Текст книги "Делай, что можешь"

– Ага, – соглашаюсь. Сам и просил подсказывать про неправильности, и такие заходы нисколько не раздражали. Напротив, старался запомнить и не допускать ошибок в другой раз.

– Иди отсюда! – заорала Ульяна, отпихивая дочь в сторону. – Ты чего, ирод, творишь, – замахиваясь тяжелой рукой, взвыла. – Такие деньги, и выгнал! Я ж тебя…

Перехватил кулак и оттолкнул к стене, так что ударилась с силой.

– Ой, – пискнули с испугом обе, поскольку Катя не успела удалиться.

– Она еще вернется, – сказал сквозь зубы, – и заплатит втрое-впятеро свыше уговора. Не врал – смерть либо грудь напрочь. А жить всем хочется. Вернется и другим потом расскажет. А знакомые у нее не подольские ткачихи с фабрики. Совсем другие доходы. Голова есть – думай!

– Николка, – крестясь и глядя со смесью страха и счастья прошептала, – ты это?

– Я, мама, – отрезал, чувствуя себя подлецом. – Умнею потихоньку. Чегой-то кома сдвинула в мозгах.

– Господи! – прижимая его к себе, простонала. – Счастье-то какое!

Пахло от нее потом, и, в отличие от Кати, рефлекторной нежности не испытывал, но оттолкнуть рука не поднялась. Все ж плохого она не делала и заботилась, как умела. Способности начинают проявляться с наступлением юношеского перелома. У всех возраст разный, однако лет до двенадцати от сына ей пользы минимум был. Но ведь кормила, поила. Одежда пусть не новая, но добротная и без заплаток. Ничуть не хуже соседей смотрится. Ну а что жадная и своего не упустит, так при таком муже иначе и быть не может.

– Врачу тебя показать…

– Ни в коем случае! И так хорошо, а пропишет какую гадость, мешающую умнеть, из лучших побуждений?

– Да-да.

– Все будет хорошо, – заверил, погладив по голове, как маленькую. – Верь мне.

Глава 5
Начальные шаги

С некоторых пор я отвоевал себе право сходить до колодца. С ведрами, естественно. Обычно меня люди не трогали, только смотрели вслед и здоровались, если делал это первым. Но это взрослые. Однажды кто-то вякнул за спиной, так та самая Женька, оказавшаяся совсем молодой и симпатичной, несмотря на наличие двух детей, моментально заткнула. Она и тогда приходила лично поблагодарить. Причем искренне, а не по обязанности. Пару раз сталкивались, так угощала семечками и леденцами. Все ж бывают нормальные люди, а то вечно косятся. Правда, эту гадость из сахара с неизвестными добавками я есть не стал. И Кате не дал, выкинув потихоньку. Отказываться неудобно, от души предложила, однако не совать же в желудок подозрительный продукт, сварганенный из отходов. Семечки другое дело. Нормальная растительная пища. Если б не жирность высокая, жареные с солью очень неплохо. Да и куда деваться, ем все подряд. Про правильное питание не слышали пока и намеки воспринимают с неудовольствием. Жри, чего дают, и не выкобенивайся. Почти привык уже к этой кухне. Все на масле или сале пережаренное и бесконечные каши с картошкой. Мясо редко, а тут то пост, то еще чего придумают. Разгрузочные дни хорошо, но не до такой же степени! Тем более после окончания непременно обжорством занимаются, не зная удержу. Мне проще, подлечусь, но от такого питания ничего хорошего не будет к старости. Хотя мало кто до нее доживает при здешней медицине.

Сегодня, закончив дела по хозяйству, просто поставил в известность мамашу о желании прогуляться и оставил ее с открытым ртом, спокойно выйдя на улицу. Прежнему Николке не приходило в дурную голову удаляться от двора. Но она уже поняла – поумнение не всегда благо. Слушал ее сын, только если сам хотел. Прямо я ничего не говорил, зато ставил перед фактом. Свою работу выполнял и отправлялся изучать Катины учебники. А сегодня и вовсе намылился проветриться. В конце концов, сидеть вечно дома не настроен. Для начала осмотреться. Вот и сейчас прихватил с полки книгу, где наряду с детскими сказками и некой изучаемой в школе литературой имелись и полезные издания. В данном случае эта с многообещающим названием «Русская земля» (природа страны, население и его промыслы).

