Текст книги "Реинкарнация"

Глава 3

– Черт бы побрал этих женщин! – в сердцах вскричал Генрих VIII, бросая только что прочитанную депешу своего посланника при дворе испанского короля на стол. – Будь я трижды проклят, если что-то в них понимаю.

– Ваше Величество чем-то расстроены? – любезно осведомился его собеседник.

– Расстроен? Расстроен? – король стремительно подошел к низенькому тучному человеку и гневно взглянул на него. – Да я просто взбешен, господин Кромвель! Я, Генрих Тюдор, король Англии и Шотландии, самый завидный жених в Европе, а со мной обращаются как с ничтожеством! И где это видано: отказывать королю. Мне… Да-да, господин Кромвель, вы не ослышались, – мне отказали. И причем дважды! И не просто отказали, а еще и насмехались надо мной!

– Не может такого быть, Ваше Величество, – отрешенным голосом проговорил Кромвель. – Возможно, Ваше Величество не так поняли…

– Что?! Не так понял? – взвился король. – Господин Кромвель, вы забываетесь. Ваша неограниченная власть, которую вы получили только благодаря мне, верно, вскружила вам голову? А, господин Кромвель?

Генрих испытывающим взглядом посмотрел на своего советника. Затем резко повернулся на каблуках и направился к массивному столу, сделанному из редкостной породы хвойного дерева. Король схватил послание и протянул его Кромвелю.

– Читайте, господин Кромвель, читайте. Может быть, вы и теперь скажете, что я что-то не так понял?

– «…Дорогой дядя, – начал читать советник. – Ваш посол доложил мне, что вы решили забыть все недоразумения, имевшие место между нами в столь деликатном деле, связанном с разводом с Екатериной Арагонской. И хотя я по-прежнему считаю, что вы поступили жестоко с моей теткой, все же решил протянуть вам руку дружбы, ибо это единственное мое желание. Я хочу, чтобы народы Испании и Англии жили в мире и согласии. Только так мы сможем защитить наши общие интересы и земли от французских предателей, заключивших позорный договор с Османской империей. Я, Карл V, император Священной Римской империи, предлагаю заключить долгосрочный союз между нашими странами…»

Томас Кромвель поднял глаза и вопросительно взглянул на Генриха.

– Простите мою пытливость, Ваше Величество, но что вас так огорчило? Разве вы не этого добивались? Разве вы не мечтали о сближении с Папой, когда посылали письмо в Испанию, выразив желание взять в жены дочь короля Карла?

– Томас, вы читайте дальше, – недовольно хмыкнул король, с трудом усаживаясь в кресло. Рана на ноге никак не заживала и причиняла королю и телесные, и духовные страдания.

«…Однако, несмотря на наши дружеские взаимоотношения и сближение между нашими странами, дорогой дядя, я вынужден отклонить ваше предложение отдать в жены мою дочь, Марию Испанскую. Ей всего одиннадцать, поэтому Ваше Величество вряд ли будет гневаться на меня за мой отказ. Но чтобы хоть как-то сгладить горечь моего ответа, я мог бы посоветовать вам в качестве невесты мою племянницу, Кристину, герцогиню Миланскую. В настоящий момент ей шестнадцать, но она уже два года как вдова. Могу вас уверить, что красота, ум и благочестие, а также недурное наследство ее покойного мужа, герцога Миланского, сделали ее самой достойной и желанной невестой в Европе…»

Кромвель во второй раз оторвал взгляд от письма и перевел его на хмурое лицо Генриха, продолжавшего молча сидеть за своим столом.

– Вероятно, Вашему Величеству следует последовать совету императора. Слух о красоте герцогини достиг многих дворов Европы… Позвольте, я наведу справки и пошлю к ней людей…

– Я уже это и без вас сделал, – буркнул король, бросив беглый взгляд на помощника. – Вы стали чересчур нерасторопны, господин Кромвель.

– О, Ваше Величество, если бы вы сразу же посвятили меня в ваши дела, то я…

– То вы, Томас, – властно оборвал его король, – поступили бы так же. Вы постарели и перестали угадывать мои желания.

– При всем моем уважении, Ваше Величество, вы ко мне несправедливы. Я всегда верно служил, служу и буду служить вам и Англии до последнего моего вздоха.

Лицо Генриха просветлело. Он с трудом поднялся и, прихрамывая, подошел к склонившему голову Кромвелю. Тот продолжал смотреть себе под ноги, не смея поднять глаз.

– Полно, Томас, полно. Я знаю вашу преданность, и, что бы ни говорили другие, я полностью доверяю вам.

Король замолчал. В воздухе повисла гнетущая пауза, которую советник, немного помедлив, все же решился нарушить:

– Простите мою дерзость, Ваше Величество, но вы уже получили ответ от герцогини?

В глазах немолодого, дряхлеющего короля опять загорелся гневный огонь. Он вернулся к столу и, порывшись в бумагах, извлек еще одно послание.

– Вот, полюбуйтесь, что мне ответила мерзавка. Не будь она женщиной, я вызвал бы ее на поединок… Читайте, читайте!

Кромвель осторожно взял протянутый лист и пробежался по нему глазами.

– И что вы после этого скажете? Я преувеличиваю? Или я не так все понимаю?

– Но, Ваше Величество, возможно, она таким образом пытается привлечь вас…

– Господин Кромвель, – опять прервал его король, – вы мой советник, но сейчас вы несете невесть что. Вы читали последний абзац? Ну же, Томас…

«…Ваше Величество, безусловно, оказал мне великую честь, предложив корону Англии. И я бы с радостью приняла столь бесценное подношение. Но, к несчастью, на моих плечах не две, а только одна голова, которой я очень дорожу. Поэтому я боюсь, что королевская корона будет для меня слишком тяжела. И судьбы ваших жен тому подтверждение: одна умерла практически в нищете, другой отрубили голову, а про последнюю королеву говорят, что, когда она родила наследника, вы вовсе забыли про нее, бросив на произвол судьбы. Учитывая вышесказанное, я вынуждена отказаться от столь завидной доли…»

– Как? Как она посмела обвинять меня во всех этих грехах? – ярость захлестнула Генриха. Перестав сдерживаться, он ходил по комнате и громил все, что попадалось ему под руку. – Как она посмела обвинять меня в нищете Екатерины? Это только упрямство довело ее до такого состояния. А Болейн? Разве не прошлая распутная жизнь и вечный обман привели ее на эшафот? А Джейн… – тут он запнулся. – Я любил ее, Томас. Ее душа, ее помыслы были чисты и невинны… Когда я умру, я хочу, чтобы меня похоронили рядом с ней.

– Уверен, Ваше Величество, вы еще не скоро попадете в мир теней.

Генрих промолчал. Он уже перестал ходить по комнате и остановился около окна. Заложив руки за спину, он некоторое время стоял молча, но потом повернулся и посмотрел на советника.

– Итак, господин Кромвель, где мне искать невесту?

– А вы действительно решили вновь жениться, Ваше Величество?

– Разумеется, Томас, – еле сдерживая раздражение, ответил Генрих. – Англии нужен наследник.

– Но у Вашего Величества уже есть сын…

– Сын… Да, у меня уже есть сын, но, Боже всемогущий, он не крепче своей матери.

– Но мне говорили… – начал Кромвель.

– Перестаньте юлить, Томас. Вам и без меня известно, что Эдуард слаб. Даже несмотря на все предпринятые меры, я не смогу быть спокоен до тех пор, пока у меня не появится здоровый, крепкий сын. Не оставлять же престол дочерям… Итак, господин Кромвель, я повторю вопрос: где мне искать невесту, по вашему мнению?

– Не смею вам советовать, Ваше Величество, но после того, как вы подпишете договор с Испанией, король Франциск сразу же прервет всяческие отношения с вами.

– И что с того? Франциск уже не раз нарушал все договоренности с Англией…

– Да, но у него есть дочь, Маргарита Французская. По мнению нашего посла, она весьма недурна собой. Более того, этот союз крепко соединит нас с Францией. К тому же есть еще и Мария де Гиз, вдова герцога Лонгвиля. Поговаривают, будто бы она очень горяча…

– Хорошо, – немного поразмыслив, произнес Генрих. – Пошлите посла и моего художника к Франциску. Мне нужны портреты и подробное описание каждой, господин Кромвель!

– Ваше Величество, – советник с почтением поклонился и вышел, оставив Генриха в задумчивости.

– Господин Ловел, – обратился Кромвель к высокому худощавому человеку в огромной шляпе, оживленно о чем-то беседовавшему с епископом Уинчерским. – Простите, святой отец… Господин Ловел, – взяв его под руку и отойдя на приличное расстояние от епископа, начал советник. – Вам надлежит в самый короткий срок отправиться с господином Гольбейном во Францию, дабы засвидетельствовать почтение нашего короля своему брату. Также вам надлежит от имени короля Генриха VIII объявить о его желании сочетаться браком с одной из поданных короля Франциска. Господину Гольбейну необходимо написать портреты Маргариты Французской и Марии де Гиз с тем, чтобы они как можно скорее оказались в Англии.

– Как прикажете, господин Кромвель, – отвесив низкий поклон, ответил его собеседник.

– Но прежде чем вы поедете в Париж, вам нужно будет навести справки о девицах Клевских: Амелии и Анне. Я хочу знать о них все. Но главное: насколько простирается влияние их семейства в Европе и, в частности, в Шмалькальденском союзе, и как объединение Генриха и рода Клевских повлияет на реформы, которые мы проводим в стране. Вам все понятно?

– Да, милорд, все будет исполнено в надлежащем виде.

– Запомни: их портреты должны быть безупречны, так и передай Гольбейну. Да, кстати, об этом деле ни единая душа не должна знать, только вы и Ганс Гольбейн. Проговоритесь, – сами знаете, что вас ждет. Палачу все равно, сколько голов рубить и каких.

Многозначительно поглядев на побледневшего человека, Кромвель удалился.

– Дьявол, хитрый, хитрый дьявол, – пробормотал Томас Ловел, провожая взглядом удаляющегося советника. – Интересно, какую новую игру затеяло это бесовское отродье? Надо бы поосторожнее с ним. А то, неровен час, и в Тауэре окажешься… Ладно, приказ есть приказ… И все же, что он задумал?

Глава 4

Старый охотничий домик в лесу Фонтенбло Франциск I постепенно превратил в великолепное произведение искусства. И хотя резиденция, для создания которой король Франции пригласил знаменитых итальянских мастеров Челлини и Приматиччо, еще не была до конца достроена, Франциск с удовольствием проводил там время, устраивая бесконечные балы и приемы, отдыхая от военных походов и политических интриг.

– Сэр Ловел, добро пожаловать во Францию, – любезно обратился Франциск I к вошедшему послу. – Чем мы обязаны столь неожиданному приезду? Не случилось ли какого-нибудь несчастья с нашим разлюбезным братом Генрихом?

– О, хвала Господу, нет, Ваше Величество, – отвесив низкий поклон, заверил короля посол. – Его Королевское Величество бодр и полон энергии и шлет этот дар в знак дружеского расположения к вам, сир.

Посол сделал знак слуге, и тот неспешно приблизился к Франциску, неся в руках шкатулку, всю усыпанную драгоценными каменьями.

– Что здесь? – с любопытством осматривая ларец, осведомился Франциск.

Посол приоткрыл крышку и, с почтением поклонившись, отошел назад. На бархатной подушечке лежала изящная перламутровая солонка в форме корабля, не только отделанного золотом и изящно украшенного, но даже снабженного миниатюрным военным снаряжением: четырнадцатью пушками вдоль бортов и двумя на корме. Кроме того, можно было различить якоря в передней части корабля, а на корме была изображена богиня Фемида с мечом в правой руке и весами в левой. Король вынул солонку из шкатулки и с живым интересом начал рассматривать ее. По зале пронесся гул восхищения.

– Что ж, – удовлетворенный подарком, произнес Франциск. – Мы с удовольствием принимаем подарок Его Величества. Он свидетельствует о добром расположении Англии к нашему государству. В ответ можете заверить вашего короля, что Франция всегда будет заинтересована в дружбе с могущественным соседом и сделает все для поддержания мира между нашими странами.

– Тогда, Ваше Величество, позвольте вручить вам письмо, переданное моим королем, – с торжественностью в голосе проговорил сэр Ловел, протягивая пергамент.

Франциск подал знак слуге, чтобы тот взял письмо. Слегка поклонившись послу Англии, слуга церемонно преподнес послание Франциску I, уже выказывавшему явное нетерпение. Король вскрыл письмо и прочел текст, написанный твердой рукой, время от времени отрывая от него взгляд и испытующе всматриваясь в посла. С каждой минутой лицо короля становилось все суровее и суровее. Вскоре от былого благодушия не осталось и следа.

– Ваше превосходительство, – начал Франциск, холодно глядя на сэра Довела. – Нам льстит предложение вашего короля – взять в жены нашу дочь, но, как ни прискорбно, мы вынуждены отказать ему, несмотря на заманчивую перспективу навечно скрепить дружбу между Францией и Англией этим браком. Маргарита Французская еще очень юна.

– Но, Ваше Величество, ей уже шестнадцать лет, – мягко возразил посол. – Впрочем, если Ваше Величество против этого брака, то мой король не будет настаивать на нем. Смею заметить, в ваших землях есть еще несколько достойных невест, и Его Величество желал бы познакомиться с ними поближе, если, конечно, на то будет ваше соизволение.

– Что значит «познакомиться с ними поближе»? Ваш король хочет их всех ощупать, а затем и оседлать, чтобы определить, чьи формы ему понравились больше всего? – усмехнулся Франциск, и все придворные разом залились смехом, поддерживая удачную шутку короля.

Щеки сэра Довела покрылись пунцовым румянцем от гнева. Он прикусил губу и стал нервно теребить шляпу. Франциск поднял руку, призывая своих подданных к тишине.

– Передайте Его Величеству, – надменно проговорил король, вставая с трона, – что если в Англии и принято выбирать жен по формам, затащив их в постель, то во Франции действуют законы целомудрия, и мы не позволим подобными предложениями оскорблять наших подданных, сэр Ловел.

– Ваше Величество, – низко поклонился посол и быстрым шагом вышел из залы.

– Этот мужлан вконец потерял совесть и стыд, – возмущению Франциска не было предела. – И мы еще хотели породниться. Слава святому Михаилу, что брак между нашим сыном и дочерью этого вероотступника потерял силу… А что Карл? – король обратился к своему советнику, графу де Клермону.

– Насколько мне стало известно, он тоже отклонил предложение Генриха, но, в свою очередь, призвал заключить соглашение о долгосрочном мире между Испанией и Англией.

– И?.. – настороженно осведомился Франциск.

– Пока Генрих ничего не ответил на это дружественное предложение. Мне сказали, что он очень зол на Карла за пренебрежение, выказанное подобным отказом, и до сих пор не может простить ему дело с Екатериной Арагонской. Благодаря поддержке своего племянника, королева долго не давала согласия на развод, из-за чего пришлось начать церковные реформы в Англии.

– Что же, мой любезный Карл, тогда мы опередим нашего дорогого брата и сами заключим мир с Испанией, объединив два католических государства воедино. Мы думаем, король Карл не будет против того, чтобы преподать Генриху урок. Вместе мы – грозная сила и сможем противостоять Англии, государству еретиков и сатанистов.

– Ваше Величество как всегда правы, – ответил граф, слегка поклонившись. – Я сегодня же пошлю нашего посла в Испанию. Уверен, уже скоро Ваше Величество услышит добрые новости.

– Аминь, – величественно вставая с трона, закончил разговор Франциск.

Генрих с нетерпением ожидал вестей из Франции, и долго ждать ему не пришлось.

– Что ответил мой разлюбезный братец? – осведомился король, порывисто бросившись к входившему в кабинет Кромвелю, насколько позволяли ему больная нога и тучность.

– Ваше Величество, у меня дурные вести, – не глядя ему в глаза, начал советник.

Генрих сурово сдвинул брови. Он резко повернулся на каблуках и подошел к окну, за которым бушевала непогода, доставляя немало неудобств тем, кто в этот час оказался под открытым небом.

– Я жду, господин Кромвель, – раздраженным голосом прервал затянувшееся молчание король.

– Я не смею, Ваше Величество, – нерешительно ответил Кромвель.

– Что это значит? – угрожающим голосом спросил Генрих. Он повернулся к советнику и бросил на него испепеляющий взгляд. – Что вы не смеете?

– Повторить то, что ответил король Франциск на ваше любезное предложение.

– И все же извольте, Томас… И не заставляйте меня ждать.

Тяжело вздохнув, Кромвель в мельчайших подробностях передал разговор посла с королем Франции, не забыв упомянуть о вероломстве Карла, согласившегося подписать в Толедо договор с Францией о мире и сотрудничестве. Генрих был вне себя от гнева. Он тотчас же приказал доставить посла в Тауэр и после вынесения приговора немедленно казнить. «За предательство сэра Довела следует сначала повесить, а потом выпустить ему кишки и под конец отрубить голову, чтоб другим неповадно было так нагло изменять мне», – бушевал Генрих, круша все на своем пути. Король вообще славился своими бурными вспышками и был подвержен резким сменам настроения. Будучи чересчур неуравновешенным человеком, он часто выходил из себя и, поддаваясь эмоциям, переставал контролировать свои действия и поступки. Кромвель, как никто другой, знал об этом и предпочитал молча сносить подобные всплески ярости. Наконец Генрих немного успокоился и посмотрел на побледневшего Томаса.

– И что вы теперь мне посоветуете? Наши враги объединились и готовы в любую минуту объявить Англии войну. Мы не сможем защитить наши земли в одиночку.

– Вряд ли они пойдут на это, – возразил Кромвель. – Благодаря вашей умелой политике, наша казна не пуста, да и флот готов в любую минуту отразить нападение. Но…

– Что «но», господин Кромвель?

– Я считаю, что все-таки стоило бы подстраховаться, Ваше Величество.

– О чем вы, я не понимаю, – недоуменно глядя на советника, спросил Генрих.

– Вашему Величеству нужен союзник, а в лице Вильгельма Клевского вы найдете надежного соратника.

– Опять этот Вильгельм! – вновь было взорвался Генрих, но Кромвель его перебил:

– Простите, милорд, но Клевы – это не просто один из стариннейших родов в Европе. Они сторонники Шмалькальденского союза, день ото дня набирающего силу в Европе. Благодаря браку с одной из его сестер, вы сможете получить поддержку союза, а Англия, таким образом, – независимость от католических предрассудков. То есть этот союз поможет нам продолжать наши реформы, а вы укрепите свою власть над духовенством.

Король недоверчиво смотрел на советника и ничего не отвечал. Коварные замыслы его извечных врагов не нуждались в дополнительных подтверждениях. Короне решительно требовалась поддержка, и, по словам Кромвеля, женитьба на представительнице рода Клевских была единственным разумным вариантом.

– Хорошо, – после долгих раздумий произнес Генрих. – Пошли моего художника к Клевам, пусть нарисует портреты девиц.

– Уже сделано, Ваше Величество, – низко кланяясь, ответил Кромвель.

– А вы слишком быстры, Томас, – усмехнулся король, испытующе вглядываясь в склонившуюся перед ним фигуру советника.

– Ваше Величество уже как-то обвиняли меня в нерасторопности, – уклонился от прямого ответа Кромвель.

– Покажите! – властным голосом приказал Генрих, тяжело усаживаясь в кресло.

Томас Кромвель аккуратно положил портреты двух девиц на стол. Советник короля не стал вдаваться в подробности и скрыл, что Гольбейн, придворный художник, писал портреты не с живой натуры (ему так и не удалось увидеть девиц), а сделал копии старых портретов. Такое самоуправство могло стоить Кромвелю жизни, и советник знал об этом, но все же решил рискнуть.

Нельзя сказать, что дамы произвели хоть какое-то впечатление на Генриха. Внешность их совсем не соответствовала принятым тогда в Англии канонам женской красоты. Тяжело вздохнув, король отложил первый портрет и внимательно посмотрел на второй. На нем была изображена бледная изящная красавица лет шестнадцати, с роскошными длинными волосами, грустными глазами и чуть длинноватым носом. Тонкие губы придавали лицу некоторую строгость, но в целом в нем было нечто такое, что приковало внимание Генриха. Ганс Гольбейн изобразил на портрете добрую, нежную и романтичную особу, и король, как ему показалось, уловил в ней многообещающую, манящую тайну женственности.

– Вот эта вроде как покрасивее, а, Томас? Как вы считаете? – разглядывая портрет незнакомки, осведомился король у советника. – Как ее зовут?

– Анна, Ваше Величество.

– Анна… – глядя на портрет, в задумчивости произнес Генрих, душа которого требовала романтики. – Во что бы то ни стало добейтесь согласия на этот брак. И запомните, господин Кромвель: если что-то пойдет не так, головой за это ответите!

– Как прикажете, Ваше Величество…

Если бы Кромвель знал, что слова короля станут для него пророческими, то наверняка не стал бы настаивать на этом союзе. Но, увы, никому не дано заранее знать о своем будущем…