Текст книги "Сахарок, или Все наоборот"

Глава 8. Пять минут

Вениамин, 21.06

О чем Элла хотела поговорить со мной тет-а-тет, я узнал еще вчера, Галина сообщила. Удивительно, что эта девушка-трудоголик не брала трубку, а мне уже начинало казаться, что она вообще планирует и все мои смены обитать в магазине. Все-таки какая ужасная идея – посадить двух управленцев в одно гнездо. Но мне ли не знать, что с нашим начальником спорить бесполезно – он что-то решил если, то прет как танк.

Бегло осмотрев то, что мне показала Галина, признал, что она права, хищение средств определенно произошло. К счастью, точно не моими ребятами, так как на период нашего появления здесь левак, наоборот, прекратился. Не думаю, что это наша заслуга, скорее дело в частой инвентарке.

Мысли прервал ответ на звонок.

– Да? – прозвучал в трубке сонный хрипловатый голос.

Я передернул плечами, пытаясь избавиться от появившихся не к месту мурашек.

– Т-т-ты хотела поговорить, – сказал и прикрыл глаза, стыдясь своего волнения, нередко проявляющегося заиканием.

Надеюсь, она примет его на тот счет, что я не привык к обращению на «ты». У нас не было это принято. Точнее, принято оно во всей компании, но в моей области никто его не соблюдал.

– М-м-м, через сколько подъедешь?

Я невнятно ответил на вопрос, хотя мог бы постараться вспомнить, сколько мне потребовалось времени, чтобы доехать до ее дома вчера утром.

– Закройте магазин без меня, – сказал Галине, уходя.

Почему-то я чувствовал, что сегодня могу на рабочее место и не вернуться. Да и мне нравилась мысль прийти утром, чтобы проверить инвентарку, хотя за Галиной и проверять нет смысла, у нее всегда все четко.

Конечно, опять придется просить маму остаться с ночевкой, чтобы она проконтролировала сборы мальчиков на занятия, но ей это только в радость. Сколько лет мы жили далеко от нее, и однажды я повелся на ее уговоры и спросил у Игоря о возможности перевода в Московскую область.

Все из-за отвратительной школы, в которую ходили мальчики. Как можно было не разрешать Паше пить на уроках! Если бы не это, наверняка так и не решился бы на переезд, мальчишки теперь без своих друзей. У них только бабушка и папа… который еще и зачем-то каждый день в полшестого уезжает.

Стоит хотя бы перед самим собой признаться, что мне понравилась Элла. Необычная, сильная, прямолинейная. С ней не нужно бояться, что каждое ее действие – это какой-то намек, который мне необходимо расшифровать. Ее эмоции легко читались, с ней очень просто общаться. А сложностей в моей жизни и так хватало. Жаль только, что мне не стоит на что-либо рассчитывать. Больной отец-одиночка, да еще и заика… симпатичным карьеристкам не пара.

Хотя в момент, когда она проснулась, мне и могло показаться иначе. Даже пришлось уйти в туалет и умыться холодной водой, чтобы немного отвлечься. А затем пищание ключа от машины, стоянка, уморительное лицо охранника и огромные глаза Эллы.

Потер веки, как будто пытаясь убрать за ними застрявшую картинку тех глаз, цвет которых не определить.

Подъехал, но не сразу позвонил Элле. Какое-то время я просто сидел, смотрел в лобовое стекло и постукивал пальцами по рулю. Стоит ли сообщать девушке плохие новости о подтверждении воровства или с ее гневливостью лучше не стоит? И, видимо, в истории слишком часто отрубали головы тем, кто носил плохие новости, что такие люди выродились. Я понял, что сказать не смогу. По крайней мере, если она не спросит.

Нажав кнопку вызова, я волновался, не зная, о воровстве ли в магазине хочет поговорить Элла или о чем другом, оттого и снова заикался в разговоре.

Сообщив, что жду ее, потер виски, продолжая ощущать неловкость. Так волнуюсь, как будто на свидание приехал и мне семнадцать. Не к добру.

