Текст книги "Берегиня сегодня 2"

Глава 18

После приземления, я, отодвинув ширму, наблюдала, как из самолёта выходили пассажиры. Сидела и ждала помощи, надеясь, что Гена что-нибудь организует, ведь я не могла самостоятельно вытащить Аню и, при этом держать свинью. Хавронья непонимающе смотрела на меня, вопрошая – за каким фигом я завезла её на край земли.

За окном мёрзлой занавесью неслась метель.

У выхода из самолёта наметилось оживление, и под хихикание бортпроводниц, в салон втиснулся молодой мужчина в полушубке, в брюках защитной расцветки и в оленьих унтах. В мужчине я узнала полковника медицины Геннадия Лебедева.

Я видела Гену всего один раз, в прошлом году не больше получаса. Уже тогда я обратила на него внимание, несмотря на то, что была влюблена в Кирилла. Харизматичный.

Мужчина встал передо мной.

– Ты Машей будешь? – поинтересовался Гена.

Я огляделась. Спящая Аня, хрюкающая от неопределённости Хавронья, и я, во всей красе восьмидесяти килограммов и синяком в пол лица. Больше никого.

– А что, есть другие варианты?

Гена приветливо улыбнулся.

– Извини, не узнал.

В самолёт резво вошли два бойца в тёплом обмундировании. На ходу развернув мягкие носилки, они споренько уложили на них Анну, «ласково» задвинув сапогами Хавронью в угол, чтобы не мешала. Меня Гена буквально выдернул из кресла, накинул на плечи военный ватник.

– Давай, Маша, быстрее, а то мы нарушаем распорядок работы аэродрома.

– Как нарушаем? – Не поняла я.

– За большие деньги. Нас ждёт вертолёт. Хрюша, топочи за нами.

Разумная свинюшка тут же вскочила на копытца, уронив одеяло на пол, и поцокала к выходу.

Я поспешила за Геной, а он неожиданно оглянулся. Я прям-таки споткнулась на месте, натолкнувшись на заинтересованный взгляд мужчины. Вот это номер! Полковник смотрел на меня как на женщину. Протянув руку, Гена помог мне выйти из самолёта. Нет, взгляд у него был нормальный, мне просто померещилось.

Вертолёт стоял недалеко. Большой, красивый, военной раскраски. Пропеллеры, один под другим, уже раскручивались, ожидая нас. Мы погрузились за пять минут. Но надо было видеть лицо пилота, когда он заметил семенящую в арьергарде Хавронью в сверкающем ошейнике.

Летели два часа. Меня мутило. Хавронья первые десять минут смотрела в иллюминатор, а затем, когда на неё накинули тёплую куртку, благополучно заснула.

Аня очнулась на пять минут, улыбнулась Гене и опять уснула. Находясь в тесноте, я была вынуждена сидеть впритык к Гене. Он пил коньяк из плоской фляжки маленькими глотками и наблюдал за всеми нами. То ли от нечего делать, то ли ему действительно было интересно и не противно, но Гена повернул моё лицо к себе.

– Переносица сломана. Ушиб лобных костей, повреждено левое ухо. Больно?

Проморгавшись, я честно ответила:

– Больно. Ещё у меня левая рука, ребра и гинекология.

– Бедная Аня, – неожиданно для меня, сказал Гена. – Такое взять на себя – тяжело. Теперь понятно, почему она в коме. Но запомни главное…

Он сделал очередной глоток коньяка. Мне пришлось сесть прямее, от прикосновений полковника я совершенно расслабилась, приятно кружилась голова.

– Внимательно слушаю.

– Эта инструкция, Маша, обязательна в применении. Главное – не попадаться на глаза нашему Хозяину, генералу Аристарху Кирилловичу Лоретову. Хотя, он редко бывает в Посёлке, у него в Зоне кабинет-квартира.

– Прямо любопытно стало. И чем он так страшен?

– Властью, Машенька. На территории Посёлка и Зоны Топь, он власть абсолютная.

Я потёрла занывший от боли лоб.

– Ты его ненавидишь?

Посмотрев на меня, на Анну, на сержантов, а затем снова на меня, Гена кивнул.

– Да… Но, опережая твой вопрос, скажу – я, да и многие в посёлке, жить без Топи не можем. По медицинским показателям.

