечал гоблину Джек. – И здесь я не милорд и не Принц Камня. Нам и без лишних расспросов, с каких-де пор меня пожаловали дворянством, и не могу ли я чем пособить при дворе, забот хватит. Что до твоего вопроса: пожар распространяется на юг и на запад, от нас будет больше проку с другой стороны. Но улицы забиты людьми, перетаскивающими пожитки подальше от огня, поэтому раздобудем уэрри[24]24
  Уэрри, или верея – небольшая лодка, ялик для перевозки пассажиров в пределах гавани или через реки.


[Закрыть] и доберемся до места по реке.

Не без толики воркотни – Мангл желал драки и, очевидно, не понимал, что на сей раз противник не из тех, кого можно одолеть кулаками – они отыскали ближайший спуск к реке. Вокруг, на расстоянии оклика, оказалось полным-полно лодочников: одни глазели на дым, другие везли пассажиров, глазевших на дым за них. Подозвав лодку, в которой могли поместиться все, Джек велел лодочнику провезти их меж опорами моста и высадить на берег с той стороны.

Вот там-то они и сделают… ну, что-нибудь да сделают. Да, получив приглашение ко двору дивных, борьбы с пожарами Джек не ожидал, однако это будет прекрасной возможностью проверить, на что дивные способны.

Прилив был невысок, река спокойна, и уэрри решительно устремилась к мосту. Вот только лодочнику пришлось лавировать меж других лодок, так что путь оказался небыстр. Не успели они достичь каменных быков моста, как яркая вспышка на берегу заставила всех разом повернуть головы влево.

С чудовищным грохотом, подобным реву жуткого зверя, один из множества складов, примыкавших к реке, полыхнул оранжевым с золотом. В лица дохнуло жаром, и Иррит отшатнулась назад, да так, что едва не выпала за борт. Видя, с какой быстротой разгорается пламя, лодочник, представитель сословия, славящегося среди лондонцев мастерством в сквернословии, пустил в ход весь свой непотребный лексикон.

– Смола и деготь, – сказал хоб по имени Том Тоггин, когда лодочник замолчал, и Джек не сразу сумел понять, что это вовсе не ругань. – Или нефть. Или пенька. Наверное, деготь – с ним всегда вот этак.

Тут, в свою очередь, выругался и Джек.

– Ты хорошо знаешь пристани, так? – заговорил он, схватив лодочника за плечо. – Много ли рядом складов, где хранится что-то подобное?

Казалось, лодочник навеки утратил способность моргать.

– Э-э… точно не знаю…

– Много таких или нет?!

Все это время лодка бесцельно дрейфовала вниз по течению. Лодочник пожал плечами.

– Да, почитай, большинство.

Новый грохот, новая волна жара. Следом за первым складом занялся и соседний, и…

Там, в самом сердце пекла, что-то всколыхнулось. Возможно, не более чем причудливый отсвет пламени, огненная рябь вдоль линии рухнувшей крыши… но дивные в лодке видели куда больше смертных людей. Вцепившись в рукав Джека, Том Тоггин ткнул в сторону берега трясущимся от ужаса пальцем.

«Саламандры?» – подумал Джек, охваченный любопытством вопреки всем тревогам. Несколько таких созданий, духов огненной стихии, обитали и в Халцедоновом Чертоге, и он все собирался изучить их как следует. Но, судя по всему, что он знал, саламандры вряд ли могли бы внушить хобани такой страх.

Стоило приглядеться внимательнее – и глаза Джека полезли на лоб. Да, он видел подобное прежде, но вовсе, вовсе не столь огромное!

Из самого сердца пожара упруго, словно пружина, взвилось вверх, испытывая новообретенную силу, длинное, гибкое тело. Нет, это не саламандра, не просто ящерица, порожденная языком пламени. Зародившееся в огненном лоне, вскормленное горючими сокровищами лондонских пристаней, сие создание невероятной мощи и величины заслуживало более громкого имени.

«Господи Иисусе, – подумал Джек, в ужасе глядя на берег, – вот это исполин!»

Словно услышав это, Пожар – Дракон – откликнулся протяжным победным ревом.

Халцедоновый Чертог, Лондон, восемь часов поутру

Слух разлетелся по Халцедоновому Чертогу быстрее, чем пламя по городу наверху. «Дракон! На свет родился Дракон!»

