Текст книги "Забытое убийство"

1.5. Железнодорожник

Генриху Риттеру фон Виттеку (29 января 1844–9 апреля 1930), другу детства эрцгерцогов и принцев, впоследствии доверяли воспитание царских отпрысков. Доверили ему и кабинет министров, хотя он, совершенно очевидно, по своим личностным и профессиональным данным не был готов к роли лидера нации. Это был администратор узкоспециального образца. Его коньком были железные дороги: в них он разбирался как истинный профессионал.

Виттек учился в Шотландской гимназии, затем на юридическом факультете университета. Став юридическим экспертом, он работал в ведомстве путей сообщения, а в 1885 году недолгое время управлял Министерством торговли. С 20 ноября 1897 по 1 мая 1905 года Виттек был назначен министром путей сообщения сразу в нескольких правительствах Австрийской империи. Он энергично расширил железнодорожную сеть и даже стал провозвестником профсоюзного движения, вполне успешно отстаивая социальные интересы работников железнодорожного транспорта. Активная деятельность Виттека не осталась незамеченной и наверху: в нем увидели человека, умеющего договариваться с народом. Образ народного заступника ценился у венской верхушки, давно оторвавшейся от собственного населения.

Находясь в должности главы кабинета, Виттек даже успел утвердить либеральный закон о выборах в венской общине. Но продержался новый премьер еще меньше своего предшественника Клари и установил очередной рекорд минимального пребывания у власти – полумесячное правление – с 21 декабря 1899 по 18 января 1900 года. Он подал в отставку 15 января 1900 года, заявив, что такой страной, раздираемой социальными и национальными конфликтами, править невозможно.

– Я владею навыками осуществлять в стране связь, – сказал не лишенный чувства юмора Виттек, – но, боюсь, речь идет только о паровозах.

Конечно, дело было не в Виттеке и его паровозах. Ни Бадени, ни Тун, ни Гауч, ни Виттек ничего уже не могли сделать. Около 1900 года в Австро-Венгрии проживали пятьдесят миллионов человек, из которых 25 процентов составляли немцы, 20 – мадьяры, 13 – чехи, 9 – поляки, 8 – русины, 6 – румыны и хорваты, 4 – словаки. И все они хотели удовлетворения своих национальных требований.

Виттек был уже восемнадцатым по счету премьером за три года. Ситуация в Цислейтании становилась катастрофической.

1.6. «Бюрократический талант»

На место Виттека пришел уроженец южно-тирольского города Тренто[61]61
  Австро-немецкое название – Триент (в 1918 году вошел в состав Италии).


[Закрыть], сын жандармского полковника Эрнст фон Кёрбер (6 ноября 1850–5 марта 1919), на первый взгляд ничем не отличавшийся от прежних хозяев кабинета. Учился он в академии «Терезианум» и в Венском университете, как многие венские парламентарии, работал в Министерстве торговли и был одно время генеральным директором железных дорог, как Виттек. Но все же в Кёрбере поначалу ощущалось нечто новое – жесткость военного.

Став главой кабинета, Кёрбер созвал конференцию по национальному вопросу, и дела в парламенте ненадолго приняли мирное течение. Однако чехи снова объявили обструкцию. 8 июня 1900 года они явились на Рингштрассе с трубами, тарелками, хлопушками и устроили такой шум, что заседать стало невозможно. Кёрбер сразу же распустил парламент.

Очевидно, то оказался самый удачный момент для передышки, потому что в конце июня внимание Цислейтании было отвлечено внешними событиями: 20 июня китайская артиллерия обстреляла посольство Австро-Венгрии в Пекине, и участники так называемого «боксерского» восстания в Китае начали осаду польского квартала, длившуюся два месяца – до середины августа. На следующий день после обстрела посольства императрица Ци Си объявила войну целому ряду стран, и пять сотен австрийцев вместе с европейскими союзниками приняли участие в боевых действиях. Впрочем, внешняя политика уже не могла повлиять на состояние Венского парламента.