Стоило пройтись по улице, как моментально появились дети, кричащие нечто обидное. Поскольку не реагировал, следуя невозмутимо дальше, принялись швыряться грязью и камнями. Гоняться за ними или убегать было бы глупо. Именно этого они и ждали согласно оставшейся от юродивого памяти и очень веселились, издеваясь. Оказывается, не зря мать за ворота не выпускала. Проще было игнорировать, но терпения надолго не хватило. Не слишком приятно изображать добренького, особенно когда прилетело в бок, и, подобрав голыш, швырнул обратно. Расстояние было небольшое, малолетки ничего подобного не ожидали, и угодил точно в цель. Сознательно не пытался прибить, дав по башке, но рука у меня тяжелая, и вышло крепко. Малолетка взвыл не хуже шакала, падая и размазывая по грязной физиономии слезы. Остальные брызнули во все стороны со скоростью зайцев при виде волка. Мало шансов, что остановятся ближе пары кварталов.

Не торопясь проследовал в сторону реки. Путь примерно представлял, да и заблудиться сложно, когда с крыши видна вода. Мать с опаской приняла изменения в сыне и его условия, особенно после сбывшегося предсказания про убежавшую больную. Артистка вернулась на третий день и ничуть не успокоенная, скорее, в ужасе от нарисованных врачами перспектив. Два сеанса по два часа, и от опухоли избавилась, в чем могла убедиться сначала самостоятельно, а затем сходив на проверку к врачу. Еще парочка посещений, затем одно через неделю, и на этот раз звал не для блезира. Требовалось подключить нужные лимфоциты-убийцы.

Существует несколько разновидностей, обладающих очень специфической функцией, – они конкретно уничтожали опухолевые клетки. БГЛ – большие гранулярные лимфоциты открыли еще в конце двадцатого века, но так и не сумели нормально заставить трудиться. На тканях процесс шел, в человеке почти нет. Позже и другие варианты открыли. В живом организме это не просто – спровоцировать появление нужного вида для борьбы с заболеванием. Теперь они должны были сработать, разделавшись с затаившимися остатками больных клеток. Иначе возможно повторение. Раковые болезни этим и опасны. Вроде вылечился, а через годы рецидив. Облучение и химия губят многие функции организма, превращая здоровые органы в больные, и тут уже не рад облегчению. Мой метод на начальной стадии предпочтительней. Правда, там это делали специальными уколами, а мне приходилось зеркалить самолечение. Ведь поборол пусть и не рак груди, а желудка. Прекрасно знаю, как и что делать.

Потом уже занялся и внешностью. Про это она вспомнила, как только прочухалась от испуга. Причем второе гораздо легче и в денежном смысле ничуть не хуже. Прямо сказал, что за сеансы по разглаживанию кожи и удалению жировых отложений меньше не возьму, труд тяжелый, а для здоровья ее морщины не опасны. Сколько заплатила, я не спрашивал, но Ульяна стала на удивление ласковой и предупредительной, задумчиво глядела вслед, когда думала, что не вижу. Вряд ли прежде доходы от лечения достигали таких высот, как два последних раза. Ни фантазии, ни особых денег у приходящих молодух не имелось. В основном личико чистое сделать. От прыщей, веснушек и бородавок избавить. Жир с целлюлитом у них редко находился, и кто подсказал Аросевой обратиться, без понятия.

Пляж оказался живописным местом. С него открывался красивый вид на луга и холмы, а также на церковь, а вдоль берега рос небольшой лесок с лиственными и хвойными деревьями. Согласно учебнику, так меньше испаряется вода, и чем ближе к северу, тем меньше листьев вырастает. В Сибири поднимаются особые породы, более приспособленные к климату. Убей, не помню, чтоб в прежней школе нечто такое учили. Возможно, пропускал мимо ушей. Наверное, знают, о чем пишут, но какая разница. Отложил новый факт на соответствующую полочку, и пусть пребывает в дальней памяти. Неглупые люди не загромождают чердак своей памяти знаниями, не имеющими никакой практический пользы, однако и не выбрасывают информацию.

