Текст книги "Охота на волка"

12

Эти крысы расплодились повсюду. Мне не тяжело умерить их аппетиты.

Пришлось отъехать за двести километров в одно местечко.

Услышал по новостям, люди жалуются на мэра. Гребёт много. Пришлось съездить поговорить с человеком по темноте. Здесь к чинушам пока не буду соваться, пусть поутихнет шумиха. Затаюсь на время. У меня его много. Очень много. Пока не грохнут.

Ехал на пару часов. Получилось только по темноте этого чудо мера поймать. Ещё тявкал собака, думал умный. С завтрашнего утра у него появится новая работа, выполнять хорошо свои прямые обязанности. Если с первого раза не поймет, буду думать что дальше.

Вернулся я поздно. Подъехал к своей берлоге остановился недалеко по улице. Наблюдаю.

Там эта училка, наверное голодная сидит. Только из-за неё торопился.

Ничего, девки любят голодать, для фигуры полезно и эта пусть поголодает. И хоть у неё всё в порядке, как я рассмотрел и с задницей и с сиськами. Вся такая ладная насколько я заметил.

Смешно. Как я вчера на неё спросонья кинулся.

Дичаю.

Пора перестать бухать. Что-то я часто стал горло заливать, так и спиться недолго.

Испугал девку. Ничего, лучше пуганая, чем деловая. Учительница она, смотрите. Дерзкая. Не люблю языкатых. Тихие больше нравятся.

Всё ничего, но эти её веснушки доканывают меня, просто доканывают. Взял какого-то хрена заложницу. На чёрта. Училка. Молоденькая. Видно только закончила. Ещё что-то там рассуждает. Умная. Да она мне мозг вынесет ещё до того…

До чего? Нет всё, нахер надо. Сейчас приду, открою дверь и пусть катится.

А полицаев приведет если? Да мне всё равно, пора место уже менять. В этом доме делать нечего, паленый он.

Смотрю, на улице тихо. Нет никого. Вроде чисто. Подъехал к воротам. Ещё раз осмотрелся, чтобы сразу вырулить в случае чего. Открыл дверь, вышел из машины. И в калитку. Я её всегда открытую оставляю, мало ли что. Пакет с продуктами подхватил с заднего и в дом.

Спешу. Эта сейчас будет смотреть злобно, что не накормил вовремя, завтрак не подал. Нахер мне это всё нужно? Бабы есть бабы. От них один гемор.

Прошел по двору, осмотрелся. Тихо.

Толкнул ногой дверь. Не запираю ее. Брать тут нечего.

Захожу и… тихий щелчок. Обожгло плечо, я падаю медленно на пол, как мешок.

Мать его…

Какого хрена?

Упал, глаза закрыл.

Киллер. Сука.

Сейчас подойдёт проверять.

Это кто же на меня киллера заказал? Ни хрена себе.

Слышу тихие, осторожные шаги. Замер, не дышу даже. Пусть радуется, что такой меткий оказался.

Сука. Больно. Но я терпеливо жду.

Чувствую всем телом каждое его кошачье движение. Слава богу, не профи. Новичок или вообще салага. Сам волнуется. Я что у него первый? Видно буду и последний. Вот уроды, не могли уже нормального киллера прислать.

Метр. Полметра. Справа пушка. Носом чую. Чуткое ухо улавливает, как нервно ерзает на спусковом палец убийцы.

Резко отталкиваюсь от пола, быстрым ударом выбиваю пушку из ладони салаги и обхватываю его сзади. Придурок машет руками, не поймёт, почему так быстро его поимели. Хватаю ствол и мощным в челюсть вырубаю бедолагу.

Всё. Аплодисментов не надо. Это было несложно.

Резко вспоминаю, что там за зеркалом сидит она, училка с веснушками. Смотрит, как я тут с киллерами воюю.

Нужно же её выпустить. Поставил ногу, чтобы встать с колена… чувствую, что-то в глазах темнеет. Вспомнил про боль в плече.

Ах, да во мне же пуля… черт…

Секунда, следующая… если упаду, кто откроет это чертово зеркало…

Последний порыв… страшным усилием встаю, тянусь и… нажимаю на картину.

