Текст книги "Ловушка для дурака"

Глава 9

Ребята продолжали повествование о чем-то ином, в том числе планах на свадебное путешествие – «в Карелию на байдарке и шлеп-шлеп веслами», «Размечтался! Кипр и ни копейки меньше» и всякое прочее, – а я снова занялась думанием мыслей.

Ну что ж, идеалистично настроенная дама, да еще в том возрасте, когда уже о душе время думать. Осознала губительность внебрачного сожительства, не вынесла вероломства любимого, ну и под влиянием когнитивного диссонанса приняла решение отправиться в паломничество. Что с того?

Ничего, если бы речь шла о душещипательном сериале, а не о квартире в Москве, сто́ящей уйму денег. И о какой-то слабоумной, а не о вполне современной женщине со столичным долголетием.

Кстати, о квартирах и деньгах. Можно, конечно, промолчать и ничего не делать. Однако если есть возможность запросто выяснить информацию, которая может оказаться полезной, то всегда надо пользоваться шансом!

Подчиняясь внезапно возникшей мысли, я достала уже немного помятую ксерокопию паспорта Мовсесяна и, прикрыв пальцем шевелюру, показала ребятам:

– Слушайте, а вот это не ваш сосед, часом?

Ни Дмитрий, ни Яна не захлопали в ладошки на радостях от узнавания. Новобрачный долго и пристально присматривался, новоиспеченная жена тоже глядела озадаченно.

– Нечто похожее есть, в верхней половине лица.

– Да прям. Какой-то урка нерусский, – заметила Яна, – у Сергея лицо приятнее и умнее, что ли.

– Ну и хорошо, – легко, с облегчением ответила я.

(Правда, все-таки фото на паспорт далеко не всегда украшает человека).

Мы выпили еще по одной, доели то, что еще влезало в утробы, и отправились восвояси, точнее, домой к новобрачным.

Которые, надо сказать, недурно устроились: и от центра недалече, и зелено-тихо кругом. Серьезно! Как это московские инженеры и прочие планировщики умудрялись в свое время строить дома так, чтобы не было слышно проспекта, что в пятистах метрах от окон?

Очень симпатичный у них домик, это точно. И магазин рядом. Мне-то ни к чему, но новобрачные требовали продолжения банкета, только уже с мороженым-пирожным и рюмочками ликера. Вот гурманы, и как это все в них влезает.

Приобретя все желаемое, мы проследовали к подъезду. Где, несмотря на уже позднее время, сновали грузчики, заполняя «Газель» разным скарбом.

– Переезжает, что ли, кто-то? – заинтересовался Дмитрий. – Или въезжает? Привет, это твое, что ли, все?

Человек, к которому обращался новобрачный, опустил дымчатые очки, выпустил струю дыма, потирая лицо, отозвался:

– Аллочкино. Салют. Да вот, жилплощадь освобождаю.

А, так это, стало быть, и есть блудливый и брошенный Сергей. А ну-ка, поворотись, сынку, дай глянуть. Н-да. На самом деле смотреть оказалось особо не на что. Положа руку на сердце даже не смогу утверждать, что уже видела эту невнятную физиономию.

Ростом повыше среднего, правильные, пусть и неярко выраженные черты.

Голова выбритая, правильной формы, выглядит не отталкивающе, как это часто бывает. Глаза светлые, не сказать блеклые, вроде бы голубые, глубоко посаженные. Дымчатые очки не поднял на лоб, как большинство граждан, а спустил вниз, на дужках под подбородком. Щетина растет абы как, явно не до красования человеку. Одет по-рабочему, в тельняшку с длинными рукавами и треники, на ногах шлепки, защитные перчатки на руках. Ничего особенного, если бы не лицо, то сказала бы: утренний синяк в очереди за пивом.

Вот спроси у меня: что это за человек? Максимум отвечу: приятный, без особых примет.

Яна в это время вопрошала с недоумением:

– Что значит «очистить»? В смысле совсем? Что, и прямо?..

– Да, и от меня тоже, – со смирением отчаяния отозвался Сергей, – от нее явилась агентша с наказом: вывезти вещи и… самому тоже… ну это. Быть свободным.

Что-то не пойму я, картавит он или нет?

А голос-то, голос, какой красивый, музыкальный, и манера говорить примечательная. Как он со своим речевым аппаратом управляется – просто чудо. Теперь понятно, что означает «плавное течение речи» или как это там… ему бы психотерапевтом работать или пресс-секретарем какого-нибудь диктатора. Слова вроде бы неприятные, равно как и сообщаемая информация, а в целом, слушая, так и хочется прикрыть глаза, прилечь на лужок у речки, расслабиться и получить удовольствие. Прямо словесный транквилизатор.

– О как интересно, – пробормотал Дима ошеломленно, – а вещи-то куда? На помойку?

– Сложилось впечатление, что она желает подобного исхода. Но я не могу так, – признал одинокий и непрощенный, – такие ценные вещи. Розы алые, засушенные меж страниц, фото, письма, книги… память! Я так решил: пока это все в «складовку», а там, может, сама Аллочка все-таки одумается…

Он сглотнул, точно обида стояла в горле большой котлетой:

– Я виноват. Она вне суеты, почти святая, но я-то нет. Как же я, самолично, негодный и недостойный… Аллочкино… на свалку?

И снова сглотнул, и снова отвернулся. Нам тоже стало неловко. И, потупившись от неловкости, я принялась рассматривать скарб, предназначенный как бы на выброс. Там, между прочим, было на что посмотреть. Одних изданий и журналов, альманахов и книг видимо-невидимо.

Дмитрий принялся немедленно уговаривать Сергея: книги оставь, в «складовке» могут испортиться, а тут вон какие раритеты.

Я, вежливо попросив прощения, – оно было мне дано, рассеянно, без взгляда, без малейшего интереса, Сергей все лепетал Дмитрию о первой встрече и розах, – осмотрела книжный навал и подумала, что на вырученные от этого всего деньги машину не машину, но неплохой велосипед вполне можно было бы приобрести. Огромное количество по-настоящему раритетных изданий. «Мурзилка» аж за 1939 год, «Новый журнал» с 1942 года, собрание сочинений Маркса – Энгельса и прочее, но более всего меня поразила монументальная, раззолоченная книженция под названием «Исторiя частного сыска в Россiи».

Удивительно, потому что до сего дня я была свято уверена, что частного сыска в Российской империи не было… как это там, в инструкции чинам сыскных отделений? Воспрещается производить розыски и собирать сведения частного характера вне расследования преступлений, как то: наведение справок по личным, семейным, бракоразводным или коммерческим делам разных лиц, собирание сведений о кредитоспособности и поведении.

Ну не жаловал царь-батюшка нашего брата (сестру). А тут вдруг откуда-то целый толстый том? Альтернативная история, не иначе.

– Простите, вы не могли бы продать мне эту книгу? – спросила я.

Он ответил моментально, вежливо, но не оборачиваясь:

– Нет. Не имею морального права распоряжаться.

«А ты щепетильный малый, – подумала я, – щепетильный… щепетильный… да еще вот дымчатые очки, красивый голос, любовь к сумеркам…»

Ну вот не слышу я картавости, да и ширину переносицы не оценить. Впрочем, нос вообще ненадежное дело. Иной раз покажется толстоватым, а если источник света сзади, то и ничего…

И вообще, просто какая-то кегля в трениках, и не поймешь ничего. Медуза неопределенная. Некий никто. Вот попытайся хотя бы составить его словесный портрет, ориентировку, – и либо вообще ничего же не получится, либо по этому описанию хватай любого – не ошибешься.

Вот если бы он хотя бы рукав, что ли, поддернул.

«Лицо прямо каучуковое. Кажется, оно каким угодно может быть. Актер?» – пыталась сообразить я, и память немедленно выдала новую порцию дежавю: «…Джонни Депп. Или Бред Питт? Или Ален Делон…»

И вот одеколон. Интересный аромат, я бы сказала, ром с сигарой, если это то, о чем я думаю, сто́ит уйму денег, что не вяжется с внешностью эдакого идеалиста-бессребреника. Показательный диссонанс. Я давно замечаю, что ничто так не выдает человека, как парфюмерия и часы – почему-то многие считают, что и то и другое легко припрятать и наслаждаться своей значительностью, незаметной для неискушенных. Надо психологов спросить, что за болезнь.

В этот момент вдруг выяснилось, что Янка на что-то обиделась. Выяснилось, что она «битый час» пытается получить от меня экспертное мнение по какому-то важному поводу. Нечто вроде считается ли покурить из сочувствия (да еще и после хорошей попойки) нарушением моратория на пагубную привычку.

Дмитрий, эдакий шалунишка, в фазе активного сочувствия как раз уже держал наготове сигарету, предложенную безутешным соломенным «вдовцом». По его значительному виду ясно читалось, что они уже договорились излить друг другу горе по стаканам, как только Серж освободится.

Яну возмущало то, что новобрачный поклялся бросить курить и они даже ударили по рукам, и вроде бы теперь Дмитрий должен ей путевку уже явно не в Карелию, не на Кипр, а минимум в Израиль.

Я бы на месте Дмитрия спорила бы на нечто менее ощутимое и разоряющее, шоколадку там, щелбан. Размышляя таким образом, я прямо-таки пристукивала туфелькой – ну же, покажи ручку-то, Сережа!

Объект моего внимания, зажав в зубах сигарету, все щелкал и щелкал «Зиппо», она отказывалась сотрудничать, в кремень попала нитка от перчатки – и вот, он в сердцах ее стащил, поддернув рукав…

Я вся ушла в зрение.

Увы, мимо. Пусто. Нет никакой татуировки. Ни девиза РВСН, ни каких-то иных изображений. Правда, я увидела то, что не припоминаю, чтобы когда-либо видела: указательный палец у него такой же длины, что и средний.

Ну и пес с ним. В конце концов, имею я право ошибиться, хотя бы однажды. Хотя бы случайно.

И все-таки какая-то случайность.

Глава 10

Мы с ребятами премило провели время, а со страдающим Сергеем я лично более не встречалась.

По возвращении я решила еще раз попытать Ленку, поскольку она Бабу Риту знает все-таки лучше. Подруга с ходу отвергла мои робкие намеки на слабоумие:

– Не выдумывай. С мозгами у нее в полном порядке.

– А помимо субъективных ощущений доводы имеются?

– Пожалуйста. Ритка Гутман последние двадцать лет трудилась в бухгалтерии на всех участках, потом главбухом.

Я кивнула:

– Да, это доказательство. Пусть и не железное.

Ленка прищурилась:

– Я таки понимаю, что для тебя все, что не юрист, – то недоумок.

– Ну так уж.

– В общем, можешь мне поверить, она с мозгами дружит и в своих кругах пользуется исключительным уважением и авторитетом. Въедливая, внимательная, грамотная. И, если надо, такую отповедь выдаст, что самый въедливый проверятор убегает посрамленным.

Что ж, отбрито неплохо, но попытаюсь зайти с другого боку:

– Я почему спрашиваю. Все-таки в ее возрасте выходить замуж абы за кого и не видеть очевидного – не свидетельство большого и светлого ума.

– Это что сейчас было? – строго осведомилась Ленка. – Что тебе очевидно, а мне нет?

Взяв с подруги страшную клятву здоровьем детей, я описала ситуацию, просьбу Бабы Риты и свое видение проблемы.

Ленка, подумав, признала, что да, имеет место нездоровая степень доверчивости. Но тотчас нашлась и, как говорится, коснулась иглой сути:

– Однако, если помыслить логически, она-то не пострадала?

– Она – нет.

– Квартира осталась в целости и сохранности?

– Верно.

– Ну что и требовалось доказать. Осторожная, разумная женщина. А синьору Джованни так и надо, впредь будет думать.

– В целом, я готова согласиться, хотя жаль многодетных интуристов. Несколько напрягает момент, что кое-кто немало обогатился, но это не совсем наше дело. Давай вернемся к основному вопросу.

– И что за вопрос? Напомни, я уже запуталась в твоих тонких и разнообразных мыслях.

Я подавила вздох. Тяжеловато с подругой, но другой-то нет.

– Сможет ли Баба Рита адекватно воспринять информацию относительно того, что ее избранник сердца – мошенник и сволочь?

Реакция Ленки была моментальной:

– Зачем? На что ей эта информация?

Я даже как-то смешалась:

– Ну, как же… надо же что-то делать, как-то предотвратить?

О, а теперь Ленка вздох подавила:

– Да ничего ты ей не объяснишь. Какая влюбленная будет слушать гадости про любимого?

– В самом деле, – пробормотала я, – если не скучает и верит гадостям, стало быть, не влюбленная.

– Гениально, – одобрила подруга, – останешься без заказов – подавайся в ток-шоу, озолотишься. В общем, на твой вопрос о том, вменяемая ли Баба Рита, я отвечу так: да, только не в том, что касается сердечных дел. – Тут Лена сама себя прервала, уточнила и дополнила: – Минуточку, поправка! Именно этого сердечного дела. Слушай, Танька! А ведь правда, только этого случая. У Ритки поклонников всегда было предостаточно, и скорее это она замуж не шла, а не ее не брали. Все-таки она женщина видная и зажиточная.

– Точно ли?

– С ручательством. Так вот, она всегда держала в памяти опасность того, что ее поклонниками правит шкурный интерес.

– Это ты предполагаешь, или…

– Или. Сама она в этом признавалась, говорила, и не раз.

– А тут, стало быть, и мыслей таких нет.

Лена пожала плечами:

– Это тебе виднее, вы же по этому поводу общались.

– Ну а ты сама этого Максима видела?

Подруга прыснула:

– Что ты, что ты! Нет! Только фото и то мельком. Все переданное тебе мною – вольный пересказ Риткиных похвал любимому, под вино и коньячок. Она так ревниво охраняла свое счастье, что даже на свадьбу никого не пригласила. Чтоб не сглазить.

– Так она еще и суеверная?

Вместо ответа Ленка только глаза закатила.

– Слушай-ка, ты же в друзьях у Бабы Риты? В соцсетях.

– Ну да.

– А страничку ее показать можешь? Все равно где.

– Легко.

Усевшись за мой ноут, Ленка уже привычно вошла в соцсеть и вывела Баба-Ритин паблик. По ходу, моя подруга была совершенно права: наша общая знакомая впадала в идиотизм лишь в том, что касалось Максима.

Почему я так решила? Ну хотя бы потому, что из информации, фото и прочего хлама, которым обычно наполняют свои виртуальные выставочные залы, никак не прослеживался уровень ее благосостояния. Цветочки на даче, котики, слезливые позитивные стишатки, записи шансона – не более того. Вот захочет какой-нибудь въедливый налоговик уловить ее на нетрудовых доходах – ничегошеньки ему не обломится.

Скажем, я-то могу догадаться, что на заднем плане шикарного корпуса Бабы Риты явно Аравийское море, но для неискушенного глаза вполне сойдет за Бердянск. Или вот классическое фото, обнимашки с деревом – сойдет за дуб, хотя я-то вижу, что это баньян. В общем, очень все аккуратненько и ладненько.

По всей видимости, тот, кого интересовали ее деньги, умел искать и систематизировать информацию, в том числе и в других источниках. Весьма разумный, можно сказать, научный подход. Научный не научный, но системный точно.

– А что вообще о Бабе Рите пишут в рунете? Набери, пожалуйста, в поисковике «Гутман Маргарита Николаевна».

– Зачем? – удивилась Ленка. – Я тебе и так расскажу. Что хочешь узнать?

– Понимаешь, не всем так везет – иметь тебя в подругах. Давай помониторим открытые источники, все равно же у ноута сидишь.

Изучение, против ожиданий, мало что дало. В целом, ничего, кроме уже виденных фоток из соцсетей, стишат и шансона.

– Не понимаю. Она говорила, что про нее много писали, а тут ничего нет.

– Есть, есть. Писали про нее, и немало, – подтвердила Ленка с ехидцей, – я же говорю: что нужно знать – меня спроси. Про нее корреспонденции давали не в центральной прессе, а в районных газетках. А их-то зачем оцифровывать?

– Ты, стало быть, читаешь?

– Я все читаю, – заверила Ленка, – стараюсь не пропускать ничего, вдруг что интересное мимо пройдет.

– Логично, – согласилась я, – тогда давай излагай.

– Погоди, дай дохвастаться. Сейчас я тебе еще первоисточник покажу.

Пошуршав по «паутине», она вывела красивую газетную полосу, сплошь на французском.

– Вот тебе райгазетка швейцарского кантона Невшатель, – со скромной гордостью презентовала моя образованная подруга, – а вот наша красавица.

В самом деле, пышущий здоровьем и жизнелюбием обширный лик Бабы Риты красовался на самом видном месте, диссонируя с элегантными и строгими иллюстрациями, геометрией и прочими атрибутами буржуазной упорядоченности, где даже горы дикие высятся по ранжиру.

В статье, как поведала Лена, излагалась история прямо-таки швейцарской (тарасовской?) мечты. Оказывается, в 2015 году честный швейцарский парламент предписал честным отечественным банкирам искать наследников заброшенных вкладов. (То есть лица, их открывшие, не выходят на связь с банком в течение десяти лет, а потом еще полвека вклад никто не трогает.) Горные гномы создали даже специальный сайт, на котором каждый мог проверить, не открыл ли какой-нибудь его пращур счетец в швейцарском банке. Страшно подумать, только список таких заброшек занимал под две сотни страниц. И вот, Гутман Маргарита обнаружила вклад своего двоюродного дедушки (или прадедушки) на кругленькую сумму в полмиллиона швейцарских франков.

– Предок эмигрировал еще до Февральской революции, – пояснила Лена, – сильно заранее. Но документы Баба Рита смогла найти, перевести, оформить – все четко.

В самом деле, с мозгами у нее более чем все в порядке. Как минимум надо было узнать о таком сайте, сообразить, что у тебя могут быть основания претендовать на заброшку, откопать документы и многое другое. Это не модус операнди тупицы.

– Это, как говорится, раз. А два было тогда, когда разорилась «Сельхозкооперация», помнишь? Сейчас вернусь…

Еще бы не помнить. Системообразующее предприятие, в результате работы на каких-то кривых, заведомо невыгодных условиях, куча каких-то левых сделок, долги перед всеми уже более пятисот миллионов. Каким образом директору – явно виноватому в крахе предприятия – удалось избежать посадки, мне лично было непонятно. Да и не только мне, следак по экономическим делам тоже был весьма разочарован…

Помнится, я отслеживала ход этого дела, просматривала отчеты и все судебные акты штудировала чуть не с увеличительным стеклом. Лишь просмотр последнего постановления по этому делу мои сомнения разрешил. Правда, только некоторые.

Руководителю удалось доказать, что портачил главбух, а он вроде как почти ни при чем. Именно нехороший главбух подписывал и направлял в налоговую инспекцию красивую, подкрашенную и припудренную отчетность полудохлого холдинга, самовольно заключал сделки, даже давал распоряжения руководителю, который сам признавал, что в сельском хозяйстве ни бум-бум.

Невероятно, но в самом деле руководителю удалось сохранить документы, подтверждающие виновность бухгалтера (ничего себе!), и представить их, и отскочить самому.

Странно все это, необычно.

– Что, нечто увлекательное? – спросила Ленка, вернувшись к монитору. Она отходила поставить очередной чайничек.

Я была настолько поражена увиденным, что не поленилась описать подруге свои сомнения, хотя точно знала, что она в них не вникнет:

– Не могу себе представить. Вот эти документы, – я постучала по списку, отображенному на мониторе.

– И что?

– Ну что-что. Это те самые бумаги, которые любой, даже только-только испеченный бухгалтер сжигает…

– А если нечем? Ни спичек, ни зажигалки?

– Тогда съедает. Первыми. И они вот так просто остались на руках у лица, единственно заинтересованного в том, чтобы виноватым оказался именно бух. Как тебе?

Ленка некоторое время вглядывалась и вникала, затем, наконец, рассмеялась:

– И очень просто. Он их потерял. Это же та самая папочка, которую нашла Баба Рита и вернула этому придурку-директору, помнишь, я рассказывала?

– Да ладно.

– Точно тебе говорю. В газете писали: он умудрился не просто заполучить эти документы, но и напиться на радостях, а когда навеселе из кабака возвращался – был ограблен.

– Что за интересная, насыщенная жизнь у человека.

– Не то слово. Часы-документы-айфоны отобрали, а папку выбросили. Ну вот, а чуть позже по этому маршруту случилась мимо Баба Рита, нашла и вернула.

– Понятно. Ну и лотерея еще.

Ленка отмахнулась с трогательной небрежностью завзятой толстосумки, мол, какие пустяки:

– Да лотерея – это мелочь, всего-то восемьсот тысяч. Баба Рита смеялась еще: надо же, сослепу чуть не выкинула выигрышный билетик. Стерла, мол, и сначала не увидела нулика.

– Понятно, понятно… А так вообще, жадная она, Рита?

– Ни в коем разе, – немедленно возразила она, – вообще не прижимистая. Ну, то есть денег-то на ветер не бросает, направо-налево не раздает – это правда. Но если кому надо – всегда поможет. Ей одно время пришлось даже все странички в «ВКонтакте» – «Одноклассниках» блокирнуть, так и бомбардировали слезными просьбами подать на все.

Это все было бы так весело, если бы не было так печально. Смотрела я на фото Бабы Риты и грустила.

Вот ведь какая интересная женщина, добрая, профессионал в своем деле, не эгоистка. Везучая и богатая. И все это разбивается о некритичное отношение к какому-то потенциально опасному субъекту, который проехался танком по ее жизни, лишь чудом ничего не повредив. Ну, почти.