Но, увидев то, как привлекательно оделась девушка, я засомневался, что планируется деловая встреча. Шпильки вроде те же, которыми она отдавила мне ногу, но выше никаких жестких линий делового костюма и синей корпоративной рубашки. Легкое платье, даже слишком легкое для не самого жаркого дня Московской области и сильно контрастирующее с несколько жестким взглядом на слишком юном для ее возраста лице.

Казалось, у нее какая-то цель и мне не отвертеться. Наверно, такой взгляд у убийц, когда они нашли свою жертву. Я невольно напрягся и сжал руль до скрипа.

Элла села на пассажирское сиденье, прошлась по мне оценивающим взглядом, решая, видимо, подхожу ли я для сегодняшнего убийства с особой жестокостью.

И, кажется, моя участь предрешена, Элла указала на гаражный кооператив и сказала туда заехать. Я, как под гипнозом, молча послушался. Молча, потому что говорить не имело смысла, я так разволновался, что все равно не выговорил бы и слова, проиграв первой же букве.

На въезде в кооператив стоял стол и на скорую руку отремонтированная кусками досок скамейка. Старик, сидевший и выпивавший что-то алкогольное, судя по красным щекам, махнул нам приветственно рукой, встал и перегородил дорогу.

Свидетель! Я обрадовался. Что ж, может, меня сегодня и не убьют.

Элла нажала на кнопку, открывая окно со своей стороны. Она явно хорошо ориентировалась в машине. Точно, у нее похожая, она же недавно перепутала наши автомобили.

– Дядь Гриш, я займу твой гараж на полчаса.

Старик посмотрел на меня тем же оценивающим взглядом, что и Элла пару минут назад. И я понял, что попал. Не свидетель, а соучастник!

– Полчаса? Думаю, не больше пяти минут, – сказал дядя Гриша, фыркнув. – Только если сопротивляться будешь, ничего не сломай. И салон не испачкай, – обратился старик уже ко мне.

Э-э-э, что-то мысли про убийство уже не кажутся шуткой.

– Это его тачка. Просто такая же, – сказала Элла и начала закрывать окно, видимо договорившись, чтобы оставить мою машину в гараже.

– Тогда хрен с ним, – проговорил дядя Гриша уже едва слышно из-за того, что окно почти закрылось.

Он махнул рукой и пошел обратно к своему наблюдательному пункту. А Элла указывала пальцем, куда мне ехать, пока не подобрались к открытому настежь гаражу. Похоже, этот старик чувствовал себя здесь главным и неприкосновенным, раз не закрывался.

Свет проникал внутрь, и я успел заметить, что гараж довольно захламлен, и у него есть, похоже, еще одна комната, если пройти вглубь. Рассмотреть побольше не успел, Элла вышла из машины и начала закрывать дверь гаража, погружая все во тьму.

Итак, Вениамин, твои ставки, каким образом ты сегодня будешь убит?

Я улыбнулся собственным мыслям и, наконец, расслабился. Конечно, происходящее все еще казалось ужасно странным, но я не сомневался, что цель Эллы быстро раскроется. Не похоже, чтобы она умела хорошо скрывать свои чувства и планы, да и терпение и ожидание – явно не ее сильная сторона.

А вот я умел. Поэтому, продолжая слегка улыбаться, предвкушая явно что-то интересное, заглушил мотор и оперся, почти лег на спинку сиденья, хотя до этого сидел весь напряженный и прямой как палка.

Полностью Элла гараж не закрыла, оставив открытой небольшую дверь для людей. От чего немного света все же внутрь проникало, и она могла спокойно и не спотыкаясь дойти до машины, а я – наблюдать за этим действием. Платье было очень легкое и развевалось при каждом ее шаге, играя тенями и лучами света из входа. Оно облегало бедра, а свободные края собирались складками между ее ног.

Цок-цок – прозвучали шпильки.

К моменту, когда она села рядом, оставаться расслабленным было уже сложно, так как я испытывал сильнейшее сексуальное напряжение. Но я не мальчик, чтобы стесняться подобного, да и все же было не настолько светло, чтобы рассмотреть, как на мне сейчас сидят штаны.

