Текст книги "Читающий ребенок. О детях и чтении"

Читать малышу, выгнув спину

– Смотри-ка, Ксюшенька, кто тут нарисован? Кошечка. Она умеет выгибать спинку. И мальчик умеет. Где мальчик? А Ксюша умеет выгибать спинку? Мама умеет.

Ксюше год и два месяца. Она уже «много понимает», но сама еще не говорит. Слушать авторский текст ей еще не под силу. Зато маму свою Ксюша слушает с удовольствием, потому что мама обращается именно к Ксюше, призывает на помощь опыт Ксюши, угадывает и предугадывает Ксюшины желания: «Мы открываем книжку, смотрим на картинку. Я показываю, где кто, как называется, что делает. Ксюша хорошо запоминает, что здесь нарисовано. И в следующий раз уже сама мне показывает, где кто. Она смотрит на картинку, а я в это время что-то рассказываю. А вот когда начинаю читать то, что написано, она меня останавливает. Ей больше нравится слушать, как я выдумываю что-то свое», – объясняла Наталья Соляник, мама двух детей и специалист в области детской книги.

Чтение вслух помогает планировать жизнь и вписываться в режим дня. Ведь, открывая книгу, вы примерно знаете, сколько времени будете читать – одну сказку, одну главу, две страницы и т. п.

Рассказывая о чтении вслух, я обычно пытаюсь убедить взрослых, что оно облегчит их существование. Ну и действительно: открывая книгу, вы примерно знаете, сколько времени будете читать – одну сказку, одну главу, две страницы и т. п. (это важно, чтобы планировать жизнь и вписываться в режим дня). Вам гарантировано качественное содержание общения. В момент чтения вы с ребенком оказываетесь в поле общих переживаний. Книга даже подсказывает, с какой стороны от себя посадить ребенка. Лучше – справа, чтобы малышу было удобнее следить за переворачивающимися страницами[1]1
  Есть языки, где это правило работает «наоборот». Книги на иврите, например, читаются справа налево.


[Закрыть]. А если вы читаете не одному, а нескольким детям, то справа наверняка посадите того, кто нуждается в наиболее комфортных условиях и телесном контакте с вами – скорее всего, младшего.

Неговорящему или только начинающему говорить малышу мы по преимуществу рассказываем, говорящему – уже читаем (и рассказываем).

[А. Н. Толстой. «Золотой ключик, или Приключения Буратино»]

Однако до счастливого момента, когда чтение книг будет структурировать общение во времени и пространстве, когда груз ответственности за содержание будет возложен на автора, нужно еще дожить. В каждой семье становление «традиции» чтения вслух в дошкольный период жизни ребенка (да и потом) имеет свои этапы. По мере взросления малыша меняются объем текста, который он может воспринимать, и продолжительность чтения, требования к количеству иллюстраций в книге (на каждом развороте или не на каждом), жанровые предпочтения и т. п. У ребенка в раннем возрасте сдвиги происходят чуть ли не каждые два-три месяца. И вот в какой-то момент вы наконец открываете нестареющий триллер о приключениях длинноносой куклы по имени Буратино. (Этот роман «для детей и взрослых» действительно нисколько не устарел – ни с точки зрения языка, ни с точки зрения динамичности сюжета. Об образах и говорить не приходится: они давно вышли за границы книжного мира.) Ребенку четыре года, он с замиранием сердца слушает о том, как бандиты пытаются отнять у Буратино золотые монеты. Он буквально ест глазами картинку, где нарисованы бандиты в черных масках с черными пистолетами… А вы внутренне торжествуете: это первая сказочная повесть в читательской жизни вашего малыша! И вам нравится читать ребенку «Золотой ключик»!

Это своего рода триумф, начало новой книжной эры в жизни вашей семьи.

Но сначала общение вокруг книги является не чтением в прямом смысле слова, а своеобразным «камланием», когда родитель импровизирует вслух по поводу картинок в книге. Иногда это даже похоже на цирковое представление.

