Текст книги "Моя дорогая служанка"

Валентина Петровна сказала это таким тоном, как будто собиралась вывести на чистую воду закоренелого преступника.

– А во сколько они ругались? – спросила я.

– А ты почем знаешь, что они ругались? – округлила глаза старушка.

– Работа такая, – уклончиво ответила я.

– Да, ругались они, это точно. Кричали что-то сильно. В основном мужик кричал. Меня, говорит, не проведешь! Я, говорит, тебя знаю, ты все врешь… А что она врет, бог ее знает!

– И больше вы ничего не слышали?

– Слов-то не разобрать! Шум слышно было, а что именно кричали, не знаю.

Хозяйка налила в старинные чашки с замысловатым узором чай и порезала торт. Один кусок она тут же положила на свое блюдце. Взявшись за второй, она посмотрела на меня вопросительно. Я отрицательно мотнула головой. Старушка, как мне показалось, этому очень обрадовалась: значит, весь торт достанется только ей. Я между тем продолжала расспрос:

– А второй раз когда они кричали?

– Второй раз… А, так это, сериал мой начался, ровно в пять на Российском канале. А эти придурки давай опять орать! Ну, не слышно же ничего! Ругаются и ругаются, сериал не дают смотреть, окаянные. Я им кулаком в стену и постучала, и еще крикнула: потише, мол, вы там! Совесть имейте, горлопаны!

– Они угомонились?

– Да какое там! Еще минут двадцать кричали, все никак остыть не могли.

– Слов вы, конечно, не разобрали?

– Да так… Вроде про отца что-то говорили и еще про деньги какие-то… А, вот еще про подарки и про брата.

– Брата? Какого брата?

– А я почем знаю? Вроде мужской голос кричал про брата и еще деньги какие-то.

– Значит, утихомирились они примерно в половине шестого?

– Да где-то так…

– А во сколько мужчина ушел, вы не видели?

– Так сериал же шел! Ты что, милая?! Ой, погоди… Кажется, вскоре, как они затихли, ихняя дверь хлопнула.

– Точно хлопнула? – переспросила я.

– Вроде точно… А может, чуть позже, но хлопнула.

– А когда сильно грохнуло?

– Это выстрел, что ли? Так это в седьмом часу.

– А про выстрел вы нашим сказали?

Валентина Петровна понимающе кивнула.

– А перед выстрелом была тишина?

– Была тишина, да… Ой, что это я вру? Подожди, милая. Нет, перед выстрелом они снова ругались, только на этот раз сама Ирина, или как там ее, кричала.

– И что же она кричала?

– Сейчас вспомню… Так… Ага! Ты, говорит, дрянь, оставь, говорит, меня в покое. Это значит, он к ней приставал… А еще кричала, что она кого-то пожалеет, вот! – Старушка с победным видом смотрела на меня.

– Пожалеет? И кого же она может пожалеть?

– А я почем знаю?! – Валентина Петровна откусила большой кусок торта и принялась с удовольствием жевать его, шумно прихлебывая чай.

Помучив старушку еще некоторое время расспросами, я поняла, что ничего нового она сказать не может, кроме того, что уже сказала мне или Мельникову. Я поблагодарила ее за содействие следствию, попрощалась и вышла в подъезд. Я позвонила еще в две квартиры, находящиеся здесь же, на этаже, но мне никто не открыл. Понятно, рабочий день, хозяева наверняка на работе. Но это ничего, я сюда еще как-нибудь вечерком загляну. Выйдя во двор, я села в свою машину. Пожалуй, выкурю сигаретку и немного поразмышляю.

Итак, у нас нарисовался третий скандальчик. Я-то думала, что девушка поругалась с отцом, потом, вероятнее всего, с сыном. А теперь благодаря словоохотливой старушке-соседке получается, что Карина выясняла отношения с кем-то еще, либо дважды – с Евгением. Но Виталий Яковлевич в тот день ушел от возлюбленной в начале четвертого, если ему верить. А я ему верю. Тогда, возможно, к девушке заявился Удовиченко-младший. Они два раза шумно ругались, причем упоминали какого-то брата. Второй скандал был, если верить Валентине Петровне, в начале шестого. Промежуток между скандалами – примерно два часа. А хлопок, то бишь выстрел, соседка слышала, опять-таки, примерно в половине седьмого, и Мельников сказал, что, по заключению эксперта, смерть девушки наступила где-то в это время. Все совпадает. Непонятно только, кто был у нашей любвеобильной мадмуазель в это время, что за брат нарисовался и кто кого просил пожалеть. Да, интересное кино! Мне еще тут дополнительных родственничков не хватало! В тех, что уже есть, разобраться бы!