Элла задрала ногу, отчего платье съехало вниз, обнажив бедро. Она снимала шпильки, а я отвернулся и смотрел в темноту, чтобы не позволять себе дальнейшее подглядывание за девушкой. Начинать разговор все еще по тем же причинам я не стал. Полностью испортить заиканием ту атмосферу, которую создавало ее присутствие, все же не хотелось. К тому же…

Мысль прервалась. Я резко дернулся, чуть не сбросив Эллу. Совсем не ожидал, что она сядет прямо на меня. Чтобы она не упала, придержал ее за плечи и вернул в то положение, которое она приняла мгновение назад.

Носом к носу, грудью к груди и да… теперь ей необязательно было видеть, чтобы понять мое возбуждение. Я скосил глаза вбок, увидев голую пятку, выглядывающую из-за складок платья. Так вот для чего она разувалась, чтобы было легче сесть… вот так.

Я сглотнул вязкую слюну и посмотрел Элле в глаза. Сейчас они уже не были светлыми, они казались черными то ли от расширенного зрачка, то ли от игры теней.

Аккуратно провел пальцами по плечам и рукам девушки, как будто пытаясь понять, не показалось ли мне, не сошел ли я с ума, не сон ли это, не убили ли меня уже, а я сейчас представляю себя, обнимающегося с убийцей. Если это ад, то он мне определенно по нраву.

– Когда я уснула на рабочем месте и могла замерзнуть, ты меня согрел. Я бы хотела тебя поблагодарить и тоже согреть.

Изо рта столь милой, маленькой и хрупкой девушки меньше всего ожидаешь такие пошлые слова. Оттого и воспринимаются они совершенно невинно. Я даже на мгновение задумался, а понимает ли она, что делает? Не ошибается ли из-за своей наивности?

Элла протянула руку вбок и опустила спинку водительского кресла до упора, пока оно не уперлось в заднее. Теперь я лежал, а так как по инерции все еще придерживал Эллу за плечи, то сейчас она лежала прямо на мне.

– Удобно, когда у мужчины такая же машина, – сказала она, слегка улыбнувшись.

Я все еще не понимал столь откровенный намек, именно потому, что он был таким откровенным. Мне казалось, подобные девушки существуют только в американских фильмах, причем чаще в роли злодейки, как будто признавать свои желания и быть откровенной – это что-то ужасное.

Моя злодейка изогнулась, снимая верх, под которым ничего не было, даже эфемерной ниточки бюстгальтера, сделанной во имя эротичности, а не мнимой поддержки.

Юбка осталась. Кажется, это было не платье, а комплект. Я привык к темноте и сейчас четко видел каждую черту ее лица и точечки на сосках. Элла наклонилась и нежно поцеловала меня за ухом.

Еще никогда меня ТАК не благодарили за поданный вовремя пиджак.

Она уже была полураздета, а я все еще лежал, не в силах пошевелиться. Меня просто заворожила она. И сама ситуация. Создавалось ощущение, что все происходящее нереально, казалось, я прикрою глаза, и все исчезнет. Поэтому я даже не позволял себе моргать, наблюдая за гибкими движениями настоящей богини. А как еще назвать эту невероятную девушку? Уверенные и властные движения рук, нежные изгибы, хитрость во взгляде. Богиня добралась пальцами до моего пресса, царапая его коготками. И я начал уже полноценно ощущать, что все происходит в реальности. Эля просунула палец за резинку моих боксеров, вызвав спазм, после которого я наконец-то отмер и перехватил руку ожившей богини. Кажется, если я продолжу так лежать, то все кончится, не успев и начаться. Находиться под чьей-то властью, оказывается, очень возбуждающие. Надеюсь, понравится и ей.

Такая маленькая и легкая. Прижать ее к себе, сломив слабое сопротивление этой привыкшей к власти девушки, оказалось слишком просто. Я замер, проводя пальцами вдоль ее позвоночника, считая каждый бугорок и позволяя своему возбуждению сойти с острой фазы.

Перед такой богиней нельзя опозориться.

