Текст книги "Дети солнца #синдромлюбви"

Дети солнца #синдромлюбви
Марина Пелагеина

© Марина Пелагеина, 2023

ISBN 978-5-0060-2165-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дети солнца. Синдром Любви.

Я всегда ненавидел больницы. И так случилось, что мой путь заканчивается именно здесь. Диагноз «лейкемия» поставили поздно, ведь место где я жил было скорее пристанищем, чем полноценным Домом. Мне всего 16 лет, но ухожу я без сожаления. Те знания и возможности, которые подарила мне судьба я разгадал и правильно использовал. Миссию, которую поручила мне жизнь, я выполнил.

Сегодня последний день курса химиотерапии. Медсестра помогла мне сесть в мягкое синее кресло, которое стало мне почти родным. (Я даже мысленно здороваюсь с ним). Пледом накрыла ноги, под голову положила подушку. Препарат, который планомерно поступает в мою кровь, заботливо греет изнутри, обманывая и тело, и разум. Я закрыл глаза, погружаясь в это тепло. Такое– же прекрасное как в первый день моей жизни.

Глава 1

В тот момент, когда я впервые вдохнул воздух, а мои глаза больно ослепило ярким светом, я ощутил бесконечную любовь к этому миру. Тонкие золотые нити струились из моего тела цепляясь за людей, за листочки деревьев, голубое небо и Солнце, которое заливало небольшое окошко комнаты, в которой я появился на свет. Это все, что я смог увидеть в те минуты и уже любил все это. Затем меня прижала к теплой коже и обняла нежными руками моя МАМА. Не спрашивайте откуда я знал, что это она. Я ЗНАЛ. Просто знал. Моя мама. Я почувствовал каждой клеточкой своего тела, своей души и даже мыслью как сильно она меня любит. Ее любовь безопасная и уютная. Как мягкое облако она окутала меня всего. Я увидел цвет ее любви. Это цвет бескрайней нежности. Светло-розовый. Золотая ниточка заструилась из моего тела и плотно вросла в тело моей мамочки. С этого момента я всегда чувствовал ее. Потом я увидел папу. Мое счастье стало еще огромнее! Я так сильно его люблю! Он подошел радостный, наклонился чтоб поцеловать маму и посмотрел на меня. Ниточка поползла к его груди, проникла сквозь его кожу, навсегда привязываясь к нему. Почему-то я не почувствовал ответа, как от мамы. Хотел разглядеть цвет его любви, но не смог. Вместо него я увидел новый цвет. Темно– фиолетовый. Папа отвел взгляд от меня, посмотрел на маму и на его глаза навернулись слезы. Он уткнулся в мамины волосы и его тело задрожало от сдерживаемых рыданий. Мама грустно улыбнулась мне, погладила отца по руке и прошептала «Ничего, ничего… Ничего не поделаешь.»

Дни в родильном доме были наполнены мукой и болью. В меня часто втыкали иголки, моя кровь с рождения была чрезвычайно важна для людей в белых халатах. Только моя любовь к родителям помогала переживать этот кошмар. Каждый раз после очередной такой процедуры, мама лежала, прижимая меня к себе, а папа расхаживал по палате из угла в угол причитая о том, что он не заслужил всего этого. Он никогда не смотрел на меня и не брал на руки.

Еще приходили какие-то люди. По цвету любви, которое они излучали в сторону моих мамы и папы, я понимал, что это их родители. Они все о чем-то громко спорили, даже ругались. Желания цепляться к ним своими ниточками не возникало. Просто я разглядел в них разные неприятные цвета – от коричневого до болотного. Я не слушал, что они говорили. Наша с мамой ниточка тревожно дрожала, и я старался ее защитить от этих людей, посылая ей поток солнечного света.

Как-то утром меня завернули в красивый колючий конверт, перевязали голубой лентой, и мама сказала: «Пора домой!»

Поездка домой принесла мне новые замечательные впечатления. Нити моего тела цеплялись за прекрасных созданий: птиц и животных, детей и взрослых, траву, цветы… Я хотел всех вокруг сделать счастливыми, ведь сам я был переполнен радостью от того что я есть.

