Текст книги "Слезы печального ангела"

– Ну как знаешь, – тётушка, оскорбленно вздёрнула повыше подбородок, расправила плечи и удалилась в свою комнату.

– Пожалуй, последую твоему совету и тоже прилягу, – вымученно улыбнулась Ангелина.

– Конечно, приляг. Попробуй успокоиться, расслабиться и ровно дышать. Сама не заметишь, как уснёшь.

– Ладно.

– Кстати, милые шортики! – лукаво улыбнулся приятель, заканчивая разговор по телефону, косясь в мою сторону.

– Пойдём на кухню, сварю кофе.

– Отлично, кофе и бутербродики сделаешь! Да?! – радостно выдал Генка, обнимая меня за плечи.

– Сделаю, конечно. Четыре утра – самое время для бутербродов.

* * *

Я, сидя у компьютера, поглядывала на приятеля, мирно посапывавшего в широком кресле. За окном медленно серело – скоро рассвет. После ночного происшествия мы с Петровым пили кофе и долго болтали на кухне. Потом перебрались в мою комнату. Строили предположения и планы, прислушивались к тишине за входной дверью. Генка принял доклады старших офицеров обеих патрульных машин. Как и ожидалось, прибывшие полицейские ничего подозрительного не обнаружили ни во дворе, ни в подъезде, ни на нашей лестничной клетке. На всякий случай полковник велел патрулировать двор до утра. Но было понятно и так, что преступники давно ретировались.

Создавалось впечатление, что некто проводил своеобразную креативную разведку на местности. Просто прощупывал почву. Например, чтобы убедиться: именно в этой квартире находится Ангелина Сомова, и девушку действительно охраняют, силами полиции в том числе. Нападать они не собирались, по крайней мере, сегодня.

Генка предлагал провести несколько дней в квартире на осадном положении. Спокойно записать все показания Ангелины, а дальше действовать по обстановке.

Я эту идею блестящей вовсе не считала. Судя по дерзости, с которой действовали преступники накануне, им ничего не стоит устроить крупномасштабный взрыв. Или посадить на крыши соседних домов парочку снайперов, которые будут стрелять в любой силуэт, мелькнувший в окне нашей квартиры. Действуя таким образом, мы не только не убережём подопечную от смерти, а подвергнем опасности жизни других людей. Единственный способ избежать этого и помочь Ангелине – уйти в подполье. Сменить телефонные аппараты и сим-карты. Аккуратно, уберегаясь от слежки, сменить квартиру. Причём не оставаться в одном месте в течение долгого времени, постоянно передвигаться, менять убежища. Но быть неподалёку, чтобы Генка мог в любой момент обратиться к Ангелине за сведениями. Благо, наш город достаточно крупный, так что всё получится. А если нет, всегда можно пуститься в бега в пределах области.

Ещё было очень неприятно и страшно осознавать, что первая в списке возможных случайных жертв – моя любимая тётушка. Сейчас уже даже не важно, была ли девушка, проводившая опрос в супермаркете, подельницей преступников, или информацию выудили любым из других возможных способов, а их существует масса. Сейчас важен только тот факт, что тётю Милу бандиты, очевидно, знают в лицо. И хорошо знают наш адрес. И этот вопрос нужно срочно решать. Ведь стоит нам с Ангелиной исчезнуть, объектом охоты может стать тётя Мила. Просто ради мести или чтобы использовать как рычаг воздействия на меня – не важно. Допустить этого нельзя ни в коем случае.

Поэтому сейчас я внимательно просматривала интернет-сайты различных туристических компаний и крупных заграничных курортов. Отель нужно выбирать солидный, дорогой. В таких заведениях обязательно имеется видео-наблюдение и должна быть вполне приличная служба безопасности. К тому же на территорию дорогого курортного комплекса, как правило, не пускают посторонних. Или они мгновенно бросаются в глаза охранникам, если умудрились пробраться каким-либо способом.

Февраль, конечно, не совсем подходящий месяц для отдыха. На многих курортах сезон уже закончился или ещё не начинался. Но в нашем случае, когда всё равно, куда ехать, из этого можно извлечь парочку положительных моментов. Цена на путёвки будет гораздо ниже обычной, и в курортной зоне не будет большого скопления народа. Значит, случайные люди станут мгновенно бросаться в глаза.

Но, насколько я поняла специфику организации, с которой вёл борьбу полковник Петров, отъезд за границу для защиты всего лишь полумера. Банда международная, и решительности им не занимать. А тётя Мила у меня, хоть обладательница боевого духа и невероятного упорства, при малейшем проявлении насилия теряется и постоять за себя не сможет.

После недолгого размышления я достала телефон и набрала номер капитана Муромцева.

– Привет, Вася, прости, что так рано. Не разбудила?

– Привет. Проснулся уже. Если честно, я вчера ещё толком от наркоза не отошёл. И как только вы ушли, крепко уснул. Вот только что проснулся, пью кофе с печеньем. Всерьёз размышляю над идеей послать кого-то из ребят за съестными припасами.

– И что останавливает? – хмыкнула я.

– Так рано ещё. Приличные кафешки или кулинарии, где точно не отравят, закрыты. А в круглосуточных магазинах, опыт подсказывает, покупать готовую еду – себе дороже.

– Ну, у нас в Тарасове с этим вопросом дела обстоят лучше, чем в Питере. Ты просто ещё не привык. Но аппетит – это хорошо. Первый признак того, что лихорадки нет, и организм начал активно восстанавливаться после кровопотери.

– Это точно. Заштопали меня хорошо, рана была пустяковая, так что после обхода я планирую домой попроситься. Таблетки можно и дома глотать, а на перевязки ездить сюда или в ведомственную поликлинику.

– И чувствуешь себя хорошо? Не рано домой собрался?

– Да я бы прямо сейчас ушёл. Сказали – положено лечащего врача дождаться, выписку подготовить, подписку дать, прочие формальности соблюсти. Но сегодня после обеда буду свободен и готов в бой!

– Василий, ты, конечно, молодец, но в бой пока не торопись. Сейчас руке нужен покой, да и потом, после ранения надо долго восстанавливаться.

– Женька, я не могу вас бросить одних. А шеф больше к вам не приставит никого, из соображений конспирации.

– Накрылась наша конспирация, – тяжело вздохнула я.

– Женя, колись, давай! Что-то ещё случилось?! – разволновался капитан.

– Пока ничего серьёзного, но может случиться в любой момент. Так что не обижайся, мне вдвоём с подопечной сподручнее будет.

– Значит, я не нужен? – упавшим голосом проговорил Василий.

– Как раз наоборот. Хотела просить об услуге, которая, надеюсь, будет тебе сейчас вполне по силам.

– Конечно, всё, что угодно!

– Тётю Милу нужно срочно отправить на курорт. И я хочу, чтобы ты её сопровождал. Заодно и сам подлечишься.

– Всего-то? – разочарованно протянул капитан. – Признавайся, Евгения! Ты просто пытаешься найти способ отправить меня отдыхать. Тактично, чтобы не уязвить самолюбие, вывести из игры.

– Ошибаешься, Вася, поскольку не знаешь всех обстоятельств. Поэтому просто поверь: сейчас важно, чтобы тётя Мила покинула город, а лучше – страну. Не стану лукавить, скорее всего, вам на курорте ничего не будет угрожать. Я даже надеюсь на это. Но оставлять тётушку одну мне бы очень не хотелось. И покинуть подопечную у меня сейчас нет возможности и морального права. Так что прошу тебя о помощи, Вася, и доверяю оберегать самое дорогое.

– И заодно – подлечиться? – недоверчиво протянул Вася.

– Конечно! Санаторий я выбрала хороший. Бассейн, солярий и массаж тебе пока нельзя, но перевязки обязательно станут делать. И воздух морской, целительный. А через недельку, если всё будет хорошо, можно пройти курс физиотерапии. Только бдительности не теряй и с тётушки глаз не спускай. За появлением посторонних следи особо тщательно, ну, не мне тебя учить. Ты офицер опытный, сможешь быть на высоте.

– Ты встревожена. Значит, это не прикрытие и не повод меня отправить подальше от места событий?! А что за обстоятельства?

– Вась, я всё расскажу, но лучше при встрече.

– Хорошо.

– Тогда решай вопрос с выпиской, не забудь захватить лист с рекомендациями врачей. Потом домой за вещами, Лёшка поможет сумку собрать, и к нам. Да, ребят не отпускай, они могут понадобиться.

– Хорошо.

Поскольку принципиальное согласие Василия получено, уговорить тётю Милу особого труда не составит, я посчитала вопрос улаженным. И не теряя времени, всё оформила. Забронировала путёвки и билеты, оплатила счета через онлайн-банк. И поднялась из кресла с намерением отправиться в комнату тёти Милы, чтобы, не теряя времени, заняться сбором её вещей.

– Чего там, – открыл Генка один глаз, – подчинённый рвётся в бой, несмотря на рану?

– Откуда этот ироничный тон? Вася искренне переживает. И поскольку ближайший месяц-полтора он будет на больничном…

– То переходит в твоё распоряжение, – хмыкнул приятель, – автоматически.

– Не хотела тебя будить. Но я решила их с тётей Милой отправить на курорт. Так будет лучше всего, безопаснее и для меня спокойнее. Надеюсь, ты не станешь возражать?!

– Любовь моя, – дурашливо пропел приятель, – ну, когда я тебе возражал?!

– Вот и чудненько.

Как и ожидалось, тётя Мила пришла в восторг от перспективы поехать отдыхать за границу. Правда, пару раз намекнула, что предпочла бы компанию племянницы или одной из подруг. Но ничего не поделать.

Какое-то время мы в четыре руки деловито собирали вещи. Я заметила на лице тёти Милы некое томление. После того как тётушка, тяжко вздыхая, очередной раз замерла над раскрытой дорожной сумкой и задумчиво уставилась на телефон, я поняла, что нужно срочно действовать, чтобы помешать ей похвастаться подругам намечающейся поездкой. Разумеется, среди местных кумушек не было бандитских осведомительниц, но слухами, как известно, земля полнится.

– Тёть Мила, ты прости меня, – повинно склонила я свою голову.

– Женечка, дорогая, да за что же?

– Я всегда занята работой, времени вечно не хватает. Мало внимания тебе уделяю.

– Дорогая, далеко не все дети так внимательны к своим родителям. И, поверь, я за всё очень благодарна.

– И я тебе благодарна, правда. Ещё прости, что отправляю отдыхать с практически незнакомым парнем. Василий очень славный, вы подружитесь, вот увидишь. Он присмотрит за тобой, на всякий случай. Ты тоже позаботься о нём. В Тарасове у Муромцева нет родных, да и знакомых мало. Нам с Ангелиной нужно будет уехать, а бросать раненого друга одного – неправильно, плохо и жестоко.

– Девочка моя, у тебя такое доброе сердце!

– Ага. И ещё: я понимаю, тебе хочется похвастаться подругам. Делать этого нельзя категорически! Расскажешь всё потом, когда вернётесь.

– Ладно, как скажешь.

– Звонить тебе я не смогу! Связь держим через Генку.

– Обидно как, но я всё понимаю, не беспокойся.

– Лишнего внимания к себе старайтесь не привлекать.

– Но появление на курорте женщины бальзаковского возраста, – тётушка поправила локон волос, запрокинув голову и немного скосив глаза, чтобы увидеть своё изображение в ближайшем зеркале, – с молодым парнем внимание привлечёт. Я немного смущаюсь, могут пойти толки.

– Поэтому вы всем объявите, что Василий твой племянник.

– Какой ещё племянник? – в тоне тётушки сквозило лёгкое разочарование. Мне даже показалось, что в глубине души она совсем не против, что «пойдут толки».

– Любимый племянник, который восстанавливает здоровье после травмы.

– Мы не сойдём за родственников, слишком мало знаем друг друга. И он смуглый, темноволосый парень.

– Ерунда, по дороге в аэропорт и в самолёте будет куча времени, чтобы всё наверстать. Больше вопросов друг другу задавайте. И если так будет проще, можешь говорить, что Вася муж твоей племянницы.

– Да, так лучше, пожалуй.

– Вот и отлично.

* * *

Сегодня тёте Миле пришлось смириться ещё с одним разочарованием. В аэропорт их с Василием отвозил рыжий лейтенант Лёшка. Мы все после долгого разговора и дополнительных инструкций, выданных мною, тётушке и Василию, простились в квартире. Лёшке же Генка поручил проследить, чтобы от нашего дома за ними не увязался «хвост». Проверяться по дороге в аэропорт и, вообще, в начале пути немного попетлять по городу. А потом проконтролировать, чтобы отлёт прошёл благополучно.

После того как Алексей доложил, что задание полностью выполнил, а слежки не заметил вовсе, пришёл черёд Генки покидать квартиру. Уехал полковник не один. Изображая гипертрофированную заботу, со всяческими предосторожностями, Петров вывел из подъезда молодого полицейского по имени Борис, одетого в васильковый костюмчик тёти Милы и кокетливую шляпку с вуалью, которую тётушка обожала надевать в театр. Молодой полицейский кутался в меховую горжетку, пряча в ней руки и нижнюю часть лица. Генка усадил переодетого парня на заднее сиденье своей машины и принялся колесить по городу в расчёте, что все заинтересованные лица обратили на них должное внимание. И будут заняты наблюдениями за ними, а может, и преследованием.

Часом ранее мы с Ангелиной, хихикая, напялили на вяло сопротивляющегося Бориса один из моих светлых париков и сделали аккуратный макияж. Подобрали подходящий костюм. А вот с обувью просто намучились. Борькина нога влезала только в старый растоптанный тапочек тётушки или сланец, и то, тогда сильно свисала пятка и торчали вперёд пальцы. Так что подобная обувь могла испортить весь тщательно создаваемый образ.

– Нужно что-то закрытое, – озабоченно нахмурилась Ангелина.

– Да уж, эти изящные пальчики нельзя открывать, сразу видно, что мужские.

– Только попрошу без издёвок и дурацких шуточек, – обиделся Борька.

– Не до шуток нам. Весь план рушится!

– Женя, давай отменим. Он всё равно на меня ничуть не похож. Ростом выше и фигура мужская.

– Ерунда, телосложение у Бори подходящее, субтильное, фигуру задрапируем тряпками, скроем угловатость, лицо прикроем вуалью. И, когда из подъезда выйдешь, будешь её немного опускать, – решила добавить я инструкций.

– Понял, – парнишка, как обычно, был немногословен.

– Что же с ногами придумать? – задумчиво бормотала я. И внезапно вспомнила, как соседка снизу, Тамара Ивановна, однажды жаловалась тётушке, что ни разу в жизни не носила красивых модельных туфель. А всё из-за большого размера ноги. На её стопу даже сейчас сложно подобрать что-то приличное, а раньше и вовсе приходилось брать, что налезет.

Я быстренько метнулась вниз и, сочинив на ходу слезливую историю про болезненный вывих и жутко распухшую ногу тёти Милы, одолжила средней потрёпанности бежевые балетки.

– Представь себя сестрицей Золушки, – советовала, я, натягивая туфли на недовольно сопящего парня.

– И пальцы подожми, – рекомендовала Ангелина.

– Интересно, а ходить тогда как?! – кажется, сегодня возмущённый Борька сказал больше слов, чем за всю прошедшую неделю.

– Ничего. Тебе только до машины продержаться, а там, можешь сбросить.

Закончив сеанс перевоплощения, мы заставили Бориса сделать несколько широких кругов по комнате, сопровождая этот променад критичными комментариями.

– Держи спину прямо, голову чуть наклони. Да так лучше. Не забывай кутаться в меха.

– Прекрати морщиться и прихрамывать на обе ноги, будто тебе больно. Женщины так не делают.

– Так больно же!

– Терпи!

– Перемудрили вы, девоньки. Быть барышней, не совсем его! – влез Генка. – Словно по плацу марширует. Женька, не поведётся никто.

– Правда, вышло совсем не похоже на меня.

– А похоже, будто неумёхи-полицейские тебя неудачно загримировали, пытаясь выдать за кого-то другого?

– Ну, – Ангелина, склонив голову, ещё раз критично осмотрела парня, – пожалуй, что да.

– Вот. Этого вполне достаточно. Нам нужен всего лишь маленький отвлекающий манёвр.

* * *

Сразу после отъезда Генки с Борисом, выждав несколько минут, которые я использовала для наблюдения за окрестностями, двинулись в дорогу и мы.

Накануне Лапшевников пригнал к нашему дому юркую «Хонду», малолитражку неприметного серого цвета. По договорённости, Серёга не стал подниматься в квартиру. Бросил ключи в наш почтовый ящик и позвонил на мобильный телефон. Заверил, что бак полон, доверенность, выписанная по всем правилам, в бардачке и машина в моём распоряжении столько, сколько понадобится. Так что с транспортом проблем не возникло.

Очевидно, маленький отвлекающий манёвр удался. По крайней мере, двор мы покинули спокойно. Слежки не наблюдалось. Для успокоения я немного проехалась по городу, постоянно проверяясь.

Разрабатывая дальнейший план действий, мы с Генкой продумали всё, что смогли. От возможных убежищ до способов связи. Вернее, мы решили, что в создавшейся ситуации лучше воздержаться от общения. Хотя бы несколько дней. Исключением были только экстренные случаи.

Генка обещал бросить все силы на операции по задержанию преступников. Поскольку сведения от Ангелины ему могли понадобиться в любой момент, далеко мы уехать не могли. И вообще решили немного повременить и без особой надобности город не покидать.

Первым убежищем на нашем пути стал неприметный домик на улице Вольской. Он принадлежал бывшей сотруднице МВД, ныне почётной пенсионерке. И отличался причудливой внутренней архитектурой, высоким забором с крепкими воротами, окнами с добротными, запирающимися изнутри ставнями, надёжно укреплённой дверью. Ко всему этому великолепию прилагалась парочка потайных комнат, расположенных в подвале и оборудованных удобствами. Кроме всего прочего, снабжённых запасом провианта и чёрным ходом, ведущим в соседний переулок.

В данный момент хозяйки дома не было в Тарасове. Недавно она получила бесплатную путёвку в загородный санаторий, принадлежащий родному ведомству. То ли по странному стечению обстоятельств, то ли руководствуясь тонким расчётом, полковник Петров поддерживал дружеские отношения с почётной пенсионеркой. Поэтому присматривать за домом в отсутствие хозяйки было поручено ему.

Несколько лет назад мне уже доводилось здесь побывать. Так что ориентировалась в доме я свободно. Гаража здесь не имелось, бросать машину поблизости я сочла неуместным, поэтому после недолгих размышлений приткнула её в тесном дворике, благо с дороги он совсем не просматривался.

Долгий день близился к концу. После того как я провела для Ангелины обзорную экскурсию по дому, я предложила выбрать себе комнату и располагаться, устраиваться на ночь.

– Если ты не возражаешь, мне маленькая комната рядом с хозяйской спальней больше всего приглянулась.

– Конечно, не возражаю. И одобряю выбор. Окна выходят во двор, значит, свет с улицы никто не заметит. Только ставни, будь добра, не отворяй. Так надёжнее, дополнительная защита, да и присутствие наше ни к чему афишировать.

– Хорошо. Женя, а ты где будешь?

– Рядом. Да, вот хоть через стенку, в гостиной на диване.

– Наверное, это не очень удобно.

– После бессонной ночи я и на голых досках почувствую себя удобно. А ты молодец, спальню выбрала. Я думала, после последних событий будешь в подвал проситься.

– А что? – Девушка усмехнулась. – Он полностью бетонированный, окон нет, вентиляция имеется. Надёжное убежище, почти бункер. Даже запасной выход предусмотрен, чтобы убежище не превратилось в ловушку. Но жить там мне бы не хотелось. Разве что в крайнем случае.

– Это точно. Подвальчик жутковатый. Но сейчас туда забиваться нет резона. Выследить нас не могли, просчитать тоже, да и нос по ветру держать лучше отсюда, сверху.

– Честно говоря, напрашивается вопрос…

– Давай, – улыбнулась я, заранее предполагая, о чём он будет.

– Кто тут обитает? Бывшие шпионы? Судя по вещам, женщина…

– Бывших шпионов, как, кстати, и полицейских, не бывает. А тут проживает женщина-пенсионерка, всю жизнь прослужившая в системе МВД.

– И зачем она придумала такую планировку для своего дома? От врагов скрываться?

– Нет. Говорят, в таком виде дом достался ей от прежних владельцев. А проектировали его ещё до революции, чтобы коммунисты могли прятать от царской охранки листовки и беглых товарищей. Но, вполне возможно, что это просто легенда, которую распространяет сама Степановна для придания своей персоне значимости и таинственности.

– Да. Такое помещение слегка будоражит воображение. Мне уже виделись шпионы, радиостанции, шифрограммы…

– Допросы в подвалах с пристрастием, – иронично хмыкнула.

– Ну, наверное, не без этого. Знаешь, в детстве я мечтала стать шпионом.

– Правда? Чудной выбор. Наверное, и кумир имелся? Интересно, кто? Какой-нибудь герой кинематографа с сияющим взором?!

– Нет, Мата Хари. Я про неё, помнится, прочла несколько статей. И буквально заболела этой темой.

– Понятно. Хотя я бы никогда не стала равняться на провального агента. В кумирах должны ходить лучшие.

– Почему провального? – расстроилась Ангелина.

– Ну сама посуди. Разведчик ведёт двойную жизнь, скрывается. Его имя широкая общественность никогда не узнает, про подвиги никогда никто не услышит. Разве что лет через пятьдесят после тихой кончины разведчика от старости, когда снимут секретность со всех его дел. И то не факт. Такова жизнь хорошего и успешного шпиона – всегда быть в тени.

– Как-то не думала об этом в таком ключе. А Мата Хари?

– Её имя знает весь мир, что само собою противоречит приведённой выше концепции. И потом, нас учили, что хороший разведчик или диверсант – тот, кто, выполнив задание, вернулся домой. Желательно, без потерь. А её расстреляли, значит, она провалилась.

– Но её подвиг навсегда изменил сознание многих людей.

– Пожалуй, соглашусь. Официально Мата Хари считается первой женщиной в мировой истории, которую судили как шпиона вражеской армии, приговорили к расстрелу и исполнили приговор. Так что перелом в сознании судий трибунала действительно произошёл. Женщина у расстрельной стены сравнялась с мужчиной в правах. Хотя это всего лишь официальная версия. На самом деле более ранняя, мировая история пестрит примерами, когда женщины использовались в качестве шпионов, орудия мести, для добычи сведений или, наоборот, по своей воле играли значительную роль в политических интригах.

– И при этом они, разумеется, страдали, – грустно проговорила Ангелина.

– Наверное, если их некому было защитить, – я улыбнулась и ненадолго замолчала, внезапно усмотрев аналог между примерами мировой истории и всем происходящим сейчас в жизни Ангелины.

– Женя, скажи, а мы тут надолго? – решила она сменить тему.

– Как получится. Продукты мы с собой захватили. В доме есть всё необходимое для жизни. Так что покидать его без особой надобности мы не будем. Это самый простой способ спрятать тебя от врагов. Дадим полковнику несколько дней. Глядишь, он переловит всех супостатов, что на твою жизнь посягали.

– Всех не переловит, – грустно улыбнулась девушка, – масштабы организации гораздо больше, чем Геннадий Сергеевич и его коллеги могли представить.

– Ну, тогда основных фигурантов задержит. Главное – обезглавить, деморализовать банду, после этого нам гораздо легче будет.

– Наверное, ты права, – без особого энтузиазма кивнула Ангелина.

* * *

Следующий день мы провели в тишине и относительном покое. Из дома предпочли не выходить. И своего в нём присутствия особо не афишировать. Ставни не отворяли, музыку громко не включали, вечером без особой надобности не зажигали свет.

Я сгорала от желания узнать, как добрались до курорта Василий с тётей Милой. И, разумеется, мне не давала покоя операция по задержанию, которую Петров проводил силами МВД. Очень хотелось узнать, как дела у Генки, а ещё лучше поучаствовать самой в «оперативных мероприятиях». Как специалисту широкого профиля, привыкшему рассчитывать на себя, лично решать и контролировать все вопросы, касающиеся работы, мне было непривычно полагаться на других. Всё время казалось, что коллеги что-то сделают не так, обязательно напортачат или упустят нечто важное.

Я нервничала, но приняла решение пока не звонить. Кто знает, может у преступной группировки неограниченные технические возможности? Тогда, взломав серверы операторов сотовой связи, можно не только слушать переговоры любого абонента, но и вычислить его местонахождение. Правда, телефоны мы с Ангелиной оставили в нашей квартире, заменив их новыми дешёвыми аппаратами, купленными давно и не используемыми ранее. Сим-карты, разумеется, тоже сменили. Вычислить по ним меня или тем более Ангелину было невозможно, но я нервничала и предпочитала перестраховываться.

Постоянное беспокойство не давало долго сидеть на месте. Я разобрала оружие, почистила револьверы. Приготовила растяжку на дверь, чтобы поставить на ночь. После недолгих размышлений сделала комплекс силовых упражнений, отработала удары из боевого карате, сделала растяжку мышц и серию дыхательных упражнений. Припомнила, что Генка обещал Степановне регулярно поливать цветы, пробежалась по комнатам с лейкой и брызгалкой.

И буркнув Ангелине, мирно читающей любовный роман, позаимствованный с хозяйской полки, никуда не выходить, я скоро – сама не заметила как, оказалась на чердаке у небольшого слухового окна.

Не знаю, были у хозяйки дома основания когда-либо испытывать страх за собственную жизнь или жизнь своих близких. Или профессия наложила определённый отпечаток на психику и отразилась на образе жизни. Но дом представлял собой не только хорошо укреплённое убежище, но и практически идеальный наблюдательный пункт.

Лестница, ведущая на чердак, располагалась внутри дома в широком коридоре, который тянулся вдоль всей южной стены строения. И который я мысленно называла техническим, потому что он был оборудован стеллажами и полками, заставленными инструментами и разной хозяйственной ерундой.

Подняться наверх можно было в любое время, не боясь привлечь чьё-либо внимание. Ровные стены чердака, по сути, представлявшего собой мансарду, были украшены аккуратными декоративными окошками с каждой стороны. Сам дом был построен на невысоком пригорке. Большой отрезок центральной улицы и часть примыкавших к ней двух переулков, огибавших этот участок и два соседних, были видны, как на ладони. Дальше переулки, расширяясь, расходились в стороны, образуя две небольшие полноценные улочки с ровными рядами частных домов.

Весь остаток дня я провела в наблюдениях за машинами, льющимися по широкой улице непрерывным потоком, соседними дворами и людьми, проживающими там. Особое внимание, разумеется, уделяла автомобилям, которые заворачивали в переулки. И вскоре вполне прилично ориентировалась в окружающей обстановке. Ближайшие соседи имели гараж на две машины. Вечером туда заехали красного цвета «Фольксваген»-«жук» и, немного позже, – чёрный «Мерседес». Хозяева скромного домика, расположенного чуть дальше, ездили на «Ладе-Калине» синего цвета. Люди возвращались с работы, кто на личном транспорте, кто на маршрутках, в окнах домов зажигались огни. Обычная, спокойная, размеренная жизнь вечернего города. Ничего подозрительного. Вот и ладненько.

– Ты обещала, что ненадолго. И пропала, – обиженным тоном проговорила Ангелина, увидев меня.

– Прости, увлеклась немного.

– Но у нас всё хорошо? – теперь встревожилась девушка.

– Да. На сегодняшний момент не вижу никаких поводов для беспокойства. Но бдительность терять не стоит.

– Конечно.

Мы провели тихий вечер за приготовлением ужина, разгадыванием кроссворда и болтовнёй о разной ерунде. На всякий случай я несколько раз поднималась на чердак, мысленно сетуя, что не захватила прибор ночного видения с качественной оптикой, и осматривала окрестности. Около часа ночи в один из переулков заехал автомобиль. Крупный, судя по габаритным огням, но марку и цвет в темноте разглядеть не удалось. Медленно, не гася дальнего света, он проехался вдоль ряда спящих домов. Я напряглась и приготовилась к худшему. Но машина, мигнув фарами, неожиданно набрала скорость и, выехав на Вольскую улицу, исчезла в потоке автомобилей. Может, кто-то заблудился, или частник-таксист искал нужный адрес, – предположила я.

* * *

На рассвете меня разбудил надрывный лай соседской собаки, резко оборвавшийся визгом, полным испуга и боли. Встревоженная, я соскочила с дивана и рванула на чердак. Перепрыгивая через четыре ступеньки, мгновенно преодолела лестницу и прильнула к одному из окошек.

От ворот дома, расположенного чуть дальше по улице, отъезжал чёрный джип. Четверо молодых людей, бросая озабоченные взгляды по сторонам, быстро двигались по двору. Двое несли сильно гружёную холщёвую сумку. Крепкий парень, идущий впереди, открыл дверь, посторонился, пропуская двоих, и махнул кому-то рукой. Странная компания. Для гостей рановато, а четверо мужчин почти одного возраста разве могут быть роднёй и проживать в таком маленьком домике? Маловероятно. Тут я обратила внимание на четвёртого парня, который возился с чем-то в стороне, вне поля моего зрения. Что это? Кажется, он перепрыгнул через забор? Интересно, что молодой человек забыл в такую пору у соседей? Крепыш снова нетерпеливо махнул рукой и что-то сказал, видимо, призывая товарища поторопиться. Тот, отвечая, взмахнул правой рукой, в сером свете февральского утра блеснул нож, кажется, окровавленный. Парень сделал неловкий жест, словно собирался обтереть нож об одежду, но передумал. Оба подозрительных типа вошли в дом. Я метнулась к окну, расположенному справа. С этой стороны почти полностью просматривался соседний двор. В глаза сразу бросился крупный пёс, лежащий у конуры в луже собственной крови. Собаке перерезали горло. Просто потому, что пёс мог поднять шум, реагируя на незнакомых людей. Нет, ребятки здесь точно не живут! И вчера по переулкам колесил не заблудившийся водитель! Преступники снова нашли нас или очень близки к этому. Понять бы ещё как! Как они нас вычислили на сей раз?! В звериное чутьё Сергея Крупенина ни за что не поверю! Для такой точности и оперативности чутья явно недостаточно. Тогда что остаётся?!

Но выяснять это можно потом. Сейчас нужно действовать, причём срочно. Я пулей слетела вниз. И растолкала мирно спящую Ангелину.

– Просыпайся, собирай вещи, быстрее! Мы срочно уходим!

– Женя, что случилось? – сонно пробормотала девушка.

– Нас, похоже, обнаружили. Если тебе нужно плеснуть в лицо холодной воды, чтобы окончательно проснуться и прийти в норму, сходи, умойся. Только очень тебя прошу – быстрее.

Мы быстро оделись, торопливо, кое-как побросав, собрали вещи. Я надела под свитер наплечную кобуру с револьвером и, понимая, что нарушаю все правила, сунула в карманы тёплой куртки по гранате. Не дам преступникам навредить Ангелине, остановлю их во что бы то ни стало. А с последствиями будем потом разбираться, сейчас главное – выжить и спасти подопечную.

– Теперь слушай меня внимательно! – велела я Ангелине, стоя с вещами у входной двери.

– Ага.

– Я пойду к машине. Брошу сумки в багажник, пройдусь по нашему двору и соседним, немного осмотрюсь. Ты же запри за мной дверь и оставайся тут. Если услышишь стрельбу, звуки борьбы или хоть один подозрительный шорох, спускайся в подвал. Запри за собой люк и двигайся в сторону запасного входа. Я разберусь здесь и вернусь за тобой с той стороны. Как только будет безопасно, постучу условным стуком. Помнишь, как договаривались?