Читать малышу непросто: мы смотрим на картинку, называем действие, изображаем действие, снова возвращаемся к книге. Тут задействованы не только глаза и уши, но и все тело ребенка (и родителя).

[Э. Карл. «От головы до ног»]

Как, например, устроена книга Эрика Карла «От головы до ног»? На каждом развороте две полосные картинки. На одной – животное, к примеру кошка. Под кошкой – подпись: «Я умею выгибать спину. А ты так умеешь?» На другой полосе – ребенок, который, как мы понимаем, повторяет движение кошки. Под этой картинкой подпись: «И я так умею!» Что обычно делает взрослый, когда читает «От головы до ног» своему еще практически не говорящему малышу (я все время подчеркиваю возраст ребенка, потому что дети более старшего возраста включаются в чтение по-другому)? Он то и дело прерывает чтение, чтобы показать, какое движение имеет в виду автор: выгибает спину, стоит на одной ноге, бьет себя кулаком в грудь… (Ох, нелегкая это работа – растить из ребенка читателя!) И ребенок, подражая взрослому (а значит, и персонажам книги), тоже пытается выгнуть спину, похлопать в ладоши и т. д. Такое чтение оказывается сложно устроенным действием: смотрим на картинку, называем действие, изображаем действие, снова возвращаемся к книге. Тут задействованы не только глаза и уши, но и все тело ребенка (и родителя). Это, конечно, не простой способ отождествиться с персонажами, но зато результат достигается наверняка. Многие малыши так и реагируют, увидев знакомую обложку книжки «От головы до ног», – сразу принимают позу какого-нибудь персонажа, которая им особенно удается. На первый взгляд это очень смешно. Но вообще такая реакция – из разряда «я выражаю свое отношение к прочитанному». Пока в распоряжении ребенка только жесты, и они свидетельствуют: «Я воспринял то, что мне читали. Книжка произвела на меня впечатление».

Книг для малышей раннего возраста сейчас вроде бы много. Но указанная на обложках возрастная адресация – «от года до 3 лет», например, – тут не всегда помогает. Нет ничего более расплывчатого, чем указание на такой возрастной диапазон. Чем младше ребенок, тем важнее считаться с индивидуальным темпом его развития. Кроме того, между годовалым малышом и трехлеткой – пропасть. А готовность к чтению измеряется в «единицах» развития речи: есть дети, которые еще не заговорили, дети, которые только начали говорить, и дети, которые уже говорят предложениями и используют много слов. Неговорящему или только начинающему говорить мы по преимуществу рассказываем, говорящему – уже читаем (и рассказываем). Критерии книг, которые подходят хотя бы для детей трех этих категорий, разные.

Пока малыш не начал говорить, можно не утруждать себя поисками текстов, которые он поймет. Гораздо важнее на этом этапе найти книжку с «правильными» картинками – такими, которые его зацепят, на которые он станет смотреть.

Картинка, которую мы показываем маленькому ребенку, должна вызывать у него положительные эмоции, удерживающие внимание. (Собственно, приобщение к чтению – во многом борьба за детское внимание!) Значит, картинка, ее образы должны обладать чем-то таким, что соотносится с опытом ребенка, поскольку на этом этапе главный эмоциональный «привод» – это узнавание.

Я не раз наблюдала за тем, как совсем маленькие дети «рассматривают» картинки в книгах – будь то потешки с иллюстрациями Юрия Васнецова или книги из серии «Городок» Ротраут Сузанны Бернер: совсем иначе они это делают, чем взрослые. Малыши еще не способны охватить изображение целиком, не способны воспринять сюжетную сцену. Самые маленькие смотрят чаще всего туда, где фигурки персонажей располагаются не очень плотно (обычно – на периферии картинки), и выискивают какие-нибудь маленькие пятнышки – «одинокую» собачку, какой-нибудь трактор «на горизонте», велосипедиста, машинку, мальчика с мороженым. Эти пятнышки-фигурки можно охватить взглядом и опознать, прочитать как знаки. Как знаки чего-то знакомого – кошки, собачки, трактора, человека… И это очень важно.

Малыши еще не способны охватить изображение целиком, не способны воспринять сюжетную сцену.

[Р. С. Бернер. «Зимняя книга», «Весенняя книга», «Летняя книга», «Осенняя книга», «Ночная книга»]

Важно, что вы с ребенком вместе смотрите книгу – пусть каждый из вас в этот момент видит что-то свое. И важно, чтобы книга, которую вы рассматриваете с малышом, нравилась не только ему, но и вам. Чтобы она отвечала вашим представлениям о прекрасном. Знаменитые книги Ротраут Сузанны Бернер из серии «Городок», например, во множестве предоставляют ребенку возможности обнаруживать обозримые и узнаваемые «пятнышки». Но на самом деле это графические романы для взрослых. Взрослые приходят в восторг от вида многофигурных композиций и закрученных сюжетов «Городка». И такие восторги гарантированно обеспечивают их терпение к однообразным и многократно повторяемым познавательным поискам детей. В течение довольно продолжительного времени каждый день одно и то же: «Это?», «Это?». Но взрослым не скучно. Им забавно, что ребеночек разделяет их интересы. Интересы малыша и интересы родителя не сталкиваются, не противоречат друг другу, а просто мирно сосуществуют в разных плоскостях. В этом залог разделенных переживаний, связанных с книгами, опыт которых надо накопить вам с ребенком.

«Где найти хорошие детские книги?»

Как только чтение входит в жизнь вашего ребенка, перед вами сразу встает вопрос: где найти хорошие детские книги? На что ориентироваться при выборе?

«Откуда я знаю, какие книги действительно стоящие? Не хочу я погружаться в это с головой!» – возопила моя знакомая, год назад ставшая бабушкой.

И ее «боль», в общем-то, понятна. Детские книги, особенно книги для малышей и дошкольников, – довольно узкая ниша, актуальность которой исчерпывается четырьмя-пятью годами. Да и эти пять лет делятся на короткие периоды: книги для детей раннего возраста, книги для детей трех-четырех лет, книги для детей, начинающих читать… Не успеешь толком во всем разобраться, – а ребенок уже растет «дальше».

В результате наш выбор часто оказывается случайным, не совсем удачным. А книги сегодня – дорогое удовольствие. И если уж тратить деньги и время на покупку книг, то хочется прицелиться точнее. Поэтому лучше опираться на мнение эксперта.

Эксперт не просто что-то советует, не просто хвалит или ругает книги. Хвалить, а в особенности ругать может каждый. От такого «каждого» эксперт отличается тем, что объясняет свою позицию, приводит аргументы в ее защиту. За сказанные слова эксперт отвечает своей репутацией. И по большому счету статус эксперта нельзя себе присвоить. Статусом эксперта человека наделяет профессиональное сообщество и общественное мнение.

Выбрать эксперта легче, чем книгу: экспертов гораздо меньше, чем книг. А кому доверять, к кому прислушиваться, вы решаете сами. Экспертом может быть специалист по детскому чтению – педагог, филолог, психолог. Можно искать нужную информацию на сайтах или каналах, которые, с вашей точки зрения, транслируют мнения уважаемых специалистов. В качестве ориентира в выборе книг могут выступать литературные премии. Или вы решили, что главным ориентиром в выборе книг будет издательский бренд. Вам заведомо известно: такое-то издательство выпускает качественные книги для маленьких (так оно себя зарекомендовало), и в первую очередь надо искать что-то для своего ребенка среди книг именно этого издательства.

Выбирая книгу, нужно помнить: вам нужна не хорошая книга вообще, а хорошая книга для конкретного ребенка.

