Текст книги "Забытое убийство"

Марина Сорвина
Забытое убийство

© Сорвина М. Ю., 2013

© Издательский дом «Сказочная дорога», 2013

Забытое убийство

Этой поразительной и темной истории, получившей итальянское название «Fatti di Innsbruck»[1]1
  «Fatti di Innsbruck» (итал.) – «События в Инсбруке».


[Закрыть], были посвящены исторические конференции, статьи в сборниках, газетные публикации и даже такие оригинальные жанровые образования, как памятные открытки, пропагандистские плакаты, листовки, героические песни, поэмы и мадригалы.

Значение того, что произошло в Инсбруке ноябрьской ночью 1904 года, трудно переоценить. По-своему эти трагические события открыли ворота в XX век и в совершенно новую эпоху ценностей и межличностных отношений.

Принято считать, что глобальная трансформация мира началась с Первой мировой войны, и это справедливо. Всем, конечно, памятна мысль Ремарка о том, что «смерть одного человека – это смерть, а смерть двух миллионов – только статистика». Посвящена эта мысль именно той эпохе, которую хорошо знал немецкий писатель, – эпохе «седых мальчиков», ушедших на фронт и вернувшихся с обожженными легкими и утраченными надеждами, то есть Первой мировой войне, превратившей трагедию в массовое явление, а жизнь человека и даже память о нем – в пыль. Человечество перешагнуло некий порог чувствительности и восприятия, за которым начался необратимый процесс нравственной мутации. И все же хочется внести в это утверждение одну небольшую поправку.

Те события начала XX века, о которых здесь пойдет речь, перевернули мир не меньше, чем мировая война, они изменили судьбы многих людей и впоследствии, кроме уже упомянутого итальянского наименования, стали называться «Черной пятницей Инсбрука». Они разворачивались в течение всего одного дня – с середины дня 3 ноября до пяти утра 4-го, но уже на следующий день получили резонанс во всем мире – от Инсбрука и Вены до России, Германии и США. Статьи о том, что случилось в Тироле, появились в газетах «Die Woche», «Der Standart», «New York Tribune», «Русское слово» и других. В газете «Der Standard» от 9 ноября говорилось: «Один человек погиб, десятки ранены, 137 арестованы – таков результат столкновения между немецкими и итальянскими студентами правового факультета в ночь на 4 ноября 1904 года в Инсбруке»[2]2
  «“Welsche raus!”, hieß es 1904 in Innsbruck». – «Der Standard», 9.11.2004.


[Закрыть]. «New York Tribune» писала, что «беспорядки студентов университета здесь настолько усилились и приобрели серьезный характер, что войска по приказу свыше со штыками атаковали немецких демонстрантов. В 2 часа утра немцы осаждали и разрушали отели, занимаемые итальянцами»[3]3
  «One Killed Eighteen Wounded – Troops Charge on Students». – «New York NY Tribune», 1904, 4 Nov.


[Закрыть].

Впрочем, уже эти газетные публикации внесли немало путаницы в понимание происходящего. Так, по сообщению «Русского слова», «В Инсбруке открыт итальянский юридический факультет. Вечером итальянские студенты собрались в отеле. Огромная толпа немцев осадила его. Итальянские студенты при выходе были атакованы. Их была небольшая горсть. Все они стреляли из револьверов холостыми зарядами. Немцы били их палками. Тогда итальянцы стали стрелять пулями, причем ранили шесть человек и одного убили. Итальянцы забаррикадировались в отеле. Немцы при штурме разрушили его. Явились войска и при штыковом натиске 20 человек ранили, а художника Пеццеи убили. Всю ночь господствовало возбуждение»[4]4
  «Русское слово», 22 октября (4 ноября) 1904 года.


[Закрыть]. Из этой заметки невозможно понять, сколько же в действительности было жертв и кто кого убил: сначала «итальянцы стали стрелять пулями» и «одного убили», потом войска убили художника. На самом деле, если бы все было так, как сообщает «Русское слово», задача австрийских властей, пребывавших в явном замешательстве, оказалась бы значительно проще, а «стрелявших пулями» итальянцев просто сравняли бы с землей. Но соответствовала действительности только вторая часть заметки, и это создало ситуацию, которая впоследствии многократно повторялась в разных странах с одним и тем же результатом: попыткой выдать оплошность за героическую трагедию и повернуть события в удобную для себя сторону.

