Текст книги "Воровка"

Глава 13

Если любишь происшествия,

Отправляйся в путешествие!

Так, день за днем, мы уже в течение трех недель продвигались все ближе и ближе к нашей конечной цели. Мне по ночам постоянно снились кошмары, что меня порядком изматывало и злило, но в целом никаких особых происшествий за время путешествия не происходило. Почти.

Однажды мы наткнулись на банду разбойников. Первыми об этом пожалели сами же разбойники, причем буквально через несколько минут «приятной» встречи. Равнодушно выслушав классическое «Жизнь или кошелек?», я молча магически подняла всех пятерых в воздух и перевернула вверх тормашками. Повисев так пару минут и выронив все, что было в их карманах и за пазухами, разбойники принялись умолять меня, чтобы я их отпустила.

В итоге через пять минут они были готовы отдать мне все богатство, которое было у них в данный момент, а точнее, лежало на земле под их ногами… ой, головами!

А через десять минут слезно клялись бросить это «непотребное дело», заниматься которым их «нужда заставила».

Скептически фыркнув на последний аргумент и посмотрев на их покрасневшие лица (висеть вниз головой долгое время крайне не полезно даже разбойникам), я опустила незадачливых грабителей на землю. Правда, забыла их перевернуть, но это уже было незначительной мелочью.

Чувствительно приложившись головами о землю, они поднялись, и я обездвижила их заклинанием. Затем посмотрела на лежащую золотую россыпь: монеты, украшения, золотой кубок. Ничего особенного, все вполне обычно. Но одна вещь все же серьезно привлекла мое внимание. Небольшой кинжал с золотой рукояткой в изящных ножнах. Трезво рассудив, что такая красота разбойникам ни к чему, я наклонилась и подняла кинжал.

– За моральный ущерб! – лукаво улыбнулась я разбойникам и повесила его на пояс, рядом с тем, который взяла из дома. Затем дезактивировала заклинание.

Едва обретя возможность двигаться, те, спотыкаясь и мешая друг другу, с изяществом пьяных боровов ломанулись в ближайшие кусты, забыв рассыпанное золото.

Развеселившийся Тимошка бодро командовал им вслед, приплясывая на коленях Дейна:

– Шагу прибавить! Не толкаться! Бегом раз-два! Эй, вы чего такие пьяные? Несерьезные какие-то разбойники нынче пошли! – пожаловался он нам, когда пятерка скрылась из виду.

Я лишь кивнула, занятая рассматриванием трофея.

Золотая часть была выполнена в виде змеи, тесно обвившей рукоять, ее голова покоилась по центру обоюдоострого лезвия, в глазах блестели маленькие, но яркие рубины. Создавалось ощущение, что змея ползет по металлу. Клинок был тонким и легким и на солнце отсвечивал яркими бликами. Я была в восторге! Сбоку раздалось скромное покашливание. Я обернулась.

Дейн смотрел на меня умоляющим взглядом:

– Можно я кубок возьму? Свой в дорогу забыл! – сказал и покраснел.

Я улыбнулась, наклонилась и подала ему драгоценную посудину:

– Бери, конечно, мне не жалко. В конце концов, это они нас собирались грабить, а вышло наоборот. Кстати, давайте заберем и остальное золото, раз оно им оказалось не нужным. Вдруг где-нибудь пригодится!

В одной деревне, которая нам попалась на пути, бабулька пустила нас на ночлег. Робина мы представили ей как монаха, скрывающего свой лик и соблюдающего пост по обету. Хозяйка, узнав, что я ведунья, попросила изгнать беса из ее огорода. Этот бес по ночам вытаптывал и съедал клубнику. Причем больше топтал, чем ел. Переводить вкусную ягоду бабульке было «ужасть как жалко», поэтому я согласилась изгнать беса и вечером затаилась в зарослях кукурузы.

