Текст книги "Би-ба-бо"

– Вот это да! Смотри, как бывает. Надо же! Просто так вот взял и прислал? Везет вам, бабам. Сунул ручку в почтовый ящик, а там – нате вам, подарочек от неизвестного. Я за свою три года без отпуска горбатился. Да и то на зарплату третьего зама не разбежишься. На жизнь в нашем занюханном Качканаре хватит, а вот на ваш Екатеринбург уж нет, не говоря уж о загранице. Устал как собака. Начальство мне и подарило три дня, чтобы я отдохнул и после Нового года на людей не кидался. А я-то губу раскатал: надо же, классная девчонка, и без всяких там фортелей. А оно, оказывается, все оплачено, «олл инклюзив», как в буклете написано… Слушай, а если б он не позвонил вовремя и ты бы со мной переспала – он у тебя вычел бы из зарплаты или как?

Лариса слушала Павла отстраненно, на нее будто столбняк напал. Если бы это происходило в сериале, то она по законам жанра должна надавать ему пощечин с криком: «Хуан-Карлос, ты не смеешь так говорить обо мне!!!» Но в жизни все сложнее, и ударить человека по лицу Лариса никогда не смогла бы. К тому же Павел прав, она с ним совершенно согласна. Если бы она не решила, что Павел – именно тот человек, который заплатил за ее поездку, она никогда не стала бы заводить с ним знакомство, оно завершилось бы на стадии мятых черных брюк и пустой болтовни. А за тыщу баксов – так, кажется, насчитала секретарша Юля – Лариса легко оправдала для себя и плохие манеры, и дурацкий вид, да что там – с успехом сделала из него героя своего бурно начавшегося романа. Как говорится, это надо же так любить деньги…

Неправда! Дело не в деньгах. Она очень хотела поверить в то, что достойна любви, ждала чуда, не поездки этой злосчастной, а лишь любви, ощущения избранности и единственности, что была готова придумать и свою любовь к этому человеку. А то, что он решил именно так красиво и ошеломляюще начать их роман, подкупило бы любую женщину. Но почему он оставил ее тут одну, заставил кидаться на шею первому встречному? Устроил весь этот спектакль? Уже второй раз за последние два дня она выслушивает гадости от мужчин, будто занимается черт знает чем. Только черт, похоже, и знает, чем она занимается в этом отеле и в номере в данный момент.

Павел сидел молча. Смотрел на Ларису. Кажется, он ее пожалел. Этого еще не хватало. Пока он орал, она держалась. Теперь на глаза навернулись слезы. И спасительная злость не приходила. Да и на кого злиться?

– То есть ты его не видела?

– Нет.

– А как зовут – имя, фамилия?

– Говорю же, ничего не знаю. Мне все сваха из бюро знакомств принесла. Сказала, чтобы ехала и не выпендривалась, раз уж счастье мне выпало.

– На кой тебе сваха? Ты такая… ты красивая. У тебя что, никого нет?

– Почему же? Даже два любовника. Один приезжает три раза в неделю, другой раз в месяц по настроению. Хотя этот уже и не любовник, а… друг. А с тем я поссорилась. Один принципиально женат, другой – принципиальный холостяк. Понимаешь, мне почти тридцать лет. И я хочу замуж. Это стыдно? Или всем положено, а мне – нет?

– Так выходи замуж.

– Ты не понял? Мне не-за-ко-го вы-хо-дить за-муж!

– Выходи за меня. Я серьезно.

– Ага. Ты переедешь из своего Качканара ко мне, будешь работать автослесарем, и мы будем жить в моей однокомнатной квартире припеваючи. У тебя хоть образование есть?

– Да это-то тут при чем? Тебе деньги нужны, диплом или муж?

– Муж! Нормальный мужик, самостоятельный, с деньгами и с дипломом, чтоб перед подругами не стыдно! И чтобы он меня любил! И я его любила! Ясно?

– А без диплома вам прямо не любовь?

– Пойми, это же разный культурный уровень. Вот я тебе стихи читала, ты смеялся, а ведь не сообразил, в чем дело.

