Текст книги "Под крылом Валькирии"

– И что же, никто и ничего не видел?

– Никто и ничего. И вокруг… когда выяснилось, что пациент сбежал, вызвали вторую смену охранников и пустили их прошерстить окрестности. Но в четыре утра никаких прохожих не было. И куда он делся, неизвестно.

Я строго посмотрела на медсестричку, ничего не говоря. Записала ее телефон и попрощалась. Уже веселее.

Набрала Катю, узнала, что у той все в порядке – сидит и платье дошивает. После чего исследовала обстановку.

Бежать в лес – верх идиотизма. В нашем местном лесу ни грибов, ни ягод днем с огнем не сыщешь. Есть частный сектор, сравнительно рядом – километрах в полутора от больнички.

Съездила туда, поболтала с народом. Какой-то мальчишка с восторженным придыханием рассказал, что у его соседки стянули с веревки шорты и майку-«алкоголичку», скандал, говорит, по всему поселку гремел! И было это аккурат четвертого июля с утра.

Откуда знает? Так он в этот день в лагерь собирался, рано встал, вещи свои решил собрать. Ну, и увидел, как тетя Василиса выскочила – и ну орать, костерить соседей-пьянчуг: последнее, мол, утащили!

И все, следы парня затерялись. Если бы все произошло вчера-сегодня, я бы их отыскала. Ни один человек не способен раствориться в воздухе. Остаются отпечатки ног на грунтовке, свидетели, пусть и видевшие потеряшку мельком. Ну, и так далее. Но прошло чуть больше двух недель.

И что, получается, парняга свистнул майку с шортами и пошел штурмовать неприступную красавицу? А зачем пугал? Решил, что она виновата в том, что он в дурдом угодил? А где он сейчас? Как и где живет? Бомжевать – это тоже уметь надо.

Я набрала номерок приятеля, у которого есть выход на местное братство бомжей. И попросила выяснить, не появлялся ли в этом обществе «новенький»? Описала Бурлакова. Тот пообещал порасспросить, но инфа будет – если будет – не раньше чем завтра. На том и распрощались.

После чего пробила по своей любимой базе теннисиста Андрея Терехина.

Ну, что я могу сказать? Этот на многое способен. Папа – депутат одного из тарасовских микрорайонов, а строит из себя чуть ли не губернатора. Мама – владелица салона свадебных платьев, одного из самых элитных. Сам «золотой мальчик» в теннис решил податься. Правда, играть толком и впрямь не умеет. Но какая ругань в комментах под его фотками в соцсетях! Он обижается, ругает всех, кто смеет его критиковать. М-да.

Написала: «Андрей, ты классный! Встретимся, расскажешь мне про теннис?» – и отправила.

После чего поехала к Кате домой.

Глава 4

Добравшись до жилища клиентки, я бросила сумку с необходимым оборудованием и взглянула на часы. Было почти девять вечера, а значит, самое подходящее время для того, чтоб совершить вылазку в сквер, где Александр выслеживал Екатерину.

– Жень, что-нибудь удалось выяснить? – не успела я переступить порог, бросилась ко мне Катя.

– Ничего особенного пока, – пожала я плечами. Не пугать же ее?

– Катя, вы не против прогуляться до магазина? – спросила я свою клиентку.

Та отложила свое шитье и пожала плечами.

– Если вы пойдете со мной, то да. Все равно у меня из продуктов только крупы и остались, еще пельмени замороженные. Но питаться гречкой мне порядком надоело, и от пельменей воротит…

– Помните, как мы с вами договаривались? Вы идете впереди, я следую за вами. Никто не должен догадаться, что мы с вами знакомы.

– Хорошо, – кивнула женщина. – Только нам надо выйти из дома порознь, а то это будет подозрительно…

– Естественно, – согласилась я. – Я пойду впереди, вы спустя какое-то время выйдете из подъезда и пойдете к скверу. Я буду следовать за вами, только, пожалуйста, ведите себя естественно.

– Ладно, я поняла, – проговорила Катя. – Мне надо только карточку взять и сумку…

Как мы и условились, первой из подъезда вышла я, Катя осталась на лестничной площадке.

