Текст книги "Небо с овчинку"

«Да, он, похоже, и в самом деле со сдвигом, – сделала я вывод. – Таких в психушке надо держать, под самым строгим надзором. Лично я не верю, что человек со столь явными зверскими наклонностями способен быть добрым и любящим. Значит, очень даже возможно, что Мурашев был прав и этот мерзкий Степанов убил Ольгу. Вон ведь какие у него стихи: все о трупах да об убийствах. Есть также и об ощущениях наркомана, так что я не удивлюсь, если окажется, что он еще и кололся. В таком случае легко объяснить и погром в квартире. Ведь что только не приходит в головы наркоманам после очередной дозы. Они убьют – и глазом не моргнут, а потом и помнить о том, что сделали, не будут».

Если все так, как я думаю, то действие развивалось по следующему сценарию: этот шизофреник накололся, убил свою девушку, а потом, когда действие наркотика прошло, понял, что натворил, и сразу спрятал труп, сам с квартиры съехал, а погром учинил для видимости, чтобы на него не подумали. Да, скорее всего, именно так все и было.

Не зная точно, употреблял ли сдвинутый художник в каком бы то ни было виде наркотики, я решила поискать подтверждения своей мысли, то бишь шприцы, пакетики от кокаина и прочие причиндалы наркомана. А так как подобные вещи, как правило, выбрасываются в мусорное ведро, то именно к нему я и направилась.

Вывалив содержимое бачка прямо на пол, на котором и без того «добра» хватало, я, совершенно не брезгуя, стала копаться в мусоре. Мысли о том, что это противно и антигигиенично, меня сейчас не посещали, так как куда сильнее была заинтересованность в продвижении дела вперед.

Перерыв все отходы, я так ничего из искомого и не нашла, но это еще ничего не значило. Шприцы могли выбрасываться и совершенно в другое место. А если наркотик курили или нюхали, так пакеты от него могли смывать в унитаз.

Отряхнув руки от налипшей на них мерзости, я встала, включила воду и принялась их тщательно отмывать. Хорошо еще, что мыло сразу попалось на глаза и не пришлось искать еще и его. Вскоре мои кисти приобрели прежний вид, я избавилась и от мусорного запаха, а значит, можно было продолжать осмотр квартиры.

Покинув маленькую кухню, я вернулась назад в комнату и начала поднимать все бумаги, какие только попадались на глаза. Для того чтобы начать искать Степанова, мне необходима была хотя бы одна его фотография, именно ее я и пыталась обнаружить.

Как назло, с фотографиями у парочки было туговато. Только спустя двадцать минут я наконец выудила из хлама одну-единственную карточку, на которой были засняты те, кто мне был нужен, – Ольга и ее кавалер Олег. Личность последнего я установила мгновенно, так как он и в самом деле производил впечатление заросшего бомжа-шизофреника, как сказал мой клиент, или, как выразилась подруга Туркиной, гориллы.

Так вот, дружок Ольги имел длинные, немного волнистые светлые волосы, которые, похоже, столь редко подвергались мытью, что даже на вид стали сальными и мерзкими. Бритвенных принадлежностей у немытого субъекта здесь явно не наблюдалось, учитывая те заросли, что имели место быть на его подбородке. Нет, большой бороды там еще пока не образовалось, всего лишь щетина, делавшая парня похожим на зэка. Что же касается одежды, то тут все было, в общем-то, как и у всех вольных художников: широкая клетчатая рубашка навыпуск, а также потертые и забрызганные краской джинсы.

Я несколько минут внимательно рассматривала фотографию и, придя наконец к выводу, что данный тип мне определенно не нравится, но запомнить его внешность необходимо, сунула снимок в свою сумочку. Потом бросила беглый взгляд на ящик стола и увидела там какой-то старый, слегка пожелтевший от времени конверт. Вытащив его, я прочла адрес: деревня Поклеповка, Тарасовская область. Имя адресата не указывалось. Решив на досуге почитать письмецо, я отправила его вслед за карточкой в сумку. Затем еще раз прошлась по комнате и, не найдя в ней более ничего интересного, приняла решение покинуть жилище.