Огромные глаза, идеальное тело и лицо без единого изъяна. Я казался себе старым извращенцем с юной девушкой, не достойным и легкого прикосновения к ее волосам. К счастью, в ее взгляде была вовсе не невинность, а настоящая тьма, которая давала мне шанс побыть рядом хотя бы раз. Пока богиня дозволяет.

Последняя мысль заставила меня крепко прижать к себе это полное соблазна тело, но Эля явно не привыкла, что кто-то руководит парадом, и дернулась. Я сразу отпустил. Вдруг ей неудобно, или больно, или не нравится так.

Но эта хитрая паршивка облизала губы, сделав их блестящими, и стала стекать вниз, недвусмысленно стягивая с меня брюки, а затем покрывая поцелуями мне плечо, грудь, живот.

Фак! Эта чертовка такая маленькая и гибкая, что не стоит рассчитывать, мол, места в машине мало. К тому же она в курсе нюансов моей «Киа».

И она справилась, достала кончиком языка. Нет, эту женщину нельзя выпускать из рук, если хочешь, чтоб секс продлился хотя бы более трех минут.

В этот раз я не просто приподнял и обнял Элю, но и перевернулся, нависая над ней. Она такая маленькая и удобная, что мне это даже удалось.

Слегка приподнялся и провел пальцами по мягкой, активно поднимающейся в учащенном дыхании груди и животу. Я наблюдал за ее реакцией, чтобы понять, как нравится ей.

Ее глаза были мутными, а тело выгнулось навстречу моей руке. Кажется, властные действия партнера нравились не только мне. Победно улыбнулся, когда услышал вздох разочарования, не дойдя пальцами до самого горячего участка ее тела. А все из-за довольно тугой резинки юбки. Поэтому следующим движением я пробирался уже снизу, проводя пальцами по бедру. Когда подобрался к цели и понял, что второй части нижнего белья на ней нет, на мгновение замер, навис и прижался к ней, чувствуя, как ее ноги обхватывают мой торс и прижимают к себе. Но когда я снова двинул рукой, сразу отпустила, позволяя мне ощутить то, насколько она меня желает. Пара поцелуев, всего несколько движений пальцев, и она дернулась, вскрикнув.

Кажется, легко воспламеняем оказался не только я.

Эля приоткрыла глаза, погружая меня в свой расширенный черный зрачок. В ее взгляде я прочитал растерянность, отчего ее нос немного покраснел, а глаза стали как будто еще больше. Еще вчера я думал, что нереально быть милее? Я ошибался. Вот сейчас точно нереально.

Кажется, эта маленькая и невозможная богиня не привыкла выпускать поводок из своих рук и уж тем более кайфовать от этого. Так сильно и так быстро.

Невольно снова победно улыбнулся.

Эля сузила глаза, гневно ими сверкнув. При этом носик все еще был слегка красный, зрачки расширены, волосы растрепаны, а тело блестело влагой.

Нет, вот сейчас еще милее! Как она это делает?

Эля, сердито пыхтя, завозилась подо мной. Раздался стон. Мой. Вообще-то, это тяжело держать себя в руках, когда под тобой вертится полуголое совершенство. Да еще и такая все еще разомлевшая.

Но девушку надо отпустить, сейчас в здравом рассудке, не замутненном возбуждением, она вполне могла передумать и сбежать. К тому же я не представлял, как вообще можно взять богиню? Да еще и такую маленькую? Я ей точно не сделаю больно?

И вот как мне сейчас унять свое возбуждение?

Бабушки-бабуси. Нет. Дедушки-дедуси.

Эля уперлась в меня пальцами, вызвав прилив еще большего жара.

Твою ж мать!

Грязные носки. Рыба с молоком.

Подо мной снова зашевелилась Эля, ее руки спустились слишком низко.

А-а-а-а, я чертов извращенец! Хоть и думаю о чем-то не возбуждающем, не могу и на йоту успокоиться. Почувствовал, как дрожат мои руки, и опомнился. Девушка хочет уйти, нужно отпустить. Эта мысль меня смогла хоть слегка охладить.

Отстранился, в этот раз мы переворачивались довольно неуклюже, так как я не был уже ослеплен страстью, да и просто не хотел отпускать ту, что так уютно помещается между моих рук. Проверил это еще тогда, за компьютером, когда она спала.

Я снова лежал на спине бревном и наблюдал за движениями богини. Ее уверенные действия в моей машине, небольшой луч, попадающий в гараж из-за открытой двери, проходится по ее груди. А она продолжает рыться в своей сумочке, снова доводя меня до исступления одним только своим видом и гибкими движениями тела и рук.

Эля вытащила связку презервативов и снова вернулась в знакомую позу, поверх меня.

– Ты меня отвлек, – сказала она с улыбкой, а затем оторвала зубами одну из пачек, отбросив остальные, при этом резко дернувшись на мне.

Она, может, и богиня, но и я не святой и не мученик.

Думаю, если кончу прямо сейчас, это уже не будет позором. Но Эля как будто чувствовала грань и, наклонившись, поцеловала меня в губы, щеки, нос, за ухом и даже разок коснулась век, отвлекая от страстной картины и направляя в сторону нежности.

А потом… я пожалел, что раньше сам всегда надевал презерватив. Оказывается, если девушка медленно натягивает его самостоятельно – это отдельный вид невероятно увлекательной эротичной игры.

Я даже выдержал то, как она расстегивала каждую пуговицу моей рубашки, обжигая прикосновениями своих маленьких пальчиков.

Но вот она потянулась снять юбку и слегка изогнулась, чтобы это у нее получилось сделать. Я потянулся ей помочь, будучи уже в курсе, какая тугая там резинка.

От мыслей, что именно я ощущал за этой резинкой, я нетерпеливо вернул Элю обратно на себя и свою возбужденную плоть. Вместо того чтобы снимать, я просто вздернул вверх ее юбку и легко приподнял девушку, чтобы наконец-то погрузиться в ее тепло.

Крепко сжав ее за поясницу, я приподнимал и опускал ее, сам двигаясь навстречу.

Такая маленькая, такая легкая, так прекрасно мы подошли друг другу. Эля потянула меня за руки, намекая ее отпустить, и я опустил пальцы, вцепившись в обивку кресла. Все это время я придерживал ее от полного погружения, чтобы не сделать ей больно. Но она, обхватив меня за шею, со стоном погрузилась полностью. Приподнялась. И снова, забирая меня. Всего. До конца.

Зашипел и, сжав свою идеальную и внеземную богиню в руках, ускорился, позволяя себе быть жестким и не сдерживаться. Эля откинулась на моих руках, изогнув спину, и затряслась, сжимая меня изнутри. Застонал и я. Да и машина не осталась в стороне, издав оглушающий сигнал из-за случайного нажатия Элей на клаксон.

Изможденный, я ослабил хватку и прошелся пальцами по ее влажной коже и опустил ее юбку.

Такая гладкая, идеальная, маленькая, даже слишком для меня-то, бугая. Коллега. Красавица. Запретный плод. Нежная девочка снаружи, изнутри – огонь и пламя. А в душе – стальная и невозможная богиня. Реальная. И теперь моя.

Глава 9. Ну и гадость!

Вениамин

Элла пересела и помогла мне поднять спинку кресла, при этом на мгновение встретившись со мной глазами. Я знал этот взгляд. И даже ситуация была знакома, если ее перевернуть наоборот: мол, это я в роли того, кто не хочет серьезных отношений и при первых проблесках интереса к женщине просто предпочтет сразу с ней переспать.

Как при возникновении легкого желания съесть определенные пирожные, сразу приобрести их целое ведро и обожраться. Станут ли эти пирожные любимыми, захочется ли их еще съесть в ближайшие дни? Вряд ли.

И вот я впервые на месте пирожных. Это неловкое столкновение взглядов, когда ты вроде уже все понял, но не хочешь верить. Сколько раз я старался вот так быстро собраться и сбежать из чужой квартиры сразу после секса? А меня останавливали, предлагая кофе или следующую встречу, явно привязавшись ко мне сильнее, чем стоило. Из-за одного секса.

