Текст книги "Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо?"

Глава 6

Будь собой. Прочие роли уже заняты.

NN

Дарниэль, Повелитель дроу

Светало. Я стоял над кучей гниющего мяса. От ее вида мутило. Не так давно эта куча носила имя Армаир Гзарр и была смертельно опасным убийцей-вампиром, которого прислали по мою голову. А сейчас… в оковах серебра, в помещении специальной тюрьмы для таких, как он, где найти темный угол далеко не просто, доблестный наемник превратился в сочащуюся сукровицей мерзость.

– Говори, чем ты хочешь выкупить свою жизнь?

Урод оскалил пасть:

– Я могу шепнуть на ухо пару слов о твоем брате.

Я отрезал:

– Все мои братья умерли!

Армаир гаденько захихикал:

– Все, да не все! Я о Тхареше, третьем наследнике… Ты думал, он погиб во время неудачного посольства к оркам, да?

Меня проняло:

– Ты что-то знаешь о нем? Он жив?

Вампир прикрыл опухшие глаза-щелки ресницами, слипшимися от гноя, и провел исхудавшей рукой по остаткам волос:

– А что мне будет, если скажу? – Над Гзарром появился сизый дымок – его пятки коснулся лучик света.

Я распорядился:

– Закройте окно ставнями! – Присел на корточки рядом с телом. – Почему ты обратился именно ко мне?

– Пусть остальные выйдут!

– Пошли вон! – По моему приказанию стражи покинули нас. Когда за последним из стражей захлопнулась массивная, обитая серебром дверь, я уточнил у кровососа: – Теперь объясни, отчего тебе понадобился именно я?

Вампир зашипел:

– Некоторым старейшим известна ваша родовая тайна… способность к абсолютной эмпатии…[8]8
  Эмпатия – способность вхождения в эмоциональное состояние другого человека через глубокое сопереживание. Способность быть эмпатом дает возможность точно проникать в чужой глубинный мир эмоций и переживаний, отображая их через свои эмоции и переживания. При зеркальном эмпатическом отображении причины переживаний тоже полностью отзеркаливаются. Одно условие: для сохранения своей психики эмпат должен четко дистанцировать чужие чувства и постоянно напоминать себе о стороннем источнике этих чувств.


[Закрыть]

Сдерживая рвущееся грязное ругательство, я спросил его:

– Кому еще, кроме тебя?

Вамп усмехнулся:

– Армаир Гзарр – последний, кто знает ваш секрет. Остальное ты в состоянии почувствовать сам, Повелитель дроу.

Я осторожно настроился на чужие эмоции, освобождаясь от привычной глухой защиты и точно зная, что пожалею не раз и не два о снятии эмпатических блоков. Как давно я этого не делал! Последний раз сверхмощные блоки мне ставили приятели-драконы тридцать лет назад, в годовщину гибели моей семьи. Я тогда чуть не свел с ума эманацией ненависти окружающих дроу. Впоследствии пришел к выводу: панацея – не чувствовать.

Ну-ка, ну-ка… Эмоции вампира, несмотря на его крепкую ментальную защиту, считывались на удивление легко. Шибануло режущей сердечной болью, сладковато-гнилостной горечью от чужого предательства и чем-то… терпким… Я со свистом втянул воздух. Вампир хочет достойно жить или умереть. Ради этого он согласен сказать правду.

И почему вампиры, знаменитые телепаты и гениальные кукловоды, совсем не обращают внимания на эмпатию, которая кажется им чем-то примитивным и незначительным в сравнении с талантом читать мысли? А зря… невзирая на бытующее заблуждение, в мыслях можно легко солгать. Опытные телепаты зачастую так и делают. Фальшивые донесения, выуженные менталистами у носителей, мастерски владеющих телепатией, отнюдь не редкость. Именно благодаря такого рода дезинформации начались пятая война дроу с эльфами и локальный конфликт драконов с демонами.

С эмоциями сложнее… те можно заморозить и не чувствовать вообще, или они будут истинными, такими как есть. Их не подделать.

Умирающий вампир молча, неподдельно страдал. И он не лгал.

– Убедился? – тихо сказал клыкастый.

– Что тебе надо? – резковато спросил я, скрывая мучительную боль от излучаемых им страданий, моральных и физических.

– Жизнь, убежище, работу, – по-военному коротко ответил вампир, – и каплю крови Повелителя в подтверждение честности твоих намерений. Видишь ли, я не обладаю твоими способностями, но уж по вкусу крови способен многое определить, в том числе отличить правду от вранья.

Стилет проколол палец. Алая капля повисла на остром кончике и тут же упала в открытый рот изголодавшегося вампира. Как бы то ни было, я не такой кретин, чтобы позволить наемному убийце хлебать свою кровь кружками. Вздохнул, морщась от удушливой тюремной вони:

– Если информация заслуживает внимания, я дам тебе все это. Но даже если нет, – честно признался, – возьму с тебя кровную клятву больше не воевать с дроу, не трогать членов моей семьи, да и отпущу восвояси. Заказ ты провалил. Я отлично вижу: ты не желаешь нам зла лично от себя. И… похоже, тебя грызет какое-то чувство вины.

– Вины… – кривовато усмехнулся кровосос. – Дарниэль, Повелитель дроу, позволь рассказать тебе одну сказочку. Двести лет назад жил-был один демон. У него был приятель дроу. Как они познакомились и подружились – Йаола его знает, а я нет… Так вот… однажды им пришло в голову… вот уж понятия не имею, с какого перепугу… в общем, дроу и демон побратались особым обрядом и стали кровниками. Необычно? Да, конечно! Противоестественно? Согласен.

– Дальше! – потребовал я, выгибаясь от чужой боли и прикусывая мизинец, чтобы не застонать.

– А дальше все просто, – хмыкнул клыконосец. – У демона и дроу завелись могущественные враги. И кто-то очень хитрый, а может быть – очень дальновидный, решил одним махом избавиться от обоих. По поручению одного демона… ныне покойного, – сразу оговорил наемник во избежание взаимных недоразумений. Просветил: – Да-да, покойного не без моего участия… Ну так вот, демона-кровника с помощью состряпанной фальшивки убедили в том, что его брат-дроу – предатель. В ярости он пришел в стойбище орков убивать дроу. Тот… Я следил за исполнением, – признался вампир. – Тот посмотрел на демона, как вы, дровские повелители, умеете… Сказал: «Я вижу, ты не виноват, тебя обманули». И проклял того, кто обманул демона. А потом… – еле промолвил свистящим шепотом Армаир Гзарр, – потом твой брат, истекая кровью, куда-то переместился. Исчез в особом портале, который даже матерый демон не смог перекрыть. Твой братец, оказывается, у нас был Ходящим-между-мирами. О как!

Я пришибленно молчал.

– Хочешь знать, надо ли убивать демона-побратима? – ехидно ощерился вампир. – Нет. Не придется. Очень скоро он узнал обо всем правду.

– И?..

– Он не смог жить дальше. Добровольно ушел к Йолару[9]9
  Йолар – бог войны и смерти.


[Закрыть]. Стал его рабом битвы[10]10
  Раббитвы – существо, добровольно посвятившее себя служению богу смерти. Находится между жизнью и смертью. Умереть может только с позволения хозяина. Используется как военная сила и порученец.


[Закрыть].

Я встал. Выпрямился, разминая себе кисти и плечи:

– Не понимаю, какое это отношение имеет к тебе, убийца?

– Такое… – Вампир опустил взгляд. – Тем наемником, который подсунул демону фальшивку, был я…

– Что с того? – как можно равнодушнее спросил я вампира, еле-еле удерживаясь, чтобы не придушить.

– А то… во-первых, твой брат жив, я точно знаю… вампиры чужую смерть хорошо чувствуют, а во-вторых, меня с той поры преследует проклятие. Хочу его снять.

– При чем тут я? – холодно поинтересовался.

– Снять проклятие королевского рода под силу только члену того же рода, – невыразительно произнес Армаир Гзарр. – За это я согласен служить тебе вечно. Жизнью, кровью и могуществом клянусь не причинять вреда королевству дроу и всем его жителям! Но если передумал отпускать, тогда добей своей рукой – и мы квиты.

Я еще раз глянул на вампира и передернулся от сильнейшего отвращения. Добивать это?.. Увольте.

– Хорошо. Я дам тебе свободу и работу королевского убийцы, если захочешь. – Громко прочел три раза формулу снятия проклятия рода. Сгибаясь от рвотных позывов, вывалился из камеры, повелев накормить и освободить Гзарра.

