Текст книги "Час души"

Так вслушиваются…

 

1

Так вслушиваются (в исток
Вслушивается – устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь – до потери чувства!
 
 
Так в воздухе, который синь, —
Жажда, которой дна нет.
Так дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.
 
 
Так вчувствывается в кровь
Отрок – доселе лотос.
…Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.
 

 

2

Друг! Не кори меня за тот
Взгляд, деловой и тусклый.
Так вглатываются в глоток:
Вглубь – до потери чувства!
 
 
Так, в ткань врабатываясь, ткач
Ткет свой последний пропад.
Так дети, вплакиваясь в плач,
Вшептываются в шепот.
 
 
Так вплясываются… (Велик
Бог – посему крутитесь!)
Так дети, вкрикиваясь в крик,
Вмалчиваются в тихость.
 
 
Так жалом тронутая кровь
Жалуется – без ядов!
Так вбаливаются в любовь:
Впадываются в: падать.
 

3 мая 1923

Мореплаватель

 
Закачай меня, звездный челн!
Голова устала от волн!
 
 
Слишком долго причалить тщусь, —
Голова устала от чувств:
 
 
Гимнов – лавров – героев – гидр, —
Голова устала от игр!
 
 
Положите меж трав и хвой, —
Голова устала от войн…
 

12 июня 1923

Свиданье

 
На назначенное свиданье
Опоздаю. Весну в придачу
Захвативши – приду седая.
Ты его высоко́ назначил!
 
 
Буду годы идти – не дрогнул
Вкус Офелии к горькой руте!
Через горы идти – и стогны,
Через души идти – и руки.
 
 
Землю долго прожить! Трущоба —
Кровь! и каждая капля – заводь.
Но всегда стороной ручьевой —
Лик Офелии в горьких травах.
 
 
Той, что, страсти хлебнув, лишь ила
Нахлебалась! – Снопом на щебень!
Я тебя высоко́ любила:
Я тебя схоронила в небе!
 

18 июня 1923

Рельсы

 
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь —
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!
 
 
Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало – не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.
 
 
Это – остаются. Боль, как нота
Высящаяся… Поверх любви
Высящаяся… Женою Лота
Насыпью застывшие столбы…
 
 
Час, когда отчаяньем, как свахой,
Простыни разостланы. – Твоя! —
И обезголосившая Сафо
Плачет, как последняя швея.
 
 
Плач безропотности! Плач болотной
Цапли… Водоросли – плач! Глубок
Железнодорожные полотна
Ножницами режущий гудок.
 
 
Растекись напрасною зарею,
Красное, напрасное пятно!
…Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
 

10 июля 1923

Час души

 

1

В глубокий час души и ночи,
Не числящийся на часах,
Я отроку взглянула в очи,
Не числящиеся в ночах
 
 
Ничьих еще, двойной запрудой
– Без памяти и по края! —
Покоящиеся…
Отсюда
Жизнь начинается твоя.
 
 
Седеющей волчицы римской
Взгляд, в выкормыше зрящей – Рим!
Сновидящее материнство
Скалы… Нет имени моим
 
 
Потерянностям… Все́ покровы
Сняв – выросшая из потерь! —
Так некогда над тростниковой
Корзиною клонилась дщерь
 
 
Египетская….
 

14 июля 1923

 

2

В глубокий час души,
В глубокий – но́чи…
(Гигантский шаг души,
Души в ночи!).
 
 
В тот час, душа, верши
Миры, где хочешь
Царить – чертог души,
Душа, верши.
 
 
Ржавь губы, пороши
Ресницы – снегом.
(Атлантский вздох души,
Души – в ночи!…)
 
 
В тот час, душа, мрачи
Глаза, где Вегой
Взойдешь… Сладчайший плод,
Душа, горчи.
 
 
Горчи и омрачай:
Расти: верши.
 

8 августа 1923

 

3

Есть час Души, как час Луны,
Совы – час, мглы – час, тьмы —
Час… Час Души, как час струны
Давидовой сквозь сны
 
 
Сауловы… В тот час дрожи,
Тщета, румяна смой!
Есть час Души, как час грозы,
Дитя, и час сей – мой.
 
 
Час сокровеннейших низов
Грудных. – Плотины спуск!
Все́ вещи сорвались с пазов,
Все́ сокровенья – с уст!
 