Можно выбрать двух-трех экспертов – если у вас есть время следить за тремя экспертами. Экспертов можно менять. Один больше подходит вам, пока ребенок совсем маленький. Другой поможет сориентироваться при обучении ребенка чтению, третий – с выбором книг для подростков…

Это не значит, что без эксперта нельзя сделать ни шагу. Иногда окажешься на какой-нибудь книжной ярмарке, где сотни книг кричат: «Съешь меня!» – а ты ходишь, смотришь – и раздумываешь, и решаешь, какую книгу выбрать. Это же удовольствие! А потом можно обмениваться результатами «поисковой работы» с другими мамами или бабушками. (Папы и дедушки в обмене читательскими мнениями почему-то проявляют себя гораздо реже.)

Но если вы выбрали себе эксперта, значит, вы разделяете с ним подходы к оценке книг, вам близки и понятны критерии, которыми он пользуется. И ваш взгляд будет невольно вылавливать из книжного ряда то, что вы опознаете как «свое», как правильное и нужное. Это не значит, что эксперты не ошибаются. Однако они в любом случае позволяют сузить поле поиска.

Но сузить поле поиска – только первый шаг. А дальше нужно следовать очень важному принципу: вам нужна не хорошая книга вообще, а хорошая книга для конкретного ребенка. Книга, которая заинтересует именно вашу дочь, вашего сына, вашего внука. Эксперты в оценках книг исходят из литературных или графических достоинств книги и из общих психологических закономерностей развития детей. Но у всех детей разный жизненный опыт, разная эмоциональность, разные пристрастия. То, что интересно одному ребенку, другого (вашего) может оставить равнодушным. А ребенку непременно должно быть интересно! Никто лучше вас не знает, что ему может понравиться – что-то остросюжетное, страшное, смешное, таинственное. Про роботов. Про машинки. Про динозавров, монстров, собак. Про то, как сначала кто-то вел себя очень плохо, а потом стал вести хорошо…

И тут нельзя думать: «Все читают вот это, и мы должны прочитать». Тут важно исходить исключительно из интересов и возможностей вашего ребенка. Главное, чтобы ребенок в результате ваших усилий включился в процесс чтения.

«Мой читает только про машинки»

Почему ребенок выбирает определенную книгу? По какой причине та или иная книга оказывается в числе любимых? Подростки (не все) еще как-то могут объяснить свой выбор.

Маленький ребенок выбирает ту или иную книгу за картинки или даже за какую-нибудь одну картинку, – возможно, малышу нравится какой-то персонаж или какие-то звуковые сочетания или ритм повествования.

А малыши не могут. Тем не менее на предложение почитать малыш вытягивает из стопки нечто совершенно определенное и всем своим видом показывает, что слушать будет именно ее. В десятый, в двадцатый раз – именно эту книгу.

Это нас удивляет, а иногда раздражает. Вот ведь: читай ему исключительно про машинки! Может, в этом есть что-то неправильное? Может, ребенок неправильно развивается? Но похожая ситуация возникает и тогда, когда ребенок выбирает себе друга по играм. С кем-то ему нравится играть, а с кем-то нет. С кем-то игра превращается в увлекательное приключение, с кем-то сводится к сюжету «догони и убей», а с кем-то игры вообще не получается. И если вспомнить, что чтение – вид общения, то детская избирательность при выборе книги перестанет слишком сильно нас удивлять.

Возможно, ребенку нравятся какие-то звуковые сочетания, или ритм повествования, или какой-то персонаж. Очень часто ребенок выбирает книгу за картинки или даже за какую-нибудь одну картинку. И вот он просит взрослого снова и снова смотреть вместе с ним эту книжку… Сколько можно?..