Результаты новых выборов в январе 1901 года Кёрбера не устроили. Он надеялся на единый парламент, с которым можно будет работать, но радикальные группы немцев и чехов только усилились. Тогда разочарованный Кёрбер прибег к тем мерам, которыми прославились его предшественники, – он создал сеть железных дорог и ввел десятичасовой день для горнорабочих. Для человека с военным стержнем подобное политическое измельчание выглядело пораженчеством, но у Кёрбера не было иного выхода: он должен был демонстрировать хоть какую-то деятельность.

Депутат Грабмайр впоследствии писал о Кёрбере: «…Наш великий бюрократический талант, несмотря на весь свой ум и дипломатический опыт, несмотря на его бесстрастное упорство, так и не смог решить австрийскую проблему. Ему не хватало беспощадной энергии, которая была вполне допустима в нашей ситуации»[62]62
  Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920… S. 110.


[Закрыть].

Парламент легко принял все эти программы, потому что они никак не затрагивали основные интересы партий и групп. Однако очередное осеннее обострение в парламенте обрушилось и на кабинет Кёрбера. Чехи вернулись к вопросу о своих национальных правах и потребовали признания чешского языка обязательным в округах Богемии.

Кёрбер решил игнорировать вопрос о языках и национальностях. Он настаивал на обсуждении бюджета, однако радикальным членам парламента не было до этого никакого дела. Кёрберу угрожали обструкцией. Тогда он заявил, что без утверждения бюджета на 1902 год парламент утратит свою роль и страна вернется к абсолютизму. Эта угроза напугала парламентариев, и бюджет на первую половину года был утвержден. Чехи согласились подождать со своими требованиями, а Кёрбер выиграл время и занялся переговорами о бюджете с премьером Венгрии Кальманом Селлем[63]63
  Кальман Селль (1842–1915) – венгерский политический деятель, с 1867 года депутат рейхстага, либерал. В 1875–1878 годах был министром финансов в кабинете Тиссы и способствовал упорядочению венгерских финансов. С конца XIX века вел переговоры с правительством Цислейтании об урегулировании австрийско-венгерских отношений.


[Закрыть].

Но теперь уже в венгерском сейме взяли верх аграрники, не желавшие принимать проект соглашения. В течение 1902 года условия переговоров все время менялись, и отношения между премьерами обострились до того, что не раз грозили полным разрывом.

Весной в Триесте на судах австрийского Ллойда началась стачка кочегаров, перешедшая во всеобщую забастовку. Беспорядки удалось усмирить только военной силой, и в этом тирольском городе было введено осадное положение. Еще серьезнее оказалась стачка сельскохозяйственных рабочих в Галиции, перешедшая в политическую форму и показавшая полную деградацию административно-хозяйственного аппарата управления.

Социал-демократы предостерегали Кёрбера от крутых мер, и он вел себя сдержанно.

Поэтому рабочим удалось добиться осуществления многих своих требований.

Благодаря компромиссам министр-президента в 1902 году впервые был получен бюджет, утвержденный парламентом, а не параграфом 14.

Однако в это время истек срок перемирия Кёрбера с чешскими депутатами, они вновь прибегли к обструкции, и для создания бюджета на 1903 год Эрнсту Кёрберу вновь пришлось прибегнуть к 14-му параграфу.

Это развязало ему руки, он созвал чешско-немецкую конференцию и в ходе ее работы попытался достичь компромисса. К январю 1903 года оба правительства, Венгрии и Цислейтании, наконец договорились.

Но провести через парламент результаты конференции не удалось – теперь уже из-за обстановки в Венгрии, которая тоже имела свои сложности с вопросом о языке и отнюдь не была карманной державой Кальмана Селля.

1.7. Австро-венгерские переговоры

Венгры требовали восстановить в венгерской части армии мадьярский язык.

