Текст книги "В погоне за счастьем"

Глава 8

Хорас

Было около восьми вечера. Менсиа ушла еще днем, и все это время дома я был один, так как родители уехали на презентацию какого-то нового проекта. Тяжелый рок громыхал из колонок. Уже второй час я не мог оставить боксерскую грушу и бил ее со всей силы, вымещая двухдневную злобу на Дэниаса.

Этот гад всегда пытается все испортить. Но ладно я – так он еще и Мартышку поставил под удар. Если он прекрасно знал о том, что ей пришлось пережить, зачем давить на больное? Хотелось врезать по его наглой роже, которая так и светилась, пока все байкеры нападали на Менсию. Но если бы я полез в драку, опустился бы до его уровня.

Я не позволю себе проиграть еще раз и накажу его по-другому, обогнав в гонке. Эта победа нужна мне как воздух. Он получит за свое вчерашнее поведение и за все, что сделал со мной на том матче. Я знаю, как он не любит принимать поражение. Но, – увы, – Дэниас Флипп, сегодня ты проиграешь и почувствуешь, каково было мне, когда ты впечатал мое тело в борт. С каждым днем ненависть к этому человеку становилась все сильнее и сильнее.

Я подъехал на заброшенную трассу незадолго до назначенного времени. До заезда оставалось примерно три минуты. Я не хотел появляться здесь раньше, не хотел видеть ненавистную мне ухмылку Дэниаса, который, как мне кажется, на сто процентов уверен в своей победе. Я намерен огорчить его. Единственное, чего я больше всего сейчас хотел, – почувствовать скорость. Ощутить ее каждой своей клеточкой, каждым волосом на голове, когда мою прическу будет трепать встречный ветер. Мне нужно было выплеснуть абсолютно все из своей головы, всю агрессию, которая накапливалась во мне с той минуты, как Дэниас открыл свой рот после гонки с байкером Раф. Когда Менсиа была у меня дома, эта злоба забылась. Я мог думать только о том, какой забавной она становилась, когда стеснялась. Сейчас же, когда я готов дать волю всему, что накопилось во мне, нельзя отвлекаться.

– А я уже думал, что ты не приедешь. – Дэниас подошел ко мне вальяжной походкой, противно чавкая жвачкой.

Я поднял на него холодный взгляд. Боже, как же меня бесит его самоуверенный вид, за которым он прячет свою трусость. Дэниас думает, что он такой крутой, но на самом деле крутые только бабки, и то не его, а его старика.

– Отвали, Дэниас. Прибереги силы для гонки, – как можно спокойнее ответил я. Сейчас совершенно не хотелось вступать с ним в какие-то перепалки. В одну мы уже вступили три года назад, а вторая началась вчера и закончится сегодня его проигрышем.

– У меня их хватит и на то, чтобы трахнуть сегодня какую-нибудь малышку, которую я подцеплю в баре, празднуя свою победу. И снова над тобой. – Он прошел мимо и специально выплюнул жвачку мне под ноги.

Кулаки непроизвольно сжались, а внутри закипала еще большая ярость. Я постарался успокоиться и не показывать, насколько сильно меня зацепили его слова. Дэниас будет доволен, если сможет меня спровоцировать. Все мое тело было напряжено от гнева, который с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Только ночной ветер старался противостоять ему. Вдруг на мое плечо опустилась чья-то рука, и я раздраженно сбросил ее.

– Не надо ме… – Резко обернувшись, я увидел испуганную Менсию, которая отдернула руку из-за моего грубого движения.

– Извини, не хотела тебя злить, – виновато произнесла она.

– Не извиняйся за то, в чем не виновата. – Я постарался смягчить голос, чтобы Менсиа не думала, что это она – причина моего гнева. Но у меня не вышло.

– Я просто хотела пожелать удачи и сказать, что примерно через километр от старта по правой стороне находится огромная яма, которую можно объехать только друг за другом. – Она обвела меня взглядом, и ее губы сжались в тонкую линию. – Удачи. – Менсиа развернулась и направилась к остальным.

– Спасибо. – Она обернулась на мой хриплый голос и слабо кивнула.

Уильям позвал нас к линии старта. Наша задача состояла в том, чтобы доехать до ограждения, развернуться и приехать обратно. Ничего сложного, но если бы Менсиа не сказала мне про яму, я бы оказался в невыгодном положении, ведь именно мне досталась правая сторона. Подозреваю, Дэниас абсолютно точно знает про яму и именно поэтому так уверен в своей победе.

Уильям опустил красный флаг, и мы сорвались с места. Я решил сразу обогнать его, чтобы сбить с него спесь. Уверен, Дэниас жутко боится проигрыша. В первые моменты он не уступал мне, но как только мой мотоцикл оказался чуть впереди, я переехал на левую сторону, чтобы даже не думать о яме. Дэниас не стал переезжать на правую сторону и остался у меня на хвосте.

Когда вдалеке я заметил провал в асфальте, напряжение сковало мое тело. Действительно, яма была почти на всю дорогу. Краем глаза я заметил Дэниаса, пытающегося обогнать меня со стороны обочины. Его действия немного ослабили мою хватку, и когда мы уже почти подъехали к провалу, Дэниас вырвался вперед и подрезал меня, задев переднее колесо моего мотоцикла и направив его прямо в яму. Соперник полетел вперед, а я кое-как смог выровнять свой байк и не угодить в выбоину. Когда мне удалось ее проехать, расстояние между мной и Дэниасом было уже приличным. Я как можно сильнее вывернул ручку, ускоряясь до предела и отчаянно желая догнать его.

Все во мне горело: от ярости, от скорости, от холода, от ненависти, от адреналина. Я не собирался уступать и отдавать ему победу. Мотоцикл проносил меня мимо густых деревьев, летел вместе с ветром и темными облаками над моей головой. Я был чертовски зол и напряжен, но в то же время ощущал полную свободу. Я еще больше ускорился и наконец поравнялся с Дэниасом.

– Что, пытаешься быть первым? – прикрикнул он, когда мы приблизились к финишной черте.

– Я им и буду, – твердо ответил я.

– Нет, чувак, ты же всего лишь номер «семнадцать». Вспомни, кто номер «один». – Он нарочно издевался надо мной. Не получив ответа, Дэниас указал большим пальцем на себя. – Я – номер «один», Хорас.

Не слушая его бессмысленную болтовню, я набрал скорость и смог вырваться вперед. Больше он не будет первым. Никогда. Как и я больше не буду номером «семнадцать», больше не смогу сыграть под этим номером и забросить победную шайбу. Я сотру весь его оставшийся авторитет в этой банде своей победой.

Яма осталась позади. Дэниас плелся далеко позади, пытаясь догнать меня, но безуспешно. Хотелось как можно быстрее добраться до финиша и ощутить вкус победы. Я приложил последние силы, и вот она – линия, за которой я стану победителем.

Финиш. Я первый. Я победил! И отомстил Дэниасу Флиппу.

Как только я финишировал, раздались громкие аплодисменты, а улыбка скользнула по моему лицу. Я подставил лицо под прохладный ветер, чувствуя, как внутри все наполняется радостью и гордостью. Легкие буквально горели, я размял затекшие от долгой и напряженной езды пальцы.

Дэниас подъехал, остановился и яростно сбросил свой шлем.

– Ты еще пожалеешь, что сунулся в эту банду. Видимо, мало тебе валяться в больничке год как овощ. Полежишь еще. – Он четко и медленно проговаривал каждое слово, чтобы все поняли серьезность его высказывания.

Дрожь, пробежавшая в тот момент по спине, напомнила мне об огромном шраме. Меня не испугали его слова, меня испугало то, что он сказал это при всех, раскрывая самую темную и тайную часть моей жизни. Когда я каждый день проклинал все вокруг и ненавидел каждого. Даже себя – за то, что не мог сделать ровным счетом ничего, а все вокруг меня так и бегали, ухаживая, заставляя чувствовать себя еще более беспомощным и ненужным. Моя гордость с каждым днем растаптывалась все больше.

– Заткнись, – сквозь зубы проговорил я, смотря на него убийственным взглядом. – Иначе сам окажешься в больнице.

– Я все сказал. – Дэниас завел свой байк. – Будь осторожен, Хорас, – усмехнулся он и уехал в ночь.

Я постарался выкинуть его слова из головы. Уверял себя, что он просто шокирован проирышем и не представляет угрозы.

– Поздравляю, Хорас, но в следующий раз обман тебе не сойдет с рук так просто, – подошел ко мне Уильям.