Я выбросила докуренную сигарету в ближайшую урну и захлопнула дверцу машины. Пожалуй, теперь стоит отправиться домой, благо время уже обеденное, перекусить, попить кофейку в спокойной обстановке и обдумать все еще раз. А также наметить план дальнейших действий. Решив это, я повернула ключ в замке зажигания.

Дома я наспех перекусила прихваченной по дороге и разогретой в микроволновке пиццей, попила кофейку, одновременно выкурив сигаретку, потом набрала рабочий номер моего друга Мельникова. На том конце провода долго была тишина, наконец раздалось знакомое:

– Мельников у аппарата.

– Андрюша, привет! Это я…

– А, ты, мать… Ну, что, добыла доказательства невиновности твоего Удовиченко?

– Добуду, не сомневайся. Кстати, я сейчас разговаривала со старушкой, соседкой убитой, и она мне поведала, что в тот вечер Карина ругалась не два раза, а трижды.

– О как! И что?

– Как что? Скандалов было три, а не два, чуешь?

– Ну и что? Может, она вообще любила скандалить с утра до вечера. Может, ей так жить было веселее? Но грохнули-то ее не за это.

– Ну, Андрюш, мы пока не знаем, за что ее грохнули, мы можем только предполагать.

– И что ты предполагаешь?

– Смотри: в начале четвертого Удовиченко-старший от барышни ушел, а в начале шестого соседка снова слышала скандал. Значит, к Карине кто-то пришел…

– Может, он просто вернулся? Понял, что не доскандалил, и решил, так сказать, довести начатое до конца. А там, слово за слово…

– Андрюш, ну, как тебе такое нравится: люди ругаются с трех часов до половины седьмого!

– А тебе это кажется подозрительным? У меня тут рядом семейка алкашей живет – соседи часто вызывают нас к ним, – так вот, они орут друг на друга иной раз по десять часов кряду! И еще шифоньерами и тумбочками кидаются…

– Андрюша, так то алкаши! А Удовиченко – интеллигент с ног до головы, как ты этого не понял?! Не мог он так себя вести с дамой сердца. Он и так переживает, что плохо простился с возлюбленной…

– Переживает он! Знаю я, из-за чего он переживает: как бы двадцатку не схлопотать по «огнестрелу»!

– А показания соседки? Она же сказала, что скандал был только в начале четвертого, потом в начале шестого, потом в седьмом часу…

– Слушай, мать, ты вообще чего добиваешься?

– Вы должны помогать мне искать доказательства невиновности Удовиченко.

– Ага, вот прямо сейчас все брошу и побегу искать доказательства! Против твоего банкира столько улик – на двоих хватит, а ты говоришь: невиновность! Пальчики его в квартире повсюду – это раз. Пистолетик у него имелся – это два. К сыну он свою мадам ревновал – это три… Кстати, сильный мотив: из-за ревности не то что одного человека убивали – войны начинались!.. Тебе мало? А что там скандалы частенько случались, так это только подтверждает мою версию. Ну, сама подумай: сколько он мог терпеть, что милашка ему изменяет, тем более с его собственным сыном? Терпел-терпел, скандалил-скандалил, а потом нервишки-то и не выдержали…

– А если я найду проститутку, с которой он коротал тот вечерок, что ты скажешь?

– Так ты сначала найди! – усмехнулся Мельников.

– И найду! – пообещала я.

– И найди! И до тех пор меня не отвлекай.

– Скажите, какие мы занятые! С тех пор, как вы стали господином полицейским, Андрей батькович, вы так зазнались! Вот когда вы были ментом, все было гораздо проще…

– Ну, ты мне еще политику правительства покритикуй!.. Ладно, мать, мне правда некогда. Найдешь проститутку – приходи, поговорим… Давай!

Мельников отключился. Я тоже положила трубку.

Проститутку ему найди! А что делать, ведь придется найти. Но это будет только вечером, ведь, как известно, днем эти ночные бабочки отсыпаются от своих непосильных ночных трудов. А куда же мне пока наведаться? А что, если к мадам Удовиченко? Все-таки от смерти этой Карины Маргарита Игоревна выиграла больше всех. Заодно посмотрю, как она там работает, в своем магазинчике? И вообще, что это за магазинчик такой…

Я достала из сумочки визитку, посмотрела номер мобильника и набрала его. Мадам Удовиченко откликнулась практически сразу:

– Алло?

– Маргарита Игоревна, здравствуйте. Это Татьяна. Вы сейчас где?

– У себя в магазине. А что?

– Вы очень заняты?

– Вообще-то занята. А что, что-то случилось?

– Можно подъехать сейчас к вам? Нам надо поговорить, – не отвечая на ее вопрос, сказала я.

Она подумала совсем немного:

– Ну, хорошо, подъезжайте, – и она продиктовала мне адрес своего магазина.

Я надела джинсы, натянула на ноги кроссовки и через минуту уже садилась в свою машину, ожидавшую меня во дворе.

Глава 4

Магазин «Товары для дома» находился на тихой, не очень оживленной улице. Это был небольшой, в общем-то, магазинчик, расположившийся на первом этаже кирпичной пятиэтажки. Невысокое крылечко с металлическими перилами, белая пластиковая дверь… Я потянула за ручку и оказалась в небольшом помещении. Здесь на полках находилась посуда, сервизы, всевозможные вазочки, подсвечники и подносы… По залу ходила молодая девушка, показывала двум дамам товар, что-то объясняя. Я подождала, пока покупательницы, взяв свои сковородки, не покинут магазин, и тогда подошла к продавщице:

– Извините, вашу хозяйку Маргариту Игоревну я могу увидеть?

– Да, пройдите в эту дверь…

На двери висела табличка: «Служебное помещение». Я толкнула ее и заглянула в небольшую комнатку. Здесь стоял стол с вертящимся креслом, старый солидный сейф в углу, журнальный столик с чайником и чашками, куча каких-то коробок, возвышавшихся вдоль стен. В кресле за столом сидела моя знакомая. Она сосредоточенно смотрела в монитор компьютера, ее рука была занесена над клавиатурой.

– Даша, а что у нас с подарочным набором фужер… – В это время она поняла, кто к ней зашел, и смутилась: – Извините, я думала, это Даша… Я не ждала вас так быстро. Проходите, присаживайтесь.

Я прошла в комнатку и села на стул, стоящий напротив ее стола.

– Маргарита Игоревна, вот договор, который я обещала дать вам на подпись…

Она поморщилась:

– Да бог с ним, с договором! Татьяна, как там наши дела с освобождением Виталия Яковлевича? Вы обещали, что в скором времени его выпустят.

– Не все так сразу! Ведь я приступила к расследованию только вчера утром.

– Но хоть что-то продвинулось?

– Разумеется. Я добыла кое-какие сведения, проверяю их, и сегодня вечером у меня будут еще сведения…

– Только сведения? – В ее голосе слышалось некоторое разочарование.

– А что вы хотели? Чтобы я устроила вашему мужу побег из ИВС?

– Откуда? – переспросила Маргарита Игоревна.

– ИВС – изолятор временного содержания. Кстати, сегодня утром я видела вашего супруга в этом самом изоляторе.

– Как он там? – На этот раз в ее голосе слышалось беспокойство.

– Держится. Мы говорили о том, как он провел тот день, когда убили вашу бывшую домработницу.

– Понятно, – кивнула она.

– Маргарита Игоревна, позвольте вас спросить, а как вы провели тот день?

– Я? – удивилась она. – А при чем тут я?

– Все при чем. Все, кто имеет хоть какое-то отношение к убитой.

– Я – не имею!

Категоричный ответ! Дамочка надула губки, как будто оскорбилась в лучших чувствах.

– Она работала у вас два года…

– Ну и что? Зина, знаете ли, тоже работала у меня целых три года, так что же, если ее теперь убьют…

– Маргарита Игоревна, в данном случае речь идет не о Зине, а о Карине. Девушка убита, причем очень серьезным способом. Вашему мужу грозит такой срок!..

