Текст книги "Убей меня по-братски"

– И вы… согласились? – Вот уж удивила так удивила!

Сын прямым текстом говорит, что с ним может произойти что-то нехорошее, а «биологическая мать», как она отрекомендовалась, преспокойно хранит флешку, намереваясь выполнить просьбу.

– Не пытались выяснить, что может произойти?

– Татьяна, дело в том, что отношения у нас с Гришей были не как у матери и сына, а скорее как у приятелей, что ли. Я прекрасно понимаю, почему он держал дистанцию: очевидно, так и не смог понять, как я его оставила здесь. И не выходила на связь. Я тоже… уезжала от малыша, а вернулась фактически к взрослому мужчине. И Турция… там своя специфика. После двадцати лет там я априори воспринимаю мужчин, даже юных, как тех, к кому следует прислушиваться. Носителей власти, что ли… Понимаю, сумбурно. Но я просто спросила у Гриши, могу ли чем-то ему помочь; он сказал, что со всем сам разберется, ничего страшного не произойдет, и это он на всякий случай, для подстраховки. Вот и…

– Тогда почему вы отдаете ее мне, а не полиции?

– Когда Вероника рассказала мне, что обратилась к частному детективу, я подумала, что у вас больше заинтересованности в этом деле. Полиция, по ее словам, даже слушать не хочет ни о чем.

– Не будете возражать, если прямо сейчас ее и посмотрим?

– Конечно, нет.

Я вставила в ноутбук флешку и открыла папку. В ней было два файла – один в формате видео на две минуты, второй – аудио.

Открыв видео, мы увидели Гришу, сидящего перед камерой. Судя по всему, он записывал сам себя. Обстановку вокруг него я узнала сразу. Это был тот самый номер в отеле.

– Если вы смотрите это видео, значит, скорее всего, меня уже нет в живых. Я записал его, потому что считаю, что меня скоро убьют, – начал свое видеообращение Гриша. – И если меня действительно уже нет, то к моей смерти может быть причастен только один человек. Я много лет держал в себе то, что хочу сейчас рассказать. Долгие годы на мне висит клеймо нечестного человека, который строил спортивную карьеру на лжи. И это, конечно, касается того скандала с допингом. Я уверяю, что это неправда. И у меня есть тому доказательства. Они на втором файле. Эта запись была сделана в тот же день, когда под моей подушкой нашли таблетки, которые мне не принадлежали.

Мы переглянулись с Полиной. После того как видео завершилось, я включила аудио. Судя по звукам, запись делалась тайно. На ней был записан диалог двух мужчин. Один из них был Гриша, во втором я распознала голос Савелия. Запись велась не с начала разговора, но суть была уловима. Гриша говорил Савелию, что все расскажет тренеру про таблетки. На что тот отвечал ему, что Грише не жить, если кому-то проболтается. Из разговора было понятно, что Гриша и раньше прикрывал Савелия, но сейчас все вышло за рамки.

– А вот и мотив, – произнесла я. – Наверняка у Савелия была возможность достать калий, раз он так легко разживался допингом. Я знаю, кому надо показать эту запись. Вы не будете против, если мы с вами завершим встречу? Если, конечно, больше нечего сообщить?

– Я все вам рассказала, Татьяна. А сейчас, пожалуй, пойду. Не хочу мешать вам работать.

Как только я проводила Полину, тут же бросилась звонить Кирьянову. Как назло, он уже с кем-то разговаривал, а мне достались лишь короткие гудки. Я не видела смысла ждать, поэтому выпила свой кофе, который совсем остыл и превратился во что-то уже не такое бодрящее и вкусное, и решила поехать в отдел. Флешку пришлось спрятать понадежнее. Я поглубже засунула ее во внутренний карман своей куртки. Потом зачем-то посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Ведь до парикмахера я так и не доехала.

Собрав волосы в хвост, я вышла из квартиры. Но снова вернулась, потому что забыла ключи от машины.

