Текст книги "Между двумя мирами. Школа выживания"

Кайден уселся напротив, дверь закрылась, и мы тронулись с места. Темнота скрывала его лицо и фигуру.

– Куда мы едем? – спросила я, нахохлившись в углу, и сама испугалась, как пронзительно звучал мой голос.

– Ближайшие ворота находятся в местном храме, – в отличие от меня, Кайден говорил спокойным голосом с мягкими интонациями, словно пытался утихомирить несвоевременный гнев капризного ребенка.

– С каких пор тебе нужны ворота?

– С тех пор, как меня лишили руны перемещения.

– Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?

– Одно.

– Должно быть, важное, раз оно потянуло на наказание.

– Очень.

От потаенного смысла, вложенного в короткое, но мне совершенно непонятное слово, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в гада проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие во мне чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.

– Почему ты ничего не спрашиваешь? – тихо произнес он.

– И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела никакого права.

– Попробуй.

– Значит, твое имя Кайден?

– Кайден Николас Вудс, – уточнил он.

– У тебя оно еще и не одно? – фыркнула я. – Возраст?

– Двадцать восемь.

Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отключал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года.

– Ты старше меня на девять лет! – почему-то вышло обвиняюще.

– Верно.

– Родители?

– У меня непростая семья и отношения у нас сложные.

– Женат?

– Нет.

– Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, – пробормотала я.

– Я помолвлен.

– Ты шутишь?!

– С семнадцати лет, – добавил он. – Мне жаль.

– О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? – Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. – Проклятие! Я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой!

– Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, – вздохнул он.

Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неизвестно, какие слова могли бы ранить почти незнакомого человека.

– Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? – выпалила я, не придумав ничего поумнее. – У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь.

– Как пожелаешь.

Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной, погруженной в кромешную тьму дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, на горизонте появилась светлая полоска. Святилище стояло на вершине высокого холма и походило на мрачную заброшенную башню со стенами, затянутыми пожухлыми побегами дикого плюща.

В Тевете молельни строили вокруг Древа Судьбы, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, жгли записки с воззваниями к сонму светлых духов и курительные палочки, а на праздники взрывали петарды. Другими словами, сплошной шум и яркая круговерть, как вечное лето.

Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника. Посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. При входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам.

Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище.

– Я перемещу тебя поближе к дому, – заранее успокоил меня Кайден.

– Хорошо, – коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом.

Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились и замельтешили, от них в разные стороны разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень, фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось.

Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота погасли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки.

– Что случилось? – Кайден выглядел удивленным не меньше моего.

Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным.

– Похоже, тебя что-то не отпускает, – последовало предположение.

– Не отпускает? – от паники у меня перехватило горло, но внезапно блеснула догадка: – Мои часы!

Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно жег руку. Магическая жилка билась как обезумевшая.

– Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет, – вынужденно призналась я, понимая, что прямо сейчас он увидит мое настоящее лицо.

В Тевете считали, что маг в истинном обличье был прекрасен, но мне никогда так не казалось. Не понимаю, кому может понравиться пугающее существо со светящейся кожей и мутно-белой пеленой на глазах, на человека-то толком непохожее? Я сама свечения видеть не могла, но, подозреваю, со стороны выглядела не краше зомби, разве что живая.

– Чем мне тебе помочь? – уточнил Кайден.

– Помоги тем, что выйдешь.

– Как скажешь. – Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой.

Когда тяжелая дверь со скрипом затворилась, я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднялись в воздух, зависли. Щелчок пальцами. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус – артефакт будто лежал передо мной, похожий на разобранную на кусочки мозаику. В центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная капля, заливающая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежащей Абрису. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет погас. В воздухе остался висеть разобранный на части, обездушенный механизм.

Забирать с собой мертвый артефакт я не собиралась, но и оставить в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном посыпались на пол.

Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его стоящим на пороге.

– Ты светилась, – не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу.

– Знаю.

– Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет.

– Не думаю, что когда-нибудь вернусь, – отозвалась я, вставая в круг.

Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, я позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался лакомым куском именинного пирога?

– Прощай, Кайден.

– Прощай, Лера.

– Давай больше никогда не встречаться.

Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет.

* * *

Скольжение закончилось, под ногами наконец появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только сошедшего на берег после длительного плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, завертелась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым посеревшим чехлом.

