Текст книги "Культ зверя и славянские оборотни. От лютичей и берендеев до волкодлаков и заклятых сорок"

И если медведь обладает отгонной магией, его боится нечистая сила, то волк с этой нечистой силой как раз и связан. Он своеобразный посредник между миром людей и миром нечисти. И отношение к нему противоречивое: с одной стороны, во многих сказках волк выступает в роли напарника, помогающего человеку достигнуть цели. А с другой стороны, волк связан с миром мертвых и сам может быть одной из ипостасей упыря – ходячего покойника, в которого превратился злой колдун. Сюжет превращения человека в волка настолько распространен в мифах славян, что понятие «волколак», или «волкодлак»[16]16
  Слово «длака» в старославянском, сербохорватском и словенском языках значит «шерсть», «шкура».


[Закрыть], – это не только человек, превратившийся в волка, но и оборотень вообще. К тому же волколак или западный вурдалак – это одновременно и оборотень, и вампир, и сильный колдун, способный «даже солнце с луной пожрать». Да и при жизни колдуны предпочитают оборачиваться именно в волков.

И в то же время волков, как и медведей, нечистая сила боится. У волков есть свой пастырь – повелитель, который указывает, кому из них какая добыча причитается. Без разрешения пастыря волк не может задрать скотину, тем более напасть на человека. Этот пастырь имеет божественную природу, и, вероятно, в языческой древности его функции выполнял Велес или, по другой версии, Даждьбог, с которым и связывали культ волка.

А в христианские времена функции волчьего пастуха стали приписывать святому Георгию (Егорию или Юрию). Даже в XIX веке у восточных славян были устойчивые поверья, что утащенная волком скотина носит характер жертвы, отбирать ее у волка нельзя. И существовала распространенная поговорка: «Что у волка в зубах, то Егорий дал». В некоторых местах считалось, что украденная волком скотина – это дар богам и он принесет удачу. Так, по поверьям болгар, похищение волком овцы – счастливый знак. После этого овцы будут хорошо плодиться и давать много молока[17]17
  Славянские древности. Т. 1. С. 415.


[Закрыть].

Однако с распространением христианства образ этого зверя начал приобретать демонические черты и волка стали причислять к нечистой силе. Поэтому существовали различные магические способы защиты от этого хищника, в основном ритуальные ограничения. Например, в определенные дни запрещались работы, связанные с уходом за скотиной, чтобы не привлечь внимания волков. В День святого Георгия не советовали вообще выполнять хозяйственные работы, а во время первого весеннего выпаса скота нельзя было давать в долг, иначе волк заберет кого-то из домашней скотины. Опасным считалось упоминание волка вслух, чтобы не накликать его: «Про волка речь, а он навстречь». Поэтому, так же как и для медведя, существовали разные заместительные слова: «серый», «зубастый», «лютый», «куманек», «бирюк», а то и «лесной бес». И, как повелось в славянской народной магии, важную роль в защите скота играли заговоры «от дубравного зверя медведя и медведицы и щенят их, от волка и волчицы и щенят их, от насланного волка, от лихого человека»[18]18
  Майков Л. Н. Великорусские заклинания // Записки РГО по отд. этнографии. Т. 2. СПб.: Тип. Майкова, 1869. № 362. С. 117.


[Закрыть].

С волком связано много примет, поверий и магических ритуалов. Так, белорусы считали, что заклятые клады через определенный срок могут сами подниматься из земли и показываться людям. В этом случае они чаще всего принимают облик волков. И эти же звери обычно охраняли зарытые сокровища.

Волки в сознании наших предков были тесно связаны с загробным миром, именно они вместе с воронами появлялись на полях сражений, чтобы проводить души погибших воинов. Как посредник между мирами этот зверь наделялся вещей, пророческой способностью. Вой волка у всех европейских народов означал чью-то смерть, свершившуюся или предстоящую. Большая стая волков, появившаяся около поселения, считалась предвестницей грядущей войны, так как волчьи тропы всегда ведут к полю битвы. И культ волка в древности был прочно связан с культом войны, а сам зверь служил объектом почитания не только охотников, но и воинов. Провожая души умерших в загробный мир, волк и сам мог стать жертвой, когда в него вселялась душа умершего колдуна и честный зверь превращался в оборотня-волколака.

