Текст книги "Виннипегская Cтена и я"

Глава 4

Вот какая штука с неудачными днями: часто ты не понимаешь, что день не сложится, пока не станет слишком поздно. Ты одеваешься, завтракаешь и даже выходишь из дома, так что уже нельзя позвонить и сказать, что ты заболел и не придешь… и вот оно! Вселенная шлет тебе знаки, что дальше все будет очень плохо.

В тот день я проснулась в пять, чуть раньше обычного, поскольку знала, что предстоит много беготни. Меня разбудил запах кофемашины и самая неприятная из мелодий моего будильника. Я приняла душ, надела широкую повязку, чтобы волосы не лезли в лицо, узкие укороченные красные брюки, блузку с коротким рукавом, очки и балетки.

Ноутбук, планшет и два сотовых телефона лежали на кухонном столе. Я взяла свои вещи, налила в дорожную кружку кофе и потащилась на улицу, когда небо еще было сонно-серым.

Уже на парковке я столкнулась с первым предупреждением. Чертова спущенная шина. В моем дешевом районе почти не было уличных фонарей, так что на замену шины у меня ушло раза в три больше времени, чем обычно, и я испачкала брюки, пока возилась с ней. Я опаздывала, поэтому не стала переодеваться.

К счастью, я добралась без проблем. Мое обычное место перед огромным домом не было занято, так что я припарковалась там, зашла внутрь, отключила сигнализацию и сразу прошла на кухню. Судя по звукам наверху, кто-то уже проснулся.

Я надела висевший на кухне фартук – одного пятна мне более чем достаточно. Затем вытащила из холодильника фрукты и капусту с морковью, которые вымыла и подготовила накануне. Отмерив чашку тыквенных семечек из стеклянной банки, я отправила все в дорогущий блендер. В те дни, когда Эйден не отправлялся сразу на тренировку, он выпивал с утра большой смузи, тренировался дома и потом «нормально» завтракал. Как будто два литра смузи – это просто перекус.

Приготовив напиток, я вылила его в четыре больших стакана и поставила их перед любимым местом Эйдена за столом. Рядом с ними положила два яблока. В этот момент, как по часам, загремела лестница – это спускался Эйден.

Обычное утро с обычной рутиной.

Вторым признаком, что сегодня не мой день, было хмурое лицо Эйдена, но я слишком тщательно мыла блендер, чтобы заметить это.

– Доброе утро, – сказала я, не поворачиваясь к нему.

Тишина. Я знала, что он не ответит, но все равно здоровалась с ним. Воспитание давало о себе знать.

Все шло своим чередом. Эйден пил свой смузи, я мыла грязную посуду. Собравшись, он первым нарушил тишину низким и хриплым со сна голосом.

– Какие планы на сегодня?

– В девять у тебя интервью на радио.

Эйден проворчал что-то в ответ.

– Потом приедут репортеры с телеканала.

Он снова проворчал, но на этот раз без особого энтузиазма.

И в этом его трудно было винить. Я сама не понимала, зачем менеджер Эйдена сделал такой упор на местных новостях. Одно дело – давать интервью в отеле, в пресс-центре или в раздевалке после матча. И совсем другое – встречаться с журналистами у себя дома. Весь вчерашний день я провела, приводя в порядок кухню и гостиную.

– Потом у тебя обед в доме для престарелых, которому ты пожертвовал деньги. Ты дал согласие в прошлом месяце, – сказала я и взглянула на Эйдена, почти ожидая, что он передумает и откажется туда ехать.

Но Эйден лишь едва заметно кивнул.

– Мне поехать с тобой? – спросила я на всякий случай. Я почти всегда сопровождала его везде в Далласе, но была бы рада, если бы смогла отвертеться.

– Да, – сонно буркнул он.

Проклятье.

– Хорошо. Мы должны выехать в восемь, чтобы не опоздать.

Он поднял два пальца в жесте, который означал «согласен», «принято» или что-то вроде этого. Допив смузи, Эйден встал и отдал мне пустые стаканы.

– Я буду в спортзале. Позови меня за пятнадцать минут до отъезда, чтобы я успел принять душ.