Медсестра помогла встать. На дрожащих ногах доплелся до кресла– каталки. Рухнул в него, как мешок цемента, шумно выдыхая. Главное добраться до палаты и лечь. Лежа легче переносить приступы тошноты… Дождь за окном длинного и обшарпанного коридора больницы, упрямо стучит по стеклу. Капли врезаясь разбиваются в кляксы и вот так, невинно погибшими, печально скользят вниз. Раскаты грома вещают этому миру о своем недовольстве, молнии то и дело гневно вспыхивают, прожигая своими стрелами затянутое тучами небо. Наконец-то приехали. «Надо встать», -говорю я себе, – «два шага, и ты в кровати.» Шаг, еще один… все. Можно лечь… От прохладных подушек и простыни становится немного лучше.

Глава 2

Мне было не удобно в кроватке. Решетки, окружающие меня со всех сторон, мешали наблюдать за всем происходящим вокруг. Как бы я не силился, никак не мог охватить взглядом все что привлекало мое внимание. Выражал я свое недовольство громким плачем и успокаивался только на руках у мамы. Папа злился, что она все время таскает меня. Ругалась и мама. В доме вообще часто слышались громкие крики. Мама часто плакала, папа ходил сердитый. Даже покупка коляски, в которой я вел себя вполне примерно, не исправила дела. Кажется, для родителей стало уже привычкой всегда ругаться и обвинять друг друга. Как-то утром я проснулся, от того что мама рыдала, а папа доказывал, что «особенный» и «ненормальный» – разные вещи.

Тогда я видел его в последний раз. Он поднял с пола большую черную сумку, перекинул ремень от нее через плечо, открыл дверь и тихо сказал маме: «Алена, я буду хорошо помогать, но жить так я не могу, прости» И ушел. Мама стояла и смотрела на дверь, как будто ждала, что она сейчас откроется, войдет папа и скажет, что пошутил. Конечно, этого не случилось ни сейчас, ни через 5 минут. Мама повернулась ко мне. Лицо ее было решительным и строгим. Она взяла меня на руки и глядя в глаза уверенно сказала -«Все хорошо малыш, мы справимся!» И мы начали справляться. Мама хлопотала по дому, стирала, готовила, а я старался не отвлекать ее по пустякам. Даже когда штанишки становились мокрыми и кожу начинало сильно щипать я терпел, помня о том, что нам надо справляться.

Мы часто ходили гулять. Мама клала меня в мою любимую коляску и начиналось наше путешествие. По аллее от дома до огромного магазина с яркой вывеской, поворачивали во двор и останавливались на площадке, где весело играли дети. Вокруг все было яркое и красочное. Все цвета мне нравились и было хорошо. Я цеплялся ниточками к детям, радовался их веселью, но точно знал, что они не такие как я. Как будто им недоступно то понимание мира, какое есть у меня.

Взрослые еще больше занимали мой разум. Я не мог понять почему они не радуются тому, что светит солнце и ветер колышет листочки на деревьях. Почему не улыбаются тому как шустрый воробей плещется в луже? Тому как бабочки перелетают с цветка на цветок? Смотрите! Это же прекрасно! Но дяденьки и тетеньки всегда были хмурые и все время думали о чем-то важном.

Еще я любил рассматривать цвет свечения людей. Чаще всего преобладали голубой, розовый-любовь (этот цвет я уже знал), реже белый, иногда цвета перемешивались в затейливые узоры. У таких людей вид был очень озабоченный. Они очень спешили и пили на ходу из бумажных стаканчиков.

Чем больше я наблюдал за людьми, тем больше значений цветов я понимал. Вот девочка гладит котенка и светится зеленым. Такой же цвет вон у той тетеньки. Она помогла упавшему с велосипеда мальчишке подняться. Это цвет добра. Какой-то дедушка сидит на лавочке и читает книгу. Его цвет белый. У мальчика, что играет с песочком такое же свечение. Спокойствие. Ругающиеся люди светятся неприятными цветами. Мне не хочется их описывать, но все-таки они часто будут встречаться в моей истории. Но больше всего меня занимал цвет, который я увидел у папы. Фиолетовый. Он почти никогда не встречался. Однажды я увидел такое свечение у дяденьки, который откусил кусок от красивого красного яблока. Пожевав немного, он удивленно посмотрел на него и просто выбросил.

Мы с мамой почти всегда были вдвоем. Однажды приходила тетенька, я помню ее с родильного дома. Это мама моей мамы. Они о чем-то говорили, закрывшись на кухне. Потом я слышал, что они начали громко спорить. Из кухни мама вышла тяжело дыша и крикнула: «Этого никогда не будет!» Тетенька ушла, громко хлопнув дверью. Больше визитов к нам не было.

Мне хорошо было с мамой, но я всегда чувствовал какую-то пустоту. Как если бы глаз, например, был только один или не было бы правой руки. Все люди и создания, к которым я привязался не давали полноты чего-то. Это было какое-то внутреннее одиночество.

Моими лучшими друзьями, кроме мамы, стали игрушки, такие которые если их потрясти громко шумят. Это так забавно кидать их с размаху на пол! Мама всегда прибегала, шутливо грозила мне пальцем и снова давала мне эти игрушки. А я, заливаясь смехом, опять выкидывал погремушки на пол.

Однажды, когда я играл в эту игру, мама не прибежала поднять игрушку. Она, наверное, была чем-то занята, и я решил сам ее поднять. Потратив немало сил, я все-таки смог перевернуться на бок. Еще одно усилие и вот я уже лечу на пол. Так больно мне еще никогда не было. В голове шумит, не могу вдохнуть, и думаю о том, что последнее что я увижу в жизни, это моя коляска, которая теперь превратилась в страшное металлическое чудовище, нависшее надо мной. Вот и все. Темнота окутала мой разум, боль ушла…

Я открыл глаза. Опять белые стены и яркий свет. Жуткая боль в голове напомнила мне, о том, что случилось. Я заплакал и тут надо мной появилось лицо моей родной мамочки. Она схватила мои руки, прижала ладошки к губам и прошептала «Слава Богу!!!» Мне было так плохо от того, что я ее расстроил. Не могу этого сказать и просто плачу. В больнице мы провели несколько дней. Опять иголки и различные процедуры. Я терпел и просто ждал, когда это все закончится. День ото дня мне становилось все лучше, голова болела все меньше. Проснувшись как-то утром я нашел глазами маму. Она смотрела в окно и о чем-то думала. Лицо у нее было напряженное. Тогда впервые я почувствовал что-то скользкое и угнетающее в ее настроении. Я силился разглядеть цвет, но он был такой прозрачный, что я не мог понять, что это. Я отчаянно хотел домой. Чувство, что я натворил что-то плохое, не покидало меня.

С возвращением домой перемены не закончились. Посреди комнаты появился огромный ящик с просвечивающимися стенками. «Это твой манеж.» – сказала мама и положила меня в него. Ознакомившись с ним, я понял, что он мягкий и надежный. И никак не выпасть. Ух ты! Как весело здесь кататься, переворачиваясь с боку на бок! Можно крутиться от стенки до стенки и ничего плохого не случится. Вот только погремушки никак не получалось выкинуть на пол. Они ударялись о стенки манежа и падали рядом со мной. Очень жаль, но придется расстаться с этой игрой.

Шло время. Мы с мамой отлично справлялись. Манеж превратился в склад моих игрушек, а я исследовал мир ползая на коленях. Моим любимым развлечением было незаметно подползти к маме сзади и дернуть ее за подол платья. Она вскрикивала от испуга, а я хохотал. Иногда она могла повалить меня на пол и начать щекотать. Я заливался смехом и был счастлив. На прогулки мы больше не брали коляску. Мама держала меня за руки, а я старался делать шаги. Переставляя пол-очереди непослушные ноги, я чувствовал себя почти взрослым. Видите, у меня получается!

Ноги со временем окрепли и становились все послушнее. Я уже мог вставать и даже делать несколько шагов. Болючий шлеп на попу меня не останавливал. Я тренировался каждый день и пришло время, когда ноги перестали жить своей жизнью и стали со мной одним целым. Мама радовалась моим достижениям хлопая в ладоши и смачно целуя меня в макушку. Исследовать мир стало проще. Я ковылял по улицам то и дело сворачивая к заинтересовавшему меня объекту. Я подолгу изучал его не переставая восхищаться творениями природы. Как прекрасен этот мир! Каждый паучок или цветочек заставляли меня улыбаться. Да так сильно, что болели щеки. Зима стала для меня еще одним открытием. Сверкающий на солнце снег и поразительной красоты снежинки вызывали во мне волшебные эмоции. Не уставая я прыгал в сугробы с лавочек и других возвышенностей, мягко проваливаясь в них по самые коленки. Часами разглядывал снежинки, пытаясь найти хотя бы две одинаковые. Воздух настолько чистый, что совсем не хотелось идти домой. Мороз щипал щеки и нос и все вокруг меня завораживало. Деревья в белых одежках и красные ягодки на них вызывали восторг, а птички, то и дело прилетающие полакомиться ими– смех.

Весна показала себя не менее восхитительно. Веселые ручейки непрерывно пели какую-то мелодию, из-под снега пробивались зеленые расточки новорожденной травы, на ветках деревьев набухали почки, а коты хором горланили на всю округу, соревнуясь кто громче. Природа возвращалась к жизни. Я с удовольствием подставлял лицо теплым лучам солнца, впитывая его энергию. Хорошо то как!

Так прошел еще один год. Летом мама отвезла меня на море. Отчего– то я боялся заходить в воду и проводил время сидя на песке. Солнце вовсю жарило мою макушку и плечи. Мне это очень нравилось и каждый раз, когда мама надевала на меня кепку тут же снимал ее. Я наблюдал как волны шумно набегали на берег, окрашивая круглые камушки в различные цвета. Настойчиво кричали чайки, как-то невероятно зависая в воздухе. Эту гармонию нарушили громкие детские голоса. Они шумной стайкой прибежали на пляж и тут же начали выдумывать игру. Весело споря они пришли к решению играть в «горячую картошку». Какое-то время они делились на команды и выяснили, что не хватает одного игрока. Дети о чем-то пошептались и в мою сторону направился тощий мальчишка лет десяти.

– Привет, не хочешь поиграть с нами? – крикнул он мне. – Я поднял голову. Он остановился в шаге от меня и замешкался.

– Ой, извините, -сказал он, отводя глаза. Вот он! Снова фиолетовый! По телу пробежали мурашки. РАЗОЧАРОВАНИЕ. Вот смысл этого ненавистного цвета.

Глава 3

Я никогда не боялся темноты. Но сегодня ночь была пугающей. Гроза прошла, дождь закончился, но поднялся ветер. Он, свистел и гудел как неведомый зверь. Ветки лупили о стекло, настойчиво и свирепо. Они отбрасывали на стены страшные тени. Иногда это были жуткие щупальца, а иногда казалось, что это чьи-то пальцы. Они ползали по стенам словно искали кого бы ухватить. Постоянная рвота не дает возможности даже отдышаться. Мучительно жжет горло. Закрыть бы глаза и всё…

Осень. За окном шел дождь. Небо было пасмурное и низко нависало над домами. Я перебирал свои сокровища– различные кастрюльки и чашечки, которые я с боем отвоевал у мамы и не давал убирать в шкафы. Уж очень мне нравилось то складывать их друг в друга, то наоборот строить из них башни. Мама читала книгу, то и дело поглядывая чем я занят. Вдруг больно кольнуло в груди. Я зажмурился, пытаясь прогнать эту боль. Мама вскочила и подбежала ко мне. «Сынок, что с тобой?» – обеспокоенно спросила она. «Папа» – отчетливо сказал я и заплакал. На мгновение она обрадовалась. Ведь это было мое первое слово, произнесенное вслух. Но через секунду, увидев мои слезы– напряглась. «Что, малыш, что „папа“?» Но я ничего больше не мог сказать, никак не мог донести ей, что с папой что-то случилось. Я рыдал и рыдал. Мама качала меня на посадив на свои колени, не понимая, что происходит со мной. «Тише, мой хороший, тише…» повторяла она снова и снова. Звонок телефона прорезал пространство словно лезвие огромного ножа. Мама посадила меня на диван и сняла трубку.