Подойдя к входной двери, я первым делом глянула в «глазок», чтобы удостовериться в том, что на лестничной площадке никого нет. Выходить вот так нагло из чужой квартиры было довольно опасно, народ сейчас злой, моментально заложат.

В поле моего зрения ничего подозрительного не обнаружилось, и я, осторожно приоткрыв дверь, стала выходить. Но тут услышала скрип другой двери, где-то сбоку, и торопливо захлопнула свою. На площадку кто-то вышел и зашелестел пакетами. Я замерла, боясь издать лишний звук и привлечь внимание.

Шелест пакетов постепенно удалился, сопровождаемый громким цоканьем каблучков по лестнице. «Слава богу, пронесло», – облегченно вздохнула я и вновь приоткрыла дверь.

На сей раз мне удалось покинуть квартиру Туркиной. Заперев ее отмычкой, я убрала последнюю в сумочку и стала спускаться вниз. На улице, за время моего пребывания в квартире Ольги, стало заметно теплее, так что я даже скинула с себя жакет и повесила его на руку.

Дойдя до машины, я села в нее и задумалась. Теперь мне предстояло решить, где искать художника Степанова, а это, если он и в самом деле скрывается, довольно сложно. Имей парень свое собственное жилье, я бы могла «пробить» его через Кирьянова, моего давнего доброго милицейского друга, но Мурашев заверил меня, что у парня таковое отсутствует.

«Интересно, где он может скрываться? Особенно если убийство девушки – дело его рук… У друзей? Возможно. Тогда как можно найти их? Стоп, а что, если поговорить с соседями?.. Должны же они были видеть тех, кто приходил в гости к Ольге и Олегу. Хорошо, что я еще не отъехала от дома, стоит вернуться».

Решив попытаться выудить у соседей хоть какую-нибудь информацию о том, с кем общались странный художник и его подружка, я снова покинула свою бежевую «девятку» и направилась в знакомый уже подъезд. Поднявшись на последний этаж, постучала в дверь, за которой не так давно скрылся пристававший ко мне молодой человек. Я решила, что он мог хорошо знать соседей, общаться со Степановым, ведь в возрасте у них большой разницы не было.

Дверь открылась почти сразу.

– О, долго же вы думали! – растянувшись в приветливой улыбке, воскликнул парень.

Он уже успел переоблачиться в домашние одежды: темно-зеленый спортивный костюм и мягкие, того же цвета тапочки. Волосы его были намочены, лицо чисто выбрито, что указывало на недавнее посещение душа. Я присмотрелась к мужчине повнимательнее и отметила для себя, что с бородкой ему было бы лучше, так как она бы скрыла его слишком женственный подбородок, совершенно не сочетающийся с глубоко посаженными, красивыми глазами и черными бровями.

– Ну проходите, – предложил хозяин квартиры. – А то я вас уже заждался.

Я решительно прошла внутрь и без стеснения, сев в кресло, спросила:

– Могу я задать вам несколько вопросов?

– Не успели прийти, а сразу с вопросов начинаете. Нехорошо это. Давайте лучше сначала чего-нибудь выпьем, а уж потом и поговорим. Кстати, меня Валерой звать.

– Очень приятно, я – Татьяна Александровна. Только пить не буду, поскольку нахожусь на работе, – спокойно ответила я и протянула парню все то же, незаменимое в большинстве случаев, удостоверение.

– Ах, вон оно что, – быстро смекнул парень, мельком взглянув на «корочки». – Видно, что-то случилось в нашем доме.

– Вы угадали, – убирая удостоверение в сумку, ответила я. – Пропал человек. А именно, Туркина Ольга Алексеевна. Она вам знакома?

– Да, это моя соседка, – кивнул парень, присаживаясь напротив. – А когда она пропала?

– Примерно месяц назад. А разве вы не обратили внимания, что ее давно не видно? – поинтересовалась я.

– Да нет, я ее и раньше редко видел, мне до соседей дела нет, – признался хозяин квартиры.

– А ее сожителя вы знали? – продолжила я.