Меня тревожил один вопрос. Если у Григория были доказательства подлога – пусть их даже не примут в суде, все же диктофонные записи не всегда расцениваются как веские улики, – почему он промолчал? Почему не обнародовал их? Почему скрывал, прекрасно понимая, что Савелий не успокоится и попытается заполучить их?

Забрав ключи, я заметила на полу бумажку около обувной тумбочки, сложенную в несколько раз. Это точно была не моя. В квартире недавно проводилась уборка, и после нее здесь никого не было. Возможно, ее обронила Полина. Подняв бумажку с пола, я развернула ее и прочитала. Очень красивым и разборчивым почерком на ней был написан адрес, по всей видимости, в Тарасове.

«Улица Летчиков, дом восемнадцать, квартира четыреста двенадцать. А.К.».

«Сообщу Полине позже. А сейчас меня ждет более важное дело», – подумала я.

Володя Кирьянов как будто ждал кого-то. Он измерял шагами свой кабинет и постоянно поглядывал на часы.

– Меня ждешь? – спросила я, когда зашла в его кабинет.

– Если бы. Кое-кого менее приятного. А ты какими судьбами здесь?

– Выяснились новые подробности о Яшине.

– Тогда тебе к Головину.

– Но сначала хочу тебе кое-что показать.

– Давай, пока у меня есть время. Но если вдруг в кабинет зайдут, ты должна будешь уйти.

– Начальство, что ли, ждешь?

Кирьянов не стал мне отвечать, а лишь поторопил, чтобы я показала, что хотела.

После просмотра видео и прослушивания разговора Володя слегка озадачился.

– О ком он говорит и что это был за скандал?

– Скандал с допингом, из-за которого Грише пришлось уйти из спорта. А обвиняет он своего друга Савелия. Я тебе о нем уже говорила, – напомнила я Кирьянову. – Так что скажешь?

– Скажу, что ты должна показать это Головину. Он придет в негодование, если узнает, что ты скрыла улики, которые помогут вычислить потенциального преступника.

– Похоже, он не очень меня жалует.

– На то есть свои причины. Но в этой ситуации ничего личного.

В этот момент в дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, дверь отворили, и внутрь зашел Головин. Но Кирьянов явно ждал не его.

– Владимир Сергеевич, распишитесь, пожалуйста. – Головин увидел меня и немного замялся.

– Что это? – Кирьянов принялся читать бумаги.

– Постановление на возбуждение уголовного дела.

– О, – прочитал Кирьянов, – Таня, это и по твою душу.

Головин занервничал. Видно было, что он не хотел, чтобы я узнала. И меньше всего, наверное, он хотел услышать от меня: «Я же говорила».

– Неужели все-таки решились? – влезла я в их разговор.

– Появились кое-какие обстоятельства, – сухо ответил Головин.

– Тогда, может, вы пройдете в твой кабинет, Валера? Ко мне должны прийти. А у Тани есть для тебя кое-что.

Головин замялся, не зная, что ему ответить.

– Валер, Таня – свой человек. Ей можно доверять. И с этим заявлением прессе ее вины нет – это я тебе гарантирую. Татьяна никогда и никого не подставляла, а мы с ней знакомы очень долго. Поэтому сейчас идите вместе, и она покажет интересное видео, которое укажет на потенциального подозреваемого.

Кирьянов спровадил нас. А Головин неохотно повел меня в свой кабинет.

– Хочу сразу прояснить ситуацию, капитан, – сказала я ему. – Вопреки сложившемуся у вас мнению обо мне, я не преследую цели вставлять вам палки в колеса. И уж тем более – вас подставлять. Ведь я, как никто другой, заинтересована в благополучном исходе расследования.

– Постараюсь это учесть, – ответил Головин. – Так что у вас есть?

Я передала ему флешку. Головин минут десять внимательно изучал содержимое папки, а затем откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня вопрошающим взглядом.

– Так вы считаете, что Яшина мог отравить его друг? Вам известно его имя? – задумчиво произнес Головин после просмотра видео.

– Его зовут Савелий Тихонов. Скажем так, я не стала бы исключать его из подозреваемых. У него есть мотив и возможности. Теперь-то мы сможем хотя бы на время заключить перемирие и проверить эту зацепку? – предложила я ему.

– Я вызову Савелия Тихонова после того, как направлю документы прокурору. И еще, – обратился он ко мне. – Не думайте, что я предоставлю вам все, что вы захотите. Этого не будет. Официально расследование веду я. У вас свои методы работы, у меня свои. Я не знаю, как вы там работаете с Кирьяновым, но со мной так не получится. Просто хочу, чтобы вы поняли, что главный тут я.

Многообещающее начало. Хотя вряд ли я могла ожидать другого. Он действительно не Кирьянов, который дает мне карт-бланш при расследовании. Но связывать руки и при этом мило улыбаться мне в лицо – это именно то, чего я не люблю больше всего.

«Как бы не так», – произнес мой внутренний голос.

– Я поняла, – сказала я ему то, что он хотел от меня услышать. – Вы разрешите мне присутствовать при допросе Тихонова?

– Только в качестве немого свидетеля. Я дам знать, когда его вызову.

– И на этом спасибо. – Кстати, есть какие-нибудь подвижки по делу взлома квартиры Яшина? – вспомнила я.

– Ищем, – сухо ответил Головин, а я поскорее вышла из кабинета, понимая, что он мне все равно ничего не расскажет.

Сев в свою машину на парковке, я позвонила Веронике. Надо было узнать, как у нее дела после ограбления, и поделиться своими новостями. Но Вероника мне не ответила. Тогда я решила, что лучше будет съездить к ней домой. Ведь она говорила, что работает удаленно.

Лифт в подъезде не работал, поэтому пришлось пешком подниматься на пятый этаж. Но и здесь мне не повезло. Похоже, Вероники не было дома, потому что дверь она мне не открыла. Я уже было собралась уходить, как вдруг услышала шаги на лестнице. Кто-то шел очень медленно. Это была бабушка Гриши Галина Петровна. Она поднималась с двумя большими пакетами с продуктами. Дойдя до верхней ступеньки, она осторожно повесила сетки на перила и попыталась восстановить дыхание. Но тут она заметила меня.

– Давайте я вам помогу, – подбежала я к Галине Петровне.

– Да я уже почти дошла. Лифт не работает. Сказали, минимум на две недели отключили. Как некстати. А вы здесь по какому вопросу?

– Не могла дозвониться до Вероники, поэтому решила сама приехать. Но она дверь не открывает. Не знаете, где она?

– Так она в больнице. На сохранение положили. Вчера вечером увезли. Я вот в магазин сбегала, хочу ужин сготовить да горяченькое ей отнести в больницу. Их еду, сами знаете, есть невозможно.

– Вы с ней сегодня разговаривали?

– Утром она мне позвонила. Сказала, что еще ничего не знает. Ждала врача. Вы уж ее не беспокойте. Вероника очень впечатлительная. После того как вломились в квартиру, она спать перестала. Плакала постоянно. Потом ей стало нехорошо. Она мне рассказала о своем положении. Я ее сразу в больницу и отправила.

Галина Петровна сняла пакеты с перил и пошла в свою квартиру. Мне ничего не оставалось, как поехать домой и думать, что делать дальше. Но, к счастью, как только я зашла в свою квартиру, мне перезвонила Вероника.

В трубке я ожидала услышать грустный и плачущий голос. Но Вероника была вполне бодрая и жизнерадостная, если так можно выразиться, учитывая ее ситуацию.

– Здравствуйте, Татьяна. Вы меня извините, что сразу не ответила. Я сейчас в больнице. Галина Петровна настояла, чтобы я легла. Но опасность миновала.

– Очень рада за вас, Вероника. Я звонила, чтобы рассказать новости по делу. Но если вы в больнице, то пока не хочу вас беспокоить.

– Все нормально. Наоборот, тяжело жить в неведении. Вы что-то узнали?

– Полиция все-таки будет возбуждать дело. Появились кое-какие улики.

– Кто убил Гришу?

– Есть один подозреваемый.

– Кто?

– Тоже бывший спортсмен. Но его вина пока не доказана.

– Зачем он это сделал?

– Это мы и пытаемся выяснить. Кстати, хотела вас еще раз спросить по поводу витаминов. Вы точно не пили ни одной капсулы?

– Точно. А что? Там яд?

– Не совсем. Но таблетки подменили на капсулы, в которых в несколько раз превышено содержание калия.

– А калий в большом количестве отрицательно влияет на сердце, – перебила меня Вероника.

– Да, совершенно верно. И медэксперт считает, что именно ежедневный прием этого препарата и убил Гришу.

– Но кто подменил таблетки? Тот, кого вы подозреваете? – спросила Вероника. – А как его зовут?

– Савелий Тихонов. Вы его знаете?

– Да, я знаю Савелия. Они дружили с Гришей и вместе были в сборной команде, пока не поругались.

– Мы пока не уверены, что это именно он. Вернее, нет прямых доказательств. Это пока все новости, которые у меня есть. И еще. Мне стало известно, что вы общались с Полиной, матерью Гриши.

– Да, поговорили один раз, – после нескольких секунд молчания ответила Вероника. – Она сама объявилась на пороге нашей квартиры уже после похорон. Узнавала, кто в полиции ведет дело. Но я сказала, что дела нет и я наняла частного детектива. Тогда она попросила ваш номер. Раз вы знаете о ней, то значит, уже пообщались?

– Все верно. Мы встретились, и она мне очень хорошо помогла.

– Жаль, что Гриша не успел помочь ей вернуть детей. Несмотря на прошлое, он очень хотел ей хоть как-то быть полезным. Гриша не держал на нее зла. Скорее, наоборот, очень хотел с ней общаться.

– Каким образом он собирался вернуть ее детей? Отобрать детей у отца и увезти их из Турции?

– Я не знаю, имею ли право говорить об этом. Но по секрету скажу, что Полина просила Гришу помочь найти ей хорошего адвоката. И он вроде даже с кем-то договорился, но так и неизвестно, с кем.

– Адвокат для того, чтобы вывезти детей в Россию?

– Вроде бы да. Но я не знаю всех подробностей этого дела. Гриша меня оберегал и не очень много рассказывал об этом. Извините, меня зовут на процедуры. – Вероника положила трубку, а я вспомнила о записке, которую нашла в своей прихожей. И о том, что так и не спросила у Вероники: что произошло два с небольшим года назад, незадолго до травмы Григория?

Нужно было позвонить Полине и спросить, не она ли оставила записку. Я позвонила по номеру, с которого мне сбрасывала сообщение Полина. Она ответила сразу, как будто ждала моего звонка.

– Полина, – начала я разговор первой. – Кажется, вы кое-что оставили у меня в квартире.

– Что? – Похоже, она так и не заметила пропажу.

– Записку с адресом и инициалами А.К.

– А, это. Возможно, выпала из кармана.

– Она вам нужна?

– Нет, я уже была у этого человека. Можете ее выбросить. Вы только из-за этого позвонили или появились новости?

– Только из-за записки, – ответила я.

Почему-то инстинктивно я не хотела выбрасывать эту бумажку. Поэтому, свернув ее в несколько раз, просто убрала подальше в ящик тумбочки. Надо будет пробить адрес. Что-то подсказывало мне, что Полина недоговаривает. Ведь обычно мое чутье меня не подводило.

Только я присела на диван, взяла в руки ноутбук и закурила, как мой телефон снова зазвонил. Номер был мне незнаком.

– Это капитан Головин, – раздался в трубке мужской голос.

– Да, я вас слушаю, – ответила я ему.

– Завтра к девяти утра я вызвал Тихонова в свой кабинет на беседу.

– Я обязательно буду. Если, конечно, наша с вами договоренность еще в силе.

– Иначе я бы не позвонил, – сухо ответил он.

Я отложила ноутбук и убрала пепельницу на подоконник. У меня ведь осталось еще одно дело, которое я не успела провернуть. До допроса Савелия я собиралась наведаться к другу Сергея. Неплохо бы и с самим Сергеем пообщаться. Хотелось бы обсудить с ним возможные причины, почему Григорий не стал обнародовать доказательства вины Савелия. Но сегодня, скорее всего, не успею. Достала из кармана куртки салфетку, на которой Сергей написал мне имя и адрес своего знакомого Романа. Он может что-то знать о том, где Савелий доставал таблетки.

Мне предстояло поехать к Роману не в самый благополучный район Тарасова. Обычно эту часть города законопослушные граждане стараются обходить стороной. Я была там пару раз во время своих расследований.

На часах было шесть вечера, а за окном уже стемнело. Но я не стала дожидаться рассвета. Времени на это не было. Ведь я с утра должна быть у Головина, и хотелось быть чуть более осведомленной, чем он.

На всякий случай я взяла с собой пистолет. Мало ли что меня там ждет.

Пришлось ехать по пробкам, ведь я попала в самый час пик. И откуда в нашем небольшом губернском городе столько машин?! Вот сидишь так порой в пробке и представляешь себя где-нибудь на МКАД.

Наконец, прибыв, я припарковалась в наиболее открытом с точки зрения обзора месте.

Навигатор показал нужный мне дом в нескольких шагах от места, где я остановилась. Не успела я выйти из машины, как услышала в двух шагах от меня мужской голос.

– Дамочка, не боитесь приезжать сюда одна в столь поздний час? Мало ли что может случиться. Проткнут колесо или сумочку отберут, – жуя жвачку, спросил паренек, одетый во все черное.

– Не боюсь. Потому что я частный детектив и бывала в таких местах, которые вам и не снились, – показала я ему свое удостоверение.

– Понятно. Кого-то ищете, частный детектив?

– Да, иначе бы я сюда не приехала. Мне необходимо поговорить с Романом Варениковым.

– Знаю такого. Что он натворил?

– Ничего. Он мне нужен для консультации. – Я дала незнакомцу купюру. – Подскажете, где могу его найти?

– Конечно, подскажу. Вот его окно на втором этаже, – он показал пальцем в сторону двухэтажного дома. – Даже свет горит. Значит, он дома. Только будьте осторожны. У него ревнивая жена. А вы девушка привлекательная. Прихо́дите к нему на ночь глядя. Тут можно не так подумать.

– У меня сугубо деловой визит. Поэтому я, пожалуй, пойду к нему. – Я закрыла машину. – Как он выглядит?

– Лысый, кареглазый, с рыжей бородой.

На лавочке у подъезда сидел мужчина лет тридцати, по описанию похожий на Романа. Он медленно покуривал папироску и пускал в воздух кольца из дыма.

– Извините, вы случайно не Роман Вареников?

– Случайно я. А вы кто?

– Я частный детектив Татьяна Иванова. К вам обратиться мне порекомендовал Сергей, тренер по горнолыжному спорту. Он считает, что, возможно, вы видели здесь одного парня и можете сказать, к кому он приходил.

– О, старый мой друг Серега Кожевников. У него хватило мужества и смелости не опуститься на дно в нашем гадюшнике. Хороший мужик. Так кого нужно, чтобы я распознал? Но учтите, что я давно отошел от дел. И никакими противозаконными делами не занимаюсь.

– Вот этот парень, – показала я ему фотографию Савелия. – Сергей говорил, что видел, как он появлялся здесь пару лет назад. К кому он мог приходить?

– Сложный вопрос.

– А если подумать?

– Мне плохо думается без шуршащих купюр в моей руке. – Рома протянул ладонь.

Я достала купюру и положила ему в руку.

– Другое дело. Есть одни ребята. Чуть помладше меня. Их два брата-близнеца Лобановы. Они, насколько я знаю, толкали разные таблеточки и другую легкую дурь. Знаю потому, что жили они тут в соседнем доме.

– Где они сейчас?

– Уехали в прошлом году. Кто-то настучал на них. Они успели сбежать буквально за час до полиции. Я слышал, что они осели в соседнем Покровске.

– Так этого парня вы видели? – я еще раз показала ему фото Савелия.

– Очень похоже, что видел. У него случайно нет татуировки на шее?

– Есть. Именно на шее.

– Значит, это тот, о котором я и подумал. Тогда у него еще была сережка в ухе. Почему он мне запомнился, так потому, что вел себя как хозяин в нашем дворе. Наглый такой.

– Он приходил один или, может, с другом? – я показала на всякий случай фото Гриши.

– Один. А этого парня я не знаю, – помотал головой Рома.

– Рома, домой, – басовитым голосом из окна прокричала полная женщина с накрученными на волосы бигудями.

– Простите, жена зовет. Она у меня немного ревнивая. – Вареников в последний раз затянулся папироской, затем бросил ее на землю и затоптал носком своего ботинка.

– Да, конечно, вы мне очень помогли.

– Кстати, передавайте привет Сереге.

– Хорошо. – Я перешла через дорогу к своей машине.

Хотелось поскорее выехать из этого жуткого района и больше сюда не возвращаться. Но сделать это так скоро, как мне хотелось бы, оказалось невозможным. Я заметила, что мое переднее колесо было спущено.

– Только этого мне не хватало. Теперь придется ставить запаску, – сказала я сама себе.

Первым, кому мне пришло в голову позвонить и попросить о помощи, был Кирьянов. Я предугадала его реакцию на то, когда он узнает, где я.

Так и произошло.

– Иванова, как ты вообще там оказалась? Разве ты не знаешь, что это самый опасный район в Тарасове?

– Вов, да все я знаю. Будешь меня и дальше отчитывать или приедешь и поможешь мне поставить запаску?

– Еду. Буду минут через пятнадцать.

Кирьянов приехал ровно через пятнадцать минут. Чтобы поменять колесо, нам понадобилось примерно столько же.

– Если в следующий раз решишь отправиться в подобное место, то хотя бы бери с собой напарника, – не удержался он, чтобы в очередной раз отчитать меня.

– Вов, давай посидим в кафе, кое-что надо рассказать и попросить кое-кого найти.

– Давай, только ненадолго. Ты вытащила меня прямо с семейного ужина.

– Прости. Я не специально.

– Тогда встречаемся в кафе на углу моего дома.

Я рассказала Кирьянову о том, что узнала от Ромы, и попросила отыскать братьев Лобановых.

– Даже если мы узнаем их местонахождение, что тебе это даст? Они признаются в своей незаконной деятельности и выдадут всех своих клиентов?

– Должен же быть способ их как-то разговорить. Если они признаются, что снабжали Савелия таблетками, то тогда ему можно предъявить обвинение.

– Сомнительно, конечно, все это.

– Вов, я прошу тебя просто поузнавать. Может, они где-то засветились недавно. Наверняка у наркоотдела есть какие-то сведения. Мне просто надо доказать их связь с Савелием.

– Поузнаваю. Но ты опять действуешь за спиной Головина.

– Я пока просто узнаю. Если что-то выясню, то поставлю его в известность. Не люблю сотрясать воздух.

– Я все понял, Таня. – В этот момент на его телефон позвонили. – О, меня, кажется, совсем потеряли. Это из дома. Я побежал.

Кирьянов стремительно вышел из кафе. Мне тоже было пора. На часах было почти девять. К тому же я вспомнила, что так и не проверила, кому принадлежит адрес, который был написан на записке Полины.

Владельцем квартиры оказался Аркадий Ковурский – тот самый второй наставник сборной по горнолыжному спорту, который тренировал Гришу. Но какая связь у его матери и тренера? Что общего у женщины, более двадцати лет живущей в другой стране, с человеком из жизни ее сына, которого она даже не воспитывала?

Так, с Аркадием я пока, пожалуй, общаться не буду. А вот в прошлом этих двоих неплохо бы покопаться…

Пробив их по базе, я обнаружила, что они одного года рождения. Хм… Одноклассник? К которому Полина обратилась за помощью? Устроиться в городе, который за двадцать лет стал чужим. Или подыскать хорошего адвоката. Или…

Ладно, разберемся.

Но пока у меня основная задача – выяснить, причастен ли наш основной (и единственный на данный момент) подозреваемый, Савелий, к убийству Гриши.