На травке лежали молодые парни и девушки. К нависающему над водой дереву привязали веревку и прыгали с обрывчика, пролетая подальше и бултыхаясь в воду с шумом и воплями. По тропинке вдоль берега прохаживались, беседуя, солидно одетые господа, благо воскресенье. Матушка утащила по этому поводу Катю в церковь, а его опять не взяла, позволив прогуляться. Отец храпел после вчерашнего возлияния. Он реально стал гораздо меньше пить, однако совсем не прекратил. А я не настаивал. Хуже некуда иметь под боком сильно недовольного родителя от вечной трезвости. Главное, не нажирается до свинского состояния, и достаточно. Ермолай и прежде к попам был не ходок, но вот что не позвала сына – странно. За этим что-то должно стоять, и неплохо бы расспросить. Прежде не доходило, но всем положено посещать священнослужителей. Или нет? В очередной раз память Николки намеков не давала.

Усаживаюсь поудобнее, пожалев, что не прихватил тряпку подстелить. Иные простейшие идеи без наглядного примера в дурную голову не заходят. Старый умный человек, а не сообразил. Да плевать. Раскрыл книжку и углубился в очередную главу. Текст был построен странно. Частично сухое изложение фактов, частично – от первого лица. Некто проходил описанным маршрутом и делился впечатлениями. Тут речь шла о Днепровских порогах.

Итак: «…на десять верст ниже Екатеринослава, – Donnerwetter[5]5
  Donnerwetter – «гром и молния» или «черт побери», проклятие (нем.).


[Закрыть], кто выдумывает эти названия, явно ж Катя и Слава, сражение, что ли, было, но почему баба полководец, – останавливаются у пристани Лоцманской Каменки, расположенной у правого берега Днепра, и отсюда идут уже с «низовыми» лоцманами… за деньги нанимаются провести через все пороги почти до самого города Александровска, что в восьмидесяти верстах…»

Тут невольно отвлекся. Мимо шла красивой плавной походкой, отработанной долгими упражнениями, эффектная дама в сопровождении девочки возраста Кати, тоже нарядно одетой. По виду обе явно не из рабочих, и старшая не из прислуги. Совсем иначе одета и дорого. С зонтиком, что особенно забавно. Дождя вроде не ожидается, но эти штучки по прежней жизни хорошо помнил. Прикрываются от солнца, чтоб кожа не смотрелась излишне темной, напоминая простолюдинов. До сих пор у многих в головах штамп – чем белее, тем выше по положению. Мусульманки вообще с закрытыми лицами ходили. Здесь такое вроде не принято. Зато длинные, почти до локтя, перчатки и вместо платка шляпка.

Хотя женщине за тридцать, она на удивление хороша. Слегка курносое лицо с большими зелеными глазами, мимолетно скользнувшими по парню с книжкой, высокая грудь и легкое платье, умело подчеркивающее талию и показывающее сильные щиколотки. Организм невольно среагировал без участия моего сознания. Это вообще была серьезная проблема. Здоровое сильное тело имело свои желания, почти забытые пожилым мужчиной в исчезнувшем мире, и постоянно напоминало, непроизвольно реагируя на особ противоположного пола. Еще и ночью снились в самом непотребном виде.

Прежде я прекрасно знал, куда идти и где найти доступную девку. Правда, разве что в молодости баловался. Потом и без того находил без проблем помимо жен. Хорошо зарабатывающий и известный человек со званием может себе позволить легкую интрижку. Главное, заранее записать ее согласие на «клипсу». Без этого нельзя, если не хочешь больших неприятностей. Здесь для меня все не просто, да и платить нечем.

Невольно тяжко вздохнул и, отвлекаясь от пленительного создания, уткнулся снова в текст: «…на плот лоцман идет за какой-то сущий пустяк сравнительно с опасностью: десять-пятнадцать рублей да полведра или ведро горилки…» Ну, ничего себе пустяк! А! Сообразил, заглядывая в данные издательства Сытина. Это еще до войны. Старыми деньгами. Все равно не так мало. Современные цены мало отличаются от прежних, судя по словам матери и газетам.