Дракон… Подобного Англия не видела многие сотни лет.

Событие ввергло дивных в восторг, едва не заставивший их забыть о Калех Бейр. Жили они не в глубинах Волшебного царства, вдали от бренного мира, а здесь существ этакой силы оставалось не много, да и те по большей части спали. Услышав о Драконе, все думали только о его величии, а судьба Лондона никому и на ум не шла.

Никому, кроме Луны, причем еще до того, как Иррит принесла ей весть о еще одной загоревшейся церкви.

– Название позабыла, – созналась эльфийка, утирая лицо от сажи, оставшейся после того, как ледяной ветер до капельки высушил пот. – У северного конца моста. Джек… то есть, лорд Джон, говорит, что там водонапорная башня.

Несмотря на свинцовую усталость, навеянную дыханием Хозяйки Зимы, несмотря на всю слабость старческой немощи, Луна сразу же поняла, о чем речь. О церкви Святого Магнуса Мученика у подножия Лондонского моста.

Той самой, рядом с коей, благодаря изобретательности одного хитроумного голландца, под северной береговой аркой моста кружилось водяное колесо. Колесо то приводило в движение насосы, что подавали воду Темзы наверх по свинцовым трубам, дугой изгибавшимся над шпилем церковной колокольни. Далее вода устремлялась вниз с таким напором, что достигала почти всех уголков прибрежной части Сити, утоляя людскую жажду… и помогая людям противостоять Пожару.

– Он понимает, – прошептала Луна, прижимая ладони к глазам.

«Дракон понимает, как мы боремся с ним, и огрызается».

Мы… Но ведь Халцедоновый Двор уже ведет бой с Калех Бейр – если, конечно, это можно назвать боем, тогда как разведчики Луны не могут сыскать Хозяйки Зимы, а советники не находят способа уберечься от пагубного ветра. Как тут вести еще один бой, на улицах Лондона? От страха мутилось в глазах, сто ликов смерти сплелись в одно ужасное целое. Смерть – от огня ли, от стужи, от старческой немощи или от чумных язв – подступала все ближе с каждой ушедшей минутой…

«Нет», – злобно оскалившись, подумала Луна. Такова ее клятва, таково ее бремя. Отдать Лондон на волю Пожара она не могла в той же мере, в какой не могла оставить свой двор Синей Ведьме. Если Джек достаточно храбр, чтоб выйти против Дракона, она должна оказать ему всю возможную помощь.

«Думай же, думай…»

Если под удар попала церковь, то и мосту недолго пребывать в безопасности. Да, камни не горят, но дома и лавки, за сотни лет протянувшиеся вдоль всей его длины, сдавили проезжую часть с двух сторон, точно капкан из множества бревен, досок и штукатурки. Значит, где пройдет человек, там пройдет и Пожар – через мост, к многолюдью пригорода Саутуарк. Тогда распространение огня уже не остановить.

Ногти ее до крови впились в ладони. Поморщившись, Луна разжала кулаки и сказала:

– Отыщите кавалерственную даму Сигрену. Передайте ей: пусть созовет всех речных нимф, всех асраи[25]25
  В английском и шотландском фольклоре – водяные духи сродни нимфам, невысокого роста, холоднокровные, испаряющиеся на солнце.


[Закрыть] и драк[26]26
  В английском фольклоре драки – водяные духи, завлекающие в свои подводные жилища женщин, превратившись в деревянное блюдо или чашу, плывущую по воде.


[Закрыть] к входу близ пристани Куинхит. Всех дивных, умеющих плавать, посылайте в бой. Мы должны помешать Дракону переправиться на тот берег.

Кэннон-стрит, Лондон, одиннадцать часов поутру

По самым скромным оценкам, пожар протянулся вдоль берега почти на четверть мили. Дешевые, обшитые досками доходные дома, со всех сторон обступавшие пристани, вспыхивали, как сухой трут. Огонь бушевал вдоль Стокфишмонгер-роу, Черчъярд-аллей и Ред-Кросс-аллей; выстроившись в цепочки, люди передавали из рук в руки ведра, наполненные речною водой, а пустые возвращали к берегу, но с тем же успехом они могли бы просто мочиться в пламя: проку от этого не было никакого. Несколько имевшихся в городе пожарных телег не смогли пробиться ни в лабиринт узких улочек, ни даже к реке, чтобы наполнить бочки, да так и застряли в Клеркенвелле.

