Текст книги "Методика изучения повседневной культуры в музее и школе"

Символичными были подвески на головных уборах и украшениях. Амулетами служили металлический шейный обруч – гривна, подвески в волосы на уровне висков – височные кольца, подвески к головным уборам – колты с солярными знаками – и браслеты-обручи, используемые в ритуальных языческих танцах. По бокам головных уборов привешивали так называемые рясны – жемчужные шнуры, которые достигали плеч. Они символизировали дождь или «хляби небесные», поэтому на их концах прикрепляли ромбы. Женскими оберегами служили украшения, причем в городах их носили больше, чем в деревнях. Украшения магически защищали шею, руки и голову от злых сил. Серьги различали по числу привесок: одинцы, двойни, тройни. Привески обозначали количество детей. Самым излюбленным украшением были привески из серебра, бронзы или меди в виде коня – символа добра и счастья, связанного с культом Солнца. Привески в форме водоплавающих птиц олицетворяли животворные свойства воды. Символами достатка, которые одновременно помогали женщине удерживать богатство в семье, являлись обереги с изображениями ложек, ковшей, ключей и гребней. Символическое изображение бога-громовержца – бубенчики – охраняло людей от злых духов и нечистой силы. Ношение колец также было символичным. Молодые девочки носили простенькое колечко на левой руке. Несколько красивых перстней на правую руку могла надеть женщина детородного возраста. Пожилая женщина вновь надевала простое кольцо на левую руку. Здесь ребята уместно вспоминали про левую сторону как неправильную и несчастливую в понимании русичей. Женский костюм дополняли круглые бусы – мониста из жемчуга и драгоценных камней, символизирующие солнце. Жемчуг тогда считали символом жизненной силы и плодородия. Неслучайно в приданое невесте давали сундук с жемчугом – для нашивок на одежду и украшения. Все предметы, связанные с одеждой, – прялки, вальки, рубеля, веретена, трепала для льна – густо оснащались солярными знаками.

Далее учитель отмечает, что «овеществленные заговоры», как часто называют орнамент, охраняли и его дом. Третья группа учащихся выявляет языческие обереги во внешнем убранстве древнерусского дома. Человеческая «хоромина» надежно защищалась от злых сил целой системой языческого макрокосма. Школьники отмечают, что русичи рассматривали дом как малую вселенную, которую отделяли от магического чужого мира порог и дверь. Душой дома у них был домовой – покровитель строения и живущих в нем людей. При строительстве придавали значение выбору места – сухого, высокого и светлого. Тогда говорили: «Место угоже, высоко и красно». По языческим представлениям, дом строили вдали от бани, дороги и кладбища, куда могли уйти достаток и здоровье. Для строительства не брали упавшие макушкой на север «буйные» деревья, «стоеросовые» – с перекрестков дорог, сухие и старые – повисшие на ветвях соседей. Дом считали живым существом, поэтому у него находили лицо, чело, ноги, задок. Фронтон дома называли очельем (чело – лоб), его сплошь покрывали солярными знаками. Торцы несущих кровлю бревен – слег, выходивших на фасад, прикрывали резными досками – причелинами – и вертикальной доской – полотенцем. Дети отмечают, что в резьбе этих деталей дома нашли воплощение языческие представления. Их украшало изображение женщины с устремленными вверх руками – символ единства сил Земли и Неба, от которых зависела жизнь дома. Круг с ромбом внутри был символом Земли. Символами водной стихии были изображения русалок. Зигзаги и волнистая линия – вода или «хлябь небесная» – шли по причелинам в три ряда. Жилище всегда связывали с Солнцем – символом добра, знаком света, разгоняющего тьму. На доме обязательно делали «солярные знаки» в форме круга с крестом внутри, который обозначал огонь и предотвращал пожары. Круг с шестью лучами – громовой знак – предохранял жилище от молнии. На причелинах солнце было обычно показано трижды: восходящим в виде круга с тремя лучами на нижнем левом конце, заходящим на правом конце причелины в местах соприкосновения кровли со срубом и зенитном положении наверху на щипце крыши. На нем наверху находился конек – изображение коня спереди на охлупне – верхнем бревне крыши. Говорили: «Конь на крыше – в избе тише». Коньком также был петух: нечистая сила исчезала при крике петухов. Изображения животных на крыше считали оберегами. Перед строительством приносили в жертву коня или петуха. Для обеспечения благополучия рода под угол дома закладывали череп конской головы, а между бревнами – клочки шерсти.