– Будет сделано, босс.

– Ванесса!

Я отправила брату сообщение и сунула свой личный телефон в задний карман джинсов, прежде чем заглянуть в комнату, где Эйден ждал интервью.

– Да, сэр?

– Я хочу еще воды.

Он сидел на краю дивана, уставившись в свой телефон. Он не отвечал на сообщения фанатов, если я не настаивала, не оплачивал счета и не писал в своих соцсетях – всем этим занималась я. Что он делал в телефоне, было выше моего понимания.

И мне было не настолько любопытно, чтобы подглядывать.

– Хорошо, сейчас принесу, – ответила я, пытаясь вспомнить, где видела комнату отдыха.

Мне потребовалось куда больше времени, чем я ожидала, чтобы найти торговый автомат, потому что, разумеется, нигде нет ни одного журналиста, когда они так нужны. Купив наконец две бутылки, я поспешила назад в зеленую комнату.

– Ты что, ходила за ними на Фиджи? – резко сказал Эйден, когда я вошла.

Э-э…

Что?

Я нахмурилась и моргнула. В комнате, кроме него, сидели две женщины. Слишком много макияжа, слишком глубокие декольте. Девушки, впрочем, меня не беспокоили. Все мое внимание было обращено на босса. Временного боса. Временного босса, напомнила я себе.

– Что-то не так? – осторожно спросила я, глядя ему прямо в глаза. Ситуация была такая неловкая, что девушки начали ерзать – как в детстве, когда родители твоего друга ругают его прямо при тебе.

– Нет, – он так же пристально смотрел на меня, и его ответ был больше похож на хлопок, чем на слово.

Нет.

Почему я вообще утруждаю себя тупыми вопросами? Серьезно. Я подумала, что, возможно, лучше было просто промолчать. Но эти его угрюмые выходки начали действовать мне на нервы. Одно дело – его обычная ворчливость, а это – совсем другое. Тот факт, что он снова повел себя как кретин на людях, отложился у меня в голове, но его было достаточно легко проигнорировать и вытеснить из сознания, не заостряя на нем внимания, потому что я не была знакома с девушками, сидящими в комнате, и никогда их больше не увижу. Но то, что он сказал на виду у Кристиана, было совсем другой историей.

Теребя материал своего платка, я впилась взглядом в мордочку с усиками и не отводила от нее взгляда.

– Я знаю, наверное, я не вправе поднимать такие темы, но если ты хочешь о чем-то поговорить…

Каждое мое слово было пропитано злостью.

Все его внимание тоже было сосредоточено на мне. Эйден, одетый в свои обычные свободные шорты и футболку, выпрямился и положил телефон на бедро.

– Ты права. Я плачу тебе не за то, чтобы ты высказывала свое мнение.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Я подавила чувство, будто мой желудок в огне, и постаралась держать себя в руках. Я знала, каково это, когда к тебе придираются. Я знала, каково это, когда люди, о которых ты должен заботиться, дерьмово с тобой обращаются.

Я не собиралась плакать из-за Эйдена. Я не плакала из-за людей, которые не заслуживали моих слез, и Эйдену – особенно гребаному Эйдену – меня не сломить. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Он был прав. Мне действительно платили за то, чтобы я, стиснув зубы, выполняла свои обязанности. Скоро я уйду от него. Это все будет уже не мое дело. Прикусив щеку, я заставила себя отпустить ситуацию, хотя позже, оглядываясь назад, я поняла, что это действие далось мне тяжелее всего в жизни.

Я аккуратно поставила бутылки на стол.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросила я ровным, бесцветным голосом, но, возможно, при этом дышала как дракон.

– Нет, – буркнул в ответ этот грубый ублюдок.

Я улыбнулась ему, хотя была уверена, что у меня раздувались ноздри. Я все еще не обращала внимания на женщин, которые уже поднялись на ноги. Не нужно было спрашивать, чтобы понять, что они напросились составить ему компанию и теперь жалели об этом. Пусть.

– Я буду в коридоре.