Велес-оборотень в образе волчьего Пастыря. Джордж Фут Мур, 1905 г.

Flickr / Wikimedia Commons

Волки не только связаны с умершими, они могут общаться с ними и даже принимать их облик. Но это относится преимущественно к неправильным, как их называли – заложным, покойникам – людям, умершим плохой смертью: самоубийцам, опийцам или при жизни совершившим преступление. Волк свободно может попасть на тот свет, о чем говорят некоторые заговоры. Более того, он является как бы представителем всех умерших охотников. В Полесье считали, что обезопасить себя при встрече с волком можно, если назвать имя умершего охотника. А по поверьям жителей Черниговщины, нужно назвать имена любых трех предков, и волк будет считать встреченного человека своим.

Волк против собак. Абрахам Даниельсон Хондиус, 1672 г.

The Rijksmuseum

Так же как своих предков-дедов, волка приглашают к рождественскому столу западные славяне: поляки, сербы и жители западных областей Беларуси. Тогда как медведя угощают преимущественно жители восточных славянских земель. И вообще культ волка был более распространен у западных и южных славян.

Образ волка связан и с брачными обрядами. В землях Северной Руси волками называли друзей жениха, а то и всю женихову родню. А родня жениха волчицей (или медведицей) именовала невесту. В Боснии бытовал обычай нападения «волков» на дом жениха. Компания молодых людей, которых называли волками, в первую брачную ночь бегала вокруг дома с женихом и невестой. Парни выли по-волчьи, стучали по стенам и кровле палками до тех пор, пока им не выносили угощение. По обычаю, существовавшему во многих землях западных славян, дружка жениха должен был во время свадьбы время от времени выть по-волчьи[19]19
  Славянские древности. Т. 1. С. 416.


[Закрыть].

Когти, клыки, шерсть волков считались сильнейшими магическими оберегами и лечебными средствами. Волчий хвост – это вообще универсальный амулет: его носили при себе от болезней, вешали в хлеву и в конюшне, чтобы защитить скотину от всякой напасти. Оберегом могло служить даже само упоминание волка или называние волком, например слабого ребенка. В этом случае он должен был обрести силу и магическую защиту своего тезки. Недаром у западных и южных славян очень распространено имя Вук, Влк, Вылко, Вылкан (оно встречалось в старину и у белорусов с украинцами – Воўк, Вовк).

У южных славян, где древний культ волка существовал вплоть до XIX века, отмечались особые Волчьи дни, или Волчьи праздники. С приходом христианства смысл их несколько изменился и их стали посвящать защите от волков и тем святым, что по христианской традиции оберегали от диких зверей. Так, у болгар это были святые Мартин и Дмитрий Солунский, у сербов – святой Савва. У восточных славян отголоски Волчьих праздников заметны в весенних обрядах на Юрьев день, или день Егория Вешнего (23 апреля / 6 мая), считавшегося покровителем волков.

Славянские Волчьи дни сводятся к исполнению разных защитных ритуалов. Например, существовал запрет работы с острыми, колющими и режущими предметами, которые ассоциировались с волчьими зубами. Не рекомендовалось стричь овец и прясть их шерсть, чтобы не привлечь внимания волков. В некоторых местностях вообще запрещались все виды работ, связанных со скотом.

В Волчьи дни опасались использовать или открывать предметы, даже отдаленно напоминающие звериную пасть, например ножницы, сундуки и др.

Однако напоминанием о древнем культе волка служил обряд кормления этих зверей. В Хорватии и Боснии на Рождество выносили на перекресток еду, отделяя часть от каждого праздничного блюда, и произносили слова своеобразного заговора, который сопровождал эту жертву: «Вот, волк, ужин от меня, и больше ты ничего не получишь»[20]20
  Кабакова Г. И. Волчьи дни // Славянские древности. Т. 1. С. 427–428.


[Закрыть].