– Слушай сюда: не хочешь ты ни за какой замуж. Потому что если любовь, то плевать, слесарь он или директор, а если замуж – так надо, чтобы не пил и руки чтобы росли не из… ну, в общем, на месте были. Я по всем статьям подхожу. Ну что, выходишь за меня замуж? Вот видишь…

– Неужели тебе безразлично, кто у тебя жена – продавец овощей в ларьке или кандидат наук? Честно.

– Честно? Все равно. Если я ее люблю, то безразлично.

– Потому что для мужчины семья – это полдела. Есть еще работа, карьера. А для женщины – это все.

– Ой, не смеши меня. Ты не замуж хочешь, а просто раз – и в дамки. Чтобы все проблемы по жизни решить. Деньги, жилье, машина, квартира, слава, почет, уважение. Ах да, еще и любовь. Я ничего не забыл? Он тебе все это приносит вместе со штампиком в паспорте, а ты – ам, и съела!

– Да какое право ты имеешь читать мне нотации? – возмутилась Лариса.

– Ладно тебе. Не волнуйся, уже ухожу. Мне чужого не надо. Паршивенькая получилась новогодняя ночка. Вот уж на что не рассчитывал.

Павел ушел. Дверь мягко захлопнулась, и стало оглушительно тихо – народ отрывался в ресторане и барах. Лариса вышла на балкон, здесь музыка стала слышнее, добавились смех и голоса. Да, вечер перестал быть томным. Особенно обидно было то, что Павел просто и четко сформулировал то, в чем Лариса и себе самой-то не признавалась. Всякой откровенности есть предел, дальше она превращается в цинизм, а циничной себя Лариса не считала. Просто она верила в такую возможность. Верить в чудеса – это ведь не цинизм? Интересно, а этот самый таинственный незнакомец тоже здесь, в отеле, он так вовремя прислал поздравление, будто следил за ними. Или его тут нет, раз он до сих пор не пожелал познакомиться лично, позволив ей весь день провести с Павлом? Голова шла кругом от глупых и риторических вопросов. По телевизору натужно юморили, спать не хотелось, сидеть на балконе было холодно. Лариса вспомнила про глянцевый журнал, который купила в аэропорту.

Четыреста десять глянцевых страниц тянули примерно на полкило и обещали как минимум пару часов занимательного чтения. Вообще-то дамские журналы, утеху Эллочки-людоедки, Лариса не жаловала. Во-первых, дорого. А во-вторых, по долгу службы ей приходилось читать столько дури, что дополнительную нагрузку она бы не потянула. Но здесь случай был исключительный, и Лариса с преувеличенным вниманием углубилась в лабиринты дамской психологии, заполошно мечущейся между двумя жизненно важными проблемами: как заставить его жениться на тебе и как от него потом отвязаться. Так… Женщина на грани нервного срыва… Стойкий эффект влажных губ… Как не убить его словом на первом свидании… Антицеллюлитное средство с дренажным эффектом… Дневник бедной Лизы, которая любит женатого… Муж: человек или миф… Твоя секс-машина… Две истории любви в одном флаконе… Многогранное ультраосветляющее окрашивание в один этап… Сорок пять мужских секс-грез… Так, это уже интересно. Грезы отсчитывались в обратном порядке, и на номере двенадцатом («Она – негритянка. Моя ладонь гладит ее черную кожу, и я вновь и вновь наполняюсь желанием…») Лариса почувствовала, что засыпает, причем немедленно. Спасибо журналу – она спала крепко и безмятежно, ей снилась прелестная блондинка в розовом пеньюаре, она очень страдала от своего целлюлита и всем отравляла жизнь. Блондинка походила на Ларису, хотя у нее самой волосы были темные и никакого целлюлита в помине…