– Да я-то что могу?! – возмутилась моя клиентка. – Я и так наняла вас, чтобы вы помогли Виталию.

– Вы можете ответить на мой вопрос, – спокойно напомнила я. – Так где вы были в тот вечер?

– Меня, между прочим, уже спрашивали об этом в милиции… Ах, простите! В полиции. Я им рассказала, что у меня в тот день в магазине была инвентаризация, и я с самого утра и допоздна… практически до часа ночи была в нем, вот тут! – она указала пальцем в пол.

Я посмотрела в то место, куда она указала.

– Да вы не нервничайте, – постаралась я успокоить мадам Удовиченко.

– Как мне не нервничать?! Послушайте, что вы все выспрашиваете про меня и мой магазин?! Какое отношение я и мой магазин имеем ко всему этому делу? Я вас наняла, чтобы вы помогли оправдать моего мужа, а вы чем занимаетесь?!

– Именно этим я и занимаюсь, – заверила я Маргариту Игоревну.

– Как-то странно вы этим занимаетесь!

Я сделала вид, что не расслышала ее замечания:

– А с кем в день убийства вы проводили инвентаризацию? Я имею в виду продавцов.

Мне показалось, что она немного побледнела.

– С кем? Да с обеими продавщицами и проводила… – в ее голосе слышалась растерянность, – с Машей и Дашей…

– А Даша – это та девушка, что сейчас находится в зале?

Она посмотрела на меня в замешательстве, как мне показалось:

– Я не понимаю, какое все это имеет значение?! Вы лучше докажите, что эту воровку и потаскушку убил не мой муж. Я вам плачу именно за это.

– Вы Карину называете воровкой?

– Кого же еще! Когда она у нас работала, в нашем доме пропадали деньги и мои драгоценности, я говорила вам об этом вчера, при нашей первой встрече.

– Хорошо, – кивнула я, – я обязательно докажу. Скажите, Маргарита Игоревна, пока шла инвентаризация, вы из магазина никуда, случайно, не отлучались? Хотя бы ненадолго.

– Да при чем здесь я, в конце-то концов?! – вскипела моя клиентка. – Татьяна, вы что-то путаете. Я наняла вас…

– Да, да, чтобы доказать, что «эту воровку и потаскушку» убил не ваш муж, я это помню. Но меня смущает одно: вы упорно уходите от ответа, а между тем я…

– Так, все! Извините, но мне надо работать. – Хозяйка магазина сердито хлопнула ладонью по столу и уставилась в монитор компьютера, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. Но выдворить меня было не так-то просто.

– Маргарита Игоревна, еще только одна просьба…

Она подняла на меня удивленные глаза. В них так и читалось: а ты, оказывается, нахалка! Но я сделала самое невинное лицо и бодро закончила:

– Мне нужна фотография вашего мужа. Любая.

Она вскинула брови, но, подумав, полезла в стол и начала копаться там. Вскоре она извлекла на свет фотокарточку, на которой она с мужем стояла на крыльце своего магазина.

– Такая пойдет? Впрочем, все равно ничего другого здесь нет, фотоальбомы находятся у нас дома. Эта оказалась здесь чисто случайно… На ваше счастье.

– Скорее уж на ваше. – Я рассмотрела фотографию и убрала к себе в сумочку: – Пойдет…

– В таком случае, не смею вас больше задерживать, – холодно, но вежливо выставила меня хозяйка.

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить ее, попрощаться и убраться.

Я ехала в машине и рассуждала. Нервная, оказывается, дамочка эта Маргарита Игоревна! Как ей не понравились мои вопросы! Получается, что, с одной стороны, она просит вызволить ее благоверного (хотя в данном случае совсем не благоверного!), а с другой – не желает отвечать на мои вопросы. Получается так: вызволяйте мужа, как хотите, только меня не трогайте! Нет, мадам, не получится. Я так чувствую, что матери почтенного семейства есть что скрывать от меня. Да, да, она явно о чем-то умалчивает, и мои вопросики, такие невинные, ее жутко нервируют. Она даже побледнела немного. А это означает только одно: мне предстоит вытащить наружу все ее секретные материалы. Потому как ничего другого просто не остается.