В итоге бесом оказался семилетний бабкин внук, непонятно почему решивший есть клубнику по ночам. Может, бабка была жадная на ягоду, а может, внуку приключений хотелось – я не стала выяснять подробностей. Лишь плавно перенесла подвывающего мальца, размазывающего кулаками по щекам слезы пополам с клубничным соком, в метре над землей по воздуху с грядки на тропинку, чтобы ягоду не портить. И объяснила зареванному мальчишке, что всякий раз, когда его потянет на воровство, он будет зависать в воздухе.

Выслушав меня, малец дал деру, а бабке я сказала, что бес благополучно изгнан с грядок и больше на них не вернется. Получив море благодарности и отказавшись от платы, я пошла наслаждаться честно заслуженным сном.

Спустя несколько дней нам попалась еще одна Богом забытая деревушка, даже без положенной вокруг ограды с главными воротами. Просто несколько разбросанных по равнине домиков. Зато потемневший от времени указатель, висевший на одном гвозде и гордо указывающий в землю, гласил: Богатово.

Немного посмеявшись над остроумием местных жителей, мы въехали в эту деревню и попросились на ночлег. Длинный плащ надежно скрывал Робина от любопытных глаз, потому проблем не должно было быть. Но, к нашему удивлению, в ночлеге нам было дружно отказано. Вопрос о закупке провизии также был яростно отклонен. Не помогла даже демонстрируемая мною золотая монета. Высыпавшие из своих домиков жители недружелюбно смотрели на нас, словно мы перед ними в чем-то провинились.

Пожав плечами и решив не вдаваться в подробности странного поведения людей, я тронула коня и подалась было прочь из деревни, но нашу компанию окликнул женский голос. Обернувшись, я увидела худую изможденную женщину, которая стояла поодаль от всех. Причем из толпы на нее косились с явным пренебрежением, если не сказать брезгливостью. Я подъехала к незнакомке.

– Если желаете, мой дом для вас открыт! – предложила женщина, с каким-то испугом глядя на меня. – Провиант хороший не обещаю, но, как говорится, что Бог послал, тем и поделюсь.

Я улыбнулась и, спешившись, вместе со спутниками пошла вслед за женщиной. Толпа почему-то провожала нас ненавидящими взглядами.

Привязав коней под навесом, я наколдовала им овса и воды в поилках, и мы вошли в низенький дом на окраине этой странной деревни. Обстановка была убогой. Из-за грубо слепленной печи надрывно закашлял ребенок.

– У меня больная дочь, – прошептала тихо женщина. – Не ходите к ней, и вам ничего не будет угрожать. Я постелю на лавках у входа.

– Что с твоей дочерью? – тут же спросила я, сбрасывая сумки у входа.

– В деревне считают, что на моей дочери порча, оттого сторонятся нас! – заплакала женщина.

– Не плачь, – остановила я ее. – Я посмотрю, что с нею, и постараюсь помочь. Доверься мне. Я знаю, что говорю.

Я сбросила плащ и прошла за печку. Девочка лет семи лежала на простыне, укрытая теплым одеялом, вся мокрая от пота. При этом она надрывно кашляла в скомканную тряпицу, оставляя следы крови.

– Ребенку здесь слишком жарко! – возмутилась я. Затем присела к больной. – Здравствуй, милая! Можно я возьму тебя за руку?

Девочка молча кивнула и снова закашлялась.

Мои пальцы легли на тоненькое горячее запястье.

У ребенка жар и сильно застуженные бронхи. Оттого и такой кашель, определила я про себя. Я закрыла глаза и сосредоточилась на исцелении. Через пять минут девочка перестала кашлять и мирно уснула.

– Проснется и будет здорова, – улыбнулась я стоявшей за моей спиной матери. – Она слишком слаба, и ей нужен долгий крепкий сон. Да и тебе не помешает отдохнуть.

За наколдованным мною ужином (Робин было возмутился, сказав, что магией нельзя создать приличную еду, но, послушав мои доводы, согласился со мной, что бывают исключительные случаи) мы разговорились с хозяйкой дома. Оказалось, она вдова, и после смерти супруга помогать в доме некому. Выручает только собственноручно возделываемый огород. Но с тех пор, как заболела дочь, ее все избегают и не желают общаться. Потому что пришедший посмотреть девочку староста испугался, увидев кровь, и объявил, что на ребенке порча. А также запретил жителям общаться с женщиной, поскольку иначе порча перейдет на всех, кто заговорит с ней.