Дело осложнилось тем, что премьер-министр Селль перестал ориентироваться в обстановке и 16 июня 1903 года от бессилия подал в отставку. Новым венгерским премьером стал Куэн-Гедервари[64]64
  Карой Куэн-Гедервари (Khuen-Héderváry Károly) (23 мая 1849–16 февраля 1918) – пятнадцатый премьер Венгрии, сторонник жесткой мадьяризации. Отличался приверженностью короне и деспотическими мерами против народа, ввел жесткую цензуру, конфисковывал книги и газеты, запрещал собрания.


[Закрыть]. По сложившейся в обоих правительствах традиции он обещал оппозиции большие уступки, но лишь на словах.

Утратив доверие, Гедервари сделал попытку подкупить оппозицию, но, не добившись результата, ушел в отставку. Император отказался идти на уступки венграм в отношении армии и мадьярского языка, и в стране едва не вспыхнула революция.

Началось брожение в армии, что грозило военным переворотом.

Император уговорил Гедервари вернуться, но тот продержался в премьерах лишь месяц и страны не успокоил. Тогда император согласился на введение мадьярского языка в военных судах и школах, на венгерское национальное знамя и на перемещение офицеров-мадьяр в Венгрию.

Только военные команды не были переведены на мадьярский язык.

Новым премьер-министром Венгрии стал Стефан Тисса[65]65
  Стефан Тисса (Tissa Stefan) (1861–1918) – граф, политический деятель Венгрии. Стремился противодействовать росту русского влияния на Балканах и созданию Союза балканских государств. Один из главных виновников II Балканской войны и Первой мировой войны. Активизировал австро-венгерские позиции на Балканах.


[Закрыть], враждебно встреченный националистами. Тисса применил к оппозиции насильственные меры, и ответ последовал сразу: против Тиссы сплотился весь сейм. 13 декабря 1903 года введенная в парламент стража была выброшена депутатами, трибуну президента и кресла министров разнесли в щепки. Тисса предложил короне распустить сейм, хотя это и было незаконно.

В январе 1904 года состоялись выборы нового сейма. Они усилили оппозицию, и Тисса подал в отставку, но в стране не нашлось человека, способного в тот момент сменить его на посту премьер-министра, и он был вынужден остаться и вести дела.

Только в конце июня 1905 года Тиссе удалось передать пост барону Фейервари[66]66
  Геза Фейервари де Комлош-Керестеш (Fejervary de Komlós-Keresztes Géza) (1833–1914) – генерал и талантливый политический деятель, с 1862 года – барон. Участник Итальянского похода 1859 года, с 1884 года – министр народной обороны. Провел ряд полезных реформ и смог частично вывести страну из кризиса в 1905 году.


[Закрыть].

* * *

В австрийском правительстве по-прежнему согласия не наблюдалось. Теперь уже итальянцы Тироля требовали удовлетворения своих прав. Они хотели, чтобы в Триесте был создан особый университет с преподаванием на итальянском. Именно тогда итальянская проблема Тироля впервые вышла на парламентский уровень.

Проблема итальянского университета в Триесте усугублялась тем, что живущим в этом же городе словенцам тоже нужны были параллельные классы в триестской гимназии и академия в Люблянах. Это грозило распадом тирольского образования на множество параллельных учебных заведений на разных языках и с разными критериями обучения и аттестации.

Народ требовал всеобщего избирательного права (оно будет введено только в 1907 году). Правительство и парламент, на две трети состоявший из представителей крупного землевладения и буржуазии, были против прямого избирательного права. Для давления использовались разные средства – провокации, запугивания, ограничение свободы слова, собраний, подкуп печати. Заявление прогрессивных депутатов рейхсрата были поддержаны манифестациями во всех крупных городах. Так начинался XX век.

Часть 2. Тироль на фоне кризиса

Австро-Венгерская монархия загнала себя в тупик межнациональных отношений, и это неизбежная судьба всех чрезмерных государственных образований. Политический кризис в Цислейтании можно было предсказать задолго до его начала, но к тому моменту империя уже настолько закостенела в своем бюрократизме, что утратила способность не только к изменениям, но даже к самокритике. Иначе чем можно объяснить все те нарастающие, как снежный ком, пропагандистские глупости, которые сопровождали тирольский конфликт ноября 1904 года.

