Текст книги "Сердце офицера"

Глава 5

Громов ожидал нечто подобное. Отреагировал вполне сносно.

Хотя мог и иначе…

– Хочешь, чтобы она упала? И ты за ней следом? Интересная картина будет. Тебе мало травм? Хочешь снова своим телом придавить дочь?

Кажется, он хотел без накаливания ситуации…

Не вышло.

Оказавшись поблизости от Оли, его неожиданно понесло. Хватило её решительно-негодующего тона и настороженного взгляда, отталкивающего, возводящего между ними невидимый барьер, который сразу же захотелось снести нахер.

Ольга тоже не ожидала ничего подобного. Точно не резкого тона. Она собиралась вести разговор с позиции обвиняемой, чего Петр не собирался допускать.

Не от нее.

– Придавить?.. – она растерянно моргнула, потом быстро перевела взгляд на дочь. – О чем вы говорите?

– О том.

Саша как раз подползла к краю. Петр ловко подхватил её на руки, приготовившись к громкому плачу. Как-никак он чужой для неё человек. Дети не любят чужих. Так, по крайней мере, говорили все, у кого есть дети.

Саша не заплакала. Более того, сытая и довольная, она загулила и что-то залепетала на своем языке, протягивая ручонки к его лицу. Петр напрягся. Он не то чтобы не знал, как обращаться с детьми. Скорее, в данный момент был настроен на иное.

Ольга снова подалась вперед, уперев здоровую руку в матрас, и не сводила с них настороженного пытливого взгляда. Полы халата снова опасно разошлись в стороны, открывая мужчине красивую ложбинку между грудей.

Четверка.

Крепкая и упругая.

– Ну что, мелюзга, пойдешь поиграешь? Дай нам с мамой поговорить, – Петр, не делая резких движений и позволяя Саше потрепать ворот его свитера, развернулся, игнорируя Олю.

Той надо успокоиться. И уже сложить, наконец, дважды два.

Саша не возражала.

В манеже находилось много новых для ребенка игрушек. Она улеглась на живот, схватила первую попавшуюся и потянула её в рот, пробуя на вкус и на крепость. Петру малышка нравилась. По крайней мере, на первый взгляд она вызывала симпатию и не казалась избалованной.

Оля выпрямилась, снова сцепив полы халата на груди здоровой руки. Выглядела девушка встревоженной и взъерошенной. Она перевела взгляд с ребенка на Громова. Петр уверенным шагом прошел к креслу и опустился в него. Не возвышаться же над Ольгой, стоя рядом с кроватью. А мяться и топтаться на месте он не привык.

Громов сел, подался вперед, положив локти на колени и переплетя пальцы в замок.

– Поговорим?

Девушка недовольно поджала губы и кивнула.

– Конечно… Петр Михайлович.

А вот и вторые ласточки к нему полетели. Ольга продолжала гнуть свою линию, не желая прислушиваться к доводам разума. Смотря на неё, генерал не верил, что она не успела сопоставить все факты.

Что ж…

Раз начали разговаривать в подобном тоне, продолжит и он.

– Я так понимаю, ты уже достаточно пришла в себя и окрепла? Я рад. Итак, что мы имеем. Есть два варианта нашего дальнейшего сотрудничества.

– Два варианта?.. Сотрудничества?..

Девушка перебила его, по факту не дослушав. Громов начинал раздражаться. Он пытался сохранить остатки нейтрального настроя, хотя усталость брала своё. Воевать с женщиной, выслушивать истерики и претензии – не лучшая перспектива.

– Да, – подтвердил он, посылая Ольге предупреждающий взгляд.

Она его проигнорировала.

Мотнула головой, отчего белые пряди приятно колыхнулись. Интересно, они мягкие на ощупь? Пережженными не выглядят.

– Нет. Нет… – снова повторила она для убедительности, точно одного раза было недостаточно. Дыхание у Ольги сбивалось, волнение крыло и выходило на передний план. – Я знаю, что вы мне собираетесь предложить. Вы вчера совершили преступление. Сели за руль пьяным. Я учуяла запах перегара. И по вашей вине мы пострадали! Ни о чем я с вами договариваться не буду. Как только мне вернут сумку и телефон, а я уже об этом попросила медсестру, я звоню в ДПС.

Громов шумно вздохнул.

Вот что за народ эти бабы? А?

Хочется по-хорошему. По-доброму. Без лишней суеты и передряги.

Но нет, надо сначала свой норов показать. Перечеркнуть все на начальной стадии, а потом, когда произойдет расстановка сил, поджать хвост и начать лебезить, договариваться!

Петр завелся.

– И что ты скажешь офицерам ДПС? – лениво растягивая слова, поинтересовался он. Ему, и правда, стало любопытно. Ну а вдруг услышит что-то интересное.

– Знаете что! – Оля повысила голос, но тотчас сбавила тон, быстро бросив тревожный взгляд на дочь, которая по-прежнему занималась игрушками и совершенно не обращала внимания на то, чем заняты взрослые. – Думаете, я не поняла, где нахожусь? Военный госпиталь, правильно? Я видела офицеров. Слишком много для обычной больнички… Далее. Кто вы? Судя по возрасту, вы капитан или майор. Связи, несомненно, есть, с чем я вас и поздравляю. Но на этом мы ставим точку. Я не собираюсь играть с вами ни в какие игры, ни в какие договоренности. Из-за вас мы едва не погибли! Если бы вы в нас не влетели, то ни я, – она перевела дыхание, отчего её грудь призывно колыхнулась, – ни Саша не пострадали бы. И нам не пришлось бы сейчас находиться здесь!

– Выговорилась? Мне слово дашь или продолжишь лить воду? – холодно поинтересовался Громов, желая остудить и приструнить Олю.

Пока она говорила, её щеки разрумянились. В глазах появился нездоровый блеск. За порывистостью слов и суждений девушка пыталась скрыть накатывающую волнами панику.

– Я не лью воду, – взбрыкнула она, защищаясь, хотя он ещё и не нападал. Видимо, девушка решила иначе.

Зря…

– Я говорю по существу. Вы пришли договариваться. И я сразу говорю: нет. А вот это всё, – она подбородком указала на палату, – лишнее.

Петр решил выдержать паузу.

Девочка речь готовила с утра. Как проснулась, так и начала подбирать слова. Готовилась. Зачем её разочаровывать? Уважать надо чужой труд.

Громов никогда не относил себя к щепетильным товарищам. Сам рано «шкурой» оброс и от окружения требовал того же. Можно, конечно, немного понежничать с любовницами, девочки такие девочки. Но потом обязательно обозначить границы. Чтобы в дальнейшем избежать лишних разногласий и непонимания.

То же самое захотелось сделать и с Ольгой. Подойти, собрать светлые волосы в кулак и оттянуть максимально назад, обнажая беззащитную шею и вид сверху на шикарную грудь. И дать понять, что разговоры закончились.

Ольга смотрела на него в ожидании ответа. Хмурилась, нервно теребя чертовы полы халата, которые ни ему, ни ей не давали покоя.

Значит, капитан или майор… Интересно, девочка в курсе, что капитанами обычно «ходят» до тридцатки, чаще всего раньше скидывая звезды и нацепляя на погоны одну майорскую.

Низковато она его оценила.

– Очень жаль, что конструктивного разговора с тобой не получается, Оля, – он намеренно её назвал по-простому. Она поняла, вспыхнув ещё сильнее, недовольно поджав губы. – Вчерашнее происшествие неприятное. Я дал тебе возможность высказаться, теперь включи благоразумие, если таковое имеется в твоей блондинистой головке, закрой на несколько минут рот и послушай мой расклад.

Громова распирало. Вместо того чтобы заниматься делами, решать насущные заботы, он нянчится с цепанувшей его девицей, которая не успела пару слов сказать, а ему хочется придушить её. Точнее, сдернуть к херам собачьим больничный халат, задрать сорочку и ощутимо приложиться ладонью по аппетитной заднице, чтобы Оля в следующий раз думала, что говорит и кому.

На лице девушки отразились растерянность и недоумение.

– Твоя машина стояла на обочине. Перед поворотом. Доказательств того, что она стояла, нет. Экспертизу провести не составит большого труда. Далее… – внезапно Громов усмехнулся и откинулся назад. – Хотя знаешь что, Оля, ничего я тебе растолковывать не буду. Лучше понаблюдаю. Ты что-то говорила про ДПС? Вызываем? Прямо сюда.

– Вы глумитесь.

Её выканье его забавляло равно в той же степени, что и раздражало.

– Нет. Ни разу. Я на самом деле хотел с тобой договориться, предложить помощь. Даже в той же эвакуации машины, – о том, что он отдал соответствующее распоряжение и несчастную «Ладу» уже доставили на знакомую станцию техобслуживания, мужчина говорить не стал. – Вижу, тебе она не нужна. И правда, зачем что-то обсуждать с кем-то?.. С виновником ДТП? А вот тут спорный вопрос, детка. Позволь-ка полюбопытствовать и узнать, что ты делала ночью на трассе? Хотя нет, не говори. Неинтересно. Куда ты ехала и зачем – твои заботы. Адекватные водители, соблюдающие элементарные правила безопасности, никогда не остановятся ночью, в дождливую погоду перед поворотом, потому что вероятность заноса встречной машины довольно высока. Ты говоришь, что я был пьяным. Не факт. Как и не факт и то, что ты, находясь под воздействием ранее принятого спиртного, поругавшись с парнем-мужем-любовником, не схватила ребенка, не прыгнула в машину и не понеслась в ночь. А по дороге тебя раскемарило, и ты остановилась где ни попадя.

– Чтоо? – от возмущения у неё округлились глаза. – Я не пью! Я кормлю грудью!

– Я видел.

Алый рот, на котором, к сожалению Громова, красовались несколько ссадин, открылся от негодования. Оля собиралась и дальше продолжить возмущаться, но не нашлась, что сказать. Выдохнула и снова покачала головой, мысленно продолжив нелицеприятно о нем отзываться.

Громов же продолжил наблюдать за ней. Боковым зрением он присматривал за Сашей. Та села на попу и начала крутить в руках книжку, потом потянула её в рот, решив попробовать на вкус.

– Вы несете бред, – негромко, явно сбавив пыл, сказала Оля через небольшую заминку. – Вы сейчас меня пытаетесь запугать! Так?

– Мне это надо?

– Не знаю, – мотнула она головой. – Вы виновник аварии, вы…

– За рулем был мой водитель, – не моргнув глазом, соврал Громов. – Что там полагается по закону в таких случаях? Штраф?

– Я пострадала и…

– Это надо ещё доказать, Оля.

Вот теперь до неё окончательно дошло, что произошло. И что происходит сейчас. И даже то, как, возможно, будут развиваться события дальше.

Девушка откинула в сторону одеяло и свесила ноги. Здоровой рукой уперлась в матрас, наконец, оставив халат в покое. Халат оказался не длинным. Колени кое-как прикрывал.

Петр напрягся. Голые женские ноги и в Арктике голые женские ноги. Ничего особенного. Красивые колени, изящные тонкие икры. Сами стопы тоже небольшие. Тридцать шестой – определил Громов. На пальчиках изящный голубоватый педикюр. Ничего броского, вызывающего.

Этой девушке и не надо прилагать особых усилий, надевать кричащие и яркие наряды, чтобы зацепить мужские взгляды и вызвать женскую зависть. Бывают такие девушки, про которых мужики между собой говорят, что куночка у них медом намазана. И представители сильного пола летят на них, теряя ориентир, здравый смысл и прочие доблести, в том числе материального плана.

– Что вы имеете в виду? – вкрадчиво и уже более осторожно спросила она.

В её голосе появилось недоверие. Ушел лишний пыл.

Петр ненавидел давить на женщин и разговаривать с позиции силы. Ни физической, ни моральной. Но иногда иначе не получалось.

Это как пощечина при истерике. Когда уговоры совершенно бессмысленны. Так и тут. Оля вбила себе в голову, что ей нужна справедливость, какой бы та ни была и как бы ни выглядела.

– Хочешь услышать сразу про негативный сценарий, Оля? Ок. Я не против. Итак, что мы имеем. За рулем сидел мой водила Сергей. Экспертиза покажет, что в его крови нет и намека на алкоголь. Проверят сиденье. Сидел на нем, естественно, и я. Машина-то моя. Это логично. Далее… Погода сыграла с нами злую шутку. Даже если предположить, что ты, – он сделал на последнем слове ударение, – докажешь, что Сергей виновен в аварии, его не посадят. Слетят погоны у парня, заплатит штраф. Получит условный. Парню карьеру на корню зарубишь.

Естественно, ни о какой подставе Сереги не шло и речи. Парня он даже втягивать не будет. Хотя и не сомневался, что тот без проблем подпишется.

Глава 6

Слова Петра произвели на Ольгу впечатление. Девушка побледнела, занервничала. Чтобы скрыть нервозность, она встала.

Вот.

Что он и хотел.

Наконец-то мужчина смог её нормально рассмотреть.

Вчера мешало пальто, и общая атмосфера не позволяла полюбоваться женским телом.

Халат не скрывал формы Оли. При таких природных данных надо умудриться испортить себя. Обтекаемая, шикарная. Других слов у Петра не нашлось.

У них в штабе тоже работали красивые девочки. Куда без них. Даже в армии они нужны. Необходимы, сказал бы Петр. Гостей встретить, в сауну сопроводить. Если девочки хорошо старались, то и звезды им на плечи хорошо ложились. Плавненько так. Регулярно. Как и их ножки на плечи некоторых особо любвеобильных товарищей.

Петр относился к ним, как к рабочему инструменту. Ни одна красивая и уважающая себя девушка не пойдет в армию. Его могут снова обвинить в шовинизме, пусть попробуют. Будет у него дочь – ей лучше даже не заикаться ни про полицию, ни про армию.

Сам он девчонок не ломал. Неинтересно было. Надя удовлетворяла все его потребности в сексе и поддерживала любые эксперименты. Сама часто шалила.

Другие мужики, наделенные нехилой властью, не признавали слова «нет». И если наталкивались на него, то вели себя агрессивно. Во всех планах. В ход шло всё: угрозы, шантаж, моральное насилие. Почти никто не выдерживал. Если у девочек не было протекции сверху, считай, прогнут. Замужем, не замужем – значения не имело. Имеешь красивое личико, сексуальную задницу, пришла работать в мужское логово – будь готова задницу подставлять.

Громов, которого распирало изнутри, наблюдал за Ольгой, выцепая каждую деталь и сожалея, что под халатом имелась довольно плотная сорочка, мешающая в полной мере рассмотреть то, что жаждал увидеть Петр.

А жаждал он увидеть всё.

Его интерес к этой блондиночке возрастал с каждой минутой. Было в ней многое, что цепляло. Нехило так.

Он мысленно усмехнулся. Что, Громов, была бы твоя воля – прямо сейчас девочку разложил бы?

Разложил бы…

На спинку. Или на бочок. Чтобы не травмировать руку. Он даже аккуратничал бы.

Наверное…

В штанах ощутимо потяжелело.

Оля налила себе воды, встав спиной к Громову.

Надо же… Какая яркая демонстрация его неприятия! Петр напрягся.

Неужели и он столкнулся с тем самым роковым «нет»?..

Понравилась ему Оля. Зацепила на уровне инстинктов, взбудоражила в нем хищника. Он к ней пришел с открытой душой… Ладно, почти с открытой, готовый договариваться и оказывать посильную помощь, а Оля взбрыкнула.

Что, рожей не вышел?

– Я не верю вам, – сказала она, не поворачиваясь и допивая воду.

– Твоё право, – спокойно отозвался Петр, зафиксировав, что Саша продолжала возиться в манеже.

– И не верю, что водитель ваш был за рулем, – выдохнула она, наконец, поворачиваясь к нему.

От воды её губы увлажнились, поблескивали. Это тоже генерал оценил.

Оля возвращаться в кровать не спешила. Встала, уперевшись в боковину кровати и тумбочку.

– И на это тоже твоё право. Я тебе расклад дал.

– Какой расклад? Вы пытаетесь выгородить себя и…

– Оль, – грубовато обрубил её Петр, подозревая, что сейчас пойдет повторная волна, – вчера ты произвела впечатление неглупой молодой женщины. Давай ты его не будешь портить.

Ольга задышала глубже, отчего её тяжелая грудь колыхнулась.

С этой женщиной невозможно разговаривать, не акцентируясь на её физиологии! Млядство какое-то!

– Вы уже решили все за меня? Так ведь? – негромко проговорила она, яростно сверкая глазюками.

Петр наигранно шумно вздохнул и направился к ней. Оля мгновенно насторожилась. Не надо знать физиогномику, чтобы понять, какое отторжение и яростное желание удержать мужчину на расстоянии она испытывает.

Оля, кажется, даже дышать позабыла. Глаза девушки по мере его приближения распахивались сильнее. Как тут их не сравнить с озерами… Громов, твою ж дивизию, ты когда в романтики заделался?

Но он ничего не желал менять.

Петр поймал себя на сумасшедшей, совершенно дикой мысли, что происходящее не просто его заводит. Ему в кайф. Пусть его штормит, злит, где-то сворачивает в узел, но не оставляет равнодушным.

Последние годы всё-таки шли относительно ровно. Даже генерала он получал, как нечто само собой разумеющееся. Знал, что рано или поздно добьется своего, потому что на протяжении многих лет работал в одном направлении.

Оля же…

Что с ней не так? Какого черта он ловит малейшую её эмоцию? Громов, конечно, не привык ломать девочек, но и прогибаться тоже.

Остановился Петр на комфортном для обоих расстоянии. Снова отметил ссадины на лице Оли. Что-то не складывалось в общую картину. Ссадин и синяков он повидал много. И почему некоторые, которые Петр сейчас наблюдал, вызывали у него вопросы.

– Ты хотела звонить в ДПС? Звони, – Громов достал из кармана телефон, разблокировал его и протянул вмиг притихшей Ольге. – Помнишь место, где случилась авария? Сможешь операм дать точные координаты? Или поступишь, как истинная женщина: «Езжайте туда, не знаю куда»? Не хочешь звонить операм? Давай тогда позвони кому-то ещё. Тому, кто приедет сюда – не переживай, адрес госпиталя я сообщу – и порешает вопросы за тебя. Не хочешь обсуждать их ты – пусть это сделает твой мужчина.

Не стоило ему подходить к ней близко.

Оля быстро-быстро заморгала ресницами, и он с удивлением понял, что она пытается скрыть накатившие на глаза слезы.

Неужели перегнул?..

Да он вроде особо и не жестил! Черт побери! Если бы она не пререкалась с ним постоянно, то он говорил бы мягче.

– А что толку звонить? – с дрожью в голосе проговорила Оля, морщась и шумно сглатывая. – Я прекрасно вижу, что происходит. Вы умело запутали следы. Я ещё плохо понимаю, зачем вам это надо. Но уже то, что вы скрылись с места ДТП…

– Я о тебе думал и о твоей дочери, идиотка, – зашипел Петр, мечтая сжать тонкую шею Оли со спины.

Взять в захват. Подчинить. И заставить, наконец, замолчать.

– Если бы вы были трезвы, то ничего не случилось бы!

– Если бы ты не остановилась в неположенном месте – тоже! Ты аварийки включила? Аварийные знаки выставила? – выдохнул и снова уточнил: – Будешь разговаривать?

Громов ещё раз сделал акцент на телефоне. Взгляд девушки метнулся к гаджету. На мгновение в её глазах и на лице отразились недоумение, растерянность, а потом Оля покачала головой.

– Я хочу, чтобы вернули мои вещи. Я позвоню… Но со своего телефона.

– Ок. Без проблем.

Раздражение Громова росло. Какого черта он вообще тут делает? Беседует с блондиночкой? Смотрит на неё!

В конце-то концов!

Скрипя зубами и чувствуя, как кровь закипает и в нем просыпаются вполне обоснованные при данной ситуации древние инстинкты подчинить неугомонную особу женского пола, заткнуть ей рот единственно доступным мужчине способом, Петр сделал несколько шагов в сторону.

От греха подальше.

Атмосфера в палате сгущалась.

По-хорошему, Петру надо уйти. Вернуться или на квартиру, или в штаб. Первое предпочтительнее. Хоть выспится.

– То есть… – неуверенный голос Оли врезался ему в спину. Петр остановился и обернулся. Оля смотрела на него. – Получается, я косвенно причастна к аварии?

Да ну на хер! Неужели в красивой головке что-то сдвинулось, и винтики начали шуршать в правильном направлении?

– Причастны многие, – сухо бросил Громов, но пыл приостановил. – Поэтому я тут. Фуру, что скрылась, уже ищут. Данные переданы.

– Господи, – ненаигранно простонала Оля и здоровой рукой провела по лицу. – Одно к одному… А моя машина? Она ещё там, в поле, да?

Кто бы что ни говорил, но в беспомощности красивой женщины скрыто своё очарование. Даже не очарование, а что-то куда более сильное. Не зря раньше представительницы прекрасного пола были слабыми и беззащитными, возлагали на мужчин заботу о себе. Те же жили и совершали подвиги во благо своих возлюбленных. Ну, и конечно, себе во славу.

Генерала лично такой расклад полностью устраивал. Ему нравилось, когда женщина, если не полностью зависела от него, то в большей степени. И дело не в его диктаторских замашках. От сильных баб – именно баб – он и на работе уставал. Не только красивые девочки служили с ним.

Воевать, спорить, выяснять, у кого яйца круче, хватало с лихвой за пределами спальни. В спальне он хотел видеть покладистую кошечку, готовую ублажать его потребности.

Поэтому Петр оставался закоренелым шовинистом.

Беззащитность Оли ему пришлась по вкусу. Намеренно никогда бы не загнал её в угол. Это перебор, даже для него.

А вот так…

– Я уточню. Её должны эвакуировать.

Оля удивилась. Глаза, в которых ещё плескались растерянность и слишком близко подкравшиеся слезы, распахнулись. Сейчас, когда с неё схлынула спесь и заготовленная заранее агрессия, девушка стала производить ещё более приятное впечатление.

– Спасибо, – глухо поблагодарила она, отводя взгляд.

Последняя реакция не понравилась Петру. Всё-таки он предпочел бы, чтобы Оля смотрела на него.

– Что ты делала ночью на безлюдной трассе? Точнее, почему остановилась?

Оля шумно вздохнула, отчего её тяжелая грудь призывно колыхнулась.

– Саша проснулась и сильно расплакалась. Я надеялась… думала, что смогу доехать до ближайшего населенного пункта или… – девушка покачала головой и сделала небольшую паузу. – Этот дождь… и всё прочее… Вы правы, Петр Михайлович, я остановилась в неположенном месте.

Девушка капитулировала, но Громов никакого чувства удовлетворения не испытал.

Абсолютно.

Он хотел задать следующий вопрос, но их прервал стук в дверь.