* * *

Понятно, что тотемизмом и культом зверя нельзя исчерпывающе объяснить феномен оборотничества. Вера в происхождение группы людей от животных предков и представление о возможности превращения человека в зверя – это разные вещи, хотя в их основе лежит общее убеждение в единстве, родстве человека и живой природы.

Важную роль в появлении веры в оборотничество сыграла другая идея, тоже родившаяся в мифологическом сознании первобытного человека. Это анимизм – вера в то, что все объекты в мире, причем не только живые, наделены душой и эта душа может существовать независимо от тела и даже переселяться из одного тела в другое – хоть в звериное, хоть в птичье. Такая вера была в глубокой древности у всех народов, и элементы ее живы до сих пор. А уж от веры в переселение душ недалеко и до представления о возможности смены или изменения тела. Ведь тело – это только материальная оболочка, и шкуру животного, как одежду, можно снять и надеть. Вот был человек, а стал зверь.

Поэтому в основе представления о возможности оборотничества лежат два мифологических принципа:

• принцип кровного родства, а значит, и единства человека и зверя;

• принцип возможности смены телесной оболочки души.

Разумеется, наши предки понимали, что превращение человека в зверя – это колдовство и оно возможно только с помощью магических ритуалов и заветных слов. Но в самой возможности этого колдовства люди не сомневались даже в XIX веке. А кто-то верит и в настоящее время.

Глава 2. Легендарные славянские оборотни

Первое упоминание об оборотнях, живущих в непроходимых лесах на землях славян, можно найти у Геродота (V век до н. э.). Об этих людях, способных превращаться в волков, Геродот узнал от скифов, которые называли племя оборотней неврами.

НЕВРЫ, ЛЮТИЧИ, БЕРЕНДЕИ

Древнегреческий историк описывает события IV века до н. э., когда еще никаких славян, в нашем понимании, не было. Не сформировалась еще эта этническая общность. Даже о предках славян, или праславянах, можно говорить с большой осторожностью[21]21
  Но к этой точке зрения склонялся еще Л. Нидерле, ее разделял и академик Б. А. Рыбаков. См.: Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. Историко-географический анализ. М.: Наука, 1979. С. 189–192 и др.


[Закрыть], так как были ли люди, описанные Геродотом, на самом деле этими предками, доподлинно неизвестно. Но невры участвовали в формировании славян как этноса, дали им частицу своей крови и, несомненно, оказали влияние на культуру и верования наших предков, даже если и принадлежали к другой этнической группе, например к финно-угорской или балтской.

Античный историк описал поход на скифов персидского царя Дария, военная кампания которого проходила за сто лет до самого этого описания. То есть и для Геродота эти события были уже давней историей, а рассказывались они с чужих слов.

Кроме событий военной истории Геродот описывает народы, обитавшие по соседству со скифами, в том числе упоминает народ, который скифы называли неврами. За ними следом так их именует и Геродот, а страну, где они жили, он называет Невридой. Хотя, возможно, это название Геродот придумал исходя из этнонима. Но и название «невры» непонятно, потому что упоминается оно лишь античными авторами (Дионисием Периегетом, Плинием Старшим, Помпонием Мелой и др.), которые, вероятнее всего, переписывали записи Геродота. Однако античные авторы называют вполне узнаваемые географические ориентиры (реки), позволившие современным историкам довольно точно определить местонахождение земель загадочного племени оборотней.

Находилась Неврида в верховьях Днестра и Буга, то есть, по сути, на территории современной Беларуси и частично Литвы. Это, кстати, стало основанием для того, чтобы некоторые современные энтузиасты объявили невров предками белорусов. Вполне возможно, это так, даже если не с точки зрения генетики, то с точки зрения культуры. Недаром же на западе Беларуси и в Литве культ волка в прошлом был наиболее сильным, так же как и вера в колдунов-оборотней, способных превращаться в волков.

Более интересно само описание невров Геродотом. Так, он пишет: «Эти люди, по-видимому, колдуны. Ведь скифы и эллины, которые живут в Скифии, говорят, что раз в год каждый невр становится волком на несколько дней и затем снова возвращается в прежнее состояние. Меня эти рассказы не убеждают, но они тем не менее рассказывают и, рассказывая, клянутся»[22]22
  Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия / Т. Н. Джаксон, И. В. Коновалова, А. Г. Подосинов. Т. I: Античные источники / Сост. А. В. Подосинов. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 59.