Подивившись в очередной раз непроходимой тупости некоторых людей, я достала из кармана часть взятого у разбойников золотого запаса.

– Твоя дочь здорова, – улыбнулась я женщине. – Позволь дать тебе дружеский совет: уезжай в город. Имея вот это, ты там сможешь неплохо устроиться. Найдешь работу, снимешь хорошее жилье. Подумай!

Увидев золото, женщина расплакалась:

– Я не знаю! Я боюсь!

– Ты сейчас не расстраивайся, – успокоила я ее. – Подумай несколько дней, прими решение. А пока мы поступим вот так…

Повинуясь взмаху моей руки, по комнате пошла легкая рябь, преображая все вокруг. Я не смогла расширить пространство маленького домика, но комната засияла белизной стен, добротной печью и новой обстановкой. Также я обновила поношенный гардероб женщины, полностью заменив его красивыми новыми вещами для нее и дочки. Затем я окружила дом охранным заклинанием на тот случай, если завистливые и трусливые жители этой примитивной деревни решат забраться «в гости».

За разговорами незаметно наступила ночь, и пришло время ложиться спать. Робина, кстати, мы по установившейся традиции представили монахом, и никаких проблем не возникло.

Ночью мне в очередной раз приснился кошмар.

На улицах полуразрушенного города бились в смертельной схватке люди и чудовища. От чувства всепоглощающего ужаса подкашивались колени, а все вокруг воспринималось в сером цвете. Мои глаза не различали никаких ярких красок. Даже не разбираясь, кто с кем и за что воюет, я понимала – город обречен. Я хотела им помочь, но не знала как. От бессилия у меня кружилась голова и подкашивались ноги.

Ближайший ко мне монстр развернулся и рубанул мечом. Я с ужасом увидела опускающееся прямо на меня смертоносное лезвие, уже испачканное чужой кровью.

«Убьет!» – мелькнула в сознании мгновенная мысль. А дальше я увидела, как сталь прошла сквозь меня, не причинив никакого вреда, не считая испуга. Зато находившийся позади меня человек упал, разрубленный практически пополам.

«Я невидима!» – поняла я. От этой мысли мне стало легче, но от вида такого масштабного и жестокого кровопролития меня затошнило.

Серая мгла оскалилась на меня сотнями пастей кровожадных монстров, и я, теряя сознание, почувствовала, как что-то выдергивает меня из окружающего кошмара.

Я проснулась в холодном поту. За окном едва светало, а все обитатели дома спали.

Очередной ужас, мысленно отмахнулась я и, вытерев пот, завернулась в одеяло.

Когда утром мы покидали ставший уютным домик, вся деревня высыпала, чтобы поглазеть на свершившееся чудо. Я спросила старосту. Мне указали на небольшого плюгавенького мужичка. Я лишь взглянула на него, как он трусливо скрылся в толпе, прячась за спины окружающих.

На следующий день после нашего отъезда у деревенского старосты случилась досадная неприятность. Проснувшись утром, он как обычно посмотрел в мутное зеркало, привычно собираясь пятерней привести в порядок торчащие вихры, и незамедлительно завопил от ужаса. Из зеркала смотрело его заспанное отражение, но вместо носа у него красовался симпатичный пятачок.

Староста, не помня себя от ужаса, выскочил из избы и принялся с громкими воплями носиться кругами по деревне, собрав толпу любопытных. Реакция людей была единодушной, точно такой, на какую я и рассчитывала: все как один дружно отвернулись от него, посчитав, что на старосту навели порчу. (Кстати, на этот раз они были полностью правы.) И староста в полной мере смог испытать на собственной шкуре, насколько хорошо бывает человеку, когда от него все отворачиваются.

Правда, через месяц пятачок пропал. Несмотря на натурально свинскую натуру некоторых отдельно взятых личностей, я не настолько сильно люблю измываться над людьми. Но староста вечерами еще долго засыпал в страхе, а по утрам в панике бежал к зеркалу, проверяя, на месте ли его нос.

Глава 14

Желтый оскал луны

В сумраке угольной ночи.

Мы с тобой совершенно одни.

Убей меня, если хочешь…

Наше путешествие медленно, но верно приближалось к завершению. Скоро перед нами должны были появиться стены (если от них что-нибудь осталось) Мертвой пустоши. Нам перестали попадаться звери и птицы, а последнее поселение мы миновали четыре дня тому назад. По мере приближения к неприятному месту я становилась все серьезнее и через каждые полчаса просила Тимошку и Дейна повернуть обратно. Выслушав в очередной раз дружный отказ, молча, в бессилии стискивала зубы, и мы продолжали путь.

Ближе к вечеру предпоследнего (по моим расчетам) дня мы увидели крыши построек. Я удивленно привстала на стременах:

– Это кто же не побоялся селиться в этом Богом забытом месте?!

Мои спутники недоуменно переглянулись.

– Может, стороной объедем? – предложила я, проявив здравый смысл.

Минут пять мы все усиленно думали, но потом любопытство взяло верх. Очень хотелось посмотреть на живущих здесь смельчаков. Может, мы все неправы, и Мертвая пустошь давно уже перестала быть мертвой? Воодушевленные этими мыслями, мы направили коней в сторону деревни и спустя некоторое время въехали в добротные, приветственно раскрытые ворота.

С виду все здесь было прилично – домики, купающиеся в зелени плодовых деревьев. Цветочные клумбы вдоль заборов. Деловитые куры во главе с важным петухом, копошащиеся в траве. Стайка ребятишек, играющая в догонялки, приветственно завопившая при виде нас.

Удивившись и обрадовавшись, я слезла с коня и спросила ребят, знают ли они, кто может пустить нас на ночлег. Мой вопрос вызвал шумный спор среди детворы. Каждый предложил свой дом, и теперь меня с восторгом тянули в разные стороны четыре пары детских рук. Я сначала удивилась такой гостеприимности, а потом подумала, что к ним гости, видимо, редко заезжают, потому нам так и обрадовались.

В итоге один шустрый малыш, особо приглянувшийся мне, все-таки сумел забрать меня у остальных ребят. Улыбаясь и держа его за руку, я пошла с ним, позвав за собою всех остальных моих спутников.

Тимошка, сидя на руках у Робина, тревожно понюхал воздух, но ничего не нашел и быстро успокоился.

В уютном светлом доме нас встретила семья мальчика. Мужчина и женщина, лет тридцати. Оба улыбчивые, приветливые. Поставив наших коней в маленькую и чистую конюшню, задали им корма. А нам предложили вымыться с дороги в натопленной бане, а затем пригласили за стол. Совершив поочередно водные процедуры (я единолично, а Робин вместе с Дейном и Тимошкой), мы собрались за большим, щедро накрытым столом этой дружной семьи. За едой и долгими разговорами наступила ночь.

Было весело, и никто из нас не заметил пришедшей полуночи. Мило беседуя с Велой (так звали маму), попивая ароматный чай, я не сразу заметила, как черты лица собеседницы потекли, словно кисель. Мельком взглянув на остальных членов этого семейства, я заметила у них те же изменения. Моментально окружив себя и своих спутников защитным кольцом, я увидела, как кружка с чаем в моей руке рассыпалась пылью. Отряхнувшись от нее, я вцепилась в руку Дейна, второй рукой нащупала рубашку Робина, и мы дружно и максимально быстро стали пробираться к выходу.

А картина вокруг нас продолжала меняться. Сквозь чистоту и уют комнаты проступили давно прогнившие стены, вместо пола под ногами оказалась труха и пыль, стола не существовало и в помине, а еды тем более. Воздух наполнился смрадом, а жители, столь мило встретившие и приветившие нас, оказались давно умершими зомби.

Сейчас они слепо бродили вокруг нас, периодически натыкаясь на различные препятствия и на самих себя. Состояние их тел оставляло желать лучшего, а красные огни вместо глаз смотрелись кошмарно. Обиднее всего было смотреть на ребенка. Неприятно и жалко, а еще достаточно жутко. Созданный мною магический щит позволял нам быть незамеченными и неуслышанными. Несмотря на жуткую обстановку, мы беспрепятственно продвигались к выходу. Снаружи слышался громкий шорох, будто сотни крыс шуршали.

Я застонала от ужасной догадки, рванувшись вперед:

– Там лошади! На улице! Там Карат!

Чья-то сильная рука не позволила мне выбежать на улицу, крепко, но бережно ухватив за локоть.

– Не бойся за них! – тихо, но твердо произнес Дейн, глядя мне в глаза. – Они под таким же магическим щитом. Я их прикрыл.

Несмотря на окружающую обстановку, у меня от удивления глаза полезли на лоб. Во-первых, куда подевалось его глуповатое выражение лица? Во-вторых, ставить защиту на расстоянии не умела даже я! Так, пребывая в шоке, поддерживаемая Дейном, я выбралась из дома. И чуть не закричала от ужаса.

Вся деревня рассыпалась руинами, толпа зомби бродила вокруг нас и лошадей, спотыкаясь друг о друга и давя упавших. Мы пробирались к лошадям, расталкивая эту чавкающую и шуршащую массу. Несмотря на отделявшую нас защиту, было жутко и противно. Меня едва не выворачивало наизнанку от отвращения. У Тимошки, сидевшего на руках у Робина, были абсолютно круглые от удивления глаза. Он такого никогда не видел. Толпа зомби постоянно давила на нашу защиту, та пружинила, но выдерживала. Мне было сложно держать ее, от слабости я уже практически висела на руке у Дейна. Наконец мы добрались до лошадей.

Я кулем взгромоздилась на Карата и с места послала коня в галоп. Остальные спутники поступили так же. Оглянувшись, я отметила, что Тимошка сидит на руках у Робина, вцепившись в его рубашку, и без сил привалилась к шее коня, чувствуя легкое головокружение. Кони, разбрасывая нечисть передними копытами, выносили нас из жуткого места.

Оказавшись далеко за пределами отвратительного места, я притормозила коня и оглянулась в последний раз. Красные огни сбились в кучу. Видимо, зомби, повинуясь какой-то неведомой мне магии, не могли выйти за пределы своей разрушенной деревни. Отвернувшись, я вновь погнала коня вперед и подальше.

Глава 15

Усталость и боль —

По следу за мной.

Скорей бы рассвет!

Ведь сил больше нет…

Спустя час после бешеной скачки мы остановились на ночлег в поле. В лес идти не хотелось, а приближающуюся неприятность на открытом пространстве можно было увидеть заранее. Развести костер было нечем, и Дейн создал магического светлячка. Небольшой шар прохладного золотистого света застыл в полуметре над землей, прилично освещая пространство, метров на пять вокруг. Также Дейн очертил магический круг вокруг нашей стоянки, захватив и лошадей, затем сам наколдовал животным поилки с водой и кормушки и сам насыпал овса. Я наблюдала за ним, сидя на одеяле, обняв Тимошку и дрожа от пережитого ужаса. Передо мной был совершенно другой человек: правильные черты лица, спокойный уверенный взгляд, четкие, размеренные движения. Нынешний Дейн разительно отличался от предыдущего себя, и такой он мне очень нравился.

Закончив дела, он подошел ко мне, сел рядом и обнял, заметив мою дрожь.

– Успокойся, Лайса, мы все живы и здоровы и даже невредимы. – Его спокойный голос действовал умиротворяюще.

– Знаешь, мне давно уже не приходилось настолько волноваться за близких! – стуча зубами от пережитого волнения, постаралась объяснить я. – Я привыкла всегда отвечать и бояться лишь за саму себя.

– Знаю. – Он успокаивающе погладил меня по волосам. – Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, но, пожалуйста, успокойся. Все позади, и никто не пострадал!

Но я серьезно расстроилась. Сидя рядом с Дейном, я прижалась к нему, и мне вдруг стало настолько хорошо и тяжело одновременно, что душившие меня слезы сами вытекли наружу, против моей воли. Влага прочертила две мокрые дорожки на рубашке Дейна, а затем хлынула целым потоком.

Плакала я долго, а он лишь сидел и гладил меня по волосам, позволяя накопившемуся стрессу слезами вытечь наружу.

Успокоившись, я не заметила, как уснула у него на груди. И даже не почувствовала, как Дейн аккуратно уложил и укрыл меня и, передвинув свое одеяло, лег рядом.

Синее небо без единого облачка. Я стою в центре площади незнакомого города. Передо мною высится изумительной красоты дворец. Белоснежные стены с позолоченным орнаментом, высокие шпили, витражные резные окна. Я любуюсь этой красотой, застыв от восхищения. Меня с двух сторон плотной толпой обтекают люди. Я не обращаю на них никакого внимания, слишком увлеченная красивым зрелищем.

Внезапно на моих глазах дворец вздрагивает, словно живой, и рушится, рассыпаясь и поднимая клубы пыли.

– На помощь! – кричу я. – Дворец гибнет! Смотрите! – в панике хватаю прохожих за одежду.

Но ткань рассыпается в моих руках, а сами люди, поворачивая ко мне лица, оказываются не живыми, а мертвыми, разрушенными смертью и тленом. Крик застревает в горле, мне становится нечем дышать…

Вдруг кто-то трогает меня за плечо. В ужасе оборачиваюсь – тот самый старик, с черными как ночь глазами! Он строго смотрит на меня, я же пытаюсь ему что-то сказать, но сама не знаю что. Губы не двигаются, словно деревянные. Он несколько секунд следит за моими бесплодными попытками произнести что-нибудь и отрицательно качает головой. А затем, подобно остальным, рассыпается пеплом. Я начинаю задыхаться от невозможности вдохнуть, сказать, закричать… И открываю глаза.

Я лежу, уткнувшись носом в теплую Тимошкину шерсть, и чувствую на талии чью-то руку. Слышится равномерное сопение. Судя по наличию фигуры Робина в поле моего зрения, я определила, что обнимающая меня рука принадлежит Дейну. Этот факт приятно удивил и даже порадовал. Тем не менее я аккуратно выбралась из теплого плена. Солнце едва пригрело землю. Я зябко передернула плечами. Сидящий напротив и смотрящий в безоблачную утреннюю даль Робин обернулся ко мне:

– Ну как ты, выспалась? Тебе лучше?

– Не волнуйся, – улыбнулась я ему. – Я уже в порядке. Извини, просто я никогда не сталкивалась с целой деревней зомби. Самое большее – с десятком. Я имею в виду штук. Причем зомби, а не деревень.

– Я так и подумал! – бодро отозвался скелет. – Ты не переживай, все всегда бывает в первый раз.

– Робин, а ведь чем мы ближе к Мертвой пустоши, тем чаще будут происходить подобные неприятности, – погрустнела я. – Теперь ежеминутно нужно быть начеку.

– А мы и будем, не переживай. Точнее, уже есть!

Я вздохнула и сорвала травинку. Придирчиво осмотрела и принялась задумчиво жевать один конец.

– Как думаешь, получится у нас? Справимся ли мы? – спросила я Робина.

– Еще как получится! – вместо Робина воскликнул за моей спиной проснувшийся Дейн. – Мы же команда. У нас вот даже кот имеется! – почесал он пушистую спинку.

Тимошка сонно замурчал и глубже зарылся в одеяла, выпустив спросонья когти.

– Кстати, ребята, есть очень хочется, – прислушалась я к «музыке» своего живота. – Ведь получается, что все, что мы ели в «гостеприимной» деревне, было всего лишь иллюзией.

Со мною дружно согласились два голоса. Третий промолчал, за отсутствием необходимости в питании. Я полезла в сумку за провизией.

– Меня удивляет, – пятью минутами позже, жуя бутерброд, сказала я, – то, что мои амулеты никак не отреагировали на иллюзии и зомби. Не было никаких предупреждений, даже камень на моем кольце не изменился.

– Видимо, вблизи Мертвой пустоши эти штучки перестают действовать, – спокойно отозвался Дейн. – Хорошо, хоть собственная магия работает.

– Дейн, а Дейн! Скажи, а зачем ты столько времени изображал из себя простачка? – повернулась я к нему, перестав жевать от любопытства.

Тот вдруг покраснел и нервно затеребил пуговицу на рукаве:

– Ну-у, понимаешь…

– Нет, не понимаю! – смеясь, перебила я. – Потому и спрашиваю.

– Ну просто… э-э-э… одна девушка хотела, чтобы я на ней женился. А я не хотел. Когда она увидела, что я дурачок, то отстала от меня! – выдал он странное объяснение.

– Насколько же должна не нравиться девушка, чтобы нормальный человек предпочел выглядеть дураком, лишь бы она отстала! – скептически фыркнула я, наблюдая нервное откручивание пуговицы. – Слушай, а что же ты ее раньше не разглядел, когда ухаживал?

– Да я и не ухаживал! – озадачил меня Дейн, в итоге, как я и предполагала, оторвав несчастную пуговицу.

– А как же тогда? – не унималась я, вынимая пострадавшую деталь из его пальцев и примагичивая ее на положенное место.

– Лайса, не слишком ли много вопросов? – проследив за моими действиями, прервал меня Дейн и поднялся, закончив завтракать и, соответственно, разговаривать.

Я захлопнула рот на вдохе и поднялась следом. Нужно было трогаться дальше.

– Нет, ну вы видели, какие они все были тупые! – трещал на третьем часу нашего пути Тимоша, вертясь на руках у Робина. – Один прошел, соседнего придавил! Тот на землю шмяк, другой ему по башке шлеп-шлеп – и нету! Только прошел, как его самого толкнули и руку выдрали, а он даже не обернулся! Фи, ну и порядки у них! – сморщил нос Тимошка.

– Зомби ничего не чувствуют и не понимают, – просветила я кота. – У них атрофированы все органы чувств. Остались лишь инстинкты: есть и двигаться. Живые люди излучают тепло. Зомби питаются этим теплом. Физическое тело человека или любого живого существа им не нужно в качестве пищи. Они не в состоянии переваривать пищу полусгнившими органами. Когда человек умирает, он перестает интересовать зомби как источник тепла. Вовремя прикрывшись щитом, мы укрыли наше тепло от их восприятия. Вот и все.

– Лайс, а научи меня! – попросил Тимоша, переварив выданное мною объяснение.

– Милый, у тебя не получается, ты же знаешь. Я не раз пыталась тебя научить. Но я всегда рядом, чтобы защитить тебя, – улыбнулась я коту.

– Я знаю, – отозвался Тимошка. – У меня теперь еще и Робин рядом. Робин! – задрав голову, завопил кот. – Ты же рядом?

– Разумеется, я рядом, – наклонил к нему голову скелет. – Но не надо так громко кричать. Тот факт, что у меня нет ушей, вовсе не означает, что меня нельзя оглушить.

Тимоша застыл, переваривая услышанное. Видимо, то, что сказал Робин, стало для него неожиданностью.

– А вообще бедные люди! – вздохнула я, продолжая тему. – Думаю, эта деревня стоит с тех пор, как была война. А зомби появились в ней вследствие магических экспериментов воевавших. Стопроцентно, этих монстров питает магия, поскольку обычные зомби за такое время давно рассыпались бы.

«Хорошо, что мы ноги унесли! – проснулся мой ехидный внутренний голос. – А то составили бы им компанию. Были бы симпатичные такие зомбики!»

Я примолкла, резко растеряв слова и приподнявшись на стременах.

Вдали, на горизонте, показались очертания больших камней. Я достала карту и сверилась с изображением. Сомнений не было – мы достигли конечной цели нашего путешествия. У меня моментально предательски взмокли ладони.

– Добро пожаловать в Мертвую пустошь! – севшим от волнения голосом хрипло выдавила я, заставив своих спутников дружно повернуть головы в мою сторону.