Текст книги "Клык Фенрира"

Глава 5

За окном постепенно угасал день, солнце медленно катилось к закату, ныряя в низкие дождевые тучи, наползавшие на город. Надо бы обдумать все странности, которые произошли, но совершенно не хотелось. В голове было пусто, а на душе тоскливо и муторно. Алексей просто стоял у окна, словно находился в прострации. Мир казался ненастоящим, а все происходящее очередным бредовым сном. Волки, маги, восемнадцатый век… Все это было настолько непонятно, что не воспринималось как реальность.

Лучше всего было бы просто лечь спать, ведь пока спишь, ни о чем не думаешь, а с утра ситуация покажется не такой поганой. Но, несмотря на головную боль и усталость, спать не хотелось, а может быть, молодой человек даже самому себе не хотел признаваться, что просто боится ложиться в кровать. Вместе с просачивающимися сквозь окна сумерками проснулись прежние страхи. Алексею казалось, что стоит ему только закрыть глаза, как кошмары вернутся. Вспоминая свой «волчий» сон, молодой человек в который раз поражался его странной реалистичности, будто и не сон это, а события, произошедшие наяву. Сейчас, размышляя над своим видением, он ощущал, что злобные твари из сна – вовсе не порождения болезненного бреда. Они не исчезли с наступлением дня как обычные образы сновидений, а просто затаились где-то глубоко-глубоко внутри и только ждут удобного момента, чтобы выползти из глубин сознания. И тогда молодой человек снова останется один на один с их сверкающими злобой глазами и жуткими, окровавленными мордами.

Было страшно. Ужас переворачивал внутренности, холодной когтистой лапой впивался в грудь, заставляя сердце судорожно дергаться. Проще всего считать все эти видения бредом, порождением сознания, потрясенного временным переносом. Но Алексею не давал покоя шрам. Парень рывком дернул рукав и с неприязнью уставился на полукруглый отпечаток зубов на запястье. Загнанная подальше тревога снова закопошилась, заскребла коготками, стало жутко. Вдруг что-то неуловимо изменилось вокруг него, как будто мир вздрогнул и ухнул куда-то вниз. Сердце на миг замерло, как при прыжке в воду с высокого обрыва, и застучало часто-часто. На лбу выступили капельки пота, и тонкая холодная струйка сбежала по позвоночнику. Все это длилось лишь мгновение, и Алексей, вытирая пот, в недоумении огляделся. В комнате все было по-прежнему, разве что стало темнее – на смену серым сумеркам пришла бархатная ночь. Ветер разорвал полотно туч, и в просвете выглянула луна, почти круглая, желтая, похожая на волчий глаз, только без зрачка. Парень передернул плечами, подумав, что ему везде мерещатся волки.

В сознании всплыл образ из того первого странного сна еще в родном мире. Такие же желтые волчьи глаза были у лохматого парня, что выпрашивал у Алексея амулет-клык. Ведь именно с этой столь опрометчиво подобранной находки начались все странности. Молодой человек горестно вздохнул, от попыток разобраться во всей этой чертовщине еще сильнее разболелась голова. Возникло неприятное ощущение, будто что-то тяжелое давило на затылок. Такое бывает, когда кто-то недобрый смотрит тебе в спину. Впечатление было настольно сильным, что Алексей вздрогнул и оглянулся. В углу за шкафом клубился сгусток тьмы, из него, по-собачьи встряхнувшись, вышел большой серый кот. «Этот здесь откуда? – удивленно подумал парень, – хорошо хоть, не волк». Котяра сверкнул желтыми глазищами, оскалился, и послышалось знакомое хихиканье. Молодой человек зажмурился и встряхнул головой, когда он открыл глаза, кота не было. «Опять какой-то бред!» – мелькнула паническая мысль, и Алексей, спешно передвинув кресло к стене, забрался на него с ногами, в страхе вглядываясь в темноту. Вспомнив о шнурке над кроватью, он быстро вскочил и позвонил, вызывая слугу.

Через минуту явился сонный Семен со свечой.

– Ты чего это, барин? – спросил дядька, зевая. – Али не спится?