 
С глаз – все́ завесы! Все́ следы —
Вспять! На линейках – нот —
Нет! – Час Души, как час Беды,
Дитя, и час сей – бьет.
 
 
Беда моя! – Так будешь звать.
Так, лекарским ножом
Истерзанные, – дети – мать
Корят: «Зачем живем?»
 
 
А та, ладонями свежа
Горячку: «Надо. – Ляг».
Да, час Души, как час ножа,
Дитя, и нож сей – благ.
 

14 августа 1923

Раковина

 
Из лепрозория лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла
 
 
В зори! Из мертвого сна надгробий —
В руки, вот в эти ладони в обе,
 
 
Раковинные – расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!
 
 
О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх
 
 
Раковины… Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,
 
 
Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод
 
 
Рук неприсваивающих… Спи!
Тайная радость моей тоски,
 
 
Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:
 
 
Справа и слева и лбом и дном —
Раковинный колыбельный дом.
 
 
Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,
 
 
Сглаживая… Как ладонью свежей,
Скрытые громы студя и нежа,
 
 
Нежа и множа… О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей.
 
 
Выйдешь! По первому слову: будь!
Выстрадавшая раздастся грудь
 
 
Раковинная. – О, настежь створы! —
Матери каждая пытка в пору,
 
 
В меру… Лишь ты бы, расторгнув плен,
Целое море хлебнул взамен!
 

31 июля 1923

Письмо

 
Так писем не ждут,
Так ждут – письма.
Тряпичный лоскут,
Вокруг тесьма
Из клея. Внутри – словцо.
И счастье. – И это – всё.
 
 
Так счастья не ждут,
Так ждут – конца:
Солдатский салют
И в грудь – свинца
Три дольки. В глазах красно!.
И только. – И это – всё.
 
 
Не счастья – стара!
Цвет – ветер сдул!
Квадрата двора
И черных дул.
(Квадрата письма:
Чернил и чар!)
Для смертного сна
Никто не стар!
 
 
Квадрата письма.
 

11 августа 1923

Минута

 
Минута: ми́нущая: минешь!
Так мимо же, и страсть и друг!
Да будет выброшено ныне ж —
Что́ завтра б – вырвано из рук!
 
 
Минута: мерящая! Малость
Обмеривающая, слышь:
То никогда не начиналось,
Что кончилось. Так лги ж, так льсти ж
 
 
Другим, десятеричной кори
Подверженным еще, из дел
Не выросшим. Кто ты, чтоб море
Разменивать? Водораздел
 
 
Души живой? О, мель! О, мелочь!
У славного Царя Щедрот
Славнее царства не имелось,
Чем надпись: «И сие пройдет» —
 
 
На перстне… На путях обратных
Кем не измерена тщета
Твоих Аравий циферблатных
И маятников маята?
 
 
Минута: мающая! Мнимость
Вскачь – медлящая! В прах и в хлам
Нас мелящая! Ты, что минешь:
Минута: милостыня псам!
 
 
О как я рвусь тот мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут.
 

12 августа 1923

«Люблю – но мука еще жива…»

 
Люблю – но мука еще жива.
Найди баюкающие слова:
 
 
Дождливые, – расточившие все
Сам выдумай, чтобы в их листве
 
 
Дождь слышался: то не цеп о сноп:
Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,
 
 
На гроб стекал, чтобы лоб – светал,
Озноб – стихал, чтобы кто-то спал
 
 
И спал… Сквозь скважины, говорят,
Вода просачивается. В ряд
Лежат, не жалуются, а ждут
Незнаемого. (Меня – сожгут.)
 
 
Баюкай же – но прошу, будь друг:
Не буквами, а каютой рук:
 
 
Уютами…
 

24 октября 1923

«Ты, меня любивший фальшью…»

 
Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!
 
 
Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах! —
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
 

12 декабря 1923

Двое

 

1

Есть рифмы в мире сём:
Разъединишь – и дрогнет.
Гомер, ты был слепцом.
Ночь – на буграх надбровных,
 
 
Ночь – твой рапсодов плащ,
Ночь – на очах – завесой.
Разъединил ли б зрящ
Елену с Ахиллесом?
 
 
Елена. Ахиллес.
Звук назови созвучней.
Да, хаосу вразрез
Построен на созвучьях
 
 
Мир, и, разъединен,
Мстит (на согласьях строен!)
Неверностями жен
Мстит – и горящей Троей!
 
 
Рапсод, ты был слепцом:
Клад рассорил, как рухлядь.
Есть рифмы – в мире том
Подобранные. Рухнет
 
 
Сей – разведешь. Что́ нужд
В рифме? Елена, старься!
…Ахеи лучший муж!
Сладостнейшая Спарты!
 
 
Лишь шорохом древес
Миртовых, сном кифары:
«Елена: Ахиллес:
Разрозненная пара».
 

30 июня 1924

 

2

Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сём.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.
 
 
В братственной ненависти союзной
– Буйволами! – на скалу – скала.
С брачного ложа ушел, неузнан,
И неопознанною – спала.
 
 
Порознь! – даже на ложе брачном —
Порознь! – даже сцепясь в кулак —
Порознь! – на языке двузначном —
Поздно и порознь – вот наш брак!
 
 
Но и постарше еще обида
Есть: амазонку подмяв, как лев, —
Так разминулися: сын Фетиды
С дщерью Аресовой: Ахиллес
 
 
С Пенфезилеей.
О, вспомни – снизу
Взгляд ее! сбитого седока
Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи
Взгляд ее, – всё ж еще свысока!
 
 
Что ж из того, что отсель одна в нем
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равный – с равным…
. . . . . . . . . . . . . . . .
Так разминовываемся – мы.
 

3 июля 1924

 

3

В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю – один
Мне равносилен.
 
 
В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю – один
Мне равномощен.
 
 
В мире, где всё —
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты – равносущ
Мне.
 

3 июля 1924

Под шалью

 
Запечатленный, как рот оракула, —
Рот твой, гадавший многим.
Женщина, что́ от дозору спрятала
Меж языком и нёбом?
 
 
Уж не глазами, а в вечность дырами
Очи, котлом ведёрным!
Женщина, яму какую вырыла
И заложила дёрном?
 
 
Располагающий ста кумирнями
Идол – не столь заносчив.
Женщина, что́ у пожара вырвала
Heг и страстей двунощных?
 
 
Женщина, в тайнах, как в шалях, ширишься,
В шалях, как в тайнах, длишься.
Отъединенная – как счастливица —
Ель на вершине мглистой.
 
 
Точно усопшую вопрошаю,
Душу, к корням пригубившую…
Женщина, что́ у тебя под шалью?
– Будущее!
 

8 ноября 1924

Вшеноры

Попытка ревности

 
Как живется Вам с другою, —
Проще ведь? – Удар весла! —
Линией береговою
Скоро ль память отошла
 
 
Обо мне, плавучем острове
(По́ небу – не по водам!)
Души, души! – быть вам сестрами,
Не любовницами – вам!
 
 
Как живется Вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
 
 
Как живется Вам – хлопочется —
Ежится? Встается – как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
 
 
«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется Вам с любою —
Избранному моему!
 
 
Свойственнее и съедобнее —
Снедь? Приестся – не пеняй…
Как живется Вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!
 
 
Как живется Вам с чужою,
Здешнею? Ребром – люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлёстывает лба?
 
 
Как живется Вам – здоровится —
Можется? Поется – как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
 
 
Как живется Вам с товаром
Рыночным? Оброк – крутой?
После мраморов Каррары
Как живется Вам с трухой
 
 
Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог – и на́чисто разбит!)
Как живется Вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!
 
 
Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется Вам с земною
Женщиною, бе́з шестых
 
 
Чувств?..
Ну, за голову; счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли?
Так же ли, как мне с другим?
 

19 ноября 1924

Приметы

 
Точно гору несла в подоле —
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
 
 
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
 
 
Точно но́ру во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
 
 
Стонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь, гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
 
 
Горловых, – горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет! – по трели
Всего тела вдоль!
 

29 ноября 1924

Любовь

 
Ятаган? Огонь?
Поскромнее, – куда как громко!
Боль, знакомая, как глазам – ладонь.
Как губам —
Имя собственного ребенка.
 

1 декабря 1924

Жизни

 

1

Не возьмешь моего румянца —
Сильного – как разливы рек!
Ты – охотник, но я не дамся,
Ты – погоня, но я есмь бег.
 
