Текст книги "Время Верочек"

Время Верочек
Марина Нагайцева

© Марина Нагайцева, 2022

ISBN 978-5-0059-4394-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Леночка любила разыгрывать гаммы.

Была в этих музыкальных упражнениях некая свобода, они дарили не только радость извлечения звуков собственными пальцами, но и уверенность в себе, а её-то как раз и не хватало шестнадцатилетней девочке с особенностями развития: с самого рождения Леночка страдала неизлечимым недугом – детским церебральным параличом.

Положив на клавиши пальцы, она забывала обо всем на свете, кроме самих клавиш. Музыка звучала в её голове, каждый звук проникал так глубоко, что затрагивал пораженные болезнью участки мозга, и они в ответ на Леночкины усилия выдавали удивительную способность: девочка умела вести мелодичную линию – слух у неё был абсолютным.

Каждый день Леночка слушала классическую музыку и проводила несколько обязательных часов за фортепиано. К ней приходила учительница из школы, она обучала музыкальной грамоте на дому: в родных стенах девочка не чувствовала себя ущербной.

Она буквально вгрызалась в новые знания и была такой старательной, что даже учительница ставила её в пример другим ученикам районной школы искусств, правда, сама Леночка об этом не знала. Да если бы и узнала, навряд ли это принесло ей пользу, слишком далека была она от жизни обычных, здоровых детей.

Леночка играла не по нотам – одновременно читать их и нажимать на клавиши она не могла, по памяти: закрывала глаза и отдавалась во власть музыки. Музыка уносила далеко-далеко, в тот чарующий мир, где красивые и здоровые девушки в пышных платьях волшебной красоты и в туфельках на каблучках танцуют дивные вальсы с прекрасными юношами.

Возможно, на чей-то утончённый вкус игра Леночки показалась бы невыносимо корявой или, что ещё хуже, отвратительной, но её маме, Ираиде Платоновне, она нравилась. Да, не блестяще, но ведь другие дети со схожей болезнью так и не смогли овладеть техническими приёмами игры, а Леночка добилась выразительного звучания инструмента, у неё полноценно действовали обе руки.

Мама очень любила слушать, как играет дочь, видя в её творческом развитии и свою заслугу. Сколько сил, средств, слёз и мук было вложено в реабилитацию девочки, знала только она одна.

Сидя на диване, точь-в-точь напротив Леночкиной спины, Ираида Платоновна покачивала в такт ногой и мечтала о своём принце. Последние годы особенно остро ощущалось женское одиночество. Рядом была только дочка-инвалид, воспитанию и обучению которой она посвятила все свои молодые годы. Тогда, в бесконечных заботах и делах, отсутствие мужского плеча не чувствовалось так остро и не переживалось так болезненно, как теперь.

Дочка подросла, а Ираида Платоновна продолжала страдать от одиночества.

И вот чувство несправедливости по отношению к себе самой восторжествовало, выплеснулось через край, отчаявшаяся женщина решилась на смелый шаг – завела любовника. Обычного, слегка лысоватого, женатого мужчину по имени Валерий.

Он жутко стеснялся изменять своей жене, каждый раз сильно волновался, встречаясь с Ираидой Платоновной, но ничего не мог поделать со своей натурой. Натура его не раскисла, как располневшее тело с грузным, свисающим животом, а была лёгкой, задорной, искрящейся. Она посылала Валерию Семёновичу импульсы молодости, желание флиртовать, покорять женщин, дарить им сладчайшие комплименты, и он устремлялся навстречу любовным отношениям на стороне.

Сказать, что как-то безумно полюбил Ираиду Платоновну, Валерий Семёнович не мог, но находил её весьма интересной особой для общения. Тем более, что эта эффектная дама каждый раз будоражила его нервы, ненавязчиво заставляя переживать снова и снова всю ту яркую гамму чувств, которой он лишился, женившись тридцать лет назад на своей сокурснице Рите.

Маргарита с возрастом не стала краше, но и отвращения к ней он не испытывал. Просто Рита уже не возбуждала мужа, как прежде. Валерия Семёновича волновали страсти, а душа супруги устала от них или отпустила вожжи, и страсти улетучились, рассеялись, исчезли из их супружеской жизни, уступив место вежливому безразличию.

Валерий Семёнович не был ни извергом, ни извращенцем, он добросовестно трудился, приносил деньги в дом и уделял время жене, баловал её подарками и цветами в Женский день, а также раз в год приглашал в театр. Обычно это случалось тридцать первого декабря, была у них такая семейная традиция.

В тот год они с супругой собрались, нарядились, вызвали такси и приехали в театр ровно за час до начала спектакля, чтобы переодеться в туфли, согреться с мороза, немного выпить шампанского в буфете, пройтись по холлу и посмотреть на портреты артистов. Портреты из года в год не менялись, но иногда появлялись среди них и новые лица, и Валерий Семёнович живо обсуждал их с Ритой. Каких-то других тем для общения у них не было, животных они не держали, а родить детей не смогли.

Надо же такому случиться, что место Валерия Семёновича в третьем ряду партера оказалось рядом с Ираидой Платоновной. Точнее, по правую руку сидела жена, а по левую – фиолетово-перламутровая блондинка с шикарной грудью. Он вежливо кивнул ей в знак приветствия и вроде больше не обращал внимания и не отвлекался в её сторону, спектакль держал зрителей на пике интереса: они то хохотали, то доставали платки для слёз, и так раскрепостились от переполнявших эмоций, что не заметили, как перешли условные границы. Рука Валерия Семёновича совершенно случайно опустилась на подлокотник Ираиды Платоновны и оказалась поверх её ладони.

Женщина восприняла жест по-своему. Всё в её теле затрепетало от этой мимолётной и простой ласки, она чуть не расплакалась от нахлынувшего чувства благодарности к невзрачному, но безумно нежному мужчине.

С того самого, театрального, вечера у них начался роман.

Валерий Семёнович заезжал к ней на огонёк раз в неделю.

Ираида Платоновна зачастила в парикмахерскую и косметический салон, ей потребовались услуги специалистов для того, чтобы вернуть лицу и коже свежий и моложавый вид. Она чуть было не легла под нож хирурга ради Валерия Семёновича, но хирург остановил, сказав, что пока ещё рано прибегать к кардинальным мерам, ведь только сорок восемь. Он даже рассмеялся и сказал шутку, от которой развеселилась и сама Ираида: сорок восемь – в гости просим. Да, эта шутка пришлась к месту, гость был уже на пороге.

Ираида Петровна украдкой целовала его в прихожей, чтобы не увидела дочь, а потом уже звала её.

– Лена, к нам пришел Валерий Семёнович, поздоровайся с ним.

Леночка, опираясь на бадик, выходила в прихожую на поклон, и гость приветливо жал ей руку.

Откровенно уединяться с любимым мужчиной при дочери Ираида Платоновна себе никогда бы не позволила, да и где уединишься в однокомнатной хрущёвке? Разве что на кухне, но такого позора она даже и представить себе не могла, а потому приглашала дорогого гостя в гостиную.

– Леночка, быть может, что-нибудь сыграешь для нас? Валерий Семёнович тоже очень любит и ценит классическую музыку, – сказала Ираида Платоновна, открыла крышку фортепиано и продолжила свою пламенную речь. – Леночка такая умница, учительница музыки от неё просто в восторге. Она советует поступать в музыкально-педагогическое училище.

– Вы хотите стать педагогом? – вежливо спросил Валерий Семёнович у Леночки, чтобы как-то поддержать беседу.

– Нет, – ответила девочка.

Она положила руки на клавиши и минут пять сидела в задумчивости: боялась сыграть неверно и опозорить маму.

Леночка играла школьную программу по музыке, а мама с мужчиной слушали, иногда они аплодировали или говорили ободряющие слова: молодец, умница, прекрасно, старайся.

И Леночка старалась. И комната наполнялась звуками, они успокаивали Леночку и ещё больше кружили голову маме.

Сыграв весь свой скромный репертуар, девочка обернулась, желая поблагодарить слушателей, но увидела, что они полулежат на диване и страстно целуются, забыв и про неё, и про музыку, и про всё на свете. Леночка снова повернулась к фортепиано и сыграла ещё раз все музыкальные произведения, разученные с учительницей музыки.

С тех пор, когда приходил Валерий Семёнович и садился с мамой на диван, она больше не оглядывалась и с воодушевлением играла по несколько раз одно и тоже, оттачивая мастерство владения инструментом, потому что знала: мама и «это очкастое чмо», как она прозвала Валерия, будут чмокаться и лизаться ровно час, а потом он чуть покашляет для приличия, поблагодарит Леночку за прекрасный концерт, попрощается и уйдет.

Ираида Платоновна ничего не объясняла про регулярного любовника, выдавая его за своего коллегу и руководителя их общего образовательного проекта, она даже не догадывалась о том, что дочь уже всё увидела сама.

Леночка скрывала и тщательно хранила тайну увиденного во имя маминого спокойствия и удовольствия, чтобы та смогла устроить свою личную жизнь хотя бы с этим человеком.

Других мужчин в их доме никогда не было.

Глава вторая

Однако мамин затяжной роман с Валерием Семёновичем завершился гораздо раньше, чем Леночка окончила общеобразовательную школу.

В один из дней в квартире раздался звонок на городской телефонный номер совершенно не в то время, когда звонила мама: она всегда выкраивала несколько минут на большой перемене, чтобы из учительской поговорить с дочерью. Ираида Платоновна преподавала историю в той же самой школе, где дистанционно училась Леночка.

– Алло! Мне бы услышать Иру, – сказал незнакомый и требовательный женский голос.

– Ираиду Платоновну? – уточнила Леночка.

– Да…, Ираиду, – с долей неуверенности ответили на том конце.

Леночка хотела было сказать, что мамы нет, она на работе, но голос в трубке снова стал настойчивым.

– Ваш номер я обнаружила в записной книжке Валерия. Знаете ли, он самые важные телефонные номера фиксирует. Примерно раз в полгода я просматриваю записи.

– Вы из КГБ? – задала по-детски наивный вопрос Леночка.

– Нет, милочка! Я – законная супруга Валерия Семёновича. Он человек крайне влюбчивый, пассий у него бывает много, но хочу Вас предупредить: не питайте пустых надежд, мой Валерик никогда не женится на Вас.

На том конце положили трубку.

Леночка слушала гудки и думала над сложностью семейных взаимоотношений.

Да, она смотрела сериалы по телевизору и про любовь, и про разлуку, и про секс, но у мамы с Валерием, как ей казалось, были старомодные, романтические чувства, никто из них не переходил черту вседозволенности, иначе бы они не прятались за её спиной, а встречались где-нибудь в гостиничном номере или в его автомобиле.

Леночке стало жаль маму, она заплакала.

«Ни при каких обстоятельствах не скажу маме о звонке», – решила Леночка. – Может, всё ещё образуется, этот очкарик разберётся с претензиями благоверной и разведётся».

Только её расчёт не оправдался: Валерий Семёнович больше никогда не появился в их квартире.

Ираида Платоновна никак не могла понять, что произошло и почему её связь с этим благородным мужчиной прервалась так пошло и постыдно? Она чувствовала себя брошенкой, много плакала и ждала его по средам: мужчина мечты приходил в методический день, свободный от уроков в школе.

Больше всего Ираида корила себя за то, что не смогла удержать поклонника. Значит, делала не так и не то, не нашла, не зацепила ту, самую важную, струну в его душе, после прикосновения к которой мужчина стремглав несётся к единственно любимой, разрушая все мыслимые и немыслимые преграды на пути. Она по неосторожности или неопытности оборвала эту струну, и музыка закончилась. Театр музыкальной комедии подарил Ираиде Платоновне надежду на любовь, а театр жизненной трагедии отнял её.

Анализируя произошедшее, Ираида вдруг осознала, насколько она прикипела к Валерию! Ей казалось, что у этой красивой истории есть только один финал, и звучал он как вальс Мендельсона – торжественно и трогательно. Хотелось светло-голубого, нет, небесно-голубого платья и белоснежной свадебной машины, такой же прекрасной, как их светлое чувство с Валерием.

Подумав о машине, Ираида Платоновна с ужасом обнаружила, что в её памяти не значится ни номер автомобиля мужчины, с которым она собралась скреплять законным актом свою новую жизнь, ни номер его телефона, ни домашний адрес, ни место работы. Она даже фамилию у него никогда не спрашивала, потому что стеснялась. Да и разве в фамилии или должности дело? Дело – в доверии! Она ему доверяла безоговорочно. Наступит время, и он сам всё расскажет, не надо торопить события, не посвящать же редкие часы свиданий выяснению, кто откуда родом? Выходит, что ошибалась: Валерий ей не доверял.

Прозу жизни она ненавидела, а потому в своих размышлениях о том, куда мог подеваться возлюбленный и почему её предал, и представить себе не могла, насколько прозаичным стал финал и для самого Валерия Семёновича.

После объяснения с супругой, замалевавшей маркером телефонный номер в его записной книжке и само слово Ирусик, Валерий Семёнович пообещал больше не встречаться с Ираидой Платоновной, и обещание сдержал. В силу своего мягкого характера он не переносил семейных сцен, упрёков, женских слёз и обид, от горьких слов, подозрений и оскорблений мог даже упасть в обморок. Бесконечной войне он предпочитал покой в душе и мир в доме. А любовницы? Сколько их было и сколько ещё может быть?!!

Повздыхав несколько дней, Валерий Семёнович выбросил из головы и сердца Ираиду Платоновну, и вскоре её образ стал блекнуть, а потом и вовсе стёрся из его памяти.

Через два месяца Ираида Платоновна не вынесла сердечных мук и запила.

Никогда ранее она не увлекалась спиртным, никогда в её скромной квартирке не хранились бутылки с адскими напитками, не пахло перегаром и не было у неё в друзьях любителей выпить и закусить. А тут что-то накатило на неё саму, захотелось утешить себя, защитить от боли израненное думами и обидами нутро. Если наклеить пластырь, то несомненно полегчало бы, но не изобрели ещё клея для душевных ран, а потому Ираида Платоновна сама-себе-доктор пошла в ближайший ларёк и приобрела проверенное и чудодейственное народное средство.

Она налила для пробы немного в чайную кружку и, не размышляя ни секунды, вылила в рот пахучую жидкость. Потом прочитала этикетку: коньячный напиток. «Наверное, отрава», – подумалось ей. Но эту порцию отравы она мужественно выпила. Боль отпустила. Теперь хотелось не держать её в себе, а выпустить наружу, как вольную птицу. Птица выпорхнула из души, и пустота тотчас заполнилась слезами.

Ираида Платоновна рыдала, размазывая по щекам тушь. Глаза щипало и саднило, словно прожорливый червь выедал их нутро, похищая ясность взора и затуманивая зрение, но она не сдавалась и продолжала по чуть-чуть пить, плакать, жалеть себя и прошлую жизнь, в которой поверила в любовь лишь однажды и сразу забеременела Леночкой. Парень тот ушёл служить в армию и больше о нём Ираида никогда ничего не слышала. И вот её, взрослую, умную, красивую и успешную женщину, снова кинули, как ту наивную девчонку, только теперь уже не на глазах родителей, соседей и всей деревни Щебетовки, а на глазах взрослой дочери, единственного родного человека. Господи, какое унижение, какой позор, какой дурной пример для Леночки!

В ту среду Леночку пригласили в школу, чтобы сфотографировать для школьного альбома вместе с её выпускным классом, и когда она, радостная и возбуждённая новыми впечатлениями, пришла домой, то Ираида Платоновна уже вошла в состояние полного алкогольного одурманивания. Её ресницы слиплись и засохли, язык стал вялым и неповоротливым, волосы спутались, как и мысли, и ответить на вопрос своей дочери, что случилось, она не смогла.

Леночке не доводилось видеть маму в неподобающем виде, она очень сильно испугалась. Больше всего её поразили мамины глаза: огромные, как будто выкатившиеся из орбит, остановившиеся, застывшие в этом неподвижном состоянии, не узнающие никого и ничего.

– Мамочка, мама! – закричала она, не зная, что делать. – Это я, Лена!

– Леее… нааа, спасиии меееня, – простонала Ираида Платоновна, на минуту вырвав себя из небытия, но шея не могла удержать тяжёлую, неподъёмную голову хозяйки, и та снова уткнулась в пустое пространство стола между бутылкой и тарелкой с нетронутой любительской колбасой.

Ираида Платоновна, икая и вздрагивая всем телом, пробыла в смутном состоянии минут двадцать, и всё это время дочь гладила маму по плечу и шептала: «Мамочка, я с тобой! Я спасу тебя, обязательно спасу».

Потом маме полегчало, она смогла дойти до дивана и погрузилась в сон.

Леночка долго думала над тем, как же ей спасти маму?

В страданиях матери она винила себя и однокомнатную квартиру, в которой было трудно жить вдвоём, а уж с маминым любимым мужчиной – и тем более. Вероятно, Валерий Семёнович потому и не предпринимал попыток вернуться, что не видел перспектив в отношениях с её мамой. Не будешь же век лобзаться на диване за спиной у падчерицы? Собственного угла у мамы не было, только лишь коричневый диван-книжка, на котором она спала, отдыхала, читала, готовилась к урокам, раскладывая тетради и записи, общалась с дочерью и встречала гостей. Леночка по совету врача спала на кровати с ортопедическим матрацем.

Девочка критически осмотрела комнату: кроме фортепиано, дивана и кровати, в ней умещался ещё платяной шкаф и палас. Палас был не новым, уже прилично выцвел из-за того, что Барбосыч, будучи щенком, гадил на него, ковровое покрытие постоянно драили щёткой и моющими средствами.

От увиденного стало ещё грустнее: места для Валерия Семёновича в их комнатке совсем не было.

В один из серых и пасмурных дней, находясь в жутком унынии от той мысли, что мама постепенно спивается и всё ещё безумно ждёт Валерия Семёновича, продолжая надеяться на чудо, Леночка села за инструмент, но не смогла вспомнить ни одной пьесы и расплакалась.

Барбосыч отчаянно взвыл, Леночка очнулась, и тут же в её голове зазвучала музыка. Новая мелодия рождалась сама собой, и девочка принялась тихонько наигрывать свои музыкальные мысли. Получилось неплохо.

На прощальном уроке она сыграла своё сочинение учительнице музыки, и та пришла в восторг и сказала, что Леночка – гениальная и целеустремлённая личность. Эта похвала сильно укрепила веру в собственные силы. И как-то сам собой разрешился вопрос с маминым счастьем: Леночка поклялась найти человека, который перевернул жизнь матери и сделал невыносимым её будущее, состоящее из вечного ожидания.

В бытность, когда Валерий Семёнович заезжал к ним, Ираида Платоновна предложила ему воскресенье в качестве второго дня свиданий, ей было мало встреч по средам. Леночка слышала их разговор и хорошо запомнила, что он не может приходить по воскресеньям, потому что в десять утра ездит в парную на Петровском спуске, где проводит с друзьями детства весь день.

Туда она и решила отправиться.

Сказав маме, что пошла прогуляться с Барбосычем, Леночка доковыляла до дороги, подняла руку и дождалась водителя, который доставил её и собаку по нужному адресу.

Ровно в десять утра к бане подъехала жёлтая машина такси, из неё вынырнул обвешанный пакетами Валерий Семёнович. Лицо его расплылось в добродушнейшей улыбке: он прибыл в нужное место и от этого удовольствия уже предвкушал следующее удовольствие – блаженную истому, нарушаемую лишь вжиканьем банного веничка.

Леночка не умела передвигаться быстро, угнаться за здоровым мужчиной ей не позволяли ноги – ходили они медленно и с трудом. Массивные входные двери прачечно-банного комплекса чуть было не разлучили её с объектом встречи: спина Валерия Семёновича уже была готова раствориться в потоке неисчислимых посетителей, любителей жаркого досуга.

Она набралась смелости и крикнула:

– Валерий Семёнович, обождите!

Он тотчас отделился от толпы, остановился и стал искать взглядом человека, назвавшего его по имени. Леночка приблизилась к нему.

Нет, он не узнал её сначала, всё смотрел на коричневого, лохматого пса, радостно вилявшего хвостом.

– Валерий Семёнович, я – Лена, дочь Ираиды Платоновны. Она очень ждёт Вас. Почему Вы не приходите?

Чего не ожидал он, так это увидеть так близко своё недавнее прошлое в лице юной обвинительницы. Валерий Семёнович растерялся. Собравшись с мыслями и помолчав несколько секунд, ответил:

– Лена, передайте, пожалуйста, своей маме мои слова. Только прошу Вас, дословно. Валерий Семёнович – женатый человек. Он больше не хочет отношений на стороне.