Еще в 1899 году Грабмайр писал по поводу своей меранской речи и ее последствий:

«Решающее сражение произошло в моем доме – Тироле. Наиболее агрессивное сообщение появилось в радикальной “Tiroler Tagblatt”. Оно называлось “Грабмайр против Грабмайра” и преследовало цель доказать, что я сам предал мои недавние взгляды и политическую позицию. Тогда я написал следующий ответ: “В качестве обороны от нападок! Письмо доктора Грабмайра в “Tiroler Tagblatt”, Мерано, 12 февраля. Вы выдвигаете против меня серьезное обвинение в политическом ренегатстве. Однако в годы юношеского становления, о которых вы пишете, многое основано на иллюзиях, которые не дают истинного знания вещей, как будто ты наблюдешь мир из окна мчащегося поезда. Я нисколько не изменил своим старым политическим принципам, это вы отошли от своих прогрессивных устремлений и все больше смещаетесь в сторону крайнего радикализма. И после этого вы еще обвиняете меня в том, что я не поддерживаю ваши безумные идеи. Разумный и жесткий контроль над ситуацией был возложен на меня немецкими землевладельцами. И я именно так понимаю свою задачу, работая в парламенте. Могу сказать без ложной скромности, что эту задачу я успешно выполняю. Наш союз в парламенте сформировался путем консультаций и свободного волеизъявления христианских социалистов, совета попечителей и других представителей. За пределами этой организации в парламенте оказалась небольшая немецкая радикальная фракция (партия Шёнерера), которая ведет борьбу кулаками и <…> потоками оскорблений и ругательств. <…> И я отлично понимаю, что с каждым своим выступлением вызываю все меньше симпатий у господ Шёнерера и Вольфа с их нетерпимостью и хамскими оскорблениями. Я еще помню прогрессивную Народную партию в Инсбруке. Я ее хорошо знал, с ней связывал свои надежды, но она скоро исчезнет, а группа Шёнерера – Вольфа останется. Именно с этим связан мой отход от прежних политических позиций, о котором вы пишете. <…> Кстати, у меня нет ни малейших оснований делить немецкое население на “ирредентистских волков и законопослушных овец”. И я никогда не отделял себя от немецкого народа…»[67]67
  Karl v. Grabmayr. Erinnerungen eines Tiroler Politikers 1892–1920. – Innsbruck: Universität Wagner, 1955. S. 65–66.


[Закрыть].

* * *

Однако, что бы ни думал и не говорил тирольский депутат, невозможно не признать, что противостояние в Тироле не было случайным конфликтом, развязанным радикалами. Оно имело тысячелетнюю предысторию, когда этот похожий на рай клочок земли все время переходил из рук в руки. В результате вековечной проблемы Тироля на территории края сформировались многонациональное сообщество и две достаточно уверенные в себе, внутренне автономные державы – Австрийская Германия (в Северном Тироле с Инсбруком во главе) и Австрийская Италия (в Трентино и Альто-Адидже с центром в Тренто). Кстати, где еще, как не в Тироле, могло образоваться две Народные партии, причем противоположные по взглядам. Одну – в Тренто – возглавляли итальянские католики Южного Тироля (одну из ключевых ролей в ней играл молодой христианский деятель, студент-филолог Альчиде Де Гаспери), вторую – в Инсбруке – либеральные националисты Северного Тироля. Именно об этой партии пишет Грабмайр, как о «некогда прогрессивной», которая «скоро исчезнет». Ее создал активный пангерманист, вице-мэр Инсбрука Эдуард Эрлер. Первая из них, католическая, итальянская, старалась вести свою собственную, автономную христианскую работу, склоняяся при этом к единению с католической конфессией Австрии и компромиссам внутри Габсбургской монархии. Вторая, партия пангерманистов, была и антигосударственной, и антиклерикальной, и антиитальянской.