– Понимаю. – Я зевнула. – Мне Аня в прошлом году рассказывала. Правда, я не всё до конца поняла…

Глаза мои сомкнулись, и я привалилась к плечу полковника, а он зашетал:

– И ещё, Маша, столько денег и такой свободы в научных исследованиях, я не смогу нигде получить. Мы с ним ненавидим друг друга, но не можем…

– Угу, угу – пробормотала я, и окончательно уснула.

Проснулась, когда вертолёт сел на плацу военного посёлка. До земли развернули из вертолёта небольшую лесенку, с которой я не преминула бы навернуться, но поддержали сержанты. Свинюшку Хавронью приземлили самым простым способом. Один сержант выкинул её из вертолёта, второй поймал и тут же завалился в снег под её тяжестью. Хорошо он успел вовремя отпрыгнуть, Хавронья от страха тут же описалась в снег.

На наш выход сбежалась посмотреть половина посёлка. Аню выгружали аккуратно, передавая носилки из рук в руки. Её перенесли в навороченный Хаммер. За руль сел Геннадий и куда-то умотал, помахав мне на прощание рукой.

Вертолёт поднялся, а я осталась стоять на снежной площади под любопытными взглядами незнакомых людей, с военными ватниками на плечах, с прижавшейся к ногам Хавроньей, накрытой старой курткой.

С одной стороны военного плаца стояло типичное двухэтажное здание столовой. Ещё четыре кирпичных здания смахивали на казармы. Отдельно стояли десятки деревянных домиков, с резными раскрашенными наличниками. Из труб теплился дымок. Вообще посёлок был красивый.

Жители, большинство из которых составляли мужчины в военной форме, рассмотрев такую красоту, как я, издалека поздоровались и стали расходиться.

Но две отдельно стоящие женщины с детьми, наблюдали за мной особо пристально. Детишки – мальчик и девочка, лет по пять понимающе переглянулись между собой. Мальчик сделал несколько шагов вперёд и, не обращая на меня внимания, повис на шее Хавроньи.

Толстушка, держащая за шарф девочку, подошла ближе.

– Вот это да! Таких гостей у нас ещё не было. – Она протянула руку. – Татьяна.

Вторая женщина худее Тани раза в три, с раскосыми глазами якутской богини, своё имя пропела.

– Ари-инай.

– А я Маша, – устало представилась я. – И понятия не имею, что теперь делать, куда идти и куда пристроить вот эту животину.

Животина мелко дрожала под съезжающей военной курткой и смотрела на маленького мальчика жалостливыми глазками.

– При-икольно. – Аринай разговаривала, как человек никуда не спешащий, нараспев и медленно.

Зато Татьяна говорила быстро и без умолку.

– Нас предупредили о твоём приезде, мы подруги Ани. Будешь жить у неё дома. Мы дом протопили, не замёрзнешь. Столоваться будешь в нашей столовой, я её директор. А хрюшку устроишь на свиноферму. Но завтра. Сейчас там никого нет, все спят.

– Мама, – мальчик оглянулся на Аринай.

– Папа будет против, – тихо сказала Аринай.

Опустив глаза, я наблюдала идиллию любви. Мальчик висел на Хавронье, а она терпела, жмурясь от удовольствия.

– А где твои вещи? Забыли в вертолёте? – Засуетилась толстенькая Татьяна, взяв девочку на руки.

– Нету. – Я развела руки. – Неожиданно получилось. Долго рассказывать.

– При-и-и кольно, – сказала красавица якутской внешности.

Снега на плацу было по колено, а я в коротких сапожках. Приходилось всё время переступать с ноги на ногу.

– Ой, мамочки, забыла. – Не спуская девочку с рук, Таня жестом фокусника достала из широкой сумки, стоящей на снегу, валенки.

– Надевай. Влезай прямо в сапожках. У нас так все ходят, местный колорит. И почапали домой. Мы совсем голодные. Пока вертолёт ждали, очень нервничали, но стол не трогали. Ни картошечки, ни селёдочки, ни водочки на целебных травках. Пойдём, Маша! Мы так тебе рады!

Татьяна подхватила мою пустую сумку.

– Ага, ра-ады. – Медленно улыбнулась Аринай. – Пашунечка, идём. И ты, хрю-у-шка, со мной иди.

Я влезла в валенки, и мы всей компанией побрели к низкому дому. С неба падал густой снег, обещавший потепление.

– А Аню куда унесли? – обеспокоилась я. – И откуда можно позвонить, девочки? У меня телефон не берёт.

– А здесь до Москвы, а уж тем более до Осташкова, сотовые ни у кого не берут, только спутниковые. Здесь местная связь. – Я уже собралась расстроится, но Таня продолжила. – Дома через коммутатор закажешь разговор. Не дрейфь, всё путём.

Из трубы «пряничного», с белыми наличниками дома, шел дым. От всего посёлка веяло спокойствием. Таня и Аринай казались давно знакомыми, дети милыми, Хавронья довольной.

И я поверила, что всё будет хорошо. Самоуверенная дура.

Глава 19

Академик положил посередине письменного стола чистый лист бумаги. За ним выставил хрустальный квадрат коньяка и три серебряные стопки. Академик всё время так пил, с прицепом, не желая каждый раз суетиться и наклонять тяжелую бутыль.

Сегодня прибыла Анна, через два дня доставят Лёнчика. Жизнь может сделать очередной неожиданный поворот. Пора подвести дебет-кредит. Нельзя обстоятельствам довлеть над тобой, лучше самому создавать обстоятельства.

Разлив коньяк, Академик взял в правую руку авторучку, в левую стопку. Выпив первые тридцать граммов, он записал первую цифру – тридцать семь. Тридцать семь лет назад он, будучи капитаном медицинской службы, был направлен для прохождения службы сюда, в Посёлок и Зону Топь на радиоактивные рудники.

О том, что тогда увидел здесь капитан Аристарх Кириллович Лоретов, можно было писать триллер с элементами ужаса, или докладную в Центральный Комитет Коммунистической партии СССР. У него хватило ума не писать ни того, ни другого. Уже тогда Топь была «сама в себе» и подчинялась только высшему руководству в Москве.

К моменту, когда Аристарх стал полковником и организовал уникальную исследовательскую лабораторию, радиоактивная руда истощилась. Наступили беспутные двухтысячные. Разруха в умах, в производстве и в армии. Но Топь не закрыли. В Зоне накапливались медицинские феномены. И Аристарх, как, можно смело сказать самому себе, гениальный ученый-медик, не упустил ни одного факта.

На большинство людей длительная радиация действует отрицательно, кратковременной лечат заболевания. В какую сторону пойдут изменения, предсказать невозможно. А ещё бывают случаи, когда человек полностью становится панацеей ото всех болезней для других. Феноменов в Зоне появилось только два – Анна и Лёнчик.

Зато особей, на органах которых можно было заработать они с Геной, применяя авторские методы, смогли создать много.

Академик выпил вторую стопку. Написал вторую цифру. Две тысячи два.

В том году он привёз в Москву несколько ампул сыворотки, предложив её, как средство для поднятия потенции. Лекарство произвело фурор. Пробыв в командировке неделю, Аристарх получил подтверждение, что у нужных людей не только повысилась потенция, но произошло общее улучшение самочувствия.

В открытую обещая омоложение и долголетие, он выбил льготы и кредиты для нового «Медицинского объединения» на базе Посёлок Топь, клянясь не разглашать военной тайны. За оставшиеся ампулы ему подписали все представленные бумаги.

Выпив третью стопку, Академик написал третью цифру. Четыреста семьдесят восемь миллионов.

Мог заработать больше, но пришлось вложиться в переоборудование собственной электростанции. Ещё он построил автономный водопровод для Зоны и Посёлка, истратив больше нервов, чем денег, при согласовании с местной администрацией документов на добычу воды из артезианского озера, до этого никогда никому не нужного.

Глава 20

Дом Ани оказался просторным и уютным. Из сеней-прихожей, мы прошли в кухню-столовую. Из неё в три стороны шли двери в комнаты.

В открытую дверь большой гостиной был виден накрытый к ужину стол, работающий телевизор в полстены, окна в бархатных портьерах, картины на стенах, резная мебель. И везде на полу лежали тёплые оленьи шкуры. Помимо русской печи на кухне, гостиную согревал искусственным пламенем электрический камин.

Пока я и новые знакомые топтались в холле, снимая и развешивая верхнюю одежду, Хавронья, растолкав нас, рванула к столу и жадно принюхивалась к еде.

А ведь её, бедняжку, никто с утра не кормил. Только в самолёте я ей, полусонной, скормила пяток пирожков. Но для девушки в центнер с лишним, подобное угощение, что для меня один мандарин.

Осмелев, Хавронья поставила передние копытца на край стола и попыталась дотянуться безразмерным ртом до ближайшего салатника. Скатерть угрожающе потянулась в её сторону, поехали тарелки и несколько кастрюлек. Бутылки вина и водки закачались.

Все замерли, ожидая звона разбивающейся посуды, но Пашенька, оглянувшись на наши взволнованные лица, не спеша, подошел к Хавронье и дотронулся до её пятачка пальчиком. Хрюшка тут же сняла копыта со стола и ушла сидеть в сторонку.

Татьяна нашла на кухне миску, деловито свалила туда не успевшую остыть картошку, мясо, два вида салата, хлеб и залила ассорти компотом и водкой.

– Пусть наестся и ложится спать. Ей тоже нужно отдохнуть.

Пока я мыла руки, а Татьяна и Аринай усаживали за стол детей, Хавронья счавкала полную миску еды, пукнула и завалилась спать на коврике.

Мы ужинали не меньше двух часов. Я рассказывала о своей жизни, Аринай и Татьяна о своей, о том, как изменилась жизнь всего Посёлка, года в прошлом году Жорик привёз сюда детей. Как я поняла, скучать здесь некогда.

– Девочки, я же не заказала телефонный разговор!

– Момент. – Татьяна подняла телефонную трубку и, поздоровавшись с каким-то Ванечкой, передала мне трубку.

Ванечка, говоривший простуженным басом, выслушал телефонные цифры и пообещал дать звонок не позже утра. Я растерянно положила трубку.

– Только утром. Столько ждать!

Аринай и Таня переглянулись.

– Маша, да у вас сейчас половина третьего ночи. У нас другой часовой пояс.

– А как же дети?

Павел и Танечка ковыряли вилками в тарелках.

– А они сегодня целый день спали. Нам Гена посоветовал не держать их в рамках режима.

– А-а-га-а. – Пропела Аринай. – Мы их ба-алуем.

И тут грохнула входная дверь, потянуло холодом и на пороге появились двое мужчин в военной форме. Оба сняли шапки. Высокий военный заговорил первым.

– Привет честной компании. Привет, Маша.

– Это-о мой муж, Са-аша, а второй Яша, Та-анин муж.

– Очень приятно. – Я встала, поздоровалась с мужчинами за руку. – Я вас помню, Саша, в прошлом году вы были вместе с Геннадием и Аней. Проходите к столу, поужинайте.

– Я тебя тоже помню, хотя выглядишь сейчас… немного по-другому. Не обижайся, но ужинать мы не будем, поздно уже. – Саша улыбнулся мне, как старой знакомой. – Завтра вечером посидим.

Отодвинув салат, Пашенька сорвался с места и уткнулся Саше в колени. Саша поднял его и поцеловал в нос.

– Хрюша, – сказал мальчик, заглядывая отцу в глаза.

– Павел, ты уже взрослый, – Александр внимательно оглядел свинюшку. – Видишь, она устала, жалко будить. Да?

– Да, – немного тормознув, согласился мальчик. – Домой.

– А и действительно, засиделись, – затараторила Татьяна. – Танечка, беги к папе одеваться.

…И я осталась в доме одна, если не считать храпящую в углу Хавронью.

Скучно дожевав кусок мяса, я решила осмотреть комнату. Книжный шкаф забит толстыми умными книгами, половину названий которых я не знала. У меня на книжных полках лишних книг нет – учебники по бухгалтерии и экономике, сто детективов, и десятки детских книг для Данилы.

В гардеробе висела одежда Ани, на полках лежали стопы постельного белья, в ящиках – простое нижнее бельё. Нижнее бельё много говорит о женщине. Аня всегда отличалась скромностью и мудростью. Чистый ангел во плоти.

Наконец-то прозвучал телефонный звонок. Толик нетерпеливо выслушал сообщение о моём здоровье и удачном перелёте. Я даже обиделась на его.

– Толик, чем ты там занимаешься?

– Ниной. – Честно ответил Толик. – Подожди, Манюня! Не беспокойся, родители приехали присматривать за Данькой.

В трубке послышался Ниночки голос: «Приветики от меня передавай! И Маше, и Анечке!»

– Я слышу, Толик. Передавай ей тоже привет.

Положив трубку, я включила телевизор. Щёлкала программами, восемьдесят процентов из которых, говорили на иностранных языках, с которыми у меня никаких проблем. Ни одного не знаю, хотя в институте сдавала английский.

Ёперный театер, это ж куда меня занесло?

«Зато будет что вспомнить, когда вы с Аней будете пить кофе на улицах Парижа, отмечая своё столетие», – взбодрил меня Оранжевый голос. «Ах, это так гуманно! Ты просто героиня! Поехать в глушь, в морозы, в снега, чтобы поддержать подругу», – заворковал бирюзовый голосок. «А ещё с твоей нынешней «красотищей» во всё лицо, лучше посидеть подальше от дома», – цинично вставил свою фразу Болотный голос за номером три.

«Но меня бросил Кирилл!» – заревела я в подушку, удушаясь от слёз, жалела я себя.

«Да и хрен бы с ним», – решил Болотный голос. – «Плюнь и забудь». Два других голоса молчали, видимо соглашаясь между собой.

Проснулась я от цоканья копыт.

– Это какая ж лошадь топчется у меня дома?

Открыла глаза – чужая гостиная, а рядом со мной страдальческие глазки умной свиньи. И тут же зазвонил телефон. Протянув руку, я сняла трубку.

– Алло.

– Ма-аша, – женский голос в трубке тянул слова. – Мне только что позвонили с фермы, сказали, что готовы взять твою Хавронью на постой. У меня Са-а-шка против свиньи в доме.

– Аринай, – я уселась в кровати. Изо рта шел холодный пар. – Как там дела с Анной?

– Гена ска-азал, что хорошо. За тобой зайти? У тебя ручка болит, я помогу о-одеться.

– Заходи.

Положив трубку, я плотнее укуталась и посмотрела на пульт, лежащий на прикроватной тумбочке, щёлкнула кнопкой телевизора и из любопытства нажала на кнопочку с изображением языка пламени. Ровно загудел и потеплел электрокамин.

Ничего, жить можно, только вот придётся вставать и влезать в полусапожки, а не в мои любимые тапочки-арбузики.

Аринай зашла через полчаса, когда растопленная печь начала выдавать первое тепло. Павлик, не сняв валенок и не развязав шарфа, протопал ко мне и стоял в маленькой дублёнке, чего-то ожидая.

– Поцелу-уй его, – пропела Аринай, – Он привык. Его и Та-анечку при встрече все в посёлке обязательно целуют.

Я с удовольствием притянула к себе Пашеньку и поцеловала в холодную, пахнущую морозом детскую щёку. С чувством исполненного долга Паша отошел от меня, и стал гладить нетерпеливо цокающую копытцами Хавронью. Но та выдержала недолго, побежала в сени и напрудонила там лужу, размером с Аральское море.

Набросав в лужу мочи несколько тряпок, чтобы позже вымыть пол, я оделась.

Скептически оглядев мою куртку, Аринай нахмурилась.

– Ва-аленки забыла и сверху надень что-нибудь. На улице минус два-адцать. Возьми вчерашний ватник, вон, у печки ви-исит.

Подхватив под подмышки Пашу, Аринай чмокнула его в переносицу и поставила на пол.

– Никогда не думала, что детей та-ак любят. Да, мой сла-адкий?

Павлик серьёзно кивнул.

Мне в сердце кольнула игла. Мой-то сынуля там, в Осташкове. Мается без мамочки по магазину, терпит приехавших бабушку с дедушкой, мучающих его икрой, натуральными соками и познавательными программами. Меня и Толика, между прочим, мама образованием особо не напрягала, времени не было, а на Даниле она и папа Боря отрываются по полной. Даже грозятся затащить в наш дом фортепьяно.

Глава 21

Отперев массивную дверь, охранник ввёл Жору в комнату, с типовой гостиничной мебелью.

– Располагайся. Здесь и сортир есть и душ, и телевизор. А я сейчас, в момент обернусь.

Жора положил на кровать пакет, с парой трусов, носков и зубной щеткой, прикупленных за неделю гостевания у Коли с Ирой. Очень хотелось есть, но на обильный ужин в богадельне рассчитывать не приходилось.

Заглянув в душевую, Жора приятно удивился. Унитаз, ванная и остальная сантехника, в идеальном состоянии.

Выйдя через десять минут из ванной, довольный и выбритый, Жора застал стоящего посередине номера Игоря с пакетами в руках.

– Ты уже? Слушай, так есть хочется. Можно здесь еды прикупить?

– Да ты чего, охренел? – Охранник с испугом смотрел на Жору. – У нас, знаешь как строго? Если Юлия Гавриловна приказала накормить и напоить, нужно исполнять. Подмогни.

На столе появилась красная икорка в стеклянной баночке, нарезка копчёной сёмги, селёдка под шубой, грибочки, лечо и ещё что-то ароматное, в пузатой банке. Чёрный хлеб, бутылка водки.

– Ты уж извини, – Игорь виновато развёл руки. – Скромно, но у нас в больнице соблюдают Великий пост.

Сглотнув голодную слюну, Жора сел за стол, чувствуя головокружение от вкусных запахов. Разлив водку, охранник поднял стакан.

– За знакомство, Жора. – При произнесении тоста, до Жоры докатилась волна застарелого перегара.

– За знакомство, Игорь.

Выпили, поставили стаканы. Игорь закусил бутербродом с икоркой и кусочком лимона. Жора, взяв в руку кусище хлеба, положил на него полбаночки икры и шлёпнул три куска сёмги. В общем, тоже закусил.

Выпили по второй. Отдышавшись от полстакана, Жора уже спокойнее подцепил на вилку селёдку и лениво её сжевал.

– Ничего себе у вас меню.

– Ой, да это какой-то богатый дядька оплачивает содержание твоего Леонида. У тебя сигареты есть? А то у меня «Ява», сигареты-то я на свои, родные, покупаю.

– У меня «Парламент».

Оба закурили. Охранник захмелел, пьяно заулыбался.

– Слушай, парень, а с какого такого случая ты за Леонидом приехал? Дружок твой? И допуск у тебя есть. Ты, что, тоже из секретной конторы?

Бутылка водки стояла пустая, у Жоры кружилась голова от усталости, но на вопрос необходимо ответить. И ответить правильно.

– Я бывший сосед Леонида по дому, в одном дворе жили, в Москве. – Жора закурил, на полминуты оттягивая дальнейший не нужный ему разговор. – А год назад он приехал ко мне, попросил помощи. Я помог. Больше ничего сказать не могу.

– А и не надо. Что, бутылка кончилась? Быстро. – Игорь нагнулся к пакету, стоящему у стола. – Но у нас с собой есть!

И он начал заваливаться вправо. Жора подхватил его, похлопал по щекам.

– Слышь, медбрат психушечный, ты держись. В номере второй кровати нет, класть тебя некуда.

– Понял, понял. Сейчас соберусь и к себе, в койку. А только… – Игорь пьяно ухмыльнулся. – Не отдаст тебе наша главврач Лёню просто так. Ты его заберёшь, и всё, ку-ку с переворотом. Нету финансирования, нету тысячи евро в месяц. Не-е, она его не отдаст, придумает что-нибудь.

Вот он, пьяный момент истины. Куй железо, не отходя от кассы.

– Игорь, я вот только не знаю, каким ветром Леонида сюда занесло. Ты, наверное, тоже не знаешь? Вам же, обслуге, мало что говорят.

– Это я обслуга? – Игорь подбородком показал на пакет на полу. – Там бутылка спирта… Я старший охранник! Наливай. Я старший медбрат! Соком обязательно разбавь, спирт настоящий, медицинский, я его лично со склада спёр.

Достав бутылку со спиртом, он разлил его по стаканам. Игорю четверть, себе одну восьмую, разбавил соком, размешал вилкой.

– Так говоришь, ты не простая обслуга? – Жора подал охраннику стакан. – Неужели знаешь что-то о Леониде?

– Знаю. – Загордился Игорь. – Криминальная вышла история, с мистикой. В прошлом году Леонид Тавренный ходил к экстрасенсу за консультацией по поводу головных болей. И экстрасенс – баба, вышибла ему мозги. Взглядом. Мы его лечим. Ну, за нас, за мужиков.

Хлопнув стакан, Игорь аккуратно положил голову на стол, и тут же заснул.

Убрав остатки закуски в холодильник, Жора спокойно лёг спать.

Из сказанного Игорем было ясно – никто так и не узнал о том, что Леонид и он отправили в Посёлок Топь двух детей, Танечку и Павлика. Интересно. Зачем Леонид теперь Академику Аристарху? Надеется вернуть его к нормальной жизни?

Завтра он, Жорес Владимирович, либо официально, либо обманом вывезет Леонида из «Столбов».