Текст книги "Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды"

Я честно пыталась помочь. Даже порывалась подставить дружеское плечо. Но Вольдемар упорно полз на выход, не сбиваясь с курса.

– Вам ботинки почистить? – нарисовалась из кухни предельно доброжелательная Натка с кухонным тесаком. – Я мигом!

– Не надо, – на последнем издыхании прошептал Вольдемар и начал биться головой во входную дверь, прорываясь на выход.

– Она открывается в другую сторону, – любезно сказал Диего с искренним сочувствием на смуглом лице. И дернул дверь на себя. Вольдемара смело…

– Я в «Скорую» звонить больше не буду! – взорвалась я. – Сам звони!

– Давайте так закопаем? – скромно предложила Натка и просяще посмотрела в мою сторону. – У меня есть большие мешки белого цвета. Ему будет приятно!

– Да живой он, – заверил нас Диего, обращая внимание на ползущего к свободе Вольдемара. Стиснув зубы, из последних сил блондин преодолевал препятствия. Наконец он переполз долгожданный порог, радостно обняв руками коридорную плитку, выдохнул: «Свобода!» – и потерял сознание.

– Давайте занесем его обратно, – выдала я предложение. Эмоционально, с надрывом: – Нельзя же его так оставлять!

– Бедолага! – Диего глянул на меня с укоризной, грустно вздохнул и взял Вольдемара за ноги, намереваясь втянуть того обратно в помещение.

Блондин внезапно ожил, вырвался, вцепился в перила и каким-то чудом просунул голову между прутьями.

– Оставьте меня здесь! Я хочу умереть один!!!

– Не выкобенивайся! – грозно сказала Натка, подходя к мученику и закатывая рукава. – Сказали – обратно, радуйся, что позвали! – И дернула блондина за шею.

Вольдемар откинулся. Неужели помер? Все присутствующие склонили головы.

Тихий стон.

Я вздохнула, подошла к соседской двери и позвонила. На звонок вышел молодой мужчина в спортивном костюме и радостно улыбнулся, рассматривая хорошо знакомую соседку.

– Мария? Чем могу помочь?

Ну, теперь Вольдемар в надежных руках! Кавалерия прибыла!

– Вызовите, пожалуйста, ему «Скорую», – показала я пальчиком на Вольдемара.

Сосед Евгений окинул взглядом меня с головы до ног и молча удивился.

– А то парамедики не хотят ко мне ехать…

Евгений спал с лица, внезапно задумавшись – а почему не хотят? Но телефон все же вытащил и вызвал.

– Спасибо! – радостно прощебетала я. Утешила милосердного благодетеля: – Теперь его смерть будет на вашей совести! – И ушла домой, опасаясь добить Вольдемара сочувствием, если, не дай бог, останусь рядом.

– Видео будем смотреть позднее! – сообщил мне Диего, скрючившись от хохота и стремительно багровея. – Иначе мне тоже понадобится труповозка!

– Тебя им не отдам, самой нужен! – серьезно сказала я и пошла пить кофе.

Глава 10

Душа болит, а сердце плачет.

Налей сто грамм и дай им сдачи!

– Смотри, какие цветы! – Мне на колени упала целая охапка полевых цветов: лютики, васильки, ромашки, даже пара одуванчиков.

– Красивые, – безучастно сказала я, смахивая цветы с коленей на землю. – Зачем они мне? Я умерла. Меня больше нет. Сгорела.

Мигель встал рядом на колени, обхватил мое лицо ладонями и заставил смотреть на себя.

– Глупости! Красивой девушке нужны цветы! Потому что ты – это ты. – Синие глаза заглядывают в самую душу. – Потому что ты живая. Потому что лето. Потому что я тебя люблю!

Большие сильные руки обнимают плечи. И горячие, сладкие, требовательные губы на моих губах, от которых тает стылый лед на сердце…

Мир подернулся влажной пеленой.

– Ты не создана для этого. – Убеждающий голос Мигеля из-за моей спины.

Его смуглая рука ласково поглаживает грудь. Ощущение твердого горячего тела, прижатого к моему. И внутренний покой, как будто я дома.

– Я согласилась, – ответила ему. Ум противоречит, а тело придвигается еще ближе, стараясь раствориться в неге.

– Ты не знала, на что соглашаешься, – говорит мужчина, спускаясь ниже и лаская живот. – Это не по закону. Тебе никто этого не рассказал.

– И что ты предлагаешь? – Я жмурюсь довольной кошкой, чуть ли не мурлыкая под ласками.

– Я спрячу тебя от Рамона, – заверяет Мигель, переворачивая меня на спину. – А потом найду способ избавить тебя от этой грязной и совершенно неженской работы.

– Почему? – прикасаюсь к его лицу кончиками пальцев.

– Потому что я люблю тебя! – И снова синие глаза заглядывают в душу.

Мир снова стал нечетким.

– Ты ее не тронешь! – кричит Мигель, загораживая меня от разъяренного Рамона.

– Она моя по праву создателя! – рычит озверевший мужчина, пытаясь достать меня огненным кнутом. – Она принадлежит мне!

– Она никому не принадлежит! – И Мигель бросается под кнут, закрывая меня собой.

– НЕ-Э-ЭТ! – несется по всей пещере мой крик, когда он падает. – НЕ-Э-ЭТ!

Телохранитель с трудом поворачивает голову, ищет меня взглядом. Синие глаза требуют, умоляют, заклинают: «Беги! Спасайся!» Внутри разливается дикая душевная боль.

– Мигель! – упала я рядом с ним на колени. – Не надо! Не умирай!

– Я люблю тебя, – еле двигаются пересохшие губы.

Мир вокруг погружается в темноту.

– Смотри! – держит меня за волосы Рамон. – Любуйся на своего защитничка, потаскушка.

– Отпусти его, – умоляю я. – Отпусти! Я сделаю все, что ты хочешь!

– Неужели? – гадостно улыбается мой жестокий создатель-тиран. – Какое заманчивое предложение. – И опускает свой кнут.

У Мигеля загораются руки. Ноги. Язычки пламени спокойно шипят на голой коже живота и груди. Он кричит, сгорая заживо.

Расширенными от ужаса глазами я вижу страшное аутодафе, изо всех сил пытаясь отозвать, оттянуть на себя маленьких огненных убийц. Но мой создатель намного старше, опытнее. Он несотворенный высший. Я не могу с ним тягаться в том, чему он посвятил свою многовековую жизнь. Это выше моих сил.

Мои жалкие потуги лишь затягивают жуткую, невыносимую пытку. И я отступаюсь, сначала полностью истощив свою способность повелевать огнем. У меня из глаз текут кровавые слезы, ноги подламываются.

– Не смей, – из последних сил хрипит, дергается в железных путах Мигель. – Не смей ему уступать! Не предавай меня!

Взгляд синих глаз выворачивает душу. Изнутри меня выжигает мое личное пекло.

– Так что? – поднимает мой подбородок оскалившийся Рамон, заставляя смотреть на себя. – Ты согласна?

– Нет! – надрывный крик Мигеля. – Скажи ему «нет!». Не предавай меня, любимая!

Рамон швыряет ему в лицо огненный сгусток. Нет больше синих глаз… У меня больше ничего нет…

– Так что, puta?[14]14
  Сучка (исп.).


[Закрыть] – ухмыляется мучитель. – Что скажешь… дорогая?

– Нет! – произношу я онемевшими от невыносимой муки губами. – Будь ты проклят!

– Глупенькая! – приближается он к моему лицу. – Проклята будешь ты!

Шквал огня, охвативший Мигеля.

Безумный жар, запах паленой плоти. Пепел, еще сохраняющий форму тела…

Меня больше нет… Я умерла вместе с ним… И вернулась без него…

Миге-э-э-эль!!!

– Тсс, моя хорошая, – сквозь сон тормошат меня чьи-то руки. – Не кричи. Успокойся. Все хорошо. Я рядом.

На минутку я потеряла ориентацию. Голос любимого, его запах, сильные мужские руки. Как это возможно? Я сошла с ума?

– Мигель? – Не поднимаются тяжелые, опухшие от слез веки.

– Диего, – на грани слышимости. – Кто такой Мигель?

– Не важно. – Меня била крупная нервная дрожь. – Он умер. А я не могу больше вспоминать.

– Все хорошо, – повторял Диего как заклинание, пока, словно маленького ребенка, укачивал меня на руках, закутав в одеяло. – Все в прошлом.

Что-то во мне радостно отозвалось на его слова. Да, все в прошлом… Я так устала быть одна. Бороться с темнотой внутри себя. Нести карающий свет. Я устала и могу позволить себе забыться. Смертельно хочу забыться…

Обхватив сильную шею мужчины, я уткнулась в его обнаженный торс, втягивая ноздрями ставший таким родным запах.

– Не отпускай меня, – жалобно попросила, выпуская свою тоску, свою жажду на волю. – Хотя бы на эту ночь!

– Не отпущу. – Диего спрятал лицо в моих волосах. – Только уже утро. И твой сон ушел, растаял, исчез.

– Утро, – скривилась я, не желая оторваться от него и встречать новый день. – Кому нужно это долбаное утро?!

Диего развернул меня, взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза.

– Тебе нужно. Потому что ты – живая…

– НЕТ! Не надо! – вырвалась я из его рук, зажимая уши.

Меня затрясло. Опять! Опять эти слова! Не могу их слышать! Не хочу!

Диего оторопело наблюдал за моими метаниями:

– Что слу?..

Всхлипнув, приложила палец к его губам.

– Тсс! Молчи! Молчи, слышишь! Ничего не говори! Только ничего не говори! – И в слезах убежала в ванную.

Спустя какое-то время в дверь ванной постучался Диего и обыденным тоном сказал:

– Не знаю, будет ли тебе интересно, но сосед приклеил на дверь записку, что Вольдемара с куском перил увезли в городскую больницу…

Я мгновенно успокоилась. Дело есть дело. Ну ее, эту любовь, одни неприятности и боль. Работа гораздо важней.

– Зачем ему перила? – удивилась я, натягивая шелковый халатик и распахивая дверь. – На память, что ли? Их можно было спокойно разжать и вытащить этого остолопа!

– Подожди! – довольно ухмыльнулся Диего. – Сосед написал, что ребята из МЧС так и сделали, но Вольдемар снова запихал туда свою башку. И так тринадцать раз. После чего спасатели взбесились и просто вырезали кусок перил вмести с ним, чтобы сэкономить время. Хотя были желающие сэкономить время и сразу уронить его с этими перилами вниз.

– Передай йогурт и мюсли, пожалуйста, – попросила я телохранителя. – Бедные мальчики, – посочувствовала я МЧС. – Наверное, нужно оплатить ремонт?

– Не-а, – еще шире ухмыльнулся испанец. – Перила уже оплатил ваш сосед с нижнего этажа. Всю секцию. Когда его разбудили звуки ножовки по металлу и визг болгарки после трехнедельного празднования отъезда тещи в санаторий, а жены на море, то мужик вышел с пачкой баксов и попросил вырезать все, и как он выразился: «Чтобы этого урода было на чем нести на кладбище!»

– Предусмотрительно, – улыбнулась я, протискиваясь мимо Диего в комнату, чтобы одеться чуточку поприличней, и обратно на кухню. – Что-то еще?

– Да. – Мужчина последовал за мной. Налил себе и мне кофе и продолжил: – «Скорая помощь» отказывалась принимать пациента у МЧС в таком виде, отнекиваясь, что он по ширине не войдет в машину.

– Передай сахар, пожалуйста, – попросила я телохранителя. Заинтригованно: – И что?

– Спасатели хотели отрезать лишнее, – засмеялся мой кабальеро. – Но мужик – «привет из запоя!» – зорко следил за своим оплаченным требованием. Тогда ребята попытались сложить перила «гармошкой» с помощью кувалды.

– Ого, – добавила я молока в кофе. – Вольдемар оглох?

– Нет, – с глубочайшим сожалением ответил испанец, потирая висок пальцами. – Всего лишь начал заикаться и приобрел полезную способность организма отдавать лишнее, не дожидаясь, когда оно накопится.

Я хмыкнула, пригубив напиток.