Я выскользнула за дверь и прислонилась спиной к стене, сжав кулаки. Через мгновение из комнаты выскочили и две незнакомки. Они склонились друг к другу, о чем-то перешептываясь, и поспешили прочь. Это был не первый случай, когда женщины пытались подобраться к Эйдену, но безрезультатно. Впрочем, мне не было до них дела. Я была слишком зла, чтобы задуматься о ком-то, кроме той задницы в комнате ожидания.

В чем, черт возьми, его проблема?

Я не стала говорить ему о письмах разъяренных фанатов, которые он получил после того, как отменил встречу в Сан-Антонио, – хотя ему все равно было бы плевать. Тревор и Роб в последнее время не донимали нас звонками. Травмированная нога его, похоже, не беспокоила. Так в чем дело? У него было все, чего он хотел.

Что, черт побери, могло быть не так в его почти идеальном маленьком мире?

– Мисс, – окликнули меня из коридора. – Мы готовы к интервью с мистером Грейвсом.

– Хорошо, – кивнула я, выдавив из себя улыбку.

Я перестала улыбаться, прежде чем заглянуть в комнату и окинуть Миранду холодным взглядом, потому что все во мне бушевало при виде его лица.

– Они готовы.

Всю дорогу домой с интервью мы напряженно молчали. Как только мы приехали, Эйден исчез в спортзале, так и не сказав ни слова, а я принялась яростно мыть пол на кухне и в гостиной, ожидая прихода съемочной группы. Конечно, пол не был виноват в поведении Эйдена, но у меня не было другого способа излить свое негодование.

Я только добралась до коридора, который вел от холла к ванной и залу, когда услышала раздраженный голос Эйдена:

– Меня уже тошнит от твоих советов. Я сам знаю, что для меня лучше.

Э-э, что?

– Нет, это ты меня послушай. Может быть, я продлю контракт, может быть, нет, но я не хочу, чтобы ты раздавал обещания, которые я не собираюсь выполнять, – продолжал Эйден, его голос был пропитан ядом.

Он, что, собирался покинуть Даллас?

– Не преувеличивай свои заслуги. Все, что у меня есть, заработано моим тяжким трудом, а не чьим-то еще, – добавил Эйден после короткой паузы.

С кем он разговаривал? С Робом? С Тревором?

– Да плевать, – прорычал Эйден. Тишина после этой фразы была тяжелой и тревожной, почти зловещей.

– Все, о чем я тебя прошу, – действовать в моих интересах. Это твоя обязанность. Ты работаешь на меня, а не на команду.

Похоже, не я одна попала под горячую руку. Это должно было меня утешить, но легче мне не стало.

– Это не моя забота, – медленно сказал он, теперь его тон был холодным и сдержанным. – Держи рот на замке. Ничего им не обещай. Даже не разговаривай с ними. Лучше прислушайся к тому, чего я от тебя хочу. За это тебе и платят, верно?

Конец разговора.

Я неподвижно стояла там еще, наверное, минут пять и прислушивалась, но из зала не донеслось больше ни звука. Я стояла как вкопанная, дыша как можно тише, пока не решила, что прошло достаточно времени, чтобы не издавать подозрительных звуков.

– Отлыниваешь от работы? – спросил Зак сверху, перегнувшись через перила.

Я застыла. Вдруг Эйден подумает, что я подслушивала? Я кашлянула и невинно улыбнулась, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло.

– А ты, смотрю, только встал?

– У меня сегодня выходной, – объяснил Зак, сбегая вниз.

– У тебя в последнее время не жизнь, а сплошной выходной, – хмыкнула я и поставила подбородок на ручку швабры. – Лучше спроси, во сколько я сегодня встала.

– И знать не хочу, дорогая, – он похлопал меня по плечу, проходя мимо меня на кухню. – Даже не хочу знать.

Я фыркнула и вернулась к полировке паркета, а Зак отправился на кухню греметь посудой. Из головы у меня не выходил подслушанный разговор. Эйден ни разу не говорил об уходе из команды, и я даже не задумывалась, что он может такое сделать. Судя по его банковскому счету, платили ему более чем щедро. И его дела шли только лучше и лучше. Он стал лицом «Трех сотен». Они сделают все что угодно, чтобы удержать его в команде. Но чего он хотел? Этого я не знала.

Эйден должен был каждый день петь дифирамбы «Трем сотням» за то, что они дали ему в обмен на его умения.

– Дом просто сияет, Золушка, – хмыкнул Зак, прижимая миску к груди и проскальзывая мимо меня в гостиную так, чтобы я не успела его ударить. Секунду спустя там включился телевизор.

Не успела я и глазом моргнуть, как Эйден уже был у себя в спальне, чтобы впервые за несколько месяцев переодеться во что-нибудь поприличнее спортивной одежды, а у тротуара парковался микроавтобус журналистов. Я огляделась, чтобы убедиться, что кругом царит абсолютная чистота. Когда раздался звонок в дверь, Зак в панике рванул наверх.

– Меня здесь нет, – пробормотал он, когда я пошла к двери.

На пороге стояли мужчина в костюме и два оператора с камерами.

– Добрый день, проходите, – пригласила я их в дом. – Эйден вот-вот спустится. Хотите чего-нибудь выпить?

Они внимательно огляделись, когда я провела их в гостиную, которую продюсер и Тревор заранее выбрали как лучшее место для съемок. Я заметила, как парень с камерой взглянул на стену дома, когда Эйден сбежал вниз по лестнице. Я не знала, как ощущается землетрясение, но была уверена, что Эйдену на ступеньках можно дать несколько баллов по шкале Рихтера.

Он заполнил собой весь дверной проем. Он эффектно выглядел в белой рубашке-поло, которая подчеркивала мощные мышцы плеч и рук и в которую он каким-то чудом втиснулся, и в бежевых брюках, сшитых специально для его мощных ног. Я с неохотой шагнула ему навстречу из своего угла. Обида обидой, но мне все еще нужно было выполнять свою работу.

– Что-нибудь нужно, прежде чем вы начнете?

– Принеси им воды, – бросил он, глядя куда угодно, но не на меня.

О вы, небольшие запросы.

Я выдохнула, сжала зубы и кивнула.

– Я как раз собиралась это сделать. Просто ждала, пока ты спустишься.

Снова раздался звонок в дверь. Я нахмурилась и обошла Эйдена, размышляя, не остался ли кто-нибудь из съемочной группы на улице, чтобы покурить. Посмотрев в замок, я увидела лицо, за которым недавно наблюдала в видеочате.

Тревор.

Ну почему именно он…

Я приоткрыла дверь, но загородила собой проход.

– Ванесса, – поприветствовал меня сорокалетний мужчина.

– Тревор, – кивнула я.

В своем сером костюме, с зачесанными назад волосами, он выглядел как влиятельный спортивный менеджер… и мешок с дерьмом.

– Могу я войти? – сказал он так, что это не звучало как вопрос.

Может ли он войти? Да. Хочу ли я его пускать? Нет. Но, учитывая, что в этом доме жили сразу два его клиента, выбора у меня не было.

– Не знала, что ты в городе, – сказала я, когда он прошел внутрь.

– Всего на день, – небрежно бросил он, сразу направляясь в гостиную.

Он приехал, чтобы поговорить с командой об Эйдене? Это с ним Эйден ругался по телефону?

Надо отдать должное Эйдену и Тревору: они вели себя так, будто никакой ссоры и не было. Сборище лицемеров. Я с трудом удержалась от того, чтобы не закатить глаза, и пошла на кухню за водой для всей компании.

– Вэн! – раздался сверху шипящий шепот Зака.

Запрокинув голову, я увидела, что он выглядывает из-за перил лестницы.

– Что ты делаешь? – прошептала я не в силах сдержать улыбку.

– Умоляю тебя. Я буду всегда любить тебя, солнышко… – начал он.

Я застонала. Я знала, что соглашусь на все, о чем он меня попросит, просто потому что он делает это так мило.

– Я не хочу спускаться туда, но я просто умираю от голода. У меня в холодильнике есть два сэндвича. Может, ты бросишь их мне?

Он вообще знал, с кем говорил? Я? Брошу?

– Подожди секунду.