Если б я мог, еще долго не заходил бы в отравленные миазмами боли и отчаяния тюремные подвалы. С абсолютной эмпатией здесь находиться – пострашнее любой пытки. Хочу света, радости, живого участия! Слишком поднабрался удушливых, мучительно безнадежных эмоций заключенных. Завтра же свяжусь с Закэри, пусть срочно изготовит для меня защитный амулет до той поры, пока удастся уговорить драконов восстановить эмоциональную блокировку.

Потащился досыпать, на ходу вспоминая утреннюю беседу. Не приведи боги судьбы проклятого вампира… лучше сразу умереть.

Через пару часов меня разбудили. С помощью жены я в очередной раз окунулся в театр абсурда. Сперва примчался один из воинов ее охраны… (Для ее же блага! И моего спокойствия.) Сообщил: мол, супруга изъявили желание получить обед или пообещали закусить стражниками, если не выполнят ее требование. При этом ему ужасно хотелось прямо спросить: а моя жена не каннибалка? На лице телохранителя читался и второй вопрос. Его до дрожи под коленками интересовало, чем еще моя женушка их порадует.

Хороший мальчик. Не спросил. Побоялся.

А спросил… и что бы я ему ответил? Я о характере и прежних условиях жизни новобрачной понятия не имею, кроме того что она не из этого мира. Даже настоящего имени не удостоен. Кстати про обед: досадное упущение.

Как же она целых два дня голодная просидела? А мне-то какой стыд: правитель не смог накормить жену! Безмерно терпеливое создание: закатить скандал под предлогом неудобства через двое суток! Не каждая монахиня так долго продержится. Забыл осведомиться, как девчонка восприняла заключение и охрану. Впрочем, это не к спеху, будет время, сам зайду и выясню.

После обеда примчался второй страж. Трясясь как осиновый листок, поведал: Повелительница затребовала служанку незамедлительно или обратит его в гоблина. Кто бы знал, каких трудов мне стоило не заржать! Молодец, госпожа, развлекается в силу возможностей. Довести воина-дроу до паники – это подвиг, достойный быть занесенным в анналы. Забавная девушка досталась мне в жены. Главное – живая, а не бессловесная тень. Все-таки очень сильно влияет внутренняя сущность! Одно тело, а такие разные личности. Словно огонь и лед. Поразительно!

Беспокоит лишь непредсказуемость супруги. Судя по негативному отношению, мысль о замужестве не доставляет ей особого удовольствия. Кто знает, какой вздор взбредет в ее прелестную головку? Как это отразится на состоянии дел моей страны? И главное – что мне с ней делать?

У меня будет время понаблюдать за новой «игрушкой». А там разберемся. Насилие над женщиной не в моих правилах, да и необходимости особой в том нет. Грош мне цена, если после прожитых семи веков не сумею красиво соблазнить собственную жену. К тому же все незамужние придворные дамы к моим услугам, стоит ли мучительно заострять внимание на одной?

Кого же отправить к эльфийке? Я, кажется, знаю кого. Манвэлиэль из Дома Тьмы, единственная из семьи, оставшаяся в живых. Она не болтлива, преданна. Ни с кем из придворных дам не сошлась, при дворе нищенствует. Да и не помешает иметь лишнюю пару глаз и ушей, наблюдающих за женой. Обдумав как следует подходящие варианты, утвердился в выборе и вызвал Манвэлиэль. Пришедшей на зов сироте я милостиво предложил вакансию доверенного лица при Повелительнице. Девушка радостно приняла известие. Заручившись согласием, изложил ей кое-какие тайны моей супруги, не вдаваясь в детали. И под конец уведомил о дополнительных обязанностях.

Не думаю, что ей они пришлись по вкусу, но выбора я не оставил. Новой служанке Повелительницы вменялось ежевечерне докладывать мне обо всем происходящем. Или сообщать немедля, если случится что-то экстраординарное. Дал подробные инструкции и отпустил Манвэлиэль, занявшись обычными, рутинными делами, требующими внимания. Но мысли то и дело возвращались к эльфийке. Она занимала меня все больше и больше. Отвлекшись в очередной раз, плюнул и решил сходить к ней в гости, раз так неймется. Подойдя к двери в покои супруги, выслушал подробный доклад караульных и уже собрался было войти, как прозвучала просьба Манвэлиэль:

– Спой что-нибудь, пожалуйста.