Утром Лариса специально отправилась на завтрак к закрытию ресторана, чтобы не встречаться с Павлом. Загорать решила на пляже соседнего отеля. Вечером случилось маленькое происшествие: в коридоре возле своей двери она обнаружила мужской кошелек с изрядной суммой денег. Поколебавшись (как бы чего не вышло), Лариса положила его на место, но из номера все же позвонила на ресепшн – немедленно явился служащий отеля и забрал находку. Оставшиеся до отъезда дни не были отмечены даже столь ничтожными событиями. Больше всего Лариса боялась столкнуться с Павлом, только потом поняв свою глупость: ехать в аэропорт им предстояло в одном автобусе. Но Павел к ней не подошел, лишь равнодушно кивнул издали. В самолете они сидели в разных концах салона, но уже дома, в аэропорту, она успела поймать его внимательный взгляд и быстро отвернулась. За ней опять приехал тот самый таксист, и снова все было оплачено, но на сей раз с ним ехала совсем другая Лариса – погасшая и уставшая. Неожиданно наступила оттепель, и теперь вместо сказочного снега в стекла автомобиля летела мокрая грязь из-под колес встречных машин.

Дома было пусто и тихо. Ни Шкирки, ни кошки, остальное все точно так же, как было, когда Лариса бесшумно закрыла дверь, отправляясь в новую жизнь. Опять вечер, телевизор, плед. Елка – глупое пластмассовое сооружение с раздражающе яркими огнями гирлянды. Неуютно приткнувшись на краешке дивана, Лариса подумала, что ее любовно обставленная квартира с головой выдает унылое положение хозяйки – старой девы. Большие цветы в дорогих напольных горшках, стеклянный журнальный столик с изящной вазочкой и композицией из трав, множество привезенных из поездок милых и совершенно ненужных безделушек – ракушки, статуэтки, рамочки для фотографий, куколки… Ежу понятно, что в этом маленьком дамском мирке нет и не было никогда мужчины, и ребенка нет, и жизни тоже никакой не наблюдается, потому что если бы здесь жила семья, все эти финтифлюшки давно бы раскурочили, перебили и свалили в кучу в кладовке. Не квартира, а музей памятных безделушек, в котором и она сама не живет, а ест, спит, смотрит телевизор. От этих мыслей Лариса затосковала еще сильнее, заболела голова. Что с ней произошло? И произошло ли что-нибудь? Может, все это – плод бурной фантазии? На сей раз – никаких материальных свидетельств, которые можно поставить на полочку в дополнение к имеющимся. Даже фотографий не осталось. Лишь странное ощущение, что ее обманули. И проделали так тонко, что обижаться не на что. Пригласили-свозили-заплатили, не обманули и не побеспокоили, даже о такси позаботились. Пять дней отдохнула, как королева. Отчего же так гадко на душе? Наверное, она сделала что-то не так, чем-то его разочаровала.

И самое главное – что будет дальше? Ждать новых приключений, ощущая себя лабораторной мышью, о жизненных перспективах которой знают только экспериментаторы? Сочинять истории для мамы, подруг и коллег, потому что правда невообразимо глупа, а легко врать Лариса не умеет? Вот если бы приехала Катерина, она бы решила все мгновенно, но Катерина вернется к Рождеству. Тест для Золушки: что делать, если принц перевернул ради нее полкоролевства, примерил туфельку, туфелька оказалась впору, а принц вдруг жениться раздумал и отбыл восвояси? Мало ли какие у занятого мужчины возникают обстоятельства. Нечего было раскатывать губу.

Нет, она не Золушка. Она – Каштанка, которой гадкий Федюшка дал проглотить кусочек мяса на ниточке, а потом… Лариса разревелась, хотя давно себе этого не позволяла. Она ревела с забытым наслаждением, даже не вытирая слезы, и самозабвенно, как в детстве, жалела себя. «И правильно, деточка, – утешала ее бабушка. – Сама себя с утра не полюбишь, будешь весь день ходить как оплеванная». С точки зрения современной психологии малограмотная бабушка была не права. Сейчас говорят, что себя надо не жалеть, а любить изо всех сил и при любых обстоятельствах, тогда и другие к тебе присоединятся в сладостном порыве. Но Ларисе было плевать на психологию, и она ревела, всхлипывая, тихонько подвывая и уже предчувствуя, что завтра все как-нибудь уладится. Это не конец света, она возьмет себя в руки, обязательно справится и с этим. Ее беспокоило одно: она давно уже так не злилась на мужчин, прощая им все выходки и мелкие обиды, а новый знакомый, то есть незнакомый, сумел задеть за живое, хоть и не обидел ее ничем.