– Не спится, – буркнул Алексей. Ему очень хотелось попросить Семена остаться, но было стыдно своих страхов. – Темно тут. Зажег бы ты свечи, дядя Семен.

– Спать бы ты, барин, ложился. Неча по ночам попусту огонь-то жечь, – ворчал Семен, снимая подсвечник с полки над печью и разжигая свечи.

– Не жадничай. Не обеднеет твой граф, – сердито проговорил Алексей. Собственный страх раздражал, внутри скручивалась какая-то тугая пружина и клубилась непонятная ярость. От желания хоть на ком-то ее сорвать сводило челюсти.

Семен обиженно засопел, покачал головой и ушел. А молодой человек, ежась от неприятного озноба, перебрался в кресло поближе к свету. Зажженные свечи не сделали комнату уютнее. Темнота никуда не делась, она просто с ворчанием расползлась по углам и затаилась там, ожидая только удобного случая, чтобы выпустить свои щупальца, схватить, утянуть в омут кошмаров. Тени на стенах дрожали и корчились, вызывая в памяти видения из снов. Тупая боль в затылке и спине стала почти невыносимой, голова кружилась, и неимоверно хотелось спать. Не в силах бороться со сном, Алексей прикрыл глаза, стараясь поудобнее устроиться в кресле. Реальность растаяла в зыбком мареве сна, и молодой человек снова увидел волка. Того самого, что вцепился в его руку. Только теперь в его глазах не было лютой злобы. Зверь, казалось, смотрел вполне дружелюбно, а его пасть растянулась в клыкастой ухмылке. Волк крутился вокруг, переступая лапами и тыкаясь мокрым носом в колени, словно звал куда-то. Его горящие желтым светом глаза завораживали, становились все ближе и ближе, Алексея, как в водоворот, затягивало в их огненную бездну. Снова накатила злость: на себя за свои страхи, на непонятного графа с его сумасшедшими экспериментами и бредовыми идеями, на Семена, вечно нудевшего и опекающего, на весь свет. Молодой человек купался в этой яростной злобе, которая сметала все чувства, стирала остатки разума. И волчий вой, наполнивший окружающую тьму, был чарующей песней.

Казалось, это состояние продолжалось бесконечно, но внезапно сквозь вспышки ярости пробился голос, который звал его, о чем-то просил, умолял. Злобное рычание, вырвавшееся из горла Алексея, разорвало морок. Парень с удивлением обнаружил себя стоящим на четвереньках возле распахнутого окна. С него градом катил пот, сильно ломило спину, но голова была ясная. Семен в одних подштанниках и нательной рубахе дрожащими руками пытался его поднять, причитая что-то совсем бессвязное. Увидев, что барин наконец-то пришел в себя, он облегченно вздохнул.

– Ну и напугал же ты меня, Лексей Дмитрич! Что с тобой приключилось-то? – проговорил дядька, помогая Алексею подняться и бережно, под локоточки, отводя к кровати.

Молодой человек со стоном присел на стеганое покрывало и очумело замотал головой:

– Да сам не знаю… Чертовщина какая-то со мной творится, ничего не помню… Только вот волк опять привиделся.

– Волк?! – Семен охнул и всплеснул руками. – Я ж и прибежал-то, потому что волчий вой услышал, да такой заунывный, словно жалобился на что-то или звал. Нешто и впрямь какой чудной зверь прибегал? Вон и окно растворено… Только как же он на второй-то этаж заскочил, поди, не кошка? Странные вещи с тобой, барин, творятся, недобрые.

– Странные… да.

От усталости язык еле ворочался, все тело ломило, как после тяжелой работы, глаза слипались. Молодой человек свернулся клубочком на постели и пробормотал:

– Ты только не уходи никуда, пожалуйста, дядя Семен.

Старый солдат вздохнул и устроился в кресле, пододвинув его ближе к кровати. Алексей какое-то время пытался заснуть, но стоило ему закрыть глаза, как снова мерещились волки. Наконец он не выдержал и, чтобы хоть как-то отвлечься, спросил:

– Дядя Семен, а ты в вещие сны веришь?

– А? Чего? – встрепенулся, видимо, уже задремавший солдат. – Ты это про что, барин?

