Текст книги "Тренер Култи"

– Да, – только и сказал он.

Ну ладно. Я кашлянула и пропела себе под нос:

– Хреново быть тобой, сарделька.

Он долго молчал, а потом фыркнул.

– Сэл, я не понимаю, как ты до сих пор не получила локтем в лицо.

Я открыла рот и на секунду прижала кончик языка к верхним зубам.

– Во-первых, я хоть говорю это тебе в лицо, а не за спиной. Во-вторых, я получала локтем в лицо, и даже не один раз. – Я указала на шрамы, украшавшие скулу, подбородок и надбровную дугу. – Так что отсоси, кренделек.

Стоит отдать должное его скорости, но и я подобной реакции не ожидала, – а потому диванная подушка, брошенная в меня, прилетела прямо в лицо.

* * *

– Сэл, сто лет тебя не видела, – сказала женщина по ту сторону окошка регистратуры, когда я протянула ей папку с моими документами, водительскими правами и медицинской картой.

– Так говоришь, будто это плохо, – с улыбкой ответила я.

Она подмигнула.

– Скоро вызовем на рентген, жди.

Я кивнула, улыбнулась паре, терпеливо ожидавшей своей очереди, а потом вернулась к немцу, который сидел в углу приемной, захватив пульт от местного телевизора, и щелкал каналы. Приглушенно застонав, я присела, цепляясь за подлокотники.

Повернувшись ко мне, Култи слегка покачал головой.

– Что?

Его взгляд скользнул вниз – то ли к рукам, то ли к футболке с треугольным вырезом, я так и не поняла, – а потом вернулся к лицу.

– Ты.

– Молчи. В последний раз я пропустила тренировку, когда умер мой дед. Я не прогуливаю без уважительной причины. – Протяжно выдохнув, я выпрямила спину, держась за подлокотники, чтобы оттолкнуться от них, когда придется вставать.

Култи шлепнул меня по колену тыльной стороной ладони.

– Скоро вернусь, – сказал он и своим акцентом так напомнил Арнольда Шварценеггера с его «Айл би бэк», что я широко улыбнулась. Култи остановился, и я не рассмеялась только потому, что все тело болело, хотя все равно фыркнула.

– Как скажешь, Арнольд.

Култи отреагировал без восторга.

– Он австриец, а не немец, засранка, – сухо произнес он, с виду весь раздраженный, но я ведь видела, что его это позабавило.

И вообще, я пошутила не потому, что считала Шварценеггера немцем, но какая разница: мне хотелось его позлить, и у меня это получилось.

Вытянувшись во весь рост, он толкнул меня коленом и направился из маленькой приемной в сторону туалетов. Я достала телефон из черной кожаной сумочки, которую родители подарили на Рождество, и открыла чат с Марком: дала знать, что пришла к врачу и жду направления на рентген. Мой отгул не сильно сказался на его расписании – срочных заказов у нас все равно не было, – но неловко бросать его одного, хотя он сам предложил взять пару выходных, чтобы я окончательно себя не доломала.

– Можете прибавить громкость, пожалуйста?

Я оторвала взгляд от телефона и увидела мужчину, который до этого стоял в очереди с женой. Он сидел в кресле напротив и выжидающе смотрел то на меня, то на телевизор.

– Конечно, – ответила я, подобрала оставленный Култи пульт и рассеянно прибавила громкость.

А секунду спустя сообразила, что именно сегодня обсуждали по телевизору.

– …Сколько раз мы видели, как деньги выручают таких людей из беды? Сами знаете, как тщательно их кураторы скрывают от общественности неприглядные факты. В любом большом спорте есть сотрудники, которые следуют за крупными спортсменами по пятам и следят, чтобы после ночи кутежа в каком-нибудь стрип-клубе они добрались до отеля, а не остались валяться там пьяными. Если честно, не удивлюсь, если в послужном списке Култи действительно есть вождение в нетрезвом виде, просто мы об этом не знаем. Он же немецкий народный герой, даже если полстраны его ненавидит. И не только немецкий, если судить по двум сезонам Американской лиги…

Сердце ушло в пятки, и я поспешно переключила канал.

Охренеть. Они что, серьезно обсуждали лишение прав Култи в спортивных новостях? А что, других тем не было?