Активное партийное строительство того времени связано с процессом интеграции, происходившим на территории всей Австрийской империи, но в Тироле в особенности.

Исследователь Хольцнер писал, что «сами исторические изменения обусловили этот «передел», который <…> с самого начала нового века стал неизменной частью немецкого политического ландшафта Тироля, где консервативные партии были заменены христианскими социалистами»[68]68
  Johann Holzner. Franz Kranewitter. – Innsbruck: Haymon-Verlag, 1985. S. 150.


[Закрыть].

Их программа, по словам Хольцнера, была востребована в Вене и осуществлялась под руководством мэра Карла Люгера. В то же время либеральная партия все более вытеснялась националистами[69]69
  Ibid.


[Закрыть]. Это вытеснение, о котором говорит Хольцнер, в конечном итоге привело к слиянию и даже поглощению. Так образовался политический «кентавр» – национал-либералы, или либеральные националисты, в лице «Немецкой народной партии» и «Общества Немецких националистов». В то же время венский мэр Люгер стал кумиром для умеренных тирольских католиков вроде Де Гаспери.

С последней четверти XIX века Тироль испытывал двойное давление: со стороны государственной цензуры и со стороны других национальностей, проживавших на этой территории. О том, что такое австрийская цензура того времени, говорит уже ранее упомянутый факт – из школьной программы изымались как вредоносные, произведения немецкой классики, вроде Шиллера и сказок братьев Гримм[70]70
  Johann Holzner. Franz Kranewitter. – Innsbruck: Haymon-Verlag, 1985. S. 35.


[Закрыть]. С точки зрения воинственного католицизма, превратившего Цислейтанию в Средневековье посреди обновляющейся Европы, Шиллер был олицетворением бунтарства, а сказки Гримм – порождением язычества.

Воспитание человека начиналось еще со школьной скамьи. И политическое противостояние в Тироле оказалось связано в первую очередь с системой образования как основой формирования национального самосознания. Именно поэтому образовательный, университетский вопрос приобрел государственное и политическое значение.

С конца XIX века каждый срыв лекций, каждая университетская стычка или демонстрация попадали на страницы местной печати. Ирония и критическое отношение к беспомощному правлению и распадающейся монархии Габсбургов стали главной темой сатирических газет «Der Scherer» Карла Хабермана и «Der Tiroler Wastl» Рудольфа Йенни, в которых преобладал в большей (у Хабермана) или меньшей (у Йенни) степени радикальный экстремистский уклон. Но такие газеты неправительственного, неофициального характера выходили либо раз в неделю (по субботам или воскресеньям), либо два раза в месяц (первого и пятнадцатого числа). Если, конечно, вообще выходили, а не изымались цензурой. Они не могли держать внимание читателей на протяжении целой недели. А динамика событий была такова, что ситуация менялась в начале века даже не по дням, а по часам. И читатели жаждали каждодневных репортажей о тирольском противостоянии и подробностей того, что случилось ноябрьской ночью 1904 года.

Рудольф Кристоф Йенни в качестве создателя сатирического листка «Der Tiroler Wastl» несколько уступал Хаберману, издававшему «Der Scherer», по трем причинам: во-первых, газета Хабермана вышла первой, во-вторых, она была злободневнее и сатирически злее, в-третьих, язык «Wastl» изобиловал тирольскими диалектизмами, доступными лишь местным жителям. Но сам Йенни как журналист был опытнее фотографа Хабермана. Он довольно скоро смог выделить в числе других изданий своих союзников и противников и подвести итог этому противостоянию. Собратьями газеты он называл зальцбургскую христианскую «Kirchenlicht» («Свет христианства») и франкфуртскую «Das freie Wort» («Свободное слово»)[71]71
  Rudolf Christoph Jenny. Das schwarze System vor Gericht. -Innsbruck: Verlag von Rud.Christoph Jenny, 1910. S. 2.


