Текст книги "София слышит зеркала"

Глава 2
Разговор с Городовым

Домой я пришла уставшая и замерзшая. В автобусе весьма ощутимо наступили на ногу, и даже извинение не особо спасло ситуацию. В общем, настроение отчаянно испорчено. А еще добрую часть дороги мне казалось, что за мной кто-то идет. Однако стоило обернуться, как глазам представала только пустая улица. Никого. Даже немного удивительно, потому что поздний вечер все же не ночь. Обычно люди все же ходили, а тут – пустота. И едва я продолжала путь, как странное чувство преследования появлялось вновь.

Оказавшись возле двери в родную квартиру, я нажала на звонок. Славка дома, так что откроет. Доставать замерзшими пальцами ключи из сумки совсем не хотелось. Но подруга, видимо, углубившись в изучение достопримечательностей Германии, открывать не спешила. Перед тем как щелкнул замок, я успела сосчитать все царапины на двери и отметить, что ручку пора поменять.

Славка выглянула, мигом оценила ситуацию и посторонилась, давая мне пройти внутрь. В коридоре пахло свежей выпечкой и корицей. Я положила сумку на полку и покосилась на Славку. С чего это она удумала пироги печь?

– Где цветы? – огорошила она меня вопросом, закрывая дверь.

А потом развернулась и уперла руки в боки, сдув упавшую на лицо черную прядь. Ярослава к красавицам не относится. Худенькая и стройненькая, с внимательными карими глазами и мелкими чертами лица. Женскими прелестями природа ее обделила, зато одарила проницательным разумом, железобетонной целеустремленностью и уверенностью в себе. По идее с такой не слишком броской внешностью у нее должна была бы быть тьма комплексов, однако… ничего подобного.

Славка поморщилась и убрала за ухо вьющуюся прядку.

– Или ты их забыла в ресторане?

Я сняла куртку и повесила ее на вешалку.

– Не было цветов. И ресторана тоже. Только деловая встреча.

Славка закатила глаза и пошла на кухню. Весь вид подруги говорил, что никакого толку в деле обольщения и соблазнения представителей противоположного пола от меня и ждать не стоит. С чем я, кстати, совсем не согласна. Однако… частично все же признаю правоту Ярославы. Работа интересует меня куда больше мужчин.

Зайдя на кухню, я увидела румяный пирог, посыпанный сахарной пудрой, и кастрюльку с глинтвейном. Стоит только задуть ветрам, Славка важно объявляет себя ведьмой и начинает варить зелья, то бишь разные вкусности, от которых слюнки текут. А в этот раз добавился еще и пирог. Хорошо жить с подругой, которая готовит лучше тебя. Не то чтобы я это делаю плохо, но у Славки… однозначно талант.

– То есть вы серьезно, что ли, говорили о достопримечательностях Гамбурга? – уточнила подруга, усаживаясь за стол и утыкаясь взглядом в ноутбук. И тут же подняла руку, останавливая меня на полуслове: – Подожди, сейчас отправлю текст заказчику, и продолжим.

Я молча кивнула. Два копирайтера-фрилансера – это дуэт, который ставит заказчиков выше всего. Сначала работа над статьями, потом все остальное.

Тут уж, пожалуй, ведущую позицию занимаю я. Опыта в написании текстов на заказ больше, а техническое образование дает возможность быстрее вникнуть в любую тематику. Славка, в принципе, тоже не жалуется, но на работу у нее уходит куда больше времени. Она пыталась спорить и доказывать, что просто глубже изучает предмет, но я прекрасно знаю, что это «глубже» заключается в «Ух ты, какое платье!» и зависании на сайтах, которые никакого отношения к работе не имеют.

Я успела переодеться в домашнюю одежду и даже проверить почту. Пока ничего нового, кажется, несколько часов до сна будут свободными. Мельком глянув в зеркало, висевшее на двери комнаты, уловила какое-то движение. Словно по гладкой поверхности, в которой отражалась часть коридора и мягкий желтый свет с кухни, пошла рябь.

Чуть нахмурившись, я подошла к зеркалу и внимательно посмотрела. Нет, ничего странного не отразилось. Все как всегда: и комната в полумраке, и свет от моего ноутбука и золотистые отблески от фигурок машущих лапкой японских котят, купленных в ближайшем супермаркете.

– Ура, отправила! – донесся голос Славки. – Где ты там? Иди сюда, сейчас рассказывать будешь!

– Сейчас, – отозвалась я и прикоснулась к холодной зеркальной поверхности.

В ушах тут же зазвенело: смесь смеха и хрустального звона. Голова пошла кругом, и все звуки, присущие реальному миру, остались где-то далеко-далеко.

– Приветствую вас, прекрасная София, – мягко прозвенело зеркало.

Перед глазами серебрился длинный коридор с мрачными стенами и идеально гладким полом. По такому можно, пожалуй, ходить только босиком. Я осторожно сделала шаг. Раз зеркало позвало к себе, значит, стоять нельзя. Иначе может обидеться.

Справа, прямо из черноты стены, появилась мраморно-белая рука, галантно подставив мне раскрытую ладонь.

– Прошу вас, прекрасная. Не откажите в милости.

Не раздумывая, я вложила свою руку в ладонь жителя зеркала и тут же почувствовала, как земля уходит из-под ног.

За спиной раздался голос Славки, но я толком ничего не расслышала. Во всем разберемся потом, когда вернусь назад, в нашу квартиру. А сейчас, раз меня позвали внутрь, надо набраться храбрости и… терпения.

В ушах неожиданно засвистел ветер. Я покачнулась, но тут же почувствовала, как мою талию обхватили чьи-то руки.

– Не бойтесь, прекрасная, не упадете.

В спину уперлось что-то холодное и немного шершавое.

«Кажется, стена… хотя на камень не похоже, – отметила я. – Или все-таки похоже?»

Впрочем, когда жители зеркал утягивают тебя в свой мир, то все ощущения становятся… другими. Так гладкое может показаться шероховатым, шероховатое мягким, а мягкое и вовсе пустотой. Обращение «прекрасная» меня забавляло, однако жители зеркал каждой зеркальщице дают определенное прозвище. И иначе называть не желают. Поэтому я искренне радовалась, что мне досталась «Прекрасная», а не что-нибудь вроде «Бледной Поганки».

Перед глазами вдруг резко появилась картинка: перекресток, светофоры, мчащиеся на приличной скорости машины. Свет фонарей рассеивал тьму осеннего позднего вечера. С правой стороны расположились скамейки и высокие деревья, с которых уже частично облетела листва.

Слева и напротив, если только перейти дорогу, расстилался городской парк. Я попыталась глянуть вбок, чтобы сообразить, где нахожусь, и замерла на месте. Здание мореходной академии. С круглой крышей и козырьком, тяжелой деревянной дверью и чугунными якорями возле входа, выкрашенными в черный цвет. И я стою прямо на этом козырьке, а придерживают меня за талию вынырнувшие из стены руки. Такие же голубовато-серые, как выше упомянутая стена. Немного шершавые и прохладные. Ну, ребятки из Зеркалья, получите у меня. В таких местах мне бывать еще не приходилось!

Рядом кто-то рассмеялся звенящим смехом, словно ветер играл хрустальными трубочками и колокольчиками, заставляя их соприкасаться друг с другом. Я только вздохнула. Ясно, меня сюда привели не просто так. Но место-то крайне неудобное. Да и холод почти как настоящий.

Пока я размышляла о несправедливости Зеркалья, в поле зрения появился мужчина. А потом, спустя несколько секунд, к нему подошел другой. Один из них был не кем иным, как Гюнтером Крампе. Надо же, какая неожиданность. Второй… Я чуть нахмурилась. Светловолосый, высокий, в черном плаще до пят. Возле него какое-то крупное существо, размером с большую собаку. Только вот ее тело словно сделано из алебастра, странно неживое и неподвижное. Я присмотрелась. Нет, даже не собака. Уж больше льва напоминает, но, ясное дело, это все шутки Зеркалья. Где в Херсоне взять льва? Тут даже зоопарка нет, только зооуголок, но там живут бурые мишки, а никак не львы и тигры.

– Приветствую, Данила Александрович, – проговорил Гюнтер, и мне показалось, что в его хрипловатый голос вплелся далекий звон битого стекла.

Зеркала, как могли, передавали их беседу. Не приходилось даже прислушиваться, а ведь на таком расстоянии особо ничего не расслышишь, даже если обладаешь очень острым слухом.

– И вам не хворать, герр Крампе, – ответил мужчина в плаще глубоким низким голосом, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Вот уж и впрямь – страшно. Как будто говорит не живое существо, а…

Кто именно, я так додумать и не смогла, потому что Гюнтер сделал шаг влево и приложил ладонь к стене здания.

Повисла тишина, мужчины смотрели друг на друга, словно вели безмолвный диалог. Гюнтер наконец-то усмехнулся, ласково погладил стену.

– Ганскау? – спросил он.

Данила Александрович кивнул:

– Он самый, Яков Федорович. Он, конечно же.

Гюнтер довольно хмыкнул. Я не сразу поняла, почему для него так важно упоминание этого имени. Яков Ганскау, если память не подводит, был губернатором Херсона в девятнадцатом веке. И… Я чуть не хлопнула себя по лбу. Точно! Именно он построил мореходное училище в позапрошлом веке. При этом здание похоже на те, что тогда строили в Европе. А сам Ганскау был немцем. Да и отправлен сюда царицей Екатериной ІІ, которая, кстати, была урожденной Ангальт-Цербстской, тоже немкой. Какое совпадение, однако.

– Вы по делу? – мягко уточнил Данила Александрович.

Его вопрос больше походил на утверждение. Весьма любопытная интонация. Поинтересовался вроде вежливо, но в то же время не дал возможности увильнуть от ответа.

Сильный порыв холодного ветра заставил поежиться. Ну же, давайте быстрее. А то, может, какую-то тайну я и узнаю, но паду к вашим ногам ледышкой.

– София Сокольская, – немного лениво сообщил Гюнтер и посмотрел на Данилу Александровича. – Зеркальщица. Мне нужно разрешение увезти ее в Германию.

Я нахмурилась. Вообще-то о перемещениях зеркальщиков принято говорить с Главами зеркальщиков города. Тут же… этот блондин в черном плаще мне совершенно не знаком. Наш Глава, Сергей Леонидович, мужчина в возрасте и приятный во всех отношениях. Хороший дедушка, недурственный поэт и сильный зеркальщик. При этом ведет себя на удивление не пафосно и без раздражающей надменности.

Но кто это?

Данила Александрович ничего не ответил. Немного повернул голову и резко посмотрел прямо на меня. Внутри все сжалось от невероятного холода, как если бы руки, удерживавшие меня за талию, вдруг оказались внутри моего тела и сжали желудок и сердце. Миг – ничего не происходило, даже показалось, что октябрьский ветер стих. Я смотрела в лицо Данилы Александровича и понимала, что вижу… свое собственное, отраженное в зеркальной маске. При этом в свете фонаря в его левом ухе блеснула серьга в виде якоря.

«Снова проделки жителей Зеркалья, – поняла я, судорожно выдыхая. – Определенно у него есть лицо, просто по какой-то причине я сейчас его не должна видеть».

Зеркальная маска задрожала, как гладь прозрачного озера под порывом нахлынувшего ветра. Мне удалось разглядеть, как в ухмылке искривились губы мужчины, узкие и бледные. И в то же время прекрасно поняла, что при желании можно рассмотреть его полностью. Другой вопрос, что Данила Александрович снова посмотрел на Крампе, будто давая мне понять, что увидела достаточно.

– Зная вас, герр Крампе, – подал он голос, – полагаю, что дело рискованное. София – сильная зеркальщица, она находится под моей защитой.

Гюнтер закатил глаза, словно ему бесконечно скучно это все слушать.

– Угу. Под вашей защитой весь город, уважаемый. Впрочем, для Городового это в порядке вещей.

Городовой? Я чуть не оступилась на узком козырьке. Обалдеть. Хозяин города, покровитель всего живого и неживого, находящегося на территории Херсона. Он – душа, он – сердце, он – все. Городовой. Он не всемогущ, но может очень многое и знает судьбу каждого горожанина.

Я даже позабыла, где нахожусь. От осознания такой невероятной вещи мысли путались. И пусть я сама далеко не обычный человек, но Городовой… Это как легенда, вдруг ожившая у тебя на глазах и улыбнувшаяся тебе… узкими и бледными губами.

– Кстати, как ваш Сергей Леонидович? – неожиданно спросил Гюнтер. – Совсем прихворал?

Алебастровый лев сел возле Городового и угрожающе зарычал. Не слишком громко, но убедительно. Гюнтер бросил на него короткий взгляд. Карие глаза вспыхнули красным. Я невольно охнула.

– Есть немного, – спокойно согласился Городовой (теперь только Городовой, по имени-отчеству его назвать язык не поворачивался). – Да и не его это вопрос. Смотрите, герр Крампе, чтобы дело не обернулось международным скандалом. Я прекрасно вижу зеркальную связь Софии, которая уходит очень далеко, но…

«Зная вас». Почему-то показалось, что он хочет сказать именно эти слова. Я поерзала спиной о стену, руки и ноги начали затекать. Еще так немного постою и упаду вниз, прямо в объятия обоих. И тут же снова жадно вгляделась в мужчин. Кто такой этот Гюнтер Крампе, если меня сам Городовой предупреждает? Что не просто богатый иностранец, связанный с зеркальщиками, и так ясно. Но дальше-то что?

Гюнтер улыбнулся так, словно услышал изысканный комплимент:

– Польщен, Данила Александрович. Хоть это и не в моих правилах, даю слово, что с ней ничего не случится. Ну да ладно, если не верите мне, спросите Клауса Кенига.

Я не видела лица Городового, однако, кажется, упоминание этого имени возымело должный эффект.

Правда, последовавший комментарий был слишком скупым:

– Ну-ну. Посмотрим.

Гюнтер чуть склонил голову, как бы говоря: что вы, как можно?

Мне захотелось рассмеяться, до того потешно выглядела выходка Гюнтера. Правда, тут же потеряла это желание, так как он резко поднял голову и чуть сощурился. Я затаила дыхание: неужели понял, что меня провели сюда из Зеркалья?

– Данила Александрович, вы любите, когда втроем? – неожиданно спросил Крампе.

Я поперхнулась. Это он о чем сейчас?

– Непременно. Троица, знаете ли, одобрена во многих религиях мира. Особенно если речь идет о святых.

Громко и противно засигналила машина. Городовой резко вскинул руку, пространство вокруг вздрогнуло, донесся скрип тормозов. Медлительный пешеход, едва не попавший под колеса, почти бегом кинулся к тротуару. Водитель ругнулся нецензурным оборотом и поехал дальше. Ух ты. Пешеход прошел мимо Городового, словно того и не было. Ну да, все верно. Он никогда и не догадается, кому обязан жизнью.

– Спасибо, мне и одного выше крыши, – поморщился Гюнтер. – А с вашей троицей разбирайтесь сами.

Городовой тихо рассмеялся. А смех-то приятный. Я тут же одернула себя. Этого еще не хватало! Никаких восторгов Городовым, выходящих за рамки уважения и восхищения его силой и способностями по части управления городом.

– Если София согласится, действуйте, герр Крампе, – резко посерьезнел он. – Мое согласие у вас есть. Но вы знаете, на каких условиях.

Гюнтер не менее серьезно кивнул:

– Благодарю.

Вышло сухо и коротко, но я вдруг поняла, что большего и не надо. Они друг друга поняли. Алебастровый лев удовлетворенно рыкнул и поднялся на лапы. Посмотрел на Городового, будто задавая немой вопрос. Тот положил руку на его голову, зарываясь пальцами в белую гриву. От Гюнтера уже и след простыл.

«Я на тебя рассчитываю, – вдруг прозвучал в голове низкий глубокий голос Городового. – Не подведи меня».

Я шумно выдохнула, чувствуя, как карниз под ногами тает, а перед глазами вновь появляется зеркало на двери в нашей квартире.

Славка выскочила с кухни, оценив обстановку, сложила руки на груди и вопросительно на меня посмотрела. Будучи мне подругой столько лет, она прекрасно знала о моем даре, как и то, что путешествие по Зеркалью – вещь коварная. Обычно когда прыгаешь туда из реальности, то здесь время останавливается. В настоящем и отзеркаленном мире время стоит. В потустороннем и зеркальном – движется. При этом по одному ему понятным законам.

– Что у нас нового? – поинтересовалась она. – Ни на секунду тебя нельзя оставить.

– Вот и не оставляла бы, – буркнула я, направляясь на кухню.

Славка только фыркнула и последовала за мной. Я быстро пересказала ей увиденное. Подруга задумалась, анализируя информацию. При этом, правда, весьма бодро расправляясь с пирогом. Мне же после ужина с Гюнтером есть уже не хотелось. Поэтому только и оставалось, что сжимать ладонями кружку с горячим глинтвейном и бездумно смотреть в окно.

– Какая-то глупость, – наконец-то подала голос Славка. – Про Городового, допустим, мы слышали. Даже если он и замешан, то зачем ему простая зеркальщица?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Все похоже на какую-то комедию.

– Только печальную. И даже если… – Она замолчала. – Ты что, в Германию намылилась?

Я сделала вид, что увлечена разглядыванием глинтвейна. Глубоко вдохнув, снова не осмелилась ничего сказать. Знаю, со стороны все выглядит невероятно глупо. Куда ехать-то? Загранпаспорта нет, за рубежом бывать не приходилось. На английском языке худо-бедно изъяснюсь, а вот по-немецки… Кое-что знаю, но этого слишком мало, чтобы вести полноценный диалог.

В квартиру неожиданно позвонили. Мы со Славкой встрепенулись и переглянулись.

– Ты кого-то ждешь?

Подруга замотала головой. Странно. Я вроде как тоже никого не зазывала. Не люблю визиты чужих на ночь глядя, а своих… а свои в такое время по гостям не ходят.

Звонок повторился.

Я решила, что надо хотя бы посмотреть: вдруг соседка снизу? Она порой может прибежать за сахаром. Но, увидев в глазок нежданного гостя, я настолько озадачилась, что открыла сразу. При этом только отметив, что все действия как-то пролетели мимо моего сознания.

Славка тут же появилась в коридоре. Хотела, видимо, что-то спросить, но, завидев вошедшего, потеряла дар речи.

Гюнтер же как ни в чем не бывало, будто захаживал к нам постоянно, вежливо поздоровался и невинно улыбнулся.

– Как вы меня нашли? – спросила я, защелкивая замок. – И как…

– …я тут оказался, – продолжил Гюнтер. – Поверьте, София, это было не так сложно. Простите за такую бесцеремонность, но обстоятельства изменились.

Я бросила на Славку быстрый взгляд и нахмурилась. Вступление мне совсем не понравилось.

– То есть?

– Только что я получил сообщение, что у вашего брата серьезные проблемы. Темная сторона Зеркалья нестабильна. В любой момент может приключиться нечто, что сведет его с ума.

– Нечто – это что? – встряла Славка.

Кажется, она успела рассмотреть Гюнтера с ног до головы и как следует оценить. Судя по всему, оценка была удовлетворительной, так как Славка решила вступить с ним в разговор.

Гюнтер мельком глянул на мою подругу и снова на меня.

– Это спросите у Софии. Что бывает, когда невозможно управлять собственной силой, но надо сдержать агрессивные сущности, рвущиеся из Зеркалья.

Я поморщилась. Слава богу, мне не приходилось вляпываться в столь глубокие лужи. Почти все встреченные мною сущности были достаточно дружелюбны. Имелись, конечно, и другие, но я успевала вернуться в реальность, оставив их ни с чем. О настоящей мощи, которая может уничтожить живого человека, я только слышала от других зеркальщиков. Знала одного, который погиб, впав в кому и не выйдя из нее. Тогда Сергей Леонидович сказал, что его душа осталась в Зеркалье и не нашла выхода назад. Так случалось нечасто, и насколько я помню, покойный был неслабым зеркальщиком и постоять за себя мог. Но… никто не застрахован от случайностей.

– К тому же, – мягко начал Гюнтер, – вы же в курсе, да? Одобрение получено.

На мгновение карие глаза приобрели темно-красный оттенок. И воздух между нами будто превратился в горячий степной ветер. Я сделала глубокий вдох, приводя мысли в порядок. Значит, он прекрасно понял, что я слышала их разговор. Назад пути нет. И пусть мне предоставляют право выбора, но… мерзавцы! Прекрасно же знают, что я не пойду на сделку со своей совестью и не оставлю зеркальщика в беде. А если учесть, что он носит частичку нашего расколотого дара, то тем более.

– На сколько надо ехать? – спросила я.

Гюнтер чуть прищурился, словно пытаясь что-то разглядеть во мне, а потом кивнул и ответил:

– На две недели. Надеюсь.

– Радует, – скупо обронила я. – Документы, жилье, транспорт – все за вами.

Он хмыкнул:

– Чудно, договорились. Другого я и не ждал от сестры Главы Зеркальщиков.

– И еще, – добавила я, глядя прямо ему в глаза. – Условие.

– Да? – с интересом изогнул бровь Гюнтер.

Кажется, его уже взял азарт и стало чрезвычайно любопытно: что еще запросит неугомонная девица?

– Она, – я ткнула пальцем в сторону Славки, – едет с нами.

Глава 3
Гамбург

Последующие три дня пронеслись как во сне. Документы сделали в рекордные сроки. Честно говоря, я не сомневалась, что там не обошлось без штучек Гюнтера. Да и вообще не удивлюсь, если он умеет управлять сознанием и влиять на людей. Настоящий облик не разглядеть, а в зеркале отражался обычный человек. Поэтому трудновато определить, к какому виду относится уважаемый герр Крампе.

Славка поначалу чуть не покрутила пальцем у виска, услышав мое условие, поставленное Гюнтеру. Однако это было секундное недоумение, потому что ехать одна я никуда не собиралась, даже если вдруг случится конец света.

Гюнтер, что самое интересное, не возражал. У меня даже возникло странное ощущение, что Славка ему чем-то понравилась. И куда больше меня. Ну да ладно, меня это не особо трогает.

В суматохе пришлось срочно говорить с начальством и пояснять, что работу буду сдавать вовремя и в срок, но на две недели уеду из страны. Потом дозвониться до родителей, сейчас живших под Киевом, и рассказать о сложившейся ситуации. Сразу отпускать не хотели, но вынуждены были согласиться. Когда дар зеркальщика не тайна, то и поддержка куда сильнее. Я даже представить не могла, как живут люди, которые вынуждены скрывать дар от близких. Это же рехнуться можно!

Славка каким-то чудом за предельно короткий срок собрала необходимые вещи. Поэтому когда, все выключив, проверив и оставив соседке ключи от квартиры на всякий случай, мы вышли из подъезда, Гюнтер подъехал на такси. Одобрительно кивнул и помог уместить сумки в багаж. Добираться до аэропорта нужно было почти через весь город. Но заскучать я не успела. Едва захлопнулась дверца машины, как мне в руки всунули фотографию.

– Скоро налюбуетесь вживую, конечно. Но лучше быть предупрежденной.

Я опустила взгляд на фотографию. Славка склонилась ко мне и присвистнула.

За окном проносился серый херсонский день, пестрели ярко-желтым ковром опавшие листья. Ветер качал деревья, а вороны громко и возмущенно каркали, словно выражая недовольство погодой.

Но мне сейчас не до пейзажа.

Он действительно похож на меня.

В чертах лица – ни капли мягкости. Крупные, грубоватые и правильные, как скульптура под резцом порывистого и талантливого скульптора. Высокий лоб, темно-серые глаза, которые посажены несколько глубоко, отчего возникает странное ощущение, будто он крайне недоволен чем-то увиденным. Прямой крупный нос, достаточно резкие скулы. Но вот губы почти красивые: наверное, целуется весьма недурно.

Да уж. Ну и мысли. Это все дурное влияние Славки. Она редко когда рассматривает мужчин исключительно как друзей. Даже если не думает с ними заводить никаких отношений.

Волосы Стефана, вероятно, длиной до плеч. Может, покороче. Голова повернута так, что можно немного рассмотреть длинные пряди, выбившиеся из хвоста. Волосы убраны назад, такие же белые, как и у меня.

Он сидит и смотрит прямо в камеру. Уперся локтями о колени и сцепил пальцы в замок. Рукава тонкого темно-синего свитера закатаны до локтей, открывая витиеватые татуировки, покрывающие предплечья Стефана до запястий. Ну и ну. Он что, проиграл пари тату-мастеру? Вид больше устрашающий, чем привлекательный. Правда, судя по весьма наглой и одновременно безразличной физиономии братца по дару, его это совершенно не волновало.

Однако это все не так значительно. В конце концов, он взрослый человек. Явно старше меня. На сколько лет – надо узнать у Гюнтера. Но думаю, что около тридцати Стефану будет. Как-то разберемся, склеим дар и…

– Эй, ты чего? – шепнула Славка, мельком глянув на сидевшего впереди Гюнтера.

– Да вот, – неопределенно ответила я, не зная, как бы высказаться поделикатнее.

Гюнтер, зараза, словно почувствовал, что говорить при нем не хотят, и… как специально повернулся к нам. Мягко забрал у меня фото и сочувственно покивал. На мгновение показалось, что он прекрасно видит мои мысли. И… откровенно веселится.

От Славки не укрылось, как мы смотрели друг на друга. Ни капли не смущаясь, она резко протянула руку и сказала:

– Дайте, пожалуйста, еще раз взглянуть.

Гюнтер не возражал. С умным видом подруга принялась изучать лицо Стефана.

– Сколько ему лет? – спросила она.

– Тридцать, – отозвался Гюнтер.

Вот как. Угадала. В целом выглядит годно, но явно не мой типаж. Поэтому хорошо, что только брат по дару. Я тут же одернула себя. Что-то чем ближе мы к аэропорту, тем о больших глупостях я начинаю думать. Надо собраться. Оставшаяся часть дороги прошла в тишине. Славка порой с беспокойством поглядывала на меня, но молчала, прекрасно понимая, что сейчас задавать никаких вопросов не стоит. Все потом.

Настроение резко ухудшилось. Закралась мысль, что я совершаю огромную ошибку. И еще не поздно повернуть назад.

Я подняла голову и посмотрела в серое небо.

Ну нет. В трусости меня точно не обвинят. Коль взялся за ручку зеркала, то и не бойся посмотреть в глаза отражению. Разберусь. И не буду зацикливаться на том, что после внимательного изучения фотографии я четко осознала одно: мира между мной и Стефаном точно не будет.

* * *

Гамбург встретил нас осенью. Холодной, свежей, завораживающей. Степенно текущей прохладой под мостами Эльбы, величественностью старых зданий и мокрым асфальтом. Дождя не было, но, видимо, не так давно капли задорно стучали по крышам и тротуарам, разгоняя горожан под навесы и укрытия.

Я молча смотрела по сторонам. Пока толком ничего не осознавала. Город замер прекрасной картинкой: нереальной, страшно невероятной. Здесь особенные запахи, звуки и дыхание ветра, заставляющее плотнее кутаться в куртку. Но странным было не это. Не исчезало какое-то непонятное чувство, что здесь мне… все знакомо. А ведь когда идешь по хорошо изученному месту, то не рассматриваешь его как турист. Поэтому и сейчас я смотрела на все с искренним непониманием. Вроде чужое и красивое, рассматривай – не хочу. А в итоге стоишь, уставившись в одну точку, и словно через стекло воспринимаешь действительно. Все какое-то мое-чужое. Сразу два в одном. А так – не бывает.

Гюнтер покосился на меня.

– Что-то не так?

Нет, все так. Просто внезапно я за километры от родного дома должна увидеть человека, который мне уже не понравился, и… не могу здесь погулять, как обычная туристка. Это, конечно, серьезные причины для самого даже маломальского «не так». Но… согласилась я тоже сама. Поэтому никаких капризов. Улыбаемся и машем.

– Мне кажется, что когда-то я все это видела. – Я обвела рукой часть улицы. – Странно, сама понимаю.

Славка чуть нахмурилась, слушая наш разговор. Однако Гюнтер ни капли не удивился.

– Это нормально, – как ни в чем не бывало сказал он. – Вы здесь переняли знания Стефана. Разумеется, только частично и только его восприятие, но это не мешает смотреть с чувством узнавания на вещи, которые ваш брат видел с рождения. Думаю, окажись он у вас в Херсоне, ощущал бы все то же самое.

Такой поворот дел меня несколько озадачил. Но прозвучало это достаточно… убедительно? Пожалуй, да.

– Нам далеко? – нарушила повисшую тишину Славка. – Ну, в смысле до гостиницы, где нас поселят?

Я навострила уши. Кажется, кто-то основательно замерз в своем бордовом пальто и кокетливой шляпке. И теперь отчаянно хочет в тепло. Еще и высокие сапоги на внушительных каблуках. А я говорила: «Зачем так наряжаешься?» На что получала весьма краткий и доходчивый ответ: «А чтобы было красиво!»

Красиво-то оно красиво, не спорю. Но люто неудобно. Мне-то в моих ботинках и джинсах куда сподручнее. Да и прохожие не так обращают внимание. В конце концов, я приехала по делу, а не на показ мод.

– Вы будете жить в доме Стефана, – невозмутимо сообщил Гюнтер. – Кажется, вы меня не совсем правильно поняли, когда речь шла о жилье. О гостинице речи не шло.

Мы со Славкой переглянулись. По-моему, обеим надо срочно лечить слух.

– И так меньше хлопот, – тем временем продолжил Гюнтер.

– А… – начала я, не зная, как сформулировать.

– Он любит гостей.

При этом в тоне уважаемого герра Крампе удалось уловить нотку какого-то затаенного злорадства. Решив, что просто показалось, я грустно посмотрела на протекавшие под мостом воды Эльбы. Да уж, явно будет весело. Я вот, например, гостей не люблю. Особенно незваных. Только самых дорогих и близких людей. Если мы и тут похожи, то… будет беда.

Возле нас неожиданно притормозила машина. Такой белый пафосный кабриолет. Автомобиль для тех, кто хочет показать себя и основательно привлечь взгляды других. И все. Во всяком случае, на мой пуританско-практический взгляд.

Гюнтер остановился. Его лицо обрело весьма мрачное выражение. Кажется, он знает подъехавшего и не горит желанием с ним общаться. Славка приподняла левую бровь, чуть улыбнулась, словно то, что она видит, доставляло удовольствие. Ну да, кажется, сейчас развернется любопытный спектакль. Хотя, признаться честно, смотреть на Эльбу мне куда милее.

Из кабриолета вышел стройный молодой человек. Ключевое слово: молодой. В бежевой куртке и брюках, в дорогих полуботинках с чуть вытянутыми мысками. Одет явно не дешево, но в то же время неброско. Я, по правде говоря, уже ожидала леопардовой шубы и малинового боа. После такой-то машины.

По-моему, ему от силы лет двадцать пять. Нежные черты красивого лица, очень светлые глаза. Наверное, тоже серые, ни капельки голубизны или зелени. Волосы не назвать длинными, но и на короткую стрижку не тянет. Такого необычного цвета, почти белые, как у альбиноса. И то ли свет так падает, то ли еще что, но порой кажется, что глаза – живое серебро.

Он приблизился к нам. Я уловила запах свежести зимнего дня и хвои. Вообще странным образом показалось, что вдруг очутилась где-то на украшенной гирляндами улице посреди разгара празднования Нового года и Рождества.

– Здравствуйте, – поприветствовал он приятным тенором. – Почему вы мне не сообщили, что приехали?

Гюнтер явно не в восторге от того, что нас так встретили. Однако молодой человек это недовольство откровенно игнорировал. В какой-то момент я себя поймала на том, что с интересом разглядываю его лицо. Хм, ничего не понимаю. Ни единой морщинки, ни единой складочки, а ощущение, что старик передо мной. И в то же время не старик.

Я мотнула головой, злясь на себя саму. Это все перелет. Крыша решила, что она еще в облаках, и не торопится прикрывать мои бедные мозги.

Парень явно заметил мой интерес.

– Познакомьтесь, это Клаус Кениг. Второй советник Стефана, – словно нехотя сказал Гюнтер. – Клаус, эти очаровательные дамы София Сокольская и…