 
Не возьмешь мою душу живу!
Та́к, на полном скаку погонь —
Пригибающийся – и жилу
Перекусывающий конь
Аравийский.
 

25 декабря 1924

 

2

Не возьмешь мою душу живу,
Не дающуюся, как пух.
Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, —
Безошибочен певчий слух!
 
 
Не задумана старожилом!
Отпусти к берегам чужим!
Жизнь, ты явно рифмуешь с жиром.
Жизнь: держи его! жизнь: нажим.
Жестоки у ножных костяшек
 
 
Кольца, в кость проникает ржа!
Жизнь: ножи, на которых пляшет
Любящая.
– Заждалась ножа!
 

28 декабря 1924

«Жив, а не умер…»

 
Жив, а не умер
Демон во мне!
В теле – как в трюме,
В себе – как в тюрьме.
 
 
Мир – это стены.
Выход – топор.
(«Мир – это сцена», —
Лепечет актер.)
 
 
И не слукавил,
Шут колченогий.
В теле – как в славе,
В теле – как в тоге.
 
 
Многие лета!
Жив – дорожи!
(Только поэты
В кости́ – как во лжи!)
 
 
Нет, не гулять нам,
Певчая братья,
В теле, как в ватном
Отчем халате.
 
 
Лучшего стоим.
Чахнем в тепле.
В теле – как в стойле,
В себе – как в котле.
 
 
Бренных не копим
Великолепий.
В теле – как в топи,
В теле – как в склепе,
 
 
В теле – как в крайней
Ссылке. – Зачах!
В теле – как в тайне,
В висках – как в тисках
 
 
Маски железной.
 

5 января 1925

«Дней сползающие слизни…»

 
Дней сползающие слизни,
…Строк подённая швея…
Что до собственной мне жизни?
Не моя, раз не твоя.
 
 
И до бед мне мало дела
Собственных… – Еда? Спаньё?
Что до смертного мне тела?
Не мое, раз не твое.
 

Январь 1925

«Рас-стояние: вёрсты, мили…»

Б. Пастернаку

 
Рас-стояние: вёрсты, мили…
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели,
По двум разным концам земли.
 
 
Рас-стояние: вёрсты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это – сплав
 
 
Вдохновений и сухожилий…
Не рассо́рили – рассори́ли,
Расслоили…
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов —
 
 
Заговорщиков: вёрсты, дали…
Не расстроили – растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
 
 
Который уж – ну который – март?!
Разбили нас – как колоду карт!
 

24 марта 1925

«Русской ржи от меня поклон…»

 
Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба застится…
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на! сердце…
 
 
Ты, в погудке дождей и бед —
То ж, что Гомер – в гекзаметре.
Дай мне руку – на весь тот свет!
Здесь – мои обе заняты.
 

7 мая 1925

Вшеноры

«Никуда не уехали – ты да я…»

 
Никуда не уехали – ты да я —
Обернулись прорехами – все моря!
Совладельцам пятерки рваной —
Океаны не по карману!
 
 
Нищеты вековечная сухомять!
Снова лето, как корку, всухую мять!
Обернулось нам море – мелью:
Наше лето – другие съели!
 
 
С жиру лопающиеся: жир – их «лоск»,
Что не только что масло едят, а мозг
Наш – в поэмах, в сонатах, в сводах:
Людоеды в парижских модах!
 
 
Нами лакомящиеся: франк – за вход.
О, урод, как водой туалетной – рот
Сполоснувший – бессмертной песней!
Будьте прокляты вы – за весь мой
 
 
Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти,
Пятью пальцами – да от всех пяти
Чувств – на память о чувствах добрых —
Через всё вам лицо – автограф!
 

1932—лето 1935

«Вскрыла жилы: неостановимо…»

 
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет – мелкой,
 
 
Миска – плоской.
Через край – и мимо —
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
 

6 января 1934

«Тоска по родине! Давно…»

 
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно всё равно —
Где – совершенно одинокой
 
 
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что – мой,
Как госпиталь или казарма.
 
 
Мне всё равно, каких среди
Лиц – ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной – непременно —
 
 
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться – мне едино.
 
 
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично – на каком
Непонимаемой быть встречным!
 
 
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья – он,
А я – до всякого столетья!
 
 
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все́ – равны, мне всё – равно,
И, может быть, всего равнее —
 
 
Роднее бывшее – всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты – как рукой сняло:
Душа, родившаяся – где-то.
 
 
Та́к край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей – поперек!
Родимого пятна не сыщет!
 
 
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё – равно, и всё – едино.
Но если по дороге – куст
Встает, особенно – рябина…
 

1934

Куст

 

1

Что́ нужно кусту от меня?
Не речи ж! Не доли собачьей
Моей человечьей, кляня
Которую – голову прячу
 
 
В него же (седей – день от дня!).
Сей мощи, и пле́щи, и гущи —
Что́ нужно кусту – от меня?
Имущему – от неимущей!
 
 
А нужно! иначе б не шел
Мне в очи, и в мысли, и в уши.
Не нужно б – тогда бы не цвел
Мне прямо в разверстую душу,
 
 
Что только кустом не пуста:
Окном моих всех захолустий!
Что́, полная чаша куста,
Находишь на сем – месте пусте?
 
 
Чего не видал (на ветвях
Твоих – хоть бы лист одинаков!)
В моих преткновения пнях,
Сплошных препинания знаках?
 
 
А вот и сейчас, словарю
Придавши бессмертную силу, —
Да разве я то́ говорю,
Что знала, – пока не раскрыла
 
 
Рта, знала еще на черте
Губ, той – за которой осколки…
И снова, во всей полноте,
Знать буду – как только умолкну.
 

 

2

А мне от куста (не шуми
Минуточку, мир человечий!)
А мне от куста – тишины:
Той, – между молчаньем и речью,
 
 
Той – можешь ничем, можешь – всем
Назвать: глубока, неизбывна.
Невнятности! наших поэм
Посмертных – невнятицы дивной.
 
 
Невнятицы старых садов,
Невнятицы музыки новой,
Невнятицы первых слогов,
Невнятицы Фауста Второго.
 
 
Той – до всего, после всего.
Гул множеств, идущих на форум.
Ну – шума ушного того,
Всё соединилось – в котором.
 
 
Как будто бы все кувшины́
Востока – на лобное всхолмье.
Такой от куста тишины,
Полнее не выразишь: полной.
 

Около 20 августа 1934

Сад

 
За этот ад,
За этот бред
Пошли мне сад
На старость лет.
 
 
На старость лет,
На старость бед:
Рабочих – лет,
Горбатых – лет…
 
 
На старость лет
Собачьих – клад:
Горячих лет —
Прохладный сад…
 
 
Для беглеца
Мне сад пошли:
Без ни – лица,
Без ни – души!
 
 
Сад: ни шажка!
Сад: ни глазка!
Сад: ни смешка!
Сад: ни свистка!
 
 
Без ни-ушка
Мне сад пошли:
Без ни-душка́!
Без ни-души!
 
 
Скажи: – Довольно му́ки – на́
Сад – одинокий, как сама.
(Но около и сам не стань!)
Сад, одинокий, как я сам.
 
 
Такой мне сад на старость лет…
– Тот сад? А может быть – тот свет? —
На старость лет моих пошли —
На отпущение души.
 

1 октября 1934

Из цикла «Надгробие»

 
1
«Иду на несколько минут…»
В работе (хаосом зовут
Бездельники) оставив стол,
Отставив стул – куда ушел?
 
 
Опрашиваю весь Париж.
Ведь в сказках лишь да в красках лишь
Возносятся на небеса!
Твоя душа – куда ушла?
 
 
В шкафу – двустворчатом, как храм, —
Гляди: все книги по местам,
В строке – все буквы налицо,
Твое лицо – куда ушло?
 
 
Твое лицо,
Твое тепло,
Твое плечо —
Куда ушло?
 

3 января 1935

 
2
За то, что некогда, юн и смел,
Не дал мне заживо сгнить меж тел
Бездушных, замертво пасть меж стен —
Не дам тебе – умереть совсем!
 
 
За то, что за руку, свеж и чист,
На волю вывел, весенний лист —
Вязанками приносил мне в дом! —
Не дам тебе – порасти быльем!
 
 
За то, что первых моих седин
Сыновней гордостью встретил – чин,
Ребячьей радостью встретил – страх —
Не дам тебе – поседеть в сердцах!
 

7—8 января 1935

Из цикла «Стихи сироте»

 

1

Ледяная тиара гор —
Только бренному лику – рамка.
Я сегодня плющу – пробор
Провела на граните замка.
 
 
Я сегодня сосновый стан
Обгоняла на всех дорогах.
Я сегодня взяла тюльпан —
Как ребенка за подбородок.
 

16—17 августа 1936

 

2

Обнимаю тебя кругозором
Гор, гранитной короною скал.
(Занимаю тебя разговором —
Чтобы легче дышал, крепче спал.)
 
 
Феодального замка боками,
Меховыми руками плюща —
Знаешь – плющ, обнимающий камень —
В сто четыре руки и ручья?
 
 
Но не жимолость я – и не плющ я!
Даже ты, что руки мне родней,
Не расплю́щен, а вольноотпущен
На все стороны мысли моей!
 
 
… Кру́гом клумбы и кру́гом колодца,
Куда камень придет – седым!
Круговою порукой сиротства, —
Одиночеством – круглым моим!
 
 
(Так вплелась в мои русые пряди —
Не одна серебристая прядь!)
…И рекой, разошедшейся на! две —
Чтобы остров создать – и обнять.
 
 
Всей Савойей, и всем Пиемонтом,
И – немножко хребет надломя —
Обнимаю тебя горизонтом
Голубым – и руками двумя!
 

21—24 августа 1936

 

3

Наконец-то встретила
Надобного – мне:
У кого-то смертная
Надоба – во мне.
 
 
Что́ для ока – радуга,
Злаку – чернозем —
Человеку – надоба
Человека – в нем.
 
 
Мне дождя, и радуги,
И руки – нужней
Человека надоба
Рук – в руке моей.
 
 
Это – шире Ладоги
И горы верней —
Человека надоба
Ран – в руке моей.
 
 
И за то, что с язвою
Мне принес ладонь —
Эту руку – сразу бы
За тебя в огонь!
 

11 сентября 1936

«В синее небо ширя глаза…»

 
В синее небо ширя глаза —
Как восклицаешь: – Будет гроза!
 
 
На проходимца вскинувши бровь —
Как восклицаешь: – Будет любовь!
 
 
Сквозь равнодушья серые мхи —
Та́к восклицаю: – Будут стихи!
 

1936

«Ушел – не ем…»

 
Ушел – не ем:
Пуст – хлеба вкус.
Всё – мел,
За чем ни потянусь.
 
 
…Мне хлебом был,
И снегом был.
И снег не бел,
И хлеб не мил.
 

23 января 1940

«Пора! для этого огня…»

 
– Пора! для этого огня —
Стара!
– Любовь – старей меня!
 
 
– Пятидесяти январей
Гора!
– Любовь еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! – камней, старей – морей…
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
 

23 января 1940

«Годы твои – гора…»

 
– Годы твои – гора,
Время твое – царей.
Дура! любить – стара.
– Други! любовь – старей:
 
 
Чудищ старей, корней,
Каменных алтарей
Критских старей, старей
Старших богатырей…
 

29 января 1940

«Пора снимать янтарь…»

 
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…
 

Февраль 1941

«Всё повторяю первый стих…»

Я стол накрыл на шестерых…

 
Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
– «Я стол накрыл на шестерых»…
Ты одного забыл – седьмого.
 
 
Невесело вам вшестером.
На лицах – дождевые струи…
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть – седьмую…
 
 
Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально – им, печален – сам,
Непозванная – всех печальней.
 
 
Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
– Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?
 
 
Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий —
Ты сам – с женой, отец и мать)
Есть семеро – раз я́ на свете!
 
 
Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых —
Быть призраком хочу – с твоими,
 
 
(Своими…)
Робкая как вор,
О – ни души не задевая! —
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.
 
 
Раз! – опрокинула стакан!
И все, что жаждало пролиться, —
Вся соль из глаз, вся кровь из ран —
Со скатерти – на половицы.
 
 
И – гроба нет! Разлуки – нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть – на свадебный обед,
Я – жизнь, пришедшая на ужин.
 
 
…Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг – и всё же укоряю:
– Ты, стол накрывший на шесть – душ,
Меня не посадивший – с краю.
 

6 марта 1941