Он сложил руки на груди, прежде чем отступить за перила. Ну что за дурачина.

Проходя мимо гостиной на кухню, я увидела, что съемочная группа устанавливала свет и белые зонты, а парень в костюме разговаривал с Эйденом и Тревором. Я достала из холодильника два здоровенных сэндвича и поспешила наверх, заодно прихватив большой пакет чипсов из батата. Я знала, с кем имела дело. После одного сэндвича Зак проголодается уже через полчаса.

Конечно, Зак ждал меня наверху лестницы, прислонившись спиной к двери гостевой спальни, чтобы его не было видно снизу. При виде еды он просиял, как ребенок.

– Я люблю тебя, Вэнни. Ты же знаешь об этом?

– Верю тебе на слово.

– Это чистая правда. Если тебе что-нибудь понадобится, я твой слуга, – сказал он шепотом, бросив взгляд вниз.

– Как насчет миллиона баксов?

Зак посмотрел на меня через плечо.

– Что угодно, но только не это. У меня в принципе нет миллиона баксов. Ты же знаешь, я бедняк.

Учитывая, что он наверняка зарабатывал раз в восемь больше меня, я бы точно не назвала его бедным. Но если сравнить его с Денежным Мешком из Виннипега, который сидел сейчас в гостиной, можно понять, что он имеет в виду.

– Ты не видел Ванессу? – раздался снизу голос Эйдена.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, когда услышала ответ Тревора:

– С каких пор я слежу за твоим пончиком? – сказал он, даже не перейдя на шепот.

Этот козел, что, только что назвал меня толстой?

Я перехватила взгляд Зака. Кажется, он думал о том же. Я нахмурилась и прижала палец к губам, прислушиваясь.

– Она была здесь минуту назад.

– Я знаю, сейчас не время, но я найду тебе кого-нибудь, – продолжил Тревор. – Она ведь сказала тебе, что уходит?

– Угу, – услышала я ответ Эйдена.

– Хорошо. Скоро я найду замену. Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь, – ответил предатель, но это задело меня лишь чуть-чуть.

– Я боялся, что ты воспримешь эту новость хуже, – признался Тревор, но я была настолько сфокусирована на словах, что не уловила никаких двойных смыслов, которые скрывались за их выбором.

– Пусть поступает как хочет, – ответил Денежный Мешок из Виннипега тем самым безэмоциональным голосом, что само по себе уже подтверждало, что он правда так думал.

Ну что за мудак. Хоть кто-то в этом доме ценил меня по заслугам?

– Мне она никогда не нравилась, – продолжал этот адвокат дьявола.

Я тоже была от него не в восторге, но твою мать. Им, что, не о чем было поговорить, кроме как обо мне – и за моей спиной?

Эйден что-то буркнул, и это был еще не конец.

– Может, найду кого-нибудь поизящнее, – хохотнул Тревор. – Что скажешь?

Я ждала. Ждала, что Эйден скажет ему заткнуться и заняться своим делом.

Напрасно. Он не сказал ни слова.

После всего, что я для него сделала.

После всего этого.

Он правда позволил Тревору говорить обо мне гадости? Это было просто непорядочно. Я бы никогда никому не позволила плохо отзываться об Эйдене, только если это не были мы с Заком, болтающие всякую чушь, но, на мой взгляд, мы имели на это право, так как он был его соседом, а я – придворной слугой.

В моих глазах это было настоящим предательством.

Конечно, я была просто его подчиненной, но неужели ему и правда было плевать, что я ухожу? И мало того, так он еще позволил этому уроду обсуждать меня? Мою гребаную внешность? Я ни разу не пришла на работу в неряшливом виде. Мои прямые каштановые волосы обычно неплохо выглядели, потому что я просто оставляла их распущенными. Я красилась и была внимательна к своей одежде. Едва ли я была красоткой, но и уродиной меня тоже не назовешь – по крайней мере, я так думала. Конечно, у меня был не самый маленький размер, но Тревор издевался, что ли, надо мной? Я? Хренов пончик?

Ко мне подкатывали время от времени. Если бы я хотела парня, то он бы у меня был, и страшный как Шрек.

Мне удалось досчитать до двух, прежде чем я подумала «да какого хрена» и позволила себе разозлиться.

Что я здесь делала? Я сказала им, что ухожу, больше недели назад. Эйден все это время был еще холоднее и капризнее, чем обычно. И я не могла винить в этом одну только его травму.

Я драила его дом до блеска, оставляла ему шоколадные конфетки на подушке и откладывала ради него свои мечты, а он позволил Тревору говорить обо мне всякие гадости.

Я сглотнула и прищурилась. Один лишь раз. Я встретилась взглядом с Заком и обнаружила, что он стоит, стиснув зубы. Закусив щеку, я вспомнила, что сказала себе там, на обочине, рядом с мусорным баком. В тот день я начала выходить на прогулки. Я даже решилась на небольшую пробежку. Со мной рассчитались на прошлой неделе.

В конце концов, это моя жизнь, и только я решаю, как мне провести ее. Неужели я мало сделала? Мало вытерпела? Мало приняла? Жизнь – это то, что ты из нее делаешь, по крайней мере так говорилось в книжках «Куриный бульон для души», которые подсовывал мне приемный отец, когда я была подростком. Если жизнь дает тебе лимоны, ты сам решаешь, что из них приготовить. И это необязательно лимонад.

Мысленно шлепнув себя по заднице, я повернулась к единственному человеку в доме, которого могла назвать своим другом.

– Я ухожу.

– Вэн… – начал Зак, качая головой. Он выглядел напряженным. – Не обращай внимания. Они того не стоят.

Зак потер подбородок, прежде чем кивнуть в сторону лестницы.

– Давай, беги отсюда, пока я не пошел надирать им за тебя задницы.

Я фыркнула, чуть не плача. Надирать им задницы.

– Не забывай мне звонить или писать время от времени, ладно?

– Даже не сомневайся.

Вспомнив своих старших сестер-психопаток, я почувствовала, как по моим венам потекла решимость, и ударила его кулаком. Мы посмотрели друг на друга, прежде чем обняться, всего на секунду, так как это было не прощание, а всего лишь «увидимся позже».

Спускаясь по лестнице, я старалась не думать, что вижу эти голые стены в последний раз. Я чуть не обернулась на звук голосов из гостиной, но теперь мне было все равно, и я не стала растрачивать себя на это.

Я со всем этим покончила.

На кухне я вытащила из сумки рабочий телефон. Затем я сняла с кольца ключи от дома, почтового и абонентского ящиков Эйдена. Положив все это на стол, я потерла бровь и поправила очки, пытаясь вспомнить, не забыла ли я здесь что-нибудь из своих вещей. Хотя, если я что-то и оставила, Зак мне это отдаст.

Я потерла ноги и повесила сумку на плечо. Нервное предвкушение сжало мой желудок. Я это делаю. Я правда это делаю.

– Не могла бы ты сбегать в магазин и купить мне что-нибудь поесть? – спросил Тревор, неожиданно оказавшись на кухне, когда я уже повернулась, чтобы уйти.

Хоть я и помнила, что мне стоит «убить» этого придурка своей добротой, я не нашла в себе силы поступить по-взрослому. Это был последний раз, когда мне приходится мириться с его дерьмом; мне никогда больше не придется видеться с ним, общаться. Аминь, хвала богу.

– Нет, – ответила я с легкой ухмылкой. – Пончик уходит. Передай, пожалуйста, Эйдену, когда рядом никого не будет, что он может идти на хрен.

– Что? – разинул рот Тревор.

С ощущением триумфа я небрежно махнула ему рукой и вышла из кухни. Уже у входной двери я обернулась, чтобы заглянуть в гостиную, и увидела, что Эйден сидит на диване и разговаривает с журналистом. На секунду взгляды наши встретились, и, клянусь жизнью, между его бровей появилась складка.

Открыв дверь и не успев отговорить себя от последовавшего за этим поступка, я одними губами произнесла «я заслуживаю лучшего, придурок», убедившись, что он все понял дословно. Я показала ему средний палец и помахала им на прощание.

Чтоб им с Тревором провалиться.