– Спасибо, – сухо ответил я.

Тут ко мне подбежала радостная Мелисса и крепко обняла, обвив мою шею руками.

– Хорас, ты такой молодец, я болела за тебя. – Она провела указательным пальцем по моей груди.

– Рад, что ты довольна.

– Может, мы с тобой заедем в какой-нибудь бар и отметим блестящую победу, мм? – сладким голосом проговорила Мелисса, прижимаясь еще ближе и поглаживая мое плечо.

От нее исходил приторный дурманящий аромат, полностью затмевающий разум. Краем глаза я заметил подошедшую к нам Менсию.

– Хорас, можем отойти на минутку? – Она дружелюбно улыбнулась.

– Ты не видишь, что он занят? – встряла раздраженная ее появлением Мелисса.

– Все нормально, я через минуту вернусь.

– Нет, ладно, не надо. Извините, что помешала. – В глазах Менсии проскользнула грусть, и она быстро заправила волосы за ухо, чтобы скрыть это. – Поздравляю, Хорас. – Она виновато поджала губы и направилась к своему мотоциклу.

Я смотрел ей вслед: каштановые волосы волнами колыхались на ветру, но Мелисса оторвала меня от этого зрелища, касаясь пальцами подбородка и поворачивая мое лицо к себе. Ее руки были мягкими, но я не чувствовал нежности в ее прикосновениях.

– Ну так что, мы едем? – слегка прищурилась она.

– Едем! – недолго думая ответил я и игриво подмигнул ей. Не знаю, почему я согласился, но хотелось как-то по-особенному завершить вечер. Хотелось отдохнуть от всего.

– Тогда поехали!

Она легко запрыгнула на свой байк и поехала впереди. Я последовал за девушкой, но в последнюю секунду взглянул на Менсию и уловил провожающий взгляд ее блестящих глаз. А затем снова набрал скорость и помчался за Мелиссой.

Глава 9

Менсиа

Смотря на их удаляющиеся спины, я почувствовала, как в сердце пробирается отвращение: ко всем и ко всему. Нелепая обида так и сковывала мой разум. Я даже не знала, почему мне стало грустно, когда он уехал с ней.

– Она даже не позволила мне поздравить Хораса, как будто он принадлежит ей, – сказала я себе под нос, вспоминая противную улыбку Мелиссы.

Все остальные тоже разъехались, и я осталась одна посреди темного леса, разделяемого заброшенной дорогой, на которой всего пятнадцать минут назад разразилось настоящее сражение.

– Черт с этим Хорасом и с Мелиссой, пусть делают что хотят и где хотят, мне плевать, мы с ним даже не друзья. – Я продолжила разговор сама с собой, но природа словно услышала меня и сразу отозвалась резким порывом ветра.

Я села на байк и через секунду уже мчалась к городу, в котором на дорогах горели только фонари. Ветер и звезды сопровождали меня. Я совсем не хотела возвращаться домой: сейчас не лучшее настроение, а отец уж точно его не поднимет. Было только одно место, куда меня вели сердце и мотоцикл.

Когда я слезла с байка, передо мной открылся шикарный вид на город, который начинал потихоньку просыпаться и готовиться к новому, сумасшедшему дню. Я села на край утеса и подтянула колени к груди. Солнце поднималось из-за горизонта, заливая небо золотистым теплым светом. Оно слепило и грело меня, ветер трепал волосы. Здесь, на высоте, он был сильнее, чем в том глухом лесу, но сейчас я почти не ощущала его порывов. Ощущала только сдавливающую боль в груди.

– Привет, мам, – шепотом проговорила я в унисон с ветром. – Я очень скучаю. – Мой голос с первых слов начал дрожать, и я чувствовала тяжесть внутри, но мне нужно было поговорить. – Знаю, я говорила это миллион раз за три года, но я не могу жить без тебя. Мне очень тяжело. Я не могу забыть твою улыбку, твои нежные руки и любовь. Прости, мам, что не могу тебя отпустить, мне очень плохо без тебя. – Соленые слезы стекали по щекам, а ветер становился только сильнее. – Я хочу, чтобы это все оказалось страшным сном, каждую секунду я хочу проснуться и понять, что это был просто кошмар и что ты здесь, рядом со мной.