Я быстро пересекла двор дома и зашла за угол другого здания. Поблизости никого не было, и никто меня не заметил. Я огляделась по сторонам и затаилась, внимательно оглядывая окрестности.

Минут пять спустя появилась Катя с легким рюкзачком в светло-бежевую клетку. Она стремительно прошла двор дома, потом вышла на узкую дорожку, ведущую в темнеющий сквер.

Как и говорила Волконская, фонарей там не было – только темнели густые кроны деревьев. Да, при желании преступник мог напасть на жертву, возвращающуюся домой поздно вечером, оглушить ударом по голове сзади и сделать все, что угодно.

Кате сильно повезло, что злоумышленника что-то остановило, причем он трижды караулил ее в этом пустынном месте. Если повезет, сегодня он тоже попытается выследить Волконскую, и тогда можно будет считать, что дело раскрыто. Я с легкостью обезврежу преступника – недаром владею всеми известными видами единоборств. Главное – не спугнуть злоумышленника и держаться от Кати на расстоянии.

Волконская быстрым шагом продвигалась вперед, в темнеющие заросли сквера. Я тихо кралась за ней, скрываясь за деревьями и кустами. Я умела передвигаться бесшумно, поэтому даже Катя не услышала моих шагов. Однако пока я не заметила ничего подозрительного. Кроме нас, в сквере никого не было.

Вскоре мы вышли на освещенную улицу. Неожиданно сквер закончился – он оказался не таким большим, как я себе представляла. Наверное, поэтому преступник не смог напасть на Волконскую, и моя клиентка избежала зловещей участи. Чуть поодаль я заметила яркую вывеску продуктового универмага, куда Катя пошла за покупками.

Автоматические двери магазина открылись, Волконская зашла в здание. Немного погодя я прошла вслед за ней.

Покупателей было немного – в основном это были припозднившиеся служащие, выбирающие продукты для ужина, да пара молодых парней-студентов с корзинками, в которых лежали пиво и чипсы.

Катя остановилась напротив стеллажа с молочной продукцией и внимательно рассматривала ассортимент сыров. Я заняла наблюдательный пункт возле противоположной витрины с банками кофе и чая. Катя положила в свою корзину упаковку сыра и творога, потом немного подумала и взяла коробку яиц. Двинулась в сторону стеллажа с овощами, положила в целлофановый пакет немного картофеля, после чего медленно пошла к кассам.

Чтобы не вызывать подозрений, я кинула в свою корзинку плитку шоколада и контейнер с готовым блюдом – говядиной с рисом, которые нужно было только подогреть в микроволновке. Этого мне должно хватить для ужина, а завтра можно будет заехать в какое-нибудь кафе и нормально позавтракать.

Катя стояла возле кассы, я прошла в другую, чтобы не потерять свою клиентку из виду. Расплатились мы практически одновременно. Катя укладывала свои покупки в рюкзак, я же с магазинным пакетом вышла из магазина и внимательно огляделась по сторонам.

Приятели-студенты облюбовали лавочку неподалеку от магазина и, громко смеясь, начали пить пенный напиток в банках. Их не смущали проходящие мимо люди с продуктовыми пакетами, которые торопились домой. Парням было весело, они не обращали ни на кого внимания, полностью погруженные в свой разговор.

Катя вышла из магазина и направилась к скверу. Студенты пили пиво и закусывали его чипсами, кроме них, поблизости никого не было.

Катя уверенным шагом миновала освещенную улицу и зашла в сквер. По виду она ничего не боялась – Волконская видела меня в магазине и знала, что я иду за ней.

Тут за кустами что-то зашуршало, Екатерина аж подпрыгнула, обернулась ко мне, перепуганно произнесла одними губами: «Вот, видите?»

Я жестом приказала ей оставаться на месте и ринулась на звук. Бомжеватого вида мужичок даже не попытался убежать… Он так и выглядывал из-за кустов на темную дорогу. Только когда я заломила его руку, возмущенно охнул:

– Ты что, б…, делаешь?

– Ты кто такой? – рявкнула я. – Зачем преследуешь девушку?

– Да никого я не преследую, – заныл мужик. Держать его было не сказать чтобы приятно: вонял изрядно. – Глянь, бутылочка… Сижу, отдыхаю. Услышал, идет кто-то, решил глянуть: вдруг менты…

Початая бутылка водки и правда стояла рядышком со старой телогрейкой, рядом – нехитрая закуска: плавленый сырок и обгрызенный батон.

– И часто ты тут… отдыхаешь?

– Да раза два в неделю, если повезет, – пожал он плечами. – Здесь тихо, мало кто ходит, менты не заглядывают обычно…

– Видишь девушку? – кивнула я в сторону Кати. – Раньше видел ее?

– Да что я, девиц тут разглядываю, что ли? – удивился он. – Не помню…

– А в кустах здесь кого-нибудь встречал?

– Да отирался один с той стороны дороги, недели две, что ли, назад. Наш, из новеньких. Сказал, что девку какую-то полюбил аж сил нет. Все тут веником каким-то размахивал.

– А что, знакомиться не пошел?

– Вот, и я тоже спросил, мол, чего ты ссышь? Парень-то ничего такой, я ему даже футболку нормальную подогнал, а то в майке «привет из советского прошлого» тут рассекал. А он говорит, что ждет удобного случая, стесняется.

– И долго он так в кустах отирался?

– Я три раза видел, один раз мы с ним даже бухнули. Он все стихи порывался читать, красивые, аж слезу вышибает!

– А потом куда делся?

– Да кто ж его знает! Мож, познакомился с зазнобой своей. А может, и менты заластали.

– И когда вы в последний раз виделись?

– Да что я, помню, что ли? В начале августа как-то…

Мужика я отпустила: не врет. Уж такие вещи я обычно вижу. А что вы хотели: подготовка у меня на высоком уровне.

Он попросил денег, сунула ему сотню. И вернулась к Кате.

– Просто бомж, – пожала я плечами на вопрошающий взгляд.

И задумалась. Бурлаков вполне мог собраться с духом и проникнуть в Катину квартиру. Только не похоже его поведение на то, как действует влюбленный мужчина. Делаем скидку на неадекватность? Вполне возможно. Но куда он делся? Почему преследования прекратились?

Мы дошли до дома Волконской, Катя открыла дверь и зашла в подъезд. Я успела пройти за ней до того момента, как дверь автоматически захлопнется. Мне нельзя было оставлять мою клиентку без присмотра – ведь напасть могли на нее и на лестничной площадке.

Но и в подъезде все было спокойно и тихо. Никто не поджидал Катю ни на лестнице, ни возле лифта.

Мы пешком поднялись на второй этаж, не произнося ни слова.

Только оказавшись в квартире, Волконская перевела дух и проговорила:

– Я ведь даже не видела, как вы шли за мной. Думала, что я одна… Ума не приложу, как вы умудряетесь так тихо передвигаться! И когда этот… зашуршал, я перепугалась: думаю, ну все!

– Бесшумное перемещение – необходимый навык для моей работы, – скромно пояснила я. – Но преступника в сквере не было – если бы кто-то скрывался, я бы его сразу заметила. Там никого, кроме пьянчужки, не было, – добавила я.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Катя. – Похоже, он не умеет так же бесшумно перемещаться, как и вы!

Волконская вытащила свои покупки из рюкзака, поставила вариться картошку в мундире.

– Женя, вы будете картошку? – спросила она меня.

– Спасибо, я купила рис с говядиной, – улыбнулась я. – По поводу меня можете не беспокоиться.

Катя пожала плечами, вытащила из холодильника сыр и накромсала его ломтями. Судя по всему, Катя не очень любила готовить – видимо, не хотела тратить на кулинарию свое время. В принципе я ее понимала – если бы я жила одна, а не с тетей Милой, то вряд ли меня хватило бы даже на приготовление самых простых блюд. Скорее всего, я питалась бы в кафе и ресторанах, даже пожарить элементарную яичницу для меня приравнивается к настоящему подвигу. Увы, человек не может быть талантлив во всем, и кулинария – не мой конек.

Однако мне показалось странным, что у Кати к данному делу такое же отношение. Ведь она сама мне рассказывала, что готовила по рецептам блюда, о которых писала в своих статьях. Хотя, вполне возможно, ей сейчас просто лень заниматься кулинарными изысками.

– Любите картошку в мундире? – кивнула я на кастрюлю с кипящей водой.

Катя пожала плечами.

– Мне без разницы, что есть, – произнесла она. – Для себя одной готовить не очень хочется, хотя, когда нужно, я могу сотворить что-нибудь особенное. Но это долго и сложно, я все время боюсь ошибиться и испортить все блюдо. Но когда приходится писать в колонку «рецепты», ничего не поделаешь – приходится совершать кулинарные подвиги…

Мы приготовили нехитрый ужин. Катя принялась за свою картошку, я подогрела рис, который оказался совершенно безвкусным. Похоже, моя клиентка тоже была не слишком довольна результатом своей готовки – она поковыряла пару картофелин, заела их сыром. На десерт мы на двоих разделили плитку шоколада, который, в отличие от остальных блюд, оказался весьма неплохим.

– Женя, я только сейчас подумала, что у меня только одна кровать, – внезапно спохватилась Катя. – Даже раскладушки нет…

– Ничего страшного, – заверила ее я. – Спать я не хочу, собираюсь еще раз осмотреть территорию около вашего дома. Вы дадите мне ключи от входной двери?

– Да, конечно… Но если хотите, я могу спать в спальнике, мне не привыкать!

Я отказалась от столь великодушного предложения, так как ночью все равно планировала изучить еще раз социальную страничку Кати и выяснить, с кем общается моя клиентка.

Волконская разрешила мне пользоваться своим ноутбуком и просматривать все сообщения на ее страничке в социальной сети, после чего отправилась в комнату спать. Я же уселась на кухне и включила переносной компьютер Екатерины.

Пока Катя еще не уснула, я забралась по каштану к ее окну и через форточку оттянула верхний шпингалет. До нижнего, как и предполагала, не дотянулась. Впрочем, с моей-то фигурой и навыками – просто пришлось влезть в эту самую форточку.

Моя клиентка в ошеломлении взирала на телохранителя Евгению Охотникову, соскользнувшую вниз головой и принявшую стойку «на руках». Я плавно перетекла в более привычное положение – вверх головой – и улыбнулась:

– Вряд ли ваш «гость» обладает такими навыками, но открыть окно реально – очень удачно ветка подходит.

После чего отправилась на кухню.

Ночью я вышла во двор дома, исследовала сквер, но ничего и никого не обнаружила. Разве что бомжа, который «отдыхал» уже, уютно свернувшись клубочком под кустом, и смачно похрапывал. На противоположной от его «лежки» стороне дорожки, в кустах, свежих следов не нашлось. Как будто этот Катин «герой-любовник» три дня за ней походил – и растворился. И – все…

Впрочем, отсутствие результата неудивительно: ночью Екатерину и не преследовали. По всей видимости, недоброжелатель знаком с ее графиком перемещений.

Детально изучила всех друзей Кати в социальной сети, проглядела ее переписки, но это не дало результатов. Катя общалась либо с коллегами по работе, либо со знакомыми из реконструкторского клуба. Как я поняла, близких друзей или подруг у Волконской не имелось – с другими людьми ее связывали приятельские отношения, но не более того. Молодого человека у Кати тоже не было, с родителями она виделась редко, а братьев или сестер у Волконской не было. Агрессии в сообщениях я тоже не обнаружила: никто-то ей не угрожал, никто не ругался, даже не обзывался по мелочи.

Накануне я расспросила Екатерину о ее семье, и она рассказала, что уже давно съехала от родителей. Как я поняла, с матерью и отцом Катя практически не общается – те не одобрили ее выбор профессии, поэтому отношения в семье натянутые.

Зато часа в два ночи мне ответил теннисист Андрей.

«Привет. Ты кто?»

«Женя. Мне так нравится, как ты играешь! Ты такой секси!» – активно строила из себя дурочку я.

Мальчик повелся.

«А давай встретимся? В клубешнике поторчим?»

«Прямо сейчас?» – спросила я.

«Ну да, а чего тянуть? Я на тачке».