Тут надо всегда идти у ребенка на поводу. За случайным на первый взгляд выбором всегда стоит какая-то психологическая потребность, внутренний запрос. Этот запрос не всегда внятный, не всегда его можно рационально объяснить. Но «навязчивое» желание малыша смотреть и смотреть одну и ту же книжку, слушать и слушать один и тот же текст связано с необходимостью испытать какую-то эмоцию, какое-то переживание. То ли это его радует, то ли успокаивает, то ли это пугающее чувство, к которому он пытается адаптироваться. В любом случае ребенок, слушая книжку и рассматривая картинки, проделывает какую-то внутреннюю работу.

И конечно, ему надо помогать.

Если чтение становится неотъемлемой частью детской жизни и одной из важных потребностей, то круг интересных ребенку книг в какой-то момент непременно расширится.

ЧТО КАСАЕТСЯ «УЗОСТИ» ИНТЕРЕСОВ…

[Дж. Даррелл. «Моя семья и другие звери»]

Если чтение становится неотъемлемой частью детской жизни и одной из важных потребностей, то круг интересных ребенку книг в какой-то момент непременно расширится. Более того: умный взрослый научится опираться на интересы ребенка, чтобы расширить его представления о мире. В книге Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери» есть эпизод, где описываются проблемы с обучением главного героя романа, маленького Джерри. Мальчика интересуют исключительно животные. А как быть с историей, географией? Тогда домашний учитель между прочим сообщает мальчику, что в армии Ганнибала использовали слонов. Слонов было столько-то, воинам на слонах нужно было преодолеть такой-то перевал, а потом – такой-то. Первым выступал слон по имени… К моменту, когда Джерри запомнил имена всех слонов Ганнибала, история Древнего мира оказалась освоенной.

Кроме того, мы довольно часто измеряем интересы и пристрастия детей устаревшими мерками. Детям, по нашему мнению, должно нравиться то-то и то-то. А если им это не нравится, мы расстраиваемся и даже паникуем. Взять хотя бы наши представления о том, какие персонажи должны фигурировать в детских книгах.

В середине XX века на страницы детских произведений выходят новые персонажи – вещи и предметы, относящиеся к миру техники. В том числе – автомобиль.

С конца XIX века детские книги были плотно заселены разного рода зверюшками и игрушками, отсылающими либо к сельской идиллии, либо к уютному замкнутому миру детской. Но к середине ХХ столетия в произведениях для детей появляются новые «малыши» – разного рода роботы (вспомните Самоделкина Юрия Дружкова, Рама и Рума Святослава Сахарнова, Чао – победителя волшебников Петрония Гая Амутани; или робота из повести Ю. Томина «Шел по городу волшебник»), паровозики (из Ромашково и других мест), пароходики и т. д. и т. п. Изменилась среда, окружающая ребенка. Антропоморфизм теперь распространяется не только на животных (и растения), которые все-таки являются существами одушевленными, но и на вещи, предметы, относящиеся к миру техники. И с какого-то момента «на сцену» выходит, точнее, выезжает автомобиль.

Среди множества «технических» вещей автомобиль занимает особое место. На него переносятся те чувства, которые раньше человек испытывал по отношению к лошади. В этом владельцы автомобилей ничем не отличаются от малышей, для которых живое – в первую очередь то, что способно двигаться. Между машиной и лошадью (или собакой), с точки зрения ребенка, гораздо больше общего, чем между лошадью и деревом, например. Машины, которые едут по улице, – в ряду первых ярких зрительных впечатлений ребенка. Для современных детей автомобиль – герой нового времени. И понятно, как радуется ребенок, обнаруживая этого героя в книге. Нет ничего удивительного в том, что ребенку нравятся книги про машинки. И если он хочет слушать исключительно такие книги, ну так и хорошо!

Существует много замечательных книг о машинках (машинах).

[Р. Скарри. «Книжка про машинки»]

И познавательные книжки-картинки (про гигантские машины, строительные машины, пожарные машины и т. п.) – с панорамными вкладками, открывающимися окошками и, что не менее важно, с трехуровневым текстом (хочешь – читай основной текст-повествование, хочешь – читай подписи под картинками или отдельные удивительные факты, связанные с машинами). И художественные книжки! Один Ричард Скарри с его свинками на машинках чего стоит! Какие только машины – и реальные, и фантастические – не мчатся (или не тащатся) у него по дорогам. Тут и рассказы о том, как прокладывают дорогу или как грузят тяжеленные бревна на грузовую машину. И в то же время наперегонки с героями книги мчится какой-нибудь бананоавтомобиль…

Так что тема оказывается совсем не узкой. Она представлена разными жанрами, разными авторами, разными художниками. Читая про машинки (исключительно про машинки), можно уехать в самые дальние дали книжного мира. И со временем, глядишь, книжный пейзаж изменится…

Что привез грузовик? Чем нагружен прицеп?

[А. Орлова. «Это грузовик, а это прицеп», «Грузовик и прицеп. Дорожная азбука», «Грузовик и прицеп едут в командировку»]

Сюжет книги Анастасии Орловой выстраивается по классическому принципу сказочной истории: главные герои в процессе повествования двигаются по дороге, в пути с ними что-то происходит, они кого-то встречают и вступают с ним в отношения.

Один из главных героев этой истории – грузовик. Персонаж с точки зрения возможной симпатии ребенка выбран безошибочно. Это не просто машина, у нее есть важное отличительное свойство: она может перевозить различные грузы, в том числе тяжелые. И (новаторство!) у этого грузовика есть еще и прицеп – «существо» отчасти зависимое, но все-таки отдельное.

Собственно, основу драматизма этой истории и составляют взаимоотношения грузовика и прицепа. Их совместное движение напоминает прогулку ребенка под присмотром взрослого: «Куда грузовик, туда и прицеп». Грузовик при этом «работает», напрягается, «пыхтит, злится, но терпит» – то есть испытывает эмоции, очень похожие на эмоции взрослого по отношению к ребенку, которого надо куда-то за собой тащить. Прицеп, естественно, вынужден следовать за грузовиком (взрослым), но движение грузовику не облегчает. При первой возможности он от грузовика отрывается и катится с горки – «сам!» (как бы вырвал ручку и убежал от взрослого). Результат этой самостоятельности плачевный – потому что у прицепа «руля-то нет»! Грузовик оставляет «травмированный» прицеп в автомастерской, а сам отправляется по делам.

Тут сюжет сложно раздваивается: одна сюжетная линия посвящена «рабочим делам» грузовика, а другая связана с эмоциями прицепа (так и хочется сказать «маленького прицепчика»), тоскливо ожидающего, когда грузовик за ним приедет (заберет из «больницы»).

Это довольно смелый авторский ход: обычно сюжет в книгах для маленьких выстраивается прямолинейно. Но путаницы не происходит. Ребенку вполне по силам проследить и динамическую составляющую сюжета (взрослый грузовик везет в магазин арбузы), и эмоциональную линию, связанную с переживаниями прицепа.

Обе линии к концу истории сходятся, обогащая состав героев еще одним персонажем – собакой. Бездомная собака оказывается рядом с прицепом в тот момент, когда он тоскует в ожидании грузовика, и уже больше с ним не расстается – с одобрения грузовика-взрослого. Это очень оживляет сюжетный «пейзаж» и как бы свидетельствует о внутреннем росте прицепа-ребенка. Ведь он везет собаку по собственной инициативе, бескорыстно и с радостью.

Кроме оригинально выстроенного сюжета, у книги есть и другие достоинства. Например, в текст вплетены разные хорошо знакомые ребенку детские словечки вроде «бабах», «би-би», «га-га-га», «кудах-тах-тах». Это придает всему повествованию выразительную ритмику и звучание.

А еще в тексте много того, что можно назвать полезной информацией: и счет, и правила дорожного движения, и названия животных, и цвета, и основы пространственной ориентации (грузовик поворачивает то направо, то налево, едет то вперед, то задним ходом, забирается на гору и съезжает с нее и т. п.). А повторяющиеся ситуации усиливают друг друга за счет этих повторов.

Так что грузовик и прицеп Анастасии Орловой привезли в современную малышовую литературу много полезного и интересного.

ЕЩЕ ОДНА КНИЖКА «С МАШИНКОЙ ВНУТРИ», ИЛИ ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ ДЛЯ МАЛЫШЕЙ

[Л. Петрушевская. «Поросенок Петр и машина»]

Что-то подсказывает мне, что поросенок Петр, совместное творение писательницы Людмилы Петрушевской и художника Александра Райхштейна, некоторую часть родительской аудитории не просто оставляет равнодушной, а повергает в ужас. Молодые активные бабушки всплескивают руками и восклицают: до чего дошли! Какие книги предлагают читать детям! Какое же страшилище этот поросенок!

Пушистость и глазастость героев детских книг всего лишь отражают представления о детстве, каким его видели в поздний советский период.

Поросенок Петр и правда плохо встраивается в ряд кругленьких, пушистеньких и глазастеньких чебурашечных героев детских книг и мультфильмов, на образах которых росли сегодняшние бабушки. Но пушистость и глазастость, эти признаки трогательной беззащитности, всего лишь отражают представления о детстве, каким его вдруг увидели в поздний (и последний) период советской эпохи. И эти представления, и эти образы совсем не всегда доминировали в детской отечественной литературе. Они пришли на смену бодрому, задорному и боеспособному герою-ребенку предвоенной эпохи.

Что касается поросенка Петра, то это, безусловно, «герой нового времени» – выражение нового отношения к детству и нового понимания ребенка. Не случайно его создали писатель с мировым именем и художник с мировым именем. И сделан этот образ мастерски – и художественно, и психологически.

История про поросенка Петра и машину – сюжет, до боли знакомый любому человеку, который имеет опыт взаимодействия с малышами от двух с половиной до примерно четырех лет. Поросенок Петр хочет играть в машину, то есть в шофера. Он хочет «как будто ехать на машине». Поросенок Петр ведет себя типично и абсолютно узнаваемо. И весь сюжет книги состоит из последовательного, лаконичного перечисления действий поросенка.

Действие первое: поросенок Петр решил «построить» машину и поэтому «сел на стул» – то есть сделал то, что делает любой водитель, прежде чем поехать, и что ребенок много раз наблюдал.

Действие второе: поросенок Петр понял, что ему кое-чего не хватает. Трехлетний малыш, если его спросить, сразу скажет, чего не хватает поросенку, чтобы быть «как шофер». И малышу абсолютно понятно, зачем поросенок идет на кухню и просит у мамы крышку от кастрюли (это действие третье).

В трехлетнем возрасте ребенок, играя, начинает использовать предметы-заместители: берет предмет, который довольно условно напоминает ту или иную реалию, и «назначает» его на роль этой реалии.

Крышка от кастрюли мгновенно решает «проблему» – «быть как шофёр». И такое решение не вызывает у трехлетки никаких возражений. Это тот возраст, когда родители вдруг фиксируют: ребенок начал придумывать. То есть именно в этот момент стартует развитие воображения. А важным показателем старта, по мнению отечественных психологов, считается использование в играх так называемых «предметов-заместителей»: ребенок берет предмет, который довольно условно напоминает ту или иную реалию, и «назначает» его на роль этой реалии: палочка будет ложкой, камушек – конфеткой. А в случае поросенка Петра крышка от кастрюли будет рулем.

На первый взгляд кажется, что назначить крышку от кастрюли рулем – само собой разумеющееся действие. Но это только на первый взгляд. Для трехлетки это результат серьезного интеллектуального усилия. Поросенок выбирает в качестве руля не крышку от обувной коробки, не разделочную доску, не какой-то случайный предмет вроде ботинка, например. Он выбирает «круглый предмет» – и по форме, и даже по размеру похожий на руль. Если, к примеру, сравнить руль и крышку при помощи наложения, они совпадут. То есть поросенок (и вместе с ним ребенок) должен в уме соотнести эти предметы между собой, проанализировать какие-то их признаки. А это и есть главное содержание истории про поросенка Петра – история решения интеллектуальной задачи, которая заключается в выборе крышки от кастрюли и в назначении крышки рулем.

И дальше автор показывает ребенку, что следует из решения интеллектуальной задачи. Оказывается, если интеллектуальная задача решена правильно, это имеет самые замечательные последствия: «И оказалось, что он (поросенок Петр) сидит в машине и держится за руль». И его машина сразу тронулась с места. И едет-то он быстрее всех! «И прохожие – куры, коровы и другие поросята очень удивлялись». Иными словами: правильное решение задачи влияет на реальность, способно ее изменять.

Действительно ли поросенок едет на машине, или это происходит в игре (то есть в его воображении), в данном случае не важно, потому что воображение бодрствующего человека тоже требует логики. Сочинительство, придумывание, создание художественного произведения требуют логики. Это не хаотическое нагромождение фантазийных образов.

А как это нарисовано?

Уж кто-кто, а Александр Райхштейн способен нарисовать и пушистеньких, и глазастеньких героев. Более того – нарисовал их во множестве. Но пушистенький и глазастенький герой обычно завязан на эмоциональных проблемах – не на интеллектуальных. Ему, как я уже говорила, свойственна трогательная беззащитность. Поэтому и сюжет, внутри которого действует такой герой, развивается как сюжет отношений.

В поросенке Александра Райхштейна главное – голова. На голове видны волоски (щетинки). Эти щетинки очень напоминают иголки, которыми были набиты «мозги» Страшилы из сказки «Волшебник Изумрудного города». Когда Страшила думал, от напряжения из его тканевой головы вылезали иголки. Поросенок Петр не тканевый, далеко не тканевый. Но его щетинистая голова, безусловно, – голова напряженно мыслящего существа. При такой большой голове у поросенка Петра нет шеи. Никакой. С одной стороны, тоненькая шейка обычно подчеркивает уязвимость персонажа, его хрупкость. С другой стороны, шейка позволяет персонажу вертеть головой в разные стороны: это и признак любопытства, и признак некоторой размытости интересов: интересно все!

Поросенок Петр не может вертеть головой. Чтобы посмотреть на что-то, он должен повернуться всем корпусом. Но такие особенности движения, реагирования означают еще и предельную собранность, сфокусированность на конкретной задаче. Поросенок Петр Райхштейна – существо не просто собранное, но и в высшей степени жизнеспособное и адаптированное к жизни. Что называется, крепко стоящее на ногах: хотя это ребенок и ножки у него маленькие, но «комплекция» – борцовская. Не случайно она почти вписывается в квадрат. И не случайно стремящаяся к квадратной форме фигурка поросенка Петра вписана в квадратные страницы книжки. Книжки довольно редко бывают квадратными. Квадрат – это самая устойчивая геометрическая фигура, и поэтому рисовать в квадрате сюжетные динамичные картинки очень сложно. А здесь форма книжных страниц как бы усиливает «квадратность», то есть устойчивость персонажа.

И с цветом то же самое. Мир поросенка Петра цветной, но это цвета спокойные, сдержанные, ровные, гладкие, имеющие четкие границы и, в свою очередь, четко разграничивающие жизненное пространство: это – верх, а это – низ. Самый яркий, красный, – цвет, которым «отмечена» машина, то есть предмет, оказавшийся одновременно и первопричиной, и итогом интеллектуальной задачи (в начале книги поросенок Петр смотрит на игрушечную красную машинку, а в конце книги он едет на «настоящей» красной машине).

Ну и?..

Так это же и есть новое слово в детской литературе – увлекательно, понятно и точно описать, как маленький ребенок думает внутри игры (и жизни), причем рассказать об этом самому ребенку. Не как он чувствует и переживает, а именно как он думает.