А Диего с удовольствием продолжил эпическую сагу:

– Жилец с первого этажа, под окнами которого «Скорая» и МЧС комплектовали клиента, так возбудился, что вышел и подарил Вольдемару лопату, пожелав тому пуховой земли и глубокой ямы. Тот же самый жилец изъявил желание протянуть руку помощи пострадавшему и принес для этого топор.

– Вольдемар выжил? – деловито поинтересовалась я.

– Частично, – кивнул Диего, намазывая себе тост плавленым сыром и укладывая сверху тонкий ломоть красной рыбы с огурцом и томатом. – На какую часть – точно не скажу, но свидетели утверждают, что у него подмигивал правый глаз и подергивалась левая нога. С легкой обидой: – Этот ушлепок отличается потрясающей живучестью!

– Что же я должна ему подарить, – вздохнула я, отбирая тост. – Мняфф! Чтобы сгладить это неприятное происшествие?

– Гранату с выдернутой чекой или хорошего личного психиатра, – посоветовал испанец, намазывая себе второй тост, на этот раз с ветчиной и салатом. – Если не убьет осколками, то покалечит таблетками. – Хохоча во все горло, отодвинулся на безопасное расстояние.

Кажется, этим утром брюнет поклялся окончательно вывести меня из себя и теперь щеголял в полурасстегнутой черной шелковой пижаме, которая давала богатый простор воображению.

Мое выражение лица Диего не понравилось, и он благоразумно отодвинулся еще дальше от меня и поближе к двери. Но я мужественно отбросила носочком ноги вопящее либидо и вернулась в суровую реальность.

– Думаешь, это поможет выполнить задание? – усомнилась я.

– Тут одно из двух, – логично высказался бодигард с проскакивающей чертовщинкой в глазах. – Если это окончательно не сведет мужика с ума, то добьет окончательно.

– Всем привет! – На кухню заскочили растрепанные Сапфира с Марикой в привычном прикиде не то панкующих готок, не то готирующих панков и начали шариться по шкафам.

– Почему вы здесь? – подняла я брови. – У вас же занятия вроде?

– Преподавателей и фотографов на курсах больше не осталось, – радостно сообщила Сапфира. – Всех извели под корень. Последний не пережил подробного доклада Марики о совершенствовании методов расчета протяженных заземлителей электроэнергетических объектов при синусоидальном и импульсном токах.

– А какой предмет он преподавал? – полюбопытствовал Диего.

– Как нужно завязывать беседу. – Марика вытащила ванильное мороженое и уселась на стол для готовки, черпая ложкой прямо из пластиковой коробки.

Я закашлялась, поперхнувшись завтраком.

– Он меня спросил: «Какой вопрос вы можете задать мужчине, если хотите завязать с ним беседу?» Я ответила: «Как вы думаете, при использовании какого вида тока – импульсного или синусоидального – важнее всего совершенствовать методы расчета протяженных заземлителей электроэнергетических объектов? И на чем базировать расчет импульсов прямого и наведенного токов грозового разряда и частотный анализ импульсных токов?»

– И какой ответ на данный вопрос ты получила? – отобрала я у нее коробку и разложила мороженое в блюдца.

– Не знаю, – пожала худенькими плечиками девушка, притягивая к себе тарелочку с лакомством. – Он до сих пор думает.

– Я бы тоже не сразу ответил, – признался Диего, глядя на эфиров с уважением.

– И все же, – постучала я пальцами по столешнице. – Зачем вы здесь?

– Ну, во-первых, мы хотели спросить – чем вы так отоварили Вольдемара, что он по телефону икает словами? – хихикнула Сапфира.

– Наткой, – проказливо ухмыляясь, скромно призналась я. И потупила глазки.

Теперь закашлялись девушки.

– Весомо. Даже нам не по себе становится, – единодушно согласились они. – Надо будет совместно отметить ее боевые заслуги.

– А во-вторых, нас сегодня ночью будут похищать, – радостно сообщила Марика. – Так мы хотели уточнить – тихо похититься или попутно чего-то разнести?

– Лучше тихо, – подумав, сказала я. – Разнесете потом, на месте. А почему такая спешка?

Я обернулась к Диего, и мы вместе, в один голос произнесли:

– Рошан!

Глава 11

Шест да шест кругом. Путь далек лежит.

На пилоне том девка-динамит…

– Ага, – счастливо кивнула Сапфира. – Этот татуированный павлин-мавлин будет сегодня встречаться с покупателями в клубе «После первой звезды».

– Забронируй места, – повернулась я к Диего. – Пора посмотреть на него поближе.

– Не могу, – виновато развел руками телохранитель. – Это мужской клуб. Тебя туда не пустят.

– Чего расселись задницами на столе? – В кухню ворвалась Натка и схватилась за полотенце. – Стульев на всех не хватает?

– Боимся, чтобы ты нас, как Вольдемара, не уделала, – хихикнула Марика. – Вдруг они у тебя тоже с подвохом?

– Я вас и так успокою, если понадобится, – подобрела хранительница при напоминании о воспитании ретивого. – Это ж как вокруг пальца обвести!

– Вокруг пальца… – задумалась я. – Интересная идея.

– Нет! – взорвался Диего. – Никаких идей. Я сам пойду!

– Слышь, итог корриды, – оскалилась Натка. – Там тебя так и ждали! Прям ковровую дорожку расстелили и глаза просмотрели – когда ж это к нам дорогой Диего за сведениями придет!

– Она права, – вздохнула я. – Пойду я.

– Нет! – воспротивился брюнет, конвульсивно стискивая пальцы. – В каком качестве ты туда пойдешь?

– Стриптизерши, – улыбнулась я. – Только в этом виде я смогу подойти на достаточно близкое расстояние.

– Ты будешь там… – запнулся телохранитель. – Ну… обнажаться?

– Я буду там работать, – посмотрела я на него с усмешкой. – И обнажаться в том числе. А ты останешься дома.

– Нет! – выдавил сквозь зубы любимое слово Диего. – Я буду там как зритель… черт! Посетитель… клиент.

– Смотри, не увлекайся, – посоветовала Натка, выпроваживая с кухни эфиров. – А то понравится.

– И вообще, там может быть опасно, – начал усиленно стращать меня мужчина. – Вдруг там будет Вольдемар…

– Не будет, – крикнула хранительница. Твердо: – После моих процедур сразу не встают! Проверено! Сегодня этот имплантат человека будет осмысливать – есть ли у него еще что-то нетронутое.

– И что? – встряла Сапфира. – Есть?

– Конечно, – фыркнула хранительница. – Мозжечок. Но когда он его еще найдет!

– Мария, – навис надо мной Диего, – ты сильно рискуешь!

– Чем? – вылупилась я на него.

– Жизнью, – тихо пояснил мужчина, отводя от моего лица вьющуюся прядку. – Своей жизнью.

От него пахло морем и нагретым солнцем пляжем. Мигель! Вылитый Мигель! Если закрыть глаза – не отличить.

Внезапный сильный порыв узнавания заставил мое сердце заколотиться. Сцепив зубы, я проглотила рвущийся скулеж. Больно. Как больно! Это уже было когда-то и очень плохо кончилось. На глазах появились слезы. Я мобилизовала все свои силы, чтобы не выказать страдания и не поддаться разрушительному чувству.

– Работа у меня такая, – отодвинулась от него я. – И мне ее нужно выполнить, потому что лично мне жалко тех девочек, которых продают в бордели и которые не доживают там даже до двадцати пяти.

– Мне тоже их жалко, – так же тихо сказал телохранитель. – Но ты идешь на самоуничтожение…

– Все! – хлопнула я по столу ладонью. – Вопрос закрыт!

– Тут тебе звонят, – принесла Натка мой телефон.

Я облегченно перевела дух, на секунду отвернувшись, тайком утерла слезы и занялась более насущными вопросами.

– Да, Лёна? – ответила на звонок. – Откуда ты знаешь? А-а-а, эфиры заходили… Да, интересует…

– Нет! – рыкнул в трубку Диего. – Вытрясание нижнего белья ее не интересует!

– Не слушай его, – прикрыла я трубку ладонью. – Он бесится потому, что ему не дают там поработать. Ага. Только мужчина раз в жизни настроился прилюдно раздеться – оказалось, там натуралы.

– Дуры! – прошипел телохранитель и выскочил из кухни.

Я проводила его напряженным взглядом и обратилась к Лёне:

– А теперь серьезно. Как и когда?

Выслушав инструкции, я отправила Натку в спецмагазин за рабочей одеждой, а сама села просматривать записи подобных выступлений в Интернете. Должна же я иметь представление о необходимых телодвижениях…

Через три часа вернулась возмущенная Натка, потрясая пакетами.

– Нет, вы только подумайте! Какое хамство!

– Что случилось? – высунулась я в прихожую, дожевывая яблоко.

– Захожу я в магазин, – негодовала хранительница, – и спрашиваю: «Где у вас тут одежда для стриптиза?» Поворачивается ко мне молодой хлыщ, типа секьюрити, окидывает меня убийственным взглядом и заявляет: «Спортивные рюкзаки, тетенька, в соседнем магазине!»

Из-за полуоткрытой двери в комнату Диего донеслось сдавленное хрюканье. Натка бросила в ту сторону разъяренный взгляд и продолжила:

– Я его, сопляка, взяла за шкирку. Подняла. Лицом к ассортименту повернула да и вежливо попросила: «Если ты мне, милый, сейчас направление не покажешь, то я своим «рюкзаком» твой «прыщик» так придавлю, что потом зеленкой не замажешь!»

Хохот стал громче.

– Показал? – полюбопытствовала я, принимая пакеты.

– Куда б он делся? – фыркнула Натка, надевая свой любимый фартук-бронежилет с множеством карманов. – Не только показал, но и предложил сам померить.

Диего уже ржал не сдерживаясь. Смеялся так, что с характерным звуком бился головой о притолоку.

– На себя? – не поняла я. – Мужчина?

– Да какой он мужчина! – махнула рукой хранительница. – Так, пшик один. Покрепче к стенке прижала, и все – «пустите, тетенька, я больше так не буду!» Расстройство одно. Сам здоровый, а толку с того – ноль.

– В смысле? – уставилась я на нее.

– В смысле – не знает, ни как лифчик застегивается, ни как на каблуках правильно ходить, – поведала Натка, направляясь на кухню. Презрительно: – Щенок! Молокосос!

– Диего, – заглянула я в комнату телохранителя, который уже рыдал, уткнувшись в подушку, – а ты знаешь, как ходят на каблуках?

– Нет, – выдавил из себя мужчина, утирая слезы. – Не довелось…

– И ты молокосос! – непрошеной влезла в нашу беседу хранительница. – Настоящий мужчина должен уметь все!

Я упала на кровать рядом и, чтоб явно не заржать, покусала вторую подушку. Натка очень обижалась, если ее умные советы или замечания игнорировались или обсмеивались. Ссориться же я с ней не хотела по причине глубокого уважения и громадной признательности.

В самом деле, все сложности домашнего хозяйства хранительница с показной легкостью тянула на себе, не жалуясь. Лишь изредка позволяла себе редкие развлечения. Так что Вольдемаром я пожертвовала сознательно. Должна же я была сделать Натке приятное! Тем более что и себе тоже. Чуть-чуть.

– Прекрати так громко ржать! – ткнула я Диего в бок. – Не обижай нашу славную хранительницу.

– Не могу, – задыхался мужчина. Изобразил руками: – Я представил секьюрити в лифчике и себя на каблуках. Один в психушке, другой – в больнице! Зато Натка счастлива… Ой, не могу!

– Развлекайся, – милостиво разрешила я, чуток отдышавшись. – Надумаешь – приходи. Дам поносить каблуки в обмен на Victoria’s Secret.

– Не выйдет, – снова закатился хохотом Диего, утирая выступившие слезы. – Это я как настоящий мужчина тоже должен научиться носить!

– Удачи, – злобно пожелала я и пошла разбираться с покупками.

Спустя пять минут

– Натка! – заорала я, крутя в руках два предмета непонятного назначения.

– Чего? – появилась хранительница.

– Ты мне можешь объяснить, что это такое? – недоумевала я, рассматривая миниатюрные конусы в стразах.

– Могу, – фыркнула Натка. – Могу даже показать, но мой бюст это не прикроет.

– Ты хочешь сказать?.. – икнула я, вытаращив глаза.

– Сказала уже, – кивнула женщина. – Еще вопросы есть?

– Два, – ответила я. – Во-первых, почему к мини-комбинезону приделан этот гофрированный шланг?

– Это не шланг, – индифферентно пояснила Натка, копаясь в последнем пакете. – Это хвост. А вот рога, – протянула она мне пару кривых коровьих рожек на обруче.

– Я что, буду коровой? – озадачилась я.

– Нет, – улыбнулась хранительница. – Чертом.

– С такими рогами, – упрямилась я, – можно быть или идиоткой, или коровой!

– Будешь идиоткой! – подал голос активно подслушивающий нашу перепалку Диего. – Если туда пойдешь…

– Фетишистам слова не давали! – рявкнула я. – Еще один звук – и вся моя коллекция нижнего белья будет на тебе, причем сразу!

– Второй вопрос, – уставилась на меня хранительница. – А то у меня там мясо сгорит.

– Зачем ты купила кнут, плетку и стек? И еще кое-что наподобие наручников? – вымученно воззрилась я на нее. – Это теперь у стриптизерш такая мода?

– Мальчик заявил, что мне это просто необходимо как доминантке, – деловито пояснила Натка.

Мне резко поплохело. Мама родная! Спасите нас от доброхотов, от врагов спасемся сами! Очень, очень скверная идея. Натка – дама строгая, у нее не забалуешь.

– Сказал, моя функция, – закончила домовиха.

– Да? – изумилась я и встретила серьезный, без капли юмора взгляд. Смутилась. – О-о-о… извини, я не знала. Тогда забирай себе.

– Нет, – покачала головой хранительница. – Я эти прибамбасы покупала для тебя. Вот ты и пользуйся. А уж если что останется – принеси домой… Я Вольдемару подарю. Если выживет.

– Дурдом! Госпожа-домовая… – раздосадованно буркнула я, запихивая аксессуары чужой профессии в спортивную сумку. – Сказать кому – не поверят!

Через два часа вызвали такси, и я спустилась вниз, запахивая потуже летний тренч золотистого цвета.

Когда назвала таксисту адрес, то по его лицу расплылась масленая улыбка и маленькие глазки заблестели.

– Работать или на промысел?.. – со знанием дела подмигнул мне сальный толстячок. – Может, договоримся?

Я вытащила из сумки стек-ладошку и легко шлепнула его по лысине.

– Натюрлих! Айн, цвай, драй – штаны быстро скидывай!

Мы как-то на удивление очень быстро доехали до нужного адреса. Быстрее, наверное, было бы только на самолете или ракете.

Центральный вход в заведение только для джентльменов, сиречь обитель разврата, выглядел элегантно и вполне современно. Даже с претензией на архитектурность.

Приземистое одноэтажное здание было выдержано в бежево-бордовой гамме, хотя на входе, против древних устоявшихся традиций, фонари были не чисто-красные, а бордово-золотые. Массивные держаки венчались гигантскими витражными вставками – перьями жар-птицы, а понизу светильники заканчивались шишкастыми желтыми шарами.

Окна сложной формы и огромная застекленная дверь с витражом и претензией на ретро только добавляли перчинки. При входе был организован золотисто-бордовый шлагбаум. На самом верху окон глаз невольно останавливался на красноречивом значке евро.

– Замысловато, – хмыкнула я, вскинула на плечо сумку и потопала к задней двери для персонала.

Оборотная сторона жизни глаз не радовала. Ободранные стены, битый асфальт, вонючие лужи и остальные прелести.

Перепрыгнув через все мокрое и грязное, я подошла к стальному оплоту эротизма и уверенно нажала на звонок.

– Ты кто? – открылся глазок.

– Мия, – представилась я, поправляя сумку. – От Леопольда. На замену.

Дверь открылась, и здоровенная длань втащила меня внутрь. В полутемном коридоре, где, кстати, премерзко пахло, надо мной нависло гориллообразное подобие человека, чью человеческую сущность я опознала только благодаря наличию золотого зуба.

Мне еще не встречалась ни одна настоящая обезьяна с золотыми зубами. Так что будем условно считать эту особь человеком.

– Танцевать-то хоть умеешь? – хрипло поинтересовался дефектный андроид, ковыряя в золоте зубочисткой.

– Умею, – расцвела я улыбкой.

– А еще что умеешь? – обнаглела небритая рожа крокодила. – Очки сними!

Я одной рукой стянула черные очки, второй ухватилась за то место, которым мужчины ходят в подобные заведения, и ласковым, можно сказать – эротичным шепотом сказала:

– Я много чего умею, красавчик. Здесь показать или сразу в больницу поедем?..

– Третья дверь направо, – пискнул усохший мамонт. – Переодевайся и в зал. Там твои выкру…

Я сжала посильнее.

– …Танец Фарид посмотрит перед шоу.

– Уговорил, сладкоголосый! – улыбнулась я еще шире и сжала еще крепче. – Когда расклеишь то, что слиплось, – готовь бабки за сессию. Я дешево не беру! И только наличкой!

– А скока? – донеслось от пола.

– Ты сразу отбашляешь или в рассрочку? – подняла я брови. – Если вперед – то за минуту сто зеленых, если потом, то за секунду – две. С тебя, – я глянула на часы, – пятьдесят косых. После выступления зайду за расчетом.

В жуткой занюханной каморке я, матерясь и чертыхаясь, напялила на себя всю надлежащую униформу. Присела около мутноватого зеркала и нанесла яркую косметику.

– Как тебе идут рога… – раздался сзади голос Сапфиры.

– Каким ветром тут? – поинтересовалась я, поправляя подводку. – Что-то случилось?

– Не-а, – радостно ответила девушка, шарясь по карманам джинсового комбинезона. – Тут тебе Лёна подарки прислала…

– А Марика где? – спросила, промокая лишнюю помаду. – Вы же всегда вместе.

– Она счас за двоих отдувается, – хихикнула Сапфира. – Там все такие подозрительные стали, каждые полчаса в комнату заглядывают и пересчитывают – раз и два. Как будто завтра экзамен по математике.

– Понятно, – повернулась к ней я. – Так что Лёна передавала?

– Вот. – Девушка вытащила из кенгурушного кармана сверток. И внезапно пшикнула в меня чем-то с тяжелым восточным ароматом. Пока я откашливалась, эта негодница еще и за шиворот мне какой-то дряни капнула.

– Ты взбесилась? – вскочила я с места.

– Во! – порадовалась Сапфира, перемещаясь подальше. – Лёна так и сказала – может убить. А ты еще даже не узнала, в чем дело.

– В чем? – нахмурилась я, чувствуя, как по всей коже растекается какая-то пленка.

– На! – сунула мне в руки два пузырька Сапфира. И улетучилась на словах: – Там все написано, а мне пора. Марике я нужна живой!

Я глянула и обмерла. Вот две мерзавки! Такую неоценимую помощь мне оказали! Если выйду отсюда целой – не просто убью, а медленно! Оболью этой пакостью и в зоопарке с гориллами запру.

Эти добрые девочки облили меня феромонами, вызывающими дикое вожделение. Теперь каждый мужик просто не сможет спокойно пройти мимо!

– Лёна! – схватила я телефон. – Ты-ы-ы…

– Спокойно, – заткнула меня подруга. – Всё под контролем.

– Да?! – никак не могла я успокоиться. – Под чьим? И где ты взяла эту дрянь, скажи?

– Помнишь, у нас китайцы были по обмену опытом? – сообщила довольная Лёна. – Они в этом толк знают.

– Они – да! – рявкнула я шепотом, чтобы никто не услышал. – А ты – нет! Как я буду через сосновую рощу к Рошану подходить?

– А без этого тебя к нему и не подпустят, – спокойно парировала мелкая. – Даже с твоей внешностью и талантами. Потом спасибо скажешь!

– Если я успею сказать, а ты успеешь услышать! – заблокировала я телефон. – Все!!! Удружили, называется! Хана клубу!