Текст книги "Заклятые супруги. Золотая мгла"

6

Яркий солнечный свет лился через огромные эркерные окна, от этого просторный кабинет Винсента казался еще больше. Я старалась не смотреть на кресла и оттоманку: темно-зеленая обивка напоминала мне о малой гостиной и состоявшемся недавно разговоре. А вот стеллажи с книгами мне нравились. Знания и шелест страниц – моя стихия.

– Как поживают матушка и Лави?

– Посещают все приемы, на которые успевают добраться. Я пока им ничего не говорил.

К счастью. Пусть продолжают думать, что я сбежала с сезона.

В уголках губ Винсента залегли глубокие складки, в глазах – усталость. Он побледнел, осунулся: в последние дни почти не вылезал из своего кабинета в Мортенхэйме – в перерывах между балами, приемами и делами в парламенте. Даже с Луизой умудрился поссориться, она написала мне, что мой брат – грубиян, и место ему на конюшне, а не в палате лордов. Ничего, это пройдет: они друг без друга долго не могут.

– Мы с Хоггартом изучили договор вдоль и поперек. Консультировались с лучшими юристами. Обряд не противоречит нашим законам, поскольку был проведен с согласия и по воле родителей несовершеннолетних жениха и невесты.

Энгерия! Высокоразвитое общество, в котором до сих пор могут признать такую дикость. Хотя женщин вообще ни о чем не спрашивают.

– Лорд Фрай лично ездил в Варру.

При упоминании Альберта сердце надсадно заныло, но… Никто не виноват, что все эти годы я была настолько слепа. Лорд Фрай – благородный, состоявшийся мужчина – свободен? Смешно. Было бы. Если бы не хотелось в кровь разбить руки всякий раз, когда вспоминаю об этом.

– Ваш брак заключен в Вэлее, но перед этим отец и родители де Ларне заручились поддержкой варрского кардинала. – Брат скривился, словно каждое слово причиняло ему боль. – Все законно.

Вот так. Не будь благословения кардинала, оставалась бы маленькая церковная лазейка, но увы. Отец все просчитал, а Луиза оказалась права – мне придется отправиться в дом к новоиспеченному супругу, придется поехать с ним в Вэлею. По-плохому. А по-хорошему… Я не умею договариваться. Не умею просить.

– Не мог же он отказать герцогу де Мортену, взнос которого в церковную казну больше годового дохода маленького государства.

В словах Винсента была бессильная горечь, но что самое странное, мне вдруг стало все равно. Настолько, что словами не передать.

Я посмотрела через плечо брата – за окном раскинулся парк, больше напоминающий лес. Залитые солнцем деревья жались друг к дружке, переплетаясь кронами. В детстве я любила бесконечно бродить по дорожкам под оханье и причитание няньки. Ей было невдомек, почему юная леди, вместо того чтобы играть в куклы, обнимается с деревьями или часами сидит на земле, как простая крестьянка. Я же тянулась к жизни, потому что смерти мне хватало через край. С возрастом это прошло: я полюбила смерть, книги и одиночество.

– Почему отец мне ничего не сказал?

И впрямь. Столько было разговоров о достойном для меня муже, но никогда – о графе де Ларне. Отец растил нас с мыслью, что мы особенные, наверняка он выбрал его по тому же принципу, по которому в свое время обратил внимание на Луизу Лефер. Сильная магия старинного рода. Помешанный на магии, Уильям де Мортен частенько заявлял, что «породу надо улучшать», как будто мы были собаками или племенными лошадьми. Он женился на матушке, потому что та несла в себе древнюю кровь некромагов. Скрытую силу, которая проявилась во мне.

О, как отец хотел сына с таким могуществом! Но ему не повезло: родилась я.

– Хоггарт трясся от страха, когда нашел эту бумажку. Уверял, что все действующие документы после смерти отца предоставил мне. На самом деле неудивительно, что договор оказался в архиве: родители де Ларне погибли, когда ему было шесть. Ваш супруг долгие годы считался пропавшим без вести, только после совершеннолетия занялся восстановлением титула, земель и наследства.

– Это он сам вам рассказал?

Винсент кивнул.

– Лорд Фрай проверил его слова. Воспитывался он в Маэлонии, у дальнего родственника отца. Все правда.

А что могло оказаться неправдой? Мой муж – вовсе не мой муж? Невозможно. В отличие от обычного, такой договор не подделать, магию крови не обмануть. Браслет на моей руке появился потому, что я – жена Анри Феро, графа де Ларне. На этой мысли мне отчаянно захотелось что-нибудь разбить. Желательно, о супружескую голову.