В это время зазвонил мой мобильник. Светка! Ну, и что скажет мне подруга?

– Тань, привет! Ты куда пропала?

– Почему пропала? Я здесь, на месте.

– Слушай, давно не виделись… Ты что сегодня вечером собираешься делать?

– Искать проститутку на Столичной.

На некоторое время в трубе воцарилась тишина.

– Да, как мало, в сущности, мы знаем друг о друге, – вздохнула Светка.

– Э-э, Свет! Ты о чем подумала?! Я – по работе…

– А-а… Ну, тогда ладно… А я хотела тебе предложить сходить куда-нибудь, например в кино или кафе. Погода – просто супер! Ты как?

– А ты сегодня что, выходная?

– Ага. Я с утра уборкой занималась, потом в магазин за продуктами бегала, потом два часа обед готовила, потом в шкафу у себя разобрала… Так устала, ты не представляешь! Хочется завалить куда-нибудь и просто посидеть, ничего не делая, побалдеть… Ты как?

– Да хотеть-то и я хочу, только, боюсь, сегодня вряд ли получится. Мне позарез надо найти одну девочку, которая может помочь следствию. И если она подтвердит показания подозреваемого…

– Тань, ну, давай хоть в кафе посидим! На набережной, а? Погуляем там, на Волгу посмотрим.

Голос Светки был таким жалобным! Ну, как тут было не согласиться?

Мы договорились встретиться через час на набережной возле гостиницы «Чайка». Я убрала мобильник в сумку. А что мне пока делать? А пока я поеду на эту самую набережную и посижу там одна в тишине, подышу влажным речным воздухом и поразмышляю. Ведь я еще ни до чего путного так и не додумалась.

На ближайшем перекрестке я повернула в сторону набережной.

Я сидела на лавочке перед входом в гостиницу, смотрела на зеленовато-голубоватую поверхность воды, колышущуюся от ветра, курила сигаретку и любовалась видом реки. Было совсем тепло, солнышко пригревало так, что хотелось снять ветровку, и только прохлада, идущая от воды, не давала сделать этого. Скоро лето, скоро снова всех накроет жара, а пока погодка – самое то!

Я решила не терять время даром и еще раз обдумать то, что мне известно. Единственное, чего мне сейчас очень не хватало, так это чашечки хорошего кофе! Может, надо было все-таки заехать домой? Но нет, договорились идти в кафе, значит, решено!

Итак, вернемся к нашим баранам… Маргарита Игоревна откровенничать со мной не хочет. Как и ее сынуля. Оба они разговаривали со мной не столь любезно, как хотелось бы. И если на это я еще могу закрыть глаза (в конце концов, разводить со мной политесы их никто и не заставляет), то на ложь – никак! А ложь была в том – и это не выходит у меня из головы, – что все, кроме Виталия Яковлевича, уверяли меня: стрелять из дедушкиного пистолета никто в семье практически не умеет. А если и умеют, то давно не стреляли, страшно не любят этого делать, и вообще один вид оружия вызывает у них у всех дикое отвращение. Хм, знаем мы, как вы давно не брали шашки в руки!

Нет, ребята, обмануть меня вам вряд ли удастся. До правды я все равно докопаюсь, хотите вы того или нет. Просто у меня характер такой: если уж я за что-то ухватилась, не выпущу, пока не выведу всех на чистую воду. Даже если правда будет всем вам жутко неприятна, я ее все равно добуду.

Во-первых, обязательно найду девочку Эмму, эту рыжую копию нашей убитой домработницы. Дневать и ночевать буду на Столичной, но разыщу ее! И уж тогда хитростью или под пытками, а выведаю у нее, как она коротала вечерок с господином банкиром. Ну, если вообще коротала…

Далее. Желательно прямо сегодня же, на крайняк завтра, встретиться с однокурсниками мальчика Жени Удовиченко. Расспросить их, что он из себя представляет. С кем дружит, с кем враждует, что рассказывал о себе. Да и с ним самим тоже не мешает поговорить еще раз. Может, теперь он будет более разговорчивым и поделится со мной своими секретами? Или просто проколется на чем-то, а я его на этом поймаю.