– Вот скажи, тебе вещие сны когда-нибудь снились?

– Сны-то?.. – Семен зевнул, подумал и хмыкнул. – Дык, как же, было дело… Вот я сейчас тебе расскажу.

Лет пятнадцать назад это было, может, и поменьше. Мы, стало быть, тогда в Польше воевали, ихнего короля Августа на трон сажали. Помню, нами тогда фельдмаршал Миних командовал. Дельный был генерал, даром что из немцев, а пользу России понимал. Стояли мы в ту пору под Данцигом, долго там топтались, грязь перемешивали, что глиномесы на кирпичном заводе. Да еще французишки набежали своего прихлебателя Станислава защищать. Корабли подогнали да на нас и поперли. Ну, ништо, отмахались с божьей помощью. Но я не о том сейчас…

Как-то после очередной батальи умаялись к ночи и свалились, кто где был. Сон, стало быть, сморил. Вот и снится мне, как бы я в дозоре, хожу, охраняю обоз наш. Фузея при мне, конечно, и багинет прилажен. Все как полагается. Слышу только, шуршит кто-то за ящиками. Я осторожненько туда шасть, гляжу, а там тогдашний польский король Станислав, ну, супротивник нашего-то Августа. Как я его узнал, не ведаю, ведь и не видал ни разу, только сразу понял – он. В каком-то тряпье да в лаптях дорогущее французское вино из ящиков тырит. Ну, я на него сзади и скакнул, спымал, одним словом. Приволок я эту персону в штаб, а там сам фельдмаршал меня сердечно благодарил, наградил серебряным рублем и на вольные хлеба отправил. Во как! – со значением закончил Семен.

– Ну а с чего ты взял, что тот сон вещий? – спросил Алексей, чувствуя, как спадает напряжение и тяжелеют веки.

– Дык как это с чего? – Дядька хихикнул. – Поутру я проснулся, стало быть, чу, в котомке у меня шуршит чегой-то. Глянул я, а там мышь. Здоровая такая! До моих сухарей, мерзавка, добирается. Ну, я ее и словил. А ты говоришь – «не вещий». Что Станислав этот, что мышь полевая – одно ворье-то.

Алексей, заслушавшись старого солдата, забыл про свои страхи и совершенно успокоился.

– А ты – вещие сны. Вот они каки, твои вещие сны. Спи уж давай, а то, вон, светать скоро начнет.

Алексей, устроившись поудобнее, почувствовал, как погружается в теплое и уютное марево сна.

– Семен, а Семен! А мышь-то прибил?

– Почему прибил? – Семен даже засопел возмущенно. – Отпустил я ее, пусть себе бегает. Тоже ведь божья тварь, ей жрать, как и нам с тобой, охота.

– Ага… – пробормотал Алексей и заснул, на этот раз без всяких видений.

Когда Алексей проснулся, Семен уже ушел. Молодой человек даже обрадовался – не надо отвечать на вопросы о том, что происходит. Он и сам ничего не понимал.

Алексей начинал ненавидеть волков, они преследовали его буквально везде, не давали прохода и не позволяли думать о чем-либо другом. А подумать было о чем. Мысли в голове кружились, жужжали, не хуже роя пчел. Дикая, бессмысленная ситуация – молодой человек до сих пор не верил в то, что попал в восемнадцатый век, скорее уж сошел с ума или оказался на съемках какого-то нового реалити-шоу. Мысль о реалити-шоу Алексею понравилась, и он решил остановиться на ней. Реальность была непонятна и пугала, проще предположить, что она всего лишь игра. «И это легко проверить! Вряд ли ресурсов реалити-шоу хватит для реорганизации всего города! Скорее всего, под восемнадцатый век стилизован этот дом и улицы, прилегающие к нему, чтобы нельзя было распознать обман из окна, – неожиданная мысль взбодрила Алексея. – Чтобы развеять наваждение, нужно всего лишь выйти за пределы особняка и прогуляться на пару кварталов в сторону». Смущали лишь неработающий мобильник и полное отсутствие проводов электропередачи, такие мелкие детали предусмотреть очень сложно, но ведь можно же?

