Текст книги "Отдам осла в хорошие руки"

Юрик, снимаем!

Большой зал для приемов, столы ломятся, цветы, гирлянды, шарики, фонарики… Суетятся официанты, парни румяные в фартуках длинных до пола, красиво. Настраиваются, переговариваются музыканты. Собираются гости. Становится шумно. Все ждут. Ждут. Ждут давно.

Появляются наконец жених и невеста.

Распорядительница. Нарядная, уверенная, яркая…

– Так, молодые, я вас, конечно, поздравляю, но у нас видеосъемка срывается, а вы опаздываете. Мы тут уже два часа ждем, сидим, как дураки какие-то. Где вы ходите, молодые?! В чем дело?! Гости давно собрались. Вокруг столов шастают. Еду таскают. В чем дело, я спрашиваю вас?!. Так, приготовились все, построились!

Ю-ю-юрик! Сни-и…маем!!! Не снимаем, Юрик! Лишние, ушли из зала в фойе! Все в фойе! Ушли девочки в розовом все! О! Гос-с-с-пд… Где такие наряды дают… Гос-с-с-п…Ушли все! Почему? Нет, почему! Чтоб бардака, девушка, потом на видео не было! Понятно вам говорю?! Мы тут снимаем фрагмент «Жених и невеста входят в зал». Понятно вам? Девушка, ушла быстро отсюда! Возражает еще…

Так, построились! Жених взял невесту под локоть. Так взял…

Юрии-и-ик… сни-и-имаем!!! Не снимаем, Юрик! Жених! (Ну и галстук надел… Гос-с-с-п… Ну Незнайка вылитый…) Что это за лицо, жених? Откуда вы принесли это лицо? Где вы разгуливали, где вы болтались, что у вас, жених, такое лицо? Так, только честно… Вы ЭТИМ лицом хотите жениться, ЭТИМ лицом – в законный брак? Или заменим? Вы уверены? Та-а-ак, это кто там в рюшках проскочил? Кто это юркнул сюда? Тетя… (Гос-с-с-п…)

Тетя, дорогая, в рюшках! Не толпитесь тут, тетя! В фойе! Потом поздравите! Десять лет не видели?.. Ну еще потерпите пять минут… Так, построились наконец. Сначала жених и невеста.

Родители. Одни. Другие. Веселей, родители невесты! Веселей!

Ю-ю-юрик, сни-и-и…маем!!! Стоп! Не снимаем, Юрик! (Гос-с-с-п…) Мать жениха! Куда вы все время коситесь и оглядываетесь, мать жениха (в кофточке не по возрасту)!!! Что вы шею тянете? Кого вы там глазами ищете?! Бабушку? Фрукты? Персики, киви?.. Гранаты… Так! Але! Швейцар! Пропустите там у входа бабушку с гранатами!!! Вы что, не поняли? Бабушку! С гранатами!!! Та не-е-ет, гос-с-с-с-п… Фрукты у нее в корзине, у бабушки! Фрукты! (Гос-с-с-п…)

Ю-ю-юрик, сни-и-и…маем!!! Стоп! Не снимаем, Юрик!

Так, почетные свидетели… Куда?! Почетный свидетель! Куда вы вылазите? Кто вас учил так ходить, почетный свидетель? Кто? Армия… Вы полковник? Настоящий? Так что вы припадаете на все ноги, такой сутулый? Танковых войск? Шутите, полковник… Не злите меня, я на работе, почетный свидетель! Я уже два часа стою тут на каблуках, танкист, вас жду. Еще вы тут будете мне!!!

А ну-ка, стали мне все!!! Я двести три свадьбы уже провела за свою жизнь! Сорок крестин! Три бармицвы! Даже один той! Что для женщины-тамады исключение! И банкет в честь возвращения Бобы Тумбана из мест заключения!!! А вы тут собрались, капризничаете мне! Так, пошли медленно, торжественно, радостно! Стараемся!

Ю-ю-юрик! Сни-и-и…маем! Не. Не-е-е… Не снимаем, Юрик…

Ну в чем, в чем дело?! Ну что за слезы, невеста?! Раньше надо было плакать! Она у вас припадочная? Нет? А какой диагноз? Нервы? Ну? Кто с такими нервами замуж выходит, невеста?!

Устала она… А кто не устал?! (Гос-с-с-п… Эта с нервами, у того билборд вместо лица, эти вообще в танке приехали… Гос-с-с-п…)

Сделала улыбку, невеста! Поправьте ей прическу кто-нибудь. Цветы взяла, букетик… Так… Нет! Ну вы посмотрите на нее, как с картины этой… ну, картина этого… ну этого художника одного… Где там такая невеста… Что? Неравный брак? Правильно, жена танкиста, молодец! Ну да, неравный брак! Вот такая тоже!

Улыбнулась невеста, кому говорят! Посмотрела счастливо в лицо своему табло… жениху своему… (нашла тоже… искала долго…) И пошла. Красивенько пошла. Легко, с букетиком… Ну-ну… Топ-топ… раз-раз-раз… Потом смотреть видео будешь, благодарить будешь. Гос-с-с-п… Родители! Ну что стоим? Пошли детям навстречу… Навстречу… Не мимо, папаша… (О! Вот оно откуда такое лицо у жениха, вот!) Кто-кто? Водитель со стажем?! Так! В лоб идем! В лоб пошел, папа жениха! Пошли-пошли… Вру-чи-и-и-или! Так! Жених влево! Влево, сказала! Юрик, не снимаем!!!

Жених, вот вы мне скажите, как вы женитесь, если вы до сих пор не выучили, где лево, где право?! Вот просто скажите мне, чтоб я знала, жених. Или вы издеваетесь, жених? Или, может, вы – комик, жених? Но не предупредили заранее? Родители, заберите у молодых обратно все! Разошлись на исходные позиции! А теперь… Юрик, снимаем, сил нет уже! Родители под-нес-ли! Вру-чи-и-и-или! Благослови-и-и-или… О! Гос-с-с-сп…Молодые! Кла-а-аня-ем-ся-а-а-а… Отломи-и-или… Хлеб в солонку… Та-а-к… Пошел-пошел, Юрик, берем крупно руки невесты (в этих жутких колечках), Юрик… Так, хорошо, жених и невеста, пробуем родительские хлеб-соль…. Так… Как это «не буду»?! Юрик, не снимаем! Что значит «не буду»?! Невеста! Что значит, «не ем хлеба»? Вы в своем уме?! У нас сценарий! Я сейчас уйду отсюда, и вы сами будете держать эту свадьбу со своими сумасшедшими родственниками, с этим вашим дедушкой усатым, глянь, шмыгает уже туда-сюда… Дедушка! Все кушать хотят, дедушка! Вон внучка ваша отказывается пробовать родительские хлеб-соль. Благодарная… Полковник, эй, полковник?! Вы куда?! О! Гос-с-с-сп… Ну что за балаган?! Все встали! Построились опять! Ну, невеста?! Что будем делать? Пробуем хлеб-соль или нет?! Нет. Юрик, будем монтировать. Невеста берет хлеб, макает в соль, а кушать будет… Дедушка в усах, идите сюда и кушайте! Кушайте хлеб-соль, дедушка! Вот его снимай, Юрик.

Так, теперь все стали в шеренгочку! Стали! Подравнялись! Юрик, на меня, Юрик! Кх-кх! До-ро-ги-и-и-ие Игорек и Леночка! В этот самый счастливый день вашей жизни мы – ведущая вашего свадебного торжества Виолетта, музыкальный ансамбль «Ритм» и оператор Юрий – приложим все наши усилия, знания и талант, чтобы вы запомнили вашу свадьбу навсегда!

Вот так!

Юрик! Берем гостей! Пускай гостей!

Гости! Пошли! Марш!

О! Гос-с-с-п…

Да убоится муж…

Эгей! Мужчины-ы-ы!

Парни! Хлопцы! Пацаны! Спокойно! Бояться жены – совсем не стыдно. Тем более если жена с лопатой. Лопата, она ведь, знаете, универсальное орудие. Ею можно копать, а можно огреть кого надо. Если надо. Бояться жены не стыдно в том случае, если она – Катерина – как у Тачика. Такая шумная, такая здоровенная, что ее даже из космоса видно. И если бы она не была при этом такой юркой и подвижной, можно было бы ее на топографической карте нарисовать для ориентира, чтобы точно знать, где наш город находится. На такой карте есть городская мэрия – ратуша древняя, старый гигантский дуб около нашего дома, еще там пара больших объектов, и Катерина была бы. Но она несогласная – очень уж маневренная она.

Однажды зимой нападал снег и завалил все, и Тачикин гараж. А ему чистить снег неохота совсем, хотя Катерина ему строгим лицом велела:

– Тачик, а ну-ка иди гараж очисти от снега, со всех боков очисти. И с крыши тоже, потому что отсыреет. А я пока искупаюсь в ванной.

И Тачик тревожно бросил взгляд в окно. Тачик, когда ему не по себе и хочется выпить, всегда тревожно всматривается: в окно ли, в даль – во что попало.

Всматривайся не всматривайся, а жена вон близко, плещется в ванной, ластами бьет. А всплески крупные, увесистые, громкие, тревожные, будто «Титаник» купается. Вышел во двор Тачик – холодно, зябко. А главное – ску-у-учно до ужаса. Друг его к нему присоединился, Алик-фаза. Тоже любит… всматриваться. Взяли они лопаты, подергались, похлопотали для вида лопатами туда-сюда, а потом пошушукались и подъехали к соседу Михалычу взаимовыгодно, мол, сядем по-дружески, нальем от души, сколько хочешь, и закусим, а ты сотвори добро – снег убери. Михалыч не сильно робел перед выбором – смотреть повтор свободолюбивого Шустера по телевизору или творить добро. Конечно, он выбрал творить добро – ну отчего же не поработать с пьющими людьми, а кто бы не согласился? Михалыч и Алик-Фаза принялись вяло возить лопатами, а Тачик юркнул в дом за водкой. Тут, как назло, Катерина из ванной в красном халате – внушительная, как машина пожарная:

– Ку-уда уже?! Та-а-ак!!! – Схватила лопату и прямо так в халате, в тапочках, большая и жаркая, вышла во двор, решительно переваливаясь, играя плечами, как штангист. – Ну?! Где, – говорит, – тут сугробы снега? Где тут заносы?! Отэта маленькая купка? – презрительно – Отэта, и всего-то?!

И как взялась – пораскидала сугробы за семь минут, аж пар от нее шел, приговаривая:

– Я те щас дам водки! Я те щас налью! Ща налью тебе водочки!!! Ща дам тебе закусить!

А Тачик опять же про лопату хорошо помнил, что лопата – орудие универсальное, тут снег, а там и по хребту получить недолго… Смылся тихонько, у Фазы отсиделся до первого сериала. Там Катерине уже не до него было.

А так – ничего, понимали они друг друга хорошо, дружили. Вон летом Тачик к годовщине свадьбы подарил жене своей Катерине и дочке тур в Египет – отдохнуть, посмотреть. Правда, Катерина все сомневалась, как Тачик с хозяйством справится, но уж велико слишком было искушение – Египет посмотреть, пирамиды там, верблюды, всякое-разное иноземное, восточное, загадочное… Но строго-настрого наказала, чтоб Тачик не пил, друзей в дом не водил, за хозяйством смотрел.

Ага! Щас!

Без Катерины Тачик обычно сразу веселел, оживлялся, взбадривался, такой весь становился фасонистый: наряжался, деньгами сорил, «БМВ» свою везде гонял, а при девушках, не глядя, дверь ее пяткой небрежно захлопывал, словом, пускался во все тяжкие. Дома почти не ночевал: то рыбалки, то сауны с друзьями, то охота, то раки, то футбол, то еще что придумывают приятное… А когда деньги вдруг заканчивались, они уже не в первый раз продавали Алика-Фазу в рабство. Это так происходило. Ехали в дальнее-дальнее село. Тачик одевался в форму – он таможенник бывший. Что вы удивляетесь? А откуда дом? «Бээмвэшка»? Да, так вот, Фазу обычно продавали в рабство долларов за двести-триста. Они ехали в дальнее-дальнее какое-нибудь село, заезжали к какой-нибудь молодушке одинокой, желательно, чтоб стройка у нее во дворе. Сгружали Алика-Фазу пьяного, мол, вот, задержали то ли иранца беглого, то ли курда на границе, по-нашему не говорит, что с ним делать, не знаем, не хочешь за двести долларов его в рабочие пока себе взять? Поработает у тебя, как проспится, а там поглядим. А то что, они ведь наших в рабство забирают, а мы что же, терпеть будем? Давай, мы тоже ихних в рабство заберем! И женщины легко соглашались, потому что и руки были не лишние, да и сам пьяный «иностранец» был ничего: молод, привлекателен, смугл, кудряв. Потом Фаза просыпался, приходил в себя, мог даже поужинать у хозяйки, обещая взглядами всякое, а потом давал деру до ближайшего леска, где его уже товарищи дожидались.

Словом, компания праздновала Катеринин отъезд и в этот раз, пока вдруг Тачик, хмельной и очень уморившийся от бессонных разгульных ночей, не обнаружил как-то на рассвете на рыбалке, что мотыль хихикает, тыкая в него, в Тачика, указательными пальцами. Это другие, обычные пьяницы в таких случаях видят чертей или белок. У Тачика же обычно мотыль начинает вести себя неадекватно своему статусу наживки. А в Тачике что хорошо – он умеет вовремя остановиться. Услышав, что в банке мотыль хамит, Тачик сразу остановился, правда, чуть не навернулся с берега от удивления, но взял себя в руки – мотыль в банке хихикает, значит, пора. Тем более две недели прошли, как один день, Катерина вот-вот должна была приехать. Надо привести дом в порядок, двор… Траву перед домом покосить. Собаку вернуть, кота отыскать. Кот просто исчезал на время, а собака, как только Катерина уезжала, всегда сама собирала свои манатки и уходила к теще – так не в первый раз уже. Умная и предусмотрительная.

Тачик стал приходить в себя потихоньку, даже косилку настроил – газон перед домом приводить в порядок, и вдруг похолодел. Он вспомнил, что в сарае должна быть коза. Живая… И что две недели он дома почти не бывал и в сарай не заглядывал.

От дома к сараю по выложенной камнем тропинке Тачик брел долго – останавливался курить, два раза или три… Присаживался, хватаясь за сердце… Вздыхал. Прислушивался… Наконец подошел. Выдохнул. И рывком открыл дверь…

– И-и-и-и-и-и… А-а-а-а-а….

Козы не было и следа. Украли гады! Увели козу! Укра-а-а-али-и-и!!!

Образ универсального оружия лопаты замаячил у Тачика перед глазами…

Но вот вопрос: для чего мужчине нужны верные товарищи? Правильно! Сбежались по первому зову – выручать. Коротко посовещались, решили, что не беда, надо добыть новую козу. Такую же! Проблема была только в том, что Тачик не помнил, какая она была.

– Ну беленькая? Пестрая?

– Вроде беленькая…

Друзья стали перебирать все семейные альбомы с фотографиями: а вдруг где-нибудь коза попала в кадр, когда тесть дочку Тачика фотографировал. И правда – нашли: на одной фотографии дочка, еще маленькая, сидит в надувном бассейне, а далеко на заднем плане на лужайке стоит маленький козленок. Белый-белый…

– Она?

– Да вроде она… Только сейчас она уже большая должна быть.

Друзья разъехались по селам – искать белую козу, примерно трех лет.

Добыть козу оказалось на так просто – кто согласится отдать трехлетнюю козу… Тем более вид у покупателей был какой-то странный, пришибленный – подозрительно все это было. Наконец купили где-то за очень большие деньги, правда, она оказалась совсем не белая, а с рыжими пятнами на спине. Но друзья подучили Тачика: скажешь, мол, солнце, радиация, то да се, экология – и все. Понял? Стой на своем. Экология – и все. А что ты можешь сделать? Радиация, солнце… Вот и пятна.

Приехала Катерина с дочкой. Тачик решил встречать ее сдержанно, без особого почета – цветы там или что, а так, мол, все обычно – занят был по хозяйству, пока вы там, в Египте, неизвестно еще чем занимались. А у нас тут – дом, двор, коза опять же… Приобнял обеих скупо, устало, мол, намаялся тут один…

И что странно – Катерина по двору походила, собаку потрепала, кота погладила, клумбы с цветами все обошла, дом изнутри и снаружи осмотрела, в гараж заглянула, а в сарай – нет. Уже когда в дом заходила, коза из сарая мемекнула – ей ведь погулять охота и поесть неплохо бы… Катерина вдруг так чудно вздрогнула, оглянулась на козий голос и потом на Тачика диковато. Затем бегом по тропинке побежала, распахнула сарай:

– Коза?!

– Ну коза, – Тачик как бы с неохотой. – А что? Коза!

– Наша?

– А чья же еще? Там.. это… если на спине там… Так это солнце, радиация… И все.

– Радиация?

– Ну там… Да, экология… Радиация… То да се!

– Радиация?

– Ну. Наверно… Или… Там…

– Ра-ди-а-ация?!

– Катерина…

– Щас покажу радиацию тебе! Ща-а-ас…

– Ка-а-а-а…!!!!!

Нет, зачем лопату… Катерина и так, невооруженная, могла начистить Тачику рожу…

Тачик так удирал от Катерины, так бежал, так петлял, аж пыль кренделями заворачивалась следом.

А что оказалось? Оказалось, что Катерина, зная своего мужа Тачика, свою слабую и прекрасную половину, козу перед отъездом отдала на время. Далеко отдала, в горное село, подруге Гале – к той племянники приехали из города, хилые, бледные, слабого здоровья, вот Галя и взяла козу на лето, чтоб детей молоком отпаивать… Все ведь на глазах Тачика происходило, но он так отъезд жены отметил, что и забыл наутро про козу насмерть. Так что радиация лишней оказалась. Совсем.

Словом, бояться жены, пацаны, не стыдно. Особенно если она такая, как жена Тачика, Катерина. Даже без лопаты.

Спящая красавица

Ирка поубивала все будильники. Для убийства последнего встала по его же звонку, доковыляла до окна, открыла форточку и швырнула будильник в куст. В кусте кто-то взвизгнул, зашуршал, потом радостно ойкнул и воскликнул: «Ой! Господи!!! Ой! Часики! Вот спасибо тебе, Господи!»

– Та пжалста, – в ответ пробормотала Ирка, закрыла окно и ушла спать. Но вставать все равно надо было в семь утра. Надо было все равно. Потому что надо было. А как? Оставшись без будильников, Ирка заказала своему папе ежедневную телефонную побудку. Папа вынужден был звонить каждое утро из другого города.

– Да-да, я уже проснулась, – бодрым свежим утренним голосом рапортовала Ирка, – спасибо, папа.

Папа верил.

Через три часа Ирка звонила отцу и орала:

– Па-а-апа!!! Почему ты меня не разбудил?! Я же просила! Я же опять опоздала! Опять!

– И-и-ира! Но ты же мне ответила, ты же сказала: «Да-да! Я проснулась!»

– Это была не я!

– А к-к-кто?! – от удивления и страха заикался папа… В доме, кроме Ирки, жил только хомяк. Хомяк не мог говорить Иркиным голосом: «Да-да, я проснулась». Хомяк не мог говорить: «Я проснулась», поскольку спал еще крепче, чем Ирка. Хомяк не мог говорить «проснулась». Хомяк был мальчик! Хомяк не мог говорить даже теоретически!! Хомяк был… животное!!!

– Это говорила я. Но я спала. А во сне я себя не контролирую и поэтому вру. Я не просыпалась. Я говорила: «Да-да, я проснулась», но не проснулась. Проверяй меня, когда звонишь.

– Как проверять?

– Задавай разные вопросы.

Отец стал задавать разные вопросы:

– Ира! Это кто, угадай? Это кто тебе звонит рано утром, вместо того чтобы спокойно спать, потому что я имею уже право на пенсии поспать подольше, Ира? Кто? Это… Ну? Э-э-это…

– Это па-апа… Я проснулась, папа.

– А почему я тебе звоню, Ирочка, из другой страны по доллару за минуту?

– Чтобы меня разбудить. Я уже проснулась, папа.

– Ира, какой сегодня день, Ира?

– Понедельник. Я проснулась, папа.

– Какое число, Ира?

– Пятое. Проснулась я, папа! Спасибо, папа!

– Месяц, Ира!

– Сентябрь!!! Я проснулась уже, проснулась, папа, уже!

– Ты проснулась? Да? – констатировал папа.

– Да-да, я проснулась.

Через два часа:

– Ты меня не разбудил!!! Ты меня не разбудил, меня уволят с работы. Я опять проспала.

– Но ты же отвечала, Ира! Ты же правильно ответила на все вопросы!

– Да! Потому что я в тебя! Я умная даже во сне. И сообразительная. А главное – очень изобретательная!!!

Папа перешел на точные науки.

– Ира, это папа, Ира.

– Да-да, я проснулась!

– Не морочь мне голову. Ты спишь. Назови число пи.

– Пи?

– Пи! Пи!

– Пи-пи… Щас… (Ирка куда-то убегала, возвращалась.) Але? Это кто?

– Это папа, Ира! Я звоню, чтобы тебя разбудить.

– О! Папа! Молодец ты какой! Я уже проснулась, папа.

– Не-ет, Ира, ты спи-и-ишь, Ира. Назови число пи.

– Число пи? Число пи… Число… Але? А это кто?

– Это папа, Ира! Это папа! Я звоню, чтобы тебя разбудить. Назови число пи, Ира!!!

– А! Легко! 3,14!

– Пра-а-авильно. А кто тебе звонит?

– Это… папа? Па-а-апа! Здравствуй, папа! Вот спасибо тебе! Вот спасибо! Это ты, папа!

– Правильно. Ты проснулась?

– Да-да, конечно, я проснулась.

– О чем я только что спрашивал?

– Ты? Ты… спра-а-ашивал… число пи?

– Правильно. Ты точно проснулась?

– Да.

– Ты не будешь мне звонить через два часа и орать, что я тебя не разбудил?

– Нет, ну что ты, папа. Ну что ты!

Через два часа Ира звонила и орала. Опять! Почему не разбудил, меня уволят! Давай вопросы поизощреннее.

– Ира, доброе утро! Как зовут Маркеса?

– Габриэль Гарсиа. Я проснулась.

– Не-ет, ты врешь. Экзюпери?

– Мари Роже Антуан. Я проснулась.

– Титул?

– Граф.

– Чем меньше женщину мы любим, Ира, тем…

– …легче, папа! Легче нравимся мы ей, папа! Я проснулась, папа. Точно. Все! Точно, папа!

– Ира! Ира! Слушай, Ира! Если ты опять позвонишь мне через два часа! Если ты мне позвонишь, Ира, я тогда не знаю, Ира…

Ира позвонила через два часа. Скандалила и рыдала. Папа отказывался звонить, сказал, что больше не выдержит, пусть Ира кого-нибудь нанимает и хорошо платит за эти муки, за эти нервы, папа больше не может…

Ира ныла, давила на папину совесть и плохую наследственность, у Иры были неприятности на работе, она проспала хорошие заказы и выгодных клиентов.

– Ну па-а-апа… Я здесь уже никого не найду, никто уже не хочет, меня уже все будили… Ну па-а-ап… Ты сам виноват – не надо было меня в детстве баловать.

– В последний раз! – согласился папа. – В последний раз, ты поняла, Ира?

– Давай спрашивай что-то, где надо не просто отвечать, а соображать…

Отец стал задавать задачи на умножение трехзначных чисел.

Ирка решала легко. Не просыпаясь.

Потом пошли уравнения…

Приспособилась. Продолжала спать.

Потом начались компьютерные вопросы.

– Ира! У меня не включается компьютер, что мне делать?

Ира грамотно обследовала папин компьютер по телефону, давала дельные советы, предлагала разные варианты, но продолжала сладко спать.

При этом после десяти утра, когда она действительно просыпалась, Ира пользовалась уважением на работе, поскольку была специалистом высокого класса, и вниманием юношей, поскольку была очень симпатичной и веселой барышней.

После свадьбы папа облегченно вздохнул: теперь он сам мог спокойно выспаться утром и подлечить свои растрепанные нервы, теперь есть кому будить Иру. Но не тут-то было. Муж Гарик спал как сурок и не просыпался, когда Ира подробно рассказывала отцу по телефону, из чего состоит материнская плата. При этом все трое – Ира, Гарик и хомяк – дрыхли как медведи зимой. Папа продолжал звонить по утрам, чтобы изводить Иру, а теперь и Гарика трудными вопросами. Трубку иногда брала Ира, иногда Гарик, а иногда, особенно осенью и зимой, когда утром еще серо и прохладно и так не хочется просыпаться, трубку брал кто-то из них и бормотал хроническое «мы проснулись, папа» таким глухим, сиплым, вялым и невнятным голосом, что папа иногда подозревал, что трубку взял хомяк.

Когда у Иры с Гариком родилась маленькая Ирка, папа взял билет на самолет и в панике помчался к детям. В первую же ночь он улегся спать рядом с комнатой, где поместили ребенка. Он почти не спал, боясь пропустить момент, когда маленькая Ирка заплачет. На ее родителей он, конечно, совсем не рассчитывал. К папиному несказанному изумлению, Ира легко просыпалась от каждого шороха или кряхтения дочки. Ира вставала и тихонько, чтобы не разбудить папу, подходила к кроватке маленькой Ирки. Но Ирочка спала, иногда во сне морщилась, возилась, но не просыпалась. Так она спала с двенадцати часов ночи до утра. В восемь Ира тормошила Ирочку, чтобы покормить. Ира маленькая ела с аппетитом, громко глотала, чмокала, приговаривала и причитала, но глаза не открывала. Ира маленькая спала…

Жизнь продолжалась.