Элла уже обулась и собралась выходить из моей машины, когда я сказал это идиотское:

– М-м-может, кофе?

И в ответ получил тот самый жалостливый взгляд, который нередко сам кидал на использованные пирожные, но стоило ей кивнуть, как почувствовал проблеск надежды. Сейчас она должна ощущать неловкость, что согласилась. В подобные моменты так всегда чувствовал себя я, хотя это никогда ничего не меняло, к «пирожным» я не возвращался.

Кажется, это называется кармой. Меньше надо было есть пирожных, Веник. То, что я сам к себе обратился детским обидным прозвищем, еще раз напомнило, с какой жалостью на меня взглянула Элла, хотя я на нее уже и старался не смотреть.

Колеса взвизгнули при выезде из гаража. Машина запищала, напоминая, что я не пристегнулся.

Дядя Гриша явно хотел подойти и поболтать, видимо, пошутить, что мы развлекались не намного более пяти минут. Но я не сбавил скорости и выехал из гаражного кооператива, остановившись на том же самом месте, где Элла предложила мне приехать к ней еще раз. Теперь я выбрал американо, так как она упомянула, что предпочитает именно эту горькую гадость.

Совсем противно себя ощутил, когда вернулся к машине и вручил ей стаканчик. Перед глазами возникли лица девушек, к которым я так и не вернулся, и они, уже предчувствуя пресловутое «поматросил и бросил», заискивающе на меня смотрели и старательно варили кофе, соблюдая все мои предпочтения, сколько я люблю молока и сахара.

Точно карма.

Теперь я так их понимал. Осознав, что все кончилось, толком не начавшись, не мог поступить гордо и притвориться, что для меня произошедшее тоже ничего не значит. На это не было смелости.

И уже не на меня, а я сам умиленно смотрю на блаженно щурящуюся от запаха кофе Эллу, представляя, как однажды она так же будет сидеть на моей кухне… каждый день.

Не стоило мне соглашаться с предложением позавтракать, ох, не стоило. Только зря обнадеживал тех женщин. Как они выдерживали эту мешанину чувств? Хотелось ее оттолкнуть и показать, что все понял, а еще обнять и прижать к себе. Сжал руки на руле, удерживая себя.

Ладно, будет мне уроком.

Она ушла, не допив кофе. Неловко поцеловала меня в щеку, вышла из машины и поспешила к своему дому, соблазнительно придерживая край юбки, чтобы та не слишком высоко задиралась от ветра. Я застонал и отвернулся, чтобы не видеть эту картину, да еще и со знанием, что под юбкой ничего нет.

После предложения выпить кофе я ей и слова больше не сказал, даже не попрощался, так как сомневался, что смогу что-то сказать, не начав заикаться. Неудивительно, что она на меня так жалостливо посмотрела. Жалкий.

Прикрыл ладонью глаза и медленно выдохнул. Надо прекратить вести себя как использованная баба, собраться и вернуться на работу.

Но через пять минут. А пока я взял недопитый Эллой кофе и сделал глоток.

– Ну и г-г-гадость! – сказал, скривившись.

Насколько я успел заметить, Элла любит ругаться: «гадство». Американо ей отлично подходит. Горькая, вредная, та еще гадость, но что-то в этом есть, а еще: как бодрит!

Усмехнулся и выпрямился, подумав, что одна женщина все-таки меня поймала. И у нас родилось двое прекрасных сыновей. Может, удастся и мне поймать ту, что так привлекла? А если вспомнить, сколько у моей бывшей недостатков, то тогда выходит, что даже у меня – больного заики – есть шансы заполучить свою богиню.

Сделал еще один глоток, допивая американо.

– Ну и гадость! – снова сказал, скривившись.

Отложил пустой стакан, оценив его размеры. Кажется, зря я сразу замахнулся на такой большой объем американо. Снова посмотрел вперед, Элла уже заходила в подъезд одного из домов. Похоже, ни разу не обернулась. Да уж, крупный стаканчик горького напитка меня заинтересовал, слишком крупный. Но тем и интереснее, верно?