Текст книги "Селин Баст. Жизнь во сне"

Таверна была настолько же непривлекательной, как и город, в котором она располагалась. Помещение с засаленными низкими потолками, освещенное лишь слабой масляной лампой под потолком. Дубовые скамьи и стулья, также не отличавшиеся чистотой. Макс заказал себе жаркое и эль. Я сделала то же самое. За обед расплатился кузен. Возражать не хотелось.

– Макс, расскажи мне о запрете религии.

Я уже потянулась за листком бумаги, чтобы делать подробнейшие записи.

– Позже, Селин. Сейчас мой рассказ и твоя бумага привлекут слишком много ненужного внимания. Таверна «Лысый петух» никогда не славилась излишним гостеприимством, кому это знать, как не тебе.

Я понимающе кивнула, хотя не понимала ровным счетом ничего. К нам подошла официантка. Миловидная девушка с сельским лицом и пышной грудью, соблазнительно вываливающейся из корсажа. Она разносила горячую еду на большом круглом подносе и поэтому была еще более соблазнительна.

– Здравствуй, Селин.

Она улыбалась мне, словно старой знакомой, а я лишь сухо кивнула.

Это ее расстроило, и она молча поставила еду на наш столик и удалилась, покачивая аппетитными бедрами. Я проводила ее взглядом до двери кухни, за которой она скрылась, после чего сделала большой глоток крепкого эля.

– Ты не особенно приветлива сегодня, кузина.

Макс жевал кусок говядины, который, к его великому счастью, оказался в жарком.

– В смысле?

В моем жарком крупных кусков мяса не наблюдалось, и я могла разговаривать без особого труда и, не издавая кошмарных чавкающих звуков, в отличие от кузена.

– Твоя любовь к женщинам угасла?

Зря я решила хлебнуть эля. Я резко выдохнула, и Макс был орошен им в достаточной мере, чтобы захотеть меня убить здесь и сейчас.

– Что?

Одноглазый Макс вначале побледнел, потом покраснел, а потом разразился громовым хохотом.

– Ты и этого не помнишь?

– Черт! Макс, не помню чего?

– Селин, сколько я тебя помню, ты всегда отдавала первенство своей кровати женщинам!

С ума сойти! Мало того, что в этом мире я – наемный убийца, так я еще и лесбиянка. Надеюсь, хотя бы не радикальная. Я засунула в рот остатки жаркого, залпом допила эль и вышла из таверны, не прощаясь. На улице начал накрапывать мелкий дождик, что окончательно испортило мне настроение. Несколько минут спустя меня нагнал Одноглазый кузен, и мы отправились преодолевать дальнейшее расстояние в гробовом молчании.

До привала не произошло ничего интересного, а сам привал был сделан сильно после заката солнца. Макс был готов идти и ночью, но я валилась с ног от усталости и требовала еды. Мы развели костер и раскинули вокруг него оделяла, на которых планировали провести эту ночь. Ужин был снова из ненавистной мне чечевицы. После того, как мы расправились с остатками каши, Макс забил вишневую трубку и произнес:

Ты хотела что-то узнать, Селин. Что именно?

Расскажи мне о том, как запретили религию.

– Это было давно, и от этого остались только легенды и истории. Не уверен, что смогу вспомнить во всех подробностях хотя бы одну из них, но общий смысл попробую тебе объяснить.