[Закрыть]. Почти слово в слово эту характеристику невров повторяет римский автор Помпоний Мела (I век): «Каждому невру установлено определенное время, когда если он пожелает, то может превратиться в волка и затем снова принять прежний вид»[23]23
  Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия / Т. Н. Джаксон, И. В. Коновалова, А. Г. Подосинов. Т. I: Античные источники / Сост. А. В. Подосинов. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 234.


[Закрыть].

Сам Геродот невров не видел, и не исключено, что все слышанное им о чудесных способностях этого народа – выдумка. Более того, историк и сам выражает сомнения в реальности превращения людей в волков, считая, что это колдовская иллюзия.

Действительно, то, что посчитали оборотничеством, могло быть магическим ритуалом, посвященным культу волка, когда участники обряда переодеваются в шкуры и маски волков, а затем отправляются на ритуальную охоту. Причем убеждение в возможности превращения в зверя приводило к самовнушению, и воины и охотники действительно чувствовали себя волками, перенимали повадки диких зверей, которые они прекрасно знали. А картину довершало реалистичное подражание воинственному волчьему вою. И вот уже забредшие в дремучие леса степняки видели оборотней – людей, превратившихся в волков.

Воины в звериных шкурах. Николас ван Гелкеркен.

The Rijksmuseum

Так как, кроме Геродота и нескольких античных авторов, больше никто о неврах не писал, то тайной являются не только их сверхъестественные способности, но и само существование этого племени. Правда, во II веке н. э. Клавдий Птолемей, описывая реку Тирас (то есть Днестр), упоминает неких наваров, которых вполне можно идентифицировать как невров. Позднейшее упоминание невров (под именем «неврии») содержится в «Равеннской космографии», созданной неизвестным автором VIII века. А потом это и так не слишком известное в Западной Европе племя и вовсе исчезает со страниц истории. Но ведь не могло же оно исчезнуть совсем бесследно?

Может, все дело в названии? И встает вопрос: а как невры называли сами себя? Ведь этот этноним Геродот указал со слов скифов – соседей невров. А народы, как известно, редко называют себя так, как о них говорят соседи. И «правопреемники» древних оборотней находятся. Причем проживающие практически на тех же землях, разве что чуть западнее, чем указывал Геродот. Но он же и замечал, что неврам пришлось уйти со своих земель из-за «нашествия змей». Тоже, кстати, интересный и таинственный факт[24]24
  Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. Историко-географический анализ. С. 63–70.


[Закрыть].

Так вот, вполне вероятно, наследниками невров, по крайней мере их культа волка и «способности» в него превращаться, являются лютичи. А они уже точно славянское племя, вернее, союз племен, которые жили между Одером и Эльбой и были хорошо известны с VII века н. э. Изначально лютичи обитали там, где сейчас находятся города Берлин, Росток, Бранденбург, Щецин, но к XI веку переселились на территорию современной Беларуси и частично Литвы.

В немецких источниках они часто упоминаются как венеды, а сами себя именовали вильцы. А почему же тогда лютичи? Дело в том, что это так называемый экзоэтноним: так эти племена называли восточные славяне за воинственный, лютый нрав. И интересно не только то, что и волка называли лютым, но и то, что самоназвание «вильцы» означает «волки» (древнеславянское влък, польское wilk – множественное число wilci). Слово «лютичи», таким образом, – это фактически синоним самоназвания и переводится как «волки».

То есть нашлись потерявшиеся невры? Вполне возможно, это действительно так. И в настоящее время большинство историков считают потомками тех самых невров полабское славянское племя лютичей, у которых волк был тотемным животным. В XI–XII веках в западноевропейских источниках эти племена описывали как самый мужественный и воинственный славянский народ, и этой характеристикой они обязаны своей непримиримой борьбе с германцами, упорно стремившимися приобщить лютичей к христианской вере. Из всех славянских народов люди-волки дольше всего сопротивлялись христианизации.

Но название лютичи получили не только за суровый, воинственный нрав, но и за почитание волка, который у них считался тотемным животным. Взрослые мужчины этого народа из всей одежды предпочитали волчьи и медвежьи шкуры или доспехи из кожи зубра, а волчий череп часто использовали в качестве шлема. Это у врагов создавало впечатление, что перед ними стая полулюдей-полуживотных. Готы и кельтские вожди, принимавшие лютичей в качестве наемников на службу, тоже считали этих воинов волками-оборотнями[25]25
  Топоров В. Н. Вокруг «лютого зверя» (голос в дискуссии) // Балто-славянские исследования. 1986. М.: Наука, 1988. С. 252–253.


[Закрыть].

И неслучайно культ волка более распространен на землях западных славян и у белорусов, так же как и рассказы о целых деревнях волков-оборотней. Вероятно, эта «звериная» культура и обрядность досталась белорусам от древних почитателей волков.

Воин-оборотень. Бронзовая пластинка VIII в.

Anställd vid SHM, Historiska museet / SHM (CC BY 4.0)

А вот восточнее и севернее больше был распространен культ медведя, что тоже совсем не случайно. Сведений о народе медведей-оборотней сохранилось еще меньше, но при этом загадок эти зверолюди оставили больше.

Другой таинственным образом исчезнувший народ, который народные сказания наделяли способностью к оборотничеству, – это берендеи. По древним поверьям, они могли превращаться в медведей и были сильными колдунами. Кстати, желание связать этноним «берендеи» с гипотетическим названием медведя – «бер» – вполне понятно. Но по причине, уже озвученной выше, вряд ли тут есть эта связь. Хотя в Интернете можно найти «расшифровку» слова «берендеи» как «делающие (деи) медведя (бера)». Правда, и другой, более научной, трактовки этого этнонима тоже нет.

Кроме названия с берендеями связано еще много странностей, начиная с того, что этим этнонимом называют совершенно разные народы. Мы не будем касаться славянского народа берендеев, выдуманных А. Н. Островским в сказке «Снегурочка». Это полностью фантазия автора.

В летописных свидетельствах XII века берендеи упоминаются неоднократно. Но летописцы так называют одно из тюркских кочевых племен, которое встречается рядом с печенегами. Правда, в отличие от них, берендеи, которых еще называли черными клобуками, чаще выступали на стороне киевских князей, помогая им отражать набеги других кочевников. Князья им за это платили, причем иногда не деньгами, а землями.

Первое известие о берендеях в русских летописях встречается под 1097 годом, позднее берендеев летописец называет то торками, то черными клобуками, так что однозначно трудно сказать, один это народ или разные[26]26
  Берендеи // Советская историческая энциклопедия / Под ред. Е. М. Жукова. М.: Сов. энциклопедия, 1973–1982.


[Закрыть]. Берендеи – черные клобуки жили за Доном и никакого отношения к медвежьему культу и оборотням из северо-восточных лесов не имели. Или все же имели?

В начале XIII столетия черные клобуки совершенно исчезают из наших летописей. Но появляются в сказках и мифах берендеи – колдуны-оборотни. Эти люди, обитавшие, по народным сказаниям, в чащах северных лесов и превращавшиеся в медведей, обладали огромной силой, им подчинялись звери и птицы. По сказаниям, берендеи служили древним богам, а вот с людьми из других племен предпочитали не встречаться и жили в чаще леса.

Можно было бы предположить, что медведи-берендеи – полностью вымысел, плод народной фантазии, просто получивший имя давно исчезнувшего воинственного народа, которое сохранилось в памяти людей. Но не все так просто.

Следы тех самых воинственных берендеев-кочевников можно отыскать в исторических источниках. Оказывается, они состояли на службе у Юрия Долгорукого, сражались на стороне великого князя Ярополка Владимировича против черниговского князя Всеволода Ольговича в 1139 году. Но никто их уже черными клобуками не называл.

По одной из версий, этот народ Юрий Долгорукий переселил на восток тогдашних славянских земель[27]27
  Плетнева С. А. Древности черных клобуков // Свод археологических источников. Вып. Е1-19. М.: Наука, 1973. С. 25.