– Какая у него сила?

– Этого я не знаю, – Винсент положил руки на стол и сцепил пальцы. – Сами понимаете, после его поступка наши отношения далеки от дружеских.

Наверняка что-нибудь связанное со стихиями, хотя… Помню, отец пытался подыскать мне супруга из рода сильных целителей, даже ездил в Лацианскую республику, но вернулся ни с чем. Как же я радовалась тогда!

– Одно ваше слово – и вы никуда не поедете.

Мой брат – человек дела. Скажи я это самое слово, Анри придется привести под стены Мортенхэйма армию, чтобы меня получить.

Скандал, какой это будет скандал! Шутка ли – не отдать женщину законному мужу. Это перевернет все устои, перетряхнет Энгерию так, что имя Винсента еще долго будут полоскать в газетах. Если же Анри попытается увезти меня силой…

Я сжала край письменного стола так, что побелели пальцы.

Эта волна сметет всех нас – и матушку, и сестру с ее хрустальными мечтами, и Луизу, которая готовится к свадьбе. Сейчас Лави пляшет на балах, но будет вынуждена запереться в Мортенхэйме, как я. Луиза заказала ткани и ждет первой примерки, но после такого свадьбу наверняка придется отложить. А ведь они с Винсентом не так давно пережили самый настоящий кошмар! И вот сейчас снова…

Любой другой на его месте охотно вручил бы меня мужу. Другой, но не мой брат. И я не позволю ему окунуться в этот кошмар.

– Я хочу поговорить с графом де Ларне.

Винсент нахмурился:

– Тереза…

– Я найду способ получить развод.

Брат покачал головой:

– Вы знаете, что я уже говорил с ним об этом. Неоднократно.

– То были вы.

Гордость обжигала грудь, но я упрямо сжала губы:

– Ни один мужчина не захочет держать при себе женщину, которой он неприятен.

Винсент молчал долго, я уже начинала думать, что меня посадят под замок, а спустя пару-тройку дней начнется осада, когда услышала:

– Ваше право. Я приглашу де Ларне в Мортенхэйм.

Я надела любимое платье: черное, с кремовым воротником под горло и тонким кремовым кружевом на рукавах. Волосы стянула в пучок и спустилась в библиотеку, где дожидался мой… гм, супруг. По правилам приличия следовало принимать его в гостиной, но если уж эта встреча должна состояться, она состоится на моей территории и на моих условиях. Здесь – среди высоченных стеллажей с книгами, пахнущих пылью, бумагой и кожей, в полумраке задернутых портьер и тишине.

Чай уже подали, но он к нему не прикоснулся. Когда я вошла, стоял у каталога и листал его с явным интересом. Кто-то приказал раскрыть занавеси, и сейчас библиотеку заливал яркий солнечный свет. Он расплескался по столам и диванам, подчеркивая контраст темно-красной обивки и черного дерева.

– Замечательная библиотека.

– Благодарю.

Я еще не решила, как с ним держаться, но позволять ему чувствовать себя хозяином положения не собиралась. Достаточно того, что однажды ему удалось застигнуть меня врасплох.

Анри захлопнул книгу и посмотрел на меня. Себе он не изменял: все те же вольности в одежде, все тот же насмешливый взгляд. И еще эти длинные волосы… Никогда не любила длинноволосых мужчин! А теперь так вообще терпеть не могу!

– Тереза, у тебя траур?

– Леди Тереза.

– Говорить с молодой красивой женой, как с престарелой родственницей? Это не мое.

– Я вам не жена. Вы обманом принудили меня к замужеству.

– Не обманом, а хитростью. Это разные вещи.

– Неужели?

– Для завершения обряда поцелуй должен быть добровольным, – Анри коротко улыбнулся. – Так что да, Тереза. Разные.

Ах, так?

Я сложила руки на груди и кивнула в сторону одного из столов, где дымился чайник, стояли белоснежные чашки и блюдца, расписанные птицами и цветами.

– Не люблю чай.

– Что же вы любите?

– Кофе. Черный. Без сахара.

Редкостная гадость. Как это вообще можно пить?

– В любом случае, прошу.

Мы прошли к окну, я устроилась на стуле, но Анри садиться не стал. Предпочитает стоять? Его дело.

– Я хотела поговорить о нашем неловком положении.

– Внимательно слушаю.

– Я не рассчитывала выходить за вас замуж.

Я сказала «за вас»? О, чтоб мне провалиться!

– Это я уже понял.

Я сжала руки в кулаки, досчитала до трех и… не стала наливать себе чай. Пока есть желание плеснуть в лицо собеседника кипятком, лучше держаться подальше от искушения.

Анри облокотился о спинку моего стула, наклонился, и его дыхание легко скользнуло по шее – как раз там, где заканчивался жесткий высокий воротник и начинались волосы. Стало слегка щекотно, вдоль позвоночника побежали мурашки.

– Будьте так любезны, сядьте. Я не привыкла разговаривать спиной к собеседнику.

– Так повернись.

Я прищурилась и обернулась: он склонялся надо мной, недопустимо близко. Его губы были совсем рядом, весьма некстати вспомнился наш поцелуй. Все мысли и умные слова разом вылетели из головы, я забыла, о чем хотела сказать. Ладони вспотели, захотелось немедленно отодвинуться, а еще лучше – пересесть, но… нет. Я не собираюсь играть по его правилам и уж тем более поддаваться.

– Мне нужен развод, Анри.

Вместо ответа он провел пальцами по моей щеке – мягко и в то же время настойчиво, в висках застучала кровь. Я отшвырнула его руку и вскочила. Внутри бурлила магия – яростная, как сама первозданная тьма. Временами мне и самой казалось, что однажды я не сумею с ней совладать, но сейчас было бы даже приятно позволить ей вырваться наружу.

– Не смейте ко мне прикасаться!

– Я буду прикасаться к тебе, сколько захочу.

– Не слишком ли много вы на себя берете?

– Отнюдь. Я и так слишком долго позволял твоему брату и его прихвостню копаться в моем прошлом.

Он это сейчас… об Альберте?! Ты кого прихвостнем назвал?!

Я бросилась на него, но пощечины не вышло: мою руку перехватили молниеносно, и так же молниеносно вывернули за спину, прижимая меня к себе. От боли искры из глаз посыпались, я закусила губу.

– Никогда больше не пытайся меня ударить. По крайней мере, пока я сам не попрошу.

Удивительно, но хватка ослабла – ровно настолько, чтобы можно было двигаться без боязни вывихнуть запястье, он перехватил вторую руку и мягко завел ее за спину. Я всегда стеснялась своего роста, сейчас же приходилось стоять, запрокинув голову – такой Анри был высокий. Браслеты пальцев жгли запястья раскаленным железом, словно полыхающий в ореховых глазах золотистый огонь собирался в его сильных руках, а я не могла отвести взгляд от красиво очерченных губ. Одно лишь воспоминание о поцелуе – и внутри все сладко сжимается. Демоны!

– Где вы были все это время?

– Разбирался с делами семьи. Развлекался. Путешествовал. Спросите у брата, у него на столе наверняка полный отчет о моей жизни.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Я рванулась, но мягкость захвата оказалась обманчивой.

– Почему бы вам дальше не развлекаться без меня? – прорычала я, безуспешно пытаясь брыкаться. Добилась только того, что меня плотнее притянули к себе. Моя грудь прижималась к его, пожалуй, слишком бесстыдно. Соски напряглись, а корсет стал непростительно тесным.

– С тобой интереснее.

Укусить его, что ли?

– Вам наплевать, что меня от вас тошнит?!

– Сильно?

Под жарким взглядом я окончательно потерялась, снова дернулась назад – на этот раз удачно, отступила на несколько шагов.

– Вы отвратительны!

Анри смотрел спокойно и отстраненно, точно не слышал моих слов.

– Предлагаю поступить так: ты переезжаешь ко мне и мы остаемся в Энгерии до свадьбы твоего брата. Если у нас не заладится, я дам тебе развод.

– А если я откажусь? – процедила я, растирая запястья, стараясь стряхнуть память о его прикосновениях.

– Я увезу тебя в Вэлею. Мы оба прекрасно знаем, что помешать этому не может никто.

Мерзавец! Какой же он мерзавец!

Выставлю его сейчас – получу небольшую отсрочку, вот только какой ценой? Чем портить жизнь своим близким, лучше портить ее Анри де Ларне. Заслужил!

– Вы об этом пожалеете!

– Или тебе понравится.

Он прищурился и протянул мне руку, но я вызывающе сцепила пальцы за спиной.

– Моего приданого вы не получите. В договоре прописано, что в случае развода все возвращается в казну брата.

Вот теперь его взгляд стал по-настоящему холодным, точно иней побежал по стеклу.

– Думаете, мне нужны ваши деньги, миледи?

О! Мы снова говорим уважительно! Да неужели?

– Понятия не имею, что вам нужно. Меня это совершенно не волнует.

Понравится, говорите? Да через пару месяцев вы будете умолять Винсента, чтобы взял меня обратно, или я не Тереза Биго!

7

Слова отказывались складываться в предложения, даже почерк выходил кривым, ногой и то симпатичнее написать можно.

Вместо того чтобы достойно принять ваш ответ, я на вас накричала.

Я недавно вернулась с конюшен после утренней прогулки: в ушах сквозь топот копыт все еще свистел ветер, перед глазами стояла грива, летящая черным пламенем, а напоенный весенними ароматами и прохладой воздух бил в разгоряченное лицо. Мимо проносились беседки, усыпанные гравием дорожки стелились серыми лентами, а чуть поодаль застыл большой пруд, в котором отражалось низкое темно-серое небо, готовое вот-вот обрушиться на Мортенхэйм проливным дождем. И оно обрушилось: какой это был ливень! Сплошная стена, врезавшаяся в зеркальную поверхность воды, вспоровшая ее хлесткими плетьми, и молнии, чертившие узоры от неба и до самой земли. Раскаты грома эхом разносились над землей, и, казалось, от них содрогается даже громада замка.

Когда я поднялась в комнаты, с меня лилось ручьем, выбившиеся из прически пряди липли к лицу. Мэри ахала, помогая мне раздеваться, но какой это был восторг! Летние ливни не похожи на трусливые осенние дождички, которые только и могут, что забираться за воротник и превращать землю под ногами в размокшее грязное месиво.

Пожалуй, это просто попытка оправдаться. Объяснить, почему я выставила вас, хотя должна была просить прощения за свои нелепые слова…

Какое-то время я смотрела на листок, а потом девятнадцатая попытка объясниться в чувствах лорду Фраю рассыпалась прахом. В прямом смысле: одной серой горсткой на столе стало больше, и я смахнула пепел своей любви на ковер. Идиотская это затея – писать мужчине, собираясь в дом к… будь он трижды неладен, мужу. Сначала надо разобраться с проблемой по имени Анри Феро, а потом можно и любовью заняться.

Какой смысл об этом писать? Все равно ведь не смогу рассказать правду. То, что из меня вырастил отец – повод для очередного скандала: девиц в Энгерии учат лишь простейшим слабеньким заклинаниям, потому что на другое они не способны. Все закономерно и предсказуемо: поскольку женщине у нас отводится исключительно роль матери и покорной жены, сила ей вроде как без надобности. Вот и отмерла, как хвостик, в процессе эволюции. Правда сейчас, когда магия в мире стремительно угасает, даже среди мужчин все реже встречаются сильные маги.

Негромкий стук в дверь – и в спальню вплыла матушка. Она уже опомнилась после новостей и выглядела спокойной, если не сказать счастливой. Даже собиралась устроить в нашу с де Ларне честь прием, отбиться от которого удалось только совместными с Винсентом усилиями. Аханий и причитаний было на несколько дней – как же, Тереза Биго вышла замуж без бала и торта размером с дом, моду на которые ввела ее величество Брианна.

– Тереза, вы уже собрались?

Иногда мне кажется, что смысл великосветских вопросов в том, чтобы сказать что-нибудь, когда больше сказать просто нечего. Лично я в таком случае предпочитаю молчать. Мои вещи – собранные и упакованные, лежали в соседней комнате. Поскольку матушка вошла не через окно и не через каменную кладку, как призрак, она наверняка их видела.

– Вы уверены, что не хотите отпраздновать свадьбу?

– Если и есть что-то, в чем я сейчас уверена, то как раз в этом.

– Но это так невежливо! Многие хотят засвидетельствовать вам свои наилучшие пожелания.

Ну что тут скажешь? Я не нуждаюсь ни в поздравлениях, ни в утешениях. Когда она уже себе уяснит, что не выходила я замуж? Не выходила!

Поскольку молчание затянулось, матушка обошла столик и села на маленький круглый пуфик у окна.

– Дорогая, попробуйте взглянуть на случившееся с другой стороны.

Уже взглянула: снизу, сверху и даже по диагонали. Разницы никакой.

– Вы уже не так молоды, как… Лавиния.

В переводе на искренний: девица на выданье не первой свежести.

– Возможно, этот брак откроет вам новые горизонты.

Перевожу: ваш последний шанс устроить свою судьбу и перестать мозолить мне глаза.

– Я бы хотела вам кое-что рассказать.

А вот это уже интересно.

– Первая ночь между мужчиной и женщиной…

Беру свои слова обратно. Это неинтересно. Ни капельки.

Для начала, я выросла за городом, у меня тут псарня под боком. И лошади: тот же Демон ни одного красивого хвоста с гривой не пропускал. Наше с ним утреннее прощание вышло не из легких – он чувствует меня так же, как Луни. Не представляю, как выдержу без них эти месяцы: доверять его в городские конюшни не хочется, а зомби в сундук не запихнешь. Точнее, запихнуть-то можно, но рано или поздно придется достать, и тогда у моего новоиспеченного муженька возникнут вопросы. Припугнуть его не помешало бы, но моя сила – не то, о чем стоит кричать на каждом углу.

– В целом, это не так уж и страшно, – подводит итог матушка.

Вижу: лицо у нее при этом такое, точно она проглотила палку. К счастью, я не слышала ни словечка из того, что она бормотала – умение уйти в себя на редкость полезная штука. Да я и не собираюсь становиться его женой по-настоящему. Нет-нет-нет, только не с этим мерзавцем, возомнившим, что какая-то бумажка и древний обряд, проведенный демоны знают когда, дает ему право распоряжаться мной, как своей собственностью.

– К тому же граф де Ларне – весьма привлекательный мужчина.

Да я лучше голой по площади короля Витэйра пройдусь! Стоит только увидеть эту самоуверенную физиономию и насмешливую улыбочку на красивых губах, как хочется… Гм. Ладно, оставим тему его губ.

– И достаточно опытный, я уверена.

Нет, это выше моих сил.

Я вскочила, чудом не смахнув со стола чернильницу. Как-то Луиза тоже попыталась завести об этом беседу – в смысле, не об Анри, тогда его еще и в помине не было, о близости с мужчинами. Пришлось зажать уши и долго мычать до тех пор, пока она не поняла, что это бесполезно.

– Матушка, скоро приедет экипаж. И еще я обещала переговорить с Винсентом.

– Девочка моя!

Ее светлость протягивает ко мне руки. Не знаю, насколько искренни ее объятия, но сейчас мне это не важно. Я обнимаю ее, и запах духов, пикантно-терпкий: фрезия, ирис, полынь – на миг возвращает меня в детство. Во времена, когда я еще не боялась толпы и не представляла для отца ни малейшего интереса. Туда, где матушка чаще брала меня на руки, и, кажется, я даже помню ее улыбку – еще не такую горькую и ядовитую, как спустя несколько лет.

Мы вместе выходим из комнаты: я якобы иду «переговорить» с Винсентом, на деле же просто хочу избежать долгих прощаний. Чтобы случаем не наткнуться на Лавинию – она тоже считает, что я слишком остро все воспринимаю, или кого-нибудь еще, спускаюсь в подземелье. Здесь гораздо спокойнее – слуги сюда не заглядывают, потому что погреб находится в другой части замка. А еще здесь есть призраки. Бестелесные создания, которые обитают на грани, полупрозрачные и совершенно безвредные – если не влить в них силу. По сути, что такое призрак? Слепок с сильной эмоции – ужаса, боли или любви, это не человек и не его душа, как принято считать, просто память о нем. Тень.

Обычные люди их видеть не могут, поэтому все россказни о витающей над кроватью белой фигуре или полупрозрачной даме с перерезанным горлом – бульварные ужасы. Зато призраков можно почувствовать: они – часть неживого мира, поэтому приносят за собой холод. Вот и сейчас парочка шляется из угла в угол, а точнее, парит. На меня они не обращают никакого внимания. Поначалу еще пробовали мельтешить и бросаться, но довольно скоро поняли, что это бессмысленно. Некоторые уже совсем прозрачные. Ничего, растают когда-нибудь.

– Я скоро вернусь, – доверительно сообщаю я, и Луни недовольно ворчит. – И обязательно буду тебя навещать.

– Тереза.

Надо же, даже не заметила, как Винсент спустился. Позавчера у нас был нелегкий день: ему пришлось принимать газетчиков и всякую шушеру, которые требовали комментариев по поводу моей скоропалительной свадьбы. И здесь он принял удар на себя – отказался встречать их вместе с моим муженьком, заявил, что прием состоится позже, а ко мне не подпустил никого.

– Вы не передумали?

Качаю головой. К счастью для всех, я не привыкла сомневаться в своих решениях.

– Будьте осторожны с де Ларне, Тереза. Он не так прост, каким хочется казаться.

Ни капельки не сомневаюсь. Хитрый самовлюбленный мерзавец.

– Не показывайте ему силу.

– А если мне захочется развеять его по ветру?

Ох, наконец-то улыбнулся. Улыбка на лице брата – явление редкое, как солнечный день осенью.

– Тереза, я не шучу. Просто будьте с ним осторожны.

– Вечно вам какие-то заговоры мерещатся.

– Вы моя сестра. Не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

В тех кругах, где вращается Винсент, заговоры и впрямь на каждом шагу, но ко мне они не имеют никакого отношения. Скучнее моей жизни только история развития арнейского – четырехтомник авторства Моллена Тоне. Как бы ни хотелось верить в темное прошлое Анри, которое позволит шустро избавиться от супружества на законных основаниях, надежды эти напрасны. Граф де Ларне – такой же, как отец. От меня ему нужны дети, и ничего кроме. Здоровые дети с сильной магической кровью. Ну и еще имя моих предков – Биго, де Мортен, чтобы не стыдно было родословную составлять.

– Со мной ничего не случится, Винсент.

– Если вам понадобится помощь, только скажите. Если он оскорбит вас хотя бы словом…

Оскорбил, раз десять уже. В Энгерии это не считается: джентльмен должен быть учтив и галантен, мужу позволено все.

Я поправляю Луни манжеты и киваю ему в сторону дальних подвалов. Он послушно плетется туда, а мы с братом направляемся к лестнице. Факелы гаснут один за другим, тени прыгают по полу точно испуганные зайцы. Вообще-то можно тушить огонь, не прибегая к силе – но когда еще я смогу ей воспользоваться? Поэтому сейчас мягко ступаю сквозь холод и поблекшие краски, сминая белое пламя вязким, непригодным для дыхания воздухом.

В Лигенбург мы возвращаемся вместе. За окнами проплывают пейзажи: зеленые луга, лес и небо, раскрашенное закатным солнцем. Мэри уткнулась в пол – ей непривычно путешествовать со всеми нами, исходящее от нее напряжение невольно передается и мне. Лавиния непривычно молчалива, матушка непривычно добра, а Винсент непривычно мягок. Зачем делать такие лица? Честное слово, на похоронах и то веселее.

– Тереза, думаю, прием лучше устроить за пару недель до Праздника лета… – начинает было матушка, но осекается под тяжелым взглядом Винсента. Да сколько же можно?! Раз десять обсудили, что не хочу я никакой шумихи по поводу моего замужества. Долго оно не продлится, так к чему устраивать цирк?

Дом, где остановился де Ларне, расположен в центре Лигенбурга – небольшой двухэтажный особнячок, стиснутый такими же небольшими уютными домиками. С одной стороны окна выходят на оживленную улицу, а что там с другой, интересно? Я бывала в этом районе, когда приезжала к Луизе в гости, здесь в основном живет средний класс – то есть люди, которые могут позволить себе немногим больше, чем квартиру.

Как ни странно, Анри встречает нас сам: дворецкого поблизости не видно, слуги заносят мой багаж в дом. Пока я озираюсь по сторонам – холл здесь просто крохотный, не развернуться, а еще поразительно светлый из-за окна между этажами и витража под лестницей, брат и супруг застыли друг напротив друга.

– Если с головы моей сестры упадет хотя бы волос…

– Волосам свойственно выпадать, де Мортен, это природа. Не переживайте, я сумею позаботиться о своей жене.

На краткий миг мне кажется, что Винсент его ударит – и хорошо, если не магией армалов, но ярость брата отражается лишь в резче обозначившихся скулах да раздувшихся ноздрях.

– До встречи, де Ларне. Тереза.

Когда за ним закрывают двери, Анри подает мне руку, и в его глазах я вижу все то же выражение насмешливого превосходства. Да он действительно вылитый отец! Вот только в случае отца это было оправданно, а вы кто такой, милорд?

Я гордо вскидываю голову и отворачиваюсь.

Ничего, вскоре вы не захотите иметь со мной ничего общего: не только детей, но даже одну фамилию.