В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызвал стражей, но ноги-то как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Не знаю, сколько времени прошло, но когда голова наконец прояснилась, на улице заливались веселым щебетом птицы, а на чердак проникали первые солнечные лучи. В их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль.

Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, глянцево-свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение, что не пришлось добираться до дома через весь Кромвель. На подобный марш-бросок мне не хватило бы сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.

Чтобы выйти из запертой мансарды, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе, сказать откровенно. Без стило, концентрирующего магию на острие, свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то воровато выбрался наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.

– Крис, – присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. – Ты что здесь делаешь?

Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.

– Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.

– Кое-куда… отлучалась, – буркнула я. – Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома наконец выгнали?

Сладко, до хруста в суставах, потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:

– Ночью я участвовала в скольжении.

– Ты… что? – Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо и усиливается дурнота. – Ты перемещалась в Абрис?

– Лерой! Это было потрясающе! – Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и, схватив меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. – Я выиграла! Вернулась самая первая и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!

Глядя в веснушчатое заспанное лицо подруги, я никак не могла переварить услышанное. Перед мысленным взором, точно представление в театре ужасов, мелькали воспоминания о прошедшей ночи. Дом, полный темных ведьмаков, стило, изуродованная, словно вспоротая ножом ладонь, растерянный Рой, оказавшийся Кайденом, холодное прощание в ледяном храме, похожем на склеп. К горлу подступила желчь, а во рту стало горько.

– Звезды – это без сомнения важно, Крис. – Я осторожно высвободила руки.

– Лерой, что-то случилось? – тут же посерьезнела она и спохватилась: – Почему у тебя перебинтована ладонь? Поранилась? И почему ты так странно одета? Ходила на маскарад?

– Нечто вроде этого… – медленно кивнула я. – Меня затащили на очень паршивую вечеринку. Было невесело. И руку поранила.

В доме остались следы ночного перемещения. На полу чернел выжженный круг с острыми лучами, словно посреди кухни случился магический взрыв. От светлого ореола в разные стороны разлетелись выжженные брызги.

– Что это? – удивилась Крис.

– На улице лило, и на вечеринку меня переместили, – сказала я полуправду. – Раз! И я в преисподней. Как ты думаешь, если я прикрою ковриком, отец заметит?

Жаль, что зарубки на памяти нельзя прикрыть ковриком.

– Лерой, а где проходила вечеринка? – тихо спросила подружка, разглядывая улику вопиющего непослушания.

– Как понимаешь, не здесь, – уклончиво отозвалась я и тут же попыталась отослать ее в банную комнату: – Иди мыться первая?

Когда она скрылась за дверью, то я прямо в одежде завалилась на кровать, смятую еще с ночи. В голове крутилась тревожная, не дававшая покоя мысль: каким образом Кайден переместил меня именно домой? Не под мост, как в прошлый раз, не в какую-нибудь деревенскую молельню с замершими десятки лет назад воротами, а именно в особняк?

Темный ведун оставил в доме метку!

От возникшей догадки я стрелой слетела с кровати. Когда Крис вышла из купальной комнаты, то обнаружила меня, занятую поисками. Я как раз стояла на карачках и изучала внутреннюю сторону посудной полки.

– Стесняюсь спросить, Лерой. Ты заначила на черный день золотой, а теперь не можешь вспомнить куда?

– Не я…

– Твой отец? – Подруга даже перестала вытирать полотенцем влажные после купания волосы. – Спрятал, а ты решила грабануть? Одобряю. Я со своим часто такое проделываю. Он же все равно не станет поднимать скандал из-за денег, о которых не знает маменька…

Замолчать ее заставило лишь то, что я со всего маха шибанулась о полку шкафа, когда выбиралась наружу, и было несложно догадаться, какой страшной смертью умрет любой, кто отпустит хоть одно ехидное замечание по поводу моей неуклюжести.

– Проклятие!

– Больно? – осторожно уточнила она.

– Щекотно! Особенно затылку.

Крис мгновенно ретировалась в спальню и уже оттуда крикнула:

– Не забудь снять пальто, когда пойдешь спать. Я не настаиваю, но оно воняет мокрой псиной.

Метка нашлась на улице под лестницей на второй этаж, и мне понадобилось почти три часа, чтобы ее обнаружить. Некоторое время совершенно ошарашенная тем, что догадка подтвердилась, я рассматривала четкий, без витиеватостей и красивостей росчерк, оставленный чужим стило. Знак надо было уничтожить, чтобы темный маг не нашел дорогу из Абриса в мой дом и не выскользнул неожиданно из пространства, как бес из табакерки, где-нибудь посреди кухни или, того хлеще, в спальне.

Решительно прислонив ладонь к стене, я вдруг оцепенела, не в силах позволить свету вырваться наружу и сжечь к абрисским демонам метку.

Давай, Лерой! Сейчас же!

– Проклятый ведьмак! Ненавижу! – уронив руку, я в сердцах пнула стену и нетвердой походкой, пошатываясь от слабости, поковыляла к веранде.

Чистое солнечное утро казалось продолжением сна. Темная руна, чуть потемневшая от жара магического света, по-прежнему помечала мой дом.

Глава 4
Метки

Изматывающая жара отступила, и омытый последними летними дождями город большими глотками с наслаждением пил солнечный свет. Семимильными шагами приближался сезон первых заморозков, и по ночам в воздухе уже ощущалась острая печальная прохлада, характерная для самого начала осени.

До нового учебного семестра оставались считаные дни. Торговые улочки, где продавались канцелярские товары и учебная форма, превратились в преисподнюю, наводненную адептами, лицеистами и предприимчивыми мамашами великовозрастных чад. Они тащили за собой, как на прицепе, этих самых чад, а еще растерянных папаш со связками учебников в обеих руках.

В лавке с готовыми ученическими мантиями было не протолкнуться, но Крис не смущали ни толкучка, ни духота, ни даже явно завышенные цены. С деятельным видом она вытаскивала хламиды синего цвета, прикладывала к груди и придирчиво разглядывала себя в большое овальное зеркало, стоявшее у стены.

– Проклятие, – ворчала подружка, – почему никто не догадывается, как синий отвратительно сочетается с рыжими волосами? У меня от собственного отражения кровь идет из глаз.

– Тогда, может, уступишь зеркало кому-нибудь еще? – предложила я, обмахивая лицо газетной листовкой. Синий цвет действительно не подходил рыжеволосой, конопатой подруге. – Я опаздываю в библиотеку.

– Ты серьезно собралась просидеть в архиве весь семестр? – протянула Крис.

– Это единственный способ вернуть Тину долг.

Деньги на выплату штрафа мне пришлось занять у лучшего друга (не идти же к ростовщику), и было бы форменным свинством сделать вид, будто я забыла о ссуде.

– Для него пятьдесят золотых – это сущие пустяки, – справедливо заметила ворчунья.

– Для него, но не для меня.

– И как тебе работается в университетской библиотеке? – со вздохом уточнила Крис.

– Смотритель немножко не в себе и принимает меня за призрак читального зала.

– Значит, ничего не изменилось, – фыркнула она, намекая, что за время учебы я настолько срослась со стулом, корпя над учебниками в университетской библиотеке, что местные должны считать меня или своей, или уж предметом интерьера. – Слышала, что всех каторжников пригласили в зал собраний?

«Каторжниками» она ласково называла нас, попавших в стражий участок в ту ночь, когда случилась облава. Себя же она считала гуру скольжения.

– Угу, – промычала я, мечтая переместиться в холодное библиотечное хранилище прямо из душного, заполненного разноцветными хламидами зала, а не трястись полчаса по запруженным улицам в городском омнибусе. – Записку от декана прислали вместе с новым расписанием. Там четыре дня в седмицу какое-то дополнительное занятие.

– Думаю, что вас накажут, – заявила она, вытаскивая очередную мантию. – У тебя уже есть работа, так что остальных наверняка заставят пахать уборщиками.

– Сколько можно наказывать за одну и ту же глупость? У меня и так все ладони в мозолях от метлы.

– Обидно, правда, Тихоня? – вдруг прозвучал сладкий голосок Аглаи. – Ты просто постояла в воротах, а все равно пришлось махать метлой.

Оказалось, что в соседнем проходе между рядами разноцветных мантий, как абрисская шпионка, засела университетская королева в окружении стаи, в смысле свиты. При виде красоток, с легкой руки которых мне пришлось скользить в Абрис, внутри появилось нехорошее чувство. Оно ширилось и явно требовало выхода.

– Аглая, ты достала своего портного и он выставил тебя взашей, поэтому заглянула в лавку для простых смертных? – демонстративно закатила я глаза.

– Как тебе работалось дворничихой? – Местная ведьма сделала вид, что не услышала ни моей насмешки, ни издевательского фырканья Крис, после выигрыша в скольжении явно переставшей тушеваться перед сворой университетских красоток.

– Нам-то не пришлось махать метлой! – подхватила одна из расфуфыренных фрейлин. – Мы всего лишь посуду мыли в богадельне…

Удивительно, как от страшного взгляда предводительницы бедняжка только прикусила язык, а не проглотила его.

– Ну что вы так на меня смотрите? – манерно передернула та плечами. – Приют для стариков ведь лучше загаженных улиц. Разве нет?

Я-то была с ней полностью согласна, но подружки, похоже, имели собственное мнение, приличными словами не выражаемое, и просто хмуро молчали.

– Лучше же! – толкнула опростоволосившаяся болтушка в плечо товарку, но та только злобно цыкнула. Мол, мозгов у тебя, конечно, нет, но зубы-то имеются, вот и держи их сомкнутыми.

– Значит, приют для стариков? – протянула я с издевательской интонацией. – То есть я хотя бы вошла в ворота, а ты просто постояла рядышком, а все равно целый месяц батрачила на благо города?

– Зато во второй-то раз я скользила! – Она с яростью сузила глаза.

– И проиграла мне, – подняв пальчик, с милой улыбочкой ввернула Крис.

– У меня были высокие каблуки! – огрызнулась Аглая. – Зато, в отличие от тебя, Уварова, я смогла переместиться в параллель!

На ее пронзительное восклицание обернулось несколько человек, и крикунье пришлось сбавить громкость.

– Да, тебе сказочно повезло оказаться в Абрисе, – хмыкнула я, – доскакать до ворот и не сломать ни каблуков, ни шеи. Шею было бы особенно жаль. Скажи?

– А ты стала злой за это лето, Валерия, – растянула она губы в гаденькой улыбочке.

– Просто, когда ты близко, во мне пробуждается темная сторона, – понизив голос, вымолвила я, точно поделилась страшным секретом.

Оскорбленно фыркнув, Аглая развернулась и застучала каблучками по деревянному полу в сторону глухой стены, за ней потянулась свита. Потом девушки коллективно догадались, что уткнулись носами в тупик. Произошла некоторая заминка. Изменение дислокации потребовало времени, но все равно одна из фрейлин запуталась, а потому энергично засеменила перед носом идейной вдохновительницы, явно грубо вклинившись в строгую иерархию передвижения.

– Если бы Аглая вдруг исчезла, я бы расплакалась, – вздохнула Крис, провожая долгим взглядом девичью стаю, поспешно покидающую торговую лавчонку.

– Раньше ты считала ее абрисским демоном, – заметила я.

– Да, но теперь абрисским демоном стала ты, Тихоня Лерой. И это комплимент! – ухмыльнулась подружка и кивнула в сторону прилавка с кассой: – Пойдем? Я все-таки выбрала из пяти синих мантий самую синюю.

Так называемый комплимент, больше походивший на завуалированный намек на то, что обычно приветливая Лерой злобно накидывалась на людей, прозвучал сомнительно. Абрисский демон? Невольно рука с темной руной, почти незаметной невооруженным глазом, сжалась в кулак.

Благодаря чудодейственной мази, шрамы, больше похожие на рубцы, сначала побледнели, а потом и вовсе стали невидимыми, ощутимыми разве что при прикосновении. Жаль, что язвительный знахарь так и не назвал своего имени, мне много раз хотелось привязать к ветвям святого Древа Судьбы благодарственную ленточку… А иногда приходилось бороться с соблазном зажечь курительную палочку за удачу колдуна, двойное имя которого я поклялась забыть и не вспоминать даже в страшных снах. Жаль, что сновидения не подчинялись моим желаниям.

* * *

– Барышня, подойдите, пожалуйста, – величественным жестом подозвал меня смотритель читального зала, сгорбленный, похожий на сморчок старик в черной бархатной мантии, такой же старой, как хозяин.

Я огляделась, пытаясь понять, ко мне ли он обращался. Напарница между тем с непроницаемым видом продолжала протирать от пыли и расставлять по полкам фолианты.

– Вы мне, господин смотритель? – уточнила я.

– Вам-вам, – нетерпеливо помахал он рукой.

Пришлось снять матерчатые перчатки и подойти к громоздкой, потемневшей от времени библиотечной стойке, перед которой мялся высокий нервный парень в клетчатой жилетке.

– Принесите глубокоуважаемому господину будущему историку вот этот сборник. – Смотритель с напыщенным видом передал мне клочок, оторванный от разлинованного листа, где нечитабельным почерком было накарябано название фолианта.

– Называется «Абрис – земля обетованная». Это сочинение Эррона Вудса, – явно нервничая, подсказал парень. Фамилия Кайдена прозвучала столь неожиданно, что я поперхнулась воздухом и кашлянула в кулак.

– Он был переселенцем из Абриса, – продолжал умничать «книжный червь». – Самым первым.

Я насторожилась. «Самым первым» означало, что его сочинения были написаны тучу лет назад, а значит, хранились в подземелье библиотеки.

– Они находятся в подземелье, – словно прочитал мои мысли смотритель.

Отлично! Я с возмущением покосилась в сторону напарницы, с самым довольным видом продолжавшей расставлять книги на вытертые от пыли полки. Теперь становилось ясно, почему она притворилась глухонемой. Спускаться в ледяное, темное хранилище ни у кого из сослуживцев не возникало ни малейшего желания. Собственными глазами видела, как перед закрытием библиотеки двое из малого читального зала скидывались на «камень, ножницы, бумага», чтобы решить, кому относить возвращенные читателями фолианты.

– Барышня? – поднял кустистые седые брови смотритель. – Вам показать, где вход в подземелье?

– Да знаю, – вздохнула я и обреченно пообещала любителю древней литературы: – Через пять минут книга будет у вас.

– Спасибо, – улыбнулся тот. – Я буду здесь, на своем обычном месте и никуда не уйду… Валерия.

Ох ты ж! Мы знакомы? Вероятно, вид у меня сделался столь удивленным, что парень окончательно покраснел и пояснил, неопределенно махнув рукой:

– Мы с тобой обычно сидели за соседними столами. Ты мне однажды дала нож для заточки карандашей.

– Нож – это серьезная заявка, – с натянутой улыбкой ради вежливости отозвалась я. Даже не подозревала, что всегда садилась на одно и то же место. Не хотелось думать, что меня действительно принимали за предмет интерьера.

– Ну иногда ты переходила в другой конец зала, – окончательно смутился парень. – А еще был раз…

– Я принесу альманах, – впервые обрадовавшись, что собираюсь в подземелье, поторопилась отчалить я. Так недолго договориться до чашечки травяного чая в отвратительной студенческой едальне.

– Кстати, меня зовут Тимофей, – донеслось мне в спину. – Для друзей просто Тима!

– Уважаемый юноша, тише! Вы в библиотеке, храме знаний, в окружении интеллектуалов! – повышая голос, забрюзжал смотритель на «просто Тиму». – Только последний паразит начнет тут орать как оглашенный, как будто ему в зад ткнули раскаленным клеймом!

В хранилище вела винтовая каменная лестница с высокими металлическими перилами и крутыми ступенями. Чтобы не скатиться кубарем вниз, я зажгла искру. Голубоватый лепесток Истинного света, похожий на язычок свечного пламени, вырос на раскрытой ладони, и огромный круглый зал подземелья залило ярким неживым светом. От пола до потолка тянулись бесконечные полки с книгами. На крюках к ним цеплялись высокие деревянные лестницы.

На пюпитре лежал рукописный каталог. Я прокляла день, когда Эррон Вудс решил переселиться в Тевет, пока нашла нужную полку и даже не удивилась, что книга хранилась под самым потолком. Это было бы удачей, если бы она скромненько занимала место у пола.

Больше высоты я, наверное, боялась только мышей. Подчиняясь мысленному приказу, искра налилась и переросла в неяркий светоч размером с надувной мяч. Световой шар скользил у меня над головой, озаряя ненадежную лестницу, забираться по которой было весьма спорным удовольствием.

– Вот ты где! – пробормотала я, потянувшись за нужной книгой, да так и замерла с поднятой рукой. Чуть выше, в соседнем ряду, стиснутый со всех сторон, прятался фолиант с абрисской вязью на черном кожаном корешке.

Не веря собственным глазам, осторожно, словно находка кусалась, я дотронулась до книги кончиками пальцев. Ладонь с темной руной вдруг болезненно закололо. На поверку оказалось, что контуры метки вспыхнули голубоватым светом, будто на руке пробудился светлый, а вовсе не темный символ. Когда он погас, а я подняла взгляд к абрисской книге, то совершенно неожиданно сумела разобрать выдавленное золотом название: «Руны». Прочесть чужие письмена получилось абсолютно естественно, словно язык параллельного мира являлся для меня родным. Трясущейся рукой вытащила том, открыла на середине. Бумага пахла плесенью, а листы были рыхлыми, будто фолиант долгое время находился во влажном помещении. Страницы занимали аккуратно начертанные чернилами руны, сложные, простые, похожие на дивные орнаменты. Никаких объяснений и приписок, только короткие названия, накарябанные витиеватым почерком, громоздким и таким неразборчивым, что слова угадывались только интуитивно.

Вдруг в неземной тишине архива прозвучал сердитый каркающий голос смотрителя:

– Вы что там делаете, барышня? Вы там что, простите, книги читаете?!

Мгновенно захлопнув абрисский фолиант, я обернулась к открытой двери, светившейся практически под потолком. Сгорбленная стариковская фигура застыла на лестнице.

– Все еще ищу, – ляпнула я и тут же подумала, что надо было соврать, мол, действительно зачиталась наинтереснейшими рукописями абрисского перебежчика. Точно выглядела бы солиднее.

– Барышня, если вы не в состоянии найти книгу на полке, то каким образом вы стали библиотекарем? – ехидно поинтересовался смотритель.

– Ой, нашла! – пришлось продемонстрировать руническую энциклопедию. Все равно с дальнего расстояния не разглядит, что написано на обложке.

– Поторопитесь! – Едва он развернулся, как я молниеносным движением задвинула справочник поверх книг и осторожно, молясь о том, чтобы не свернуть себе шею, спустилась с верхотуры.

Вечером я вызвалась расставить в подземелье поднятые в читальный зал книги. Сослуживцы так сильно обрадовались, что не заметили ничего подозрительного. Мне даже удалось расставить десяток фолиантов, к счастью, стоявших на нижних полках, когда сверху веселый голос объявил:

– Эй, новенькая! Мы уходим, но ты закончи, а то старикан завтра взбесится! Он ненавидит, когда книги остаются неразобранными.

Для надежности я еще подождала некоторое время и, сгорая от нетерпения, полезла за абрисской рунической энциклопедией. Потом, прислонившись спиной к полкам, уселась на пол и принялась перелистывать книгу, надеясь найти хотя бы какие-нибудь пояснения. Взгляд упал на надпись: «Перемещение», и сердце сжалось. Руна походила на круглую спираль, исходящую из точки. Кончиками пальцев я мягко дотронулась до середины, провела по тонким линиям.

Секундой позже знак вспыхнул, в глаза ударил яркий свет. От неожиданности я дернулась и вдруг завалилась на ледяной пол, потому что за спиной совершенно необъяснимо исчезли книжные полки. Светоч мгновенно погас, и меня окутала тьма.

– Проклятие! – потирая ушибленный затылок, я кое-как уселась и раскрыла ладонь, чтобы зажечь новый шар. Едва затеплился легкий язычок магической искры, а Истинный свет озарил помещение, меня словно парализовало. Комната со старыми книжными шкафами и задернутыми портьерами на окнах казалась полузабытой, точно привидевшейся в кошмаре. Везде, куда ни кинь взгляд, переливались и поблескивали незнакомые сложные руны.

Меня утянуло в Абрис!

Не было никакого свободного падения, неприятной щекотки в желудке, противной слабости в руках и ногах – ничего, что обычно сопровождало скольжение. Я шутя оказалась в том самом доме, куда переместилась, впервые войдя в магические ворота!

Секунды шли. Светоч окончательно разгорелся, сорвался с ладони и вознесся к потолку, заливая комнату в чужом мире белым светом. В ушах тоненько зазвенело, в голове стало пусто.

Как Кайден назвал это место? Дом Исаи Гленна?

Неожиданно внутри точно распрямилась тугая пружина. Трясущимися руками я схватила с пола библиотечную энциклопедию, сминая, разрывая бумагу, принялась искать руну перемещения, но когда все-таки открыла нужный разворот, то страница оказалась пуста! Ничего, чистый лист!

– Что за хрень?! – точно со стороны услышала в своем голосе истерику. Паника накатывала волнами, по спине побежал пот, дыхание обрывалось. Хотелось вскочить и бежать со всех ног. Только вот куда убежишь из параллельного мира?

Стараясь взять себя в руки, я резко выдохнула и пробормотала: