Текст книги "Нет худа без добра"

Мужики собирались своим, отдельным коллективом, в коридоре, благо ширина коридора позволяла подобные посиделки. Пристраивались на сундуке и около него. Старинный, обитый резными железными лентами, он остался от прежних постояльцев. Сначала его пытались выбросить, но эта затея оказалась абсолютно провальной.

Сундук невозможно даже сдвинуть с места, несмотря на то, что пустой. Со временем заполнили разным барахлом и оставили стоять на прежнем месте. Потом поняли его полезность, много функциональность, перестали раздражаться. Вот на этом легендарном сундуке, по мере возможностей, собиралась сильная половина квартиры для игры в домино. Проще говоря, мужики азартно забивали «козла». Так и жили. Дети носились по жилплощади сами по себе, женщины, занятые домашними делами, сами по себе, мужики, отдыхали от работы, сами по себе. В тоже время, вроде, как все вместе. Телевизоров то не было.

За прошедшие годы Иван с Надеждой дважды навещали родственников мужа. Всякий раз встречали их радушно. Надежду признали сразу. Да, и как не признать, когда дочурка растет. В деревне многое изменилось. Из-за голода, люди побросали дома и подались в город. Заметно расширилось кладбище. Кого белые убили, кого красные, кто сам от голода или болезни умер.

Гости тоже не с пустыми руками приехали. Пусть и небольшой подарочек, но привезли всем, уважили родню. Приезжали не надолго, в городе работа, дела. Их понимали. Всем приятно, когда семья воссоединяется, тем более, что считали Ивана сгинувшим в круговерти суетной действительности. А тут надо же! Работает на фабрике, жилье имеет в городе, жена завидная, девчушка растет. Все сложилось удачно, лучше, чем у кого-либо из родни. Вот тебе и Ванек!

Иван оставил адрес, по которому проживал в Самаре, родным и друзьям. Зачастили к нему гости. Один он в городе обосновался. У кого больше остановишься? Приезжали из деревни кто на ярмарку, прикупить необходимого товара. Кто по делам, кто просто по городу походить, на горожан и городскую жизнь поглядеть. Были и такие, которые на «разведку» прибывали. Ходили, узнавали о работе, о проживании, о ценах на продукты и одежду. Потом уезжали с концами, не решались с насиженных мест подняться.

Отметились супруги в родных краях Надежды. Не по хозяйски крепкий дом и землю бросать. Сами переезжать в тот дом не хотели, а вот продать, дело другое. Хозяйство у родителей жены было серьезным. Кроме самого шестистенка с пристройкой надворные постройки. Здесь тебе амбар, загоны для скота, сарай под инвентарь, конюшня и много еще чего. Прямой наследницей всего этого достатка являлась только Надежда.

Выбрали время, прихватили необходимые документы и отправились свои права предъявлять на законное добро. Только все непросто оказалось. За годы отсутствия хозяев, все имущество национализировали. Дом стали использовать под контору, постройки, какие разобрали и растащили по дворам, какие зимой в печи сожгли для отопления. Инвентарь попросту разворовали односельчане. Большовы искать правду не решились, доказывать властям право на недвижимость – себе дороже. Махнул рукой Иван на женино наследство и вернулся не солоно хлебавши в Самару. Зато живой и здоровый.

На шестом году совместной жизни у Ивана с Надеждой появился на свет наследник. Мальчишку назвали, в честь много лет назад расстрелянного белыми офицерами деда, Василием. Появление в семье сына, осложнило жизнь супругам. Машеньку водили на день в многодетную семью, где за ней присматривала хозяйка. У родителей нареканий к воспитанию и содержанию ребенка не было и они для себя решили, что и Васеньку по обоюдному согласию, определят туда же.

Желание желанием, а правда жизни не всегда совпадает с нашими расчетами. Нянька отказалась ухаживать за младенцем, мотивируя это тем, что все дети подросли, и ей нет необходимости, все начинать сначала. Ситуация складывалась печальным образом. После родов, через три месяца, необходимо либо выходить на работу, либо увольняться и смотреть за детьми.