Джек привалился спиной к стене одной из лавок на Кэннон-стрит, вбирая полной грудью воздух – слава богу, чистый. Дорога от стены до стены была полна повозок и пешего люда: сюда стаскивали все пожитки, какие удавалось уберечь от огня. Ливрейные компании[27]27
  Ливрейные компании Лондонского Сити – торговые ассоциации, пришедшие на смену средневековым гильдиям. Названия почти всех их состоят из слов «Почтенная компания…» (англ. Worshipful Company of…) с добавлением наименования соответствующего ремесла, торговли или профессии. Отличались, в числе прочего, изысканными церемониальными одеждами (ливреями), которые их официальные представители надевали для торжественных церемоний.


[Закрыть] спасали из своих залов счетные книги, вывески и геральдическое серебро, а те из колд-харборских обитателей, что победнее, бежали с тем, что могли унести на плечах, не в силах нанять повозку или уэрри – цены на извоз росли с каждой минутой.

Однако вокруг собрались не только пристанские работники. Рядом с Джеком остановился изящно одетый джентльмен, прикрывший ноздри платком, дабы уберечь их от наползавшего дыма.

– Где мне найти лорд-мэра?

Джек протер слезящиеся глаза, выпрямился и, пользуясь преимуществом немалого роста, огляделся поверх голов шумной толпы.

– Кажется, вижу – вон там. Позвольте, я вас провожу.

Стараясь не отставать, незнакомец следом за Джеком протиснулся мимо двух сцепившихся повозок, кучеры коих затеяли бессмысленную перебранку. Вблизи сэр Томас Бладуорт являл собою поистине жалкое зрелище: утирая лицо шейным платком, лорд-мэр, совершенно растерянный, безуспешно пытался добиться от собравшихся вокруг хоть какого-то толку.

– Милорд, – громко, дабы наверняка привлечь внимание Бладуорта, заговорил джентльмен, – я доставил известия о лондонских несчастьях Его величеству, в Уайтхолл, и он велел передать вам: не жалейте домов, ломайте, растаскивайте все, что бы ни оказалось на пути огня.

Да, только это одно и могло бы помочь. Надежд погасить огонь не оставалось, но если растащить с его пути все, что может гореть, устроить в улицах просеки, коих пламени не перепрыгнуть, Пожар удастся хотя бы сдержать.

Бладуорт заморгал, словно не понимая ни слова и не узнавая остановившегося перед ним.

– Сэмюэл Пипс, – сказал джентльмен, будто говоря с субъектом, коего всю жизнь полагал идиотом. – Милейший лорд-мэр, Его величество приказывает…

Бладуорт вздрогнул, вскинулся, точно пробудившись от сна.

– Боже правый, – вскричал он, – что я могу поделать? Я исчерпал все! Люди мне не подчиняются! Я велел растаскивать дома, но огонь наступает быстрее, чем мы успеваем сделать хоть что-нибудь!

Пипс поклонился – по-видимому, пряча за поклоном гримасу неприязни – и подступил к лорд-мэру поближе, чтоб не кричать о дальнейшем на весь белый свет.

– Его величество отдал приказ отправить сюда свою лейб-гвардию, а может, и часть Колдстримского гвардейского полка, а также герцога Йоркского и лорда Арлингтона. Вам надлежит без промедления уведомить их, довольно ли этого для поддержания порядка и сноса строений.

– О нет, нет, – поспешно ответил Бладуорт, всплеснув руками, – нет, больше солдат мне не нужно, у нас ведь есть Лондонские Ополченцы. Вот только я… я должен удалиться и отдохнуть. Всю ночь, всю ночь на ногах…

Не прекращая невнятной болтовни, лорд-мэр улизнул прочь, оставив изумленного Пипса наедине с Джеком.

– Рушить домов он не приказывал, – сказал стоявший позади Джек. – Без позволения владельцев побоялся, а получить его вовремя возможности не представилось. Но я помогу вам оповестить всех.

«Все это следовало начинать много часов назад. Пока простой пожар не обернулся этим четырежды проклятым Богом Драконом».

В любое другое время Джек был бы в восторге от шанса взглянуть на Дракона, понаблюдать за ним и, может быть, что-то узнать о его природе. В любое другое – но не сейчас. Это создание грозило Лондону уничтожением, и больше Джеку не требовалось знать ничего. Разве что – как его остановить.

Разумеется, Пипс, как и прочие, боровшиеся с Пожаром, Дракона не видел. Да, они говорили о нем, точно о ненасытном звере, коварном, злокозненном, стремящемся сломить их оборону, но даже не сознавали, сколь все это соответствует истине. Тем не менее, сему джентльмену хватало ума понять, что действовать нужно решительно.

– Там, на Корнхилл-стрит, отряд лейб-гвардейцев, – сказал он, благодарно пожимая Джеку руку. – Не сходите ли вы к ним?

Кивнув в знак согласия, Джек перевел дух и как можно быстрее отправился в путь одной из боковых улочек. Однако не успел он отойти от Кэннон-стрит и на дюжину шагов, как был ухвачен за рукав каким-то человеком с безумным взглядом – причем ухвачен рукою, свободной от порядком заржавленной шпаги.

– Вооружайся, брат!

– Вооружаться? Зачем?

– Они подпалили Святого Лаврентия Паунтни!

– Кто «они»?

Как оказалось, вооруженный шпагой малый был не один. Следом за ним сгрудились его приятели – все, как один, столь же скверно вооруженные. Имевший при себе лишь столовый нож[28]28
  В описываемые времена за столом, как правило, пользовались личными ножами.


[Закрыть], Джек начал подумывать, не затеряться ли вновь в толпах на Кэннон-стрит.

– Паписты, кто же еще! – ответил второй. – Их тысячи! Тысячи французских папистов, жгущих дома и церкви – и один зашвырнул зажигательное ядро прямо на колокольню Святого Лаврентия!

В эту минуту Джеку было вовсе не до смеха, однако он заставил себя глумливо ухмыльнуться.

– Да ну? Мне бы такую силищу! Колокольня Святого Лаврентия – одна из самых высоких в городе. Я видел, как занялась эта церковь, друзья: дело всего-то навсего в искре, расплавившей свинец кровли и провалившейся вниз, к деревянным стропилам.

Конечно, искра эта была пущена в цель намеренно, но не человеческим существом, не тем, кого можно одолеть шпагой.

– Но паписты…

– Нет в городе никаких папистов! Здесь вы найдете только людей, душой и телом стремящихся остановить Пожар!

Людей… а также и дивных. Господи Иисусе, он же должен был ждать на Кэннон-стрит Иррит с вестями о том, как подвигается дело у водяных духов! Вспомнив об этом, Джек едва сдержал желание как следует встряхнуть этих паяцев за ворот.

– Хотите заняться делом, так уберите оружие, ступайте в приходскую церковь да разживитесь пожарными крючьями. Король отдал приказ растаскивать дома.

Все изумленно вытаращили глаза. Да, распоряжаться Джек никаких прав не имел, однако терпение его иссякло до последней унции, а грубой силы оставалось еще вдоволь.

– Живо!!!

И люди повиновались.

Халцедоновый Чертог, Лондон, полдень

Новое прикосновение Джека уняло холод Калех, оставив в теле лишь усталость и дрожь. «Луна и Солнце, – думала Луна, – вот какова она, связь с собственными владениями. Я страдаю, так же, как и они, и королеве приходится куда тяжелее, чем подданным».

– Король прибыл к Куинхитской пристани, чтоб воодушевить народ, – заговорил Джек, едва она отдышалась, – а с ним и герцог Йоркский. Пожар надеются остановить у пристани Трех Журавлей на западе и у пристани Святого Ботольфа на востоке. Велики опасения, что огонь доберется до Тауэра и хранящихся там запасов пороха.

Одна мысль об этом вгоняла в дрожь не хуже ледяного ветра. Несомненно, порох из Тауэра уже вывозят, но сколько это займет времени? А между тем подобный взрыв может уничтожить весь Сити…

Под слоем грязи и копоти лицо Джека было бледным, как полотно. Жар пламени давным-давно заставил его раздеться до нижней рубашки, и теперь он неудержимо дрожал, несмотря на плащ на плечах.

– Ветер не пускает огонь на восток, но хорошего в этом мало – ведь в то же время он гонит пламя к западу. Наши старания замедляют распространение Пожара, но погасить его мы не в силах. Где ни разрушим дом, огонь оттесняет нас назад прежде, чем мы растащим обломки, а это все равно, что собственными руками мостить ему путь. Если…

Джек ненадолго умолк, глядя на Луну с высоты своего роста, и, наконец, завершил мысль:

– Если б не ветер, шанс бы, пожалуй, был.

Именно об этом Луна размышляла все утро. Истока, подобного речному, у ветра не имелось, и Калех отнюдь не сидела за городскою стеной, во все щеки дуя на Лондон, но Луна попробовала остановить ее иначе.

– Я послала к ней гонца с просьбой о недолгом перемирии, – сказала она. – В конце концов, Никневен враждует со мной и моим двором, а не со смертными лондонцами…

– И?

Ответ Джек прочел в ее взгляде, избавив Луну от лишних слов. Скрипнув зубами, он сделал глубокий вдох и подытожил:

– Ей плевать.

Или, по крайней мере, тому, кто отдает ей приказы… Все это время где-то за городской стеной стоял лагерем, ожидая возможности нанести удар, отряд шотландских дивных. Как только двор окончательно ослабнет либо разбежится, они спустятся вниз и заберут то, за чем явились.

– А может, отдать ей то, чего она хочет? – спросил Джек, словно бы прочитав мысли Луны.

Луна отвернулась прочь и плотнее закуталась в плащ.

– Нет. Ифаррена Видара я Никневен не отдам.

Судя по невнятным, отрывистым звукам за спиной, Джек начал было, но тут же оборвал, по меньшей мере, три разных ответа, и лишь после этого заговорил разборчиво:

– Как угодно. Не сомневаюсь, причины у тебя есть, и, может, когда у нас будет малость времени, ты сочтешь уместным поделиться ими со мной… но, Луна, чем это обернется для Лондона?

Пожар по-прежнему опалял разум, рвался наружу. Бедствия столь великого Сити не знал многие сотни лет, и ему не видно было конца. Но для людей наверху главная трудность заключалась не в Никневен с Калех Бейр: для них дыхание Калех было всего лишь обычным ветром. Главную трудность представлял собою Дракон, дух стихии, ненасытная тварь, пожиравшая все на своем пути. Вот по нему-то и следовало нанести удар.

Однако какая сила сумеет устоять против него, овладевшего половиной речного берега?

«Река».

– Идем со мной, – сказала Луна и стремительно, даже не оглянувшись на Джека, двинулась к двери.

Халцедоновый Чертог казался полупустым: одни из подданных, пусть даже не имея защиты, разбежались, другие попрятались в тщетных стараниях укрыться от ветра. Из бокового коридора впереди нетвердым шагом, запустив пальцы в неприбранные волосы, вышла Нианна. Вырванные с корнем, длинные пряди седели в ее руках, и придворная дама негромко скулила от ужаса.

– Ступай наверх, – зарычала Луна, схватив ее за плечо. – О хлебе не беспокойся. Когда колокольный звон погонит тебя назад, возвращайся, но, ради Луны и Солнца, сгинь с глаз моих!

Нианна устремила взгляд на нее. Быть может, придворная дама даже не слышала слов Луны, но проверять было некогда, и Луна устремилась дальше. Пустынные коридоры вели ее к выходу, которым она еще никогда не пользовалась.

Здесь, в небольшом, ничем не украшенном и не обставленном зале, негромко плескалась о камень речная вода. В сем уголке Халцедонового Чертога никто не жил, да и захаживали сюда считаные единицы: тем, кто не рожден в воде, делать здесь было нечего. Однако лишь эта часть всех владений Луны примыкала вплотную к Темзе, близ крохотной Куинхитской гавани.

Опустившись на колени у самой воды, Луна поманила к себе и Джека.

– Король почти над твоей головой, – сказал он глядя наверх.

– Король сейчас ни к чему. Нам нужен Батюшка Темза.

Джек удивленно заморгал, а когда Луна заверила, что это вовсе не шутка, невольно разинул рот.

– Ты разговариваешь с рекой?

– При случае.

«Всего однажды. Многие годы назад».

Политике Халцедонового Двора Батюшка Темза был чужд, а голос духа реки редко слышали даже дивные обитатели вод, его детища. Одна из нимф сообщила Луне, что, по ее разумению, под гнетом тяжести огромного города на берегах дух великой реки погрузился в сон.

«Что ж, если так, самое время ему пробудиться».

С этой мыслью Луна подала левую руку Джеку, замершему с разинутым ртом.

– Он может ответить, если позвать его вместе.

«А может, и нет».

Для ритуала, подобного прежнему, времени не хватало, однако Луна была неразрывно связана с Лондоном, и вдобавок Джек рядом – стоило надеяться, это что-то да значит. Откликнулся же дух реки на зов дивной и смертного полвека назад!

– Но я и понятия не имею, что нужно делать, – предупредил Джек, взяв ее за руку.

– Просто зови, – пояснила Луна, опуская их сомкнутые пальцы в воду. – Проси пробудиться и выйти на бой с Драконом, ревущим на его берегу. Не то Дракон живо переберется в Саутуарк, а кроме того, пожрет еще больше лондонских улиц. В Сити родился Великий Пожар, и лишь Великой Реке под силу его потушить.

Слова эти были обращены не только к Принцу, но и к воде. Вслушиваясь в напев ее голоса, Джек медленно смежил веки, а когда Луна умолкла, продолжил – по-своему, уже не столь церемонно:

– Надеюсь, ты не сердишься на нас за… э-э… за покражу воды? Уверен, наша нужда тебе понятна. Но сколько бы ведер ни вылили мы в огонь, этого мало. Нам нужен ты. Помоги своим детям, убереги их от этой беды.

Левая рука Луны промерзла до самых костей, но вовсе не от ветра, насланного Калех. Прикосновение сильных пальцев Джека берегло ее от злой волшбы. В эту минуту она почувствовала нечто безбрежное, простершееся от верховьев реки далеко на западе до самого моря далеко на востоке, вздувающееся и опадающее в такт волнам притяжения, испускаемым ночным светилом. Старый Батюшка Темза появился на свет в те времена, когда о Лондоне не было и слуху, и пребудет еще долгое время после того, как от великого города не останется ни следа. В сравнении с ним даже дивные казались юнцами.

И вот сейчас это великое, древнее, исполинское существо спало, не замечая течения лет.

– Проснись, – прошептала Луна, а может, и Джек, а то и оба они в один голос. – Проснись, Старый Батюшка, выходи на бой.

Река Темза, Лондон, час пополудни

Со стороны Саутуарка Сити казался сплошной стеной огня и дыма. Удушливые черные клубы застилали собою шпили колоколен, что высились там, куда еще не добрался Пожар. Пожравший половину северного берега, огонь, несмотря на отчаянное сопротивление людей, неостановимой раскаленной фалангой двигался по мосту.

Некогда, тому назад лет около тридцати, мосту уже случилось гореть. Огонь поглотил всю его северную половину, а южную часть спасла лишь брешь в рядах зданий, такая широкая, что искрам не пересечь. Ныне Пожар вновь остановился у этой бреши, силясь ее перепрыгнуть и, наконец, вырваться на нетронутые просторы Саутуарка. Пелены дыма зазмеились среди насаженных на пики с южной стороны голов изменников и цареубийц, точно пальцы, ищущие опоры.

И вот одно из высоких обветшавших строений посреди моста с оглушительным треском рухнуло. Половина обломков пала на проезжую часть моста, обратившуюся в адское жерло, вдоль коего не пройти ничему живому. Другая половина, дымясь, полетела в воду – в мешанину обугленных досок, принесенных течением сверху, да узлов с пожитками, брошенных в реку теми, кто был не в силах спасти имущество от огня иным, более деликатным манером. Останки Лондона будет прибивать к берегам в низовьях еще не один день.

В отчаянной попытке увернуться от падающих бревен одна из асраи едва не выпрыгнула из воды. Река по обе стороны моста кишела уэрри и барками, увозившими людей и людское добро в Вестминстер, или на тот берег, в Саутуарк, однако все взгляды были устремлены в сторону Сити, а на крохотные фигурки, скользившие в темных волнах и помогавшие лондонцам, чем могут, внимания не обращал никто. И в самом деле: чего стоят случайные фонтанчики брызг, гасящие угли да искры в воздухе, рядом с этаким ужасом?