Мужчина из серебристого «Лендкрузера», наблюдавший за Ларисой во дворе и в аэропорту, тоже не спал, хотя вечер был поздний. Он сидел в домашнем халате за письменным столом. Пространство большой комнаты терялось в полумраке. Тяжелые портьеры, мебель темного дерева, книжные полки до потолка – все эти детали неуловимо напоминали кабинет А.С. Пушкина в доме на Мойке, что могло свидетельствовать, впрочем, не об амбициях хозяина, а лишь о том, что нанятый для оформления интерьера дизайнер был или слишком прямолинеен, или, напротив, сверх сметы проявил скрытое чувство юмора. Хозяин, во всяком случае, к соблюдению условностей был равнодушен, наплевательски нарушил замысел дизайнера и водрузил компьютер прямо посреди этого пиршества стиля. Но сейчас компьютер был не у дел. Хозяин дома набрасывал на бумаге какие-то схемы, отодвигая листок за листком и беря из пачки новые. Это помогало ему думать. На листочке, который находился в работе, было написано следующее:

«Плюсы. Минусы.

Мечтает выйти замуж. Имеет любовника.

Готова к переменам. Склонна к авантюрам.

Умеет говорить «нет».

Нежадная.

Далека от бизнеса.

Самостоятельная.

Не привыкла к деньгам. То же самое.

Итог: все это не имеет никакого значения».

Написав последнюю строчку и подчеркнув ее двумя жирными линиями, хозяин дома положил авторучку и, крутанувшись в кожаном кресле, уставился в потолок. Сумеет ли она сделать то, для чего он ее выбрал? Это можно выяснить только при личном общении. Ну что ж, первый шаг сделан. Пора заняться вопросом всерьез. Тем более что время поджимает. За ним могут прийти через месяц, через год, завтра, и у него должно быть все готово. Допустим, не завтра, у него все под контролем. Но все же единственное, что он не может купить за деньги, – время. Время – деньги… Жаль, что нет таких обменных пунктов. А курс был бы покруче, чем японской иены к турецкой лире. Пустая болтовня. Пора спать. Завтра, все завтра…

Утром Лариса немедленно позвонила Катерине. Она не представляла, что скажет на работе по поводу своего романтического путешествия, о котором так опрометчиво проболталась. Могла ведь, черт возьми, сказать, что тридцатого ждет сантехника. Теперь девочки от нее потребуют длинной истории с подробностями, подобные подарки выпадали членам их маленького дамского коллектива нечасто, честно говоря, такое просто случалось впервые, и если Лариса попытается отмолчаться, она наживет себе врагов на всю оставшуюся жизнь. Сочинять не было сил, да к тому же этот выдуманный роман пришлось бы продлевать и подпитывать новым сочинительством, изобретать правдоподобный финал, как делали многие девочки, в общем, резать кошке хвост по кусочкам. Правда была совершенно неправдоподобна. И только Катерина могла найти достойный выход из любого положения. И плевать, сколько там у них на Гоа времени, Лариса ждать не может.

Голос Катерины звучал бодро, что, однако, ни о чем не свидетельствовало. Просто, наверное, Катерина не спит никогда, у нее внутри вечный двигатель на солнечных батареях, вот почему зимой Катерина много времени проводит в солярии.

– Солнце, привет! Ты уже дома? Ну как?

– Никак. Он ко мне не подошел, даже не знаю, был ли он там вообще.

– Лариска, супер!!! Вот это прикол!

– Да, тебе супер, а мне что на работе сказать? Они же меня живьем съедят!

– Ой, а тебе не наплевать? Скажи: девочки, я шикарно отдохнула, но он мне не понравился, какой-то никакой, так что мы особо и не общались. И нажимай на погоду и на питание, особенно на салаты.

– Почему на салаты?

– Это сейчас модно. И называется не салат, а коктейль.

– А дальше что?

– А дальше все. Вы же не общались. Какой с тебя спрос? Пусть дальше они сами придумывают.

Подруга, как всегда, оказалась права. Катеринина формулировка так ловко обрубила все концы, что девчонки, пожав плечами и мысленно все-таки обозвав Ларису дурой, разошлись ни с чем, а сколько, скажите на милость, можно ходить по кругу: «Да что конкретно тебе не понравилось?» – «Не знаю, какой-то он никакой». – «Какой никакой?» – «Да никакой, и даже рассказать не о чем. А салаты почти все с фасолью». Но про салаты, которые обычно интересовали подруг, слушать почему-то не хотели, и первый день нового трудового года покатился по накатанной колее.

В одиннадцать часов Юля попросила Ларису заглянуть к Ивану Васильевичу. У него в кабинете сидел мужчина, который встал, когда Лариса вошла. А у Ларисы, как пишут в романах, упало сердце. Он принадлежал именно к тому типу мужчин, который Лариса считала идеальным. Выше среднего роста, широкоплечий, без привычно выпирающего за ремень брюк живота. Именно брюк, идеально отглаженных и со стрелками, а не вечных и убийственных в своей практичности джинсах. В тонкой черной водолазке. Ее могут позволить себе носить без пиджака немногочисленные представители сильного пола, у которых фигура сохраняет контуры классического треугольника, а не превратилась в расплывчатый овал. Ботинки на тонкой подошве, в декабре такие носят те, кому шофер подает машину к подъезду из подземного гаража. Загорелое лицо, темные, едва тронутые сединой волосы, выразительные карие глаза с пляшущими в них чертиками. Лариса искренне надеялась, что стук ее упавшего к ногам незнакомца сердца не был слышен по всей комнате. А на лице она сумела удержать полагающееся выражение – нейтрально-внимательное, не более.

– Вот, знакомьтесь, это Лариса Петровна, я про нее вам говорил.

Шеф был очень любезен, тысячи на три долларов, девочки давно уже научились определять стоимость заказа по его манере вести беседу. Если заказывали по минимуму, шеф был просто вежлив, если просили сделать даром – корректен, не более. И все равно, подумала Лариса, сначала полагается представить собеседника женщине, а не наоборот. Она отметила это, как всегда, мимоходом, чтобы не позабыть о правилах хорошего тона, взлелеянных в ней мамой и пропадающих невостребованными. Она удивилась, когда мужчина, протянув ей визитку, улыбнулся:

– Сначала я должен был представиться, уж извините! Вадим Андреевич, лучше просто Вадим.

– А что вам тут про меня говорили? – поинтересовалась Лариса.

– Я говорил, – взял в руки инициативу Иван Васильевич, – что ты, Лариса, именно та женщина, которая ему нужна. – Гость снова улыбнулся, а Иван Васильевич добавил: – То есть не женщина, а корректор.

Лариса встретилась взглядом с мужчиной: в его глазах плясали смешинки, казалось, ему доставляет удовольствие наблюдать, как Ларисин шеф ступает в одну лужу за другой.

– Тут такой заказ, – продолжил Иван Васильевич. – Три брошюры, русская литература, учебник для гуманитарного лицея. Причем срочно, на все про все – неделя. Ты же у нас филфак закончила, тебе и карты в руки. Еще и удовольствие получишь, это тебе не Куравленко.

– Три брошюры? За неделю? Вы смеетесь!

– Там умные люди писали, они сами себе корректоры, чисто технические ошибки посмотреть, и все. К тому же ты будешь заниматься только этим, на работу можешь не ходить, сиди дома, не отвлекайся. Вот, бери диск и отправляйся домой. Сегодня четверг – вот в четверг и сдашь, в следующий. Еще и два выходных. Я тебе даже водителя дам.

– Не беспокойтесь, я Ларису Петровну отвезу домой, если, конечно, она согласна, – вмешался посетитель.

– Конечно, я согласна. Тем более что и выбор небольшой: да или да. Поедемте. Только вот компьютера у меня нет. И я все равно не могу читать такой объем с экрана, мне нужен текст на бумаге.

– Нет проблем. – Вадим потянулся к портфелю (такие в Турции она видела, стоили не меньше трехсот долларов, отметила Лариса). – Вот, это первая книжка, остальное я распечатаю и завезу вам позже.

Беседа закончилась. Лариса прихватила сумку и, разведя руками в ответ на вопросительные взгляды коллег, отбыла домой. Именно этот глагол здесь подходит, потому что к таким машинам, какая была у Вадима, обычное слово «ездить» применить неловко. До сих пор за подобными автомобилями она наблюдала только со стороны и всегда думала, что эти красавцы не вписываются в городской пейзаж – им тесно на узких улицах, их оскорбляет необходимость дышать в задний бампер маршрутной «Газели», поэтому они иногда вырывались из пробок, шутя преодолевая тротуары и игнорируя посылаемые им вслед нелестные эпитеты. Внедорожник на городской улице – такой же эстетический нонсенс, как борзая в городской квартире, и держат ее хозяева лишь для удовлетворения собственных амбиций. То есть это раньше Лариса так думала. Теперь же, едва вскарабкавшись на высоченное переднее сиденье, она осознала, что из окна такой машины жизнь видится совсем иной. В салоне еле уловимо пахло кожей и дорогим одеколоном. Мягкое кресло услужливо принимало требуемый изгиб, будто обнимая, в салоне было тепло, чуть слышно играла музыка. Звуки улицы исчезли, а люди и другие автомобили виделись как-то отстраненно и свысока, как из трамвая, но высокомерие пассажира трамвая, конечно же, не имеет под собой столь солидных оснований, как то, на котором восседала Лариса.

К дому приехали до обидного быстро. И только тут Лариса спохватилась, что за всю дорогу не произнесла ни слова, лишь назвала адрес, что невежливо с ее стороны. Хорошо воспитанная женщина должна уметь поддерживать разговор с любым собеседником – это тоже правило из маминых уроков. Но все правила почему-то вдруг вылетели у нее из головы. А самое удивительное, что ее спутник тоже молчал, и в его молчании не было неловкости, обыкновенно возникающей, когда чужие люди оказываются запертыми в тесном пространстве.

Лариса встряхнулась, прогоняя истому, выбралась наружу. Спасибо Вадиму, догадался подать ей руку, с этих ступенек без навыка можно и навернуться. К тому же она ни за что бы не догадалась, как открывается дверца, и глупо бы с ней возилась. А так вышла, как из кареты. Зато после обволакивающего тепла салона показалось, что на улице очень холодно и противно. Она заторопилась домой.

– Если позволите, я заеду вечером, привезу оставшийся текст. Часов в восемь не поздно? Если у вас возникнут вопросы, то мой телефон есть на визитке, звоните. И пожалуйста, извините, что выбил вас из колеи.

– Ничего страшного, в последние дни это случается со мной постоянно, я уже почти привыкла, – улыбнулась Лариса. – Наверное, просто пора менять колею.

– Когда красивая женщина еще и умна – это наводит на размышления, – серьезно произнес Вадим, отчего шаблонная фраза потеряла легкость сомнительного комплимента, так любимого мужчинами, очевидно, именно за его двусмысленность.

Дома Лариса рассмотрела визитку. Что ж, будем знакомы, Касьянов Вадим Андреевич, генеральный директор ОАО «Взаимодействие». Интересно, с кем это он там взаимодействует, что в итоге занимается русской литературой? Бросив сумку на пол, Лариса перелистала страницы. Надо же, начало двадцатого века, ее любимый период, по нему она писала дипломную работу, вновь и вновь влюбляясь в Бунина, Булгакова, Пастернака, Цветаеву. Какое чудесное время, беззаботное и счастливое! Тогда у нее было много друзей и планов, все удавалось, и казалось, что так будет всегда. То время представлялось разноцветным, в нем постоянно происходили какие-то события, один день не походил на другой. А сейчас в моде спокойный серый цвет, и дни делятся на рабочие и выходные, причем среда совершенно неотличима от вторника и четверга, планов особенных не намечается, а друзья заняты своими делами. «Русская литература первой половины XX века. Сборник авторских интерпретаций». Автор А.И. Богданова – так нельзя, надо расшифровать инициалы на обложке. Рука потянулась к авторучке, и только тут Лариса заметила, что все еще стоит в шубе, а подошедшая поздороваться кошка с вопросительным видом зависла на полочке у зеркала, не дождавшись от хозяйки привычного ласкового движения навстречу.

Лариса переоделась, сварила кофе и принялась за работу. Когда сумерки вползли в комнату и глаза с трудом стали различать строчки, она подняла голову и с изумлением уставилась на часы. Шестой час! На работе за это время она бы уже двадцать раз поговорила по телефону, поболтала с девочками, перекусила, поглядела в окно и посетовала на судьбу, заставляющую ее тратить время на чтение стихов вроде недавних: «На моей душе – тьма Египета: сколько прожито, сколько выпито!» Ее коллега, всю жизнь проработавшая в толстом литературном журнале, который приказал долго жить в начале перестройки, по долгу службы читая современные книги, пила валерьянку и делала несколько глубоких выдохов, иначе у нее немедленно повышалось давление. Ларисе подобные переживания были чужды, но если читать творения куравленковцев без перерыва на треп и перекус, то крыша съедет однозначно. А здесь – прав был шеф – она давно не получала такого удовольствия, по долгу службы читая то, что любила перечитывать для себя. Текст идеален, ошибки смешные, детские, в основном пропущенные буквы и знаки препинания, некоторые фамилии с маленькой буквы или две-три строчки перепутаны местами, будто баловался компьютер.

Хватит, глаза все же устали, к тому же скоро приедет заказчик, надо выглядеть прилично и что-то срочно приготовить, ведь придется пригласить его на чашку чая, не гнать же с порога, а вдруг он согласится (сердце опять замерло и упало, на сей раз куда-то в живот), у нее, кроме заварки и сахара, ничего нет. Если бы не Шкирка, то и сахара не было бы, Лариса его не употребляла. Получается, надо идти в магазин. К восьми голова была вымыта, волосы уложены феном с милой небрежностью, никаких теней, только тушь – она не готовилась специально. Поэтому была в джинсах и старой папиной рубашке. Хотя на самом деле она ходит дома в костюме, далеком от совершенства: лосины и безразмерная футболка. Вид еще тот, но очень удобно. Буженина, хлеб. Все случайно оказалось в холодильнике. Никаких тортиков и печенья, мужчин они напрягают. Она до сих пор помнит, как негодовал Сергей Петрович в ответ на ее предложение съесть сырник. Он сказал, помимо прочего, что женщина, которая пытается кормить мужчину сырниками, не имеет никаких шансов когда-либо выйти замуж. Звонок раздался ровно в восемь. Черт, кажется, она волнуется.

– Лариса, вот остальное, а когда вам понадобится компьютер, я привезу вам ноутбук. – Заметив, что Лариса трет глаза, Вадим сменил тему: – Кажется, я вас уже перегрузил.

– Нет, что вы! – поспешила успокоить его Лариса. – Мне давно не было так приятно работать – прекрасный текст, никакой правки и ошибок почти нет. Читаю с огромным интересом.

– Все равно я чувствую себя виноватым, у вас ведь, наверное, были свои планы?

– Никаких.

– Тогда давайте пойдем поужинаем? У вас через дорогу отличный итальянский ресторанчик, я там бывал.

Ну не сознаваться же ему, что именно на это Лариса и рассчитывала, хотя в упрощенном варианте. Она обрадовалась. Вадим ей нравился. Он как-то очень точно умел попасть в нужную интонацию и, похоже, баловался чтением чужих мыслей.

– Да? Я там никогда не была, говорят, там все очень дорого. – Так, надо бы пригласить его в кухню, чтобы в комнате переодеться.

– Ничего, эти расходы я потяну, – заверил ее Вадим. – Пойдемте? – И очень кстати добавил: – Я подожду внизу, одевайтесь!

Ресторан оказался небольшим и уютным, а официанты, которых Лариса в глубине души опасалась, привыкнув к самообслуживанию, оказались милыми и ненавязчивыми, над душой не стояли, а наоборот, надолго деликатно исчезли, принеся солидные кожаные папки с меню. К тому же Вадим отлично знал порядки в подобных заведениях, и Лариса не почувствовала никакой неловкости от своего дилетантства. Однако, взяв в руки меню, она все же растерялась, так как названия блюд ей ровным счетом ничего не говорили: «классическое карпаччо из говядины, слегка заправленное, с рукколой и пластинами пармезанского сыра», «сырное фондю с трюфелями и крутонами», «пирог из домашних зеленых феттуччине с баклажанами, томатами и сыром моцарелла»… С «салатом из осьминога, слегка зашпаренного, картофеля и фасоли, заправленного оливковым маслом и бальзамическим соусом» вроде бы все было ясно, но есть осьминога Ларисе не хотелось, да и слово «бальзамический» не очень подходило к соусу. «Каракатица по-венециански, тушеная с томатами («Здесь две «н», – механически отметила она) и зеленым горошком», да еще и с непонятными белыми брускетами, тоже не внушала доверия. Так… скалопино, радиччо, медальоны – да они просто издеваются над посетителями. Лариса посмотрела на Вадима, терпеливо ждавшего, когда она сделает выбор.

– Пожалуй, я возьму пиццу. Вот эту – «Маргариту».

– Не советую, пицца у них так себе. Возьмите вот это. – Он ткнул пальцем в какое-то название. – Слов много, они и сами это все не повторят, а свинина отличная, с жареной картошкой. И можно я вам еще салат закажу? Не волнуйтесь, не из осьминога. Да у них его и нет! Я сколько раз спрашивал, вот именно осьминога хотел попробовать, нет, извините, как раз сегодня нет. Понаписали! А готовят неплохо.

– Вы умеете читать мысли? Я как раз думала про осьминога. Нет, тогда уж я сама. Вот это – «канелоне по-флорентийски с начинкой из шпината и сыра рикота». Знаете, как в анекдоте: куплю оверлок, можно неисправный, хоть узнаю, что это такое.

– Правильно, – одобрил Вадим. – Кто не рискует, тот не пьет шампанского. А мы будем пить – за знакомство. Кстати, мысли читать я умею. Закончил специальные курсы. Читаю по зрачкам, по мимике.

– Да? И о чем я думаю? Ну, читайте же!

– Интересно, кто он такой, откуда взялся на мою голову, с чего вдруг занимается русской литературой двадцатого века. Так?

– Да, – смутилась Лариса. Именно в таких выражениях она и формулировала свои сомнения по поводу визитки нового знакомого, так не вязавшейся с заказанной им брошюрой.

– А еще – он вполне ничего, женат ли он и чем закончится сегодняшний вечер?

Лариса секунду помолчала, потом встретилась взглядом с его смеющимися глазами и поняла, что Вадим ее разозлил. Достал, как теперь говорят. Так не флиртуют, это нарушение правил на грани фола. Можно, конечно, встать и уйти. Но сделать это никогда не поздно. Что ж, сыграем по его правилам.

– Вас плохо учили на ваших курсах. Попадание примерно в половине случаев, а за остальные придется наматывать штрафные круги, как в биатлоне. То, что я не завсегдатай в подобных местах, вы могли понять сразу. Кто вы такой и какое отношение имеете к книге, интересно, это в яблочко. Бизнес ваш меня не волнует, наверняка торгуете чем-нибудь, как и семейное положение. По моим наблюдениям, женатые мужчины ничем не отличаются от прочих и ни в чем себе не отказывают. И уж тем более меня не интересует, чем закончится сегодняшний вечер, – я просто знаю, что мы закончим его в разных местах, независимо от ваших планов.

Воцарившееся молчание официант воспринял как сигнал и, подойдя, замер в выжидательной позе. Вадим продиктовал заказ, начав с канелоне. Закончил все-таки шампанским. Из чего Лариса сделала вывод, что знакомиться он не передумал. Официант принялся хлопотать, принес ведерко со льдом, открыл шампанское, разлил по бокалам. Атмосфера немного разрядилась, но все же Лариса взглянула на спутника выжидательно: его ход, раз мы так играем.