[Закрыть]. Кроме того, в Линце выходила газета «Der Kyffhäuser»[72]72
  «Der Kyffhäuser» – название произошло от горного района в Тюрингии – газета, выходившая в Линце с 1 апреля 1899 года до 3 марта 1902 года с подзаголовком «Deutsche Monatshefte für Kunst und Leben» («Германские ежемесячные записки искусства и литературы»). Позднее преобразована в «Neue Bahnen» («Новые пути»).


[Закрыть]. Ее издавал журналист и переводчик Гуго Грайнц, один из молодых авторов «Scherer». Естественно, что эти газеты имели похожие взгляды и цели.

* * *

Позднее, уже с 1910-х годов, в литературно-издательской деятельности принимали участие и другие интересные личности. Одной из них был литературовед Людвиг фон Фикер (13 апреля 1880–20 марта 1967), родившийся в Мюнхене и выросший в Южном Тироле в семье учителя. Фикер продолжительное время издавал журнал «Der Brenner»[73]73
  «Der Brenner» («Факел», нем.) – литературно-художественный журнал, издавался Людвигом Фикером с 1910 по 1954 год.


[Закрыть] и вел с «младотирольцами» насыщенную переписку. Впоследствии и эта переписка, и собрание журналов, и все бумаги Фикера легли в основу бесценного по своей информативности государственного собрания Инсбрука «Brenner-Archiv». Несмотря на молодость Фикера и на то, что его «Brenner» вышел только через шесть лет после трагических инсбрукских событий, издатель переписывался и с художником «Scherer» Августом Пеццеи.

Второй яркой личностью был сотрудничавший в газетах «Der Kyffhäuser» и «Scherer» военный врач и писатель Генрих фон Шуллерн – важная фигура для литературы, журналистики и для Тироля в целом.

Фон Шуллерн (17 апреля 1865–16 декабря 1955) был по профессии полковым лекарем и служил стрелком кайзеръегерского полка в Боцене, но с конца 1890-х годов занялся журналистской деятельностью, играл ключевую роль в Зальцбургском литературно-художественном обществе «Pan», писал очерки для газет «младотирольцев».

В 1910 году был издан его художественно-документальный роман «Молодая Австрия», в котором он рассказал о движении «младотирольцев» и о студенческих братствах края.

Сатирической печати Тироля противостояли весьма агрессивные католические издания консервативного уклона – «Tiroler Stimmen»[74]74
  «Tiroler Stimmen» («Голос Тироля») (1896–1919) – католическая газета, позднее – «Neue Tiroler Stimmen».


[Закрыть] и «Tiroler Anzeiger»[75]75
  «Tiroler Anzeiger» («Тирольский обозреватель») (1921–1938) – католическая газета.


[Закрыть], к 1910-м годам затаскавшие Рудольфа Йенни по судам и печатавшие оскорбительные статьи про издателя «Scherer» Хабермана. Этим изданиям в газетах «Wastl» и «Scherer», с их язвительным юмором, свободолюбивым духом, антиклерикализмом и дарвинизмом, претило все.

Официальная газета Тироля «Innsbrucker Nachrichten»[76]76
  «Innsbrucker Nachrichten» («Инсбрукские новости») – ежедневная тирольская газета, выходившая с января 1864 года. В 1945 году была приостановлена и впоследствии реформирована в «Tiroler Tageszeitung».


[Закрыть], выходившая ежедневно, такой свободы мнений себе не позволяла и по сравнению с другими газетами казалась суховатым изданием.

Там не допускалось неприличных эпиграмм, резких оценок и непарламентских выражений. Так называемый «Фельетон» в «подвальной» части газеты – он находился внизу каждой страницы – был типичным литературным обозрением. Впрочем, ноябрьские события и в этой газете сместили акцент, а ее патетика в духе агрессивно-романтического национал-патриотизма, с которой подавались события, напоминала последний акт древнегреческой трагедии.

Для подобной пропагандистской акции непременно нужна была жертвенная Ифигения. «Ифигенией» этой загадочной истории под названием «Fatti di Innsbruck» стал молодой одаренный художник Август Пеццеи.