– алло… Как это случилось? … Насколько все плохо? …Сейчас приеду.

Я сидел на диване, все еще всхлипывая и смотрел как мама мечется по дому, на ходу натягивая джинсы и собирая волосы в хвост. Она ловко натянула на меня штаны и куртку, взяла за руку, и мы побежали на улицу.

Машина остановилась у здания, которое сразу же вызвало во мне самые неприятные чувства. Это была больница. Крепко вцепившись в мамину руку, пересиливая страх, я поплелся за ней. Долгие минуты ожидания и вот наконец дядя– врач направляется к нам. Мама встала и сделала несколько шагов к нему навстречу. Врач говорил о совершенно непонятных мне вещах: о работе на Севере, о неправильном образе жизни. Единственное, что я понял, что папино сердце поразил ужасный монстр, имя которому Инфаркт. И извлечь его можно только при помощи операции. Врач объяснил, что ждать в больнице нет смысла и нам позвонят.

Дома мама села на кресло около телефона, а я на диван. Мамино настроение было тревожным. Я решил не беспокоить ее. Папина ниточка была слабой. Она почти не блестела. А к концу дня и вовсе погасла. Папы не стало. Я медленно поднял голову, посмотрел на маму. Она сидела и смотрела в одну точку. Подбородок ее задрожал. Она тоже почувствовала. Телефон зазвонил. Мама выслушала мрачную новость, похлопывая ладонью себя по груди, как будто это поможет унять боль, терзающую ее душу. А я сожалел лишь о том, что папа так и не узнает каким хорошим я вырос и какая замечательная у меня коллекция игрушек.

Следующий день прошел суматошно. Постоянно звонил телефон, и мама все время решала разные вопросы. Утром она надела все черное. Пришла соседка, тетя Маша. Мама велела мне быть послушным и ушла. Тетя Маша уже оставалась со мной несколько раз. Это пожилая женщина, с короткими седыми волосами, всегда была щедра на улыбку. Она хорошо ко мне относилась. Цвет, который она излучала– зеленый. Доброта.

Мама пришла через несколько часов. Мы с тетей Машей как раз закончили рисовать пчелу. На столе лежали листки с уже нарисованными нами котятами и смешной улиткой. Мама поблагодарила соседку и закрыла за ней дверь.

С этого момента наша жизнь медленно, но упрямо начала меняться. Сначала с маминого пальца пропало красивое гладкое колечко. Затем и цепочка с кулоном в форме рыбки. Мама все меньше улыбалась. На прогулках была задумчива. Под глазами у нее появились темные круги. Наш дом уже не был нарядным как раньше. Красивая ваза, которая стояла высоко на шкафу, чтоб я не достал, исчезла. Пропали большие книги и даже столик с резными ножками, стоявший на самом видном месте в гостиной куда-то делся. В ее настроении я улавливал тот самый, едва различимый цвет, который впервые почувствовал в больнице. С каждым днем он становился все отчетливее, хотя я все еще не мог дать ему определения.

Однажды, я услышал, как мама кричит на кого-то по телефону. Она говорила о том, что нам нечего есть и нам нужна помощь. Я решил помочь. Кто же еще это сделает? Притащил две луковицы с кухни и протянул их мамочке. Видишь, мама? Я нашел нам еду! Она посмотрела на меня таким пронзительным взглядом! Казалось, что ей стало очень больно, она зажмурилась, а между бровей появилась морщинка. Цвет, который никак не получалось разглядеть, стал плотным. Желтый – сомнение. Я стоял и пристально смотрел на маму, боясь пошевелиться. Что нехорошее несет этот цвет. Тревожное. Она положила трубку, села передо мной на коленки и прошептала: «Я люблю тебя, сынок. И всегда буду любить.». Ее цвет менялся на уверенный синий– она приняла какое-то важное решение.

Играя на коврике со своими любимыми кубиками, я ощущал, как мама смотрит на меня. «Мамочка! Как же сильно я тебя люблю!» – подумал я. Едва не захлебнувшись от счастья, посмотрел на нее и улыбнулся. Но вместо ответной улыбки из ее глаз хлынули такие горькие слезы! У меня заболела душа, сердце наполнилось горем. «Не плачь, мамочка!» – хочу сказать и не могу. Обнимаю, прижимаю ее вздрагивающее от неукротимых рыданий тело, жалею… и вижу новый цвет. Цвет печали. Он вязкий, холодный и настойчивый. Серый. Я очень хотел помочь маме, но не знал как. Поэтому я просто стоял и отдавал ей всю свою любовь и нежность.

Мама понемногу успокаивалась. Я гладил ее волосы, а она меня обнимала. Но как-то по-другому обнимала. Крепко так, до боли в ребрах. Я положил ладошки на мамино мокрое лицо и посмотрел в ее глаза. В них были боль и страдание. И даже слезинки катились по щекам как-то обреченно.

Утром я проснулся с отчетливым ощущением чего-то неизбежного. Весеннее солнце заливало окошко, легкий ветерок шевелил занавески, воздух пах свежестью, но все это не радовало меня сегодня. Мама зашла в комнату, села на край моей кроватки и погладила меня по рукам и ногам, наш утренний ритуал.

– Пойдем завтракать, сынок, сегодня мы отправимся в новое путешествие.

Глава 4

Мне все еще было не хорошо. Дурнота то и дело подступала к горлу. Холодные капли пота скользили по лбу стекая в уши. Сильно знобило, и я приоткрыл глаза, чтобы понять нет ли поблизости мед сестры. Еще одно одеяло сейчас не помешало бы. Рядом с моей кроватью кто-то сидел. Подняв вверх тяжелую голову, увидел Нину Владимировну. Она дремала сидя на стуле, я решил не будить ее. Эта женщина научила меня всему что знаю сейчас. Моя наставница, мой учитель, мой друг. Я прекрасно помню нашу первую встречу. Этот день стал лучшим и худшим в моей жизни.

***

Мы ехали долго. Я разглядывал пролетающие мимо деревья, покрытые ярко-зелеными, еще совсем маленькими листочками, пушистые облака, и солнечные лучи. Пробиваясь сквозь листву, они чертили на земле желтые полосы. Мне было грустно. Это передавалось настроение мамы. Она всю дорогу молчала и крепко сжимала мою руку.

Вдалеке появилось какое-то поселение. Только аккуратные одноэтажные домики. Они словно грибы белели в зарослях негустого леса. Машина остановилась, мы вышли. Перед нами высокий каменный забор, плети непроснувшихся после зимы растений, плотным колючим ковром покрывали каменную кладку. Железные ворота с пиками наверху вызывали чувство отграниченности от всего мира и совсем мне не понравились. Мама открыла створку, ворота печально скрипнули. Мы вошли во двор. Он был ухоженным и светлым. Как тут могли появиться такие ужасные ворота? Повсюду пушистым ковром росла травка, стояли клумбы с яркими цветами. По дорожке из серых камешков мы пошли к дому. Обычный дом, низкий и длинный. Белые стены, треугольная серая крыша, маленькие окошки. Внутри тоже все было просто, коридор, несколько одинаковых дверей. Около одной мы остановились. На ней висела белая табличка с черными буквами. Мама постучалась, но никто не ответил. Дверь была приоткрыта, и мы вошли.

Светлое и чистое помещение. Большие полки были сплошь заставлены книжкам, на стенах висели разноцветные картинки. Послышались шаги и в комнату вошла тетенька. Она была невысокого роста. Волосы темные, закрученные в смешные завитушки, на носу маленькие очки. Она посмотрела на меня и погладила по голове.

– Здравствуй, -сказала она с улыбкой. Такая хорошая тетя!

Она перевела взгляд на маму.

– Здравствуйте, меня зовут Нина Владимировна. Я директор пансионата и воспитатель по совместительству.

– Здравствуйте, – как -то неуверенно сказала мама.

– Мы понимаем ваше решение, хотя и совершенно с ним не согласны, – голос Нины Владимировны стал жестким и совсем не дружелюбным. – Давайте заполним анкету.

Она достала из папки небольшой бумажный листок.

– Фамилия, Имя, Отчество мальчика? – Спросила воспитательница.

– Ерушов Константин Евгеньевич.

– Дата рождения?

– 9 августа, 2003 год.

– Аллергии имеются?

– Нет.

– Медицинская карта?

– Вот она, -ответила мама, доставая из сумки тяжелую и толстую книгу. Нина Владимировна положила ее на стол

– Подпишите здесь, – велела она, протягивая маме анкету. – это ваше согласие на пребывание ребенка в пансионате до перевода в другое учреждение, соответственно возрасту.

Я ничего не понял. Мама взяла ручку и начиркала на листке какую-то закорючку.

– Пойдемте я ознакомлю вас с условиями в которых проживают наши подопечные.

Мы вышли из комнаты. Воспитательница шла быстро, по пути показывая различные помещения: столовую, игровую комнату, спортивный зал. У дверей одной из комнат она остановилась.

– Здесь спальня детей. – сказала Нина Владимировна, -Конечно это не 5-ти звездочный отель, но детям здесь тепло, удобно и они рядом друг с другом.

Я с интересом заглянул в помещение. Там стояло несколько кроватей, около каждой стояла небольшая тумбочка и стульчик. Стены выкрашены ярко желтым цветом, украшали их криво наклеенные листочки с разными рисунками.

– Пройдемте в сад. Наша няня– Анна, познакомит мальчика с остальными детьми.

Мы направились к выходу. Навстречу нам спешила милая девушка.

– Познакомься, это наша няня Аня. – сказала воспитательница.

Нянечка присела на корточки, посмотрела на меня.

– Приятно познакомиться, – сказала она ласково, – Пойдем, я познакомлю тебя с отличной компанией. Я уверена, вы подружитесь.

Она взяла меня за руку, и мы пошли во двор.

Сначала я увидел их, а затем УСЛЫШАЛ! Нет, не ушами, а… головой, телом, всем своим существом! В эту секунду я понял очень отчетливо что больше не одинок! Золотые ниточки потянулись к НИМ переливающимся веером, переплетаясь с такими же сверкающими нитями, которые тянулись ко мне. Это ли не счастье!!!!

Я хотел показать маме как я рад, как светится моя душа, но повернувшись увидел, что ее нет. И то что уже никогда не увижу ее, я ощутил почти физически. Вдруг начал накрапывать дождик. Я поднял голову чтоб посмотреть на него, но оказалось дождя не было. Это мои слезы текли по щекам падая на запястья рук. Судорожно нащупав нашу с ней нить, я ощутил ее любовь. Только далеко как-то, недосягаемо. Я понял, что мама навсегда останется со мной. Просто по другом.

Дни в пансионате проходили одинаково. Утром мы умывались, и чистили зубы. На всех нас были одинаковые белые маечки и синие штаны. Одинаковые полотенца висели сбоку от одинаковых умывальников. Потом мы переодевались, стараясь, как нас учила няня Аня, все надеть самостоятельно. Маленькие пуговки рубашек все никак не хотели пролазить в отверстия для них, голова все время попадала в рукав свитера, а ширинка брюк неизменно оказывалась на попе. Девочки путались в платьях, а непослушные пальцы никак не могли застегнуть сандалии. Нянечка каждый раз терпеливо объясняла, как сделать правильно, а Нина Владимировна хвалила нас за успехи и никогда не ругала за промахи. Завтракали мы в столовой. Она была, простенькая, как и все помещения в здании. Светлые стены, два окна с ажурными занавесками, самые обычные столы накрыты белой клеенкой. Няня привозила еду на гремучей тележке и раздавала каждому пластиковые тарелочки с вкусной кашей. Потом вкладывала каждому в руку ложку, складывая наши пальцы каким-то неудобным способом. Их сводило судорогой, но она говорила, что так правильно. И мы старались. После завтрака мы отправлялись в просторный кабинет. Здесь мы проводили почти весь день, прерываясь только на обед, послеобеденный сон и, конечно, игры.

Это кабинет стал для меня самым любимым. Здесь мы узнавали много нового. Заучивали как называются части тела, дни недели, названия времен года, складывали и раскладывали картинки с изображением груш и яблок, постепенно улавливая что одна груша + одно яблоко=два фрукта. Узнавали названия разных зверей и растений. Здесь непонятные значки, которые воспитательница писала на большой зеленой доске, приобретали смысл. Они назывались буквы. Из двух букв можно собрать целое слово! Например, А-У. Ауууу!!!! весело выли мы на весь дом. А вот еще одна новая буква и новое слово– Мууууу!!! Снова завывали мы, радостно смеясь. Заменяем букву «м» на букву «н» и начинаем грозить друг другу пальцем: ну, ну, ну! и опять хохочем. Затем другое задание. Надо из выученных букв составить слово самостоятельно. А-М-У-М, нет, не то. Н-У-А-М– у меня снова не получилось. М-А-М-А. Мама…

Как же я скучал по маме. Каждый вечер, слушая как няня Аня в пол голоса читает нам волшебную сказку, я представлял, что это мамочка сидит рядом и тихо погружает меня в мир диких гусей, а маленький Нильс это я. Каждый раз, когда с улицы доносился скрип тех ужасных ворот, я надеялся, что сейчас она зайдет и заберет меня домой. Всякий раз, просыпаясь утром я ждал, что мама погладит мои руки и ноги. Плакать не было смысла. Она все равно никогда не придет. Она так решила.

Нина Владимировна и нянечка всеми силами старались заполнить наше время. Кроме уроков мы гуляли во дворе или, если погода была плохая, в игровой комнате. Мы играли с потертыми машинками и куклами, на ходу придумывая разные истории. А как-то раз к воротам подъехала машина. Она была нарядно украшена разноцветными лентами и бантами. Из нее вышел молодой мужчина в светлом костюме, и… принцесса! Вот чудеса! На ней было красивое белое платье. На голове сияла маленькая корона с которой свисала вниз белая занавеска. Как у нас в столовой. Мы смотрели на них в окошко и знали, что вот сейчас произойдет какое-то волшебство. И оно произошло! Принцесса и дяденька занесли к нам в комнату огромные пакеты. В них лежали разные коробки. Мы разрывали картон и не верили своим глазам! Альбомы, пожарные машины, куклы в ярких одежках! Столько новых игрушек и столько новых историй!

Между собой мы были очень дружны. Никогда не спорили и не ссорились. Чтобы общаться нам не нужны были слова. Мы и так слышали каждого из нас, чувствовали настроение друг друга. Все игры придумывались как-то сообща. Кто-нибудь предлагал идею и все ее подхватывали. Или идея приходила одновременно всем нам. Антошка любил играть в машинки. Самая маленькая из нас– Таня, часто играла в куклы, которые неизменно становились пассажирами в машинках Антона. Лиля обожала строить из кубиков различные здания, например, гаражи для Антошки или замки для принцесс маленькой Тани. Егор не выпускал из рук карандаши и поэтому вокруг построенных замков появлялись нарисованные клумбы и пруды, а к гаражу вела широкая дорога. А я населял этот мир животными и птицами.

Зашла медсестра спросить все ли у меня в порядке

– Холодно, -сказал я ей тихонько. Нина Владимировна сейчас же вскочила и начала разводить бурную деятельность. Поправлять мою подушку, подтыкать одеяло и бурчать под нос про недостаточный уход. Я улыбнулся ей, и она остановилась. С нежностью глядя на меня, спросила:

– Как твои дела сегодня? – я покивал. Медсестра принесла одеяло и укрыла меня до подбородка.

– Книга есть? – спросил я с надеждой.

– Конечно, хочешь, чтоб я почитала тебе? – спросила воспитательница. Я снова кивнул.

Она достала «Летящие сказки», мою самую любимую книгу, и начала читать. Я согревался, тихий голос убаюкивал. В полудреме я думал, о том, что сказки могут стать реальностью, главное верить.