Мои громкие всхлипы нарушали тишину, но я не могла остановить их. Мне было тяжело дышать, но слезы все текли, заставляя со злостью проводить ладонями по мокрым щекам. Я запустила пальцы в волосы, крепко сжав их.

– Пожалуйста, мам, прости меня: если бы не я, ты была бы счастлива здесь, с нами. Умоляю, прости. – Слезы скатывались вниз по шее, я чувтвовала боль и отчаяние. – Ты не представляешь, как мне тяжело, как я устала от упреков отца. Я безмерно скучаю по твоим теплым объятиям. Мне не хватает твоей любви. Когда тебя не стало, я словно осталась одна во всем мире.

Все лицо горело от слез, руки тряслись, тело покрылось мурашками и содрогалось от глубоких и тяжелых вздохов. Только тогда я почувствовала холод обдувавшего меня ветра.

Я смотрела прямо на восходящее солнце и молчала, с трудом сглатывая оставшиеся слезы. Было ощущение, что весь город слышал мои горькие рыдания. Лучше пусть все будут слышать стоны Меллисы, которая сейчас, наверное, извивается от удовольствия под Хорасом.

Как только эта картинка появилась в моей голове, я содрогнулась и поспешила избавиться от мыслей о них. Нет, это была не ревность. Но мне казалось, что после того, как я открылась Хорасу, он не должен был так просто уезжать с ней, будто меня вообще не существовало. Хотя я, скорее всего, просто сделала поспешные выводы об этом парне, даже толком его не зная. Все они одинаковые, и нужно им только одно.

Я взяла телефон и сделала несколько снимков восходящего солнца. Восход был завораживающим и заставлял сердце замирать от перелива желтых и оранжевых красок. Посмотрела на фотографию и сразу же выложила ее в свой аккаунт в «Инстаграме»[2]2
  Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).


[Закрыть]. Пусть люди видят, что они пропускают, пока спят. Часы показывали пять утра, и больше не оставалось выхода: нужно ехать домой.

Подъехав к дому и оставив мотоцикл перед крыльцом, я сглотнула ком в горле, отерла оставшиеся слезы и поспешила войти. Венка на шее пульсировала, сердце стучало в бешеном ритме. Да, мне было страшно. Очень страшно. Я не появлялась дома две ночи, при этом ничего не сказав отцу. Я знаю, я – полная дура. Но, несмотря на это, я бы все равно не вернулась сегодня ночью. Мне нужно было съездить на наше с мамой место и побыть с ней наедине.

Войдя в дом, я пошла мимо гостиной, но вдруг остановилась. Пройти мимо отца, который услышал мои шаги и молча пристально смотрел на меня, было невозможно. Я медленно повернулась к нему лицом, но входить в комнату не стала. Колени тряслись, внутри все будто покрылось льдом, и страх потихоньку стал забирать меня в свои лапы. Отец сидел, развалившись на кресле, и буравил меня убийственным взглядом.

– Где ты была ночью? – не моргнув ни разу с того момента, как я встала в проходе, спросил он почти неживым голосом.

– Я… эм… я была… – Я не могла найти слов, и сердце чуть не выпрыгнуло, когда на его лице вдруг появилось выражение нечеловеческой ярости и он вскочил и швырнул в стену рядом со мной стакан с какой-то жидкостью.

Все слова разом застряли в горле.

– Что ты мямлишь? – крикнул он так громко, что я вжалась в стену. – Разве я никогда не говорил, что ты должна докладывать мне о каждом своем шаге? Разве я разрешал тебе ночевать где попало и гулять по ночам? Разрешал, я спрашиваю? – Он подходил все ближе. Я была словно парализована и не могла сдвинуться с места.

– Что ты вжалась в стену? Надо уметь отвечать за свои поступки, а если ты еще не научилась, сейчас мы с тобой проведем работу над ошибками. – Кровь застыла в жилах при этих словах. Я прекрасно понимала, что сейчас будет, видела, насколько он зол. Оставалось только молиться, чтобы он не убил меня.

Отец замахнулся, и вся сила его удара обрушилась на мое еще красное от слез лицо. От этого удара во рту тут же появился металлический вкус, а щеку пронзила жгучая боль. Но я не издала ни звука: пусть наслаждается своим превосходством над дочерью, но слез моих он не увидит.

– Что, дрянь, не больно тебе? Тогда добавим. – Новый удар пришелся под правое легкое, а следующий – под левое. Пару секунд я не могла дышать и, не сумев удержать равновесие, упала на колени. – Запомни наконец: пока тебе не исполнится двадцать один, ты живешь по моим правилам и тебе никуда от этого не деться. Дура. – Он грязно выплюнул последнее слово, толкнул меня в стену и пошел наверх.

Больше нельзя было здесь оставаться. Простонав от боли, я поднялась на ноги и как можно быстрее вышла из дома. За руль сейчас сесть невозможно: все тело болело, и я шла из последних сил. Пришлось оставить байк перед крыльцом. Я вышла за пределы территории и пошла куда глаза глядят.

Я не могла больше вернуться в родной дом, это было последней каплей. Слишком страшно и больно, чтобы пережить это снова. Я старалась ускорить шаг, но сил не было, и при каждом движении острая боль отзывалась в теле. Я достала свой телефон. Надо найти место, где мне разрешат переночевать пару раз.

Глава 10

Менсиа

Солнце все так же согревало теплыми лучами, а легкий ветерок продолжал ласкать кожу. Но сейчас он только бередил мои раны. Дрожащими пальцами я попыталась аккуратно дотронуться до больного места. На подушечках пальцев тут же появилась кровь. Я тяжело сглотнула. Кровь всегда ассоциировалась у меня с болью, мучениями и страданиями. Голова так и продолжала отзываться пульсирующей болью в затылке. Да, отец развлекался так и раньше, но сегодня был один из худших случаев. Я ненавидела его и все, что с ним связано. Пусть этот ублюдок горит в аду.

Не знаю, как я выглядела, но смотреть на свое отражение не хотелось. Всей этой грязи хватало и внутри, и у меня не было желания смотреть на свой потрепанный вид в зеркале.

Взяв в руки телефон, я заметила на экране трещину. Видимо, она появилась при моем падении. Был лишь один человек, кому я могла позвонить. Мой палец долго дрожал над кнопкой вызова, но я так и не осмелилась нажать на нее. Меня все еще мучила совесть за то, что я обманула Уильяма в день гонки с Хорасом, поэтому напроситься к нему домой просто не могла.

Я шла по спокойной улице, не обращая внимания на редко проезжавшие машины. Была только я, высокие, закрывающие небо здания и солнечный свет, который мягко отражался в панорамных окнах небоскребов. Я шла медленно, никуда не спеша, ведь меня нигде не ждали. Не ждали, чтобы обнять, прижать к сердцу, поговорить или просто выпить со мной горячий кофе. Одиночество пожирало меня изнутри, ударяя по тем же местам, куда бил отец. Да, мое тело снова будет в синяках, какая прелесть.

Я шла, не вслушиваясь в посторонние городские звуки и не пытаясь унять бушующие в голове мысли. Я даже не подняла взгляда и продолжила бездумно идти, когда возле меня остановился мотоцикл. Кто-то догнал меня и развернул к себе, схватив за плечо. Боль сразу возобновилась в ноющем теле. Я уже ненавидела этого человека и, резко развернувшись, встретила его злым взглядом.

Хорас обвел меня беспокойными глазами. Я была зла на него и на отца, поэтому, ничего не сказав, снова развернулась и пошла дальше. Пусть думает что хочет, меня это не волнует.

– Менсиа. – Он обогнал меня и преградил путь, осторожно взяв за плечи. Его взгляд блуждал по моему лицу, на котором, вероятно, уже красовались синяки и ссадины. – Кто это сделал? – рассмотрев меня, процедил Хорас сквозь зубы, и я видела, как его глаза темнеют от гнева.

– Не переживай, это не твоя забота. – Я попыталась освободиться из его хватки, но это только заставило меня сморщиться и ахнуть от боли.

– Кто это сделал? – Его голос становился все жестче.

Я не собиралась отвечать на этот вопрос, по крайней мере сейчас. Ему незачем это знать. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Чтобы избежать вопроса, я огляделась в поисках Мелиссы.

– А где твоя новая пассия?

– О чем ты? – Он в изумлении поднял брови.

– Мелиссу где потерял? – Я правда не хотела говорить о ней, но это первое, что пришло в голову.

– Какая сейчас разница, где она? – В его голосе я слышала раздражение.

– Хорас, зачем ты остановился? – устало спросила я.

– Ты шутишь? Ты еле шла по дороге, чуть ли не падая, как я мог не остановиться? – Он старался держать себя под контролем, но я почувствовала, как руки на моих плечах сжались чуть крепче, принеся мне дискомфорт и усилив боль.

– Было бы гораздо проще, если бы ты просто проехал мимо. – Он лишь издал тихий смешок. – Куда, кстати, ехал? Мелиссе за цветочками?

– Забудь про нее, чего ты к ней прицепилась? – Его слова укололи прямо в сердце, но я не хотела показывать, как они действовали на меня.

– Вы с ней вместе уехали – мало ли что там у вас за ночь произошло. – Я пыталась отвечать безразлично, но голос почему-то дрожал.

– Мне больше интересно, что у тебя произошло за ночь. – Он осторожно потянулся к моему лицу, но я сразу дернулась от него. Не хотела ощущать его касания на своей коже. – Менсиа, ты чего? – непонимающе спросил Хорас.

Я не могла больше выносить его вопросов, каждый раз заставлявших меня вспоминать побои. Все тело ныло, и я хотела, чтобы он поскорее оставил меня в покое. Я потупила взгляд, а затем посмотрела прямо в его темно-карие глаза.

– Хорас, мне же не интересно, что произошло у тебя ночью, поэтому и ты оставь меня в покое. Я не просила тебя останавливаться, поэтому, будь добр, сядь на мотоцикл и езжай дальше. – Мой голос разнесся по всей улице, но, кроме нас, на ней никого не было.

Он ничего не ответил, просто посмотрел на меня, будто запоминая каждую деталь, а затем резко поднял меня на руки и понес к мотоциклу. Одной рукой я ухватилась за его шею, потому что больше всего боялась упасть, а второй легко ударила его в грудь.

– Отпусти меня!

– Нет, ты поедешь со мной, и это не обсуждается.

– Я никуда не собираюсь с тобой ехать, поставь меня на землю, быстро!

Он раздражал меня все больше.

– Я все сказал, Мартышка.

Хорас усадил меня на свой байк, сел вперед и почти сразу сорвался с места. Я даже не успела ничего предпринять. Засранец, я ему это еще припомню.

Доехали мы достаточно быстро. Хорас гнал на всей скорости, как ветер проносясь по широким улицам города. Мы подъехали к его дому, и с каждой секундой в моей голове появлялось все больше сомнений.

– Знаешь, Хорас, если ты решил снова поиграть в спасателя, то лучше не стоит. Отвези меня обратно. – Я гордо подняла подбородок, слезая с мотоцикла. Наверное, это выглядело довольно смешно, учитывая, какой раскрас был на моем лице.

Но ответа не последовало. Парень взял меня за руку и повел в дом. Когда его пальцы коснулись моих, приятное неожиданное покалывание пробежало по всему телу. Я попыталась выдернуть руку, но Хорас не дал мне этого сделать.

– Мне неудобно перед твоими родителями за то, что я опять у вас дома, еще и так рано утром. – Я снова настояла на своем.

Парень не оглянулся и продолжил вести меня в дом.

– Ты же слышала, что мама рада моим симпатичным подружкам.

– И много у тебя таких подружек? – поинтересовалась я, хотя мне совершенно не хотелось услышать ответ на этот вопрос.

– Устанем считать, Мартышка. – Лучше бы я не спрашивала. Он наверняка почувствовал, как моя ладонь напряглась в его руке. Хорас остановился и обернулся ко мне. – Тебя это как-то напрягает?

Я выдавила улыбку сквозь сжатые губы и постаралась ответить как можно спокойнее:

– Просто странно, что твоя мама до сих пор не устала от твоих подружек.

– О, не переживай, она очень добродушная женщина. – Хорас подмигнул мне, а затем продолжил путь, и мы оказались на втором этаже дома, в котором я была совсем недавно.

Поднялись мы почти бесшумно. В самом конце лестницы моя неуклюжесть проявила себя во всей красе. Измотанное тело все никак не приходило в себя, и, не до конца подняв ногу, я споткнулась о ступеньку и рухнула на лестницу, больно ударившись коленом. Хорас попытался меня удержать, но было поздно.

– Что ж это такое, – прошипела я, поглаживая коленку и пытаясь смягчить боль.

Хорас присел на корточки и, убрав мои руки, осторожно прикоснулся к ноющей ноге. Легкими движениями, стараясь как можно меньше давить на больное место, он погладил кожу.

– Аккуратнее, – сказал он мягко и поднял на меня взгляд. На лице его застыла нахальная, но милая улыбка.

– Балбес, кто делает такие высокие ступеньки? – пожаловалась я чуть громче, чем следовало, в упор не желая признавать, что сама виновата в падении.

Он лишь тихо смеялся.

– Хорошо, оставим ступеньки виноватыми. Еще болит? – В ответ я отрицательно помотала головой. – Отлично, тогда пойдем дальше. – Хорас подал мне руку, помогая подняться, и отвел меня в ванную.

Прежде чем войти в комнату, я чуть помедлила. Но Хорас посмотрел на меня таким взглядом, что я, словно под гипнозом, все-таки вошла. Он аккуратно подхватил меня и усадил на тумбу, стоявшую рядом с умывальником. От его ласковых прикосновений к бедрам у меня сбилось дыхание. Он придвинулся ближе, встав между моих ног, и его лицо оказалось так запредельно близко к моему.

Хорас потянулся к полке и достал оттуда аптечку. Он долго в ней рылся, но потом все-таки достал какой-то незнакомый мне бутылек и ватные диски.

– Что это?

– Волшебный эликсир, который быстро залечит твои раны. – Хорас аккуратно налил жидкость на ватный диск.

Одной рукой он аккуратно прикоснулся к моему подбородку, чуть приподнимая его, а второй коснулся смоченной ваткой раны на скуле. Ссадина сразу неприятно защипала, но с этим болезненным чувством боролось ощущение нежного прикосновения Хораса. Я перевела взгляд на его сосредоточенное лицо. В этот момент он относился ко мне так, будто я была самой ценной вещью, которую ни в коем случае нельзя повредить. Скорее всего, сам того не замечая, он начал поглаживать мой подбородок большим пальцем. Его сухая ладонь приятно щекотала мою кожу, вызывая чувство безопасности. До этого я сильно злалась на него, и наверное, чувствовала это до сих пор. Но сейчас рядом с ним царило ощущение спокойствия и защищенности.

– Щиплет? – не отрывая глаз от ссадины, спросил Хорас. Я лишь медленно кивнула.

Он осторожно подул на рану, продолжая обрабатывать ее. Приятный холод его дыхания коснулся моей кожи, вызывая мурашки. Хорас заметил это и слегка усмехнулся. В ответ я возмущенно шлепнула его по плечу.

– Не дерись, – с улыбкой сказал он, опуская руки, но случайно коснулся болезненных синяков под ребрами, я сильно поморщилась, и от него это не ускользнуло. – Что такое?

– Ничего, – защищалась я.

– Там тоже есть ссадины? – кивнул он на мой живот.

Я ничего не ответила, но губы сами сжались в тонкую линию, и Хорас все понял. Он коснулся низа моей футболки, но почти сразу остановился, посмотрев на меня.

– Сама? – осторожно спросил он.

– Да, – шепотом ответила я, аккуратно убирая его руки. Не хотела, чтобы он видел мое тело в ужасных синяках. Достаточно и того, что Хорас увидел разбитое лицо.

– Хорошо. – Он достал из аптечки какую-то мазь и дал ее мне. – Закончишь – выходи, я жду тебя. – Он быстро вышел из ванной, даже не обернувшись.

Я встала перед зеркалом и подняла футболку. От отвращения мои брови сошлись на переносице. По мягкой светлой коже расползались огромные темно-синие гематомы. Еще долгое время придется морщиться от каждого неудачного движения. Я осторожно нанесла мазь на травмированные места, корчась от неприятных ощущений и ужасного запаха этой субстанции. Закончив, я вышла из ванной и увидела Хораса, прислонившегося к стене.

– Ну и запашок от тебя, Мартышка. – Он чуть улыбнулся и смешно зажал нос.

– Это твоя мазь. Сам дал мне ее, так что мучайся теперь. – Я похлопала его по плечу.

– Пошли вниз, нам надо поговорить, – уже серьезнее сказал Хорас и направился к лестнице. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним.