Текст книги "Моё наследство"

Глава 10
Ещё одно знакомство

Дома я отдала маме на руки Стерву для мытья грязных лап, пока собака не забилась под тумбочку с зеркалом.

На кухне было чисто, посуда стояла на своих местах, строй пустых бутылок из угла исчез. Мила разговаривала по телефону, прикрыв трубку рукой.

– К ней сейчас нельзя, родители… Не знаю… Вряд ли.

Я тоже подтвердила, что «вряд ли». Видеть и сегодня Шурика с Леонидом было бы слишком тяжело даже для моей устойчивой нервной системы.

Мила чмокнула меня в щёку, поблагодарила за вчерашний вечер, и убежала на работу и встречу с Шуриком.

Времени было всего два часа дня. Впереди семь часов ожидания до вечерней прогулки.

В половине третьего я и родители сели за стол на кухне, достали остатки вчерашней закуски и разлили травяной чай. Отец смотрел на меня с сочувствием.

– Ну, доча, расскажи нам, что там следователь тебе наговорил.

И я выдала им версию Сергея Дмитриевича о раненом Игоре Пирожкине, занимающемся, в свободное от досуга время, угоном легкового транспорта. А досуг парень проводил в компании более старших молодых людей. Их связывали совместные попойки, покурки и пое… Подрастающий бандит, короче говоря. В квартиру он залез по наводке, искал что-то конкретное.

Родители решили, что парень имел не совсем высокий моральный облик, но всё равно живой человек и его, дурного, жалко.

Мама достала из кармана помятый список с дачи, который родители вчера наметили на продажу. Я увидела столбик названий:

комплект для камина чугунный кованый – 1 шт.;

подсвечники в виде фигур дриад пятирожковые бронзовые, позолоченные, высота 1 метр – 2 шт.;

панели красного дерева резные, два на полтора метра – 4 шт.;

люстра хрустальная, каскад, десятирожковая, авторская – 1 шт.;

картины – пейзажи и натюрморты предположительно русских импрессионистов – 8 шт.

Я представила, как будет выглядеть Катина, теперь наша, дача без этой «мелочёвки».

– Мам, а если у тебя были бы деньги, ты продала бы всё это?

Родители моментально оторвались от списка, и мама сказала папе:

– Она нашла у Кати заначку. Нашла?

– Да. Тысячу евро. – Сказала я, четко понимая, что сообщать правду рано. – Но двести я уже потратила.

– Вот смотри, Коля. – Горестно вздохнула мама. – Она же вся в твою сестру растратчицу, земля ей пухом. За один день спустить двести евро. Да я на такие деньги могла бы прожить полмесяца.

Папа напомнил маме, что если бы Катя оказалась нашей наследницей, то ей бы пришлось и за похороны платить, и мелкие долги отдавать. Мама промолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.

Папа, по давней, из моих детских воспоминаний, привычке, взял нас с мамой за руки.

– Девоньки, а поехали сейчас на дачу! День золотой, хотя и холодный. Камин растопим.

Мама засветилась счастьем. Я тоже захотела на осеннюю дачу, к горящему огню в камине с помирившимися родителями. Но…

– Извини, пап, мне надо остаться в Москве. – Вздохнула я. – хочу разобраться со счетами, с картинами. Опись сейфа сделать.

Мама оживилась при слове «опись».

– Я тебе сейчас помогу.

Увидев мои испуганные глаза, отец похлопал маму по руке.

– Ниночка, выезжать нужно сейчас, – сказал он, – позже мы застрянем в пробках. Пусть Настя попробует сама разобраться в счетах, а мы завтра проконтролируем. Настя, ты, надеюсь, не с Леонидом встречаешься? А то видел я его сегодня, с Милкиным парнем в автобус садились. У Леонида штаны не глаженные, куртка несвежая, брюшко выпирает. Неприятный тип.

Мама высказалась короче.

– Лентяй и раздолбай.

Я полностью согласилась с родительским резюме. И клятвенно пообещала:

– Даю слово, больше он здесь не появится. Мам, а что с обменом квартиры?

– Сегодня Григорий звонил с самого утра. У него уже есть варианты. – Мама повернулась к отцу. – Знаешь, Коля, я так надеялась, что именно он покушался на бедного парня, но у Григория алиби на весь позавчерашний вечер – в кино был.

Папа ставил посуду в раковину и резко обернулся.

– У настоящего преступника обязательно есть алиби.

Родители уехали на дачу. Забрали три бутылки анисовой водки из Катиных запасов и семьсот евро «чтоб не пропали зря». Они хотели и Стервочку прихватить на природу, но я не отдала, обещала гулять с ней с утра до вечера.

Время не спешило, было всего четыре часа дня. Пришлось направить свою энергию, не желающую тратиться на ожидание, на уборку в квартире. На протирание пыли, чистку ковров и смену белья ушло три часа. В семь я решила часок поваляться в ванне, намазав на себя все имеющиеся маски.

В половине восьмого залаяла Стерва, и раздался звонок в дверь. Пришлось влезть мокрым телом в махровый банный халат и ковылять к двери, путаясь в тапочках.

В видеофоне были виден молодой человек, высокий, плотный, с небольшой бородкой. Парень ещё раз нажал на звонок. Абсолютно мне незнакомый. От видеокамеры он не прятался и вежливо поздоровался с вышедшей из своей квартиры соседкой. Я открыла дверь.

– Вам кого, Катю? – Спросила я спокойно.

– Нет. Мне нужна Анастасия. – Голос парня был необычно высокий, неприятно-бабский.

– Тогда входите. Обуйте, пожалуйста, тапки и проходите в комнату, а я утеплюсь – вы меня из ванны вытащили.

Молодой мужчина вошел, и заверили меня: «Без проблем, подожду».

Я переоделась в ванной в джинсы и свитер. Парень при виде меня встал с дивана. Вид у него был очень… спортивный. Слишком спортивный. Стерва лежала под любимой белой тумбочкой, пряталась у плинтуса.

– Здравствуйте ещё раз. Не совсем поняла, кто вы.

Мужчина протянул мне руку.

– Я Вадим Пирожкин, брат Игоря.

Прикрыв рот рукой, я постаралась не разреветься, мне стало жалко здорового парня с печальными глазами.

– Хорошо, что Игорь живым остался. – Стала объяснять я ему. – Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал его имя.

Парень слушал внимательно, выискивая что-то на моём лице. Я замолчала. Это он приехал ко мне, пускай объясняет – зачем.

– Настя, расскажи, как это было. – Он возвышался надо мной перенакаченным телом, меня это сковывало.

– Давайте пройдём на кухню, кофе выпьем. – Предложила я.

Стерву я закрыла в комнате, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню. Гость за мной шел за мной и говорил, не переставая.

– Мы узнали о том, что брат залез в твою квартиру по телевизору. Вчера днём с мамой в больницу съездили, Игорь в реанимации, без сознания. Матери плохо было, а сегодня я решил сюда, к тебе доехать…

Сев за кухонный стол, Вадим достал из холодильники бутылку водки, сыр и колбасу. – Давай, Настя, рассказывай.

– Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…

В пятый раз пришлось рассказать о проклятом вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте, и десяти минутах между моим приездом и ранением Игоря.

– Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается.

Вадим посмотрел на выражение моего лица, я слушала со вниманием, давая понять, что о роде деятельности братьев Пирожкиных не догадываюсь. И вообще предположить не могу, что некоторые граждане могут заниматься законопротивными вещами.

– Мы с братом работали, значит, тесно. Все всегда на виду… Короче, не мог он без моего разрешения пойти на это дело. – Голос Вадика сорвался на фальцет. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. – Ты точно его раньше не знала?

– Не знала.

Вадим постучал ладонью по кухонному столу.

– Ты, если узнаешь что, звони. – Вадим достал из кармана записную книжку, вырвал лист, написал три телефонных номера. – В любое время дня и ночи. Обещаешь?

– Обещаю.

– Смотри, за базар отвечаешь. – Парень сильно сжал мой локоть, и запищал в ухо. – Покажи, как он лежал.

Вот чёрт, только хореографического этюда мне не хватало. Но Вадим уже стояли надо мной, поигрывая мощными мускулами. Пришлось встать и ковылять в гостиную.

Лежать под окном, на жестком полу, было неудобно. Через полминуты я села, вытянув ногу.

– Только здесь ещё ковёр был. – С трудом встав, я махнула рукой в направлении коридора. – Персидский, настоящий. Мы его с мамой скатали. Вон он.

Вадим тут же вышел в коридор, и погладил рукой жесткую изнанку ковра.

– На нём его кровь?

Я утвердительно кивнула.

– Отдай мне. Сколько стоит?

Я посмотрела на Вадима с сочувствием.

– Дурак что ли? Нисколько не стоит. Бери так. Но мне твою маму жалко – увидеть подобное…

– Спасибо. – Парень двинулись к выходу, прихватив ковёр. – Подержи мне входную дверь.

– Конечно. – Я, обула кроссовки и надела шубу. – Я тоже выхожу, мне пора гулять с собакой.

Глава 11
Влюбилась

Во дворе серебристая Ауди при приближении Вадика мигнула фарами, приветственно мяукнула, и заработала мотором.

Как только машина отъехала от дома, из кустов появился Алексей с гигантской собакой. Он встал рядом со мной и кивнул в сторону уехавшего автомобиля.

– На квартиру приезжал посмотреть? Родственник недобитого парня?

– Да, хотели что-нибудь новое узнать. Парень так и не приходит в сознание, хотя врачи говорят, что жить будет.

Алексей улыбнулся.

– Гулять-то будем? Он протянул мне руку. – Цепляйся крепче, хромоножка.

Первое прикосновение, через куртку. По моей руке, к сердцу, к душе, прошла волна удовольствия.

Мы продефилировали по Студенческой в сторону Дорогомиловского рынка и обратно чинным шагом. Стервочка делала в десять раз больше шажков, чем огромная Аля. С Алексеем мы болтали о фильмах, о телепередачах, о книгах, о собаках. Ничего личного на первый взгляд, но на самом деле говорили о себе.

Я старалась держаться как можно прямее. Когда ты двадцать с лишним лет не можешь нормально наступить на одну ногу, то невольно всё тело перекашивается. Позвоночник немного искривлён, мышечная масса справа больше, некоторое смещение внутренних органов. Короче, не самое красивое зрелище. Поэтому я усиленно налегала на Алексея, держа его под локоть – и было почти незаметно, что я инвалид.

Алексей довёл меня до квартиры. Я, как во всех приличных фильмах, предложила зайти выпить кофе. Лёша скептически посмотрел на Алевтину. Я тоже. Представив, сколько безделушек и стекла может оказаться на полу от её визита, внесла поправку.

– Если можно, без собаки. Эта квартира рассчитана на мелкую живность.

Алексей покосился на меня.

– Я бы не сказал.

Меня кольнула обида.

– У тебя убийственная вежливость.

Алексей прижал руку к груди и сделал покаянный вид.

– Настя, прости. Мне очень нравятся твои габариты. А Алевтина будет лежать на кухне как приличная девочка, и не полезет мордой ни в холодильник, ни в телевизор.

Десять часов вечера. Алексей вошел в мою квартиру. Месяц назад я мечтала о такой квартире, о такой мебели, о красивых шмотках, и так далее, а вот о таком мужчине я мечтать не смела.

Мастифная Аля ушла на кухню, и разлеглась под подоконником. Мы с Алексеем накрыли стол в гостиной. Закуски осталось маловато, кусок сырокопчёной колбасы, два помидора и горбушка белого хлеба.

Пока я разрезала на тонкие ломти хлеб, Алексей рассказывал о типографии, в которой он был и младшим бухгалтером, и старшим печатником, и менеджером на подхвате, впрочем. Визитки, бланки акций крупных компаний. При срочных заказах жил в типографии. Сейчас шел ремонт, и он маялся дурью, ожидая начало нормальной работы.

А на моей работе грязные полы, смена замков, сломанные столы, разбитые стёкла, покраска стен. И бесконечные лампочки! Люминисцентные, галогеновые, лампы накаливания. Я закупала и выдавала их сотнями. Моментально вычисляла, кто из уборщиц начинает подворовывать хозтовары, и через сколько часов у электрика начнётся запой. Но представить, что я добровольно буду ночевать в своём кабинете, похожем на подсобку? Ни за что.

В двенадцать часов Алексей решил, что Алевтине пора спать. Предложил мне проводить их на четвёртый этаж. Выпили мы к этому времени бутылку Мартини из запасов тёти Кати.

С ума сойти! Я познакомилась с ним сегодня утром. Только сегодня. И если б сейчас он предложил поехать с ним в Черёмушки, или на необитаемый остров в Северном море, где только птицы горланят на обледенелых скалах, я бы побежала одеваться. А он пригласил всего-то на четвёртый этаж.

И в тапках я пошла за Алексеем и Алевтиной в лифт.

Квартира Лёши оказалась точно такой же, как у меня, но была абсолютно пустой. В гостиной наблюдались: коробка с вещами, перевязанные веревкой стопки книг, телевизор на полу и пепельница. Аля деловито процокала от нас в кухню, на половик под окном.

Дверь в спальню была открыта, там лежал матрас с простынёй и одеяло. В углу стояла упаковка из-под холодильника с развешенными по стенкам носками и трусами. У матраса стояла ещё одна пепельница.

– Слушай, ты же в моей квартире не курил. – Удивилась я.

– Не хотелось тебя напрягать. – Усмехнулся Алексей.

– А ведь я тебя даже не покормила. Я специально не хожу в магазин за продуктами, только за собачьим питанием для Стервочки, пытаюсь худеть.

– Так хочется мужчинам нравиться? – Весело спросил Алексей.

– Будешь смеяться, но не только для этого. – С Алексеем мне хотелось быть самой собой, и потому говорила о себе чистую правду. – Мне от тёти досталась куча одежды бешеной стоимости и пятьдесят пар узкой обуви. Всё куплено нестандартное, с отличным вкусом. Вот в этот гардероб я мечтаю влезть.

– Настя, а ты не боишься? – Алексей пристально посмотрел на меня. – Ты живёшь в квартире другой женщины, среди её вещей, носишь её одежду, скоро начнёшь общаться с её знакомыми… И станешь ею.

Алексей приблизился ко мне вплотную и последнюю фразу уже прошептал. Голова моя, и так кружившаяся в космическом режиме, чуть не отключилась от сознания. Я сцепила руки и вонзила ногти между пальцев – очень больно, между прочим, но помогает справиться с волнением.

– Мне это не грозит. Я на шесть сантиметров выше и на десять килограммов толще Кати. Лёша, а нет ли у тебя чего-нибудь съедобного? А то диета диетой, но есть-то хочется.

– Проходи на кухню, – засмеялся Алексей. – У меня в сковородке тушеная свинина с капустой, сам готовил.

На кухне стояла дорогущая газовая плита, огромный трёхдверный холодильник, охраняемый развалившейся Алевтиной, два колченогих стула и белый ободранный стол. Посуда лежала в ящиках и в алюминиевой допотопной сушке. Кастрюли и сковородки расставлены по полу.

На столе стояла чашка с недопитым кофе, подсвечник со свечой, валялись кусочки фольги и странная трубка из туго свёрнутой плотной бумаги, скреплённая с обоих концов банковскими резинками.

Сковородка размером с приличный тазик стояла на плите, и Алексей включил под ней конфорку.

Покопавшись в большой коробке, Леша достал упаковку из-под сахара, в которой лежали туго набитые папиросы с защемлённым концом.

– Ты чего так побледнела? – Спросил он, с беспокойством глядя на меня.

– Ненавижу наркотики. – Призналась я.

Алексей отвернулся к сковородке и помешал капусту.

– Какие же это наркотики? – Хмыкнул он. – Детский сад. У каждого, Настя, свой кайф.

Он отсыпал на фольгу зелёный табак из папиросы, зажег свечу. Одной рукой взял курительную трубку, другой держал фольгу с травой над пламенем свечи. Через трубку он вздохнул дым от сгоревшей травы и сильно затянулся. При вздохе плечи его поднялись, а длинная шея напряглась. Закрыв глаза, он вздохнул ещё раз, постоял несколько секунд, и посмотрел на меня повеселевшими глазами.

– Ты такая правильная! Я думал такие только в провинции остались, но не в Москве.

А ведь, по сути, Алексей целый день надо мной подсмеивается. Он же мне слова вежливого или ласкового не сказал. Чего я здесь сижу? Жду, когда он соизволит завалить меня на матрас? А если у него это получится плохо? Или он вообще не собирается снизойти до меня? Какого, тогда спрашивается, хрена, я здесь сижу?

Встать мне Алексей не дал, подскочил и усадил на скрипнувшую табуретку.

– Подожди. Не злись. Поешь и пойдёшь домой.

Алексей говорил, нервно шепча, его руки плавным быстрым движением пролезли под мой свитер, и принялись тянуть его вверх. Губы Леши пахли Мартини, голубые глаз отливали бессмысленностью сексуального желания.

– Давай посмотрим, насколько тебе надо похудеть. Может и ужин тебе сегодня не достанется.

Вот ничего ласкового человек не говорит, а голова улетает. Алексей стянул с меня свитер и отступил на шаг. Глаза его сузились, и я увидела перед собой… хищника.

– Встань.

Я неловко встала, жалея, что надела слишком тесный бюстгальтер, в котором мой третий размер груди смотрелся вызывающе. Алексей оглянулся на окно, выключил свет на кухне, и тут же повалил меня на пол, содрав лифчик, тиская грудь, и расстёгивая свои и мои джинсы.

Я не сопротивлялась – легковушки с танком не спорят, тем более хромые, только тихо заскулила… И мне ответила Алевтина. Она зарычала и близко подошла к нам. Алексей оттолкнул её рукой. Я закричала: «Отпусти меня!», и Аля сунула слюнявую мастифную морду между нашими телами. Алексей приподнялся, чтобы снять с меня джинсы, но собака зарычала хозяину в лицо.

Я заползла в угол кухни, протянув не сгибающуюся ногу вдоль стены. Алексей встал, застегнул джинсы и включил свет.

– Извини.

На меня он не смотрел, помешивал в сковородке капусту с мясом. Я неуклюже поднялась, держась за стену, застегнула джинсы, подняла с пола бюстгальтер. Дорогой, между прочим. Был. Швырнув бюстгальтер в раковину, я подобрала свитер, отряхнула и попыталась надеть. Руки дрожали. Алексей наблюдал за мной, дуя на ложку с капустой.

– Классно выглядишь.

От злости свитер вывернулся на изнанку, я так его и надела. Алексей моего настроения как бы не замечал.

– Есть будешь?

Я пошла к входной двери, сдерживаясь, чтобы не расплакаться в квартире. Было тяжело дышать.

Алексей догнал меня у двери.

– Прости, я перепил. – С мольбой, именно, с мольбой воскликнул он. – И потом ты себя ведёшь как принцесса, а я выгляжу мальчиком для постельных утех.

Я не могла говорить, стараясь просто вздохнуть, но у меня не получалось, в груди окаменело сердце и стало невозможно дышать. Руки сами, на ощупь, отпирали дверь. Замки латунные, блестящие. Их блеск стал ярче, потом цвет и свет посерели, звуки ушли… Я больно ударилась головой об пол.

Алексей сел рядом, положил мне под спину руку, приподнял голову. Я, наконец-то, вздохнула. После этого по телу прошла судорога, дыхание начало восстанавливаться, и стало легче.

Он отнёс меня на свой матрас. Было всё равно. Я лежала посреди пустой комнаты, от голого окна шел полосами ночной свет, в дверях караулила собака. Не хотелось шевелиться. Алексей лёг рядом и обнял меня. Я закрыла глаза.

…Проснулась я от запаха горелого. Алексей спал рядом, раскинув руки, огромная собака недовольно ворчала, стоя надо мной.

– Лёша, Лёша! – Я растормошила его. – Быстро вставай, капуста горит.

Алексей вскочил и, чертыхаясь, убежал на кухню, Аля потрусила за ним. Сквозь дрёму я слушала его тихую ругань, и громыхание посуды.

Вернувшись, Алексей подтянул меня к себе и быстро уснул.

Утром под моими веками воевала огненная и алая рябь – это солнце било в глаза. Я лежала на матрасе, практически на полу, а солнце, не сдерживаемое занавесками, грело комнату. Алексей спал, накрывшись пледом. Собака у дверей подняла голову, интересуясь, когда же мы примем человеческий вид. Я посмотрела на свои руки. Ногти обломаны, свитер наизнанку. Повеселились. На вставание ушло в три раза больше обычного времени.

Алексей приоткрыл глаза.

– Ты куда?

– В ванную. – Ответила я. – Не могу в одежде спать. У тебя есть маникюрные ножницы?

– Конечно, есть, – обрадовался Лёша и тут же удобнее устроился на своём матрасе. – Только не знаю, в какой коробке. Я же тебе говорил, я сюда месяц назад въехал.

– Не говорил, – обидчиво уточнила я.

В ванной комнате стены были в побитом кафеле, треснутая раковина, типовая чугунная ванна с пожелтевшей шероховатой эмалью. Я обдала ванну кипятком, добавила пены и включила воду. Чёрт с ними, с этими приличиями, приму ванну здесь. Взбодрюсь и пойду домой. Вернее, поплетусь.

От теплой воды и свежего запаха хвойной пены стало лучше. Очень захотелось есть. В дверь ванной заскреблось, я крикнула: «Алевтина, фу», – но ко мне, поддев дверь ногой, вошел Алексей. В руках он держал две кружки. Густой запах кофе бодрил на расстоянии.

Лёша сел на крышку бельевой корзины, протянул мне чашку.

– Осторожно, он горячий.

В молчании выпили кофе. Лёша, протягивая руку за пустой чашкой, поинтересовался: «Яичницу будешь»?

Мне было неудобно лежать перед ним голой, розовой от горячей воды, но я отдала кружку и сделала гордое лицо.

– Кушать буду на кухне.

В тот момент, когда я начала одеваться, в ванную опять вошел Алексей и начал раздеваться. Я оглянулась… Красивое тело, рельефное, поразительно стройное, практически без волос. От него так пахло мужчиной, что у меня подкосилось единственное гнущееся колено, и я села на край ванны. Рукава свитера запутались. Алексей забрал его у меня, вывернул и подал мне.

– Опять в обморок падать будешь?

– Выйди. – Слово у меня получилось хриплое и грубое.

– Не понял…

– Выйди, я на тебя спокойно смотреть не могу.

– В каком смысле?

– Ни в каком не могу.

Пот выступил у меня на лбу, и ладони стали горячими. Я взяла свой свитер и по стеночке, по стеночке, стала выбираться из ванной. Алексей с интересом смотрел за моими манипуляциями.

– Ты меня хочешь, что ли?

– Идиот.

Я вытащила в коридор своё тело, которое активно протестовало по поводу совершаемого побега и требовало любви с телом вышеозначенного мужчины.

С огромными усилиями мне удалось дотащиться до лифта и оказаться на первом этаже перед своей квартирой. Рука поискала ключи в кармане джинсов… в другом кармане… ключей не было. Ой-ёй. Он подумает, что я специально! Чёрт!

Досчитав про себя до десяти, я развернулась и пошла к лифту.

Алексей открыл дверь после первого звонка. Почти голый, только бёдра обмотаны полотенцем.

– Что так долго ходила?

– Извини, ключи у тебя забыла.

– Не забыла. Я их ещё вчера спрятал. Заходи, холодно.

Я сделала шаг вперёд, закрыла за собой дверь.

– Алексей, я ничего не понимаю. Кто из нас ненормальный? Отдай, пожалуйста, ключи.

– Иди в спальню.

И я похромала в спальню. Алексей вошел следом, закрыл дверь, развернул меня к себе лицом и начал целовать. Не знаю, какие психологические опыты он ставил надо мной до этой минуты, но сейчас было хорошо. Я обцеловывала бархатную гладкую кожу его плеч и груди и его мягкие губы. Он осторожно уложил меня на матрас, постепенно раздел… И время исчезло.

– Лёша, сколько сейчас времени?

– Два часа дня.

– О, Господи! Бедные собаки, они же не гуляные… И у меня нет сил.

– У меня тоже.

Я перевернулась на живот. Раздетый Алексей производил впечатление языческого бога. Да, иметь такого мужчину в любовниках, это или большое счастье, или ещё большее несчастье. Как же я смогу теперь без него жить?

За дверью заскулила Алевтина, жалуясь на негуманное обращение с лучшим другом человека. А как там моя бедная аристократка Стерва? Война войной, а обед по расписанию.

Быстро одевшись, я спустилась к себе. Стерва не привыкла отказывать себе в насущных потребностях и выдала весь ассортимент утренних выступлений в углу прихожей. Десять минут пришлось корячиться с половой тряпкой.

Алексей зашел через полчаса. Громадная Алевтина привычно потрусила на кухню, Лёша задержался около меня.

– Анастасия, какие планы на сегодня?

Он смотрел на меня с улыбкой. Мне показалось, что наступила весна.

– Не знаю. Нужно Григорию позвонить, выяснить на счёт обмена квартиры.

– Кто тебе Григорий? – Голос у Алексея дрогнул.

Пришлось объяснять ещё раз всё с самого начала. Алексей слушал меня внимательно.

– Я его видел пару раз. Неприятный тип…

Мы прошли на кухню. Включив чайник, я выставила банку кофе на стол и открыла холодильник. Бутылки с соусами, одно яйцо и вялый пучок зелени. Алексей, засыпая кофе в чашки, встал за моею спиной.

– У меня в холодильнике такая же фигня. И денег нет, и не будет, пока не закончится ремонт в типографии.

– У меня деньги есть.

Я быстро сходила в комнату и протянула Лёше сто евро.

– Вот. Сходи, пожалуйста, в магазин, купи всё что сможешь. – Мне показалось, что он слишком пристально рассматривает купюру, но заметив мой взгляд, убрал в карман. – Ты не бойся, не фальшивая, я позавчера уже две потратила.

– Я не боюсь. Просто давно от женщин не брал денег. Странное, между прочим, чувство. – Лёша поцеловал меня в щёку. – Дверь не закрывай, я быстро приду… Жалко, что переезжаешь, будет сложнее встречаться.

Дверь закрылась, я стояла бедной женой Лота, чувствуя себя окаменевшей. А действительно, как же я теперь без Лёши?

Добредя до алькова спальни, я плюхнулась на кровать и включила телевизор. Ноги не до конца сдвигались, живот болел, зацелованная грудь горела. Ещё пара таких занятий сексом, и я не только похудею, я и помереть могу. Маленькая Стерва улеглась мне под бок, не хватало Алексея.

В десять вечера погремел замок входной двери. Алексей, насыпал еды собакам и прошел в спальню. Улёгся рядом на кровати, поставив между нами фруктовый торт, бокалы и бутылку шампанского. Мне снова показалось – античный бог сошел ко мне.