13

Каждый сантиметр зеркала – свобода.

Воздух, вода, еда, люди.

Я кинулась в отверстие, что со скрипом открывалось всё шире и шире. Не дожидаясь пока откроется полностью, протиснулась в узкое пространство.

Страх гонит. Сжимает лёгкие. Заставляет бежать без оглядки.

Кинулась к двери. Переступила через двух лежащих на пороге людей. Не думая о том, что с каждым из них. Вот сейчас, это мне совсем интересно. Оба они бандиты и убийцы. Пусть лежат тут хоть до скончания века, мне всё равно.

Главное выскочить на улицу, остановить хоть кого-то с телефоном и попросить вызвать полицию. Пусть забирают обоих.

Эти люди – преступники. Тут и доказывать нечего.

Выбежала на крыльцо. Осмотрелась. Во дворе стоит внедорожник. Подошла, глянула внутрь. Ключ в зажигании. Это знак. Вот и хорошо, не придётся бегать по улице, я открыла дверь машины. Поскорее села, по привычке потянулась пристёгивать ремень, повернула голову и увидела что-то на панели.

Маленькая черно-белая фотография. Я взяла и посмотрела ближе.

Это – он.

Счастлив. Обнимает красивую девушку, блондинку. Она смеется, и он смеётся. Они счастливы. А я сижу, смотрю на их улыбки и не двигаюсь. Не могу.

За секунду в голове пронеслось всё, что со мной случилось за эти уже двое суток. Пролетело перед глазами и почему-то вспомнились слова того человека – Не просто же он проснулся утром и пошел играть в Робина Гуда… У него умерла жена.

В той комнатке в одиночестве, я всё время вспоминала эти слова. А теперь они как будто встали передо мной непреодолимой преградой.

Почему он стал таким?

Я вздрогнула, скидывая с себя непонятную заторможенность.

 Да это вообще не моя проблема. Схватилась за ключ, повернула его, мотор заработал. Осталось только нажать педаль и вырулить со двора и всё – я свободна.

Но эта фотография… не даёт сдвинуться с места.

Не хочу разбираться ни в чьих мотивах, мне это не интересно.

Но почему я жду?

Сижу в машине и ничего не предпринимаю для собственного спасения.

Да потому что я видела, с каким усилием он потянулся и открыл мне дверь к свободе.

Но разве, не он сам меня туда посадил? Разве не он набросился на меня вчера, как бешеный зверь? Не он, оставил без воды и пищи?

Значит, его вынудили обстоятельства.

Несколько бесконечных секунд я не могла сдвинуться с места и вдруг что-то щелкнуло, треснуло. Я увидела, как из двери дома вышел человек. Только что он лежал там без движения, а теперь встал, вышел и выставил руку с пистолетом. Метится прямо в меня. Черный капюшон наполовину прикрывает его лицо.

Один выстрел, второй. Одна пуля пролетела в открытую дверь и застряла в соседнем кресле. Вторая осталась где-то в кузове снаружи.

Черт. Что же я сижу?

Безумное состояние страха ворвалось и заставило действовать. Я вдавила педаль и дернула ручку, чтобы сдать назад, машина дернулась и… заглохла.

Черт побери… Мама…только не сейчас!

Что я сделала, почему я?  Боже, это когда-нибудь закончится?

А этот стреляет и я не понимаю, почему он ещё в меня не попал. Дергаюсь, пытаюсь понять, куда нажимать, чтобы эта машина сдвинулась с места.

Человек опустил руку. Остановился. Кажется, кончились патроны. Он согнулся в три погибели, как будто ему тяжело стоять и перезаряжает обойму.

Черт. Пальцы мои судорожно дергаются в попытках завести машину, но что-то не получается.

А человек уже начал выпрямляться, поднимать руку с пистолетом…

– Нет, нет, боже, что я сделала?

Ничего не слушается. В уме паника, в глазах убийца. И только от моих действий и от этой машины зависит, уеду живой или останусь тут лежать, пока меня не найдут.

Ещё мгновение пронеслось как день. За одну секунду вся моя жизнь встала передо мной, со всеми мелочами. Все мои двадцать четыре года. Я ещё слишком молода…

Перед глазами дуло пистолета. И я даже вижу, как дрожит оно, глядя на меня. Темное отверстие, из которого сейчас полетит пуля…

Пистолет дернулся, убийца пошатнулся и начал оседать.

А за ним стоит тот… другой. Мой похититель.

Стоит и смотрит мне в глаза.

14

Он идёт прямо на меня, к машине. Не дышу, застыла от страха и неуверенности. Что дальше?

Резким движением открыл заднюю дверь и свалился на сидение.

– Поехали, – прохрипел слабо.

Я в ужасе дергаю ключ зажигания, мотор заработал, вселяя надежду на спасение.

Педаль, рычаг, сдаю задом, выезжаю из открытых ворот. Резкий разворот.

Я не слишком хороший водитель. Десять часов автошколы, и пару раз по трассе с Тимуром, вот вся моя практика. Сейчас я об этом забыла, просто по инерции и под страхом, нажимаю на давно забытые педали.

– Что с вами, вы ранены? – кричу, но человек уже не отвечает.

Я в панике. Куда ехать, что делать?

Теперь, в ещё большем непонимании, чем когда на меня наставили пистолет.

– Что делать, боже мой? Что делать, мамочки? Нужно ехать в больницу Лиза, – сама себе отвечаю.

– Никакой больницы, – слышу его голос, – меня сразу повяжут. Поезжай за город. Там бросишь меня и уедешь на попутке. А хочешь, бросай здесь.

– Нет, я не могу! – кричу в панике, вам нужен врач.

– Брось нахрен. Мне уже ничего не нужно. И никто не поможет. Всё отстрелялся Андрей Волков, санитар хренов. Останавливай и вали.

Его голос слабеет с каждым сказанным словом. И я боюсь не успеть. Но как могу отвезти его в больницу, если там его сразу арестуют. Ещё вчера я была бы рада этому обстоятельству, но сегодня всё поменялось. Неожиданно и непонятно почему, но я не могу допустить, чтобы его забрали в полицию.

– Не говорите так, – кричу в ответ, чтобы он не терял сознание, – тот человек сказал, что вы людям помогаете.

– Что? – в зеркале заднего вида показалось его лицо, – какой ещё человек?

Грозный взгляд, человека уставшего. Не слабого, а уставшего.

– Когда вас не было, приходили двое. Один защищал вас. Оправдывал ваши поступки.

– Что за хрень ты несёшь, зачем он меня защищал? – смотрит в сторону и пошатывается от движения машины.

– Откуда я знаю. Сказал, что у вас умерла жена…

Дальше мы ехали молча. Некоторое время в тишине.

Сейчас я уже не чувствую себя жертвой, а скорее человеком от которого зависит дальнейшая судьба этого мужчины. Я чувствую его беспомощность, но не могу воспользоваться ей, так как казалось бы нужно. И не могу оставить его, потому что сейчас я единственная кто может помочь.

– Так это правда? – смотрю в зеркало и снова встречаюсь с его взглядом.

– Да.

В этом – да, ответы. Я их почувствовала. Вот оно что. Вот почему он такой. И хоть я ничего не знаю, но почему-то сразу за всё оправдала его и даже простила его грубые действия. Нет, он не может быть убийцей.

Мы выехали за город. Дорога уплывает вдаль, а я совсем не вижу расстояния. Такое впечатление, что мне всё равно насколько далеко мы сейчас от города. Чувствую, что нужна этому человеку, какой бы он ни был плохой или хороший, я должна помочь. Не могу бросить его в таком положении.

– Останови у обочины, – он с силой вздохнул я глянула в зеркало, не видно ничего. Быстро обернулась, он лежит.

– Зачем? – спрашиваю беспокойно.

– Ты выйдешь, а я отлежусь в лесу.

– С ума сошли?

– Останови, – в голосе металлические нотки, но слабые. Очень слабые.

Я начала притормаживать. Остановилась. Оборачиваюсь, он лежит без движения.

– Чёрт. Что же делать?

Не стала ждать от него ответа, нажала на педаль. Свернула в лесную чащу, ещё немного проехала и остановилась. Заглушила мотор.

– Послушайте…

В ответ тишина. Наверное, он потерял сознание.

Я вышла из машины и открыла дверь с той стороны, где его голова. Лежит без движения. На куртке, у плеча кровавое пятно.

Я потянула край, открыла. Светлая футболка прилипла к телу огромным красным пятном.

– Так, – я закусила губу, попыталась вспомнить хоть что-то из первой помощи.

Ничего не вспомнила, кроме того, что где-то здесь должна быть аптечка.

Нашла, где открывается багажник, достала аптечку и долго рассматривала какие-то ампулы. Ничего не понимаю в этих лекарствах. Достала упакованный бинт.

Не могу даже представить, как перевязывать плечо с пулей. Ничего не соображаю, но в панике делаю что-то. Нашла ножницы, отрезала кусок на футболке, потому что с такого бугая попробуй сними. Да ещё он и без сознания.

Копалась долго, но вроде как-то стянула край куртки.

Человек не движется, глаза закрыты. Даже кажется, что не дышит, но то что он ещё живой, чувствую по редкому морганию глаз и нервному подергиванию губ.

Заматываю, а сама постоянно смотрю на его лицо. Оно передо мной и хочешь, не хочешь, я склоняюсь над ним. Сейчас оно совсем не кажется злым. Не счастливым, как там на фото. На нём оно даже красивое. А сейчас как будто замершее, неживое. Тихое, но это лицо, без сомнения сильного человека. Который многое пережил.

Что же с ним такое случилось? Интересно узнать его историю.

Теперь-то я понимаю, он взял меня в заложницы, потому что у него не было выбора, пришлось.

И я уже не злюсь. Воздух свободы заставил так быстро простить дни моего заточения. А это лицо перед моими глазами, совсем не лицо убийцы.

15

Бессильно лежу на заднем сидении. Странное состояние беспомощной злости. Ни огромное желание встать, ни усилие воли, не может его изменить. Оно неподвластно никаким моим усилиям.

Могу только ждать, что оно уйдёт как тогда в доме. Нашла слабость, а потом покинула. Теперь она снова со мной. Да что ж такое. Не думал, что обычная маленькая пуля может заставить меня валяться как последнего кретина.

Сквозь боль и отчаяние вижу лицо.

Не то что постоянно во снах. Другое, незнакомое. Всякий раз, когда пытаюсь приоткрыть глаза, снова оно врывается в действительность и путает меня.

Кто она?

Она не нужна мне, и помощь её не нужна. Мне вообще никто не нужен. Пусть оставит меня в покое. Хочу быть сам. Один.

А самому теперь никак. Если уйдёт, бросит – мне конец. Тут и думать нечего. Однозначно – конец.

Она что-то делает. Всё равно ничего не чувствую. Какая разница. Бессмысленно. Только боль разлилась по телу сплошной волной. И давит, не даёт сделать ни одного движения. Наверняка это и есть конец. Просто нужно смириться. Отбросить всё и смириться. Хватит, набегался.

Главного не сделал. Жаль. Эти суки остались при своём. И будут жить дальше. Нужно было сразу туда. А я какую-то миссию придумал. Идиот.

– Вы меня слышите? – голос заставляет тревожиться и пробовать выбраться из этой утягивающей в бездну слабости.

Я кивнул. Но губы не слушаются, не могу сказать обыкновенное, чёртово – да.

Девушка подсунула ладонь, приподняла мою голову. Зачем? Что-то говорит, а я уже не могу разобрать.

Умираю наверное. Скоро Сашка, скоро, жди…

Закрыл глаза. Это не так страшно, как представлялось. Просто закрываешь глаза…

Черт… Внезапно сознание вернулось, дернуло тело, заставило жить и снова открылись глаза.

– Какого хрена ты делаешь? – голос тоже вернулся.

Плечо перевязано, а эта голубоглазая, с веснушками, стоит передо мной с ножницами и бинтом.

– Перевязываю вам плечо, не видите? – ещё и недовольна.

– Смелая да? – прохрипел и прищурился зло.

– А кого мне бояться? Вас что ли?

Не подействовало.

– Ну, хотя бы меня.

– Не слишком грозно вы выглядите.

Ничего себе, и это заложница.

Я усмехнулся. Это точно. С меня угрозы никакой сегодня.

– Почему не ушла? – смотрю на неё подозрительно, может уже с ментами сговорилась.

Она не ответила. Села за руль, захлопнула дверь. Повернулась, волосы изящно откинула.

– Куда едем? – спрашивает.

Вижу, настроена серьёзно. Ну и хрен с ней, пусть, если так хочет, спасает меня. Не всё же мне другим помогать пусть и мне кто-то поможет.

– Ещё километров десять, Заводское знаешь?

– Знаю. Дачный поселок?

– Туда поехали. Там покажу, если буду в сознании.

– Сразу скажите, я найду.

Да, девка попалась смелая. Училка. Они наверное все такие. Деловые.

Я сглотнул, жажда сковала горло. И пакет там уронил с водой и едой. Теперь только терпеть. Губы пересохли.

– Пить хочу.

Девица повернулась, прищурилась.

– А когда я там, за зеркалом сидела, вы и не вспомнили, что я без воды и еды.

Ого, с заявками однако.

– Там же кран был.

– Не было воды в вашем кране. Платить нужно вовремя, чтобы не отключали, – машину завела.

Тронулись. Снова заболело. Я поморщился. Но нужно терпеть, тут на дороге никак нельзя расслабляться.

– Так ты что там без воды сидела? – спрашиваю, смотрю вперёд, взгляд сосредоточил, чтоб не косило.

– А как вы думали? – грозно глянула в зеркало.

– Я же приехал. Не забыл.

– А толку с того что вы приехали. Я как была голодная, так и осталась. И сейчас неизвестно поедим ли.

Машина вырулила на трассу. Девчонка уверенно держит руль, красуется.

– Ты неплохо водишь, только вот без прав нас сейчас с тобой загребут, – выдыхаю сквозь пересохшие губы.

– Что вы предлагаете? – строго спрашивает.

Нашел кого в заложницы взять. А может и лучше. Не мямлит. Потом приструню, сейчас пусть покомандует. Всё равно выбора у меня нет.

– Нужно мне сесть за руль.

– Тогда нас точно загребут. А если бы вы сумку мою не забрали, то и права бы были.

– Вот твоя сумка, на полу валяется.

– Тогда не загребут, – девчонка обернулась.

Обрадовалась. Впервые я увидел её улыбку.

Странная, вроде в опасности, а такое впечатление, что совсем не боится.

Нужно проверить, чтобы телефон не включила.

Вскоре повернули на дачный поселок.

Несколько пустынных улиц и остановились у ворот одной из дач.

16. Полгода назад…

В коридоре холодно. Сижу, сцепив руки. Не могу заставить себя туда пойти. Не могу смотреть на неё. Не хочу.

Хлопнула дверь. Кто-то подошел. Её отец. Сел рядом. Я поднял на него взгляд.

Молчание.

Лучше бы мы кричали. Неистовствовали, бились бы головами об стенку. Обвиняли бы друг друга. Это сближало бы нас. Делило бы горе пополам, поровну.

Но мы молча сидим, сжимаем пальцы и пытаемся вздохнуть. Это молчание жрёт нас обоих.

– Где ты был? – выдохнул он.

– Спал, – говорю тихо.

– Ты спал, когда она умирала?

Молчу.

Ударьте меня. Убейте. Отнимите руку, ногу. Только не спрашивайте, где я был. Я не вынесу этого. Да, я спал.

– Она была беременна. Ты знал? Три месяца.

Вот настоящая пытка моего сердца. Как огненное клеймо прижимается к груди, разрывает кожу, ткани, застревает на кости.

Я выпрямился, пытаясь набрать побольше воздуха в лёгкие, чтобы не было так больно.

А хотя нет. Пусть будет.

– Нет. Я не знал.

Холодная волна, прокатилась по телу, перекрыла кислород.