А еще мне теперь предстоит побеседовать с продавщицами магазина. Может, в тот день их хозяйка отлучалась куда-нибудь ненадолго? Хотя меня она уверила, что инвентаризация была до часа ночи и с самого утра вплоть до этого времени она – никуда, ни на шаг из магазина! Но я уже убедилась, что Маргарите Игоревне веры нет. «Только не вздумайте подозревать сына! Он не умеет обращаться с оружием. Я, кстати, тоже». Так она сказала мне вчера, при нашей первой встрече. И солгала. По словам ее мужа, стрелять в этой семейке умеют все. И если на звание ворошиловского стрелка они не потянут, то уж просто нажать курок…

– Привет! А вот и я…

Светка стояла передо мной, щурясь на солнце.

– Давно ждешь? – Она села рядом на нагретую деревянную скамейку.

– Только что подъехала, – не моргнув глазом, соврала я.

– Ну что, пошли в кафе?

Вскоре мы с подругой сидели в уютном зале, декорированном в стиле кают-компании: круглые окна-иллюминаторы, штурвал за барной стойкой, рыбацкие сети и рынды, развешанные по стенам, дубовые столы и скамьи, демонстративно прибитые к полу. Мы заказали по чашечке эспрессо, пирожному и мороженому и теперь наслаждались видом на Волгу в один из иллюминаторов, расположенных как раз возле нашего стола.

– Чем сейчас занимаешься? – спросила Светка, откусывая кусочек пирожного.

– Пытаюсь вытащить одного мужика, загремевшего по «огнестрелу», – ответила я.

– Да ну? И кого же он грохнул?

– В том-то и дело, что никого. Просто вовремя не разобрался со своей любовницей.

– О, так у него есть любовница!

– Была. Ее застрелили.

– Ого! Прямо-таки шекспировские страсти! И это в наше-то время!..

– А что время? Люди всегда любили, всегда ненавидели и всегда имели жен, любовниц и, соответственно, разборки между собой.

– А за что же тогда этого мужика взяли, если убил не он?

– Я же говорю: оказался не в том месте… Он, видишь ли, к любовнице ходил, а ее потом нашли убитой, застреленной из пистолета.

И я рассказала подруге в двух словах суть дела. Она выслушала, открыв рот:

– Нет, ну везет же людям, а! Два любовника! И от обоих – и деньги, и подарки, и квартиру снимают… Даже завидно. Слушай, и за что людям столько счастья?

– Счастья? Ты не забывай, что эта счастливица сейчас лежит в морге, в холодильнике, с большой дыркой в груди. Ты лучше вот что мне скажи, Свет: что ты думаешь по этому поводу? Кто из этих троих теоретически мог ее застрелить?

Подруга отхлебнула еще глоток кофе, приосанилась и сделала умное лицо, похоже, ей было приятно, что я спрашиваю у нее совета:

– Я считаю, это сделал сын. И к гадалке не ходи! Нет, дедулька вряд ли грохнул девочку, как-никак – столько кайфа на старости лет!..

– Это ты банкира называешь дедулькой? – удивилась я. – Свет, ему еще пятидесяти нет.

– А! После сорока пяти все они – старики.

– Тогда скажи, вот если бы ты застрелила кого-нибудь, куда бы ты спрятала пистолет?

– Я? Куда бы спрятала? Я бы спрятала… Я бы… Ну, не в квартире – это однозначно!.. Так, у себя на работе тоже нельзя… Я бы… Слушай, а у них дача есть, у этой семейки?

– У родителей есть, я имею в виду родителей моей клиентки.

– Ну вот! Чего лучше?! Я бы поехала на дачу и закопала оружие там. Где-нибудь в заросшем углу под кустом смородины. А еще лучше – ночью, на соседнем участке, где и искать-то никто не будет. А, как тебе такое?!

Подруга победно смотрела на меня.

– Значит, остается только выяснить, приезжал ли кто из этой семейки на дачу в ближайшие два дня после убийства, – сказала я, задумчиво глядя на Светку.

– Ну, конечно! Ха! Делов-то! Господи, я-то думала, у вас там сложные какие-то преступления, а здесь же все просто, как гвоздь!

Просто, как гвоздь. Это точно. Всегда после раскрытия преступления оказывается, что все было так просто!.. Но это окажется после, а пока нельзя расслабляться, надо работать, искать доказательства невиновности господина Удовиченко. Для меня сейчас это задача номер один.

– Значит, говоришь, все просто…

– Тань, ну сама подумай: это же банальный любовный треугольник…

– Если быть точными, треугольников там несколько. Сам Удовиченко, его жена и его любовница – это первый треугольник. У Карины был свой: она, Удовиченко-отец и Удовиченко-сын. У мадам Удовиченко тоже был свой треугольник, ее семья: она сама, любимый муж и не менее любимый отпрыск. Сплошные треугольники в этом деле!

– Да, но домработницу все-таки сынуля грохнул! – настаивала подруга, переходя к мороженому. – На что хочешь поспорим. Молодости свойственна горячность и импульсивность. Скорее всего, она предпочла ему папочку, вот он и психанул.

– Свет, почему ты думаешь, что она предпочла папочку, а не сыночка? Все-таки последний моложе и красивее…

– Ну, Тань, это смотря, что она хотела иметь: если большую и чистую любовь, то она должна была остаться с сыном, а если предпочитала деньги и обеспеченную жизнь, то остаться должна была с папочкой. Судя по твоему рассказу, девчонка была довольно расчетливой и алчной: деньги и подарки принимала от обоих. Так что, думаю, она выбрала папулю, а сыночек на нее обиделся.

– Все может быть, все может быть…

Я допила свой кофе и тоже принялась за мороженое. Мы со Светкой поболтали еще некоторое время о самых разных житейских делах. Когда с мороженым было покончено, пошли бродить по набережной.

– …Лично я выбрала бы сыночка, – продолжала между тем разглагольствовать подруга. – Он хоть молодой и симпатичный, как ты говоришь.

– И остались бы вы оба без наследства, – усмехнулась я. – Вряд ли обиженный папочка выделил бы вам хоть сколько-нибудь от своих щедрот. Да и мамочка, скорее всего, не допустила бы, чтобы ее еще не оперившийся отпрыск женился на девице с таким богатым жизненным опытом.

– Слушай, как сложно с этими людьми с достатком! Вечно у них какие-нибудь заморочки! Вот у меня есть одна клиентка… Солидная такая дама пенсионного возраста, платит хорошо… Но как начнет рассказывать, как она подбирает невесту своему сыну!.. Это же просто фильм ужасов! И чтобы папа с мамой у нее были интеллигенты в седьмом колене, и чтобы два высших образования, и чтобы сама была похожа на модель, при этом умела готовить на уровне поваров мирового класса, и чтобы одно из образований у нее было педагогическим – это значит, чтобы знала, как воспитывать детей, – и чтобы готова была пройти полное медицинское обследование, включая психиатра, что она абсолютна здорова и способна рожать таких же здоровых детей… Одним словом, слушаю я эту мамашу, а у самой волосы дыбом – никакого начеса не надо. Что же, думаю, там за сынок такой, что невесту ему выбирают, как английскому принцу?! И представь, однажды это чудо природы явилось к нам в салон вместе с мамашей. Посмотрела я на этого наследного принца и подумала: «Какое счастье, что я не гожусь в претендентки на его руку!» Дракула! К тому же ему уже лет сорок, не меньше. Администратор Леночка при виде этого монстра чуть в обморок не упала, мы ее потом успокоительным отпаивали… Нет уж, лучше с молодым и симпатичным, пусть и не слишком богатым. Хоть по ночам не будешь его пугаться!..

В этот момент я заметила нечто такое, что вынуждена была схватить подругу за руку, дабы прекратить ее словесные излияния. Недалеко от нас на скамейке под кустами сирени сидела парочка. Это был Удовиченко-младший с какой-то девушкой. Он сидел ко мне лицом, но тем не менее не видел меня: так был занят разговором со своей знакомой. Интересно, что это делает здесь мальчик Женя после занятий? Почему не едет домой обедать, бабушка-то, должно быть, заждалась?

Я повернулась к парочке затылком и сказала подруге:

– Слушай, Свет, подожди меня, пожалуйста, в машине на стоянке… Вот тебе ключи…

Я полезла в сумочку.

– А что случилось? – встревожилась она.

– Ничего, просто встретила знакомого, с которым давно мечтала побеседовать. Так что, подождешь меня?

Светка взяла ключи от машины, недоуменно пожала плечами и пошла к стоянке. Я шагнула с тротуара в заросли кустов и, пробираясь за ними, приблизилась к парочке на такое расстояние, на котором до меня уже долетали обрывки их фраз.

– …Ничего с ее смертью не изменилось! Да и что могло измениться!..

– Жень, но ведь ее теперь нет! Ведь мы… из-за нее…

– Это не совсем так. Не из-за нее, а из-за меня. Я стал другим…

– Не другим, Женя, не другим! Ты такой же… как тогда… и мы… А я всегда…

– Не стоит так…

– Но почему?! Ведь теперь все может быть по-другому… Мы, как прежде…

– …Все умерло…

Черт! И почему так плохо слышно? Я сделала еще шаг в их сторону, стараясь оставаться в зарослях кустов. В этот момент под моей ногой хрустнула сухая ветка. Я замерла. Парочка, наверное, посмотрела в мою сторону, но мне из-за листвы было плохо видно их лица. Во всяком случае, они на минуту замолчали. Я ждала продолжения выяснения отношений, но тут раздался четкий голос Евгения:

– В общем, так, Марин… Хватит все об одном и том же. Надоело, понимаешь?! Имей хоть гордость. Я тебе уже сто раз говорил, скажу и в сто первый и последний: не ищи больше со мной встречи. Мне и так неприятно, что мы в одной группе… Я с тобой встречаться не могу. Не не хочу, а именно не могу, понимаешь? А то, что Карина умерла… Ты права, ее, конечно, не воскресишь, но мои чувства к ней все еще живы… Поэтому не обижайся и прощай!

– Женя!!!

– Не надо, Марин! Оставь меня…

Я услышала шаги. Очевидно, наш герой удалялся с гордо поднятой головой. Я услышала, как девчонка всхлипнула. Потом еще раз. Когда я вышла из-за кустов, она утирала слезы платочком, отвернувшись от тротуара в сторону кустов, чтобы прохожие не видели ее слез. Невдалеке шел Евгений с перекинутой за плечо ученической сумкой.

– Здравствуйте, Марина, – сказала я, присаживаясь рядом с девушкой на скамейку.

Она посмотрела на меня не то испуганно, не то удивленно:

– А вы кто?

– Я – знакомая вашего однокурсника Жени Удовиченко, – я кивнула в сторону удаляющегося молодого человека, – и нам с вами надо бы поговорить.

– О чем? – насторожилась Марина.

Она смотрела на меня немного испуганно; слезы ее быстро высохли. Она сидела на скамейке – худенькая блондинка, симпатичная и нежная, но какая-то вся зажатая и чересчур правильная. Я чувствовала, что с раскрепощенной и раскованной Кариной она даже рядом не стояла. Да и в вопросе форм, судя по фотографии, бывшая домработница лихо обскакала эту Марину, по крайней мере, ее бюст был на три размера больше, а бедра – в два раза шире и круче.

– О чем поговорить? – переспросила я, как бы размышляя. – О вас и о Жене. О ваших взаимоотношениях.

Ее лицо сразу стало надменно-холодным. Она взялась за свою сумку, собираясь, как видно, встать и уйти.

– Подождите, – остановила я ее, – не торопитесь. Будет лучше, если вы останетесь и поговорите со мной.

– А-а… Зачем вам это? И вообще, вы кто?

– Честно говоря, я – частный сыщик Татьяна Иванова. Можете звать меня просто Татьяной, – я протянула девушке удостоверение.

Она посмотрела в него, потом перевела взгляд на меня.

– И что же вы от меня хотите, Татьяна?

– Вы знаете о том, что отец Жени сидит в следственном изоляторе?

– Да, – кивнула она.

– Откуда?

– К нам в институт приходил какой-то человек из милиции, ну, то есть из полиции. Так вот он нас всех расспрашивал про Удава, а мы потом его спросили, и Женька сказал, что его отца арестовали по подозрению в убийстве их бывшей домработницы.

– Это вы Женю зовете Удавом?

Она кивнула.

– А вы знали погибшую?

– Кого? Домработницу? Видела, конечно. Я же приходила к ним домой.