Ученики также отмечают, что окна являлись глазами дома. Сначала они были волоковыми: в прорубленное в двух бревнах стены отверстие вставляли раму с деревянной задвижкой, которая ходила по пазам и имела отверстие – гляделку. У богатых людей косящатые (от слова «косяк») окна закрывали решеткой со вставленными кусочками слюды в виде круглых розеток, символизирующих солнце, или растительных узоров. Позже появились наличники окон – обрамление окна со стороны улицы, то есть на лице дома. Наличники жилых помещений всегда украшали резьбой с солярными знаками. Солярные знаки помещали на фасадах всех строений дома – избы, клетей, сеней, повалуши и верхнего терема. Богатое жилище отличали галереи вокруг дома, которые предохраняли его от стекавшей с крыш воды. Для галерей, лестниц и гульбищ – настилов с перилами – вытачивали столбики – балясины. Вся резьба на перилах и столбах содержала солярные знаки. Открытая терраса – рундук – выходила в сад-вертоград с плодовыми деревьями, кустарниками, колодцем, погребом, ульями, качелями, купальней и навесом со скамьей. Сад в Древней Руси считался воплощением Мирового древа и моделью Вселенной. Кроны деревьев олицетворяли рай небесный с поющими птицами. Земной мир символизировал огород с овощами и плодовыми кустарниками. Подземным миром считали пруды. Сад называли «яблочным царством», яблони являлись символом Мирового древа, а яблоки – знаком плодородия. Ценилось все то, что приносило реальную пользу дому. Разведение цветов на Руси считали смешной забавой, поэтому садик с цветами называли потешным.

Четвертая группа школьников занимается выявлением языческих символов во внутреннем убранстве древнерусского дома. Печь ставили в северной части, а окна прорубали в южной части избы. На печных изразцах можно было заметить солярные знаки, птицу Сирин, русалок и изображения животных и зверей. Около печи – в запечье – хранили утварь – рогатые ухваты, кочергу, чапельник, большую деревянную лопату, помело и печные горшки – чугуны. На них по языческой традиции наносили волнистые линии – символы плодородия и благополучия семьи, показывающие уровень сваренной пищи. Все углы дома были четко обозначены от печки: печной, рядом – женский, или бабий, кут, рядом со входом – мужской угол, коник, и по диагонали от печи – красный угол. Иногда женский угол называли «упечь», то есть у печи, впоследствии глагол «упечь» стал означать непосильную работу или кабалу, какой была женская доля. Здесь были шкаф для хранения посуды с языческими символами в резьбе и люлька, закрепленная по центру специальным железным кольцом. Сидя за работой на лавке, хозяйка вставляла ногу в прикрепленную снизу к люльке петлю и ее качала. Для спанья и работы хозяина служил сундук – лавка, украшенный изображением оберега – конской головы, поэтому весь угол называли коником. В красном углу стояли большой стол и лавки. Языческая резьба – опушка – покрывала края досок массивных дубовых столов и грани устойчивых ножек, а также традиционный предмет мебели – сундук с солярными знаками. Особенно плотной резьбой отличался подголовник – небольшой сундук с ценностями, который во время сна клали под голову.

Отношение к огню в доме было священное, его поддерживали и никогда не гасили. Дом освещался светцами с горящей лучиной, под них ставили ящик с песком или корыто с водой. В плошки – плоские чашечки с загнутым краем и ручкой – вставляли фитиль и наливали масло. Позже появились слюдяные фонари, круглые подсвечники – шенданы – и люстры-паникадила со свечами. Священное отношение было не только к огню, но и к воде. Ее приносили в деревянных ведрах на специально изогнутом коромысле, хранили в бочках, кадках, ушатах, шайках, грязную воду выливали в лохань. В доме обычно было два рукомойника: напоминавший птицу подвесной для ежедневного мытья рук и баран с двумя носиками для умывания ромашковой водой. Говорили: «Встану рано, пойду к барану, большому носу, глиняной голове!» Все полотенца украшали вышивкой с солярными знаками.

Полки обычно задергивали занавесками, на них ставили самые ценные предметы – серебряную посуду, часы с двигающимся циферблатом, петуха-оберег и крашеное яблоко из дерева – символ плодородия и Мирового древа. Зеркала в те времена были большой редкостью, они тщательно завешивались занавесками, ибо люди боялись своего изображения в зеркале. Красное атласное постельное белье украшали мехом, пухом и жемчугом, что, по мнению людей того времени, давало жизненную силу, энергию и плодородие. Весьма оригинальная древнерусская посуда вобрала в себя языческий макрокосм. Здесь следует подчеркнуть, что, по представлениям предков, солнце на закате опускалось на подземный океан, плыло ночью по нему и всплывало на другом его конце утром. Ночное движение светила, по их понятиям, осуществлялось водоплавающими птицами или ящером, заглатывающим солнце вечером на западе и выпускавшим его утром на востоке. Днем солнце по небу (стол рассматривался славянами как небесный свод) влекли кони или мощные птицы, что отразилось в орнаментах бытовой посуды. Формы ендов, ковшей, чарок, скобкарей, солонок и другой посуды напоминали форму уточки или другой птицы. Хвост и голова представляли собой удобные рукояти. На ручках ложек всегда делали оберег – изображение конской головы.

В заключение урока учитель вместе с учениками делает вывод о влиянии языческого макрокосма на повседневный мир и материальную культуру Древней Руси.

На следующем уроке ученики получают новое познавательное задание: «Выявите черты языческого мировоззрения в различных обрядах духовной культуры допетровского времени». Пока ученики выбирают себе группы, которые соответствуют зимнему, весеннему и летнему циклам праздничных обрядов, учитель заостряет их внимание на важности календаря в обрядовой стороне духовной жизни русичей. Он отмечает, что весь жизненный уклад определялся в первую очередь временем года. В течение долгого времени существовали церковный и народный (аграрный) календари. Год делили на две взаимосвязанные половины – зиму и лето. Ключевыми и критическими точками годичного круга были два солнцестояния и два равноденствия, с которыми связывались соответствующие ритуалы. Наиболее ответственным моментом считалось зимнее солнцестояние: день сокращен до минимума, а зимние морозы и тьма наглядно демонстрировали экспансию злых сил. Отсюда стояла задача сохранения своего мира и использование плодородящих сил хаоса для будущего благополучия. Летнее солнцестояние – кульминация года, расцвет всех жизненных сил природы – сопровождалось праздником, связанным с магией плодородия, водой и огнем. Языческие праздники всегда сопровождались похоронами – потоплением или сжиганием – куклы (чучела) божества. В основе народного календаря, который отражал ритмичность годового аграрного цикла, лежала языческая модель мира, основанная на системе противопоставления, чередования праздников и будней, постов и обильной еды. Все праздники на Руси были связаны с Солнцем, которое согласно языческим представлениям обладало магической силой.

Далее школьники по цепочке перечисляют славянские названия месяцев года. Январь называли сечень, так как в это время резали скотину, февраль – лютый (бокогрей, снежень), март считали березолом (протальником, зимобором), то есть месяцем сбора березового сока, апрель – цветень, май – травень, июнь – разноцвет или червень (червленый цвет – темно-красный или фиолетовый), июль именовали липец (страдник, зарев – от слова «зарево», закат), август называли серпень или жнивень, сентябрь – вересень (хмурень), октябрь – листопад, ноябрь – грудень, так как в это время заготавливали мясо впрок, декабрь – студень или просинец, поскольку тогда просеивали муку. Учитель отмечает, что практически все эти названия сохранились в украинском и белорусском календарях до сегодняшнего дня.

Первая группа учеников выявляет черты язычества в зимних славянских православных праздниках, которые называли зимними святками, то есть святыми днями. Зимние святки соединили два православных праздника – Рождество Христово и Крещение. Святки – время забав, ряжения и гадания. Русичи считали, что Бог обрадовался рождению сына и выпустил погулять на землю леших и ведьм, поэтому придумали ритуал обезвреживания и отпугивания нечистой силы – ряженье. Наряженные в костюмы люди бродили гурьбой по улицам, заходили в дома и разыгрывали смешные сценки. Для одежды ряженых были характерны признаки «антимира» – выворачивание наизнанку меха, чернение лиц и надевание на голову куделей шерсти для придания более жуткого вида. Маски ряженых символизировали пришельцев из другого мира – оборотней. Отсюда вывернутая наизнанку одежда, употребление старых, рваных и грязных, вышедших из употребления вещей, закрытие лица. Ряженые непрерывно плясали, что отличало их от людей реального мира. Они воспринимались как кудесники, которым была присуща колдовская сила. Ряженые вторгались в дома, от них надо было отделаться: откупиться и выгнать, как и положено поступать с нечистой силой. Это служило магической защитой от ее возможных реальных нашествий. Другая роль ряженых состояла в создании комического эффекта: они дурачили, смешили и веселили людей. По мнению русичей, смех был направлен на приумножение человеческого рода, животных и урожая. Говорили: «Веселись, ребятки, – наступили святки». Персонажами ряженых традиционно являлись: коза, медведь, журавль, петух, лошадь, боярин, купец, знахарь и пьяница. Для костюмов использовали шубы с мехом – символ плодородия, солому, кочергу и иные предметы домашнего обихода, а также маски – хари из бересты, бумаги и льняных оческов. Ряженье начиналось со второго дня Рождества и прекращалось за два дня до Крещения. Коза считалась символом изобилия и достатка в доме, поэтому на святки пекли козули – печенье в форме фигурок животных. Козули ставили на стол, окна, дарили, давали скоту, угощали ряженых и колядующих – молодежь и детей, которые пели прославляющие дом и хозяина рождественские песни колядки.

Около домов во время святок ставили Коляду – сноп или соломенную куклу, приносящую урожай. Такой цели и служила соломенная девушка в рубахе, которую провозили по улицам. Также называли праздник зимнего солнцеворота. Существует несколько версий происхождения слова «коляда». По одной из версий оно происходит от глагола «кликать» (хороший урожай), по другой – от языческого бога торжеств и мира Коляды, по третьей – от римских календ, обозначающих первые 10 дней месяца, по четвертой – от слова «коло», то есть круг, шар, солнце. Родственное слово, по мнению детей, – «колобок» из одноименной сказки. Также родственным словом является польское «коленда», что значит поздравление. Колядки – торжественные песни – заклинали будущее плодородие. Обходящие дома колядующие воспринимались как опасные агенты «мира иного», которые способны принести благополучие, если их одарить соответствующим образом. Хаос в понимании язычников – не только враг, нечистая сила, но и целина, которая, будучи освоенной и распаханной, служит благу плодородия. «Битва за урожай» начиналась зимой, во время зимних праздников.

Языческая традиция гадания была связана с богиней фортуны со змеиным хвостом – Гадой, которая в силу особой мудрости, по языческим представлениям, помогает узнать будущее на целый год. С учениками обсуждается проблема: почему именно святочный период считался благоприятным для гаданий? Они отмечают, что это критический момент года, когда самые короткие дни, солнце не греет, все сковано морозами, а светило будто остановилось в раздумье. Учитель упоминает, что это время неопределенности, когда завязываются узлы будущего и закладывается основа всех предстоящих событий, когда активизируется нечисть, а иной мир близок как никогда, он буквально стоит у порога и заглядывает в окна. Трудно найти более подходящее время для того, чтобы попытаться узнать будущее. Далее ученики демонстрируют разные способы гадания. С помощью петуха (курицы) и предметов, которые они клюют, узнавали будущее. Его также определяли по очертаниям застывшего на подносе воска. Пели «подблюдные песни» и доставали из огромного блюда чье-то украшение: какая песня – такова и судьба. Гадали на перекрестке дорог по доносившимся издалека звукам. Четыре девушки выходили на перекресток, вставали спина к спине и очерчивали круг сковородой или ухватом. С какой стороны колокольчик звенит или собака залает – туда и выйдет замуж смотрящая в эту сторону девушка. Стук топора предвещал смерть. На ночь под подушку клали ключи или пояс. Во сне или в зеркале должен был «показаться» суженый. Церковь считала гадания грехом, после которого требовалось очищение святой водой. Разгулу темных сил наступал конец в день Крещения. В реке делали прорубь, ставили политый свекольным соком ледяной крест и набирали святую воду. У колодцев делали кресты из щепочек, перевитых красной нитью, на домах их рисовали углем.

Вторая группа учеников выявляет языческие обряды в весенних праздниках славян. Старинным языческим праздником в часть бога Велеса, обозначающим поворот зимы к весне, то есть земледельческим работам, являлась Масленица. Позже этот праздник привязали ко времени накануне Великого поста. Проводы Масленицы трактовали как проводы зимы. Во мраке веков его отмечали в виде тризны по умершей стуже-зиме и радостных игрищ в ознаменование весеннего тепла. Языческая тризна по зиме в облике чудища Мораны была одновременно и тризною по всем «прежде почившим». Поэтому первый испеченный масленичный блин клали на слуховое оконце – «для родителей». Пословица «Первый блин комом» означала, что комом он будет тем, которые забудут помянуть родителей. В последний день чучело зимы Мораны сжигали на костре. Позже зима представала в образе Маслены – соломенного чучела в одежде и лаптях, которое сжигали на высокой горе. В костер клали старые ненужные вещи, так как он символизировал похороны зимы, всего отжившего и наступление весны: чем выше был огонь, тем быстрее должно наступить лето. Все дни Масленой недели были четко расписаны и имели названия: понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда – лакомка, четверг – разгул, перелом, широкий четверг, пятница – тещины вечерки, суббота – золовкины посиделки, воскресенье – проводы, целовальник, Прощенный день. В понедельник Масленицу привозили на красиво украшенных санях и ставили семейные масленицы – небольшие куклы – на коньках крыш и во дворах. Этого события ждали с нетерпением, поэтому говорили: «Доживем до понедельника». Во вторник начинались заигрыши, во время которых проводились состязания в силе и ловкости и катания с ледяных гор. В соревнованиях участвовали парни, которые демонстрировали перед невестами свою удаль и стать. Это были бег взапуски, то есть наперегонки, скачки на лошадях, метание копья в кольцо, стрельба из лука в шапки. На льду замерзших рек проводили кулачные бои, во время которых противника надо было повалить на землю. Кулачные бои были языческим обрядом, давали простор русской удали, но церковь считала их большим грехом.

Соприкосновение с землей (снегом) во время Масленицы сулило, по языческим представлениям, хороший урожай. Катания с гор имели сакральное значение: прикосновение к заснеженной земле предвещало хороший урожай и достаток в доме. Катание с гор рассматривалось как движение сверху вниз, имитировало посредничество между мирами, нисхождение и вознесение, связанное с приобретением внизу жизненной силы. По языческим законам магии чем дальше прокатишься и спустишься вниз, тем выше поднимется лен вверх. Тот же принцип лежал в основе качания на качелях. Именно поэтому с гор катались не только дети, но и взрослые. У богатых были расписные санки, отделанные мехом куницы, у бедных – лядунки – простые, деревянные, обмазанные снизу жидким навозом. Катались также на коньках из заточенной кости коровьей голени и широких и коротких дубовых лыжах. Лыжу или конек надевали на одну ногу, отталкиваясь при катании другой ногой. Еще в старину появилась игра в пышку, или хоккей с мячом, который катали кочергой. Всю неделю катались на запряженных в сани лошадях. Эти катания называли съездки. Они проходили по кругу, так как круг считали символом солнца. Мужские сани, покрытые медвежьей шкурой, предназначались только для одного седока, женские – каптаны – были просторнее, напоминали целые дома на полозьях. В гриву белых лошадей вплетали цветы и ленты, а на спины клали золототканые попоны. В последний день Масленицы устраивали обрядовую игру «Взятие снежного городка». На площади возводили крепость из снежных блоков – олицетворение приюта чудища зимы, – которую необходимо было разрушить. Для этого играющие делились на две партии – осаждающих и осаждаемых, которые вели войну, заканчивающуюся разгромом городка. В этот же день сжигали чучело Масленицы, а пепел зарывали в поле, на огороде, сыпали в солому и давали домашним животным. Всю Масленицу ели блины, которые являлись символом солнца, весны, плодородной земли, хороших урожаев, счастливых браков и здоровых детей.

Третья группа школьников представляет весенне-летние праздники славян. Они отмечают, что главным праздником на Руси была Пасха. Слово происходит от греческого слова «пасхейн» – страдание. Ученики демонстрируют крашеное яйцо – символ праздника, а также жизни, рождения и возрождения. В земледельческой модели мира яйцо кодировало не только рождение, но и воскресение. Как тогда полагали, из яйца появилось все живое. Оно считалось символом плодородия и обновления, довольства и полного благополучия в семье. Яйцом обносили скот перед выпасом и во время падежа; их несли в поле во время сева для лучшего урожая; ими тушили пожары и клали их на могилы умерших предков. Первое яйцо, полученное при христосовании, имело охранные свойства. Скорлупа не выбрасывалась, ее мелко толкли в ступе и клали в мешочек – она считалась целебной. В пост яйца не ели, хранили острым концом вниз в ящиках с овсом или золой. Выкрашенное с помощью луковой шелухи яйцо называли крашенкой, проваренное в ткани с пятнышками – крапанкой, раскрашенное от руки – писанкой. Пасхальный стол украшали ритуальной едой, головой барана из масла, яйца клали в ростки овса или пшеницы, которые специально проращивали к празднику. Катание яиц на Пасху означало следующий круг: путь семени вниз на землю, в гнездо, и вверх – в рост и в полет птицы. Впоследствии катание яиц послужило основой новой игры – в бабки, только вместо яиц стали использоваться круглые кости коровы – бабки.

В первое воскресенье после Пасхи отмечали Красную горку. Весна и лето именовались красными, погода была ясная, и все расцветало. В это время обыкновенно реки разливались от таявших снегов, заливая низменности, поэтому гуляния проводили на возвышенных и гористых местах. Красную горку также называли Ляльником, так как Ляля – дочь Лады, богиня возрождающейся природы, первых всходов, молодости и любви. Ученики отмечали родственные слова: лелеять, ляля, люлька. Одна девушка наряжалась в Лялю, надевала белый сарафан, венок из свежих цветов, вплетала зелень в косы. Праздник был девичьим, в эти дни происходили «зеленые смотрины». Парни обливали водой приглянувшихся им девушек, последние водили по кругу хороводы, так как главным символом праздника считали Солнце. Танцы (слово происходит от названия навеса – танок) плескали, то есть отбивали такт ладонями, отсюда происходит современное «рукоплескать». Для отбивания такта использовали различные музыкальные инструменты: гудки, домры, гусли, зурны, волынки. Играли в бирюльки (слово происходит от глагола «брать»): из общей массы мелких предметов вытаскивали один предмет тонкой палочкой. Играли в свайку: в середину круга кидали большой гвоздь.

Четвертая группа школьников выявляет языческие традиции в цикле летних праздников – «зеленых святок». Праздник Вознесения – 40-й день после Пасхи – наполнялся аграрным смыслом: рост, подъем, восхождение. Именно поэтому пекли ритуальные пироги-лесенки со сладкой начинкой. В поле проходили обряды, связанные с кукушкой – тряпичной куклой в сарафане и в венке из травы «кукушкины слезы». Обряды крещения и похорон кукушки связаны с древними представлениями. Кукушку олицетворяли с человеческими страданиями, называли кукушками вдов и сирот. По древнему поверью, во время Вознесения Спасителя все птицы прославляли восставшего из мертвых, только кукушка опоздала и поэтому в наказание страдала и влачила одинокую жизнь. Обряд похорон кукушки – уничтожение человеческого горя и страданий. Перед праздником Троицы отмечали русальную неделю, или «зеленые святки». По мнению русичей, русалки – речные богини, загадочные существа, недобрые и опасные, хотя и привлекательные создания, обладающие вечной молодостью и красотой. Слово происходит либо от слова «русло» (реки) – место их пребывания, либо от русых волос, которыми они прикрывали свое нагое тело. В образе русалок переплелись черты языческих духов плодородия, воды и «нечистых» покойников – некрещеных и утопленников. Русальные березы со свисающими до земли ветвями обходили: в них якобы вселялись души умерших девушек – русалок, которые могли замучить человека до смерти. По этой же причине на русальной неделе не купались в реках. Считалось, что русалки появляются в то время, когда полям нужна влага, а колосу – сила. Они помогают зреть хорошему урожаю: в местах веселия русалок хорошо колосится рожь. Вторник русальной недели являлся поминальным днем: несли на кладбище яйца, блины, венки и березовые ветки и справляли поминки.

Семик – седьмой четверг после Пасхи – знаменовал прощание с весной, встречу лета, прославлял растительность и плодородие. По древним поверьям, береза первая одевалась в нарядную зелень и обладала особой силой роста, что и использовали в обрядах. Наряженная в течение нескольких дней березка должна была отдать всю свою силу начинающему зеленеть полю, способствовать урожаю и, соответственно, благополучию людей. В Семик происходил обряд завивания березы. Завивали ветки в венок, сплетали их попарно, а затем кумились – целовались через венок и обменивались какими-либо вещами: платками, кольцами, лентами. Венок тогда считался знаком бессмертия. По языческим представлениям, завязывая ветки дерева, символизирующего живой мир, человек магически добавлял жизненную силу, активное начало из верхнего мира (крона) в нижний мир (земля). Тогда верили: с кем завили березовые ветви, с тем крепко-накрепко связали свои мечты и думы. Развязанные ветви давали жизненную силу будущему урожаю. В клечальную субботу (в старину клечанами называли деревья) украшали дома и храмы березками, ветками и васильками. По старинной легенде некий юноша влюбился в русалку и погиб в ее объятиях. Его душа переселилась в цветок – синий, как цвет глубокой воды. В этот день особенно боялись русалок, делали чучела русалок, которые в конце дня разрывали и разбрасывали по полю. Праздником русской березы являлась Троица, которую называли в народе именинами земли-матушки. Символизирующая женское начало береза украшалась лентами, бусами, платками, печеньем в форме круглых венков. По древним поверьям, именно в этот день ветки березы наливались целительной силой, поэтому они являлись оберегом. Троицкая зелень оберегала дом во время грозы. Ветки берез размещали у икон, в люльке ребенка, в хлеву, хлестали ими друг друга и скот. Действо обряда хлестания считалось магическим: так передавали силу здорового распустившегося дерева человеку. Цветами праздника были зеленый и желтый, а ритуальной едой были желтые крашеные яйца, яичница, мед.

Летом после Петрова дня отмечали Яриловки – праздничные дни в честь бога плодородия Ярилы – и Ивана Купалу – в честь Перуна в день летнего солнцестояния. Слово «Ярило» родственно словам «ярый», «буйный», «яровой». Когда все растущее приходит в яр, то есть покрывается зеленью, тогда животные начинают яриться. Ярило – праздник животворной силы весенней природы. Христианский праздник Рождества Иоанна Предтечи слился со временем с народным праздником в честь дня летнего солнцестояния – Ивана Купалы. Имя славянского божества Купалы связано с обрядом массового купания в реке или катания по росистой траве. В купальскую, самую короткую, ночь нельзя было спать, так как ведьмы, колдуны и оборотни вредят во всю мощь своей вредоносной силы. В купальную ночь, по поверьям, животные обретали речь, деревья беседовали между собой, а вода превращалась в вино. Для оберега от нечистой силы на подоконники клали жгучую крапиву, а у дверей ставили осиновый кол. Два обряда праздника – купание в воде и зажигание ритуальных костров, – по старинным представлениям, предохраняли человека и его богатство от всяческого зла, колдовства и недобрых глаз. Прыжки над огнем имели разные толкования: освобождение от колдовства, болезней – 40 недугов, изобилие урожая и долгую жизнь. Чем выше прыжок, тем обильнее будет урожай, тем больше будет счастья. В очистительный костер бросали рубашки, снятые с больных. В середину зажженного костра ставили шест с укрепленным огненным колесом – символом Солнца. Обрядом праздника было катание с горы огненного колеса, символизирующего солнце. Священные языческие костры горели повсеместно.

Сорванные в этот день травы обладали особой силой: ими окуривали больных, боролись с нечистой силой, бросали в затопленную печь во время грозы, раскладывали по углам дома от воров. Иван-да-Марью – цветок, отразивший легенду о Перуне и богине Заре, – вплетали в веники и парились ими в бане. С этого дня начинали вязать веники. Для успешного замужества девушки собирали 12 трав, среди которых были папоротник и чертополох. Собранная в этот день роса считалась лучшим косметическим и лечебным средством. С купальной ночью связан обряд опускания в реки венков из собранных трав с зажженными свечами. Если венок потонет – суженый разлюбит, если дольше всех проплывет – того ждет долгая жизнь и счастье. На рассвете хоронили соломенное чучело Купалы и купальное дерево Мары (Мораны), олицетворявшие зиму и смерть. Забавами праздника были качели и игры. Языческая игра в горелки связана с культом Солнца. Играющие пары ходили вереницей, впереди – «горящий». Задняя пара разъединялась и старалась соединиться впереди «горящего». Если это удавалось, то круг замыкался, а если нет, то «горящий» ловил себе в пару одного, а другой становился «горящим». Играли также в городки и лапту. Все игры демонстрируются учащимися в конце урока и на перемене.