Текст книги "Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды"

Глава 8

Труп врага пахнет хорошо, но воняет – плохо!

Поздним утром я спустилась вниз, к недовольной перебазированием Натке и странно-задумчивому Диего.

– До чего мы дошли! – уперла руки в боки хранительница. – Из родного дома, как зайцы, бежим! – Сегодня она перевязала лоб широкой лентой с бисерной вышивкой и выглядела издали как индейская скво. Ну, точно, как же я забыла – Натка вышла на тропу войны!

– Натка, – строго напомнила я ей, – там тоже родной дом.

– Какой там дом! – пригорюнилась женщина-домовушка. – Явочная квартирка. Конура…

– Там пять комнат, – резонно заметил Диего, стараясь не встречаться со мной взглядом. – Если бы каждая собака барствовала в таких условиях, то людям стало бы негде жить!

– А людям и так негде жить! – фыркнула хранительница, доставая из-за спины поварешку и ласково поглаживая. – Потому что каждая собака…

– Стоп! – подняла я руки. – Натка, если тебе там плохо, то можешь остаться здесь. Мы как-нибудь справимся.

– «Как-нибудь» – это как? – подозрительно сощурилась женщина. – Борщ на потолке, спагетти на стенах, битки в дверях, гуляш по коридору, суши на балконе? Плавали уже, знаем!

– Ну… – Мне хватило совести покраснеть, вспоминая, как я доказывала Диего – какая я замечательная кулинарка. Доказала. Пожаром и капитальным ремонтом квартиры.

– Ну! – нахмурилась хранительница, выуживая в дополнение к половнику шумовку. И тоже из-за спины.

– У тебя там полевой набор ниндзя? – ехидно полюбопытствовал мужчина. – А вместо пулемета на закуску кухонный комбайн?

– У меня там НЗ на случай самообороны, – рявкнула женщина и вперилась в меня настойчивым взглядом. – Я жду объяснения, как вы будете справляться одни!

– Можно позвать… – Я набрала воздуха перед тем, как выговорить, и надеялась остаться живой.

– Временную хранительницу, – можно сказать, закрыл меня грудью телохранитель.

– ЧТО-О-О?!! Вот вам! – У меня под носом оказалась поварешка, у Диего – шумовка. – Размечтались! Чтоб я себе все удовольствие обломала! Не дождетесь! Быстро всем на выход!

– Вольдемар не выживет, – с фальшивой скорбью сообщил мне телохранитель. Разглядывая шикарно отделанный потолок, выдал с нескрываемой иронией: – Она его массой задавит, пастеризует и в банки закатает.

– У тебя проснулось милосердие? – неприятно удивилась я, открывая холодильник и наливая себе апельсиновый сок.

– У меня проснулась рациональность, – хмыкнул Диего. – Такого размера банку нужно где-то хранить. И мне не хочется видеть эту пресерву через стекло. Я эту сволочь и в натуральном виде перевариваю с трудом!

– Мы ее есть не будем, мы ее в огороде закопаем, – успокоила его я. Ловко перевела стрелки: – Чем пока займемся?

– Сначала переедем, потом нужно съездить полюбоваться на эту «Дамскую гадость».

– «Женскую радость», – индифферентно поправила его я, споласкивая стакан.

– А я что сказал? – удивился Диего, как всегда желанный и стильный в любом прикиде, даже если это военная форма десантника или черная футболка с джинсами. Да он в костюме паяца, Арлекина или Пьеро – и то возьмет приз «Мистер Вселенная»! Я бы ему точно дала…

Мы завезли брюзжащую и раздраженную Натку в городскую квартиру и малодушно сбежали на разведку. Потому что никакой, даже самый могущественный эфирный или ифрит не сравнится с маленькой хранительницей в гневе. Эта миловидная дама под настроение метает кухонные ножи в цель со скоростью десять в минуту. При очень большом желании – даже два в секунду. И замечу, излишек стали в любом организме катастрофически мешает его правильному функционированию.

Спустя пару часов. Где-то в лесу

– Туда-то я залезу. – Я с тоской разглядывала, задрав голову, облюбованную сосну. – Но вот как ты будешь меня обратно сманивать? Не поделишься, случайно, секретом? Батут внизу расстелешь или вызовешь аварийный кран?

– Поделюсь. Обязательно. У меня на такой случай всегда есть варианты, – скромно сказал Диего и со всей торжественностью достал из кармана… лифчик из новой коллекции Victoria’s Secret. С этикеткой. Садюга!

– Змий-искуситель, – пробормотала я, энергично подтягиваясь на нижний сук. Под нос: – А еще злостный извращенец!

– Просто предусмотрительный, – усмехнулся телохранитель, передавая мне мощный бинокль. – Ты западаешь только на Victoria’s Secret и итальянскую обувь, сделанную вручную. Туфли из-за каблуков в карман не поместились.

– Сплошное разочарование, – сообщила я ему, залезая чуть выше и припадая к биноклю.

Хутор «Женская радость» состоял из двух частей и для здешних мест казался необычным. Главная, административная часть его – готовая рекламная картинка! Даже не верится, что у нас такое могут создать, да еще и не очень далеко от болот.

На большой, расчищенной территории, на зеленой травке в кружок собралось около полусотни нарядных деревянных домиков. Светлые, из сосны, покрытые какими-то специальными не то восками, не то лаками, сохраняющими природную фактуру светлой древесины; с остроконечными крышами и большими открытыми верандами – они радовали глаз.

Домики поставили на разных уровнях, центральная полянка очутилась в низине. В прогалине между несколькими нижними домиками пускал блики огромный сине-голубой бассейн с подогревом и хрустально чистой водой.

– Что-то тут очень тихо, тебе не кажется? – недоуменно сообщила я Диего. – Ни одной живой души на территории. – Заметила: – У них набор в самом разгаре. По идее такого быть не должно.

– Мертвые души есть? – деловито поинтересовался телохранитель, сверяясь с каким-то хитромудрым прибором.

В черной, обтягивающей торс футболке, завязанной узлом на узкой талии спортивной кофте и черных джинсах он был неотразим. Но для меня, увы… недоступен.

Я порадовалась, что сижу на дереве. Потому как это гораздо безопаснее для Диего. Внутренний пакостник подталкивал неожиданно спрыгнуть сверху, оглушить и – «Я тебя съем!» Ну и все остальное… по сценарию.

– Я пойду погляжу подступы ко второй базе, – сказал мрачный Диего. – Судя по описанию Лёны, там должно быть полно охраны. Посиди пока тут, я скоро…

– К твоему возвращению гнездо вить? – деловито поинтересовалась я, свешиваясь вниз.

– Не надо, – сверкнул белоснежными зубами Диего. – То, для чего предназначено это устройство, я буду высиживать исключительно сам.

– Бог в помощь, болезный, – доброжелательно откликнулась я, снова прилипая к биноклю.

Вскоре после его ухода стемнело. Веранды домиков и все тропинки между ними ярко осветились. На тропинки, любуясь цветущими кустами и низкорослыми японскими декоративными деревцами бонсай, вальяжно вылезли будущие супермодели и танцовщицы.

– Тишь и гладь да божья благодать, – пробормотала я. – Только зачем такому идеальному месту высокий трехметровый забор с колючей проволокой поверху и охрана у входа и на равном расстоянии на каждой стометровке забора?

– Этим может похвастаться практически любой уважающий себя коттеджный городок, поэтому даже при всем желании тут придраться не к чему, – раздался голос снизу.

От неожиданности чуть не сверзилась вниз спелой помидориной. Нет, пока буду падать – еще грушей, а внизу – точно помидориной.

– Предупреждать нужно, – обиделась я. – Если меня хватит инфаркт от испуга…

– Тебя? – поразился Диего. – Я бы скорее поверил, что ты доведешь инфаркт до инсульта. – Он помог мне слезть.

– Милый… – Мои ноги благополучно ступили на землю. – Если я кого-то хватаю, то никакие заболевания этому объекту уже не страшны. Что узнал?

– Вторая часть «Бабской пакости» меня весьма беспокоит, – признался телохранитель, наклоняясь и завязывая мне шнурок на кроссовке. Отряхнув по пути штаны от смолы и иголок, он поднялся. Я сделала вид, что не заметила проверку качества некоторых частей моего тела, попавшихся ему по дороге.

– Почему? – сразу насторожилась я.

– Слишком таинственно, – начал перечислять Диего. – Нет доступа посторонним. Территория охраняется еще более жестко, чем эта часть, хотя по идее там нечего охранять. Ну не бараки же столетней давности!

– Понятно, – закусила я губу. – Что еще?

– Здание, скрытое за высоким кирпичным забором, напоминает тюрьму для особо опасных рецидивистов, – признался мужчина. – Я знаю, что это бывшая санаторная здравница туберкулезников, но…

– О как! – притворно округлила я глаза. – Для туберкулезных на болотах – самое место! Идеальная здравница и вечный источник отдохновения и крепкого здоровья!

– Ты не поверишь, – криво усмехнулся Диего. Выражение его глаз стало волчьим. – Раньше туда было очень сложно попасть. За путевки для «любимых» родственников платились безумные деньги. Больных в этот санаторий отправляли как в могилу. Представляешь, какая там аура?

– Рай для ифрита, – сухо заметила я. Пробурчала зло: – Такое количество погубленных в одном месте жизней должно так фонить энергетически, что ему достаточно только лишь этого источника, остальное идет уже сугубо для личного удовольствия.

– Очень умело используется дурная слава этого места, – продолжил мужчина. – Местные сюда не суются. Я встретил одного грибника в лесу, спросил… Дед так руками замахал, что чуть с корзиной не улетел. Сказал, там призрак живет.

– Ты проверил? – прикусила я травинку.

– Проверил, – кивнул Диего. Скрипнул зубами. – Не знаю, как насчет призрака, но кто-то точно живет! Вид внешне очень грамотный – почерневшие от времени кирпичные бараки с отвалившейся штукатуркой и сто лет немытыми стеклами выглядят полностью нежилыми. Но при мне к воротам подъехал крытый автобус, а спустя полчаса за ним бусик.

– Ясно, – задумалась я. – Общую картину я выстроила. Будем думать.

– Домой? – галантно накинул мне на плечи кофту мужчина. Меня от этого незамысловатого жеста бросило в дрожь, даже руки похолодели. Как же он похож на Мигеля! Просто одно лицо.

Я присмотрелась – нет! Не похож. Стихии, опять померещилось. Всего лишь шутки света и тени, я от них скоро с ума сойду.

– Поехали, – вздохнула, предвкушая недовольные вопли Натки.

Мы влезли в машину и поехали. По пути я старалась не замечать отчаянного стука собственного сердца. Пыталась внушить себе, что не могу позволить малейшей слабости, симпатии или влюбленности, зная о последствиях. Так, занятая внутренним монологом, и не заметила, как приехали.

Вопли действительно были. Но чужие. Орал не своим голосом Вольдемар.

Слышно было на улице издалека. Словно кого-то режут. Поначалу я даже сама себе не поверила. Но нет. Никакой ошибки. Мы услышали финальные аккорды скорбных завываний, когда выскочили из лифта.

– Она его что, зверски кастрировала? – на бегу уставился на меня Диего.

– Не думаю, – недоуменно пожала я плечами, но скорость прибавила.

Сообщаю заранее: главный приз викторины выиграл все-таки Диего!

Ворвавшись в квартиру, мы увидели дивную картину. Скрючившийся Вольдемар завывал и пританцовывал на месте, пока Натка отрывала от его паха промышленный пылесос для чистки ковров.

– Что здесь происходит? – изумилась я, замирая в дверях.

Чпок! Хранительница очистила свое оборудование от ненужного хлама. Покрутила в руках шланг, оглядела пострадавшего и уверенно заявила:

– Зато вам теперь не нужна операция по увеличению. Размер, оно, конечно, не главное, но зато теперь приятно смотреть!

– Оу! – завывал Вольдемар, ощупывая то, на что якобы «приятно смотреть». Судя по разнесчастному виду мужика, трогать пострадавшее место было не совсем приятно. Точнее, наоборот – очень неприятно. Весьма.

– Как это произошло? – деликатно полюбопытствовала я, пока Диего из мужской солидарности бегал на кухню за льдом. Да-да. Ничего не пожалел для несчастного! Приволок мешок килограмма на два и одним махом запихнул тому в брюки.

– Как-как! – передразнила Натка, скручивая шланг, словно ковбойское лассо. – Ваш гость сожрал поднос моих булочек и засыпался крошками. Мне-то что, но диван с крошками – это вызов на дуэль!

– У-у-у! – Вольдемар теперь не только крючился, но еще и синел.

– Я начала убирать последствия чьего-то неумеренного обжорства, – продолжала обличать хранительница, косо поглядывая на несчастного. – Но кто-то оказался так ленив, что не пожелал сдвинуться с места. Пришлось чистить вместе с ним… Результат вы видели.

– Угу, – меланхолично согласилась я.

Я-то видела. А кто-то еще и чувствовал!

– И если кто-то своим размером испортил мне любимый пылесос, – пригрозила Натка, вытаскивая оборудование, – то я заменю один шланг на другой не моргнув глазом!

Вольдемар пошел декоративными белыми пятнами по синему фону и начал сползать на пол.

– Не сметь! – рявкнула хранительница. – Иначе принесу паровую швабру!

– «Скорую», – задушенным голосом прошептал Вольдемар, закатывая глаза под лоб.

– Да нормально она моет! – заверила его хозяйственная Натка. – В нужном режиме.

– Мне «скорую помощь», – охрипшим голосом поправился несчастный, боясь куда-либо присесть, не говоря уже – прилечь.

Я набрала номер «Скорой помощи» и попросила:

– Вы не могли бы прислать машину по этому адресу? Несчастный случай дома. У нас мужчину засосало пылесосом. Пах. Что? Остался ли он мужчиной? – Я растерянно посмотрела на полуобморочного Вольдемара. Сосредоточенно пожевала губу. – Не знаю, не проверяла… Проверить сейчас?

Диего со скоростью пули вымелся из комнаты.

– Я не могу, – призналась я оператору, делая скорбное лицо и давя рвущийся хохот. – У него там все замерзло. Что? Нет, в ледогенератор мы его не совали. Что вы, ни в коем случае. В холодильник – тоже. Что?! Нет, за кого вы нас принимаете?!! Мы просто приложили лед. Сколько? Н-не знаю… килограмма два… наверное…

Натка начала пыхтеть.

– Нет, мы его не сохраняли для пришивания обратно. Почему? Потому что ничего пришивать не нужно. Опять проверить? – поразилась я. – А без этого никак нельзя? Ах, вы не знаете, кого именно посылать… Так бы и сказали!

– Сейчас я проверю, – засучила рукава кофточки Натка и двинулась на Вольдемара.

Тот замер, потом подпрыгнул зайцем и практически на четвереньках сбежал.

Я проводила его недоуменным взглядом:

– Спасибо, никого уже присылать не нужно. Что? Нет, не умер – сбежал. Откуда я знаю, посмертные это конвульсии или нет?!! Еще раз спасибо! До свидания.

Я отключила телефон. Диего во весь голос ржал за стеной, всхлипывая. Натка обиженно сопела.

– Скорей всего, – задумчиво сказала я, – мы теперь его до-олго не увидим.

– Не надейся! – фыркнула хранительница. – Бодливой корове бог рогов не дает, а у гулящего мужика весь организм – член!

– Натка! – вполз в комнату Диего. – Ты – прелесть! Я тебя обожаю! Завтра куплю тебе пять литров базарных сливок и ведро черешни! И коробку овсяного печенья. А если еще что-нибудь применишь на нашем госте, буду покупать каждую неделю. Да хоть каждый день!

– А то! – зарделась от удовольствия хранительница. – У меня еще мясорубка есть!

Глава 9

Отпустите меня в Гималаи, я и там все к чертям разломаю!

– Hombre![9]9
  Дословный перевод с испанского – человек, мужчина, но в разговорном контексте его часто употребляют как восклицание, когда собеседник долго не видел этого человека и ему рад. Или, наоборот, если нет доверия собеседнику и ответ идет с иронией. В основном используется при обращении к мужчине, но допускается и при общении с женщиной.


[Закрыть] – приветствовал лощеный испанец приглашенного гостя.

– Вот то, что ты просил! – Сухопарый седой старик-индиец с уважительным поклоном протянул Рамону тоненькую папку. – Мой низший, бывший альпинист и довольно неплохой частный сыщик, по твоей просьбе наблюдал за ней все это время.

Тот открыл папку, быстро и внимательно перелистнул страницы. Закрыл ее и отодвинул.

– На словах есть что сказать? Может, наблюдателя что-то насторожило? Показалось необычным?..

Старик задумался, перебирая четки. Потом сделал несколько странных взмахов указательным пальцем, словно устраивая мини-смерч. Опять задумался. Встал. Бесцельно походил туда-сюда по комнате.

Следом вышел на лоджию и пару минут подставлял лицо свежему, непонятно откуда взявшемуся бризу, напевая какую-то мантру. Прищурился. Глянул в сторону нанимателя.

Тот провожал действия знакомого пристальным недоверчивым взглядом, не вмешиваясь в процесс.

В конце концов благообразный старец в кремовой курта-пажаме рассеянно почесал нос, ухмыльнулся и спокойно заявил:

– Ничего нового. Все как обычно.

Испанец недовольно скривился, нервно передергивая плечами.

А старик повернулся к Рамону и неожиданно прямо спросил:

– Рамон, она ведь твоя низшая, верно? Так за что ты хочешь убить ее?

Рамон покраснел и закашлялся. Одетый во все черное, он выглядел зловещим антиподом своего посетителя.

– Мы с тобой столько времени имели разные формы сотрудничества. Я стар и уже ничего из себя как сильный воздушник не представляю. Но меня гложет интерес. Не расскажешь? – располагающе обратился индиец.

– Мадхукар, – раздраженно отметил Рамон, – раньше ты не страдал болезненным любопытством. Это настораживает. Впрочем, я не боюсь тебя, поэтому расскажу…

Старик оперся руками на бортик лоджии, готовясь слушать.

– Видишь ли, она МОЯ низшая!

Старик улыбнулся уголками рта. Вкрадчиво спросил:

– И это повод ее убивать?

Насмешка вывела горячего испанца из себя:

– Coño![10]10
  Испанское междометие, выражающее досаду и раздражение. Аналогично русскому, млять, ёперный театр.


[Закрыть] Ты что, дурак? Не понимаешь?! Я сделал ее, чтобы воспользоваться низшей, как обычно! Но в этот раз все пошло не так! Во-первых, вспомни сам, сколько низших может одновременно иметь огненный?

– Одного… – Похоже, до старика начало доходить.

– А эта сучка, эта мерзавка, эта guarro…[11]11
  Буквальный перевод с испанского – «свинья». Здесь: неряха, грязнуля.


[Закрыть] Она мне отказала, представляешь?! МНЕ. ОТКАЗАЛА!

– В чем проблема? – удивился Мадхукар. – Ты же всегда решал такие осложнения очень легко. Убирал человека вовремя и по-тихому – и вся недолга!

– Я-то виноват… – зло процедил Рамон, мотая головой. – Только совсем не в том, в чем ты меня подозреваешь. Короче, наворотил из-за нее дел по самое не могу, теперь обратного хода нет. Допустил две ошибки.

– Ты?! Ошибки?!! – Старик весело рассмеялся. – Не верю! Ты не совершаешь ошибок, особенно из-за женщин! Тебе это просто не дано.

– Две ошибки, – пропустив насмешку мимо ушей, проскрежетал злющий Рамон. Налил в стакан виски и отпил половину. Поболтал кубики со льдом. Снова долил и выпил. Поднял на собеседника потемневшие глаза. – Я попросил Эйдена сразу после создания низшей представить ее Совету. И вторая ошибка… сорвался в одном деле. Крупно. Теперь, будучи ее создателем, устранить нашу просто Марию, как положено, в присутствии Совета, я не могу.

– Почему? – опять удивился индиец.

– Hostia![12]12
  Междометие, выражающее досаду: блин, ёкарный бабай!


[Закрыть] Потому что я должен представить убедительные доказательства ее невменяемости, а их нет!

– Сфабриковать не можешь? – издевательски хмыкнул старик. – Первый раз, что ли?..

Тот скривился, словно от зубной боли. Прошипел:

– Но не это главное. Если Совет ее начнет считывать на предмет подтверждения моего обращения, то… Словом, обязательно всплывет информация, которая меня неизбежно подставит под смертный приговор. Этого я допустить не могу.

– Хорошо. Она тебе не досталась. Игрушка попала к другому, это я понимаю… – лениво перечислил Мадхукар. – И все равно поясни – зачем тебе так остро необходимо ее убивать? Особенно если ее считывание так для тебя опасно. Ее же и посмертно считать легко смогут, разве не так? Те же воздушные… или, например, водные…

Рамон вздрогнул.

– Нет. Не понимаешь. – С каменным лицом он поболтал кубики льда в опустевшем стакане, со звоном и грохотом швыряя его на пол. – А вторая причина, почему мне до ужаса хочется ее прибить, заключается в том… – Рискуя порезаться, сын огня яростно пнул осколки. На кончиках пальцев зажглись синие огоньки, а глаза приняли алый цвет пламени.

– И в чем дело? Что с ней не так? – продолжал допытываться любознательный воздушный.

– Девочка слишком милосердна! – выпалил огненный элементаль, размахивая руками. – Она убивает слишком чисто. Слишком быстро! Я не получаю нужной подпитки. Злой огонь, пламя ненависти их душ, по пути рассеивается. – Рявкнул: – Эта тварь держит меня на голодном пайке!

– Ясно… – глубокомысленно проронил старик, резко поворачиваясь к солнцу. Заметил вполголоса: – Не дала тянуть энергию из себя и мешает присосаться к другим. – Громко и внятно: – Не ведал я, что ты подсел на эманации чужих душ. – Обернулся назад и вскинулся, пытливо уставившись в лицо Рамона: – Неужели ты сам не знаешь, насколько это опасно? Особенно для огненных? Это же похлеще любого наркотика!

– Не твое дело, старик, – надменно уронил разъяренный огненный. Показательно чиркнул по горлу. – Эта девка должна умереть, потому что я так хочу! И она умрет! А после я создам себе новую огненную…

На следующий день я послала к Вольдемару в офис корзину цветов, ручку «Паркер» и пространное письмо с извинениями и просьбой позвонить в любое время.

Любое время настало через пять минут после доставки.

Вольдемар мужественно стонал. Я искренне извинялась и заверяла его, что мой дом открыт для него всегда и я предупредила свою горничную. Теперь она будет сдувать с него пылинки…

Вольдемар чуть не умер… по телефону. Я извинилась и поправилась: мол, Натка будет с ним сама доброта и предупредительность. На том и расстались. Вольдемар пообещал зайти на днях. Когда сможет ходить прямо. И в свою очередь извинился, что в связи с травмой он, дескать, сейчас плохой собеседник.

Повесив трубку, я с недоумением посмотрела на тайно злорадствующего Диего:

– У меня провал в анатомии. Какая связь между языком и пахом?

– Оба члены, – равнодушно пожал плечами телохранитель, делая вид, что он читает что-то на планшете.

– Логично! – не могла не согласиться я.

На следующий день увезли на дрессировку Сапфиру и Марику. Девчонки были в восторге и обещали прислать подробный отчет.

Лёна сообщила, что пошло шебуршение по всем каналам и началась проверка девочек на предмет похищения и дальнейшей продажи. Работорговцев остро интересовал вопрос: будут ли их искать? Тщательно изучался круг друзей и знакомых. Отрабатывались возможные родственники.

– Представляешь, – хихикала по телефону Лёна, – они к их бабкам заявились!

– И что? – встревожилась я. – Какие-то проблемы?

– Да никаких! – задыхалась от смеха подруга. – Одна сообщила: «Шалавы, как есть шалавы! Кофу пьють, спину не гнуть, поклоны не бьють! Антихристки!» А второй божий одуванчик поморгала и поинтересовалась: «Это хто? А-а-а, жилички. Хорошие деточки. Кофу дають, спину не гнуть, поклоны не бьють!» У мужиков случилось короткое замыкание в мозгах.

– Соседей опрашивали? – перебила я ее.

– Конечно! – фыркнула Лёна. – Один из засланцев пытался выговорить: «Вы знаете Марику Корлеоновну Мюллер?» Как ты думаешь, что ему ответил юный вундеркинд?

– И что? – хохотнула я, примерно представляя себе эту картину.

– Подросток подергал себя за вихор и сказал: «Конечно! Она обычно в «Элефанте» тусуется с Айсманом и Хагеном».

– Какой умный мальчик! – тихо порадовалась я за нынешнее молодое поколение. – Начитанный.

– Угу, – фыркнула Лёна. – Пацанчик потом во дворе друзьям рассказывал: «Это какую же травку надо курить, чтобы на голубом глазу придумать отчество – Калмухамбетовна?»

Я не выдержала и громко расхохоталась. Мне вторила Лёна и весь офис.

Проверив обстановку, наши работорговцы-злоумышленники, на самом деле – будущие жертвы двух эфиристок (лично изобретенный термин Натки – эфирные аферистки!), пошли дальше по государственным учреждениям. Все пока проходило достаточно гладко.

Вскоре девочки прислали очередной диск. Я откровенно пожалела, что нельзя выложить на YouTube это видео. Смех бы выкосил полстраны.

Для начала всех будущих звезд и звездулек… борделей завели в подиумный зал. Сапфира и Марика мгновенно потерялись среди леса стройных ног голенастых высокорослых соперниц. Но их это мало впечатлило.

Когда одна девушка, сморщив носик, с тщательно отмеренной долей презрения спросила:

– И что же вы собираетесь рекламировать… с вашим-то росточком?

Марика, ничуть не смущаясь, бодро отрапортовала:

– Резинки больших размеров. На нашем фоне они будут выглядеть просто устрашающе!

Диего на просмотре этого кадра чуть не отломал ручки у кресла. К дальнейшему просмотру мы вернулись только минут через пять, когда он выдул пару литров воды и чуток отдышался.

На экране смазливый мальчик, хм… не той конфигурации, высоким голосом объяснял правила постановки ног и кокетливо покачивал тощими бедрышками… Пока к нему не подошла сзади Сапфира.

Девушка посмотрела на мельтешащую костлявую попку, повторила движения. Подумала, хлопнула преподавателя по плечу и спросила:

– Для того чтобы так вертеть тазом, шланги будут выдавать? А то у меня центр тяжести смещается.

«Мальчика» непонятной ориентации вывели под руки в полуобморочном состоянии…

В зал ворвался потный дядя и, минуя микрофон, громогласно объявил:

– Занятия пока окончены. Всем пройти на фотосессию!

Диего остановил видео, повернулся ко мне и спросил:

– Может, вообще ничего предпринимать не будем? Если эфиры там побудут неделю – бастион падет сам. Никто просто не выживет!

– Нельзя быть таким жестоким! – укорила его я, отбирая пульт управления.

Просмотр продолжился.

Двойник предыдущего преподавателя скакал вокруг Сапфиры в открытом купальнике и щелкам фотоаппаратом. Девушка сексуально выгибалась.

– Еще чуть-чуть назад, – попросил фотограф. – Еще… еще… еще…

– Слышь, ты, недо-Саудек![13]13
  Янош Саудек – знаменитый фотограф, работающий в стиле ню.


[Закрыть] – рыкнула Сапфира, стоя на одной ноге почти на мостике. – Если ты меня еще больше согнешь – я тресну!

– Тело человека очень гибкое, – привычно возразил ей профессионал, увлеченно моргая темными округлыми зенками и непрерывно щелкая затвором. – Не треснешь!

– Ты не понял! – выпрямилась девушка с нехорошим блеском в глазах. – Я тебя тресну!

Фотограф немного побледнел и позвал следующую.

Я тихо жалела персонал под неумолчный ржач Диего.

– Очень жаль, что у вас маленькая грудь, – вздохнул фотограф, уже осматривая Марику.

– А так? – Девушка мгновенно увеличила себе бюст на два размера.

Фотограф перестал подавать признаки жизни.

– Первый был крепче! – обиженно надулась девушка-эфир и вызвала охрану, предварительно вернув себе прежние размеры.

В зал опять ворвался потный дядя и объявил:

– Фотосессия пока закончена! Всем на примерку!

На мою руку легла смуглая мужская рука и отобрала пульт.

– Мне нужно отдышаться, – заявил багровый Диего. – Я только зритель, но уже впечатлен.

– К вам тут гость! – заглянула в гостиную Натка. – По домофону звонил. Через полчаса будет.

– Почему через полчаса? – изумилась я. – Тут дороги на десять минут.

– Так пока доползет! – хмыкнула хранительница. – Чудом… – Намекнула: – За все цепляясь!..

Минут через двадцать раздался звонок, и нас посетил Вольдемар в темно-синем костюме в малозаметную издали мелкую светлую полоску. Кажется, такая расцветка называется не то «чикагский дождь», не то «огни Чикаго»? Забыла. Вроде бы костюмы в такую полоску на темном фоне носили в кровавые тридцатые бутлегеры. Да-а… показательно.

Я специально для Вольдемара приоделась в облегающее синее кружевное платье, спереди до колена, сзади – длинное. По каковому случаю огребла неодобрительный взгляд телохранителя. Он у меня ревнивее иного законного мужа. Не испанец, а ревность ходячая, даже смешно иногда становится!

При виде будущей и настоящей жертвы я весьма расчувствовалась. И впрямь трудно сдержать бурную радость при мысли, сколько еще получит эта сволочь!

– Вы беспримерно благородны! – восторгалась дама. – Как любезно с вашей стороны преодолеть все преграды и все же найти время для визита!

Мы зашли в гостиную. Вообще-то наша квартирка не так чтобы огромная. Для проживания бизнесвумен довольно скромная, для старой советской застройки – средних размеров. Семьдесят пять квадратных метров. Раньше такое считалось за роскошь, по нынешним временам для богатого человека – смех. Ну да я не гордая. Ночь-другую с Наткой и Диего перекантуюсь.

Я гостеприимно предложила Вольдемару присесть. Блондин опасливо покосился на диван и уселся в одно из кресел.

Мы еще немного друг другу поулыбались и обсудили погоду.

Натка вкатила сервировочный столик с закусками и напитками. Увидела Вольдемара и всплеснула руками.

– Что ж вы, барин, так неудобно сидите?

Хранительница резво подскочила к блондину и нажала на скрытый рычаг сбоку кресла, предназначенный для откидывания спинки и выдвижения панели для ног. Реклайнер резко дернулся и сработал катапультой.

Вольдемара перевернуло назад и придавило креслом. И тишина… Хотелось добавить: «И мертвые с косами стоять!..»

– Как ты думаешь, – повернулась я к довольной домохранительнице, – он жив?

– Такие не умирают, – решительно сложила на груди руки Натка. – Даже после ядерного взрыва на Земле останутся клопы, тараканы и Вольдемар!

– Диего! – громко позвала я телохранителя. – У нас тут проблемы!

Мужчина заглянул в комнату, весело хмыкнул и подчеркнуто доброжелательно предложил позвонить в «Скорую помощь». Нам предложил. Сослался на то, что он не может – его акцент дежурного оператора напугает. Хитренький!

Я тяжело вздохнула и набрала номер.

– Здравствуйте, не могли бы вы прислать машину «Скорой» по этому адресу… Что случилось? Мужчина под кресло попал. Нет. Не знаю. Лежит тихо. Нет, лица не вижу. Нет, я не могу описать его состояние и вид. Хотите, опишу кресло? Фирму, марку, год выпуска?.. Нет? Двинуть?! Зачем?!! Это такой метод приведения в сознание? А-а-а… сдвинуть кресло… – Я умоляюще посмотрела на Диего. – Они просят описать внешний вид пострадавшего.

– Скажи «раздавленный», – ласково посоветовал испанец, присаживаясь на корточки и заглядывая под мебель.

– Он – раздавленный, – послушно сказала я оператору. – Синий? Или красный? А какая разница? Если синий, ехать не надо? А красный?..

Диего сдвинул кресло и похлопал Вольдемара по щекам. Пострадавший вытянулся, застонал и задергался.

– Он дергается! – радостно сообщила я «Скорой». – Нет, пена изо рта не идет. Нет, головой не бьется. Нет, у него только ноги дергаются! Не по вашему профилю? А по какому?

Я растерянно посмотрела на Диего и Натку:

– Они сказали – нужно звонить в труповозку. Все симптомы подтверждают смерть. Посоветовали не дожидаться трупного окоченения…

Вольдемар застонал и сел, держась руками за голову.

– Не окоченел, – оскорбленно поджала губы Натка. Сплюнула: – Сплошное разочарование, а не мужик! Хоть бы раз выполнил то, на что заявку подавал! – И выплыла павой из комнаты.

– Вы как себя чувствуете? – присела я рядом с блондином сестрой милосердия. – Что-то болит?

– Где я? – открыл Вольдемар мутные очи. – Вы кто?

– Я – просто Мария, – нежно улыбнулась я. – Это Диего. А на кухне Натка скалку ищет…

– КТО-О-О?!! – подпрыгнул Вольдемар. – Ваш домашний киллер?!! – С криком: – Мне пора, я пошел! – он попытался встать на ноги.

Не удалось.

– Могу я попросить вызвать «Скорую»? – прошептал блондин, стараясь оторваться от моего ковра.

– К сожалению… – расстроилась я. – По этому адресу они могут прислать только труповозку.

– Мерси. – Вольдемар стал такой же синий, как преподаватель походки у эфиров. – Не надо. Я уползу. – И ведь пополз!

При этом способе передвижения оказалось, что с преподавателем у них есть еще что-то общее.