Текст книги "Алая роза – символ печали"

Глава 13

– Дивно выглядишь!

Вот первое, что выкрикнул Костик, едва я припарковалась у ресторана и вылезла из машины, проковыляв к нему на своих шпильках.

Надо отметить, Костик выглядел ничуть не хуже меня: в роскошном костюме цвета сливок и белоснежной шелковой рубахе, небрежно расстегнутой на загорелой груди. Плюс ко всему – белокурые локоны красавца в сочетании с дивными глазками цвета тающего шоколада.

– Ах, Костик, ты, как всегда, просто роскошен! Слава тебе, господи, что мы с тобой разноверцы, не то я страдала бы от каждой твоей измены до самой пенсии.

Мы расцеловались в щечки, и Костик, элегантно взяв меня под руку, ввел в наполненную музыкой и ароматами «Сладкую жизнь» (дословный перевод названия ресторана «Dolce vita»).

– На свой страх и риск я занял столик в самом углу, – подмигнул Костик, направляясь к столику в глубине зала. – Почему-то я абсолютно уверен, что ты позвала меня сюда не просто для того, чтобы оторваться по полной программе, но с сугубо корыстной целью: дабы вытянуть из всезнающего журналюги Константина Прекрасного какие-нибудь факты, необходимые тебе для успешного проведения очередного ужасно запутанного расследования. Я прав?

– Как всегда, мой дорогой.

– Изумительно!

Кстати сказать, «изумительно» – любимый эпитет Костика применительно к любой ситуации, будь то ирония, восхищение или констатация факта, и произносит он это слово с самыми разнообразными интонациями – в зависимости от контекста. На этот раз он протянул слово сладко-мурлыкающим голосом, мгновенно напомнив мне кота, блаженно слизывающего сливки.

Мы устроились за столиком, и перед нами тут же возник, словно материализовался из воздуха, приветливо улыбающийся официант, положив перед каждым кожаный альбомчик меню.

– Куда ж нам плыть? – с удовольствием протянул Костик, открывая свое меню. – Что будешь из холодных закусок?

– Кончай выделываться, – усмехнулась я. – Ты ведь в курсе, что я в высокой кулинарии – вечный дилетант и на все сто процентов доверяюсь в данном вопросе тебе. Выбирай на свой вкус и умножай на двоих.

– Изумительно, – вновь расплылся в блаженной улыбке Костик. – Мадам, вы мне безумно льстите.

– Между прочим, мадемуазель!

Вот так, весело и непринужденно проходит каждая из наших не столь уж частых встреч с Костиком.

Мы весело и с удовольствием полакомились изысками местной закуски, и я в очередной раз отметила безупречное умение приятеля выбирать блюда: все – безумно вкусное, но легкое, так что после трапезы, едва заиграла музыка, мы, выпив по бокальчику мартини, тут же лихо сплясали танго.

– Ну, моя вечно юная мисс Марпл, – сжимая меня за талию, патетически выдохнул Костик, – давай, задавай свои каверзные вопросы, а я заранее клянусь тебе всеми богами, что буду говорить правду, правду и только правду! И вот мое первое признание: я никого не убивал!

Одновременно с последней фразой он резко опустил меня вниз (я практически встала на мостик) и тут же нежно поднял, глядя мне в глаза страстно и честно.

– Верю, дорогой, – выпалила я, слегка задыхаясь в ритме наших стремительных проходов, поворотов и разворотов. – Убивали другие. Помоги мне выяснить, кто конкретно!

– Yes! – Еще один разворот и мой полуакробатический мостик, после которого мы оба застыли в весьма эффектной позе, сорвав восторженные аплодисменты других клиентов ресторана.

– Смотри, как бы нам деньги не начали кидать, спутав с платными танцорами, – шепнула я на ухо Костику, а он только удовлетворенно хмыкнул.

Мы вернулись за столик, Костик разлил мартини по изящным конусовидным бокалам, и вот тут-то начался наш с виду совершенно беззаботный разговор.

– Ну, не молчи, говори, набрасывайся на меня со своими каверзными вопросами, – томно проговорил Костик, откидываясь на спинку кресла. – Ты меня своими глазищами буквально просверливаешь насквозь и глубже.

– Что ж ты не стонешь, бедняжка? – Я сделала приятный освежающий глоток. – Ладно, дома отойдешь. А сейчас давай, свой танец отрабатывай!

– Это то есть как? – Его брови красиво изогнулись.

– А так: сам знаешь, я терпеть ненавижу танцевать, но вот чисто из уважения к тебе – сплясала. За это ты должен просветить меня в области тарасовской журналистики – информация о вашем бомонде, так сказать, из первых уст.

– Ах, вон в чем дело! – веселый блеск глаз. – Мадам желает по роду своей работы перемыть косточки моим славным коллегам!.. Постой-постой – последним криминальным дельцем, связанным с моими коллегами-журналистами, было странное убийство этой, как ее – Маргоши!

Я едва не расхохоталась.

– Во-первых, повторюсь, я отродясь не была замужем, а потому прошу и настаиваю, чтобы меня называли мадмуазелью, а не мадамой. Во-вторых, ты абсолютно прав – речь пойдет о Марго. Между прочим, я целый день слушала речи ее светлой памяти, и ты первый, кто так легкомысленно ее называет: Маргоша!

Костик на какое-то время вдруг сделался достаточно серьезным: с самым задумчивым видом поддел вилкой маринованную брокколи и с не менее задумчивой миной проглотил.

– А что тут такого? Она действительно было весьма эффектной девицей, но меня, если говорить честно, слегка раздражала. Все потому, что была из тех людей, которые напрочь не замечают никого вокруг, любуются собой и слышат только себя, любимую. Так что при всех ее талантах я никогда не относился к ней с большой симпатией – только с необходимым минимумом.

По моим собственным ощущениям, по мере того, как я узнавала новые сведения о прекрасной покойнице, я целиком и полностью согласилась с Костиком.

– Хорошо, дорогой. Поздравляю: ты стопроцентно угадал причину нашей встречи. Так точно, меня наняли, чтобы я нашла настоящего убийцу твоей знакомой Маргоши. Ты ведь в курсе, что официальное следствие вполне удовлетворено любезно предложенной убийцей версией, что грохнул красавицу бомж, прикарманив ее бутылочку водки, украшения и кошелек?

– Наслышан. В журналистских кругах это бурно обсуждалось, и все мои собратья по перу приходили к той же, что и ты, версии: вряд ли ее убил бомж. В любом случае, уж он не смог бы притащить тело бог весть откуда да еще цветок на грудь бросить.

– Какие же версии выдвигают наши бравые журналисты?..

В этот момент нам пришлось сделать паузу – официант торжественно доставил к нашему столику поднос, уставленный заказанными любезным Костиком горячими блюдами.

Я в очередной раз порадовалась в душе простой вещи: сколько я ни ем, как ни обжираюсь, а на моих внешних объемах это никоим образом не сказывается. Слава тебе, господи, я могу уплетать все, что душе угодно и сколько угодно без всякого страха превратиться в бесформенную тушку.

– Спасибо, любезный. – Костик этак по-старомодному отпустил официанта, чтобы мы могли спокойно угощаться и при этом с пользой общаться – извиняюсь за стихотворный экспромт.

– Рекомендую, милая моя, – Костик указал вилкой на блюдо перед собой. – В этом кабаке удивительно готовят семгу. На что я – верный поклонник доброй старой говядины и классических шашлычков, но тут просто не в состоянии устоять – это нечто! Да со спаржей, да с заливочкой из пармезана… Приятного аппетита – по традиции, надеюсь, мы не будем портить кулинарные шедевры разговорами обо всех этих безвкусных убийствах и пошлых покойницах?.. Ваше здоровье!

И мы освежились треугольным бокальчиком мартини, приступив к главному блюду ночи – великолепной семге.

Как только наши тарелки опустели и мы обменялись сытыми улыбками и благородными отрыжками, я продолжила прерванный разговор:

– Итак, Костик, повторяю свой вопрос, если ты успел его забыть, дожевывая дивную спаржу: какие самые популярные версии убийства Марго Трубниковой обсуждаются в богемных кругах тарасовских журналистов?

– Ясно какие, – тут Костик таинственно ухмыльнулся. – Самые разнообразные, как говорится, на любой вкус… Кстати, буквально вчера я беседовал на эту тему с одной фанаткой криминальных тем: прошу любить и жаловать – Наташа Говорухина, газета «Криминал-инфо». Признаться, я не слишком внимательно выслушивал ее версии, но, если тебя это интересует, многое могу из нее вытянуть. Дело в том, что наша Наташа – дотошная особа, с фантазией у нее не очень хорошо, но все имеющиеся факты она разбирает основательно.

– Заранее большое тебе мерси. И все-таки, так сказать, «возвращаясь к напечатанному», – какие разговоры ходят среди коллег? В чем, на ваш смелый журналистский взгляд, причина смерти Марго?

– На первом месте – любовные версии! Говорят, у верной супруги Марго в последнее время появилась новая любовь. Вернее, новая старая любовь.

– Ого! И что в данном случае имеется в виду?

– То, что Марго встретила свою старую, студенческих времен любовь, и пламенная страсть вспыхнула с новой силой.

– А супруг Павел?

– Не знаю, как супруг, но вот у Марго, как говорится, любовь накрылась медным тазом – я имею в виду любовь к мужу.

– Сурово. И как все-таки супруг прореагировал?

Костик усмехнулся и вновь разлил мартини.

– Об этом история умалчивает.

– Никаких сведений?

– Никаких. С этим Павлом ни у кого из моих коллег нет связок-завязок. Говорят, он малообщительный молчун и сутками пропадает в своем ночном клубе. Странно, как Марго вообще столь долго хранила ему верность, с ее-то темпераментом! А может, и не хранила? Но об этом история также умалчивает.

– А никто из твоих знакомых не знал Марго во времена ее учебы в театральном?

Костик задумался, неторопливо отпивая мартини.

– Надо подумать… И поговорить кое с кем. Насколько я понимаю, это – твое мне задание?

– Если не сложно.

– Пустяки! Кстати, мне краем уха удалось услышать нечто, связанное с наркотиками – то ли Маргоша что-то писала на эту тему, то ли сама баловалась травкой…

– Вообще-то она писала статью о глюках наркоманов.

– Точно! Дурная моя головушка – все в ней путается, – Костик улыбался с выражением абсолютно счастливого человека. – Так вот, при мне был как-то такой разговор: дескать, Маргоша писала на тему наркотиков, поэтому вполне могла стать жертвой представителей наркобизнеса.

Так как я уже обмозговала эту тему, дабы услышать нечто новое, мне оставалось лишь раззадорить Костика, якобы равнодушно махнув рукой и усмехнувшись с видом всезнающего человека:

– Брось-ка ты! Ну сам подумай: о чем таком ужасном могла узнать журналистка, пару-тройку раз побеседовав с наркошей о его глюках? Что такое она могла от него узнать, чтобы ее угрохали?

– Да ничего такого она могла и не узнавать, – усмехнулся Костик. – Ты просто не знакома с мелкой сошкой наркобизнеса. Все эти торговцы и сами балуются легкой наркотой и могут прибить просто под горячую руку и для примера – чтобы другим было неповадно и достаточно ясно, куда не следует совать свой длинный и любопытный журналистский носик.

Эту версию следовало обдумать. Быть может, поэтому после встречи со старым знакомым – той самой «мелкой сошкой наркобизнеса» – Марго и была, по выражению Инги, слегка «вздрючена»?..

Костик наблюдал за мной с видом счастливейшего из смертных – сидит, отдыхает, слушает отличную музыку и ничем, абсолютно ничем не встревожен. Жизнь прекрасна и удивительна!

– Итак, заданий ты мне надавала – вагон и маленькую тележку, но за это ты должна сегодня танцевать со мной, пока не упадешь.

– А падать обязательно?

– Ну не в прямом же смысле, милая моя! Слышишь, какая дивная музыка звучит? Свальсируем?

И мы свальсировали – и раз, и второй, и третий…

Не спрашивайте меня, во сколько я вернулась домой и как себя ощущала. По словам доброго старого Костика, который был разве что чуток трезвее меня, всю дорогу домой (он вызвал такси и первым делом доставил до дому до хаты меня, грешную) я пела «Зеленоглазое такси».

А что достаточно отчетливо помню я – что всю эту волшебную ночь меня совершенно не мучили переживания из-за неразделенной любви вкупе с воспоминаниями о серых глазах сухаря Павла Трубникова.

Глава 14

Не ждите от меня очередных «похмельных страданий». Утро следующего дня (или вернее будет сказать, день следующего дня, поскольку проснулась я и заставила себя подняться ровно в десять ноль пять) выдалось на редкость радостным и веселым, без малейшего намека на головную боль. Вот что значит не мешать алкогольные напитки! Всю ночь мы с Костиком употребляли исключительно сухой мартини – любимый напиток агента 007 Бонда. Джеймса Бонда…

И вот я проснулась, как уже было сказано, в десять с копейками, и день понесся по обычной, накатанной и гладкой колее: встаем, потягиваемся, пару минут крутим обруч вокруг осиной талии, тут же бегом в кухню, а уж тут – заправка турки божественным кофе, разжигание огня на плите…

Покуда кофе подходил, я умыла светлое личико, улыбнулась себе в зеркале и с выражением произнесла: «Жизнь прекрасна и удивительна!»

Заглянув в хлебную корзинку, я обнаружила вполне съедобный круассан и с удовольствием съела его, запивая кофе, усевшись в свое любимое кресло.

Первую чашку я выпила, просто радуясь новому дню, солнцу, которое щедро заливало мою кухню, а наполнив вторую, приступила наконец собственно к работе. Необходимо было наметить план дел на эти сутки.

Итак, во-первых, если я подниму свою пятую точку и по-быстренькому соберусь, то вполне успею в Березовую рощу, дабы лично поглядеть на наркошу и глюкомана Митю, и либо убедиться в полной непричастности парня и его снабженца к истории с убийством Марго, либо затариться горой новых фактов и подозрений. Пусть я, как и каждый второй среднестатистический землянин, предполагаю, что все в этой истории завязано на любви и ревности, никогда не знаешь, каким окажется итог расследования.

Во-вторых, необходимо прогуляться до ресторанчика «Dolce vita», где нынешней ночью я страстно плясала со старым другом, и отогнать свой автомобиль домой, по пути заехав во двор ведьмы Стефании, дабы пообщаться в неформальной обстановке с бабульками у подъезда, расспросив их об удивительном Антоше и его любовных похождениях. Это, как говорится, программа-минимум.

Я допила кофе и, устроившись перед зеркалом, легко и быстро нарисовала глазки и прочие достопримечательности родного личика. Красавица! Что ни говори, а спасибо моей дорогой мамочке!

Я нацепила ажурный легкий сарафанчик, черные очки, небрежно подколола повыше свои белокурые локоны и – в путь!

До Березовой рощи от моего дома – буквально пара шагов, поэтому я решила добежать до нее на своих двоих, а уж затем пройтись до «Dolce vita», до моего славного авто, а оттуда – по расписанию: к Стефании, затем, к примеру, отправиться в редакцию журнала «Оно», чтобы продолжить свои непринужденные беседы с другими сотрудниками, а уж потом видно будет.

Замечу еще раз: день был чудесный. Я шла по улице к роще, все вокруг было залито ласковым солнцем, краски радовали глаз – изумрудная зелень деревьев, розовые и голубые дома, разноцветные крыши и красочно оформленные кафешки. Повторю бесчисленное количество раз, в полный голос, с восторгом сердечным: жизнь прекрасна и удивительна!

Едва я вошла в рощу, как положительные эмоции стали нарастать со страшной силой. Сначала мне приветливо улыбнулась бабулька, торгующая всевозможными орешками у входа.

– Купите фундук, угостите белочек! Говорят, белочку порадуешь – себе удачу принесешь.

Я рассмеялась и купила кулечек орехов, который почти тут же, пройдя всего несколько шагов, скормила белке, едва ли не прыгнувшей мне в руки. Вдоволь налюбовавшись на хитрющую рыжую мордашку проказницы, я неторопливым прогулочным шагом направилась в левую часть рощи, где, по словам Инги, и тусовался в это время дня искомый наркоман Митя.

Я заметила его почти сразу же – фигура этого чудика неопределенного возраста сразу бросалась в глаза среди общего потока жизнерадостных людей: невероятно худой, с лицом землисто-зеленоватого цвета малый, у которого, казалось, и сто лет не стриженные волосы выпадали сами по себе, оставляя на гладком черепе обширные залысины. Он сидел на скамейке на солнышке, блаженно улыбаясь, из чего я сделал вывод, что парень уже получил свою порцию кайфа, стало быть, мне не придется встречаться с жутким торговцем глюками, который может грохнуть меня, как и бедняжку Марго.

Я все тем же прогулочным шагом сделала пару кругов возле скамейки Мити, а потом будто бы случайно, слегка притомившись от кружения, присела рядом с ним, устало вздохнув:

– Боже мой, как я устала!

Каюсь, вполне возможно, я произнесла эту фразу чересчур театральным тоном, но Митя в любом случае на нее никак не прореагировал – он как сидел, блаженно щурясь на солнце, так и остался сидеть.

Пришлось развивать тему самостоятельно.

– А вам тут не жарко, молодой человек?

Быть может, я погорячилась, назвав Митю молодым человеком, но и на это ему было глубоко плевать – он вновь ничего не ответил на мой простой вопрос, все так же щурясь на солнышке.

Что ж, пришлось действовать решительнее.

Я пододвинулась к наркоше едва ли не впритык и положила руку ему на плечо, заставив беднягу вздрогнуть.

– Митя, здравствуй, – внушительно произнесла я, глядя прямо в его глаза цвета бледной поганки.

Митя испуганно на меня уставился, потом нерешительно улыбнулся.

– Привет. Но ты ведь не Маргоша!

Я весело ухмыльнулась: этот Митя назвал красавицу Марго точно так же, как и мой голубенький Костик: Маргоша.

– Я и Маргоша – почти одно и то же, – успокаивающе потрепала я бедолагу по плечу. – Можешь и мне рассказать про свои глюки.

– Глюки, – блаженно расплылся в улыбке Митя и даже пару раз хмыкнул. – Точно, ты – вторая Маргоша, она тоже называла ВСЕ ЭТО глюками. Мы столько с ней из-за этого слова спорили: я ведь всегда говорил, что ВСЕ ЭТО вовсе не глюки, это – моя вторая реальность.

Стоит отметить, что выражение «все это» Митя произносил с особым трепетом, словно речь шла о чем-то священном – «ВСЕ ЭТО».

– Ах, вот, значит, как, – я постаралась кивнуть с умным видом. – И какая же из твоих реальностей лучше – первая или вторая?

– Конечно, вторая! – У Мити даже голос задрожал от восторга. – Вот сейчас, например, я вижу целую армию ангелов…

Очередной каскад блаженных улыбок.

– Они летают вокруг меня, а один, с огромными глазищами, пьет кофе, сидя вон там, на ветке дуба – видишь? Так смешно покачивает ногой.

– Интересно.

Разумеется, лично я не видела никаких ангелов с кофе или без ни на одной из веток близстоящих дубов.

– А Марго среди этих ангелов нет?

– Маргоши?

Митя на мгновение замер, озираясь, словно вокруг и вправду летали, шалили и резвились ангелы.

– Нет, ее я не вижу. Это даже странно, потому что она должна быть с ними, это точно, мне Лузер сказал.

Вот это было уже интересно.

– Лузер? Это тот, кто кайф тебе приносит?

– Ага.

Митя снова кайфовал на солнышке и произносил слова так беспечно, словно речь шла о покупке клубники.

– И что же такое, интересно, Лузер тебе про нашу Маргошу рассказывал? Что она стала ангелом?