[Закрыть] – то ли отдав им земли в благодарность за службу, то ли отселив подальше слишком воинственное и многочисленное племя. Собственно, в том, что берендеи, получив земли, стали оседлыми, ничего странного нет. Такое случалось.

А вот поселились берендеи на территории, которую потом назовут Владимиро-Суздальской землей, захватив частично и Ростовский край. На этой богатой лесами, реками и озерами земле до сих пор сохранилось «наследство» берендеев – топонимы: Берендеева слобода, Берендеево болото, а в селе Берендеево Переславского района Ярославской области в настоящее время находится крупный археологический комплекс из одиннадцати памятников эпохи неолита.

Может, здесь среди лесов и болот берендеи жили с незапамятных времен, а не переселились из донских степей? Или, переселившись в леса, смешались с местными финно-угорскими племенами, приняв их культуру и подарив им свое имя? Кстати, как тут не вспомнить Медвежий угол с его «лютым зверем»? И получается, что медвежий культ и поверья об оборотнях-берендеях существовали на значительной территории, включавшей не только Владимиро-Суздальскую землю, но и Верхнее Поволжье.

* * *

Славянский бог Велес в облике медведя. Виктория Денисова, 2024 г.

© Виктория Денисова, 2024

Звериные культы играли важную роль в формировании славянской культуры и мировоззрения. Древнейшие истории об оборотнях у славян связаны с волхвами, которые превращались в волков или медведей, облачившись в звериные шкуры. Они становились волкодлаками и в образе небесных волков гоняли по небу градовые и грозовые тучи.

И такие поверья вполне закономерны, так как именно волхвы в дохристианские времена были служителями культа звериного бога Велеса, тесно связанного в сознании наших языческих предков с образом бурого медведя. Прослеживается звериная символика и у других языческих богов. Например, белоснежный конь с золотой гривой олицетворял Даждьбога или Святовита. По свидетельству Саксона Грамматика (ок. 1150–1220), датского автора записок «Деяния данов», в храме Святовита (или Свентовита) в городе Аркон проводили разнообразные ритуалы жрецы балтийского славянского племени руян. При храме жил священный конь, и считалось, что на нем выезжает сражаться с врагами сам четырехглавый Святовит.

Еще более древними божествами, связанными со звериными культами, были Рожаницы, сопровождавшие бога Рода и ведавшие смертями и жизнями всех живых существ. Рожаниц представляли в образе двух лосих или олених, причем предания славян не сохранили антропоморфного образа этих божеств, возможно, его и не было. Не исключено, что культ Рожаниц зародился в глубокой древности, когда звери были богами. Но особое почтение к свите Рода существовало в течение многих столетий и нашло отражение в одном из излюбленных мотивов русского декоративного искусства: двух лосих или олених изображали на вышивках, на прялках, в декоре домов. Иногда их заменяли два коня, что не противоречит звериным мотивам славянских верований.

«ВОЛЧЬИ» СОЮЗЫ: ОТ КНЯЖЕСКИХ ДРУЖИННИКОВ ДО КАЗАКОВ-ПЛАСТУНОВ

С распространением у славян христианства летописцы и православные авторы способность к оборотничеству стали связывать с нечистой силой. Это подтверждалось и легендами о волхвах-оборотнях, которые в глазах христианских священников были прислужниками бесов. К тому же «родство» с волками и медведями языческих жрецов, живших в лесных капищах и носивших звериные шкуры, казалось очевидным, так же как и обладание колдовской силой. Их-то изначально и называли «волкодлаки» или «волколаки», потому что они носили волчьи шкуры. Довольно долго на Руси слово «волкодлак» вообще было синонимом «колдуна». Согласно церковным источникам, в обличье волков волхвы могли не только гонять тучи, но и даже пожирать солнце и луну. Так, в Кормчей книге по списку 1282 года сохранилась запись о полудемонических сущностях «облакыгонештеях», которые «от селян влкодлаци нарицаються». Там же упоминаются колдуны-оборотни, которые могут превращаться в волков и «егда убо погыбнет луна или солнце – глаголют: влокодлаки луну изъедоша или солнце»[28]28
  Гальковский H. М. Боpьба хpистианства с остатками язычества в Древней Руси. В 2 т. Т. 2. М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1913. С. 212.


[Закрыть].

Волкодлак и градовые тучи. Немецкая гравюра на дереве, 1722 г.

Wikimedia Commons

Однако в народных поверьях и сказах волхвы – не частые гости. Уступив место христианским священникам, они почти не проявляли активности. В летописях есть упоминание лишь о нескольких случаях противостояния волхвов княжеской власти, но и только. Волхвы ушли с исторической арены, оставив свое название колдунам. Но вот язычество никуда не делось, оно прочно обосновалось в народном сознании и даже слилось с христианской верой. А в славянском язычестве важное место занимал культ зверя.

И в народном эпосе еще долго сохранялась память не о волхвах, а о неустрашимых воинах-оборотнях. Многие княжеские дружины выбирали волка своим покровителем. И неудивительно. Этот ловкий, сильный, умный и в то же время лютый зверь не только был настоящим бойцом, но и умел жить по строгим законам стаи, подчиняясь сильному вожаку. Поэтому в представлении людей, еще помнивших культ волка, образ серого хищника сливался с образом дружинника, превращая княжьего воина в оборотня.

Амулет «волчий хвост». Рисунок Жана Бернара (1775–1833).

The Rijksmuseum

Историки рассказывают о существовании «волчьих» союзов, объединявших молодых парней, которые выбрали своей судьбой службу князю и защиту родной земли. Проходя обряд инициации, будущий воин облачался в волчью шкуру, словно перерождаясь в волка, перенимал его повадки: «волчий бег», молниеносную атаку, угрожающий вой перед боем[29]29
  Максимов С. Г. Русские воинские традиции. М.: Вече, 2015. С. 60.


[Закрыть]. Именно такой вой, по свидетельствам летописцев, издавали воины легендарного покорителя булгар князя Святослава, который сам шел в бой с рычанием. А в «Слове о полку Игореве» курский князь Буй-Тур Всеволод с гордостью сравнивает своих воинов-курян по скорости и ловкости с волками.

Подобные ритуалы инициаций существовали у многих народов, у которых был силен культ зверя. С. Г. Максимов считает, что «волчьи союзы» повсеместно существовали у славян до VIII века, но и позднее их остатки встречались в княжеских дружинах[30]30
  Максимов С. Г. Русские воинские традиции. М.: Вече, 2015. С. 65.


[Закрыть].

Волчья символика сохранялась в течение длительного времени в вольных ватагах разбойников, у кубанских казаков-пластунов, которые прикрепляли к своим шапкам волчьи хвосты. У донских казаков «волчий след» присутствует вплоть до XIX века. Например, существовала традиция атаманских угощений, которые называли «бирючьими» обедами, видимо, в честь бирюка – волка-одиночки, под которым подразумевался атаман[31]31
  Максимов С. Г. Русские воинские традиции. М.: Вече, 2015. С. 70.


[Закрыть]. А у казаков-пластунов – своеобразного казачьего спецназа – даже были приемы, названия которых явно ассоциируются со звериным обликом. Например, способ заметать следы при возвращении с очередного задания называли «лисьим хвостом», а мгновенную атаку – «волчьей пастью».

Способность превращаться в волков приписывалась некоторым кошевым атаманам, например легендарному Ивану Серко (ок. 1610–1680), даже прозвище его намекало на родство с серым зверем, а крымские татары прозвали атамана Урус-шайтан – Русский черт. Об Иване Серко (Сирко) ходило много легенд. Так, согласно преданию, он родился с зубами, что, по славянским поверьям, указывает на сверхъестественные способности ребенка. О нем рассказывали, что он мог ловить пули руками, насылать на врагов сон и ночью превращаться в волка. За свою жизнь Серко совершил около шестидесяти походов и ни разу не потерпел поражения. Образ этого атамана Илья Ефимович Репин (1844–1930) увековечил в своей картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (1880–1891).

Атаман Иван Серко. Фрагмент картины Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Открытка, 1898 г.

© ГМИИ им. А. С. Пушкина, Москва, 2024

В Древней Руси оборотничество уважали, и эта способность считалась полезной, особенно для военного человека, тем более для князя, который должен был завоевать авторитет у своих дружинников. Князь-оборотень и сам использовал звериную хитрость, и своих воинов мог в зверей оборотить, если понадобится.

ДРЕВНЕРУССКИЕ КНЯЗЬЯ-ОБОРОТНИ В БЫЛИНАХ И ЛЕГЕНДАХ

Отношение славян к оборотням хорошо отражено в былинах – древних эпических сказаниях, часто основанных на реальных событиях, переосмысленных в народной фантазии. В древнейших былинах описывается несколько князей-оборотней, два из которых иногда рассматриваются как один персонаж или же как два образа, но созданных на основе одного прототипа. Во всяком случае, в былинах есть некоторые совпадения в сюжете. Правда, среди исследователей нет единогласия в отношении этих в высшей степени загадочных личностей. Речь идет о легендарных древнерусских князьях-оборотнях: Вольге Святославиче и Волхе Всеславиче. Имеющиеся совпадения в истории этих персонажей тем не менее не позволяют их отождествить, так как ни в одном из списков былин нет путаницы с именами, да и отчества у них разные. Но совпадений тоже достаточно. Есть еще и вполне реальная историческая личность – Всеслав, князь Полоцкий, который тоже слыл оборотнем и часто рассматривается как прототип былинных персонажей. Но к нему мы еще вернемся позже. А сейчас – о героях древнерусских былин.

Один из князей-оборотней – это Вольга Святославич, которому посвящены две былины. Одна из них – «Вольга» – повествует только об этом персонаже, но существует в единственной записи, сделанной славяноведом XIX века А. Ф. Гильфердингом со слов 80-летнего сказителя Кузьмы Ивановича Романова[32]32
  Былины / Вступ. ст. и ввод. тексты В. И. Калугина. М.: Правда, 1987. С. 75.


[Закрыть]. Вторая былина широко известна, это «Вольга и Микула Селянинович». И в первой, и во второй истории Вольга предстает сначала ребенком с необыкновенными способностями, а потом и оборотнем. То ли в пять, то ли в семь лет, овладев всеми науками, Вольга решил научиться оборачиваться в разных животных:

 
Восхотелося Вольге да много мудростей:
Щукой рыбой ходить Вольге во синих морях,
Птицей соколом летать Вольге под оболаки,
Волком рыскать во чистых полях[33]33
  Вольга и Микула Селянинович // Былины. С. 83.


[Закрыть].
 

Овладев и этой премудростью, Вольга стал собирать себе дружину. Среди типично сказочных выдумок этой былины есть по-настоящему интересные места, где Вольга предстает как истинный вождь, военный лидер, который, несмотря на молодость (ему исполнилось пятнадцать лет), заботится о своих воинах и использует сверхъестественные способности на пользу общему делу.

Помогая дружинникам охотиться, он оборачивался лесным зверем и загонял в силки «куниц, лисиц и диких зверей, черных соболей…» Оборотившись мифической Науй-птицей, «заворачивал гусей, лебедей, ясных соколей и малую птицу-ту пташицу»[34]34
  Вольга // Былины. С. 76–77.


[Закрыть]. А малой пташкой Вольга обернулся, чтобы слетать на разведку в землю турецкую. По сути, былина «Вольга» полностью посвящена рассказу о способностях князя-оборотня.

Серьезные исследователи древнерусского фольклора и истории (А. Н. Афанасьев, С. Н. Азбелев, Б. А. Рыбаков и др.) считали, что за образом молодого князя-оборотня скрывается реальное историческое лицо. Вопрос – кто это? Так, А. Н. Афанасьев предполагал, что прототипом Вольги был князь Олег Вещий, которого народная фантазия превратила в сказочный персонаж неслучайно[35]35
  Афанасьев А. Н. Народные русские сказки: В 3 т. Т. 2. М.: Гослитиздат, 1958. С. 294.


[Закрыть].

Вольга Всеславьевич. Иллюстрация к книге «Русские былинные богатыри», 1895 г.

© Российская государственная библиотека, 2024.