Что удержало меня на месте? Не знаю. Я замер, вслушиваясь в дальнейшую беседу.

– Это одна из моих любимых.

И эльфийка запела. У эльфов идеальный слух и хорошие голоса, но она не просто пела, она вкладывала душу, а текст… я никогда не слышал подобных песен. Простые, незамысловатые слова складывались в судьбу, рисовали картину жизни и страданий, которых мы, дроу, не ведали. Почему же обычная песня вызвала столь сильный отклик в наших сердцах? Почему воины, прошедшие не одну битву и не дрогнувшие перед лицом мучений и смерти, сейчас низко опустили головы, скрывая недостойные эмоции? Что было такого в голосе, чувствах, словах или музыке, заставляющее забыться?

Ту песню никто из нас уже не сможет забыть. Как ты делаешь это, девочка? Зачем вынуждаешь вспоминать, что у нас есть сердце?

Песня стихла, за дверь выскользнула Манвэлиэль. Подняла на меня глаза, полные слез, и сказала:

– Эрика. Вашу жену зовут Эрика.

Теперь я знаю твое имя. Но что значит имя твое? Что оно несет мне – горе или радость?

Глава 7

Я не буду проще, и не надо ко мне тянуться!

NN

Эрика

Утренняя побудка не доставила мне радости. Уснула я вчера поздно, ворочаясь с боку на бок, и дико тосковала, не в силах расстаться с мыслями о доме. Не исправил ситуацию даже принесенный Машей аппетитный завтрак, состоящий из свежевыпеченных булочек с фруктовым джемом и сока. Оглядев роскошный поднос с едой, я пригласила свою дуэнью составить мне компанию в уничтожении продуктов:

– Присоединяйся!

Немного развеселило выражение священного ужаса на ее лице после озвученного предложения.

– У нас так не принято! – попятилась Мария. Девушка отмахивалась от моего предложения, будто черт от ладана.

– У них, видите ли, так не принято! – передразнила я, начиная подозревать подвох. – А мне плевать, что у вас принято, а что – нет!

Девушка молча внимала.

– Несомненно, лучше давиться куском в одну харю под голодным взглядом истощенной компаньонки! – вещала я, бегая по комнате. Вскоре мне это занятие надоело, я остановилась, вперилась в дроу и полюбопытствовала: – Маша, скажи на милость, вот отчего у тебя истощенный вид?

Мария смутилась и, опустив голову, начала объяснять местные порядки:

– Понимаешь, мой Дом погиб в пламени ночного пожара. Орки… Почему при дворе я плохо выгляжу?.. – Девушка погрустнела. – Приживалку никто не обязан особо кормить, а быть на побегушках у придворных дам аристократке не положено по статусу. Ныне я принадлежу Повелительнице и по этикету обязана есть лишь после тебя и только то, что останется.

– Ой, мамочки мои, вот условия работы! – возмутилась я до глубины души. – И ты согласилась на этакое неравноправие?

– Доверенное лицо вашего величества – это почетная должность! – гордо выпрямилась Мария, но тут же сникла под моим взглядом.

– Серьезно-о-о? – издевательски протянула я. – Давай-ка разберемся… Если я сейчас сожру все это, – указала рукой на поднос, – то ты будешь поститься до обеда в надежде наесться объедками, которых может и не быть? Выходит, попросить себе отдельную порцию ты не имеешь права? Я не ошиблась?

Получив в ответ подтверждающий кивок и несчастный взгляд, мне срочно потребовалось успокоиться. Что и проделала с помощью чашки кофе и сигареты.

– М-да, не стать мне идеальной Повелительницей при всем моем желании, – пригорюнилась, жалуясь компаньонке. – У меня, видимо, мозги скудоумные… Ваши изуверские порядки для них непостижимы.

Девушка пригорюнилась вместе со мной. У меня хандра прошла раньше.

– Садись и ешь, я приказываю! – надавила авторитетом. Так сказать, не мытьем, так катаньем.

Полузадушенный писк:

– А ты? – был окончательно задушен зловещей ухмылкой.

Многозначительно хмыкнув, я сообщила наивной девушке, никогда не давившейся в километровых очередях за вареной колбасой, не ночевавшей с родителями в очереди под магазином, когда твой номер тысяченадцатый, а нужных вещей завезли всего штук сто:

– Не дрейфь, уж о себе-то я не забуду! Подскажи мне, кто у нас заведует кухней?

Прожевав булочку, компаньонка сообщила:

– Йармионэль из Дома Кладези Мудрости.

– Какая прелесть! – обрадовалась я. – Сейчас поглазеем на этот «кладезь»! – И направилась к двери.

– Эрика, ты куда? – с тревогой поинтересовалась Маша.

Я ткнула сигаретой в сторону выхода и оповестила:

– Туда.

– В таком виде? – поразилась она, разглядывая вполне приличную пижаму.

– И чем тебе мой вид не нравится? – усмехнулась Повелительница, красуясь перед зеркалом. – Обычная пижама: широкие штаны и короткая майка милого бежевого оттенка. А то, что на груди надпись: «ТЫ – бесконечно доброе, феноменально умное, чертовски привлекательное, божественно красивое, исключительно порядочное и кристально честное, беспрецедентно талантливое, гиперсексуальное, бесподобно бесподобное ЧУДОВИЩЕ»… так полиглотов здесь нет.

Услышав перевод длинной красочной надписи, девушка сначала старательно скрывала улыбку, потом уже хихикала, а по завершении ржала в голос, утирая слезы.

– Вот видишь, – улыбнулась в ответ, любуясь миленькими пушистыми тапочками с помпонами, – день нужно начинать с улыбки! Тогда все неприятности покажутся сущими мелочами. – Отлепившись от зеркала, пошлепала к выходу и, распахнув створку, обозрела пучеглазых караульных. – О, все те же милые лица! – расплылась я в улыбке, делясь зарядом бодрости и хорошего настроения. – Привет, бойцы! Как жизнь? На мозги не давит?

Мне ответил старший дроу, сгибаясь в приветственном поклоне:

– Доброе утро, ваше величество. Чем могу служить?

А по глазам вижу – мы с ним сработаемся!

Прищурившись, я выдвинула предложение:

– Давайте для начала познакомимся. Так уж вышло, я вчера была невежливой и не представилась. Меня Эрикой зовут, а вас? – запоздало припоминая, что меня тут вообще-то по-другому кличут. Вычурно и зубодробительно. А и бог с ним, пусть называют привычным именем…

Мужчина выпрямился. Если он и удивился, то виду не подал. Дроу склонил голову и представился:

– Айлонор из Дома Стражей. К вашим услугам.

– Исключительно приятно, – подпустила меда. – А второго, который глазенки забыл в районе моей… хм… талии, как величают?

– Малагдаер из Дома Стражей, ваше величество. Мой племянник, – ответил за мелкого Айлонор. – Простите его за вчерашний инцидент. Молодой, неопытный…

Прислонившись плечом к косяку и затягиваясь, я милостиво кивнула:

– Прощаю, так и быть, но не просто так, а за услугу. Задам пару вопросов. Вопрос первый: сколько по времени длится ваше дежурство?

Дроу удивленно переглянулись и ответили:

– Сутки.

– Чудесно. Вопрос второй: как вы питаетесь эти сутки?

– Никак, по этикету…

– Ой, у меня сейчас планку сорвет! – На губах проступила пена, глаза начала заливать алая дымка. – Какая, блин, помешанная на голодной диете сволочь выдумала столь дивный распорядок?

В ответ – настороженное молчание.

– Ребята, хотите тишины и покоя? – вкрадчиво поинтересовалась рассерженная жена Повелителя. Дружелюбно покивала: – Вижу, хотите! Так вот, для этого не упоминайте в моем присутствии слово «этикет» и вызовите ко мне… Йо… Черт! Опять забыла имя! Главного по кухне.

– Йармионэля? – пришел на помощь Айлонор. И добавил с извиняющимися нотками: – Он… не придет.

– Это еще почему? Я не жена вашего Повелителя или это он особенный? – делано изумилась, нахально загасив сигарету об косяк. – Ну! Я жду ответа!

Айлонор с тоской во взоре обозрел порчу вверенного ему имущества и постарался максимально деликатно донести до моего сведения:

– Йармионэль не придет, потому что… Повелитель не дал прямого распоряжения повиноваться вам. Госпожа… вы… у вас нет права ему приказывать.

Переварив поступившую информацию и окончательно потеряв терпение, я все же уточнила:

– То есть я здесь никто? Фикция? Рабыня за решеткой?

Под моим яростным взглядом стражи с несчастным видом кивнули, виновато опустив глаза. Я взорвалась:

– Ну это мы еще посмотрим! Повелителя сюда! Живо! Или я за себя не ручаюсь!

– Повелитель приказал его не беспокоить! – пискнул мелкий, расширившимися глазами рассматривая среднего размера фаербол у меня в руках.

После этого заявления Повелительница стала еще злее, а фаербол еще больше и ярче. Его цвет из тускло-желтого стал бело-голубым.

– У вас есть выбор: или ваш драгоценный господин притащит свою сиятельную задницу сюда, или я, как его единственная, горячо любимая супруга, навещу его лично! – прошипев сквозь зубы и перекинув шар из руки в руку, свирепо уставилась на охрану, ожидая решения. – Или… – Выдержав паузу, приобщила: – Начну крушить дворец… Тоже сгодится!

Злость мне вообще-то обычно не присуща. Сержусь я редко, но… метко! И уж если разозлюсь, то ховайся кто может! Причин беситься у меня набралось более чем достаточно! Черт-те что творится! Притащили бог знает куда! Держат взаперти! Предъявляют немыслимые требования! Этикетом под нос тычут! Еще и в грош не ставят! У кого тут терпения хватит? Гр-р-р!

Терпения у меня не хватило. Я пошла в народ! Представляю, какую изумительную картину наблюдали воочию мои стражи: разъяренная, взлохмаченная, сверкающая глазами эльфийка, одетая непонятно как и укомплектованная огненным шаром. Разумеется, они безотлагательно прониклись и впечатлились. И главное, предпринять мужчины ничего не могли: этикетом такие случаи не предусмотрены. Все, на что их хватило, – это следовать за мной на расстоянии, пока я рыскала по коридорам в поисках благоверного, и стыдливо уговаривать:

– Ваше величество, соблаговолите, пожалуйста, успокоиться и вернуться в свои покои! – Первая попытка сотрудничества.

– Ваше величество, пожалуйста, поверните назад! У нас приказ!

– И что? Вы меня расстреляете? – полюбопытствовала, спугивая занятную парочку из алькова. (Дама тут же упала в обморок.) – Что стоишь? – попеняла я кавалеру. – Пользуйся моментом! Сама легла, даже уговаривать не надо!

– Ваше величество, вам приказано… – завел Айлонор заезженную пластинку.

– Ха! – возмутилась, явно демонстрируя отношение ко всяким приказам в мой адрес. – А я прям вся из себя овца послушная!

– Вы не овца, но…

– И на том спасибо! Тогда не будьте баранами! – перебила, укоризненно глядя на стражников. – Ребята, пожалуйста, не лезьте под горячую руку. – Я выразительно продемонстрировала лучистый фаербол. Помолчала и с угрозой добавила: – Будете надоедать – запишу в группу поддержки! Вручу каждому по пучку лент, и будете акробатические кренделя выделывать и речевками мои выступления сопровождать!

Охране такое времяпрепровождение пришлось не по нутру. Они заткнулись и угрюмо следовали за мной молчаливыми тенями. Впрочем, на подмогу они тоже временами приходили… несколько дам было перебазировано в сторону от торной дороги, паре мужчин оказали первую помощь: одному нос вправили, когда я его нечаянно дверью прищемила, другому сломали, когда ручонки свои не по делу протянул. Вот так мы и гуляли…

Когда мне окончательно надоело безрезультатное шатание по дворцу и до помраченного гневом сознания достучалась разумная мысль – можно элементарно спросить местонахождение объекта у местных, я так и поступила.

– Молодой человек, подождите нас, пожалуйста! – прокричала я мужчине, спокойно шествовавшему на приличном отдалении впереди по коридору.

Кавалер, видимо, не обладал хорошим слухом и продолжал идти дальше, совершенно не реагируя на вполне вежливую просьбу. Пришлось добавить скорости и добежать рысцой.

– Молодой человек, – пропыхтела я, любуясь стройной фигурой и шикарными волосами, уложенными в сложную высокую прическу, – не подскажете…

В это время до мужчины дошло: обращаются именно к нему. Он оглянулся и куртуазно ответил:

– Ик!

После чего сделал попытку бесславно удрать. Но был остановлен недрогнувшей дланью. Моей, естественно. Нашел с кем соревноваться в беге! От меня еще никто не уходил!

Вцепившись в рукав сиреневой шелковой рубашки, я жалобно сморщилась и тонким голоском произнесла:

– Не будете ли столь добры и не соблаговолите ли указать направление, следуя коему я смогу осчастливить венценосного супруга своим появлением.

– Че? – разродился пространной речью придворный и свел глаза к носу (мозги, видимо, сошлись там же), исказив некрасивой гримасой тяжкого раздумья не тронутое печатью интеллекта симпатичное лицо.

– Через плечо, – тихо пробормотала я, не отцепляясь от заложника.

Тут ко мне подошел Айлонор и прошептал, склонясь к уху:

– Ваше величество, отпустите Мартиниуэля, пожалуйста…

– Это почему? – проявила я небрежный интерес, сдувая прядку, щекотавшую нос. Прядка упорно возвращалась на место, вызывая желание чихнуть.

– Он жених дочери кузена советника по безопасности, который приходится двоюродным дядей советнику по обороне и состоит в четвертой степени родства с советником по финансам.

Страж основательно заморочил мне голову родственными связями… Пытаясь сообразить – кто, кому, когда и кем приходится, я машинально впихнула в руки пойманному дроу фаербол. И со словами: «Подержите, будьте добры», – нервно поправила волосы. Отнимая назад свое имущество, я даже успела за него повоевать. Потому что мужчина к шарику приклеился обеими руками, мучительно не желая расставаться. – И?.. – Вернув назад любимый шарик, повернулась к Айлонору. – То, что он чей-то там родственник, ограждает его от простых вопросов и любезности в отношении дам?

– Нет, – зашептал страж, – просто его невеста – девица крайне резкая и любому горло за жениха перегрызет…

– Ого! – окинула я взглядом замершего пленника. – Бедненький, какую ж тебе стерву подыскали! Поесть – и то нормально не может! Так, где у нас Повелитель проводит свободное от должностных обязанностей время?

– Ва-ва-ва… – задолдонил молодой человек, показывая рукой направление.

Рука тряслась и указывала каждый раз другую сторону света: мне стало непонятно, куда следовать на развилке – направо или налево.

– Мое величество, – пришла я на помощь (Чип и Дэйл стояли за спиной и бдили), – желает, чтобы вы нас сопроводили.

В этой ситуации я проявила эгоизм. В самом деле, сколько можно пугать народ и гонять по вражеской территории, чтобы высказать свое «фи»? Обойдемся малой кровью…

Настоятельно подталкивая несчастного в указанную сторону, я убедительно втолковала ему свое горячее желание:

– Многоуважаемый Коньякуэль, окажите скромную, но неоценимую помощь и доведите даму до мужа. Горю желанием сжать его в пламенных объятиях. – В подтверждение слов продемонстрировала фаербол.

Придворные, встречаемые по пути, с изумлением провожали ошалелыми взглядами нашу странную процессию: впереди нервно оглядывающийся через каждые два шага «проводник», следом расхристанная первая леди и в хвосте, на значительном отдалении, – почетный эскорт из стражи. Думаю, этот шокирующий эпизод надолго запомнится и даст основательный повод для сплетен. Плевать! Я реноме Дарниэля поддерживать не нанималась! Если он не уважает мой статус, пусть страдает его!

Наконец мы все же прибыли к месту назначения. Будучи уже не в состоянии связно изъясняться, я знаками попросила постучать в дверь. Горемычный дроу сильно колебался перед тем, как выполнить приказание, справедливо опасаясь репрессий со стороны главного лица государства. Правда, увидев сильное недовольство его дражайшей половины, он из двух зол выбрал меньшее и робко постучал:

– Повелитель, к вам пришли!

В ответ раздался нахальный женский смех и вопль супруга:

– Пшел вон! Я занят и приказал меня не беспокоить!

Понукаемый мной дроу отважно попытал счастья еще раз:

– Прошу прощения, мой Повелитель, но ваша высокочтимая супруга…

– В… на… и туда… со всеми, кого привел. Пошел вон вместе с ней! – не дал закончить ему венценосный хам.

– Ах, даже так! Ну ты сам напросился! – Нетерпеливым жестом повелевая отойти в сторону, я запулила фаером в дверь, снеся ту напрочь, после чего все-таки вошла.

Не будь я настолько зла, точно заржала бы от души, разглядывая открывшийся вид. На смятой постели, съежившись и натянув простыню почти до глаз, сидела полураздетая девица, прикрывая голову подушкой. Дева испуганно выглядывала из получившейся амбразуры.

Рядом с кроватью в боевой позиции застыл Дарниэль, одетый лишь в штаны, но зато вооруженный мечом и кинжалом.

Мне свидетели для теплого супружеского общения не требовались. Я высказалась, выразительно глядя на «даму сердца»:

– Брысь, нахалка!

При полном молчании под моим тяжелым взглядом девица выползла из постельных завалов и, трепетно прижимая к груди одежду, дала деру. Этого времени хватило для того, чтобы сиятельный супруг пришел в себя. Крепкая психика у благоверного, однако! Неторопливо освободившись от оружия, дроу подошел к прикроватному столику, по пути сверкая тылом, украшенным полуспущенными штанами. Наполнив бокал вином, осведомился:

– Ты пришла выполнить супружеский долг?

– Не дождешься! – прошипела я. В свою очередь поинтересовалась: – Это «особо важные государственные дела» в твоей постели разлеживаются?

– Ревнуешь? – с милой крокодильей улыбкой парировал Повелитель.

– Я? Тебя?! Не обманывайся! К твоему сведению, многое потеряешь, если услышишь мое сакраментальное: «Я согласна!»

– Например? – заинтриговался Повелитель.

– Например, ты уже не сможешь запросто смотаться на охоту, накачаться там под завязку алкоголем и, мягко говоря, перещупать все окрестные «важные государственные дела»! – не отказала я себе в удовольствии проехаться по любовнице. – Точно так же дело будет обстоять с рыбалкой и прочими «выездными заседаниями государственного Совета». – Повысила тон: – А также я катастрофически не выношу в спальне холостяцкого беспорядка, мокрых полотенец на полу ванной, громких неприличных звуков и чисто мужских жестов в области, отвечающей за деторождение. Я доступно изложила свою женскую позицию? Или продолжить?

– Вполне доступно! Продолжать не надо. Мне теперь вовек не оправиться от подобного удара судьбы, – язвительно отозвался Повелитель. Хмыкнул: – Придется прибегнуть к посторонней помощи.

– Ну тебе это не впервой! – кивнула я в сторону кровати (в ответ мне досталась самодовольная улыбка). – Еще можешь психиатра с психологом на чай позвать. – (Улыбка увяла.)

– Если не за этим, то зачем ты пришла? Да еще с таким шумом и в столь откровенном виде? – спросил Дарниэль, прислонившись спиной к изножью кровати и безмятежно отпивая вино из бокала.

Подобному спокойствию можно лишь втайне позавидовать, но мы тоже не лыком шиты. Я прошествовала дальше и дерзко уселась в стоящее рядом с камином кресло, закинув ногу на ногу.

– В отличие от тебя мне небезразличны окружающие меня лю… дроу, – сообщила, бесстыдно разглядывая новоявленного мужа, и даже в состоянии крайней ярости была вынуждена признать, что внешностью его природа не обделила. – Я возмущена некоторыми фактами, связанными с моими людьми…

– И кто же посмел обидеть твое окружение? – последовал вопрос, заданный ядовито-язвительным тоном. – Хочу посмотреть на этого безумца…

– Ты, конечно! Кто ж еще посмеет? – отрезала я. – И осторожней с ядом, не обкапай хозяйский ковер. А то прожжешь – казне убыток будет. Неэкономно это, не по-хозяйски!

После моих слов, высказанных доброжелательно-вкрадчивым тоном, его величество поперхнулся вином. Я, естественно в самых лучших чувствах, ненавязчиво собралась ему помочь и даже пригребла железяку, висевшую на подставке рядом с камином. Но мои благие намерения обломали уже на подступах, строго погрозив пальцем. Пожав плечами – была бы честь предложена! – я вернулась в кресло и стала терпеливо дожидаться, когда он сможет говорить. Откашлявшись и смахнув выступившие слезы, Дарниэль вылупил синие глазищи и возмущенно высказался: