Текст книги "Кризис жанра"

– Саша, ты себя хорошо чувствуешь? – приступила к нему тетя, заглядывая в лицо.

– Нормально, – ответил он.

– Голова не кружится, не тошнит? – не унималась Агеева.

– Нет.

– Пойдемте, а то за стол сядут без нас, – прервала я их диалог, – все уже уходят.

Зал быстро пустел, и уже на смену уходящим готовились войти новые пары, задумавшие связать себя узами брака. Новобрачные отъехали на длинном белом лимузине. Следом потянулась кавалькада из дорогих иномарок. Мой «Фольксваген» по сравнению с ними выглядел ушастым «Запорожцем». Я стыдливо пристроилась в хвост процессии. Основные торжества происходили в большом зале особняка Ивана Глебовича. Агеева объяснила это тем, что в связи с гонениями, развернувшимися в последнее время против первого зама главы администрации, он решил сильно не шиковать, не снимать, как обычно, для торжества целый ресторан или прогулочный теплоход.

Однако зал особняка Корноухова был покруче любого ресторана, а столы просто ломились от всевозможных яств. Когда гости вошли, грянула музыка и запели приглашенные певцы. Танцевавших жениха и невесту буквально осыпали ливнем из купюр. Потом пошли всякие конкурсы и приколы, выкуп торта. Какой-то полный коротышка с блестящей лысиной заплатил за кусок торта пять тысяч долларов. Я привстала, чтобы взглянуть на него, а когда обернулась к Александру, его уже не было рядом.

– Вот засранец, обещал же не отходить, – выругалась я сквозь сжатые зубы.

– А где Александр? – удивленно спросила Агеева, возвращаясь с танцевальной площадки под руку с каким-то подтянутым седовласым мужчиной в сером костюме-тройке.

– Пошел, наверное, в туалет, сейчас найду, – буркнула я, встала и направилась туда, где, по моим догадкам, должен был находиться туалет. На лестнице курили, негромко переговариваясь, двое мужчин. Я уловила фразу о сделке с концерном «Байер». Увидев меня, они примолкли. На стене я заметила план первого этажа, где четко и ясно были обозначены два туалета. Спустилась по лестнице, но среди трех мужчин, ожидавших своей очереди у двери с изображением писающего мальчика, Александра не наблюдалось.

Восстановив в голове план первого этажа, я прошла дальше по коридору к кухне. Еще из коридора до моих ушей донесся громкий смех Александра. Он сидел на кухне и ел большой ложкой компотную гущу из тарелки. Повариха, полная женщина в белом колпаке и переднике, смеялась вместе с ним.

– Александр, я же велела тебе никуда не отходить, – строго сказала я, входя. – Ты что тут людям мешаешь?

– Ничего, пусть сидит, – улыбнулась повариха. – Когда он бывал в этом доме, всегда заходил ко мне, а я кормила его вкусненьким. Мы с ним друзья, правда, Саша?

– Да, – с блаженной улыбкой проговорил Александр.

– Знаете, по-моему, он где-то выпил, – приблизившись ко мне, тихо сказала повариха, кивая на Александра, – от него пахнет спиртным.

– Да, я не уследила, – призналась я, заметив, что мой подопечный успел заляпать свой белоснежный костюм. – Что, Саша, пойдем?

– Пошли, – решительно сказал Александр, отставляя в сторону пустую тарелку, – будем с тобой танцевать.

Танцы с ним оказались процедурой не только сложной, но и болезненной. Он оттоптал ноги мне и гостям, танцевавшим вокруг нас, толкнул кого-то, нечаянно врезал локтем в живот какому-то тощему мужчине, и мне пришлось усадить его за стол. За столом он вел себя, как настоящая свинья. Мои попытки привить ему нормы приличия и порицания со стороны Агеевой не возымели никакого действия. Люди, сидевшие с нами по соседству, старались не смотреть в сторону Александра, дабы не портить себе аппетит.

– Ну и что с ним делать? – повернулась я к Агеевой.

– Не знаю, – пожала она плечами и кивнула в сторону Ивана Глебовича: – Они знали, на что идут, приглашая его.

Супруга Ивана Глебовича с фальшивой улыбкой на губах поднесла Александру кусок торта:

– Вот, Саша, покушай, тортик специально для тебя.

– Спасибо, – расплылся в благодарной улыбке Александр.

– Если тебе еще чего-нибудь захочется, без стеснения обращайся ко мне или к Ивану, – проворковала она, удерживая на лице улыбку. Ее глаза были прикованы к подбородку Александра, перемазанному салатом. Его ингредиенты свисали вниз наподобие цветной бороды.

– Ишь, как Инна старается, – тихо проговорила Агеева, когда она отошла, – думает приманить его сладким. Не выйдет у нее!

Я посмотрела на Александра и едва не лишилась дара речи. Сосед Александра справа налил себе рюмку водки, потянулся за ветчиной, а мой подопечный в это время выхватил рюмку и опрокинул ее себе в глотку с видом бывалого алкоголика, имитируя поведение гостей.

– Саша, твою мать! – не выдержала я и вырвала у него рюмку. – На кой ты это сделал?

– Невкусная, – скривился он, часто дыша, – жжет!

– Он что, выпил? – спросила Агеева, глядя на нас. – Ну что с ним будешь делать!

– Налить еще? – предложил сосед Александра с улыбкой.

– Не советую, – с грозным видом сказала я.

Чтобы избавиться от неприятного вкуса водки, Александр запихнул в рот весь кусок торта целиком.

– Во дает парнишка, – хохотнул сосед.

Я протянула Александру салфетку.

– Вытрись, у тебя весь рот в креме.

Он послушно утерся.

Изрядно захмелевший Иван Глебович поднялся и громко объявил, что сейчас все попробуют вишневой наливки домашнего приготовления. Приготовила наливку мать невесты. Растроганный до слез Иван Глебович, обняв новоиспеченную родственницу, звонко чмокнул ее в щеку. Та зарделась, стала со смехом отбиваться. Пара официанток пошла от стола к столу, разливая наливку из графинов. Рядом с нами вновь появилась Инна с куском торта на тарелке.

– Вот, Саша, а то у тебя уже закончился. Может, хочешь конфет?

– Нет, я хочу потанцевать, – развязно протянул Александр. – Женя не хочет со мной танцевать, говорит, что я медведь.

– Давай я с тобой потанцую, – сразу же предложила Инна.

– Он вам ноги оттопчет, – предостерегла я ее, косясь на Александра.

– Ничего страшного, я потерплю, – бросила Инна. Я пожелала им удачи. Танцы закончились печально. Опьяневший Александр нечаянно ударил Инну в лицо, разбив ей в кровь нос. Иван Глебович мгновенно оказался рядом и врезал Александру в челюсть, размахнулся для второго удара, однако сделать это не позволила я, перехватив его руку.

Супруга Ивана Глебовича, вся в слезах, прикладывала к носу платочек. Платье ее окрасили капли крови. Александр тоже разревелся, закрывая лицо руками.

– Уберите этого придурка от моей жены! – ревел Иван Глебович, вырываясь из моего захвата.

Минуты через две мы уже ехали домой. Александр все ныл, обиженно восклицая:

– Он ударил меня, ударил прямо по лицу! Я же нечаянно тетю Инну стукнул. – По его щекам катились горючие слезы.

– Да хватит хныкать, как младенец! – прикрикнула я на него. – Ты же здоровенный лоб! Прекрати!

Александр замолчал. Я притормозила перед пунктом проката видеокассет и взяла для нюни сериал «Утиные истории».

В дверях квартиры мы встретили Рашида.

– Вы нас покидаете? – с надеждой спросила я.

– Не дождешься! – оскалился он. – Я – по делам и скоро вернусь. Попробуйте только не впустить! Я вернусь с милицией.

– Я в курсе, – пробурчала я. Он вышел. Я заперла за ним дверь.

– Поставь мультики, – попросил Александр, протягивая видеокассету.

– Пошли, – вздохнула я. Кассета была продолжительностью сто восемьдесят минут, так что три часа у меня освобождалось для работы. Потом должна была прийти Юлия, чтобы приготовить нам еду. Под звуки заставки мультяшного сериала, доносившиеся из гостиной, я проверила электронную почту. Ответа еще не было. Тогда, оставив компьютер, я решила заняться физическим самоусовершенствованием. Открыла окно, чтобы в комнате было достаточно воздуха, и начала с каты. Потом, учитывая стесненные условия, попыталась отработать некоторые удары из техники ближнего боя – «дуань да», следом серию «ате-вадза» – тычковые удары в уязвимые места, представляя себе при этом самодовольно улыбающегося Ивана Глебовича. Вылощенный чиновник произвел на меня самое неблагоприятное впечатление. Я не удивлюсь, если выяснится, что заказчиком убийства Ирины и попытки покушения на Александра является именно он. Приняв упор лежа, я отжалась сто пятьдесят раз на кулаках. Поднявшись, восстановила дыхание и повторила подход. Затем прокачала пресс простыми поднятиями корпуса, далее отжималась на одной руке. Когда мышцы стали подрагивать от напряжения, я прекратила упражнения, походила по комнате, выполняя наклоны, прогибы и махи с поворотом корпуса, а отдышавшись, пошла в душ. Александр, словно приклеенный, сидел перед телевизором. Похождения мультяшных уток его совершенно заворожили. После душа я присела рядом с Александром с чашкой кофе в руке.

– Я тоже хочу кофе, – сообщил, не оглядываясь, он.

– Допью и сделаю тебе, – буркнула я. Из спальни послышалась музыка из «Турецкого гамбита», означавшая, что мне на сотовый звонит Агеева.

– Посидеть не дадут, – проворчала я, вставая.

– Какой ужас! Всех отравили! – закричала в трубку Агеева, лишь только я ответила. – Сейчас оттуда людей выносят. Я не знаю, может быть, я тоже отравлена!

– Успокойтесь, если вы со мной разговариваете, значит, все в порядке, – сказала я ровным голосом.

– Вы думаете? – с надеждой спросила она.

– Несомненно. Постарайтесь собраться и объяснить, что случилось, – ответила я.

– Вы ушли, а я осталась на торжестве. И вот, примерно полчаса назад, Ивану стало плохо, потом – его жене и нескольким гостям. Вызвали «Скорую». Иван даже не мог идти. Его вынесли. Только что еще пятерым стало плохо. Среди гостей паника. Кто-то сказал, что, наверное, это из-за вишневой наливки, что если ее передержать, то можно отравиться.

– Ну, это очень сомнительно, – сказала я, осмысливая услышанное. Что это? Массовое отравление или случайность? Мысли вернулись к повесившейся Ирине и дочери Ивана, погибшей от сердечного приступа. Сколько случайностей!

– Я даже не помню, пила ли я эту чертову наливку! – воскликнула в отчаянии Агеева. – Пила какое-то вино, а наливку – не помню. Вот черт!

– Спокойнее, – повторила я в очередной раз. – Если там есть врачи, то попросите вас проверить, на всякий случай.

– А с вами и с Александром все нормально? – спохватившись, спросила она.

– Да, мы чувствуем себя отлично, – рассеяла я ее тревогу. – Саша мультяшки смотрит. Ни он, ни я наливки не пили, но я думаю, что дело не в ней. Милицию вызвали?

– Да, Иван сразу стал орать, что его отравили враги. Половина гостей, смекнув, что дело пахнет керосином, кинулась промывать желудки. Тут такое творилось! Ладно, я пошла к врачам. До свидания.

Я выключила телефон и посмотрела на Александра. Почувствовав мой взгляд, он повернулся и спросил, улыбнувшись:

– Женя, ты чего?

– Ничего, – пробормотала я, вспоминая одну из своих версий, что некие люди хотят запугать Ивана Глебовича. Но зачем же тогда травить всех скопом, включая сам объект запугивания? Это нелогично. Может, они что-то не рассчитали? Рассуждать впустую – без толку. Надо дождаться информации от Юзера, тогда посмотрим, каких врагов заимел себе заместитель мэра, от этого и будем плясать. Мои размышления прервал вернувшийся Рашид. Он притащил огромный пакет фруктов и поставил их перед Александром.

– Это тебе, лопай!

– Бананы! – воскликнул Александр, запуская в пакет обе руки.

– С чего это такая щедрость? – спросила я с подозрением.

– Может, я хочу исправиться, – хитро посмотрел на меня Рашид. – Пришел товар, вот я и захватил малышу.

– Как трогательно с твоей стороны, – с деланым умилением сказала я, направляясь к двери. Дверной звонок надрывался «Подмосковными вечерами». Пришла Юлия готовить нам ужин.

Сообщение от Юзера пришло около одиннадцати. Многие мои догадки подтвердились. Во власть Иван Глебович прорвался на спинах бритоголовых качков, рассыпая направо и налево «грязные» деньги. Не было в области чиновника, обросшего таким количеством скандалов. Бюджетные деньги, выделяемые на ремонт дорог, развитие транспорта и инфраструктуру, таинственным образом исчезали. Дороги ветшали. Некоторые вообще нельзя уже было назвать дорогами. После недавнего визита президента за Ивана Глебовича взялись всерьез. Президент поехал не по подготовленной для него дороге, а совсем другим путем, и это стало началом конца Ивана Глебовича. В город понаехали разнообразные комиссии. Против него началось расследование. Заговорили об отмывании «грязных» денег. В общем, дни Ивана Глебовича были сочтены. Впереди его ждал тюремный срок. Люди, связанные с ним, могли решить, что во время следствия он наболтает лишнего, и задумали его запугать, чтобы Иван Глебович, бросив все, бежал за границу. А когда он не побежал, поняли, что надо его устранять, и организовали массовое отравление.

– Версия, по-моему, неплохая, – сказала я себе, пролистывая файл. Другого просто в голову не приходило. Например, Константин Илларионович Хмуров по кличке Хмурый, в прошлом – главарь преступной группировки, сейчас владелец Тарасовского лакокрасочного завода, или, вернее, того, что от завода осталось. Иван Глебович работал техническим директором лакокрасочного, затем Хмурый протолкнул его в предвыборный штаб мэра города. Хмурый точно не хочет, чтобы подробности тех выборов всплыли наружу. Еще хозяин фирмы «Правильный путь» Бондарев, также с криминальным прошлым. Его фирма занималась ремонтом дорог. Как они ремонтировали дороги, понятно каждому автомобилисту Тарасова. Дороги, как сказал президент в одном из своих выступлений, кое-где в России превратились в направления, словно во времена Великой Отечественной войны. И вот один из этих деятелей нанял Кота с Баптистом, чтобы не подставлять своих.

С победоносным видом в комнату протиснулся Рашид.

– Не помешал?

– Если честно, то помешал, – ответила я.

– А я не с пустыми руками, – осклабился Рашид. – Вот, полюбуйтесь на художества нашего блаженного, – он протянул мне альбомный лист. Я выдернула лист у него из рук, направила на него настольную лампу и обомлела. На рисунке была изображена я, оприходованная неизвестным маньяком. Глаза выколоты, на шее петля, в груди пучок стрел, в боку – нож, и повсюду кровь.

– Выражу свое мнение по этому поводу в нескольких фразах, – выдохнула я, обретая контроль над собой. – Еще раз будешь демонстрировать Александру ужастики, и я тебя четвертую. Понял, Рашид?

– Нечего на меня валить! Пацан – полный псих, – обиженно возразил Рашид.

– Ты ему своим дерьмом вообще мозги свернешь, – сказала я жестко.

– Отлично, – Рашид поднял руки, – сдаюсь, хотел предупредить, сделать доброе дело и получил за это. – Развернувшись, он вышел, бормоча что-то себе под нос.

После его ухода я просмотрела файл Юзера, касающийся личности Джумгалиева. По оперативным данным, Рашид не был замечен в связях с уголовным миром, лишь несколько приводов за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде. Переехал в Тарасов из Москвы, прописался у Ирины Корноуховой и на вырученные за московскую квартиру деньги начал свой бизнес – приобрел несколько овощных палаток. Налоги платил исправно, словом, чистый ангел с прошлым алкоголика и тунеядца. Ничего подозрительного.

Я выключила компьютер и пошла разобраться с Александром. Он лежал на своей кровати поверх скомканного покрывала прямо в верхней одежде. Я попросила его объяснить происхождение «веселой картинки».

– Почему ты это нарисовал? Зачем, ответь, пожалуйста.

– Ты мне очень нравишься, Женя, – пояснил Александр, рассматривая свое творение. – Фея сказала, что я должен тебя нарисовать.

– Значит, фея велела, – протянула я. – Больше она тебе ничего не говорила? Например, она не просила тебя меня придушить?

– Нет, этого не велела, – пожал плечами Александр и отшвырнул рисунок в сторону.

– Что ж, это радует, – пробормотала я.

– Женя, прочти мне на ночь историю из криминала, – попросил Александр, – желательно про людоеда.

– Думаю, для тебя лучше подойдет «Колобок», – покосилась я на свой изувеченный портрет. – Одного каннибала в доме вполне достаточно.

– А? – зевнул Александр. – Что ты сказала?

– Послушай, Сашок, сказку про Колобка, как его дед с бабкой по сусекам наскребли, – проговорила я голосом доброй сказочницы. – Не каждому дано появиться на свет столь диковинным способом! Но Колобок не жаловался, хоть и родился мутантом, без ручек, без ножек…

Глава 5

Утром я вновь позвонила Земляному и поинтересовалась:

– Что, массовые отравления вы тоже запишете в природные аномалии или результат повышенной солнечной активности?

– Вы начинаете меня утомлять, – заметил Земляной. – Пока нет веских оснований для возбуждения уголовного дела. Экспертиза показала, что это обычное пищевое отравление. В некоторые салаты положили консервы, зараженные бутулизмом. Никто из пострадавших не умер. Некоторые уже выписались из больницы.

– Есть яды, имитирующие пищевые отравления, – проговорила я спокойно, – просто дозу точно не рассчитали.

– Предоставьте мне доказательства, – потребовал Земляной.

– Обязательно, – пообещала я. – А не знаете, как чувствует себя Иван Глебович?

– Пришел в себя, но все еще в реанимации, – ответил Земляной. – Когда выздоровеет, то сядет мне на шею, вопя, чтобы я нашел киллеров.

Попрощавшись с Земляным, я спросила у Александра, полоскавшего чаем горло, не желает ли он навестить Ивана Глебовича в больнице.

– Нет, – покачал головой Александр, коснувшись рукой синяка на челюсти.

– Ему так плохо, он плачет, – стала давить я на жалость. Александр, конечно же, не устоял перед моим напором.

У палаты заместителя мэра дежурили двое дюжих охранников. Я попросила доложить Ивану Глебовичу, что пришел его двоюродный брат Саша. Охранник заглянул в палату, задал вопрос и, получив утвердительный ответ, пропустил нас внутрь.

– Здравствуйте! Не ожидал, что навестите больного старика, – приветствовал нас Иван Глебович со своей кровати. Он лежал, накрытый до пояса одеялом. Из его правой руки торчала игла капельницы, но в целом вид больного не вызывал опасений. Небольшая бледность, и все. Когда мы вошли, я заметила, что Иван Глебович отложил на тумбочку книгу. Подойдя ближе к кровати, я смогла прочитать название на ее корешке: «Гражданское право», и решила, что он, скорее всего, штудирует пункты, касающиеся получения наследства.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я, подтаскивая за собой упирающегося Александра.

– Спасибо, нормально, – Иван Глебович сделал попытку заглянуть мне за спину. – Саша, чего ты там прячешься, я тебя не укушу.

Александр с мрачным видом отошел от меня и встал рядом с кроватью.

– Слушай, Саша, – начал вкрадчивым голосом Иван Глебович, – извини за вчерашнее. Я случайно тебя ударил. Честно, я не хотел! Ты начал шалить, и я не сдержался. Простишь? Ну, Саша, чего молчишь?

– Ладно, – пробормотал Александр.

– Вот, – Иван Глебович протянул ему шоколадку. Александр с некоторой опаской взял ее и немедленно зашелестел оберткой.

– Иван Глебович, а как вы думаете, что с вами случилось? Это попытка покушения? – спросила я осторожно.

Он покосился на меня, выдержал паузу и сказал:

– Читайте мое утреннее интервью в газетах и все узнаете. Я не сомневаюсь, что это покушение.

– Обязательно почитаю, – пообещала я. – С вашей женой и другими родственниками все нормально?

– Нормально, – нехотя ответил Иван Глебович, следя, как Александр поедает шоколад. – Жена только что выписалась и поехала домой. Повезло, что у меня большие связи. Сразу нашли нужную аппаратуру и медикаменты, иначе бы мы с вами сейчас не разговаривали.

– Думаете, это ваши прошлые соратники решили от вас избавиться? – спросила я напрямую.

– Что я думаю, это мое дело, – оборвал меня он. – Что-то вы, девушка, задаете слишком много вопросов для обычной сиделки.

– А я и не обычная сиделка, – призналась я. – Агеева наняла меня, чтобы расследовать покушение на ее племянника, но я теперь считаю, что опасность угрожает и вам, и всей вашей семье.

– Это я понял и без вашей помощи, – буркнул Иван Глебович недовольно. – Что вы от меня-то хотите?

– Я хочу, чтобы вы указали мне имена тех, кого подозреваете, – ответила я. – Мое расследование – независимое. Обещаю, информация не просочится ни в прессу, ни в правоохранительные органы. Ради того, чтобы защитить Александра, я готова помочь вам.

– Со своими проблемами я разберусь сам, – резко ответил Иван Глебович. – Лучше не лезьте в это дело, или не сносить вам головы. – Я заметила, что он сильно нервничает, рука его стиснула одеяло. – Еще одно, – продолжал Иван Глебович, – скажите Алисе, чтобы она прекратила свои попытки прибрать к рукам Александра. У меня все схвачено! Кроме того, когда узнают, что в настоящее время Александр предоставлен самому себе по ее вине, всякие вопросы отпадут вовсе.

– Почему же он предоставлен самому себе? – спросила я с недоумением. – У меня педагогическое образование, большой опыт работы с детьми. Могу даже предоставить рекомендательные письма, если на то будет необходимость. – В этот момент мне стало понятно, что разговора с Иваном Глебовичем не получится.

– Да из вас преподаватель, как из меня космонавт! Что вы мне мозги пудрите? – повысив голос, почти заорал он. – Вы мошенница, тоже подбираетесь к деньгам!

Александр, напуганный поведением Ивана Глебовича, попятился от кровати. По природе неуклюжий, он зацепил ногой подставку капельницы и повалил все набок.

– Ай, паскуда! – взвизгнул Иван Глебович, хватаясь за потянувшуюся трубку. – Проклятый дебил!

В палату заглянул охранник, узнать, что за шум. Иван Глебович разинул рот, чтобы заорать во всю глотку что-то типа: «Схватите их и надругайтесь над ними», но вдруг изменился в лице, посерел, схватился за сердце и упал обратно на кровать, хрипя.

– Иван Глебович, что с вами? – испуганно воскликнул охранник.

– Сердечный приступ. – Я выхватила свалившийся под кровать пульт и нажала кнопку вызова медсестры. Тяжело дыша, Иван Глебович со свирепым выражением лица отнял у меня пульт и принялся сам давить на кнопку. Однако никто не приходил. Я бросилась в коридор. На посту тоже никого не было.

– Если мимо пройдет какой-нибудь врач, хватайте его и тащите в палату, – сказала я охраннику, а сама побежала на поиски медперсонала. На глаза попалась процедурная. Я, не раздумывая, ворвалась внутрь. Медсестра, готовившаяся делать промывание желудка кудрявому рыжему мужчине, вопросительно посмотрела на меня сквозь очки.

– Что вы врываетесь, подождите очереди.

– Там человеку плохо! – выдохнула я в ответ. – Кажется, сердечный приступ.

– Это дальше по коридору, через две двери, – безразличным голосом ответила она, – в таких случаях надо обращаться к дежурной.

Я не дослушала ее, бросилась дальше по коридору. В указанном кабинете двое врачей и три медсестры пили чай с тортом.

– Там человеку плохо! – повторила я и поправилась: – У Корноухова, кажется, сердечный приступ!

Сказанное произвело эффект взорвавшейся бомбы.

– А где дежурная, мать ее так?! – заорал один из врачей. Все находящиеся в комнате в едином порыве рванулись к выходу, чуть не сбив меня с ног. Я поспешила за ними. По пути нам попалась какая-то медсестра в белом халате с лицом, закрытым повязкой. Ее грубо отпихнули с дороги. Словно бандиты во время налета, врачи ворвались в палату. Тот, что был выше своего коллеги, едва взглянув на синюшный цвет лица Ивана Глебовича и прямую линию на экране кардиографа, завопил:

– Готовьте кардиостимуляцию, двадцать кубиков адреналина внутривенно! – он бросился к больному. Второй врач схватился за кардиостимулятор. Медсестра намазала токопроводящим гелем контакты, а другая стала настраивать прибор.

– Не работает! – крикнула она через секунду. Все посмотрели на Александра, застывшего у стены с выдернутой вилкой от прибора. Врач, делавший непрямой массаж Ивану Глебовичу, в истерике заорал:

– Уберите этого человека отсюда, иначе я за себя не отвечаю!

Я поспешила включить прибор в сеть и вывела Александра в коридор. Медсестра захлопнула за нами дверь.

– Зачем ты выключил кардиостимулятор? – строго спросила я у Александра в коридоре.

– Телевизор не включался. Я хотел мультики посмотреть, – пробормотал он виновато, – я нечаянно.

– Конечно, а как же иначе. Разве ты делаешь что-нибудь специально? – вздохнула я.

Вернулась дежурная медсестра реанимационного отделения. Вид у нее был бледный.

– Вам нездоровится? – поинтересовалась я.

– Да, что-то нехорошо, съела, наверное, что-то не то, – пробормотала она и, пошатываясь, побрела проверить своих больных. Зашла сначала в общую палату, затем в палату Ивана Глебовича. Оттуда ее вытащил врач и отчитал за отсутствие на рабочем месте. Расплакавшись, она отошла к своему столу в тамбуре между палатами.

– Как Иван Глебович? – спросила я у врача.

– Вы ему кто? – в свою очередь строго спросил он.

– Сестра жены, – мгновенно соврала я. – Аллу только что выписали. Она поехала домой, чувствует себя неважно, не смогла тут находиться.

– Мы сделали все, что могли, – тихо сказал врач, глядя мне прямо в глаза, – сердце не справилось.

– Вы считаете, это следствие отравления? – поинтересовалась я.

– Трудно сказать, – замялся врач, – ничто не предвещало беды.

– Женя, я есть хочу, – тронул меня за плечо Александр, пропустивший мимо ушей все, о чем мы говорили.

– Сейчас поедим, – ответила я. В больнице мне больше делать было нечего. Я уже хотела уходить, когда заметила, что медсестра бродит вокруг стола, словно ищет что-то. Вот она откинула штору и заглянула на подоконник.

– Что-то потеряли? – спросила я.

– Пила кофе до того, как ушла, и убей – не помню, куда поставила кружку, – растерянно проговорила она, потирая пальцами висок. – Что же за день сегодня долбанутый!

Пропажа кружки показалась мне зловещим предзнаменованием.

– А скажите, пожалуйста, сегодня Ивана Глебовича, кроме нас, кто-нибудь посещал? – спросила я так, словно мне это даже было не интересно.

– Жена вроде бы заходила, – ответила медсестра, тяжело вздохнув, открыла журнал посещений, – да, точно, Алла Корноухова. Она сама тут лежала, с отравлением. В восемь ее выписали, а в девять она вернулась. После нее заходила молодая женщина, но она в палату не пошла. Спросила, как его здоровье, и ушла. Она не представилась. Узнала, что хотела, и быстро ушла. – Медсестра не смогла точно описать женщину. По ее словам, это была симпатичная, лет тридцати блондинка с серыми глазами, среднего роста, без особых примет.

– А Ивана Глебовича разве не посещал сын Артем или его невестка? – спросила я удивленно.

Медсестра сказала, что нет, не посещали, и с подозрением спросила:

– Вы случайно не из милиции?

– Нет, – ответила я. Не давая развиться ее подозрительности, я забрала Александра и повела его к выходу. Он таращился по сторонам и лепетал всякую ерунду. У меня от него начинала побаливать голова.

В кафе, где была отравлена Екатерина Корноухова, я с ходу потребовала управляющего. Явилась крепко сбитая краснощекая деваха с мелированными седыми прядями длинных черных от природы волос до плеч. Она вежливо поздоровалась, представилась Нонной и спросила, какие у нас с Александром претензии к заведению. Я предъявила удостоверение старшего следователя прокуратуры.

– Мне бы хотелось поговорить с кассиршей, работавшей в тот день, когда произошло убийство в вашем кафе.

– Какое убийство? – зашипела Нонна, озираясь. – Сердечный приступ! Милиция приезжала. Всех допрашивали!

– У прокуратуры появились основания для возбуждения уголовного дела, – сухо ответила я, – так что извольте отвечать на вопрос.

– Венера Алексеевна здесь. Можете с ней поговорить, – сдалась под моим напором Нонна, – только потише, чтобы не распугивать клиентов.

– Мы с дороги и не против, чтобы перекусить, – подмигнула я ей.

Мимо проходила официантка. Нонна подозвала ее, распорядилась накормить нас как следует и добавила:

– Когда пойдешь обратно, скажи Венере подойти к их столику.

Мы с Александром сели за столиком в отдельной кабинке. Официантка подала меню.

– Что будешь? – спросила я у Александра.

– Торт, пирожное, мороженое и конфеты, – серьезно поразмыслив, ответил он.

– Понятно, – кивнула я и, повернувшись к официантке, сказала: – Нам два борща, плов с бараниной, вишневый пирог и мне кофе, а ему – лимонад.

Записав заказ, официантка удалилась.

– Ты забыла про торт, – обиженно пробормотал Александр.

– Не забыла, его принесут потом, – ответила я. В кабинку вошла маленькая худощавая женщина лет сорока с мальчишеской стрижкой и беспокойными черными глазами.

– Вы хотели со мной поговорить? – нервно спросила она. – Я же уже все рассказывала.

– Со временем вспоминаются разные детали, которым ранее не придавалось значения, – пояснила я. – Присаживайтесь и расскажите все с самого начала.

Женщина села, скосила глаза на Александра, пробовавшего соль из солонки.

– Не обращайте внимания. Он важный свидетель, – велела я и, слегка потрепав Александра по загривку, попросила его оставить солонку в покое.

– День был обычный, – заговорила Венера медленно. Постепенно ее речь начала набирать обороты по мере того, как проходила скованность. – У нас так заведено. Я сижу на кассе. Клиенты расплачиваются со мной, а официантки приносят заказ. Грязную же посуду убирают сами клиенты, когда уходят, как бы самообслуживание наполовину. Тех я не очень запомнила. Я имею в виду компанию, где девушка умерла. Вот он был, – она указала на Александра. – Расплачивалась женщина, такая вся из себя модная, похожая на аристократку.

– Меня интересует прежде всего женщина, которая копалась у стойки с заказами, – сказала я терпеливо.

– Женщина, – Венера задумалась. – Да, такая довольно эффектная, стрижка под каре, одета во все черное, очки в пол-лица.

– Волосы какого цвета? – уточнила я.

– Черные, – ответила она. – Лица я хорошо не разглядела, но симпатичная и много косметики.

Из папки я извлекла фотографии Кота и Баптиста, распечатанные пятнадцать минут назад в супермаркете, протянула их Венере с вопросом:

– Посмотрите, кто-нибудь из них похож на человека, что был с этой женщиной? В прошлый раз вы показали, что она сидела за столиком с мужчиной.

Венера внимательно посмотрела снимки.

– Нет, не похожи. Тот был худой, смуглый с усами и бородой.

Ее слова меня немного опечалили, ведь они означали, что, помимо Кота, Баптиста и женщины, умело меняющей свой внешний вид, в банде есть еще один человек. Более подробный допрос о внешности этого мужчины ничего не дал.

– Он даже не подходил к кассе, сидел ко мне практически спиной. Как бы я его разглядела? – возмущенно сказала Венера.

– Тогда, может быть, вы разглядели, что делала женщина у стойки с заказами? – спросила я.

– Ну, она просто искала свой заказ, – пояснила Венера, – решила, что у нас самообслуживание, а когда я сказала, чтобы она отошла оттуда, женщина извинилась и вернулась к своему спутнику.