– Простите, вы не могли бы переключить обратно? – спросил мужчина напротив.

Как же хорошо, что перед выходом я все-таки заставила Култи натянуть кепку.

Ощущая себя немножечко стервой, я помотала головой.

– Может, попозже. Простите.

Мужчина явно не ожидал отказа, да я и сама удивилась. Но уж лучше пусть кто-то незнакомый сочтет меня хамкой, чем Култи вернется и увидит весь этот бред. До этого он ничего не сказал, – подозреваю, просто не видел, что его обсуждают по телевизору, но кто ж его знал?

– Это твой телевизор, что ли? – недовольно поинтересовался мужчина.

Я напомнила себе, что первая ему нагрубила.

– Нет, – спокойно ответила я, глядя ему в глаза, потому что застенчивость сейчас лишь усугубила бы ситуацию. – Я скоро переключу.

Буду надеяться, что через минуту ведущие успеют сменить тему.

Мужчина просто уставился на меня. Ничего не сказал, но ему и не нужно было: слово «тварь» очень ясно читалось в его глазах. М-да уж, ну и талантище.

Присутствие Култи я ощутила еще до того, как тот вернулся. Намеренно пройдя как можно ближе, он задел меня коленом и сел рядом. Ему не потребовалось много времени, чтобы уловить недовольство, волнами расходящееся от мужчины.

Устроив один локоть на колене и повернувшись ко мне корпусом, немец бросил взгляд в его сторону. К счастью, лицо его закрывала кепка.

– Тебе больше посмотреть не на что, друг?

– Я бы смотрел новости, «друг», если бы твоя мамзель их не переключила, – ответил мужчина.

Култи не стал уточнять, зачем я переключила новости и почему не включила обратно. Он вообще не отреагировал; даже не поднял вторую руку, свободно лежащую на колене.

– Может, вместо новостей тебе стоит последить за своим холестерином?

Ой-ой.

– Мисс Касильяс, следуйте за мной, – раздался голос из кабинета.

Поднявшись, я легонько толкнула Култи в плечо. Тот, растеряв интерес к мужчине напротив, поднялся. Понизив голос, чтобы никто другой не услышал, я прошептала:

– Советую позвонить менеджеру. В новостях обсуждали Култи, только говорили не про футбол. – Я чуть опустила голову. – Понимаешь, о чем я?

Он посмотрел мне в глаза и кивнул.

Сама не знаю зачем, но я ободряюще сжала его запястье.

– Ты ничего не украл и никого не убил. Какая разница, что о тебе думают какие-то непонятные люди?

– Мисс Касильяс? – вновь окликнула меня медсестра.

– Сейчас! – Округлив глаза, я посмотрела на немца и развернулась. – Все, я пошла. Раньше начну, раньше закончу.

Последнее, что я сделала перед тем, как зайти в кабинет, – бросила пульт рядом с женой того мужчины.

Сам рентген прошел быстро, в основном потому, что мои мысли занимал Култи. Он не стал оправдываться, но и не подтвердил мои опасения. Вот и что это значило?

Полчаса спустя я уже сидела в кабинете врача и смотрела разложенные передо мной снимки.

– Никаких переломов. Вот, видишь? Ни единой трещинки нет, – подтвердил он.

– Это радует. – Я улыбнулась врачу, к которому ходила с тех пор, как переехала в Хьюстон. Его ассистентка тоже была здесь – стояла в углу кабинета.

– Попробуй себя в рекламе молока, Сэл. У тебя крепкие кости, – пошутил он, записывая что-то в медкарте. – На всякий случай я бы посоветовал неделю воздержаться от тренировок…

Я поперхнулась.

– … но зная твое упрямство, хотя бы четыре дня, – с улыбкой закончил он.

Да уж, немногим лучше.

– Я могу выписать справку, если хочешь, но в крайнем случае мне всегда можно позвонить или написать на электронную почту, – сказал врач. – Советую не усугублять ситуацию. Тебе нужен отдых.

Четыре выходных превратятся в пять, потому что я пропущу игру в воскресенье.

Передав папку медсестре, мужчина улыбнулся.

– Мы с женой ходили к вам на открытие сезона, – заметил он. – У тебя настоящий талант. Я не видел подобной игры со времен Ла Кулебры. Слышала о таком?

Улыбка сползла с моего лица.

– Да, слышала. Спасибо большое. – Я кашлянула, игнорируя неловкость, сковавшую тело при упоминании латиноамериканской звезды. – И спасибо за вашу поддержку. Могу попробовать достать вам билеты, если захотите прийти еще.

– Было бы здорово, я с удовольствием загляну.

Я сделала в уме заметку посмотреть, у кого можно будет выманить пару билетов.

– Ну что, каково работать с Култи? – с раскрасневшимися щеками поинтересовался врач.

Мысленно я порадовалась, что немец не прошел со мной в кабинет. Не представляю, как бы обалдел врач, если бы узнал, что Король Райнер Култи сейчас торчит у него в приемной.

– Очень… здорово. Он суровый тренер, но знает, о чем говорит.

Взгляд врача мечтательно затуманился.

– Представляю. Хотел бы я его встретить…

Ого, какой неочевидный намек.

– Я поначалу его немного побаивалась, – честно сказала я. – Но он оказался таким же, как все. – Я осторожно соскользнула с кушетки, сама не веря своим словам. Култи не был таким, как все. Не совсем. – Я пришлю вам билеты, как добуду, – по пути к двери добавила я.

Уж не знаю, расстроился ли он, что я не предложила познакомить их с Култи, но вида не подал. Медсестра, передав медкарту, проинструктировала меня по оплате счетов, я еще раз их поблагодарила, открыла дверь и обнаружила Култи, прислонившегося к стене рядом с ней.

– Напугал, – сказала я, оглянулась на врача и махнула в сторону регистратуры. – Пойдем.

Я как можно быстрее расплатилась и поспешила к выходу, пока врач не заметил моего друга. Друга, который не проронил ни слова, пока мы спускались на лифте в вестибюль и садились в машину, на которой приехали. Всю дорогу домой он провел в напряжении, стиснув зубы и сжав кулаки, и просто смотрел на улицу.

Я, сглотнув, тоже отвернулась к окну. Я не знала, как его успокоить, – и, если честно, даже не хотела уточнять, что именно он узнал. Да, мы вроде как были друзьями, но я очень сомневалась, что он планировал делиться со мной своими проблемами. Учитывая, что я тоже не рвалась раскрывать ему свою душу, требовать от него что-то было бы лицемерием.

Когда машина остановилась у моего дома, немец все так же смотрел в окно; выходить он, кажется, не планировал.

– Эй, – помедлив, окликнула я.

Он не повернулся ко мне, но напрягся только сильнее. Он походил на обиженного ребенка – устроил молчанку и отказывался смотреть мне в глаза.

Ну ладно.

– Ты же понимаешь, что репутация – только то, что думают о тебе остальные. Свой характер определяешь ты сам.

По тому, как он облизнул нижнюю губу, стало понятно, что он не жаждал моей поддержки. Но одного осознания ему недостаточно.

– Если бы мне была нужна мотивирующая чушь, я бы так и сказал.

Ну и хорошо.

Сдержав раздражение, я постаралась представить себя на его месте. Я бы пришла в бешенство, если бы моя личная жизнь стала достоянием общественности и все вдруг начали бы ее обсуждать. Он имел полное право расстраиваться, но я все-таки пыталась помочь. Ладно. Только спокойствие. Даже если он привык к жизни под микроскопом, приятного мало.

Втянув носом воздух, я взялась за ручку двери.

– Я просто говорю, что это не конец света. Ты справишься. В конце концов, не так уж и важно, что о тебе думают, согласись?

Култи смотрел прямо перед собой. Потом поднял руку и потер переносицу. Высокомерие расходилось от него волнами.

Ой, батюшки.

– Сколько у тебя спонсоров? – ледяным тоном поинтересовался он.

– Какая разница? – спокойно ответила я. Да, у меня было меньше поклонников и рекламных контрактов, но это не повод выставлять меня каким-то ничтожеством.

– Ты просто ребенок, который за год зарабатывает меньше, чем я зарабатывал за десять минут матча. Ты не в том положении, чтобы указывать мне, что важно, а что нет.

Возмущение заклокотало в горле. Я выпрямилась и окинула его презрительным взглядом, который возымел бы больший эффект, смотри Култи в мою сторону. Господи, какой же мудак. Хотелось врезать ему по яйцам.

– Я понимаю, ты злишься, что над твоей личной жизнью стебутся по телевизору, но вот уж снобизма я точно не ожидала. Я ведь просто пытаюсь смотреть на вещи с другой стороны.

– Ни черта ты не понимаешь, – пробормотал он.

О господи.

– Прекрасно понимаю. Ты не единственный человек на свете, который что-то сделал и потом пожалел. Ну отобрали у тебя права, и что дальше? Все, пипец, помирать можно, Рей. Только все это в прошлом, и теперь вопрос в том, как ты поступишь дальше. Быть мудаком – не лучший вариант. Но что я знаю? Я же молодая и нищая, да?

Понимая, что больше тут сказать нечего, я открыла дверь и развернулась всем телом, чтобы не потревожить многострадальные ребра.

– Спасибо, что подвез и съездил со мной, – сказала я и выбралась из машины.

Тишина. Он не произнес ни слова, когда я захлопнула за собой дверь.

Ну и ладно.

Глава 18

Стоит признать, меня предупреждали.

Дженни еще в пятницу писала, что поле осадили журналисты, жаждущие заполучить эксклюзив про Райнера Култи и предполагаемые причины лишения его водительских прав.

Я еще успела удивиться такому ажиотажу, но вовремя вспомнила, что меня это не волнует – и не должно волновать. Особенно после того, каким придурком выставил себя Култи.

«Я на твоем месте за день зарабатывал больше, чем ты за год». Разумеется, из четырех дней вынужденного отпуска три я провела в бешенстве. Еще бы! Никто не спорил, что мне платили значительно меньше, – хреново, конечно, но не обязательно же выпендриваться, как последний мудак.

Мало того: он даже не извинился. Ожидаемо, но мог бы хоть позвонить или написать. Не, ничего. Может, если бы Култи не нахамил мне, когда я просто пыталась помочь, обилие прессы у стадиона раздражало бы меня не так сильно.

– Сэл! Что вы можете сказать о причинах, по которым у вашего тренера отобрали права? – крикнул один из них.

– Как вы относитесь к…

Я отмахнулась от них, не сбавляя шага.

– Простите! Мне надо на тренировку! – Я даже не соврала им, мне действительно надо на тренировку. За четыре дня ребра прошли не до конца и все еще немного побаливали, да и ссадины на животе затянулись не полностью, но нужно потихоньку возвращаться в привычный ритм жизни.

Никаких больше воображаемых болезней.

– Ты снова с нами! – воскликнула Женевьева, когда я поравнялась с ней. – Как себя чувствуешь?

Неплохо, пока никто не дал мне по ребрам. К сожалению, так ответить я не могла.

– Лучше, чем раньше. Ты классно играла в пятницу, кстати. Молодец.

Она улыбнулась мне и продолжила натягивать бутсы.

Я пошла дальше, попутно перекидываясь с сокомандницами приветствиями и ничего не значащими фразами. Они радовались моему возвращению и говорили, что скучали. Скорее всего, немного преувеличивали, но я предпочитала им верить. Я вот точно скучала – уж если не по ним, то по футболу и, разумеется, по Дженни с Харлоу. Четыре дня взаперти стали для меня сущей пыткой.

Со спины шею обвили знакомые руки.

– Как же я рада, что ты вернулась, – сказала Дженни мне на ухо и обняла так крепко, что я на мгновение застыла.

– Я тоже скучала, – ответил я, перехватила ее руки и толкнула бедром.

Она обняла меня только крепче, но потом все-таки отстранилась. Отойдя на шаг, она склонила голову в сторону прессы, одновременно поигрывая бровями.

– Дурдом, да?

Нет, то, что я рассказывала Култи о новостях, – вот это дурдом. Скрывать от всех, кроме Марка, что мы с немцем иногда вместе играем, – это тоже дурдом. Я не любила хранить секреты, а конкретно этот еще и давил на совесть. Я врала друзьям и семье, но не могла остановиться: уже слишком поздно.

Оставалось только кивнуть и повернуться к Дженни.

– Ага. Не понимаю, чего они так всполошились.

– Я тоже. – Дженни пожала плечами, но быстро потянулась к моему локтю и понизила голос: – Он из-за них жутко злой. – Она сделала паузу, обдумывая сказанное, и добавила: – Злее, чем раньше. Недавно посоветовал Грейс закругляться с карьерой и уходить из футбола.

Я вытаращилась на Дженни, а та просто кивнула.

Жесть. Потратив на обдумывание ситуации еще где-то пять секунд, я выкинула мысли о Култи из головы. Как будто мне без него нечего делать.

– Поможешь размяться? Все тело затекло, – попросила я.

Дженни положила руку мне на плечо, сжала пальцы, и у меня чуть не подогнулись коленки. Приняв как можно более непринужденный вид, я отодвинулась от нее подальше. Серьезно, не представляю, как ее парень подпускает эти лапищи к своему самому сокровенному.

Пока я раздумывала, дрочит ли Дженни своему мужчине, я заметила Гарднера с Култи, идущих в сторону поля. Издалека сложно понять, разговаривают они или нет, но при виде немца зубы заныли.

Я бы простила его, если бы он извинился, и разве что немного вынесла бы мозги. Он не первый человек, высказавший мне свое мудацкое мнение, и точно уж не последний. Даже мама иногда позволяла себе довольно жесткие комментарии, но я всегда прощала ее. Про Сеси вообще молчу – чего она мне только не наговорила за все эти годы! Это, кстати, напомнило о предстоящей поездке в Сан-Антонио на день рождения отца, которому я до сих пор не купила подарок.

– Пойду за лентой для растяжки, – сказала Дженни, вырывая из мыслей.

И хорошо. Мне нужно сосредоточиться.

* * *

Жмурясь, я повалилась на газон, пытаясь отдышаться после забегов. Спина ныла, легкие сдавливало в железных тисках, и как бы мне ни хотелось обмахнуться подолом футболки, я не могла обнажать живот.

Вот блин.

На лицо упала тень, а следом раздался знакомый голос:

– Вставай, шнекке. Ты способна на большее.

Я не стала открывать глаза. Проигнорировать его хотелось просто до невозможности, но я не могла себе это позволить. Если буду делать вид, что его не существует, то лишь сыграю ему на руку. И еще: «шнекке»? Это еще что значит? Хотя нет, неважно. Плевать.

– Сейчас встану, – выдохнув, ответила я.

Несмотря на ответ, мое личное затмение не сдвинулось с места.

Я, переведя дух, так и не открыла глаза.

Тень сместилась вправо, и что-то слегка ударило меня по ноге.

– Ты нормально себя чувствуешь? Будешь сегодня играть? – тихо спросил Култи.

Открыв глаза, я уставилась в сизое небо.

– Нет.

Култи стоял у моих ног, заложив руки за спину, и смотрел на меня сверху вниз.

Смерив его взглядом, я перекатилась, осторожно поднялась на ноги и одарила немца натянутой фальшивой улыбкой.

– Пойду заниматься.

И я ушла.

* * *

В восемь вечера телефон пиликнул, оповещая о сообщении.

Я сидела на диване, закинув ноги в носках на кофейный столик, а когда взглянула на экран – увидела, что пишет мне «Шоколадный торт».

Я вернулась к просмотру телевизора. Он бы позвонил, если бы с ним что-то случилось, но телефон так и остался молчать.

* * *

В пять вечера на следующий день телефон снова пиликнул.

На экране высветилось: «Шоколадный торт».

Мелькнула мысль хотя бы посмотреть, что он пишет, но вчера я его проигнорировала, а сегодня на тренировке он устроил мне настоящий ад. Он вообще вел себя так, будто ничего не случилось, будто не он недавно повел себя как откровенный мудак.

И он продолжал мне писать.

– Они что, до твоего номера добрались? – спросил Марк, сидящий за рулем.

Я отложила телефон и покачала головой. Марк знал о безумных журналистах и о тайне водительских прав Култи и давно предупреждал, что мне стоит ждать звонков, особенно учитывая, что из всех игроков только мы с Дженни засветились с ним на фотографиях.

– Нет. – Я улыбнулась другу и ляпнула первое, что пришло на ум: – Ошиблись номером.

– Ты закончила?

Я перекинула сумку через плечо и выпрямилась, вытерев лоб тыльной стороной ладони.

– Мне пора на работу.

На плече немца висела его собственная сумка. Он провел ладонью по волосам; на красивом лице читалось заметное напряжение.

Я вскинула брови, натянула улыбку, отвернулась и пошла прочь.

Култи схватил меня за запястье, удерживая на месте.

– Сэл, – прошипел он, разворачивая меня к себе лицом.

Я выдохнула через нос и вскинула голову, заглядывая ему в глаза.

– Мне нужно работать, Култи.

Он отдернулся, а его щека округлилась, будто он ткнулся в нее языком.

– Култи? Серьезно?

– Что не так? – Я вывернулась из его хватки, не сводя взгляда с каре-зеленых глаз, которые сегодня казались светлее обычного. – Слушай, мне правда пора. Нужно же на что-то жить, – сказала я, одарив его снисходительной, самодовольной и даже чуть-чуть стервозной улыбкой.

– Не стоит принимать чужие слова близко к сердцу. – Он наклонился ближе, и я с трудом подавила желание закатить глаза.

– Знаешь, что мне реально не стоит делать? Тратить свое время на человека, который не в состоянии нормально себя вести.

У Култи дернулся кадык; он пристально посмотрел на меня, не торопясь с ответом, а потом твердо размеренно сказал:

– Раньше я зарабатывал больше многих, ты не единственная…

Не это я хотела услышать. Глаз дернулся.

– Да-да, ты зарабатывал за день больше, чем люди в странах третьего мира зарабатывают за жизнь. Поверь, я понимаю, и мне максимально плевать, сколько ты зарабатываешь или не зарабатываешь. Не тупи.

Судя по выражению его лица, он не привык к таким заявлениям, но сейчас мне уже все равно.

– Я пахала ничуть не меньше тебя, чтобы всего добиться. То, что я меньше зарабатываю, не значит, что я меньшего стою.

Култи помотал головой.

– Я ничего такого не говорил.

– Да? Потому что со стороны выглядело именно так. И мне надоело, что ты вечно принижаешь меня из-за того, что у меня есть вторая работа.

– Сэл, – пробормотал он.

Я приподняла бровь.

– Я занимаюсь ландшафтным дизайном. Ты знал? А то ты не спрашивал. Ну, теперь знаешь, и самое время. Уж прости, что не могу соответствовать твоим стандартам.

– Каким стандартам?

– Твоим. Тебя же не устраивают мои советы. Почему, кстати? Потому что я еще маленькая? Или нищая? Нет, погоди… потому что я девушка. Угадала?

– Почему ты такая упрямая? Я не это имел в виду.

Я резко хохотнула.

– По-твоему, ты бы на моем месте промолчал? Серьезно? – Он бы послал меня на хер и в жопу, и это самый приличный из вариантов.

Судя по языку, вновь уткнувшемуся в щеку, он это понимал.

Я осторожно вывернулась из его хватки, и в этот раз он меня отпустил.

– Слушай, у меня нет настроения с тобой разговаривать. Не думай, что можешь срывать на мне злость, а потом делать вид, что все в полном порядке, и я буду тебе подыгрывать. Дело вот в чем: я бы никогда и никому не сказала то, что ты сказал мне. Я думала, что мы друзья, но зря. Я не хочу дружить с человеком, который смотрит на меня свысока. Мне правда нужно идти. – Я отошла от него на пару шагов и неискренне улыбнулась. – Потом поговорим.

Я понятия не имела, как он отреагировал, потому что развернулась и пошла прочь. Я не врала. У нас с Марком действительно много работы.

Я уставилась на экран планшета.

– Ну что?

«Ну что, это ты?» Да, я. Сцепив руки в замок и зажав их ногами, я отвела взгляд от фотографий, сделанных прямо перед зданием, где находился офис моего врача.

На первом снимке я шла рядом с Култи, опустив голову. На втором – стояла рядом с его машиной, на третьем – садилась в нее, а немец стоял сзади, причем слишком уж близко.

Отрицать невозможно: да, это действительно я. Любой человек с мало-мальски нормальным зрением бы заметил.

Настораживало то, что Гарднер, Шина и Кордеро вызвали меня об этом поговорить.

– Это вы? – поинтересовался Кордеро, как только Шина протянула планшет.

Вопрос с подвохом, что мне не понравилось. Может, и хорошо, что я предпочитала никого не обманывать и мне нечего было скрывать. Но ситуация все равно напрягала.

Посмотрев на главного зачинщика, я кивнула.

– Я.

Их это ни капли не удивило. Ну да, еще бы. Мистер Кордеро прекрасно знал, кто был на фотографиях. Просто хотел, чтобы я сама подставила себя ложью.

Засунув руки поглубже, я пожала плечами.

– Я плохо себя чувствовала, и он сходил со мной к врачу, – достаточно расплывчато ответила я: вроде не соврала, но и не выложила полную правду. Затем окинула генерального директора команды нейтральным взглядом. – Я ничего такого не сделала.

Аргентинец, сидящий ко мне ближе всего, устроился поудобнее.

– Это довольно субъективное понятие, вам так не кажется?

– Как скажете. – Я пожала плечами. – Но по факту я не нарушила никаких условий контракта и не сделала ничего, о чем не могла бы сказать отцу.

Ну… стоит признать, что о дружбе с немцем я ничего ему не сказала. Вообще никому не сказала, но в основном потому, что они бы сразу же раздули из мухи слона, а раздувать было нечего.

Ответить мне не успели, потому что раздался стук в дверь. Гарднер пригласил пришедшего войти, и я совершенно не удивилась, когда на пороге появился Култи, до сих пор не переодевшийся из спортивных штанов и футболки «Пайпере». Наши взгляды пересеклись, и он сел поближе к двери, невозмутимый и абсолютно спокойный.

– Что случилось? – поинтересовался он у мистера Кордеро, откинувшись на спинку стула.

Генеральный директор забрал со стола Гарднера планшет и передал Култи.

– Несколько дней назад в Сети появились фотографии.

Култи мельком взглянул на планшет, а потом нетерпеливо вернул его обратно.

– И что с ними не так?

– Крупный и весьма популярный таблоид опубликовал фотографии, на которых вы в компании одной из наших лучших футболисток, – холодно пояснил Кордеро, разве что немного не дотягивая до откровенного хамства.

Култи скрестил на груди мускулистые руки – такие крепкие, что на них очертились вены, пересекающие его предплечья и бегущие по бицепсам, – и пожал плечами.

– Лично я вижу фотографии, на которых отвожу друга к врачу, – произнес он самые невероятные слова, что я слышала в своей жизни.

– Друга? – недоверчиво переспросил Кордеро.

– Именно, – огрызнулся Култи. Он не кричал, но в голосе слышалось раздражение.

Мистер Кордеро посмотрел на меня. Если он думал, что такое заявление Райнера Култи перед тремя сотрудниками «Пай-перс» оставит меня равнодушной, то, что сказать… он ошибался.

– Вы друзья? – Да, в отличие от немца, мне он откровенно хамил. С другой стороны, на меня целая страна не молилась.

Я кивнула, попутно пытаясь распутать клубок эмоций, вызванный признанием Култи.

– Да. – По крайней мере, были, когда он не действовал мне на нервы.

– Друзья, – рассеянно произнес он. – И какие же вы друзья?

Захотелось его ударить. Нет, я понимала, как это выглядит, но правда? Серьезно? Я стольким пожертвовала ради «Пай-перс», а он думает, что я поставлю под угрозу единственную возможность играть в футбол? К щекам прилил жар, и я из последних сил сдерживалась, чтобы не поставить свою карьеру под еще большую угрозу.

Я понимала, чего он добивается, и не собиралась позволять какому-то офисному работнику выставлять меня в таком свете, будто я ни во что не ставлю свою команду.

– Такие, у которых много общего.

Твою мать.

Не успела я добавить что-то более адекватное, как в разговор вклинился немец:

– Самые лучшие. Не понимаю, что вас не устраивает.

Я бы упала в обморок от нахлынувших чувств, но вовремя заставила сердце заткнуться и включила мозги. Чего я ожидала, что он меня подставит? Да, наверное.

Хорошо. Ладно.

Все равно он повел себя как мудак. Пара слов ничего не меняла.

– Вы вызвали нас абсолютно без причины, – безапелляционно заявил немец. – Вам прекрасно известно, что мой приезд вызовет резонанс в прессе, но все равно позвали на позицию. Не вам выбирать, что будет опубликовано в Интернете.

Шина издала сдавленный смешок.

– Мистер Култи, со стороны это выглядит…

– Не надо указывать, с кем мне дружить, – оборвал он ее. – Какая разница, как это выглядит со стороны, если на самом деле все по-другому?

Так, погодите секунду…

Шина, слегка покраснев, перевела взгляд на меня.

– Сэл, с твоей историей…

Ну вот, снова-здорово. Надо обрубать эту хрень на корню.

– В этот раз я ни в чем не виновата и не собираюсь просто так брать на себя ответственность. Мы друзья, и в нашей дружбе нет ничего неподобающего. Мне нечего стыдиться.

Мне было немного совестно, что я никому про него не рассказывала, но, клянусь, я просто хотела избежать подобной реакции. Некоторые вещи люди просто не понимали, и это тому доказательство.

Култи убрал руки с груди, уперся локтями в колени и склонился вперед.

– Никто бы не обратил на это внимания, если бы не шумиха, которую сейчас подняли в СМИ. Тут нечего обсуждать. Мы лучшие друзья…

Я покосилась на него краем глаза, припоминая, какой херни он мне наговорил. «Это вот так лучшие друзья относятся друг к другу? – как бы спрашивала я. – Правда?»

Он заметил мой взгляд, но предпочел не обращать внимания, потому что настроена я была не очень-то дружелюбно.

– Никакие обсуждения этого не изменят. Точка. Если вам нужно что-то еще, обратитесь к моему менеджеру.

– Сэл…

Я разрывалась между двух огней: не понимала, паниковать мне из-за скандала, в который они раздували ситуацию, или все же отстоять свою честь.

– Да мы же просто садимся в машину, – нерешительно заметила я.

Я была хорошим игроком, одним из самых стабильных в команде, но правда заключалась в том, что незаменимых людей не существовало. Я не могла позволить себе закатывать истерики, но в то же время голосок в голове нашептывал послать всех, – и под «всеми» я подразумевала Кордеро, – прямиком на хрен.

– Мисс Касильяс, думаю, все здесь прекрасно понимают, что вы не способны оценить… – начал Кордеро.

Култи подался вперед всем телом, – я не ожидала, что он так рьяно бросится меня защищать.

– Очень советую не заканчивать это предложение.

Гарднер кашлянул.

– Не надо горячиться. Я тебе верю, Сэл. Если ты говоришь, что вы друзья, – значит, так оно и есть. Ты никогда меня не обманывала. Думаю, мы все здесь хотим, чтобы сезон прошел спокойно и гладко. По крайней мере, спокойнее, чем он проходит сейчас.

– Это моя вина. Я возьму на себя ответственность за негатив в прессе, но не смейте винить ее за дружбу со мной, – сказал Култи. – Сэл ничего плохого не сделала.

– Мне кажется, вы не понимаете. Это плохо выглядит со стороны, – поспешно вклинилась Шина, пока никто ее не перебил. – Возможно, вы бы могли… не знаю, мистер Култи, я просто предложу пару идей, которые потом можно будет обсудить с рекламным агентом, но… не хотите ли вы что-нибудь сделать, чтобы отвлечь внимание от вашей… дружбы?..

– Сходить на свидание?

– Нет, – без колебаний ответил Култи.

– Но…

– Нет, – повторил он.

Шина в отчаянии посмотрела на меня.

– А ты, Сэл? Не хочешь сходить на свидание? Выложишь пару фото, и…

– Нет.

Только ответила ей не я. Ей ответил Култи, и в его голосе слышалась злость. Возражать я не стала.

– Сэл…

– Нет. – Снова Култи. – Я же сказал.

– Но…

– Хватит, – отрезал немец. – Я не пойду на свидание, и она тоже.

– Я и так постоянно делаю то, что вы от меня требуете. Но в этот раз не хочу, – осторожно пояснила я, стараясь сгладить враждебность, которую излучал сидящий рядом мужчина.

Кордеро язвительно хохотнул.

Десять минут спустя я обнаружила Култи у кабинета Гарднера. Мистер Кордеро ушел первым, а немец последовал сразу за ним. Шина осталась поговорить с Гарднером. Что еще они обсуждали, кроме нас с Култи?