– Олега? Конечно, курили с ним иногда на площадке.

– Он тоже пропал, – без лишних подробностей ответила я.

– Да, – искренне удивился парень и даже почесал затылок. – Как же так-то?

– Да уж не знаю как, но только мне их теперь найти поручено, – ответила я. – И вы бы могли мне в этом помочь.

– Я? Но чем? – не понял меня собеседник. – Я им другом не был.

– Но вы ведь не были и слепым, – перебила я. – Должны были видеть, кто приходит в гости, с кем общаются ваши соседи. Или я не права?

– Ну не то чтобы совсем не правы, – замялся парень, потирая свой длинный прямой нос, – просто… Если я кого-то и видел, я же ничего о них не знаю. Ну, могу описать, как выглядели, но что это даст?..

– Ну, уж это-то решать мне, – ответила ему я. – Давайте сделаем так: вы мне сначала расскажете о самом Олеге, о том, какое он производил впечатление, как себя вел, а потом уже «пробежимся» по друзьям, если потребуется, – предложила я.

– Хорошо, – согласился парень. – Значит, рассказать об Олеге?

Я кивнула.

– Ну что я могу о нем сказать, талантливый человек.

– То, что он пишет стихи и рисует, вы называете талантом? – не смогла не заметить я.

– Да, а что тут такого? – удивился мой собеседник. – Ну, жесткие у него работы, так ведь все с каким-то тайным смыслом, их еще понять надо. А техника, так она у него и вовсе превосходная. Смотришь на полотна, и кажется, что они живые.

– Ладно, технику пока оставим. Вы мне про него самого расскажите, про его характер, – попросила я.

– Обычный характер. Человек он тихий, спокойный.

«Ага, все они, шизофреники, такие, тихие и незаметные, – подумала я. – Потому от них никто и не ожидает, что они убить способны. Только меня-то не обманешь. В тихом омуте как раз черти-то и водятся».

– Чтоб ругался когда, лично я не слышал, – продолжал свой рассказ Валера. – С соседями всегда здоровался. Начитанный очень, всегда можно было о чем-то поговорить, когда курили. С Ольгой он давно жил, иногда, правда, они ссорились. Но это у кого не бывает.

«Ага, вот уже кое-что, – обрадовалась я. – Раз ссорились, значит, он мог и бить девушку. Вот и предрасположенность к убийству проявляется. Все начинается с мелочей, это всем известно. Недаром восточные мудрецы говорили: „Вор, укравший сегодня яичко, завтра выкрадет и петуха“. Так и тут: сначала покричит, потом ударит, а уж затем и убьет».

– А когда происходили ссоры между Ольгой и Олегом, вы не замечали потом на девушке следов избиения? – решив подтвердить свои подозрения, спросила я.

– Так чтобы явных, на лице и открытых участках кожи, – нет, – честно ответил Валера. А потом от себя добавил: – А там кто знает.

«Похоже, вероятность насилия все же есть. Даже сосед уверенно не может сказать, что Степанов не бил Ольгу. Идем дальше».

– Со Степановым мне все более или менее ясно. А что вы можете сказать об Ольге? – спросила я, подумав, что могу получить еще неизвестную мне информацию и о ней. К тому же парень совершенно не был против отвечать на мои вопросы, что являлось довольно большой редкостью. – Были ли у нее подруги, друзья?

– Точно не знаю, но, скорее всего, нет. А если и были, то домой к себе она их не водила. По крайней мере, я не видел, – стал разъяснять Валера. – К тому же, в отличие от Олега, Ольга какая-то замкнутая была, с соседями никогда не общалась. Скажет сухое «здравствуйте» – и нет ее. По-моему, друзья ходили в основном к нему.

– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, – напряглась я. – Как они выглядели, что вы о них знаете?

– Выглядели либо как и он сам, ну, сразу видно было, что такие же художники. Либо как гоблины.

– Что вы имеете в виду? – мгновенно отреагировала я.

– Ну, одевались они, как парни из крутых блокбастеров. К таким не полезешь, потому как у них на лице написано: «Не подходи, трупом станешь». Не знаю уж, как Олег с такими водиться мог. Хотя, – Валера почесал за ухом, – скорее всего, они ему картины заказывали, при деньгах ведь все.

– Где найти кого-нибудь из них, знаете? – на всякий случай спросила я.

– Нет, конечно, – улыбнулся в ответ парень. – Больше я ничего не знаю. – Потом на минуту замер и предложил: – Может, хоть чаем вас угостить?

– Нет, спасибо, я тороплюсь, – вставая, произнесла я, чувствуя, что парень исчерпал свой запас полезности.

Глава 3

Покинув квартиру Валеры, я, конечно же, вернулась в свою машину и снова принялась за свое любимое занятие – начала думать. Теперь, кстати, уже было о чем.

Во-первых, я узнала, что ссоры между девушкой и ее парнем были, что художник производил впечатление спокойного и безобидного, что на самом деле вряд ли могло быть правдой. Я лично видела работы парня и по ним, как человек, не слабо разбирающийся в психологии, могу уверенно сказать, что с психикой у их автора, несомненно, не все в порядке.

Также мне стал известен примерный контингент гостей и посетителей данной квартиры. Он состоял в основном из таких же художников и заказчиков картин, вроде бы богатых дяденек. Уже одного этого достаточно, чтобы действительно допустить вероятность того, что Степанов и совершил убийство своей собственной девушки.

«Так, попробуем прикинуть, где может сейчас скрываться наш тихий убийца. Насколько я могу судить о нем по сложившемуся у меня в голове словесному портрету, парень относится к тому типу, что предпочтет всю жизнь прятаться по подвалам и свалкам, нежели просто покинуть город или, на худой конец, прийти в милицию и во всем признаться. Следовательно, искать его нужно у таких же художников, как и он сам».

Прикинув, кто из моих друзей и знакомых наиболее вхож в тарасовский богемный мир, я достала сотовый и стала набирать номер Гарика Папазяна.

Гарик был одним из старейших моих знакомых. Он работал в милиции и знал обо всем и обо всех в городе. Даже другу моему Кире – подполковнику Кирьянову – порой не удавалось добывать такую информацию, какую в два счета мог накопать Папазян. За это я его и любила. По-дружески, конечно, хотя он наверняка хотел, чтобы все было немного иначе. Увы, его пылкие признания в свой адрес воспринимать серьезно я не была намерена.

– Гарик, здравствуй, это Татьяна, – услышав какое-то бубнение, сразу сказала я. – Ты сейчас не слишком занят?

– Для тебя, Танюша, я всегда свободен, пора бы это уже и запомнить, – тут же радостно откликнулся Папазян, круто сменив тон, – что, опять какое-нибудь дельце провернуть надо?

– Угадал, – призналась я. – Сможешь?

– Ну разве что за определенное вознаграждение, – хитрым голоском пропел в трубку Папазян.

Прекрасно понимая, куда он клонит, я все же сделала вид, что ничего не понимаю, и наигранно кокетливо сказала:

– Ну, несомненно, бутылка коньяка с меня.

– А что к ней будет прилагаться еще? – не унимался Гарик.

– Конфеты, конечно, – вздохнув, ответила я.

– Это несерьезно, Таня-джан, – тут же заговорил с армянским акцентом Папазян, появление которого было первым признаком того, что он обижен. Пришлось смилостивиться над бедным мальчиком и пообещать:

– Хорошо, если все получится, обещаю, что коньяк доставлю лично.

– И выпьешь со мной.

– И выпью, – вынуждена была согласиться я.

– И станцуешь, – разошелся Папазян.

– Так и быть, попробую.

– Ну вот, так бы и сразу. Так что там тебе требуется? – более радостным голосом спросил Гарик.

– Мне нужно узнать места, в которых обычно собираются художники низкого уровня. То есть такие, которые пишут не нормальные картины, а всякое там безобразие, называемое ими искусством.

– Кхе, кхе, вот так задачка… – моментально стал серьезным Папазян. Но потом, видно, вспомнил об обещанном вознаграждении и пообещал: – Хорошо, постараюсь что-нибудь нарыть.

– Сегодня сможешь?

– А я когда-нибудь работу на завтра откладывал? – переспросил Папазян.

– Нет, – согласилась я. – Значит, позвонишь, как что-то будет?

– Угу, – согласился Папазян и повесил трубку.

Я же, еще немного подумав, решила пока заглянуть домой и проверить, что там делает мой сообразительный жилец. Он должен был уже вернуться из школы, учитывая то, что уроков у него сегодня немного.

Добравшись до дома довольно быстро, я остановила машину под своими окнами, вышла из нее и решила, что, как только перекушу, сразу же помою ее. Затем поднялась наверх, открыла дверь своими ключами и с некоторым волнением прошла в квартиру. Мне повезло, там пока все было на своих местах, а квартирант еще отсутствовал.

Совершенно успокоившись, я завернула в кухню и уже там обнаружила, что Константин таки забегал домой. В раковину была свалена грязная посуда, а на столе остались хлебные крошки.

«Значит, не голодный», – успокоила я себя и занялась приготовлением обеда для себя, любимой. Достала из холодильника пакет с пельменями, вскипятила воду и вывалила их в нее. Пока пельмешки готовились, перемыла то, что заполняло раковину, а потом села есть.

Завершив трапезу чашечкой любимого кофе с сигаретой, я несколько минут просто посидела у окна, давая возможность пище хоть немного рассосаться и перевариться. Когда же почувствовала, что еще немного, и начну дремать, отправилась на улицу мыть машину. С собой я прихватила ведро с водой и мягкую губку.

Дойдя до машины, я поставила ведро на землю, намочила губку и полезла в салон, чтобы все протереть. Закончив внутри, стала мыть машину снаружи. Под моими ловкими руками моя «девяточка» быстро принимала прежний вид и начала блестеть. Когда же работа подошла к завершению, в кармане ожила трубка сотового. Я глянула на дисплей, где определился номер звонившего, и произнесла:

– Да, Гарик, я тебя слушаю. Ну так как, сумел что-то найти? – поторопила я приятеля, чтобы он не тратил время на расшаркивания, а сразу переходил к делу.

– Да, есть несколько домов, где собираются любители всякой там абстрактной живописи, – откликнулся Гарик. – Бери бумагу, продиктую адреса.

Я торопливо вынула из сумочки блокнот, раскрыла его на первой попавшейся странице и, стащив зубами колпачок с ручки, бросила в трубку:

– Диктуй.

Папазян назвал несколько адресов, где устраиваются сборы таких художников, заметил также, что по одному адресу прямо сейчас происходит сходка. Я записала все необходимое, поблагодарила Гарика, заверив в том, что о своем обещании помню, и отключила телефон. Теперь можно было продолжать поиски девушки и ее парня.

Выплеснув из ведра оставшуюся воду прямо в цветочницу, я отнесла свои предметы труда домой. Тщательно вымыла руки, поправила прическу и заторопилась на выход. Когда я садилась в машину, со стороны дороги появился знакомый силуэт – Константин. Он развлекал своим рассказом компанию девчонок. Я завела свою «девяточку» и, проезжая мимо квартиранта, хитро подмигнула ему.

* * *

Небольшой старинный домик с высоким деревянным крыльцом и резными ставнями на окнах ярко освещался весенним солнышком. Стоящие рядом с ним деревья, на которых уже появились первые зеленые листочки, придавали дому живописный вид. Именно в таких домах раньше устраивались литературные вечера. И именно здесь, как сказал мне Папазян, должны сейчас присутствовать художники фантастического и абстракционистского жанра. Хотелось надеяться, что это и в самом деле так.

Еще раз окинув дом изучающим взглядом, я вошла в распахнутые ворота и стала подниматься по лестнице наверх. Дойдя до двери, я сначала поискала звонок, но, не обнаружив его, просто постучала.

Через пару минут из-за двери появился пожилой мужчина с совершенно седыми волосами, собранными сзади в хвостик. Он был плохо выбрит, а ведь при уходе за собой мог выглядеть совсем даже неплохо. Глаза у него были голубыми и очень маленькими, а вот брови, наоборот, чересчур густыми и нависающими над глазами. Нос у мужчины был прямой, губы четкими и красивыми.

Увидев меня, мужчина удивился и спросил:

– А вы по какому поводу?

– Тут проходит сбор художников? – первым делом уточнила я.

– Да, – кивнул мне мужчина. – А вы что, из их числа?

– Не совсем, – отозвалась я и сунула ему свое удостоверение. – Можно войти?

При виде «корочек» мужчина сильно испугался и забегал глазками, боясь спросить, что мне нужно.

– Так я могу войти? – повторила я свой вопрос.

– Только после того, как назовете причину, – наконец решившись, произнес он.

– Я ищу одного художника, – не желая вдаваться в подробности, коротко ответила я.

– Кого именно? – еще больше забегал глазками мужчина. – Назовите, я вам так скажу, здесь ли он.

– Мне нужен Степанов Олег, – мало надеясь на то, что он честно признается, здесь ли нужный мне художник, все же ответила я.

– Он не приходил, – довольно спокойно произнес мужчина.

Но от меня не ускользнула промелькнувшая в его глазах искорка страха. Стало быть, он врет.

– Ну раз его тут нет, то вы, конечно, позволите мне пройти и убедиться в этом самой. Ведь бояться вам совершенно нечего, – не отводя взгляда, продолжала я.

Теперь выглянувший из дома на мой стук мужчина занервничал более заметно. У него даже немного затряслись руки, а на шее стала нервно подергиваться вена.

– Вы мне не верите? – предпринял он очередную попытку избежать личного досмотра мной помещения.

– У нас не принято верить или не верить. У нас положено проверять, – ловко выкрутилась я.

– Хорошо, проходите, – вынужден был согласиться со мной мужчина.

Пока же я входила внутрь и разувалась в прихожей, он куда-то убежал, сказав, что идет за тапочками. Естественно, что я этому совершенно не поверила. А потому, предположив, что мужчина сейчас может предупредить Степанова о том, что его ищут, и тот попытается скрыться, я не стала снимать туфли, а приоткрыла немного окно и выглянула на улицу. На первый взгляд все было тихо, но моя интуиция говорила обратное.

Не дожидаясь возвращения хозяина, я снова вышла на крыльцо и, перевалившись через перила, взглянула вниз. Моя интуиция меня не подвела. На первом этаже тоже располагалась дверь, и сейчас из нее высунулось знакомое мне по фотографии лицо, а потом снова исчезло.

«Ну, нет, дружочек, не уйдешь», – решила я и бегом припустила по ступенькам вниз.

В этот же момент дверь внизу скрипнула, и я поняла, что парень выскользнул на улицу. Я перепрыгнула оставшиеся ступеньки и кинулась следом за ним. Олег, а это, несомненно, был он, бежал со всех ног. Он был одет в джинсовые шорты чуть ниже колен и простую широкую майку. Его длинные волосы рассыпались по плечам, словно у девушки, и со спины делали похожим на неформала.

– Степанов, стой! – крикнула я вслед парню, надеясь, что он одумается.

Олег никак не прореагировал и даже не оглянулся. Впереди показался забор, и он теперь судорожно соображал, как его преодолеть. Потом, видно, что-то придумал и кинулся в сторону. Я же, проклиная свой наряд, а в особенности туфли, ринулась следом за ним. Олег достиг какой-то пристройки, напоминающей туалет, взобрался на нее по стоящим рядом бочкам, а уже оказавшись на нем, перепрыгнул через забор. Пока я проделывала то же самое, Олег уже уносил ноги в сторону частного сектора.

«Эх, мне никак нельзя его упускать, потом ведь не найду», – подгоняла я сама себя. А противный внутренний голосок злобно нашептывал: «А вот кто тебя просил узкую юбку надевать и туфли? Знаешь ведь, что у тебя за работа?» – «Ну, знаю, и что с того? Я же не в силах угадать, когда мне потребуется кого-то догонять, а когда нет», – ответила я ему. «Тогда и не жалуйся», – продолжал бурчать голосок. «Ну и не буду», – зло бросила я в ответ и, собравшись с силами, побежала еще быстрее.

Степанов оглянулся и, заметив, что я его догоняю, резко свернул в какую-то подворотню. Мне не оставалось ничего, как последовать за ним. Завернув туда же, я оказалась в замкнутом дворике со множеством мелких пристроек к дому. Прямо посреди двора стоял небольшой столик, вкопанный в землю, а вокруг него сидели пацаны лет двадцати, которые играли в карты. Но при виде меня они почему-то побросали их на стол и пренебрежительно заухмылялись.

«Похоже, сейчас будет жарко», – догадалась я, все еще пытаясь высмотреть, в какую сторону дал деру мой художник.

Я его и в самом деле обнаружила. Он стоял на одном из деревянных балконов, соединенных прямо с лестницей. Поймав мой взгляд, он согнул руку в локте, затем сжал кулак, оттопырил большой палец, пару секунд подержал его так, а затем перевернул руку вниз. Сей жест был понятен любому дураку.

Я опустила голову и посмотрела на парней. Одни стояли, уперев руки в бока, другие – потирая кулаки. Они все были в одинаковом прикиде: серых джинсах и белых подранных майках. Все ясно.

«Ну и сосунки, – более пристально осмотрев ребяток, усмехнулась я. – За бутылку морду набить маме родной готовы. Ну ладно, сами себе неприятности нашли».

Я закатала рукава до локтя и приготовилась к отражению нападения. Мальчики небрежным шагом окружили меня и принялись перекидываться грубыми выражениями.

– Ну что, крошка, ты попала, – потирая ладони, произнес стоящий впереди бугай.

А его друг, помельче, тут же добавил:

– А может, не будем делать тебе бобо? А просто повеселимся?

– Помечтай, – усмехнулась я в ответ и первой нанесла удар этому самому умнику.

Естественно, что такой резкий выпад с моей стороны слегка умерил пыл мальчиков, и они напряглись. Ну а дальше пошло-поехало. Меня все время пытались ударить, но я ловко уворачивалась и тут же давала сдачи. А что вы хотели, я ведь не какая-то там самоучка с улицы, а имею черный пояс по карате.

Я благополучно отделалась мелкими ссадинами и синяками. Вот что значит профессиональная выучка и тренировка! Правда, блузка моя была совершенно испорчена, но о ней я не особо жалела.

– Ну что, хватит или «добавки» хотите? – очередной раз раскидав парней по сторонам, спросила я.

Несколько ребят застонали, и я поняла, что свой задор они порастеряли и мне можно продолжать заниматься своими делами. Только вот тут встала проблемка: я не имела никакого понятия, куда делся Степанов. У меня уже появилась уверенность, что он точно имеет грех на душе, коли скрывается, тем более от милиции, так что теперь я испытывала гораздо более сильное желание поймать его и узнать всю правду. Оставалось лишь определить его местонахождение.

Этим я и занялась. Подняв одного из самых боевых и наиболее крепких парней с земли, я грубо прислонила его к стене дома, надавила локтем ему на грудь и спросила:

– Куда ушел тот тип?

– Не-е зна-аю, – со стоном протянул он в ответ. – Мы его первый раз видели.

– Черт, я так и думала, – выругалась я вслух и сразу отпустила парня.

Он медленно сполз по стене на землю и обхватил живот руками.

Прекрасно понимая, что теперь не стоит и пытаться следовать за Степановым и пробовать узнать, куда он делся, я повернула назад и направилась к машине. А по дороге размышляла над случившимся.

«Что может являться причиной для того, чтобы скрываться от милиции? Естественно, нарушение закона, а в данном случае им, похоже, является убийство. Совершив его, Степанов, скорее всего, хотел скрыться ото всех, а потому больше не появлялся дома. Друзьям же он мог сказать, что его подставили, а потому они его и укрывают. Однако то, что он нечист на руку, очевидно. Мурашев в этом не ошибся».

Еще раз убедившись, что Степанов скорее всего причастен к убийству девушки, я перешла к решению вопроса о том, где теперь его искать.

После того, как я вычислила его друзей, он вряд ли решится еще раз среди них появиться. Хотя если подумать, то, коли до этого момента он жил у кого-то из них, сейчас он должен туда вернуться и забрать хоть самое необходимое из вещей. А значит, там его и…

Боясь зря потерять время, я бегом поспешила в тот же дом художника, который недавно покинула. Не сбавляя шага, я влетела по лестнице наверх, без стука распахнула незапертую дверь и ворвалась в комнату. В ней с очень задумчивыми и слегка расстроенными лицами сидели несколько мужчин средних лет и одна молодая женщина. Последняя была очень симпатичной, с длинными русыми волосами, волнообразно спадающими на плечи, красивой фигуркой, очертания которой подчеркивало длинное обтягивающее платье с глубоким вырезом. По всей видимости, она являлась моделью для этих странных художников.

При виде меня лица находившихся в комнате вытянулись, а глаза округлились. Не сомневаюсь, что все поняли, кто я такая, так как за время моего отсутствия тот, кто открывал мне дверь, наверняка им все уже доложил.

– Эй, вы, – отыскав его среди этого сборища, грозно произнесла я. – Вы меня обманули.

Мужчина испуганно затрясся:

– Я вас не обманывал, что вы такое говорите…

– Неужели? – рассвирепела я. – И Степанова тоже не вы о моем приходе предупредили? Не отпирайтесь, я не настолько глупа, чтобы вам поверить. Теперь мне от вас нужна некоторая информация. Полагаю, какая именно, объяснять не нужно.

– Мы ничего не знаем, – ответил провинившийся. – Это нас не касается.

Ничуть не поверив ему, я достала из сумки свой сотовый и, зажав его в руке на уровне груди, сказала:

– Вам решать: или вы на мои вопросы тут отвечаете, или все вместе едем в отдел. А там уж так легко отделаться вряд ли удастся, всех до одного проверим, может, что интересное и всплывет. Полагаю, что у вас тут далеко не все чисто.

Мужчины начали вопросительно переглядываться, а потом один из них, наиболее молодой и прилично одетый, сказал:

– Мы вас слушаем. Что вы хотите узнать?

– Ну вот, хоть один здравомыслящий человек нашелся, – похвалила я коллективного предателя и сразу перешла к расспросам: – У кого поселился Степанов? Кто из вас его приютил?

– Черепенко, – опустив глаза, тихо произнес парень.

– Предатель! – бросил своему молодому коллеге, зло фыркнув, тот, который носил эту фамилию, и выругался в сторону.

– Ну, ну, поспокойнее. Парень вам же лучше делает, – заступилась я за здравомыслящего, предположив, что ему и так после моего ухода достанется по полной программе. – Вы ему благодарны должны быть… Так, значит, Олег остановился у вас?

– Ну допустим. А что тут такого? – недовольно переспросил Черепенко и с неприязнью посмотрел на меня.

Сейчас он выглядел еще более отталкивающе, чем мне показалось сначала: рот искривился, лоб сморщился, а глаза сощурились, образуя огромные морщины на висках. Кожа у него была не просто смуглой, а с каким-то черновато-грязным отливом – ну прямо демон злобы, не иначе. У него и характер должен был быть таким же противным и стервозным, как и его внешний вид.

– А то, – ответила я, закончив с осмотром, – что вы являетесь нарушителем закона.

– С какой стати?

– Ну хотя бы с такой, что помогаете преступнику скрыться, – пояснила я, хотя в целом это и не требовалось. Люди здесь собрались неглупые, сами все понимали. – И вам это очень хорошо известно.

– Понятия не имею, о чем вы, – брезгливо усмехнулся мужчина, но все же отвел глаза в сторону. – Я всего лишь приютил у себя друга, которого выгнала из дома девушка. Что тут противозаконного?

– Не морочьте мне голову, Черепенко, иначе я с удовольствием позабочусь об обеспечении вам бесплатного жилища на длительное время.