Окрыленный новой идеей, молодой человек несколько раз вздохнул, отогнал от себя неприятные воспоминания и постарался отрешиться от оскаленной волчьей морды, постоянно стоящей перед глазами. Через какое-то время это получилось, и он, пока снова не одолела тоска, решил прогуляться за пределы «клетки».

«Головная боль с утра, похоже, становится традицией», – подумал Алексей, надевая на себя непривычную и изрядно помявшуюся одежду. Солнце было уже высоко – парень не изменил себе и проснулся поздно. Здесь его никто не будил. У жизни «в восемнадцатом веке» несомненно есть свои преимущества. Правда, интуиция подсказывала, что где-то здесь кроется подвох. Когда все безоблачно и гладко – это, как правило, затишье перед бурей. И хорошо, если подвох заключается в том, что Алексей попал в глупое реалити-шоу, а если нет? Если это, и правда, прошлое? Последняя мысль парню категорически не понравилась, и он решительным шагом вышел в коридор и спустился вниз по лестнице в холл, к парадной двери.

Планы пришлось изменить, на улицу выйти не удалось. У графа были гости, точнее, гость. Молодой парень лет семнадцати мотался по холлу из стороны в сторону и, судя по всему, сильно нервничал. Он теребил в руках перчатки, несколько раз пытался присесть на диван, но вскакивал и снова начинал слоняться от стены к стене. Он даже Алексея заметил не сразу.

– А где граф? – вскинул голову молодой человек и тут же смутился, опустил глаза и представился: – Прошу прощения за мое поведение, я несколько взволнован. Александр Романович Воронцов. С кем имею честь?..

– Ле… – привычно начал Алексей, но тут же поправился: – Алексей Дмитриевич Артемьев – ученик графа, – зачем ляпнул про ученика, парень сам не понимал, но почему-то вдруг захотелось быть значимее, чем есть самом деле. Впрочем, о своих словах он скоро пожалел, так как гость восторженно воскликнул:

– Как интересно, наверное, быть учеником прославленного мага!

У Воронцова даже глаза заблестели, и он подался вперед. Подобное выражение лица у собеседника обычно говорило о том, что сейчас будет шквал вопросов. Алексей это слишком хорошо знал. Педагогическая практика в детском лагере еще и не тому научит.

– Мага? – отступил на шаг парень, соображая, как бы помягче ответить и в то же время не спровоцировать волну вопросов.

– Ну а как же? – Гость оказался не только любопытным, но и очень общительным. Впрочем, послушать было интересно. Особенно про графа. Алексей только сам не любил на вопросы отвечать, а слушать – всегда пожалуйста. – У нас, конечно, не Европа, где господин Сен-Жермен – весьма известная персона. Но и в России о талантах их сиятельства наслышан каждый образованный человек. Скажите, Алексей Дмитрич, правда ли, что господину графу подвластны тайны тибетских мудрецов и он может творить чудеса?

– Чудеса? – Так, вопросы все же начались, причем такие, на которые сразу и не ответишь. – Ну… не знаю, что ты… вы, – поправился Алексей, – понимаете под чудесами…

– Рассказывают, будто он живет больше двух тысяч лет и может путешествовать во времени. А еще говорят, будто граф способен излечить любую болезнь, продлевать жизнь и изгонять злых духов…

– Какая-то странная каша у вас в голове. – Алексей посмотрел на собеседника с недоумением. Вроде бы вполне серьезно говорит, а несет чушь. Или это тоже часть какой-то непонятной игры? – Лечение болезней никакого отношения к магии не имеет. А изгнание духов… это уж скорее к священнику… Да я вообще-то совсем недавно учеником стал и знаю немного.

Но Воронцов не обратил внимания на последние слова и продолжал изливать восторги:

– А вот еще рассказывают, что господин Сен-Жермен из любого булыжника может алмаз сделать. Вам доводилось наблюдать этот удивительный процесс?

– Алмаз из булыжника?! – рассмеялся Алексей. – Вот это здорово! Не зря я в ученики пошел… Так, значит, ты… э… вы, Александр Романович, за этим к графу пожаловали?!

– Ой, что вы, нет, конечно! – Юноша даже руками замахал. – Нет-нет, вы меня неправильно поняли… У меня очень деликатное дело. – Александр замялся, покраснел, а затем, видимо решившись, выпалил: – Ко мне суккуб приходит!

– Кто?! – вытаращил глаза Алексей. – Это что еще за бред?

– Вот, вы не верите! – обиженно воскликнул Александр и сразу стал похож на маленького ребенка, которому не купили обещанную игрушку. – Я говорю правду. Примерно неделю назад или чуть раньше – дни перепутались у меня в голове – вечером меня посетила девушка.

– Это как – посетила?

– Понимаете, я живу один во флигеле, пока идет ремонт в моих комнатах. И вот как-то поздно вечером, а может, уже ночью, я услышал стук в окно. Стучалась очаровательная девушка. Так как на улице было ветрено и дождливо, то я не мог не впустить ее…

– Так… – заинтересовался Алексей. – Вы ее пустили в окно и…

– Нет, она стучалась в окно, а пустил я ее в дверь…

– И…

– И… – совсем засмущался гость. – Сначала все шло хорошо. Гостья была мила, ветрена и… самое главное, доступна. Но… – Тут Воронцов совсем притих, дальнейшие объяснения давались ему с трудом, и Алексей старался даже не дышать, боясь спугнуть собеседника. – После ночи с ней я слабею. День за днем. Она словно выпивает из меня все силы, я хочу отказаться… но не могу.

– Наркотик, – хмыкнул Алексей, не принимая собеседника всерьез.

– Что?

– Опиум.

– Да-да, сначала дурманит, а потом приходит расплата. Мне кажется, это суккуб.

– Кто? – нахмурил брови Алексей и посмотрел на гостя с опасением.

– Суккуб, я о них читал. – Глаза гостя возбужденно заблестели, он оживился и не заметил настороженности собеседника. – Это нежить, которая имеет вид прекрасной девы и сущность злобного вампира. Я знаю, если свидания не прекратятся, я умру, но отказаться… отказаться я не могу. Сегодня она придет опять… Господин Сен-Жермен – моя последняя надежда. Если он мне не поможет, то я пропал.

Алексей уже набрал в грудь воздуха, придумывая, как бы потактичнее объяснить отроку в белых гольфиках, что девушки, они, конечно, коварны и крови попить могут немало, но не в прямом смысле. Тут было три варианта: либо парень не дружит с головой, либо дружит… с опиумом или еще какой настойкой из мухоморов. Отсюда и бледность, и замученность, и глюки. Третий, самый приятный, – все то же реалити-шоу. Но… верил Алексей в него почему-то все меньше. Не хотелось признавать, но так натурально сыграть роль было невозможно. Или все же возможно? Сказать парень ничего не успел, так как в холл спустился сам граф.

– В незавидную вы ситуацию попали, да, господин Воронцов? – Видимо, Сен-Жермен остановился на верху лестницы и слышал весь разговор.

– Вы мне поможете? – В голосе гостя звучала такая наивная надежда вперемешку с восторгом, что Алексею стало неудобно.

– А нужно? – Граф был в своем репертуаре. Голос тихий и неизменно язвительный. – Я весьма занят, а потом, что, позвольте спросить, вы можете предложить мне взамен?

– Я заплачу! Сколько хотите, заплачу!

– Деньги?! – Граф уже смеялся в голос. Алексею очень хотелось прервать этот издевательский смех, но он сдерживался. В чужой монастырь не лезут со своими правилами. – Деньги мне не нужны, у меня этого добра хватает. Впрочем… – Граф на минуту задумался… – Если вам действительно необходима помощь, я могу предложить вам, любезный, такой обмен: я уничтожаю беспокоящую вас нежить, а вы достаете мне одну очень старую и почти никому не нужную бумагу из архива вашего отца. Слышали об архиве викинга?

– Нет-нет. – Александр даже попятился. – Только не у батюшки, я не хочу, чтобы он знал, а пропажу из архива он заметит. Я, конечно, знаю про этот документ, но воровать – недостойное дворянина дело. По-другому ничего взять не получится. Да и зачем вам! Там же нет ничего стоящего.

– Как вы… – возмущенно подался вперед Алексей, намереваясь защитить несчастного мальчишку от шарлатана-графа, но Сен-Жермен бросил такой взгляд, что стушевавшийся парень послушно опустил глаза, продолжая только злобно сопеть носом, а граф продолжил:

– Не вам судить о ценности архива, и мне все равно, как вы достанете бумаги, но я не настаиваю. Можете и дальше развлекаться со своей гостьей. Здоровый секс полезен в юном возрасте. Правда, это будет последнее ваше любовное приключение. Суккуб выпьет силы, и вы умрете. Впрочем, вы же умный молодой человек, у вас хватило талантов найти себе в спутницы нежить, неужели вы не придумаете, как обхитрить отца? Мне нужна не бумага, а информация, на ней хранящаяся. Смекаете?

– То есть вам подойдет и копия? – осторожно спросил Александр, и в его взгляде появилась надежда.

– Да или оригинал на то время, что потребуется для снятия с него копии. Такой вариант вас устраивает?

– Нет, но, по крайней мере, это я смогу постараться осуществить без последствий.

– Вот и замечательно, значит, до встречи вечером.

Воронцов раскланялся и убежал почти довольный, наскоро объяснив графу, где именно будет его ждать, а Алексей, исчерпав терпение, приготовился высказать графу все наболевшее.

– Почему вы так осуждающе на меня смотрите? – недовольно бросил Сен-Жермен, все же обратив внимание на парня. – Вы чем-то недовольны? Зачем вмешиваетесь в разговор, неужели считаете, что я не смогу уладить этот вопрос без ваших советов и наставлений?

– Не ожидал я от вас такой подлости, – бросил Алексей и повернулся спиной, чтобы уйти. Но граф его окликнул, и пришлось обернуться на ядовитую реплику.

– И какой недостойный поступок я совершил?

– Молодой человек болен. Или под действием наркотиков… а вы! Вместо того, чтобы наставить на путь истинный, помочь, пользуетесь его болезным состоянием в своих корыстных целях. Не дело это. Парню нужен психиатр… – Алексей запнулся на этом слове, предполагая, что сейчас придется объяснять, но Сен-Жермен не выказал удивления. – И лошадиная доза снотворного, тогда никаких упырей мерещиться не будет.

– Я понимаю, господин Артемьев, ваше настроение и поэтому не обижаюсь. Сам привык доверять лишь увиденному… Но не спешите с выводами и не наговорите лишнего, того, о чем впоследствии можете пожалеть. Мир сложнее, чем вы думаете, одно ваше присутствие здесь говорит в пользу этого. А я приглашаю вас вечером составить мне компанию и посмотреть, на кого похожа любовница Воронцова-младшего. А до этого момента не делайте поспешных выводов.

Предложение графа казалось нелепым, но отвергнуть его Леха не мог. Это значило бы – признание собственной неправоты. А в своей правоте молодой человек был уверен. А потом, вот она, возможность посмотреть город. Если граф отведет его в соседний дом, не позволив выйти за пределы «локаций», значит, версия по поводу реалити-шоу верна. Если же прогулка по городу будет обстоятельной и длинной… об этом варианте развития событий Алексей старался не думать.

– Молчите? – ухмыльнулся Сен-Жермен. – Значит, на том и порешим. А до вечера давайте забудем этот инцидент и заключим мир. Вы не обвиняете меня во всевозможных грехах, я не обижаюсь на вас за дерзость и недальновидность.

– Я бы с удовольствием составил вам компанию, – осторожно начал Алексей, решив подыграть, – но меня смущает одна вещь…

– И какая же? – Сен-Жермен приподнял бровь и нетерпеливо покосился в сторону лестницы. Алексею даже неудобно стало, что он графа задерживает, но, к сожалению, вопрос, волновавший молодого человека был действительно серьезным.

– Я ведь попал в прошлое. Да? – уточнил парень, все еще надеясь на отрицательный ответ, но граф кивнул, соглашаясь, и пришлось заканчивать свою мысль: – А вдруг я неосторожным движением все разрушу?

– Все? «Все» – понятие растяжимое.

– Свой мир, мое будущее. Не получится ли невольно повлиять на какие-то события, изменить свое будущее до такой степени, что возвращаться будет просто некуда?

– А вы не безнадежны, – усмехнулся граф. – Но поспешу вас успокоить: история не так хрупка, как вам кажется. Законы мироздания себя оберегают. Чтобы изменить ход истории, мало одного неосторожного жеста, и даже желания мало, для этого нужна великая сила. А так, сама судьба не даст вам совершить нечто непоправимое. Мы еще, возможно, поговорим об этом чуть позже, а пока пойдемте лучше в малую гостиную – Семен уже накрывает на стол.

Гостиная оказалась действительно небольшой и очень уютной. Солнечные блики танцевали на фарфоровом сервизе в резной горке, скакали по спинкам мягких диванов и каменной столешнице курительного столика. В комнате были большие окна и много света. Светлые воздушные занавески и зеркала зрительно расширяли помещение и создавали впечатление легкости и свежести.

Слуги расстелили скатерть, такую белую, что стол казался занесенным свежевыпавшим снегом, расставили приборы и несколько расписных блюд, закрытых крышками. Семен, махнув слугам рукой, начал сам раскладывать кушанья по тарелкам. Умопомрачительно запахло жареным мясом и какими-то специями. У Алексея даже слюнки потекли, и он подумал, что здесь недолго и растолстеть. На его «спасибо» Семен удивленно поднял брови, поклонился и отступил к двери, замерев с перекинутым через руку полотенцем.

– Ну, что новенького в нашей столице? – обратился Сен-Жермен к старому слуге. – Ты, я знаю, любишь всякие сплетни собирать.

– Дык много всякого-разного случилось, с чего начать-то – и не знаю… – задумчиво протянул Семен. – Вот дворец графу Разумовскому все строят. Правда, уж думаю, недолго осталось. Из самой Италии какого-то именитого мастера Растрельева пригласили.

– Растрелли, – поправил дядьку граф.

– Дык, я и говорю, Растрельева.

Сен-Жермен хмыкнул и махнул рукой – продолжай, мол. Семен обстоятельно рассказал, что в трапезной Троицкой церкви завелась кикимора. Она стучала, разбрасывала свечи и задувала лампады. Этим утром ее видел дьякон Федосеев и даже гонялся за ней с кадилом, но не поймал. Это и неудивительно, так как дьякон, как всегда, был с похмелья. А на берегу Кронверкского пролива видели призрак утопленника, который выл, плевался, ругался матерно и пугал поздних прохожих.

– Призраки не ругаются матом, – буркнул Сен-Жермен, обгладывая куриное крылышко.

– Ну, уж не знаю. Этот, стало быть, ругался. – Семен долил вина в бокалы, потом замялся и мрачно сообщил: – А прошлой ночью опять Дикая Охота гуляла. Давненько ее в наших краях не видели.

– Вот вечно ты всякие бабские сплетни пересказываешь! – рассердился почему-то граф. – Нет бы о чем путном рассказал. Твоими новостями только младенцев пугать.

– Вовсе это не бабские сплетни! – возмутился старый солдат. – Нечего поклеп на меня возводить. А Дикую Охоту нынче я сам видел, своими глазами. И всадников мертвых, черепами скалящихся, и зверей ихних, то ли собак, то ли волков. Выли так, аж мороз по коже.

Алексей замер с куском во рту, позабыв его прожевать. Он тоже видел этих всадников. Только это был сон. Или не сон? А старый солдат продолжал:

– Сказывают, что попа католического, с посланником папы римского приехавшего, до смерти загнали. Звери его так истерзали, что только по рясе и опознали.

Алексею стало жутко – Семен пересказывал его бредовое видение. Воспоминания о своем участии в этой охоте вызвали у него приступ тошноты, и он с трудом проглотил комок, застрявший в горле.

– Да, верно, дурной был человечешко, чернокнижник. Да и ядами, говорят, приторговывал. У нас такого отродясь не было. Где это видано, чтобы людей православных всякой дрянью травить. В морду дать – это нормально, это по-нашему. А чтобы ядами…

– Ну, довольно! Надоели уж враки эти! Вон, гость наш аж позеленел от твоих новостей. – Граф зло скомкал в руке салфетку.

– Воля ваша, господин граф, а я не вру! – Семен упрямо вздернул подбородок. – Видел я этих всадников, вот как вас сейчас, видел! Почти вровень с нашими окнами прошли. А нынче, вон, и барин волков слыхал. Чуть ли не в доме зверь выл. Ну, этот-то, я думаю, сам по себе, чай, из-за Фонтанки забежал.

– А что это за Дикая Охота такая? – спросил молодой человек, стараясь побороть тошноту. И простое любопытство здесь было ни при чем. Уж очень странно и страшно совпадали рассказ солдата и сон Алексея.

– А это ты вон у него спроси, он горазд сказки рассказывать, – кивнул Сен-Жермен на слугу, – а меня уволь! Наслушался уже!

Граф раздраженно встал, швырнул скомканную салфетку в тарелку и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

Алексей удивленно посмотрел на хлопнувшую за графом дверь и спросил у Семена, хмуро собиравшего со стола тарелки на большой поднос:

– Так что там с Дикой Охотой?

– А тебе это зачем, барин?

– Ну, интересно просто. Я про нее слышал, но что – не помню. Да ты присядь, дядя Семен, хватит уж суетиться.

– Нам при господах сидеть не пристало, – пробурчал старый солдат, продолжая возиться с посудой.

– Что ты все заладил: барин да господин! – возмутился Алексей. – Какой я тебе господин?! Студент я, или студиозус, по-вашему. А у студентов, знаешь ли, ни господ, ни слуг не бывает.

Семен потоптался немного, оглянулся на дверь и примостился на краешке стула.

– Ну, что тебе рассказать-то? Слухи да легенды, стало быть, всякие есть. Кто говорит, будто это рыцари, проклятые за душегубства, и во главе их сам Дьявол скачет. А другие, напротив, говорят, что это боги старые, еще варяжские, бесы по-нашему. А впереди всех сам главный бог Один на коне восьминогом. И сопровождают их то ли собаки большущие, то ли волки, а может, и те и другие. Я думаю, второе-то вернее будет. При Одине-то свита, как полагается, – воины мертвые, другие боги, попроще. А стаю зверей сам Локи ведет в облике большущего черного волка.

Появляется Дикая Охота в штормовые, дождливые ночи. Носятся кони с призраками по облакам да души заблудшие собирают. Когда, бывает, и на землю спускаются, тут и живого человека могут загнать-задрать. Только добрым людям, в Бога верующим, их опасаться нечего. А вот если колдун какой черный, через свое черное колдовство людям вред творящий, то его, стало быть, охотники могут и порешить. Как вот нонче-то и случилось.

Алексей на минуту задумался, пытаясь переварить полученную информацию и соображая, какое отношение все это имеет к нему, а потом спросил:

– А граф-то из-за чего рассердился?

– А это ты, барин, у их сиятельства сам и спроси, – проворчал Семен и, забрав поднос, молча вышел из гостиной.

Оставшийся один Алексей немного посидел, размышляя, чем бы себя занять, и вспомнил, что хотел выйти на улицу. Зачем ждать до вечера, если уже сейчас можно узнать что-то интересное о городе за пределами дома.

Приняв решение, молодой человек повеселел и чуть ли не вприпрыжку направился к выходу. Но у двери его ждал сюрприз. Прислонившись к косяку и ковыряя в зубах щепкой, стоял здоровенный мужик совершенно разбойничьего вида, в широченных желтых штанах, жилетке на голое тело и с громадной серьгой в ухе. Густая черная борода, единственный глаз, сверкавший из-под надвинутой на лоб треуголки, и внушительных размеров сабля без ножен, торчащая за поясом, вызывали желание держаться подальше от столь неприятного типа.

Алексей замялся, но потом решительно направился к выходу – мало ли зачем здесь стоит мужик, может, ему просто захотелось или дом охраняет от непрошеных гостей. Одноглазый тип издал невнятное рычание и перегородил дверь, положив руку на рукоять сабли.

– Эй, ты чего? – оторопел молодой человек. – Дай пройти!