Пару, может быть тройку, веков назад в нашем обществе, да и вообще в мире было два направления развития: церковь и ученые. Причем ученые были самыми разными: от тех, кто изучал действие яда и молнии на человека, до тех, которые раскапывали могилы и ставили опыты над покойниками. Представители церкви отрицали силы природы, генетики и физики. Ученые дали простым людям такие вещи, как электричество, лекарства, горячую воду и прочие мелкие радости жизни. Сама понимаешь, что чем меньше человек, тем больше он будет цепляться за удобства жизни для себя самого. Ну, так вот. Однажды представители церкви решили устроить охоту на ученых, утверждая, что знания, которые они применяют, получены от злых духов. Несколько сотен ученых были убиты: утоплены, сожжены или четвертованы заживо. Ученые устроили ответный залп и перебили кучу священников. Весь мир находился на пороге вечной резни. Правители семи стран, которые делят весь мир на практически равные части, собрались на Большой Совет и приняли решение, что вера в Богов может быть у каждого своя, а электричество и лекарство от холеры нужны всем одинаково. Поэтому они запретили церковные службы и храмы, оставив людям верить во все, что им заблагорассудится. Однако они стали поощрять ученых всех направлений в своих странах.

Я сидела и старательно записывала все, что говорил Макс. Инквизиция, направленная против церкви. Это было удивительно. Моя история станет книгой, а она, в свою очередь, станет бестселлером. Пусть Алекс Форк подавится моей цветочной компанией. Клавдия Форк будет писателем, культовым писателем. Но что-то я отвлеклась. Макс, видя мой угасающий интерес, перестал рассказывать и начал забивать свою вишневую трубку. Кузен задумчиво курил, выпуская ровные кольца дыма. Это зрелище меня завораживало.

Я решила, что не буду ничего корректировать сейчас. Просто буду вести дневник своего путешествия. Макс наблюдал за мной из-под прищуренных век.

– Зачем ты все это записываешь? Про эти истории уже все забыли. Это никому не интересно.

– В мире, из которого я сюда попала, это будет самой необыкновенной историей. Забей для меня трубку.

Макс плотно забил трубку табаком, у меня даже возникли сомнения, смогу ли я курить ее. А потом я взяла в рот мундштук трубки и затянулась. Тяжелый трубочный табак с размаху ударил по легким, и я закашлялась. А потом все было словно в вишневом дыму. Одноглазый Макс подошел ко мне и стянул с плеча кожаный костюм наемника. Его губы уже ласкали мою шею, плечо, ключицу. Жаркая плоть сомкнулась вокруг комочка соска, и я застонала. Руки бывалого любовника уже расшнуровывали корсаж. Сильные руки уже сомкнулись тугим кольцом вокруг талии, уверенно продвигаясь ниже. Я выгнулась. Слишком давно у меня не было мужчины. Слишком яркими были образы, роящиеся в моей голове. Мгновение спустя он уже был во мне. Все было просто и без изысков. Просто секс, просто утоление желания. Инстинкт, ведущий человечество к жизни. Макс не настаивал на поцелуях, лишь изредка касаясь жадными губами моей шеи или соска. Я кончила за мгновение до него. Оргазм был поверхностным и не принес особого наслаждения. Об этом я уже думала, стирая с живота еще теплую сперму.

Утро встретило меня хмурым небом, с которого периодически падали на нос капли дождя, и разнообразием кошек, которые усердно выскребали мне душу. Макс уже разводил огонь, а у меня совершенно не было желания дожидаться, пока он пожелает мне доброго утра. Завтрак был отвратителен. Я даже не поняла, что именно это было.

– У нас осталось меньше суток, чтобы добраться в Норфолк без ливня. Сегодня придется идти без остановок.

Макс был сдержан, хотя, признаться честно, я и не надеялась на романтическое утро.

Мы шли под сгущающимися тучами. В воздухе начинало ощутимо пахнуть озоном – первым признаком надвигающейся грозы. Несколько часов молчания начинали меня угнетать, но начинать разговор первой совершенно не хотелось. Ливень, начавшийся совершенно некстати, вывел нас из задумчивости.

– Нам надо найти, где переждать грозу. Мы не дойдем!

Ветер заставлял Одноглазого Макса кричать.

Ближайшее поселение нам удалось найти час или полтора спустя. К этому моменту я вымокла до нитки. Первым делом мы заказали горячей еды и разогретого красного вина, отдаленно похожего на глинтвейн. Таверна была большой и хорошо освещенной. Несмотря на непогоду, бушевавшую снаружи, здесь было тепло и уютно.

Молоденькая девчушка принесла нам по тарелке дымящегося риса с мясом и стакану теплого вина. Я дрожала, дрожала так, что временами не могла поднести ложку ко рту.

– Я не могу идти дальше, Макс, мне надо выспаться в теплой, сухой кровати.

– Нас ждут в Норфолке. Мы не можем опаздывать.

– Черт подери! Кузен! Не смей мне диктовать, когда и куда мне идти! Я не провалила ни одного заказа в отличие от тебя. И не вынуждай меня пополнить мою коллекцию твоей головой, Макс. Мы выдвигаемся завтра, после того, как я плотно позавтракаю.

Моя рука проворно скользнула к рукояти клинка, но этого не потребовалось. Макс смотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Он мог дать мне отпор, и я прекрасно это понимала. Но было что-то, что удерживало его.

Я встала и направилась к трактирщику, который нервно наблюдал за нашим спором, мысленно оценивая, какой ущерб его таверне могут нанести два подвыпивших и рассерженных наемника. К его великому счастью, ущерба мы не нанесли, но оставили пару серебряных монет за комнату до утра и завтрак. Не прощаясь, я поднялась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, где находились комнаты постояльцев. Наша была третьей справа. Распахнув дверь, я увидела огромную двухспальную кровать. Прекрасно, два убийцы будут спать в комнате для молодоженов. Минут двадцать спустя я обнаружила, что к огромной кровати прилагается еще и неплохая ванная комната, которая очень порадовала меня своим наличием. Это был, конечно, не тончайший мрамор мэра Штоля, а просто крепкий и надежный гранит, но если он работает по тому же принципу, что и ванна мэра, то сегодня вечером я буду самой счастливой женщиной в этом странном мире.

Я завалилась в ванну и разомлела от набегающих струек воды. Сегодня я буду отдыхать, потому что завтра меня могут убить. Интересно, когда меня снова выбросит в мой мир? В первый раз я просто получила дубиной по голове. И благодаря этой любезности моего кузена я отправилась в свою палату. Если для того, чтобы не вываливаться в реальность, достаточно просто беречь голову, то я согласна. Мне здесь определенно начинает нравиться. Путешествовать все же веселее, чем сидеть в одноместной палате.

Образ Селин становился мне все родней. Может быть, я всегда была ею, а скучная жизнь Клавдии мне снится? И эта больничная палата всего лишь мой затянувшийся кошмар? Не знаю. Мои размышления начинали течь по более свободному руслу. Вот перед глазами снова сцены из далекого прошлого, которое оставалось за границами моей памяти.

Я росла в небольшом каменном доме. Папа был кузнецом, мама – хранителем. Хранителем кого, чего? Этого я сейчас не знаю. Я помню, что у нас была лошадь. Самая обычная беспородная рабочая лошадь. Кажется, я даже умею ездить верхом. А еще я хорошо метаю ножи. Потому что ко мне в сознание осторожно влилось воспоминание о том, как папа ставил мне руку и учил заводить ее к плечу перед броском маленького дамского ножа. А еще у нас был Макс. Он был обаятельным подростком на пять лет старше меня. У его семьи было небольшое поместье, в котором я проводила большую часть лета, и кажется даже, дворянский титул, правда совсем незначительный. Как вышло, что мы избрали для себя ремесло наемников? Об этом надо будет расспросить его позже, правда, особо разговорчивым кузена можно было назвать при наличии хорошо развитого воображения. Воспоминания – это самое ценное, что на данный момент у меня есть. Правда, есть нечто все же более ценное – история, которую я буду создавать в процессе своих приключений.

Я выбралась из гранитной чаши, и вода самым чудесным образом втянулась вглубь камня. Макс лежал на кровати прямо в одежде.

– Либо ты снимаешь облепленную грязью одежду и идешь мыться, либо оплачиваешь мне отдельную комнату, в которой я смогу спастись от твоего запаха, кузен.

– Где же ваша вежливость, леди?

Макс уже раздевался, я скользнула взглядом по обнаженному телу своего ночного любовника и смущенно отвернулась. Мне было неловко его разглядывать, но кузен все понял по-своему.

– Тебя не возбуждают обнаженные мужчины, а, сестренка?

Его громогласный хохот окончательно меня смутил. Дождавшись, пока Макс скроется в ванной, я завалилась на кровать и выудила из рюкзака карту, которую дал мне Штоль. Секунду спустя точка, обозначающая меня, приветливо замигала. Приложив немного усилий, я обнаружила Норфолк. Он был совсем рядом. Примерно пять часов пути.

Я не заметила возвращения Одноглазого кузена. Он выхватил у меня карту и швырнул ее в камин. После чего выхватил нож, спрятанный в голенище сапога, стоявшего у кровати, и рубанул мне по запястью. Браслет идентификатора грустно замигал, после чего свалился с моей руки.

– Ты что белены объелся?!

Вместо ответа он размахнулся для удара. Инстинкт самосохранения требовал от меня отбежать, спрятаться (меня раньше никогда не били мужчины), но тело упрямо осталось лежать на кровати, явно не собираясь спасаться бегством.

– Давай, Макс, ударь меня, и это станет последним, что ты сделаешь в этой жизни.

А вот это уже были слова Селин Баст, легендарного наемника и убийцы, так и не пойманной полицией. И Макс понял, что шутки кончились, и кровь на моем лице будет стоить ему жизни.

Это охладило его пыл. Он опустил руку.

– На кого ты работаешь? Ты работаешь на этого ублюдка Штоля? Ты ведешь за нами полицию?

– Что за бред, кузен?

– Мало того, что ты до сих пор таскала на себе эту дрянь, – он кивнул на браслет, – так ты еще и калибрировала его по карте. Через полчаса здесь будет толпа полицейских. Ты решила меня подставить, да? Селин?

Плохо дело. Очень плохо.

– Собирайся, мы выходим сейчас же.

Я уже натягивала на себя костюм и завязывала шнуровку рюкзака. Мы быстро спустились по лестнице к черному входу.

– Как, вы уже уходите? Вы заказали комнату до утра.

Трактирщик подошел со спины и изумленно смотрел, как мы пытаемся выломать дверь.

Макс подошел к нему и одной рукой приставил ему нож к горлу, а другой всунул ему в карман золотую монету.

– Если ты не хочешь пожара этой ночью, то запомни, что нас тут не было сегодня. Ты понял?

Трактирщик начал интенсивно кивать, всем своим видом показывая, что он все понял.

Мы выбили заднюю дверь и вышли на улицу в объятия грозы. За нашей спиной раздались шаги полицейских, вбежавших в таверну через центральный вход.

Примерно час спустя мы набрели на небольшой сарай, одиноко стоявший в поле. В сарае было относительно тепло и даже практически не влажно. Здесь было сено, практически готовое к употреблению. Однако для меня оно сейчас казалось царской периной, в которой я планировала выспаться и отдохнуть, как следует. Я замерзла и хотела есть, но едой я была готова пожертвовать ради тепла и крепкого сна. Уже не смущаясь Макса, я скинула с себя промокшую насквозь одежду и нырнула в объятия подсушенной травы. Минут пять спустя где-то совсем рядом улегся Макс. Уже проваливаясь в сон, я забиралась головой к нему на плечо. Сильная мужская рука уверенно обвила мою талию, но удивляться этому порыву нежности я уже не могла. Я спала.

Мы оба были моложе, возможно, нам было где-то от семнадцати до двадцати. Это был большой дом, в который мы приехали на званый ужин. Кажется, мы приехали без родителей, и это несказанно нас радовало. Мы стояли в коридоре, укрывшись в нише стены, как раз возле большой китайской вазы. Я прижималась к кузену всем телом, так близко, как только могла. Гораздо ближе, чем позволяли правила приличия. Его рука плавно скользила по моей спине, а я гладила его роскошные волосы.

– Ты уехал, не прощаясь, месяц назад. Тебя не было ровно месяц, Макс, я скучала. Ты не рад видеть меня?

Я прикоснулась щекой к шелку камзола, а потом попыталась коснуться его шеи кончиком языка. Макс слегка отодвинулся и провел рукой по моей щеке, секунду спустя зарывшись ею в моих волосах.

– Аккуратнее. Прическу испортишь. Ну, так что, ты даже не скучал по мне?

– Сколько это сможет еще продолжаться, Селин?

– Что продолжаться?

– Все это. Окружающие начинают замечать эти отношения. Нас все искуснее лишают возможности видеться.

Мне было грустно. Я привязана к Максу. Мы росли вместе. Он был моим девичьим представлением об идеальном мужчине. Я встала на цыпочки и прикоснулась губами к небольшой венке на шее. Его рука чуть сильнее надавила мне на спину, прижимая меня еще плотнее к себе. Мои поцелуи уже достигли воротника камзола.

– Хватит, пора. Наше отсутствие начинает выходить за рамки приличий. Если нас застанут в таком виде, слухи расползутся по всем соседям, и тогда нам точно конец.

Он взял меня под локоть, и мы спустились в зал, где пары уже начинали кружиться в медленном вальсе.

Мы танцевали, и это было прекрасно. Мы были одной из красивейших пар этого вечера. Макс нравился многим девушкам, но танцевал только со своей кузиной, с которой приехал сюда. О нас уже начинали ходить весьма пикантные слухи. Мы уехали одними из первых. Дома нас ждали не раньше полудня следующего дня. А потом была ночь, которая застигла нас в одной из придорожных гостиниц. Ночь, в которую мы так и не смогли уснуть. Мы прощались на долгие годы, потому что эта ночь стала последней ночью нашего запретного романа. Утром мы сели в разные экипажи и разъехались по разным дорогам, чтобы встретиться лишь много лет спустя. Когда я приехала в город, я узнала, что моя семья погибла.

Рассвет я встретила в стогу сена под взглядом Макса. Гроза давно кончилась, и мне показалось, что я даже слышу пение жаворонков. Кузен смотрел на меня так, словно увидел наконец давно знакомого человека. Неожиданно для себя я улыбнулась.

– Доброе утро, Макс!

– Нам пора выдвигаться.

– Наш роман. Он закончился той ночью, после которой погибли мои родители? Да?

Он отвернулся и начал собирать те немногие вещи, которые мы еще несли с собой. Что это было? Тоска по прошлому? Воспоминания, от которых он долго старался избавиться? Не знаю.

Наемник собирался быстро, словно много лет назад привык быть в постоянном движении. Мне требовалось немного больше времени. Перед дверью стояла небольшая железная миска, в которую Макс бросил маленькую медную монету.

– Зачем это? Мы ни с кем не договаривались о ночлеге.

– За все надо платить, Селин. Особенно, если не хочешь проснуться с арбалетным болтом в спине на следующем привале. Никто не остается незамеченным, если ночует в чужом сарае.

Эти слова заставили меня задуматься. За все надо платить, в этом он, пожалуй, был прав. Погода была пасмурной, и меня очень быстро начало тянуть в сон, а еще мне уже несколько дней подряд хотелось кофе. Интересно, когда мы сделаем следующую остановку перед тем, как доберемся до Норфолка? Сколько дней мы уже в пути? Два, три? Я сбилась со счета, мне начинает казаться, что это путешествие никогда не кончится.

Пока мы шли, не произошло ничего интересного. Просто еще пара часов борьбы с туманом и росой, которая подло закатывалась в сапоги, превращая их в емкость для разведения рыбы. Когда мы остановились для завтрака, нас ждало разочарование: отсутствие спичек. Судя по всему, Макс забыл их в той самой таверне, где мы едва не столкнулись с полицией. Спичек не было, следовательно, о горячем завтраке можно было забыть. Мы доели последний кусок сыра и запили его пресной водой, недостатка в которой не было.

– Не переживай, вечером мы уже будем в Норфолке, а там будет много жареного мяса и красного вина.

Значит, вечером мы будем в Норфолке. Наше путешествие подошло к концу, а я так мало успела. Не успела ничего разузнать об этом мире, о своем прошлом, о жизни Макса и нашем романе. Вечером мы будем в Норфолке, и это значит, что наши пути снова разойдутся.

– Ты любил меня тогда, в юности, Макс?

– Почему эта тема тебя так волнует именно сейчас?

– Мне важно знать, кузен.

– Не знаю. Не уверен. Мы оба были молоды тогда. Это было нам свойственно.

Он отводил взгляд. Черт подери, матерому наемнику было больно вспоминать о любви к кузине, которую он не видел с момента, когда был еще совсем юнцом. Да, что тут скажешь, мне просто нет равных.

Мы выдвинулись сразу после завтрака. Идти оставалось совсем недолго, и я усердно доставала Макса расспросами. Периодически он отвечал, но чаще всего он просто меня игнорировал. Мне не удалось узнать практически ничего. Единственной полезной информацией оказалось то, что здесь за все платят драгоценными или полудрагоценными металлами: золото, серебро, медь. Бронза почему-то была не в ходу. Эти сведения не представляли для меня практически никакого интереса.

– Когда дойдем до Норфолка, нас встретит человек от Совета Клана. Он будет нас сопровождать до самого начала Совета. Постарайся при нем как можно меньше болтать. На вопросы отвечай так, чтобы он думал, что ему выпала честь с тобой говорить. Ни в коем случае не давай им возможности играть в обвинителей. Не оправдывайся, не ври, не утаивай суммы заказов, не пытайся сбежать. Это единственное, чем я могу помочь тебе пережить эту ночь. Боюсь, что меня ждут проблемы не меньше твоих.

Норфолк оказался большим и мрачным городом. Казалось, что он целиком высечен из камня. Тут не было деревьев, не было лужаек, не было бездомных кошек. Это был город убийц и коммерсантов. Эти две касты всегда шли рука об руку.

Нас встретил миловидный юноша лет семнадцати и просил следовать за ним. Мальчик был невысокого роста и постоянно улыбался мне какой-то совсем уж детской, робкой улыбкой.

– Госпожа Селин, Совет начнется сегодня в полночь. У вас еще осталось пять часов на отдых и сон, если пожелаете. Если нет, то я готов показать вам город. А вас, Макс, отец ждет прямо сейчас. Он велел передать вам, чтобы вы поторопились.

Макс хмыкнул, но спорить не стал, видимо, его действительно ждут неприятности. Он молча кивнул юноше и слегка, словно на прощание, сжал мою ладонь. Предоставив кузена его судьбе, мы пошли бродить по городу.

– Меня зовут Джо. Джозеф Хартуэй. Я сын главы Совета, миледи.

Юноша отвесил вполне изящный поклон, а я лишь снисходительно улыбнулась.

– Рада знакомству, Джозеф Хартуэй, сын главы Совета.

Вероятно, моя ирония обидела его, но он старался не показывать вида.

– Я много слышал о вас, и Совет ждет вас.

А вот это уже интересно. Видимо, этот мальчик может сослужить мне хорошую службу и уберечь меня от массы неприятностей.

– Что меня ждет, Джо?

Я пристально заглянула ему в глаза. Так умела смотреть только убийца, красивая убийца. Мальчик отвел взгляд.

– Ничего такого, с чем бы вы ни смогли справиться. От вас долго не было никаких новостей, и отец начал беспокоиться, а после того, как пришло сообщение от Одноглазого Макса, что он провалил заказ мэра, а потом пришло еще одно, что он доставит к Совету Селин Баст, отец начал рвать и метать. Поэтому он собрал всех раньше срока. Вам нечего бояться.

Значит, кузен посчитал мою поимку за великое счастье. Почему? Надеялся привести меня и этим компенсировать свою оплошность с заказом на Штоля? Зачем ему это? Если верить этому мальчику, Совет вовсе не считает меня неблагополучной убийцей и вовсе не собирался устраивать на меня охоту. Кто я тут: почетная гостья или пленница? Вопросы. Они есть всегда, а время ответов еще не настало.

Совет начался поздно ночью, по моим расчетам было где-то около полуночи. Клан собрался в большом каменном доме, который имел три этажа и подвал. Глава Клана пришел последним, как ему это и было положено. Среди незнакомых мне людей я увидела Одноглазого Макса, смотревшего на мир глазами, прошу прощения, глазом побитой собаки. Наши взгляды разошлись так же, как и встретились. Макс больше не пытался меня ободрить.

– Здравствуй, Селин!

Глава Клана устроился в центре полукруга, образованного остальными маститыми наемниками, и улыбнулся мне в душу. Во всяком случае, ощущения были именно такими. Его теплый, но цепкий взгляд всего за несколько секунд исследовал все мои мысли. Это неудивительно. Ведь он убивал людей еще тогда, когда я училась говорить.

– Мое почтение, господа!

Нет, ну а как я должна к ним обращаться, если учесть то, что впервые вижу их всех?

– От тебя долго не было никаких вестей, а потом я узнал, что ты потеряла память и пыталась убить Одноглазого Макса.

– Я потеряла только память, а Макс, в придачу к глазу, совсем лишился сообразительности. Совету должно быть известно, что все мои попытки убить кого-то всегда заканчиваются одинаково – смертью и гонораром. Разве нет?

Члены Совета начали переговариваться между собой, едва сдерживая улыбки. Однако глава Клана улыбаться не торопился. То ли хотел все выяснить прежде, чем сделает окончательные выводы, то ли он просто не улыбается. Никогда.

– Тогда расскажи все же, как получилось так, что Макс доставил тебя сюда пленницей?

Я улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой из арсенала наемника.

– Дело было примерно так. Несколько дней назад я проснулась в лесу, закутанная в плащ. Когда я его откинула, то была немало удивлена, потому что под плащом было только мое прекрасное тело, и никакого намека на одежду. При мне не было ни денег, ни моего оружия. Я даже не помнила своего имени. Примерно через полчаса меня схватила стража города, в котором, прошу заметить, до сих пор живет и здравствует Штоль. Меня перекинули через седло и доставили к мэру, который очень настойчиво предлагал мне альтернативу: получить одежду, оружие и немного золота и возможность уехать на все четыре стороны, пообещав, что я попробую найти его обидчика, или честно послать его ко всем чертям, но пару месяцев посидеть в сырой камере, беседуя с крысами. Что бы вы выбрали на моем месте, господа? Да, и потом, если бы я хотела убить своего кузена, то вряд ли он бы смог беседовать с вами сегодня. Как известно, я не промахиваюсь.

Совет начал перешептываться. Большинство улыбалось и дружелюбно кивало в мою сторону, находя мои доводы очень основательными. Но были и те, кто не спешил снимать с меня обвинения. Глава Совета напряженно молчал. Он то внимательно смотрел на меня, то склонял голову направо, позволяя какому-то мерзкому субъекту шептать себе в ухо. Наконец, все затихли.

– Селин, я рад, что ты не хотела смерти одного из нас, но сегодня я останусь беспристрастным. Твою судьбу решат другие члены Совета. Победит голос большинства. Господа, поднимите руку те, кто считает, что оправдания ложны.

Я напряглась. На несколько секунд все звуки стихли, и в воздух поднялись три, нет, уже четыре руки.

– Хорошо, теперь те, кто считает леди Баст невиновной.

Еще четыре руки. Совет состоял из девяти человек. Глава решил остаться беспристрастным. Четыре против четырех. Жизнь или смерть.

– Похоже, вам все же придется решить мою судьбу, мессир.

Я склонила голову в поклоне, но смотреть старалась прямо в глаза. Заглянуть в глаза профессионального убийцы. Это страшно. Страшно ровно настолько, чтобы захотеть прожить жизнь, которую он захочет отнять у тебя. Птичка против змеи.

– Я сохраню тебе жизнь, Селин, но твой проступок перед Кланом не делает тебе ни чести, ни репутации. Я даю тебе десять дней на выплату тысячи золотых в казну Совета. Если ты опоздаешь хоть на минуту, я заберу твою жизнь назад. А теперь развлекайся, моя девочка, ты заслужила это.

Что ж, сегодня птичка победила. На этом Совет был окончен. Слуги очень быстро подали на стол пестрое ассорти из блюд. Как я узнала впоследствии, Совет собрался в доме местного банкира, который очень любезно всем улыбался и не забывал налаживать деловые контакты. Торговцы, банкиры, ростовщики и наемники – таково было население Норфолка. Все они замыкались в круговороте общей прибыли. Я ела, пила вино и пыталась развлекаться. Впрочем, вполне безуспешно. Где-то в районе трех часов ночи меня разыскал Джо. Он сказал, что моя комната готова, и я могу в нее подняться, как только сочту нужным.

Зал, освещенный свечами, меня утомлял. Я выловила кузена из толпы «братьев по цеху» и вытащила его на крыльцо. Мне хотелось подышать воздухом прежде, чем я погружусь в объятия Морфея.

– О чем с тобой говорили на Совете?

Я рассматривала уже давно уснувший горизонт, а Макс по обыкновению курил свою трубку.

– Успокойся, сестренка, ничего интересного со мной не произошло.

– Ты забыл, что я терпеть не могу, когда меня так называешь.

Мы молчали и думали каждый о своем. Потом я молча вернулась в дом и пошла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где была расположена комната, которую для меня приготовили. Я чувствовала, что засыпаю, и что-то мне подсказывало, что это будет очень долгая ночь. Макс бесцеремонно шел за мной следом и с не меньшей бесцеремонностью завалился в мою постель.

Хотелось спать, но мне кажется, что если я засну сейчас, то проснусь уже в своем мире, а у меня еще остались дела здесь. Я села за туалетный столик и разложила перед собой рукопись. Почерк всегда был моей слабой стороной. Записи, сделанные на коленке в процессе моих бесед с Максом, оказались просто нечитаемыми. Я сидела и раз за разом пыталась разобрать записи. Со временем глаза привыкли к синим каракулям, и я начала вычитывать и корректировать записанную ранее информацию. Количество правок все росло, и я решила, что проще будет переписать все начисто. Это заняло еще примерно полчаса. Поставив последнюю точку, я взяла листы и уселась перед камином, чтобы прочитать их в последний раз и постараться запомнить как можно больше, потому что я засыпаю и проснусь уже в своей пустой палате. Я все водила глазами по строчкам, а Макс пристально смотрел на меня. На нем уже не было одежды, но он терпеливо ждал, пока я сама приду. Краем глаза я посматривала на обнаженное тело сильного мужчины. Природа снова потребовала свое. Я отложила рукопись и начала медленно снимать с себя одежду.

Когда все закончилось, я устроилась у Макса на плече и закрыла глаза.

– А теперь я буду спать…