К сожалению, сегодня «Fatti di Innsbruck» являются объектом рассмотрения лишь для историков, но именно эти события стали симптомом всего, что произошло позднее и продолжает происходить до сих пор. «Черная пятница» 4 ноября 1904 года была той самой трагедией, которой еще только предстояло сделаться статистикой, потому что в тот раз массовое, общественное явление, имевшее глубокие исторические, политические и культурные корни, привело к одной-единственной жертве, что уже само по себе фантастично и вызывает множество вопросов. При таком размахе уличных столкновений убитых могло быть гораздо больше. Но чтобы это происшествие действительно стало событием, надо было принести в жертву самого безобидного из всех жителей города.

Стороннему человеку причины и корни этих событий могут показаться вовсе не понятными. И больше всего вопросов вызывают то и дело появляющиеся формулировки «немцы» и «Германия» в контексте истории Тироля того времени. Австрия не Германия.

Откуда же тогда эта исступленная борьба за германизм на австрийской земле, эти призывы к «немцам», эти патетические воззвания: «Германия, вставай!»?

Однако все объясняет один факт: в искусственной и давно утратившей политический вес империи Габсбургов давно созрела тайная держава под названием «Deutsch-Österreich» – «Германская Австрия». Так неофициально именовались области, населенные этническими немцами.

Монархия Габсбургов и в итальянском ирредентизме, и в германском либерализме одинаково видела внутреннюю оппозицию. Достаточно упомянуть, что в конце 1886 года в Австрии было запрещено 215 газет, в числе которых – 60 ирредентистских и 43 немецких, социалистической направленности[5]5
  Verbottene Zeitungen in Österreich. – Innsbrucker Nachrichten. 1887, № 6. 10. Jan. S. 5.


[Закрыть]. Также были запрещены 22 чешские газеты, выходящие в Чикаго, 22 румынские, 21 сербская, 12 польских, 10 французских, 3 русские, 1 турецкая и 1 русинская.

Германо-австрийцы, или «пангерманисты», держались за свое внутреннее – по сути, не существующее на бланках законов – немецкое государство как за последний идеал. За него они готовы были отдать деньги, здоровье, жизнь. И яркий пример тому – появившиеся в конце XIX века сатирические пангерманские газеты Тироля, такие как «Der Scherer» или «Der Tiroler Wastl». Они существовали благодаря своему успеху у читателей, но вопреки государственной системе – от одного суда до другого, от запрета до разорения. Это были националисты, бунтари и богохульники, но это были честные люди.

В этой скандальной истории по обе стороны баррикад оказалось на удивление много исключительно одаренных и ярких личностей, коллективный портрет которых доставил бы несказанное удовольствие любому историку или писателю.

* * *

Дальнейшая история Инсбрука показала, что помимо национальной проблемы в Тироле были и другие. Почти зеркальная ситуация сложилась ровно через восемь лет после «Fatti di Innsbruck». Шестого ноября 1912 года в городе начались беспорядки на религиозной почве – между студентами-католиками и представителями других конфессий. В результате случайным ударом по голове вновь был убит только один человек – Макс Гецце, двадцатитрехлетний студент медицинского факультета и активный член католического общества «A. V. Raeto Bavaria Innsbruck». Студента похоронили громко и с почестями, однако это событие не вызвало в прессе никакого резонанса. Иностранная печать проигнорировала эти события, и даже «Innsbrucker Nachrichten» расщедрилась всего на одну небольшую заметку на пятой полосе[6]6
  Das Todesopfer einer Studenten-Keilerei. – Innsbrucker Nachrichten. 1912, № 258. 9.Nov. S. 5.


[Закрыть]. Причин такого равнодушия могло быть несколько. Во-первых, повторение какого-то события уже не вызывает большого интереса, во-вторых, Макс Гецце не был столь известен в Тироле, как художник Август Пеццеи, в-третьих, сам конфликт, религиозный, не играл ни в Тироле, ни в Австрии настолько важную роль, как национальный.

* * *

Чем больше вглядываешься в события 1904 года из сегодняшнего дня, тем больше они напоминают спектакль. Здесь были свои «режиссеры», свои «актеры», свои «статисты». Были и «рецензенты», «театральные критики» – газетные репортеры, оценивавшие происходящее совершенно по-разному, в зависимости от характера своего издания.

Историки тоже внесли в освещение событий немало субъективного: в зависимости от того, чью сторону они занимали. Как пишут современные итальянские исследователи Джузеппе Ферранди и Мейнрад Пиццинини, «реконструкция событий 1904 года стала предметом пропаганды и спекуляции. <…> Историография тоже шла на поводу у потребностей избирательной памяти общества»[7]7
  Giuseppe Ferrandi e Meinrad Pizzinini. Premessa // Università e nazionalismi Innsbruck 1904 e l'assalto alla Facoltà di guirisprudenza italiana. – Museo storico del Trentino, 2004. P. 5.


[Закрыть].

Вот почему особенно важно собрать все воедино и проанализировать заново – с учетом всех позиций и мнений. Тем более что никого из свидетелей тех событий уже нет в живых.

Но осталась история. И надгробная плита с лапидарной, избыточно скромной надписью готическим шрифтом:

Ehrengrab des August Pezzey, akadem. Maler, gest. am 4. Nov. 1904 im 30 Lebensjahre[8]8
  Почетная могила Августа Пеццеи, академического художника, умершего 4 ноября 1904 года на тридцатом году жизни (нем.).


[Закрыть].

Часть 1. В парламенте и вокруг него

Беннинг. Вы забываете одну вещь, сэр. Мы послали вас в парламент как своего представителя; но вы не найдете и шести избирателей, которые уполномочили бы вас выступить с такой речью.

Мор. Мне очень жаль, но я не могу идти против своих убеждений… Отказаться от своих принципов, чтобы сохранить местечко в парламенте! Тогда действительно меня вправе будут называть выродком.

Д. Голсуорси. «Толпа»

1.1. «Это же революция!»

В марте 1897 года в Вене состоялись очередные выборы.

Число немецких депутатов сократилось до ста двадцати человек.

До этого преимуществами немцев были недовольны славяне, теперь наступил черед титульной нации, оставшейся в меньшинстве. К тому же титульной нацией немцы в Австрии того времени не были. В этом государстве сложилось особое положение.

– Мы рискуем получить плюху от немцев, – сказал один из министров.

– Чепуха! Здесь всегда будет кто-то недовольный, – ответил новый глава кабинета поляк Бадени, настроенный еще вполне оптимистично.

Перед обновленным парламентом стояла важная задача – осуществление соглашения с Венгрией. Забегая вперед, стоит добавить, что достигнуто оно будет лишь через несколько лет.

Граф Казимир Феликс Бадени (14 октября 1846–9 июля 1909) был юристом и политиком со стажем – доктором права Краковского университета, автором нескольких политологических сочинений конца 60-х годов XIX века. Австрийский государственный деятель с 1888 года и наместник Галиции, он в 1895 году, сразу после отставки Эриха фон Кильмансегга[9]9
  Эрих фон Кильмансегг (13 февраля 1847–5 февраля 1923) – премьер-министр Цислейтании с 1895 года.


[Закрыть], составил кабинет, став в нем министром внутренних дел.

В своей программе для рейхсрата Бадени обещал «внимательное отношение правительства ко всем законным и справедливым требованиям национальностей, при условии сохранения уважения к освященному долголетней традицией передовому положению немецкой культуры, издавна несущей свет другим народам». Программа понравилась немцам, но славяне и поляки были недовольны, не догадываясь, что со стороны министр-президента это всего лишь временная уступка. Свою министерскую деятельность Бадени начал снятием осадного положения с Праги. В 1896 году он провел реформу избирательного права, создав «курию всеобщего голосования».

При выборах 1897 года в правительстве началось грубое давление на избирателей, что не способствовало популярности нового кабинета. Но, несмотря на давление, славяне оказались в рейхсрате очень сильны, и Бадени решил действовать, подстроившись под настроения славянской части парламента. Это было вполне логично для поляка Бадени, он рассчитывал и на свое происхождение, и на умение балансировать, находить компромисс. Но ко всем прочим сложностям 1897 года добавился политический кризис, связанный с попыткой правительства Бадени ввести новый закон о языках, обязывавший государственных служащих в землях со смешанным немецко-славянским населением (прежде всего в Богемии) владеть обоими языками. Проект, появившийся на свет 5 апреля 1897 года, вызвал резкое неприятие немецких националистических кругов, поскольку через несколько лет невинные на первый взгляд распоряжения о языках должны были полностью вытеснить немецких чиновников из Богемии и Моравии.

Бадени опирался на славянское большинство, и это была шаткая позиция. Сателлиты Бадени затеяли даже кампанию по созданию новой проправительственной партии, чтобы агитацией и давлением на других депутатов помочь своему лидеру и поддержать чешско-польских клерикалов.

Тирольский политик Карл Грабмайр, вошедший в 1897 году в состав Верховного совета от земельной палаты, вспоминал, что сторонники Бадени давили и на него. Сам Грабмайр предстает в этой и прочих ситуациях как убежденный австроцентрист от партии тирольских землевладельцев, стремящийся к любым компромиссам и переговорам, если они возможны. Эта политическая фигура достаточно интересна хотя бы уже потому, что речь здесь идет об исключительном политическом долголетии: он продержался в парламенте несколько десятилетий.

По призванию Грабмайр оказался весьма красноречивым оратором, чем очень гордился. Его дипломатичные, искусно составленные речи заставляют вспомнить образцы римской риторики. Думается, именно за это, а вовсе не за какие-то дельные предложения (едва ли в то время такие предложения были возможны), его и выбирали в различные фракции и комиссии.

Грабмайр успел узнать и неприязнь со стороны разных политических групп и отдельных лиц. Он вспоминал позднее о событиях 1899 года: «Немецкий клуб избирателей в Инсбруке единогласно решил требовать моего исключения из Национального избирательного комитета, в противном случае произойдет массовая отставка всех представителей националистической фракции. “Он или мы”, – заявили эти решительно настроенные мужчины»[10]10
  Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920. Innsbruck, Universitätsverlag Wagner, 1955. S. 68.


[Закрыть].

Но и тогда ничего не произошло: судьба хранила Грабмайра. Он обладал достаточным умом и дальновидностью, поэтому никогда не стремился подняться на самый верх и сделать карьеру при отдельных «кабинетах». К тому же тирольский представитель очень тонко чувствовал любые изменения политического климата и всегда успевал вовремя это использовать. Оставленные им записки, статьи и мемуары по-своему бесценны для истории.

Грабмайр утверждал, что в случае игры на стороне чешско-польских обструкционистов «между земельным клубом Тироля и немецкой либеральной оппозицией возникнет большая трещина, которая вскоре превратится в непреодолимую пропасть»[11]11
  Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920. Innsbruck, Universitätsverlag Wagner, 1955. S. 45.


[Закрыть]. Он стал формировать в парламенте «Ассоциацию крупных землевладельцев», чтобы добиться крепкого политического и экономического лобби для Тироля и Цислейтании в целом. В инициативную группу входили Бернрайтер, Швегель, Людвигсторф, Дубски. Во главе оказался триумвират – Бернрайтер, сам Грабмайр и будущий министр-президент страны граф Штюрк[12]12
  Карл фон Штюрк (Karl von Sturgkh) (1859–1916), граф, в 1911–1916 годах – глава австрийского правительства.


[Закрыть].

Эта партия землевладельцев оказалась, по словам Грабмайра, «весьма гетерогенной – от высококультурных старых либералов до ярко выраженных клерикалов»[13]13
  Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers… S. 44.


[Закрыть]. Это, однако, не повлияло на ее работоспособность, и депутатам удавалось убедить других. Но едва ли их деятельность могла спасти тонущий корабль многонациональной империи.

Да и Казимиру Бадени это уже не помогло. Он из последних сил изыскивал способы обеспечения себя поддержкой парламента. Не слишком опасаясь немцев, Бадени попытался привлечь на свою сторону чехов.

Но немецкая правая оппозиция (то самое «государство в государстве» – Германская Австрия, о которой говорилось выше) оказалась отнюдь не такой слабой, как думал Бадени. Ее многие поддерживали, в том числе приобретавшее все большую политическую активность немецкоязычное население, окрыленное национальной идеей.

– Габсбурги превратили империю в мельницу богов, – язвительно заметил эрцгерцог Ойген. – И теперь бедный Бадени вертится между ее жерновами. Но и его перемелют.

Критическое отношение Ойгена Австрийского к нынешней империи было известно. Он, продолжая всю жизнь оставаться убежденным монархистом, тем не менее считал, что именно Габсбурги, члены его семьи, развалили империю, которая в таком «лоскутном», «меланжированном» состоянии испытывает кризис и доживает последние дни. Существовало вполне обоснованное мнение, что эрцгерцог едва ли талантлив как военный (за него все делали хорошо подобранные адъютанты), но человек определенно неглупый: даже противоречия в его взглядах были обусловлены реальной обстановкой в обществе.

Лидером немецких националистов в это время был скандально известный депутат Георг Шёнерер.

Георг Риттер фон Шёнерер (17 июля 1842–14 августа 1921), сын владельца железных дорог и крупный землевладелец, отличался большой жизненной активностью и буйным нравом. Он был избран в парламент Цислейтании в 1873 году как представитель либералов и сразу заявил о себе яркими выступлениями и бунтарскими выходками. С либеральной партией он порвал через три года, чтобы провозгласить себя главным немецким националистом страны. Шёнерер агитировал против власти Габсбургов, которые, по его словам, предали интересы Германии. А также – против «еврейского» капитализма, католицизма, римской церкви, законодательства и многого другого в австрийской монархии. Его лозунг «Los von Rom!» («Долой Рим!») стал девизом антиклерикалов. Это было движение, выступавшее за выход из Римско-католической церкви. Шёнерер ратовал за переход в лютеранский протестантизм. Правда, историк Бёше пишет, что лозунг «Los von Rom!» придумал вовсе не Шёнерер, а пара венских студентов медицинского факультета – Франц Фёдиш и Теодор Георг Ракус из общества «Philadelphia Wien»[14]14
  Andreas Bösche. Zwischen Kaiser Franz Joseph I. und Schönerer: Die innsbrucker Universität… Innsbruck, Wien, Bozen: Studienverlag, 2006. S. 129.


[Закрыть]. Но так ли уж важно, кто был инициатором, когда все решали поступки и резонанс. Тем более что Шёнерер является лишь косвенным участником тирольской истории 1904 года – далеким символом столичного пангерманизма и защитой газеты «Der Scherer» от цензуры. Быть защитником ему нравилось не меньше, чем стучать по столу в парламенте и кидаться стульями в спикера. Для народа он был популистом и своим работникам создал достойную жизнь. Отрицая габсбургский патриотизм, Шёнерер провозглашал: «Право народа разрушает право государства». Крестьяне из угодий Шёнерера обожали его в той же мере, в какой ненавидели спикеры парламента, которым он срывал заседания.

С самого начала политическое и ораторское дарование Шёнерера получило отклик у национал-либералов, мечтавших создать единую немецкую державу еще с 1848 года, когда в Вене потерпела неудачу революция. Шёнерер стал их надеждой и реваншем. В 1882 году он со своими более умеренными сторонниками германистом Генрихом Фридъюнгом[15]15
  Генрих Фридъюнг (Heinrich Friedjung) (8 января 1851–14 июля 1920) – историк и политик, преподаватель истории и немецкого языка в Коммерческой академии.


[Закрыть] и социалистом Виктором Адлером[16]16
  Виктор Адлер (Victor Adler) (24 июня 1852–11 ноября 1918) – лидер австрийской социалистической партии. В 1916 году его сын-террорист застрелит премьер-министра фон Штюрка.


[Закрыть] разработал программу автономизации немецкоязычных земель, которая заинтересовала не только немецких националистов, но и польских, венгерских, хорватских. Вокруг него начал формироваться круг сторонников (таких, как Вольф) и последователей (как пангерманисты из Тироля). Программа Шёнерера стала основой для формирования студенческих ассоциаций.

Сам он был членом многих обществ и братств – «Germania Innsbruck» (1893), «Teutonia Wien» (1893), «Gothia Wien» (1919).

С Адлером и Фридъюнгом Шёнерер порвал из-за еврейского вопроса. Все пангерманисты страны обычно испытывали расхождения в этом вопросе.

В начале марта 1888 года Шёнерер прочитал в газете «Neuen Wiener Tagblattes» («Новый венский ежедневный листок») сообщение о смерти императора Вильгельма I и распереживался настолько, что организовал в ресторане поминальный вечер для своих сторонников. Там он лил слезы и произносил траурные речи, пока внезапно не выяснилось, что эта публикация была газетной «уткой». В гневе Шёнерер явился в газету с угрозами и был арестован за хулиганство. Суд выглядел противоречиво и нелепо, свидетели путались в показаниях. Сам скандальный депутат утверждал, что намеревался всего лишь добиться правды от газетчиков. Сотрудники газеты показали в суде, что он кричал: «День мщения настал!» и запер дверь, угрожая им палкой. Свидетели, поддержавшие газетчиков, утверждали, что он нападал с кулаками на двух редакторов и кричал. Девятнадцать свидетелей самого обвиняемого заявили, что все было иначе. Ситуация осложнилась еще и тем, что по закону парламент должен был лишить Шёнерера депутатской неприкосновенности, но парламентарии поначалу не могли решить этот вопрос. В конце концов Шёнерера сдали правосудию, и он был приговорен к четырехмесячному заключению, пятилетнему отлучению от парламентской деятельности и выплате крупного штрафа.

Вся эта история только добавила ему популярности в немецкой среде, и Шёнерер, лишенный прав на государственную деятельность, посвятил себя общественной – то есть формированию пангерманского движения. Потом он вновь прошел в парламент, где успешно провоцировал срывы заседаний и обструкции по вопросу о языках. Однако из-за своего поведения он лишился доверия власти и не был переизбран в Имперский Совет.

Своим главным политическим конкурентом он считал бургомистра Вены Карла Люгера, главу Христианско-социальной партии и новатора в области церковной системы. Поначалу Шёнерер едва не сделался сторонником бургомистра-антисемита, но потом размежевался с ним из-за религиозных взглядов. Позднее большинство сторонников Шёнерера покинули его, чтобы примкнуть к Люгеру.

После 1907 года Шёнерер стал политическим изгоем, он лишился даже своего наследственного дворянского титула, полученного от отца.

Незадолго до смерти, в 1917 году, он был амнистирован императором.

В начале XX века Шёнерер во многом способствовал изгнанию министр-президента Бадени: он организовал акции протеста, которые привели императора к решению отправить Бадени в отставку.

Вскоре, на выборах 1901 года, более двадцати членов партии Шёнерера получили места в парламенте, что свидетельствовало об усилении немецкого национального сопротивления правительству.

Как только открылась сессия, «прогрессисты» (члены немецкой Прогрессивной партии) выразили протест против распоряжений Бадени.

После пасхальных каникул вновь началась обструкция, и на несколько месяцев деятельность парламента оказалась парализованой стычками в зале заседаний. 6 апреля 1897 года сессия была окончательно сорвана.

Немецкие партии открыто потребовали суда над Бадени и его сторонниками.

Это привело к бурным сценам и драке возле трибуны, учиненной сторонниками Шёнерера и его молодого соратника Вольфа.

Был отдан приказ выводить из зала этих депутатов, как только немцы опять взбунтуются.

Такую новую форму парламентаризма стенографист Густав Кольмер назвал «моралью варваров», и его слова сразу стали метафорой[17]17
  Michael Gehler. Il contesto politico della monarchia asburgica nel 1904… P. 22.


[Закрыть].

Когда осенью сессия возобновилась, на первом же заседании немецкий депутат Карл Вольф[18]18
  Карл Герман Вольф (27 января 1862–11 июня 1941) – известный политик и журналист, один из авторов пангерманской идеи. Боролся за права немцев в славянских областях Австро-Венгрии, входил в парламентскую оппозицию 1897 года. Основал в 1890 году националистическую газету «Deutschnationale Zeitung» и журнал «Восточногерманское обозрение» («Ostdeutsche Rundschau»).


[Закрыть] бросил в лицо Бадени оскорбление: «Polnische Schufterei!» («Польский мошенник!»). Министр-президент потребовал сатисфакции.

25 сентября 1897 года Бадени дрался на дуэли с оскорбившим его Вольфом. Премьер был ранен в предплечье, а Вольф снискал еще большую популярность и превратился в героя оппозиции. Столкновение Бадени с Вольфом было далеко не единственным. Поединки между членами фракций и братств начали входить в моду. Парламент раздирали противоречия, и это вылилось не только в драки на заседаниях, но и в ряд дуэлей, которые историки впоследствии назовут характерной приметой кризиса парламентаризма на заре XX века – «попыткой в поединке чести закрепить свой классовый статус»[19]19
  Michael Gehler. Il contesto politico della monarchia asburgica nel 1904… P. 14.


[Закрыть]. Вольф не зря выглядел победителем. Его дуэль с премьером имела вполне ощутимые последствия, поскольку в ней многие увидели кризис правления Бадени и кризис парламентаризма в целом.

Тандем Георга Шёнерера и Карла Вольфа был очень прочным, и они никогда не расходились во взглядах, но позднее утраченное Шёнерером политическое пространство немецкой оппозиции досталось Вольфу, который в конце XIX века лишь поднимался на вершину своей популярности.

После этой театрально-политической дуэли парламент, выпустив пар, полмесяца спокойно занимался текущими делами, но в середине октября там снова началась обструкция.

В ноябре президент палаты депутатов Абрагамович[20]20
  Давид Абрагамович (David Abrahamowicz) (30 июня 1839–24 декабря 1926) – богатый землевладелец из Галиции польского происхождения, с 1875 года – австрийский политик. С 1881 года – депутат рейхсрата, а с 1897-го – его президент. Поддерживал линию Бадени.


[Закрыть] ввел новый регламент, но это лишь обострило отношения. Члены парламента кидались друг в друга указами и постановлениями, по залу летали бумаги, опять доходило до рукопашной. В парламенте развернулась война.

25 ноября 1898 года пангерманисты отламывали от стульев ножки и подлокотники и штурмовали трибуну. На следующий день, 26 ноября, около четырехсот студентов-пангерманистов собрались возле здания парламента на Рингштрассе и устроили митинг с воинственными речами и выкриками. После полудня волнения охватили весь город, где начались столкновения полиции с демонстрантами.

У всех присутствовала символика Шёнерера – красные гвоздики и васильки на одежде. Пели они любимую песню пангерманского лидера «Стража на Рейне». Некоторые затягивали рабочие песни, выкрикивали антиправительственные лозунги. Полиция разгоняла их, орудуя дубинками, и арестовала около сорока человек.

27 ноября, в субботу, вновь состоялось заседание Имперского парламента, которое открыл Давид Абрагамович. Но сказать он ничего не успел, потому что начался ужасный шум.

В этот раз к немецким националистам присоединились депутаты из Христианской партии. Дело дошло того, что на трибуне и рядом с ней разворачивались, по словам историка Андреаса Бёше, «жуткие сцены» и звучали «ужасные речи». В них преимущественно упоминался всемогущий директор парламентской канцелярии Генрих Риттер фон Хальбан из рода Блюменштоков, в котором пангерманисты видели инициатора последних репрессий в Галиции.

Генрих Хальбан (1846–1902) был одним из двух сыновей краковского профессора-офтальмолога Лео Блюменштока. Он, в отличие от отца, уже носил фамилию Хальбан и учился на юридическом факультете, занимаясь журналистикой. Политическая карьера Хальбана началась с принятия христианства, которое стало для него синонимом обретения социального статуса. Его женой была сестра лидера социалистов Виктора Адлера и, соответственно, – тетка печально известного террориста Фридриха Адлера.

Польское происхождение Хальбана позволило ему сделать превосходную карьеру при польских министр-президентах. Когда в 1870 году главой правительства стал Потоцкий, он назначил Хальбана сотрудником канцелярии, где тот занимался составлением правительственных документов, направленных на польское господство. Наибольшую известность Хальбан получил в 1879 году с приходом к власти правительства графа Тааффе[21]21
  Эдуард Тааффе (Eduard Graf Taaffe) (24 февраля 1833–29 ноября 1895) – политический деятель Австро-Венгрии, по происхождению ирландец.


[Закрыть], который в 1885 году сделал его надворным советником. Годом позже Тааффе назначил его начальником главной канцелярии парламента. Таким образом, Хальбану были доверены все решения, связанные с парламентскими партиями, в том числе и силовые. Именно тогда с подачи Тааффе имя начальника канцелярии было облагорожено титулом «Риттер фон Хальбан», дабы о фамилии Блюменшток никто не вспоминал. Но и это еще не было вершиной его карьеры: Хальбан сделался поистине всемогущей фигурой, когда министр-президентом Цислейтании стал его земляк из Галиции граф Бадени. С 1895 года Хальбан принимал все исполнительные решения, в том числе о подавлении восстаний в отдельных областях страны, поэтому нажил много врагов. Происхождение Хальбана способствовало обострению ксенофобских настроений в парламенте. С отставкой Бадени Хальбан утратил свое могущество и ушел из политики.

Ужасные речи, произносимые в стенах высшего законодательного учреждения империи, выглядели в те консервативные времена конца XIX века действительно невероятно.

Депутат Шнайдер. Пусть еврей Блюменшток убирается отсюда! Он должен уйти!

Председательствующий (хладнокровно). Слово для разъяснения я предоставляю графу Штюрку.

Громкие крики возмущения, в зале шум и свист.

Депутат Шнайдер[22]22
  Эрнст Шнайдер – депутат от Нижней Австрии (Венский муниципалитет).


[Закрыть]. Еврей Блюменшток – вон!

Депутат доктор Лехер[23]23
  Отто Лехер – депутат от Моравии (муниципальный совет).


[Закрыть] (Председательствующему). Ублюдок! Подлец! Подлец!

Депутат доктор Ярошевич[24]24
  Роман Ярошевич – депутат от Галиции (сообщество избирателей).


[Закрыть] (Председательствующему). Вы некомпетентны!

Депутат доктор Гросс[25]25
  Густав Гросс – депутат от Моравии (муниципальный совет).


[Закрыть]. Предатель!

Депутат Глёкнер[26]26
  Адольф Глёкнер – депутат от Богемии (земельный совет).


[Закрыть] (Председательствующему). Вызовите полицию!

Депутат Ярошевич. Кровь галицийских крестьян на ваших руках!

Депутат Билолавек[27]27
  Герман Билолавек – депутат от Нижней Австрии (сообщество избирателей).


[Закрыть]. Долой Блюменштока!

Депутат Кинман[28]28
  Эмерих Кинман – депутат от Нижней Австрии (муниципальные советы Нойштадт, Нойкирхен и т. д.).


[Закрыть]. Конечно! Это Хальбан отдал приказ, пора его остановить.

На ступенях лестницы в конце зала появляется министр-президент граф Бадени.

Депутат Ярошевич (в сторону Бадени). Он выступал и против русинских крестьян!

Депутат Кизеветтер[29]29
  Вильгельм Кизеветтер – депутат от Богемии (сообщество избирателей).


[Закрыть]. Политика поляков! В этом доме хозяйничает полиция!

Депутат доктор Поммер[30]30
  Йозеф Поммер – депутат от Штирии (сообщество избирателей).


[Закрыть] (Председательствующему). Вы недостойны здесь находиться! Вон отсюда! Убийцы в парламенте! Прочь!

Депутат Глёкнер (Председательствующему). Это же революция!

Депутат Лехер. В другой стране вас бы повесили! Бесстыжая задница! Негодяй! Мерзавец![31]31
  Andreas Bösche. Zwischen Kaiser Franz Joseph I. und Schönerer: Die innsbrucker Universität… Innsbruck, Wien, Bozen: Studienverlag, 2006. S. 103.


[Закрыть]

После того, как Карл Глёкнер успел крикнуть председательствующему Абрагамовичу: «Это же революция!», в трибуну полетели щепки, и в зале разыгралось побоище. При этом Абрагамович, известный своим поразительным хладнокровием, совершенно невозмутимо продолжал исполнять свои обязанности, а из коридора вошли два полицейских наряда и под конвоем вывели из зала немецких лидеров Георга Шёнерера и Карла Вольфа[32]32
  Lothar Höbelt. Kornblume und Kaiseradler: Die deutschfreiheitlichen Parteien Altösterreichs… S. 165–166.


[Закрыть].

По разнообразию мандатов и партийной принадлежности участников этой акции можно сделать вывод, что против Бадени и его чиновников сплотились на тот момент все, кроме немногочисленных центристов, целью которых было лишь соблюдение равновесия и собственное положение в Вене, а это также не способствовало популярности – ни их самих, ни правительства. Однако при такой взрывоопасной ситуации большинство все-таки выступило за наведение порядка в парламенте и приняло «предложение Фалькенгайна»[33]33
  Юлий Фалькенгайн (1829–1899) – граф, клерикальный консерватор, выдающийся оратор парламента. Был противником либералов, ненавидел компромиссы с оппозицией и своим законом давал особые полномочия президенту.


[Закрыть], по которому президент получал право удалять особенно буйных депутатов из зала заседаний на три дня, а с согласия палаты – даже на тридцать дней.

После удаления лидеров немецкой фракции вице-президент парламента Карел Крамарж[34]34
  Карел Крамарж (Karel Kramář) (27 декабря 1860–26 мая 1937) – лидер младочехов, член ландтага. С 1897 года – вице-президент австрийского парламента. Впоследствии, с 1918 года – первый премьер-министр независимой Чехословакии.


[Закрыть] оставил в рейхсрате полицейский наряд, но скандалы и националистические выкрики не прекращались. Население столицы было на стороне немцев, и столкновения между народом и полицией продолжались весь день. Это было время, когда рабочее и студенческое движение носило ярко выраженный националистический, прогерманский характер. Студенты и рабочие требовали отставки Бадени, что привело к новым кровавым боям демонстрантов с войсками, продолжавшимся всю субботу.

Субботним вечером 27 ноября 1897 года Бадени вошел в кабинет императора и положил перед ним прошение об отставке. Новый кабинет формировал бывший министр народного просвещения барон Гауч.

* * *

В столице Тироля Инсбруке тоже было в те дни неспокойно. Еще накануне отставки министр-президента Бадени начались демонстрации немцев против своих депутатов – тирольских представителей в венском парламенте Макса Капферера[35]35
  Макс Капферер (Max Kapferer) – депутат от муниципалитета и промышленной палаты Тироля.


[Закрыть] и Генриха Фёрга[36]36
  Генрих Фёрг (Heinrich Foerg) – депутат от сообщества избирателей Тироля.


[Закрыть], проголосовавших за введение «закона Фалькенгайна», ограничившего права немецкой фракции. Участники демонстрации говорили, что это соглашательство с австрийским правительством: пока пангерманисты Шёнерер и Вольф защищают права немецких парламентариев и подвергаются нападкам полиции, избранные тирольцами Капферер и Фёрг помогают правительству вершить свое черное дело. Никто не уполномочил этих депутатов голосовать против своих товарищей, и они не считаются с мнением своих избирателей. Рейтинг Капферера и Фёрга после этих митингов упал настолько, что им угрожал отзыв из Вены.