Однако эти крошки, дочери реки, не могли устоять против зверя, устремившего всю силу в бушующее пекло на мосту. Да, Дракон являл собой весь Пожар целиком, от искр, скачущих у пристани Трех Журавлей, до языков пламени, упрямо тянувшихся на восток, против ветра, но всю свою злобу сосредоточил здесь, готовясь преодолеть оборону Лондонского моста и отыскать новую жертву на юге.

Но под его заревом, в бурлящих меж мостовых опор водах, собиралась еще одна сила.

Всякий, сумевший приблизиться к самым северным аркам, мог бы узреть истинное чудо. В высокой приливной воде показалось лицо – огромное, текучее, пенно-серое. Одна из опор, глубоко уходившая в мягкий речной ил, образовывала его рот, глазами же были два водоворота справа и слева за нею. Обломки с поверхности воды в этом месте исчезли, отчего черты лица обрели четкость и чистоту.

– Придите ко мне, дети мои, – раздался голос, столь низкий, что и не расслышишь.

И дивные обитатели вод откликнулись на зов Старого Батюшки. Прыгая, извиваясь, ртутью скользя меж бревен, досок и лодок вверх и вниз по течению, они собрались вокруг лика Темзы, словно огромная рыбья стая, принялись резвиться близ дощатых волноломов, защищавших каменные быки, и подняли кверху тучи брызг.

Соприкоснувшись с пеклом Пожара, брызги со злобным шипеньем обратились в пар. Конечно, обычной воде Дракона не остановить, но настоящая, невидимая глазу битва была куда более внушительна, и дети Темзы чувствовали это всею душой. Они были Батюшкой Темзой в той же мере, в какой листья есть дерево, на коем растут. Именно в них заключалась его сила. Собрав эту силу воедино, он направил ее вверх, на врага.

Огонь и вода… Сухой жар против холодной влаги, стихийные и алхимические антиподы… В месте их столкновения воздух подернулся рябью и словно бы раскололся напополам. Древние камни Моста дрогнули в гнездах, сжимаясь и расширяясь, утрачивая твердость… но натиск выдержали. Что и говорить, Лондонский мост славился вовсе не хрупкостью!

Дракон громогласно взревел, взметнув ввысь языки пламени. Ответ Батюшки Темзы был безмолвен, но тверд. Здесь, в этом месте, силы их были равны, и воле реки Пожар перечить не мог.

«Дальше тебе ходу нет».

Злобно ворча, Дракон поумерил пыл и отступил. Дома вокруг полыхали, с грохотом рушились в воду, но брешь стойко держалась, преграждая путь юрким искрам. Южная часть Моста и оберегаемый ею Саутуарк остались целы.

Исчерпавший все силы до капли, Батюшка Темза утомленно отхлынул назад. Отступая от северного берега, речные воды обнажили илистое дно. В иссушающем буйстве Пожара ил на глазах высыхал, твердел, а люди лихорадочно продолжали поднимать воду Темзы наверх, наполнять ею ведра и бочки пожарных телег и везти их к линии фронта, дабы битва могла продолжаться.

Да, Пожар не сумел переправиться за реку, однако на севере лежал целый Сити, а его Батюшка Темза от бедствия уберечь не мог.

С приходом ночи люди, взиравшие вниз со стен Тауэра, смогли разглядеть облик зверя, с которым ведут бой. На восток он продвигается медленно, с великим трудом отвоевывая каждую пядь земли. На западе – уже овладел половиной берега. Однако ветер, подувший вначале с севера, а после с юга, гонит пламя от пристаней вверх, к нетронутым улицам вдали от воды.

Огромная огненная дуга движется через весь Сити, затмевая саму луну. За этой идущей вперед стеной мерцают зловещим багрянцем тылы – жалкие руины церквей, домов и залов ливрейных компаний.

Сотни сгоревших, тысячи лишившихся крова… и конца всему этому не видать.

Дракон, довольно рыча, играет мускулами в темных проулках. Во исполнение закона, предписывающего ради удобства и безопасности горожан освещать по ночам определенные улицы, в нетронутых частях Сити еще горят свечи и фонари. Их крохотные огоньки манят зверя к себе, суля, что вскоре и они сольются с его мощью, пуще прежнего распалят его ярость.

Ибо чем больше он пожрет, тем большего алчет – и тем больше набирает силы.