Из серьезного затруднения вывела женская солидарность и соседская дружба. Дело в том, что у соседей Константина и Галины комната, которых находилась напротив, росли два мальчишки – погодки. Старшему четыре года, младшему три. Столкнувшись с такой же проблемой, как Большовы, соседи вынуждены пристраивать сорванцов к чужой старушке. Бабулька, непонятного возраста, жила в соседнем подъезде. Полное отсутствие какого-либо содержания, заставило ее браться вообщем-то за непосильную работу.

Она досматривала маленьких детей. Старая женщина уже плохо видела и слышала, страдала частичным отсутствием памяти. Могла забыть закрыть окно или дверь, надеть на ребенка в холодную погоду теплую кофточку или носочки, а то и забывала покормить малышей. С питанием наблюдалась своя история. Бабушка никогда ничего не готовила. Она не скрывала от родителей, что столуется вместе с детьми, поэтому дабы накормить малышей, необходимо учесть дополнительный рот. Дети часто болели, что чрезвычайно расстраивало родителей. Найти няньку для двоих братьев за небольшие деньги очень сложно. Приходилось мириться с обстоятельствами.

Когда вопрос о присутствии Нади на работе встал ребром, Галина смущаясь, предложила обратиться с просьбой к начальнику цеха, чтобы он разрешил женщинам трудиться в разных бригадах, в разные смены. Пока одна работает в первую смену, другая, приглядывает за детьми, воспитательница идет во вторую смену, детей смотрит освободившаяся мама. Машенька уже большая девочка, поможет управиться с пацанами. Вариант устроил обе семьи. Мужчины тоже подключались к домашним делам и заботам.

Третьей семейной парой в квартире жили Петр и Ольга с двойней. Обеим девочкам исполнилось по семь лет, и они пошли в школу. С утра сестренки находились на занятиях, после обеда готовили уроки дома. Конечно, первоклашки уже не требовали значительного внимания, но контроль никогда не бывает лишним. Неизвестно сколь долго длилось бы это дружное жительство в коммунальной квартире, если в один из вечеров Константин таинственно не предложил Ивану прогуляться, покурить на улице, словом, поговорить.

Погода совсем не располагала к прогулкам. На улице уже стемнело. Моросил мелкий противный дождь. С реки дул холодный порывистый ветер, который пронизывал одежду и доставал до самых костей. Людей не было. Кому в голову взбредет без срочной необходимости выходить из дому, тем более гулять?

Иван не стал противиться предложению соседа, хотя честно говоря, не испытывал желания из тепла выходить на холод. Константина считал серьезным мужиком, понимал, что тот из-за ерунды на разговор не потянет. Значит, тема стоит того, не для любопытных ушей.

Оделись теплее и один за другим вышли во двор. Молча, не сговариваясь, направились к Волге. За дорогу не проронили ни слова. На берегу расположились на перевернутой лодке, подальше от случайных глаз. Вокруг темно и безлюдно, только на набережной реки, около будки сторожа лодочной станции, под порывами ветра, одиноко качается горящий фонарь. Вместе с ним качается единственное светлое пятно на берегу. Продолжительное молчание Кости начало раздражать Ивана.

– Кость, ты, что хотел то? Покурить могли бы на кухне, в крайнем случае, во дворе. Зачем поперлись в такую даль, по холоду? Что за «военная» тайна у тебя?

Сосед не обращал внимания на происходившее вокруг него, съежившись, прибывал в самом себе. Голос друга вернул в действительность. Он вздрогнул.

– Тайны, как таковой, вовсе нет. Просто не хочу, чтобы до времени, начали судачить. Сам знаешь, у нас по одному слову, враз, историю придумают. Наплетут – не разгребешь. Понимаешь, одному мне решиться сложно, а вдвоем мы бы эту идею обмозговали. Я тебя не первый год знаю, мужик надежный. Голова хорошо соображаешь. Смотрю, ты за своих горой, потому полагаюсь на тебя, как на самого себя. Бабы наши сдружились, считай, ребятишек не разделяют.

– Слушай, друг, я про нашу жизнь не хуже тебя знаю. Мне не надо рассказывать. В уважении признаваться тоже не надо. Говори, зачем позвал? В такую холодрыгу, нет желания друг другу слюни и сопли от умиления, вытирать, – оборвал Иван соседа.

Константин не обиделся на жесткое высказывание собеседника. Подбирая правильные слова, перешел к делу.

– Ты знаешь Михася из покрасочного цеха? Такой чернявый, высокий, чуть прихрамывает. На цыгана похож.

– Лично знать не знаю, но о ком говоришь, понимаю, – кивнул головой мужчина.

Эти слова заметно ободрили рассказчика. Стало понятно – они на одной волне.

– У Михася какой то родственник работает, как оно правильно называется, не знаю, толи в комитете, толи в отделе каком партийном, короче, там, где желающие на разные стройки вербуются.

Константин нервно вытащил из кармана пальто пачку папирос. Протянул Ивану, предлагая закурить. Тот достал «свои». Закурили.

– Что, ты, в самом деле, кота за хвост тянешь. Причем здесь Михась? Говори прямо, – нервничал, подмерзающий на ветру сосед.

– Михась говорит, что пришла толи бумага какая, толи разнарядка, по которой желающим предлагают поехать на строительство завода.

– Ну, ты, удивил. На политинформациях, почитай, каждую неделю призывают молодежь на комсомольские стройки двинуть. Знай, выбирай, куда душе угодно, – саркастически заметил мужчина.

– Так то оно так, – согласился Костя, – Только завод тот будут строить на юге, на берегу моря.

– Юг большой. Где конкретно? В каком месте? В Астрахани? Или Ростове? – попытался уточнить Иван.

– Где-то совсем на юге. Вроде на Кавказе. На берегу теплого моря.

– У моря название есть?

– Каспийское называется. В том месте, где завод будут строить, еще совсем ничего нет. Строить начнут прямо с нуля. Завод возведут огромный. Будут выпускать всякие приборы для кораблей, катеров, морских и речных. Людям много жилья построят, детские сады, школы, магазины. Город будет красивый, современный, люди в нем счастливо заживут. Город настоящим коммунистическим станет. Конечно не сразу, потом, когда время победы коммунизма придет. Сейчас туда требуются рабочие со строительными специальностями, каменщики, плотники, маляры и прочие. Потом потребуются разные другие специалисты, для работы уже на самом заводе. Будут желающих бесплатно переучивать на разных курсах, – разошелся Константин.

– Понятно, понятно. А к тебе то это, каким боком? – удивился Иван

– Как с какого бока? Ты не понимаешь что ли? С самого, можно сказать, прямого. Я уже неделю по ночам не сплю. Прикидываю насколько мне и моей семье эта вербовка выгодная, – эмоции все сильнее захватывали главу семейства.

– Сам подумай, прикинь. Жить на юге, на берегу теплого моря. Климат мягкий, приятный, даже, говорят, в середине лета немного жаркий. Я думаю по этому поводу – жарко не холодно, осилим. Зима всего ничего длится, от силы два – три месяца. Да и те, как у нас осенью, в октябре погода стоит. Смекай. Значит, теплая одежда не нужна. Можно телогрейкой обойтись. Шапка меховая тоже не нужна, кепки хватит. А на зимней обувке, сколько сэкономить можно? В холод портянки байковые намотал и в кирзачи. Опять же тепло ногам и не сыро. Всю весну, лето и осень можно в рубахе ходить, – мечтал Константин.

– Ладно. С одеждой и обувкой понятно. А еще то в чем выгода?

– Ты что думаешь, люди зря на юга толпами едут? У нас здесь холод, голод. Там ведь прокормиться легче. Урожаи помидоров, огурцов, кабачков и других овощей, почитай, по два раза в год снимают. Там же солнца много, тепла много, все растет. Яблоки всякие, груши, персики, виноград – ешь, не хочу. Фрукты дешевые. Вот тебе еще одна выгода.

– Хорошо, если так.

– Про питание еще не все. Для строителей обязуются бесплатные карточки на усиленное питание давать. Зарплату тоже не чета этой платить будут. Чем не жизнь?

– Теперь скажи. Жить где надумали?

– Сначала бараками обходиться придется. Потом отдельное жилье начнут строить. Вот тебе и возможность получить отдельную квартиру от государства. Здесь, как не мордуйся, до пенсии из коммуналки не выберешься. В Самаре не строят, откуда квартирам взяться? Там целый город построят, всем места хватит.

– Все выгоды?

– Есть еще одна, но она моя личная.

– Давай ее тоже объясни. Может быть, у меня такая же забота.

– Ребятишки у меня болезненные, чахлые растут. Врач советует климат менять или хотя бы пару раз в году пацанов к морю возить. Там, на Кавказе, говорят, целебные источники есть. Туда на леченье, до революции, разные господа ездили, здоровье поправлять. Я бы тоже возил. Это же совсем рядом. Может быть, и мои сыновья оправятся, крепче станут.

Константин замолчал. В воздухе повисла продолжительная пауза. Первым голос подал Иван.

– Если я правильно понял, ты мне рассказывал о новых местах и строительстве завода, в плане агитации. Разрисовал дворцы и замки, чтобы убедить меня ехать неизвестно куда, можно сказать, к черту на кулички. Тебя послушать, прямо земля обетованная.

Константин обиделся. Он хотел только как можно детальнее, ярче преподнести известную информацию. Совсем не ожидая такой негативной реакции, рассказчик сник. Иван понял свою промашку.

– В самом деле. Зачем я так? Ты не обижайся. Вокруг столько вранья и злобы, что воспринимаешь даже доброжелательность, за насмешку.

– Я понимаю. И впрямь слишком гладко получается.

– Если бы, в самом деле, исполнилась хоть половина того, что ты здесь наговорил, то уже стоило ехать. Я, конечно, во все блага, о которых ты рассказал, не верю. Однако, есть смысл задуматься, когда обещают хорошую зарплату и усиленный поек. Похоже на правду. У меня есть знакомец. Уехал на стройку в Сибирь. Очень доволен, именно, зарплатой.

– Видишь, народ не врет, – закивал головой, обрадованный искуситель.

Холодало. Дождь то усиливался, то нехотя накрапывал. Ветер уже не создавал рябь на поверхности воды, а гнал полноценную волну. На речном горизонте не было ни одного судна. В такую скверную погоду и до беды не далеко. Мужчины опять закурили. Иван, стряхивая пепел, заключил:

– Сейчас ничего определенного не скажу. Сам понимаешь, встать на крыло семейному мужику, не просто. Обдумать надо все. Взвесить.

– Конечно. Такие дела на раз не решаются. Я же вон сколь маялся, пока решился тебе сказать. У меня тоже жена, дети. Разве ж не понимаю. Одному боязно ехать. Всякое может случиться и по дороге, и на месте. Когда надежные друзья, всегда спокойнее себя чувствуешь, – одобрил сосед.

– Давай поступим таким образом. Бабам пока ни о чем не говорим, помалкиваем. Тебе задание – походи вокруг Михася. Может он еще, что путное скажет про ту стройку, или направит к тому, кто знает получше нас, о чем речь идет. Словом, узнай детальней, что да как. Я схожу напрямую в тот комитет. Там почву прощупаю. Каждый занимается своим делом, собирает информацию. На неделе ни-ни. Никаких намеков на этот разговор, если только в самом крайнем случае. Дашь знать. Живем как прежде. В следующий вторник я тебя на проходной подожду. Или ты меня. Как получится. Тогда все обсудим.

На том и порешили. Довольные друг другом, направились домой. На ходу, обдумывая предстоящие перспективы. Неделя прошла в обыденных заботах. Никто из близких не заметил перемен, произошедших с каждым из мужчин. Они были спокойны и невозмутимы, но в каждом кипела работа осмысления необходимости кардинальных перемен в жизни их семей. Каждый обдумывал возможные варианты менее болезненной смены места жительства.

Ровно через неделю, в соответствии с предварительной договоренностью, мужчины от фабричной проходной проследовали на ранее облюбованное место. К встрече и обсуждению жизненно важного вопроса подготовились по-мужски, основательно.

Константин, согласно предписанию, активно обхаживал Михася. Пришлось, ради дела, с ним бутылку раздавить. Супруга устроила скандал со всеми вытекающими из этого последствиями. В процессе распития крепкого алкоголя очень осторожно, ненавязчиво расспросил о возможности вербовки, об условиях, предпочтениях, последовательности оформления сего действия. Уточнил перечень необходимых документов. Чтобы заранее не вызывать кривотолков и ненужных разговоров, сослался на желание помочь двоюродному брату, который якобы собрался на строительство завода в неизведанные дали.

По рекомендации Михася, нашел рыбака Ахмеда – уроженца тамошних мест. Рыбак все время общения пытался, на ломаном русском языке, рассказать свою историю переселения с Кавказских гор в Поволжье. Стоило большого труда не сбиться в абстрактные обсуждения, всякий раз возвращая общительного аксакала к интересующей теме.

Константина интересовало, буквально, все. Какие народы живут на побережье Каспийского моря, не агрессивны ли они, доброжелательно ли относятся к русским переселенцам, какие обычаи у тех людей, что за вера. Есть ли в горах охота, какую рыбу добывают в море. Записал на бумажке информацию о произрастающих в тех землях овощах – фруктах. Уточнил, насколько холодно зимой и жарко летом.

Иван, в свою очередь, за необходимыми сведениями обратился напрямую к специалистам по вопросам трудоустройства. Погоняли его по кабинетам, будь здоров. Другой бы сорвался, послал всех бюрократов в известном направлении, и прекратил поиски истины. Но упертый мужик мотался по обозначенным инстанциям и добился таки своего. Оказалось, что приборостроительный завод на берегу Каспийского моря действительно будут строить, про строительство города, тоже, правда, пайки и зарплату обещают.

Стройка начнется ранней весной одна тысяча девятьсот тридцать первого года. Никакого поезда из Самары формироваться не будет. Каждый добирается самостоятельно. Сначала построят бараки для временного проживания рабочих, потом возведут корпуса завода и только после этого возьмутся отстраивать город.

В настоящее время на месте будущего завода и города солончаки и болота. Пока не построят годные к проживанию помещения, женщин и детей брать с собой не рекомендуется. Правда, можно пристроить семью в близь лежащем населенном пункте, но это не безопасно. Уж очень разная у нас с ними культура, разное понимание правил жизни, разные обычаи.

На этот раз разговор был долгим и обстоятельным. Новые знания и понимания требовали всестороннего внимания. Мужчины в полной мере осознавали меру ответственности не только лично за себя, а еще за своих жен и детей. Каждый выполнил свою миссию основательно, ведь чем больше информации, тем меньше в последствии рисков.

Иван взял инициативу на себя. Рано оторвавшись от дома, имел опыт самостоятельной жизни. Он хорошо усвоил уроки судьбы, которая научила держать удар, принимать решения и заботиться о тех, кто тебе бесконечно дорог. Мужчина обладал некой, как сам называл, «чуйкой». На каком то не подвластном уровне сознания понимал, в каком случае лучше отказаться от желаемого, в каком должно настоять, проявить характер, одолеть сопротивление. Надежда всецело доверяла мужу, и это придавало сил и решительности.

Константин не случайно выбрал в компаньоны именно Ивана, а не второго соседа – Петра. Нет, он неплохой мужик, компанейский, доброжелательный, щедрый. Никогда не пожалеет ни денег взаймы, ни инструмента, ни времени на помощь. Выпивали в общей компании много раз, под хмельком становится самой добротой с «душой на распашку».

Не сказать, чтобы «тюфяк», но в его семье и слепому видно, правит Ольга. Он принимает женское руководство в порядке вещей. Никто за такой подход к семейным отношениям не осуждает. Каждый сам расставляет свои приоритеты. Раз так ему лучше, пусть будет так. Его ведь семья.

Когда дело касается экстремальных, нестандартных условий, тут нужно полагаться на другие человеческие и мужские качества – ответственность, смекалку, умение проявить характер и принять решение. Рядом нужен настоящий друг, на которого в любой ситуации можно положиться.

Иван, как нельзя лучше, соответствовал требованиям Константина. Мужчина внимательно наблюдал за отношениями в семье, отмечая лидерские способности, правильность семейного уклада, рачительность расходов бюджета, хозяйственные навыки соседа. Отправляться с ним дальние края, где никогда не был и не знаешь, чем закончится путешествие, тем немее, более надежно и спокойно.

– Ну, что Костя, все рассказанное тобой в прошлый раз, действительно, правда, – начал Иван. Константину такое вступление понравилось, он, улыбаясь, кивнул головой.

– Опять же, здесь можно обещать золотые замки, но это не гарантирует их существования на месте.

– Оно, конечно, – согласился напарник, – С другой стороны «не войдешь в воду, не замочив ноги». Пока сами не увидим, не узнаем.

Заговорщики принялись «мусолить» ситуацию со всех сторон. Прикидывая разные варианты событий, все же остановились – ехать. В завершении Иван многозначительно подвел итог.

– Не было бы у нас семей, встать на крыло – дело плевое. Подхватил чемоданчик с пожитками и был таков. Не случилось устроиться по вербовке, опять же не беда. Двинул, где берут. На кусок хлеба и койку в общаге или палатке, всегда заработаешь. Жить без условий тоже привыкшие. Ни мороз нас не берет, ни жара. Семейному мужику подниматься, совсем другое дело. Есть и мужики разные. Который поехал на заработки, вроде деньги присылает, а домой не торопится возвращаться. Вольные хлеба затянули. Который уехал и сгинул. Ни самого, ни денег нет. Он там другую семью завел. Мне такие вещи не нравятся. Если уж перебираться, так всем гамузом.

– Правильно толкуешь. С другой стороны, как в неизвестность баб с ребятней тащить? Может там мужику тяжело будет. А бабе тогда, какого? Я уж про детишек совсем молчу, – справедливо заметил Костя.

– Я на этот счет тоже рассуждал и пришел к выводу – сначала поедем одни. Бабы пусть живут и работают в Самаре. Здесь быт налаженный, работа есть, из комнат никто не попрет. Мы с тобой поедем налегке. Устроимся, оглядимся, окопаемся, жилье подготовим, а там смотришь, и заберем своих.

– Как же они одни, с маленькими ребятишками? – забеспокоился мужчина.

– А вот так. Если двинем полным табором, да ко двору не придемся или условия нас не устроят, куда деваться. Назад нельзя, мосты сожжены. Нет ни жилья, ни работы. Куда деваться? Комнаты заняты. Где жить?

– Ито, правда. Пока там не заработаем, здесь терять никак нельзя. Хотя, конечно, лиха бабенки без нас хватят.

– Ничего, справятся. Надо с Петром серьезно поговорить. Объяснить нашу затею и попросить помочь женщинам в случае необходимости. Ольга, у него, вроде, с пониманием. Сколько лет под одной крышей живем. Может и она в трудный час поможет.

– Может и поможет, – повторил за Иваном Константин.

– Другого выхода все равно нет.

– А вдруг Петька тоже с нами засобирается?

– Так мы ему только перед самым отъездом скажем. Он не успеет сориентироваться. В крайнем случае, уговорим письма от нас дождаться, а потом принимать решение.

– Толково придумал. Галине с Надеждой тоже перед самым отъездом скажем?

– Вот тут ты не угадал. Им нужно сказать сразу. Нельзя через пол года нашими намерениями, как обухом по голове. Пусть заранее привыкнут к мысли, что впереди расставание и новая жизнь. Представь себе, говорим, мол, решили еще зимой поехать по вербовке на работу, завтра поезд, живите, как получится. Даже страшно подумать о последствиях такого сообщения. Нет. Так нельзя ни в коем случае.

– Когда говорить?

– Сам выберешь удобный момент сегодня, завтра. Не затягивай. Первый удар примешь на себя. Я тоже так поступлю. Когда истерика закончится, соберемся вместе, обсудим. Только предупреди Галину, чтобы никому ничего не говорила. При детях тоже языками не лязгайте, они в момент по недопониманию новость разнесут.

План удался. Женщины погоревали – погоревали, а куда деваться. Раз мужики так решили, так тому и быть. Стали помаленьку готовиться к отъезду кормильцев. В середине июня тридцать первого года, отцы семейств отбыли покорять новые земли, строить завод. Предварительно мужчины в комитете оформились должным образом, получили предписание вместе с подъемными и поехали в теплые края искать лучшей жизни для своих жен и детей.

Надежда с Галиной до поры, до времени, остались в Самаре. За время вынужденного расставания со своими мужьями, женщины еще больше сдружились. Жили, фактически, одной семьей. На работе на них не смотрели, как на временщиков, готовых в любой момент уволиться. Наоборот, окружающие считали, что их мужики покуролесят, поскитаются, и вернутся в родной дом, под теплый бочек к родным женам, воспитывать своих детей.

Время шло. Мужики в родные пенаты не торопились. Подруги решали проблемы сообща, в равной степени заботясь обо всех детях. Отсутствие надежного плеча делало женщин сильнее. Они вместе читали письма от мужей, вместе радовались и плакали. К сожалению, письма приходили редко, причем по переменки, то от одного, то от другого. Продолжительное молчание оправдывали занятостью мужчин. Понятно, те уехали не на прогулку. Из писем узнавали об условиях содержания, о тяжелой работе и жестких сроках строительства, о том, что кормят хорошо, и хлеба можно есть сколько хочешь. Зарплату платили исправно, но осторожные труженики, отправлять деньги опасались.

По общему сговору, женщинам разрешалось продавать вещи, преимущественно мебель и хозяйственный инвентарь. На еде не экономить. Все равно придется частично распрощаться с нажитым имуществом, оставлять требовалось необходимое. Обстоятельства складывались удачно, события развивались по плану. И только рождение третьего ребенка в семье Большовых в феврале тридцать второго года, изначально планом не предусматривалось.

Надежда назвала новорожденного сына Петром. Вскоре, после отъезда Ивана на новостройку, из его родной деревни пришло горькое известие, умер отец. К тому времени, когда женщина узнала о смерти свекра, прошло более сорока дней. В похоронах принять участие не получилось, и она смогла только передать деньги в помощь свекрови. Поэтому назвала мальчика в честь усопшего деда, Петром.

С момента отъезда из дома мужчин, прошло почти два года. Дети заметно подросли. Все это время Надежда с Галиной готовились к переезду. Жили, практически, на узлах и чемоданах. В последнем письме Иван писал, что часть рабочих продолжают строить бараки в связи с прибытием все новых и новых людей. Однако, большинство строителей перекинули на возведение цехов завода.

Работа спорится, в эксплуатацию сдали два объекта. Специалисты приезжают целыми семьями. Им с Константином тоже выделили по комнате, правда, в разных бараках. Через месяц они намерены вернуться за своими семьями. Письмо шло тот самый месяц. Получила его Надежда как раз в день приезда долгожданных строителей. Быстро, в три дня собрались, подхватили узлы, чемоданы, кое-какую домашнюю утварь и навсегда покинули родную Самару.

Глава 2. Мария, Василий, Петр, Кира.

Большовы, после переезда, обустроились быстро. Дружба между земляками странным образом сошла на «нет». Вроде никто ни с кем не ссорился, но как-то сами собой отношения прекратились. Первое время еще ходили, друг к другу в гости, общаясь скорее по старой привычке, нежели из дружеских соображений. Позже у каждой из семей появились новые знакомые. Жили в разных бараках, работали в разных цехах. Изменилось окружение, изменились приоритеты.

Жизнь Большовых, в сущности, ничем не отличалась от жизни других семей Хвалынска. Завод строился, одновременно выпускал готовую продукцию, вместе с ним разрастался городок. Появились первый детский сад и школа. В помощь приезжим строителям и заводским специалистам привлекались местные жители путем агитационной работы и созданию для них благоприятных условий.

Мест в детском саду катастрофически не хватало. Предпочтение отдавалось кавказцам, а у них, как известно, семьи большие, детей много. Не смотря на то, что Василий Иванович прибыл в числе первых добровольцев, к переселению семьи, мест в детском саду не заслужил. При желании можно было настоять на выделении хотя бы одного, но это, во-первых: не решало проблемы семьи, во-вторых: старшие дети уже самостоятельные и должны посильно помогать в доме.

Основная забота, по уходу за младшими детьми, легла на Марию. Для того, чтобы в то время, прокормить, одеть, обуть и выучить подрастающее поколение, вместе с мужем на работу в механический цех, вышла Надежда. Труд у станка, конечно, более тяжелый, чем у сборщиков, зато и платили станочникам больше. Даже после рождения четвертого ребенка в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году, дочери Киры, женщина не оставила работу на заводе.

Мария невольно заменила мать младшим братьям и сестре. На детские плечи легла вся домашняя работа. Она стирала, убирала, готовила на многодетную семью. Девочка рано узнала, что такое труд с утра до ночи. В таких условиях говорить о достойном образовании не приходилось. Мария с трудом освоила программу семилетки и не потому, что была отсталой или не способной к наукам, просто у нее были взрослые заботы, а учеба в школе – детская забава. Школу посещала не регулярно, уроков вообще не учила. Учителя пытались воздействовать на родителей, однако, понимали влияние сложившихся обстоятельств. Ставили девочке тройки, тянули из класса в класс.

К концу Великой Отечественной войны, Марии исполнилось восемнадцать лет. На территории страны, где прошли фашисты, на месте сел и городов лежали развалины. Нужно было восстанавливать заводы и фабрики, заново отстраивать целые города, села, деревни.

Трудно сказать, что явилось причиной отъезда девушки из родного дома. Может быть, желание откликнуться на призывы партии и комсомола, возродить из руин нашу державу. А может быть, все гораздо проще, банальнее, бежать, куда глаза глядят от ненавистного быта, который превратил ее в пожизненную няньку для малолетних детей, в уборщицу, прачку, повариху для родителей. Вообщем, Мария на волне массовой помощи районам, особенно пострадавшим от разрушительных действий оккупантов, отправилась поднимать Украину.

Судьба занесла во Львов. После войны, еще долгое время в Западной Украине, положение было сложным. В лесах орудовали банды недобитых бандеровцев, чувствовались антисоветские настроения среди жителей сельской местности и городского населения. Волею правителей сложилось так, что Львовская область с одна тысяча восемнадцатого года по одна тысяча девятьсот тридцать девятый год входила в состав Львовского воеводства Польши. В соответствии, с Секретным дополнительным протоколом к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом, территория воеводства перешла к Советскому Союзу и вошла в состав Украинской ССР. Правда, по результатам второй мировой войны, пять районов области отошли опять Польше. Однако, большая часть Львовской области вместе с центром, остались в составе Советского Союза. Отсюда, откровенная неприязнь местного населения к советским гражданам, которые, между тем, приехали на помощь.