Беременна? Как это?

– Доктор сказал, – голос отца сорвался и я услышал, как тихо он заплакал. – Девочка моя. Боже. Как так? Почему?

А со мной в этот момент происходило уже что-то другое. Не менее ужасное. Всё внутри ломалось, выкручивалось, заставляло что-то делать, двигаться.

Встал, глянул на макушку отца Саши. На поникшие плечи. Не хочу сейчас быть рядом с ним и его горем. Я доложен идти.

Вышел из здания больницы. Решительным шагом по аллее, на стоянку. Сел в машину. Сейчас не могу думать, не умею. Я должен разобраться.

Завёл и поехал в офис.

Ещё в конце коридора услышал, как руководит всем процессом мой партнёр.

– Мне не интересно, сколько тебе нужно времени, я сказал, чтобы до завтра было готово, ты поняла?!

Я вошел и уловил момент. Он отчитывает секретаршу.

– А Андрей, проходи. Как ты? Что случилось, почему тебя не было?

Стою, смотрю на него. Довольного. Лощёного. И почему я раньше этого не замечал. Он ведь совсем не такой, как я думал.

– Саша умерла, – говорю и наблюдаю.

Рот его открылся. Глаза округлились. Он вдруг встал с кресла и быстро подошел к окну. Отвернулся.

А я смотрю. Цепко смотрю, хочу увидеть и вижу… Конечно вижу.

– Но почему? – он повернулся и я заметил искру в его глазу.

Это слеза. Непрошенная, неожиданная слеза. Он не рассчитывал, а она показалась.

– Ей стало плохо. Сердце не выдержало.

Смотрю на него, в его глаза. А они забегали. Прячет, уворачивается от моего прямого, требовательного взгляда.

– Я не понимаю, – беспомощно выдаёт Степан.

– Всё ты понимаешь.

– Ты о чём, – прищурился.

– Она была беременна.

В его газах мелькнул страх. Всего секунда, но я заметил. Степан снова отвернулся.

– Теперь, мы не партнёры я так понял, да и плевать, – говорю и улыбаюсь.

Как безумец.

– Ты же знаешь, по договору…

Крыса. Почему я раньше не понял. Почему только сейчас это стало таким очевидным. Не вчера, не позавчера, а сейчас…

Возможно, Саша была бы сейчас жива.

– Неплохо ты всё устроил, – я двинулся к нему.

– Ты о чём? – он попятился.

– Только её зачем нужно было убивать?

– Я не убивал её, ты о чём Андрей?

– Ну, напоил меня, но её зачем… – я схватил его за рубашку и прижал к окну, – ради вот этого, ради бабла! Её зачем?!

– Андрей, я не понимаю, – он закашлялся мне в лицо и я сдавил его ещё сильнее.

– Всё ты сука понимаешь. Тварь. Ты же её тут обхаживал, ты сука? Значит вот где она была, когда я уезжал.

– Ты ничего не докажешь, я не знаю…

– Конечно, она тебе мешала. А теперь ещё наверное и про беременность узнал. Нахрена тебе такое счастье, правда, сука, правда?!

Я тряс его с такой силой, что руки уже не слушались меня, просто трепыхал его, давил и тряс, пытаясь выбить из него признание.

– Ну скажи мне, скажи тварь – ты трахал её, трахал? – ярость заставила вцепиться ему в шею.

– Пошел ты. Я не буду этого говорить, – сиплый голос Степана слабеет, – не знаю, что ты там придумал, не хочу в этом участвовать.

Он вцепился в мою грудь и давит в неё, пытается меня оттолкнуть.

– Ты уже поучаствовал, – тянем друг друга, –  ответишь за всё! Я это так не подарю, тварь!

– Я тут не причем. Ты сам виноват. Ты виноват, – он ударил меня в грудь, вырвался.

Я оттолкнул, и он поскорее отбежал за стол.

– Уходи. Или я вызову охрану, – дернул измятую рубашку.

– Я уйду. Уйду, – смотрю исподлобья, – Но очень скоро вернусь. Жди меня Степан. Каждый день жди.