Я согласилась, и мы договорились встретиться неподалеку от Катиного дома, на местной площади. Самое то место!

На всякий случай оставила Катерине записку, проверила, в порядке ли мои сигналки на окнах и двери, и отправилась на «свидание».

Теннисист не обманул моих ожиданий, примчался вовремя. Высокий худощавый парень, блондин, красавчик, если вам нравятся сладенькие мальчики.

– Привет. Ты Женя?

– Ну да, а ты Андрей? – с легкостью подстроилась под его интонации, ехидно-залихватские такие, я. Мальчик, по ходу, немало алкоголя успел выпить.

– Ну ты экстремалка! Прокатимся?

– Да ну, – отмахнулась я. Еще не хватало – с пьяным водителем за рулем кататься. – Может, погуляем немного? Хоть нежарко.

– Ну давай, – хмыкнул он и попытался меня приобнять. Я сделала вид, что ничего не замечаю. – А тебе правда нравится, как я играю?

– Ну… да, – кокетливо откликнулась я. – А что?

– Да то, что никому не нравится! – рявкнул он. – Только папаше. Говорит, тренируйся, на «Уимблдон» тебя отправлю.

– Да ты что! – ахнула я.

– Ну да. – Парнишка мотнул головой. – Ты не представляешь, что обо мне пишут!

– Представляю, у тебя в комментах жуть творится.

– И не только. Каждый уважающий себя спортивный комментатор или еще какой журналюга считает своим долгом пройтись по моим способностям, – жаловался парень. – Даже в бабском – бабском! – журнале – и то…

– А что за журнал?

Парень назвал то издание, в котором работала Катя, и обиженно рассказал, что девица ему понравилась, взяла у него интервью, расспрашивала о чем-то – а потом такой кошмар понаписала, самому на себя стыдно в зеркало смотреться.

– А ты что же?

– А я – ничего… – хмыкнул теннисист.

– Так можно же было в редакцию сходить, пожаловаться. Ну или там…

Парень насторожился, развернулся ко мне и вцепился в мои предплечья своими лапищами, встряхнув разок:

– Тебя что, кто-то подослал? Откуда ты знаешь, что я в редакции был?

– А ты был? – старательно не вдыхая исходящие от него алкогольные пары, строила из себя наивную идиотку я. Для убедительности хлопнула пару раз ресничками.

Андрей рявкнул:

– Не твое дело! – и попытался меня облапить. Я легко ушла из захвата и заломила его руку за спину. Практически безвредно, просто – и очень больно для объекта, по себе знаю. – Ты чего! Отвали, отпусти, блин!

– Ничего. Ты был в редакции?

– Да пошла ты…

– Я-то пойду домой, а ты – можешь и под суд за такие делишки, – решила я взять его, что называется, на испуг.

– Да ты знаешь, кто мой отец? – возмущался Андрей.

– Знаю, – легкомысленно откликнулась я.

Я и впрямь знаю большинство чиновников и вообще статусных людей нашего городка, многим из них требовались (или еще потребуются) мои услуги телохранителя. А Юрий Терехин – обычный хлыщ, в бандитские девяностые где-то уцепил кусок пирога, неглупо вложил в производство, а теперь пробивается к власти. Ни особого влияния, ни каких-то серьезных связей у него нет, по моим сведениям.

– Он из тебя половую тряпку сделает! – стонал парень.

– Почему тряпку? – удивилась я. Отмахнулась и, чуть усилив нажим, спросила: – Так ты ходил в редакцию?

– Ну, ходил, – сдался теннисист. – Папа потребовал, чтобы я сходил – его репутация, видите ли, страдает.

– Чего еще твой папа требовал?

А ничего. Депутат успокоился, потому как прошел какой-то его благотворительный проект, и «белого» пиара хватило, за ним мелочь с сыновними спортивными неудачами быстро была забыта. Сам Андрей не особо и обиделся на Катю – не она первая, не она последняя. И вообще, теннис его не слишком привлекает, он уже практически решил расстаться со спортивной карьерой по-хорошему.

Причем парень не врал.

Под конец я спросила, где в начале июля находился его отец. Вдруг это папаша устроил нечто подобное?

Тот ответил, что с мая месяца папа на Кипре отдыхает вместе с мачехой. И вообще, та история давным-давно забыта.

На том мы с Андреем Терехиным и расстались. Он что-то не слишком вежливое рявкнул мне вслед, но так, чтобы я не расслышала. И укатил.

Я села в машину, пробежалась по новостям и промониторила соцсети. Заодно залезла на сайт местных депутатов. Совокупные сведения подтвердили слова Андрея: Юрий Терехин и впрямь в отпуске, на его страничке в соцсетях молодая супруга размещает фотографии кипрских просторов – аж завидно, тоже, что ли, отдохнуть съездить?

Сам Андрей, по моему искреннему впечатлению, мне не врал. Уж эти-то вещи я вижу прекрасно – выучка есть. Да и мало кто из обычных людей способен лгать под воздействием болевого приема.

Ну вот, минус подозреваемый. Пока у меня только сбежавший Бурлаков и Катин приятель – реконструктор. С ними, пожалуй, попробую разобраться завтра.

Вернувшись, я устроилась на кухне, прямо на полу. Не спать – так, вздремнуть слегка. Едва забрезжил рассвет, нашла у Кати банку черного кофе и включила чайник. Насыпала несколько ложек растворимого, залила кипятком, чтобы немного взбодриться.

Катя все еще спала.

Я не спеша выпила горячий крепкий кофе, пожалев, что не купила вчера две плитки шоколада. Наглеть и залезать в холодильник своей клиентки в поисках чего-нибудь к завтраку мне не хотелось, поэтому я довольствовалась только бодрящим эспрессо.

После своей скудной трапезы я прошла в комнату Волконской. Та спала сном праведника и даже не слышала ни шума кипящего чайника, ни моих шагов. Время еще раннее, большинство людей, если им не нужно вставать на работу, предпочитают в пять утра блаженствовать в объятьях Морфея, а не мчаться по срочным делам.

Будить приятеля и выяснять, не узнал ли он чего о пополнении рядов местных бомжей, я не стала. Во-первых, он – «сова» и готов дрыхнуть до вечера, во-вторых – человек ответственный, пообещал отзвониться – значит, сделает это.

А вот съездить еще разок к Бурлаковой было бы неплохо. Вдруг я вчера впопыхах что-то упустила и у нее есть родственники, у которых Саша мог бы скрыться? Или сама она – отменная актриса?..

Через два часа я снова зашла к Кате, но та по-прежнему спала, даже позы не сменила. Видимо, моя клиентка не относится к «жаворонкам», наверняка она встанет в лучшем случае часов в девять.

Я решила не терять времени – все равно Волконская мне будет только мешать во время разговора с Александром. Я написала Кате записку, в которой сообщила, куда я еду, и попросила не выходить из дома и закрыть дверь на цепочку. Хотя Волконская при всем своем желании не сможет покинуть квартиру – ключи я забрала с собой, дабы не пользоваться лишний раз отмычками.

Я тихо обулась и, заперев дверь, вышла на лестничную площадку.

Утро было тихим и безоблачным. Яркие солнечные лучи бросали игривые блики на крыши домов, обещая жаркий безветренный день. Уже сейчас было градусов двадцать семь – двадцать восемь, поэтому сегодня надеяться на прохладу не приходилось. Да и по всем прогнозам в ближайшую неделю понижения температуры не предвещалось.

По пути остановилась у банкомата. И снова приехала на улицу Коломенскую. Поднялась на этаж и позвонила в дверь.

Елена Петровна открыла с готовностью. Я сказала, что договорилась с редакторами и даже «выбила» гонорар за стихи, вручила деньги и исподволь расспросила Сашину маму о его связях.

– Может быть, у вас есть еще родственники, друзья семьи, которые с Сашей общаются? Отец? Мне бы хотелось взять интервью не только у матери – это естественно, но наш редактор требует более творческого подхода к задаче.

Бурлакова на все мои вопросы отвечала отрицательно. Родственников нет, ее родители – Сашины бабушка с дедушкой – давно умерли, отец ушел от них, еще когда Саше было пять, и не общался с сыном. Общие знакомые рассказывали, что лет десять назад ее бывший муж жил в Подмосковье. Что теперь – неизвестно.

Под благовидным предлогом «посетить удобства» я мельком осмотрела квартиру. Чистенько, аккуратно, все убрано, и следов недавнего визита нет. В Сашиной комнате никто не ночевал давно – я осторожно провела пальцем по спинке дивана, там нетронутая пыль. Как и на перекладинах стула, и даже на крышке ноутбука.

Вручив Бурлаковой деньги, я уехала.

Когда я вернулась в квартиру Екатерины, та давно уже встала и вовсю занималась своим шитьем. Мне Волконская не звонила, а значит, ключи от квартиры были ей пока не нужны.

Поздоровавшись со мной, моя клиентка спросила:

– Вы ездили к этому Александру? Что он говорил?

– Ваш навязчивый поклонник сейчас находится в очень печальном состоянии, – произнесла я и рассказала Кате, что узнала.

– Ничего себе! – воскликнула молодая женщина. – Вот не думала, что все так получится… Теперь выходит, что я виновата в том, что случилось! Но любая на моем месте поступила бы так же – вы бы видели, как он выглядел! Жуткий тип, просто упырь какой-то, а не человек!

– А его мать считает, что Александр – натура тонкая, восприимчивая и чувствительная, – заметила я. – Не мне судить, я ведь его вживую не видела. Только проверила, действительно ли все так, как рассказала мне Бурлакова. Не совсем, но Бурлакова об этом не знает, ее сын дома не ночевал.

– Ужас какой-то! – перепугалась Катя. – Это что, он может невесть что со мной сотворить?

– Если бы хотел – сотворил бы раньше, – попыталась я ее успокоить. – Возможно, он желает вам в любви признаться!

– Да не нужна мне такая любовь! Мне страшно…

– Катя, я же с вами, а значит, ничего не случится.

– Жутко, что он на меня, наверное, ужасно злится. Ведь он из-за меня попал в психушку! – не успокаивалась Екатерина. – Ужасная ситуация…

– Катя, Александр психически неадекватный человек, – спокойно заметила я. – Вы просто попались ему под руку, так сказать. Не вы – так из-за другой девушки он начал бы страдать, у него просто мозг так устроен. Спокойно живите своей жизнью и не думайте о том, «что было бы, если бы». Сейчас у нас другая проблема – ваш преследователь. Бурлакова мы попытаемся найти – я работаю в этом направлении. С Андреем Терехиным я пообщалась – он вас не пытался преследовать. Вы не вспомнили ничего существенного про своих знакомых?

– Нет, я понятия не имею, кто, кроме Александра, мог бы за мной следить, – покачала головой Волконская. – Вообще на ум ничего не приходит! Одно радует – этот тип хотя бы не пытается залезть в квартиру…

– Да уж, мне ведь пришлось вас оставить одну утром, – заметила я. – Но сегодня я больше не собираюсь никуда уезжать. У вас, как я помню, по воскресеньям резьба по дереву?

– Да, – кивнула Катя. – Занятие в полдень, я очень рада, что мне удастся туда пойти!

– Вот и отлично, – произнесла я. – Стало быть, поедем вырезать эти ваши деревянные ложки…

В половине двенадцатого мы с Катей вышли из дома и направились к моей машине. Мастерская резьбы по дереву находилась на пересечении улицы Московской с улицей Фурмана, то есть практически в центре города. Мы доехали туда относительно быстро – только один раз попали в пробку, которая, к счастью, скоро закончилась.

Катя сказала мне, где лучше припарковаться, и мы вышли из машины.

– Мастерская находится в подвале сувенирного магазина, – пояснила Волконская. – Там не очень удобная лестница, спускаться надо осторожно…

Мы зашли в маленький магазинчик, где продавались разнообразные поделки из дерева и глины. Пройдя к противоположной стене, Катя толкнула темно-серую железную дверь, и мы оказались на лестничной площадке. Вниз вилась круговая лестница с очень узкими ступеньками, поэтому идти вниз надо было медленно и аккуратно.

Волконская провела меня в зал с разнообразными станками, где, вероятно, вырезали какие-то большие вещи. Следом за залом находилась маленькая комната с одним-единственным длинным столом и шкафами, заполненными деревянными фигурками и посудой.

– Вот и наша мастерская, – объявила Катя. – Вы можете садиться за стол, сейчас Сергей вам расскажет, что делать…

Сама Волконская взяла в руки большую деревянную миску, точнее, это выглядело как вырезанная из дерева миска. На самом деле оказалось, что из этого должна получиться средневековая чаша с головой дракона, но пока не было ни дракона, ни самой чаши.

Понятия не имею, как Катя собиралась превратить свою заготовку в столь причудливую посудину, но сама молодая женщина знала, что делать. Она взяла нож с деревянной ручкой и треугольным лезвием и принялась сосредоточенно что-то вытачивать из своего изделия.

Я уселась на деревянную лавку рядом со светловолосой полной женщиной в очках. На вид ей было лет пятьдесят – пятьдесят пять. Она была одета в белую блузку и черные свободные летние брюки, волосы дама забрала в низкий пучок. В руках у женщины была какая-то фигурка – вернее, из ее заготовки должно было получиться некое изображение. Напротив меня усердно работал ножом молодой парень лет двадцати, который не обращал никакого внимания ни на меня, ни на остальных присутствующих. Пышнотелая брюнетка вместе с полным мальчиком вытачивали вдвоем неведомые орнаменты, женщина постоянно что-то советовала своему сыну, тот же сидел молча и не отвечал ничего на ее комментарии. Ко мне никто не обращался и ничего мне не говорил, я же молча разглядывала собравшихся.

Я обернулась и посмотрела на Катю. Та разговаривала с крепким бородатым мужчиной лет сорока, одетым в бежевую футболку и джинсы. О чем они беседовали, я не слышала – вероятно, обсуждали работу моей клиентки.

Закончив разговор с Волконской, мужчина подошел к нам и обратился к моей соседке:

– Хорошо, разобрались с тем, как обтачивать фигурку? Ну, продолжайте!

Затем мужчина посмотрел на меня и спросил:

– Новенькая? Катя говорила мне, что пришла не одна.

– Ага, здрасте, – кивнула я.

– Меня зовут Сергей, а вас как величать? – шутливо поинтересовался он.

– Женя, – представилась я.

– Вот и замечательно! – заметил Сергей. – Так, Женя, вы, значит, хотите сразу ложку вырезать?

– Да можно и вилку, мне без разницы как-то, – в тон ему ответила я.

Тот захохотал.

– Ну, вилку так вилку! Ладно, начнем с «мерседесов», вы не против?

– Против, хочу сразу с «фольксвагенов», – сострила я, чем вызвала взрыв хохота своего учителя.

Похоже, он очень любил смеяться или его забавляло в принципе все, что происходило вокруг. Удивительно легкий и безмятежный человек.

– Давайте сперва хотя бы «мерседесы» освоим. – Сергей вытащил с полки деревянную доску с вырезанными на ней узорами – треугольниками и звездами. – Вот этим вы и будете сегодня заниматься, – пояснил он. – На первый взгляд задача кажется довольно простой – надо научиться вырезать вот эти треугольники, их еще называют «мерседесы». «Звезды» – более сложный узор, его можно будет попытаться освоить на следующем занятии. Умение вырезать орнаменты пригодится, когда вы будете украшать свои изделия узорами.

Сергей объяснил мне, что делать дальше, и отошел, предложив звать, если возникнут вопросы. Я кивнула и принялась наносить на дощечку разметку. Между делом попыталась завести диалог со своей соседкой – спросила у нее, давно ли она занимается резьбой по дереву, на что получила немногословный ответ: «давно».

– А сколько лет вы сюда ходите? – Я упорно старалась разговорить женщину.

– Много, лет пять, – нехотя проговорила та.

– Здесь, я смотрю, все ходят уже давно, – заметила я.

Женщина повернула ко мне голову и произнесла:

– Извините, но вы меня отвлекаете. У меня сейчас очень сложная работа, и если я не сосредоточусь, то отрежу себе полпальца. А мне бы этого не хотелось.