На очередной излишне громкий вопль поднял голову. Пока разбирался с удивившими данными и пялился на женщину на берегу, многое изменилось. В немалом количестве столпился народ, глядя на реку. Возле дерева, с которого прыгали подростки, ныряли двое взрослых мужиков в поисках чего-то. Через минуту один довольно крикнул, буксируя за собой за волосы безвольное тело. Похоже, для одного из ребят игра закончилась плохо. Без особого интереса поднялся, подходя ближе. Люди бессмысленно суетились возле неподвижного тела.

Казалось бы, зачем сдалось вмешиваться, но то старый, для себя сформулированный закон: «Есть возможность помочь – делай». Люди не ценят добрых дел, но иначе себя уважать нельзя. Оттеснил спасителя и попытался найти пульс – ничего. Еще раз для уверенности прощупал сонную артерию. Не бьется. По ощущениям прошла пара минут, и значит, шанс еще есть. Если б десять-пятнадцать, лучше не пробовать. Мозг умер. Такое не восстанавливается. Вздохнул, настраиваясь, и начал делать искусственное дыхание, параллельно дав энергией толчок сердцу. И еще раз, запуская. На третьем нажатии на грудь мальчишка закашлялся, выхаркивая воду. Похоже, немного перестарался, и ребра потом болеть станут. Ну, ведь не сломал, как частенько случается в таких происшествиях. Все ж лучше с синяками, чем в земле.

Народ вокруг сдержанно загудел, переговариваясь, а кто-то поощрительно похлопал по плечу. Я поднялся, отряхиваясь, и поймал взгляд той самой женщины. Девочка дернула ее за рукав и, когда та наклонилась, что-то торопливо зашептала на ухо. Кажется, меня признала, хотя совершенно никаких ассоциаций не вызывает внешность ребенка. Да и плевать. Отмахнулся от предлагающего выпить, не то чтоб сильно уважал правила по части неиспользования дурманящих средств, просто нет настроения. Кто мне все эти люди, и какой смысл напиваться. Надо идти домой, иначе не отстанут.

К сожалению, и там ничего хорошего не ждало. Издалека услышал вопли ругающихся баб. А из-за заборов посматривали любопытные, провожая взглядами причину шума. Прежде соседи не беспокоили. Разве коров выгоняя к пастуху, видел их за таким же занятием, вежливо здороваясь.

– Твой урод ребеночка зашиб! – орала гневно одна, задирая рубашку на мальчонке и демонстрируя синяк немалого размера.

– Это еще надо выяснить, кто сделал! – отбивала выпад мамаша Николки. – Такие же приятели. Сроду мой никого не обижал.

– Да как ты можешь говорить, что Петька лжу изрек!

– От тебя набрался. Все знают, как мужа обманывала, пока на фронте был.

– Да ты… – прозвучало совсем уже непотребное.

– Сама-то…

Я подошел, незамеченный из-за ора, и внятно произнес длинную матерную фразу, повторив практически дословно ранее слышаное. Обе, открыв рты, уставились на сильно разговорчивого. Прежде за ним ничего такого не водилось.

– А чё это вы замолчали? – с придурочным видом спросил. – Хорошие слова Петька говорил, здороваясь. Я у него научился.

– Врешь, – без особой уверенности сказала баба, – юродивый.

– Да не, – широко улыбаясь, возражаю, – это вот он станет дебилом, – показав на шарахнувшегося мальчишку, заверил, – если еще кому в этом доме говорить гадости станет или чего другого пакостного делать. Я ж пожалел ради малолетства, а в другой раз головенку откручу. А то порчу нашлю на родителей, – задумчиво сказал, глядя на попятившуюся бабу с растерянным лицом. – Спрос-то с кого? С воспитавших. С меня – нет. Даже справка от врача есть о душевной болезни.

Откровенно говоря, не имел понятия о существовании таковой, однако нечто наверняка лежало среди документов.

– С добром заходи! – крикнул вслед торопливо убегающей и волочащей пацана за собой. – А со злом чтоб ни тебя, ни пащенка твово не видел. Пожалеете.

– Николка, – с дрожью в голосе спросила мать, – ты не слишком? Она ж людям расскажет.

– Нет. Что сказал – сделаю. Терпеть плевки в спину не буду. И не называй меня больше так.

– Чаво?

– Николкой не зови, – с максимальным терпением повторил.

Уже в курсе, это такое ласково-пренебрежительное имя. Юродивому сойдет, но меня раздражает.

– А как?

– Официально Николай, по-простому – это ведь Коля? Ну и сойдет. Коля я, не иначе.

На этот раз ее определенно вогнало в ступор. Даже орать или рыдать не стала. Застыла, лупая глазами и пытаясь нечто понять.

Обошел, осматривая.

– Чего все других лечу? – спрашиваю риторически. – У тебя ж голова кружится. Я прав?

– Ага, – сказала она.

– Давление подскочило. Я могу снять боль, – положил ладонь на лоб, – но не вылечить. К дохтуру надо.

О здешних лекарствах не знаю ничего, ни в одном справочнике будущего толком ничего не писали. Пусть профессионал дает советы. А прежние советовать не смешно. У них и антибиотики не изобрели. Про увеличение физических нагрузок с целью похудения глупо поминать. Она и так вполне себе работает по дому. Практически не сидит. Когда присмотрелся, даже перестал обижаться, что вечно гоняет. Все сама делала, да еще и Николкой руководила. А за ним глаз нужен постоянный. Тут железные нервы требуются, не зря давление скачет. А уж о правильном дыхании смешно говорить. Не станет делать, не то воспитание. Об уменьшении соли в пище лучше и вовсе не заикаться. Прилетит тарелкой в лоб. Вполне реально, а не иносказательно. Способна за критику. Впрочем, не особо и кладет. В меру.

– Правда, – сказала она, несмело улыбнувшись, – легче стало.

– Не терпи, сразу говори. Мне ж всмотреться надо не глазами, а просто так могу и не видеть.

– Спасибо, сынок, – сказала она странным голосом. И с ходу продолжила, переключаясь на обычный тон: – Тут Алевтина пришла, посмотришь?

Алевтину я помнил. Тоже из здешних теток. Вроде не вредная, но не особо зажиточно живет.

При моем появлении женщина вскочила, судорожно комкая в руках небольшую корзинку, не иначе гонорар в натуральном виде, и сбивчиво заговорила. Прежний хозяин тела ничего б не понял, да она и не пыталась объяснить. Так, выговориться требовалось. Дело оказалось не в болезни или еще какой ерунде на манер сведения шрама. Ее муж уехал в Америку, собираясь там устроиться и затем вызвать семью. По слухам, за океаном чуть не золотом мостовые вымощены, и каждый третий, если не второй, может стать миллионером. В смысле если сравнивать со здешними заработками. Из невнятного рассказа мимоходом выяснилось, что едут многие. Но там какие-то сложности с въездом после войны. Прежде всех подряд пускали, а теперь с разбором. Вот мужик ейный и собирался вызвать позже. Такое позволяется, когда можешь предъявить некую сумму, гарантирующую, что не станут обращаться за помощью, а сами себя прокормят. В целом ничего нового. В мое время тоже всех подряд в Европу не пускали, но лезли толпами нелегалы через южную границу. А мы их ловили, стрелять запрещалось. Но если уж попадался, всю требуху отбивали. Сказано «подавай просьбу», чего ж лезешь через колючку?! Тут главное, чтоб камера вовремя сломалась и не поймали на горячем. А своих не сдавали. Такого доносчика потом в выгребной яме недолго найти.

– Раньше письма приходили, – сказала Алевтина с тоской, – уже год ни слуху ни духу. Ты ж можешь сказать, все ли в порядке? – От надежды в голосе так и передернуло. – Женьке подсказал про мальца…

Если б я знал, как тогда вышло. Пришла неизвестно откуда подсказка, а я ни ее, ни мальчишку не помнил. Это от Николки, не от меня и несознательно. Вот сейчас пытаюсь нечто узнать, и шиш. Полная пустота.

– Вещь какую-нибудь его.

Она с готовностью вывернула на стол ту самую корзинку. Забавно, но лучше меня сообразила. Или у здешних сенсов в порядке вещей такие штуки?

Перебрал все подряд. Письма, старая рубашка, пояс рваный, фотографии. Свадебная, еще одна. Она сидит, он стоит рядом, положив руку на плечо, и оба смотрят с тупым видом. У нас бы две тысячи объемных снимков показали, да еще и движущиеся изображения. А здесь в рамку и под стекло. Редкость. Впрочем, даже извлеченная карточка никакого отклика не дала. А вот обычная пуговица неожиданно откликнулась. Картинка достаточно ясная и абсолютно точно не имеющая отношения к здешним реалиям. Высотные дома, множество машин и женщина, которую обнимает бывший хозяин пуговицы. Ему с ней хорошо.

– Далеко-далеко, – сказал вслух, – жив. Больше ничего не вижу.

Право же, не говорить, что нашел другую бабу, позабыв про официальную супругу и детей. Вдруг еще опомнится и напишет. Или к себе позовет. Зачем портить людям жизнь. Пусть сами разбираются.

– Спасибо, – сказала Алевтина, смаргивая слезу.

Я молча пожимаю плечами и развожу руками. Может, не надо было лгать? Сказал бы, как есть. Ладно, что сделано, то сделано.

– Нет, – резко заявил, игнорируя недовольный взгляд мамаши, когда Алевтина попыталась дать купюру, доставая ее из-за пазухи. – За помощь – беру. Тебе ничего нового не дал. Купи чего своим детям.

– А ты врать научился, Коля, – сказала мамаша, проводив гостью.

Она не очень представляла, как относиться к поумневшему сыну, однако прежде он такого не делал. И на денежную тему не высказывался. Да раньше и не понимал ничего. А тут условия ставит. Брать за дверью не стала. Не от его слов, но неуловимо справедливое в решении прозвучало. Уже усвоила, зря не говорит.

– Ни в жисть! – автоматически выскочило из чужого лексикона.

Она посмотрела задумчиво и не стала настаивать. А ведь почуяла нечто. На самом деле недоговорить – не соврать. Умолчал о подробностях, так не о том спрашивала.

– Только с таким больше не пускай. От мертвых эхо неприятное, – сказал и сам испугался. Вот откуда ему знать про это?

Прежде ничего такого за нами обоими не водилось. Попасть можно было исключительно в потенциального сенса, но на подобное не рассчитывал.

Наутро, по-быстрому накормив и напоив скотину, почти силком поволок мамашу к врачу. Она слабо отбрыкивалась и отнекивалась, пришлось пихать силой, пока не оказалась за воротами. Там все изменилось моментально. Это не ее вели, а она гордо шествовала в сопровождении. Смотрелось со стороны, наверное, смешно. Но меня мало трогало, что и кто подумает. Я собирался вживаться в здешний мир, и требовалось спокойно существовать, имея спокойный тыл. Ульяна Степановна не особо приятный человек, зато меня по-своему любит и в обиду не даст. Вот и надо вести себя правильно. Не только брать, еще и давать. В конце концов, если всерьез свалится, мне все это хозяйство на себе тащить, чего абсолютно не требуется.

Найти врача проблемы не составляло. В газете мы с Катей отыскали объявление о времени приема в городской больнице. Никакой записи не существовало, пришлось сидеть в очереди, дожидаясь, пока позовут. Мамаша откровенно нервничала, а я старательно изучал старую газету. Как всегда, ничего не понимал, хотя каждое слово известно.

Некие футуристы (?) якобы собирались учинить скандал. Автор заметки писал, что «несмотря на их кривляния, даже Маяковскому ничего, кроме смеха, вызвать не удалось». Это их страшно обидело. И поделом. «Несколько хлестких фраз, набор малозначащих реплик и попытки провоцировать публику не удались. Кому-то из гостей пришла глупая мысль объяснить суть футуризма. В результате вышла скучная и нужная лекция».

Я думал, речь идет о клоунах, потом намекнули на поэзию. Так при чем тут лекция и что такое футуризм? Сборище лиц с ограниченной умственной полноценностью, судя по тексту.

Местные новости тоже звучали странно. В доме некого Мартиросяна охранной полицией (?) задержана нелегальная сходка членов левого крыла РСДРП. У них что, большевиков нет и вместо коммунистов так и остались социал-демократы? «Среди арестованных десять рабочих, две курсистки (?) и двое интеллигентов». В смысле интеллектуалов? Ученые люди? А что им обсуждать с работягами? Дикое время, в котором невольно чувствуешь себя полным дураком. Положительно, надо сидеть на месте и учиться, а то недолго влипнуть по элементарному незнанию. Занесло ж меня в Россию. Чем Германия и подобранный кандидат не угодили? Там я хоть представлял, кто вокруг, и язык бы не учил.

Итог осмотра был предсказуем, и разве что предписания я внимательно выслушал. Для сбивания давления важно приобрести нитроглицерин и пиявки. Что-то смутно слышал про второй метод положительное. К сожалению, уже не уточнить. И то и другое продается в аптеке. Еще и ходить далеко не надо. При больнице, как и приемный покой. Не так чтоб сильно дорого. Но вот сфигмоманометр (чуть язык не сломал и попросил записать на бумаге название) реально не каждому доступен. Ульяну Степановну аж перекосило, когда услышала стоимость. Категорически отказалась покупать. А игрушка забавная. Такая прямоугольная коробка, на крышке которой был закреплен резервуар с ртутью. Колба соединяется трубкой с манжетой, которая надевалась на руку. В манжету накачивался воздух, а показания давления отражались на градуированной колбе с ртутью. Это еще не все. Сердечные тоны нужно слушать в фонендоскоп. Такой примитивизм, по идее, но нормально работающий. Предки были не дураки. В смысле нынешние современники. Умудрились без электроники получать результат ничуть не хуже.

Когда после всех этих тяжких трудов и мучительного расставания с капиталами за лекарства оказались на улице, почти обрадовался возвращению домой. Хотя догадывался, найдет мне работу до самого вечера. И тут мамаша вогнала в оторопь, предложив сходить в синема. Причем краснела при том, как девочка.

Прислонившись к обклеенной афишами тумбе, я задумчиво смотрел на марширующих мимо под барабанный бой мальчишек и девчонок. Одежда практически одинаковая, к тому же короткие штаны выше колен и косынки на шее у обоих полов. Они выкрикивали нечто ритмичное крайне серьезно. «Раз-два, мы шагаем в ряд» и прочую ерунду. На школьную форму абсолютно не похоже; те ходили в фуражках, а не пилотках и нормальных брюках. Очередной пробел в образовании. Невозможно за пару недель разобраться в окружающем мире. На пару сотен километров уехать, и то люди себя иначе ведут, разговаривают и молятся, а тут влип в нечто совсем невообразимое.

Тут они, прекратив стучать в барабан, дружно принялись скандировать: «Россия для русских!», поставив в тупик. Почему не Руссия или росских? И ведь не спросишь. То есть в газетах что-то такое и прежде попадалось, но политику пропускал. Все равно знаний для обсуждения недостаточно. Одно усвоил прочно: по городам маршировали националисты – на уровне риторики раздел о националистической части и эндеках[6]6
  Эндеки – национал-демократы.


[Закрыть] в памяти практически полностью стерся. Марширующие более старших возрастов выкрикивали шовинистические лозунги, били стекла в лавках с нерусскими хозяевами, а случалось, и их клиентов. Полицейские в таких случаях стояли спиной. Меня это раздражало. Нормальная логика империи растворять в себе покоренные народы, превращая их в подобие русских, а не отталкивать.

Требовать знание языка империи (не надо втирать про республику, когда нет федерализации и все управление в центре) и делопроизводства правильно. Но тут тоже через пень-колоду проводят. Тот, кто языка не знал, лишался всяческих прав: он не мог требовать справедливости в суде, не мог сделать какое-либо официальное заявление. Но всегда есть выход. Моментально развился полулегальный переводческий рынок. Ну и чего добились?

Собственно, с такими странными вещами, напрочь отличающимися от представлений будущего, на которые рассчитывал, сталкивался постоянно, и не всегда они безобидны. Машины, например, бывают самого разного вида и формы. Даже паровые и электрические! Шоферы драндулетов частенько по сторонам не смотрят. До светофоров и правил движения до сих пор не додумались. Нет, может, в больших городах нечто и существует, да отсюда незаметно. А вот прущие, не обращая внимания на прохожих и не пропускающие ни слева, ни справа, прямо сейчас чуть не столкнулись. Это при крайне малом количестве легковых автомобилей.

Пальцы в розетку совать точно не стоило, но и газовое освещение или примус реально опасны для пользователя без ума. Электричество присутствовало исключительно в центре города и у богатых, а прочие обходились иными методами. Правда, керосиновая лампа в сравнении с масляным светильником огромный прогресс. Ярче светит, не коптит и не пахнет. А саму горючую жидкость можно приобрести в лавке достаточно дешево. Где-то на юге были месторождения нефти, из которой гнали, кроме керосина, еще бензин и мазут, а также десяток других производных. Смутно помнился трубопровод, из района Тюмени идущий аж до Германии, но никогда по этому поводу не заморачивался. А ведь мог бы разбогатеть на знаниях о месторождениях полезных ископаемых, если б умней был.

– Папироса есть? – спросили басом.

– Не курю, – обернувшись, сказал.

Только сейчас обратил внимание. На углу стоит невысокая будка с надписью «Починка обуви», а в ней сидит крепкий мужчина с приятным лицом. В руке молоток, а на специальную «лапу» насажен башмак. Что-то в нем было странное, но дошло не сразу. Окошко на уровне груди, а его видно. На карлика не похож, пропорции на первый взгляд нормальные. Невольно заинтересовавшись, шагнул вперед и обнаружил причину. Ног у сапожника не было, и сидел тот на маленькой тележке. Такую за ручку кто-то должен возить. Самому не выйдет.

– Не лечишь такое? – сказал с усмешкой человек. Похоже, в отличие от меня прекрасно знал, с кем имеет дело. Да и город не такой уж великий.

– Отсутствующие части тела назад приставить невозможно. Разве в первые минуты после травмы и то без гарантии успеха. Если повреждения значительные. – Я заткнулся, осознав, что зря распустил язык.

Выращенные из собственных клеток органы совсем другое дело. Но дорого и времени немало занимает. Зато при пересадке ни отторжения, ни постоянного приема химии. Родное тело и иммунитет не отторгают. А руки-ноги по такой методике не приделывают. Биопротез ничуть не хуже и дешевле в разы. Разве кто сильно богатый и тщеславный может такими идеями маяться.

– Выходит, под Сандомиром тебя сильно не хватало, когда меня снарядом, – добродушно сказал человек.

– Эй, – подозвал я мальчишку, торгующего вразнос, и взял у того, поторговавшись, папиросу, передал сапожнику.

Гривенник мне тихонько сунула Катя, когда сказал, что в город собираюсь. Брать было неудобно, явно не из таких больших, выданных на собственные нужды, оторвала, и мысленно пообещал вернуть и даже сверху.

Иногда имеет смысл потратиться. Вдруг пригодится знакомство. Сидит здесь постоянно, может, чем интересным поделится. Вроде даже несчастье не озлобило и не заставило пить с криками про пролитую кровь, как от папаши иной раз слышно. Работает в меру сил и копеечку имеет к пенсии.

Сапожник охотно принял подарок рукой в темных пятнах. Машинально я проверил – не болезнь. Что-то вроде обувного клея при варке въедалось в кожу без перчаток. Здоровью не угрожало.

– Ермолая ищешь? – затянувшись, спросил сапожник. Оказывается, и отец ему знаком. Хотя из одного города идут вместе на войну. Ничего удивительного, если служили рядом. – Он в кабаке, недавно видел.