Митя задумчиво почесал затылок.

– Он так много говорил, я и не запомнил всего, тем более, тогда по мне слишком много огромных пауков лазило.

– Вот как!

– Ага. Тут пауки, а Лузер гонит про то, что Маргоша, когда студенткой была, уже тогда по лестнице на небеса бегала.

– То есть? Что еще за лестница?

Митя легкомысленно улыбнулся.

– Не знаю. Наверное, широкая, с перилами.

Очень интересно.

– А откуда этот твой Лузер знает про студенческие годы Маргоши? Он с ней, что ли, учился?

Митя задумчиво рассматривал что-то прямо перед собой – возможно, порхающего у его носа ангела.

– Такие сложные вопросы! – он вздохнул. – Понятия не имею откуда. Кажется, ему это кто-то рассказал.

– Ага! Кто-то… Интересно, кто?

Судя по всему, Мите это было совершенно неинтересно, он даже не посмотрел на меня, а лишь прикрыл свои утомленные первой реальностью глазки и вновь расплылся в улыбке – очевидно, стоило парню закрыть глаза, как он сразу же попадал в волшебную вторую реальность.

– Почему люди не летают?

Это уже был стопроцентный плагиат – если память мне не изменяла, Митя принялся за классику, «Грозу» Островского.

Только я собиралась сделать соответствующее замечание, как он вдруг совершенно неожиданно и радостно рассмеялся, тыча пальцем куда-то в направлении центральной аллеи рощи.

– Сейчас сдохну от смеха! Смотри, Крокодил Гена идет!

Если кто и шел в том направлении, куда указывала его рука, то лишь зевающий от скуки полицейский. Это сколько же и чего надобно употребить, чтобы в обычном участковом увидеть крокодила, да еще и Гену!

Неимоверным усилием я попыталась вернуть Митю к интересующей меня теме Маргоши.

– А что еще Лузер про Маргошу говорил?

Митя посмотрел на меня удивленно, словно только что увидел.

– А что он мог сказать? Он говорил, что Маргоша стала ангелом, и спросил, не вижу ли я ее где-нибудь рядом.

– А ты?

– А что я? Я не видел.

Ох, нелегкая это работа – непринужденная беседа с наркоманом. Хоть клещами из него простые слова вытягивай!

– А еще что он говорил?

– Он говорил, что придет завтра.

– А про Маргошу?

– Я же уже говорил! Она бегала по лестнице прямо на небо, вот как.

– По лестнице?

– Ага. С перилами. Кто-то меня уже про это спрашивал. Наверное, ты и спрашивала – ведь так?

Стало ясно и понятно, что из этого парня больше ничего путного не вытянешь – теперь он будет лишь фантазировать на тему лестницы на небо и, возможно, даже сам по ней побегает в своей второй реальности.

Я поднялась.

– Ну, пока, Митя. Не болей.

– Интересно, у этой лестницы были перила?

Митя к этому моменту совершенно про меня забыл. Да и бог с ним. На удивление, наш разговор оказался не таким бесполезным, как я ожидала, и принес новые вопросы. В частности, по каким таким лестницам на небеса бегала в годы своего студенчества Марго?

Ну а мне пора было отчаливать.

Я поднялась, бросив дружеский взгляд на бюст Булгакова. Пока, Михаил Афанасьевич! И я неторопливо направилась по аллее к выходу. Уже поворачивая к воротам рощи, я внезапно почувствовала жжение меж лопаток – словно кто-то настойчиво сверлил меня взглядом. Я обернулась.

Первые несколько секунд я никого не замечала. И тут из-за бюста Пушкина в самом конце аллеи тихо и спокойно вышел тип в светлых брюках и белой рубашке. Его тонкие бледные губы были растянуты в неприятной кривой улыбке, а глаза прятались за огромными черными очками вполлица. Несколько мгновений тип, казалось, глазел на меня сквозь черные стекла очков, а потом вдруг резко засунул обе руки в карманы брюк едва ли не по локоть, развернулся и неторопливо направился в противоположном от меня направлении.

Господи, прости меня за все сразу! Бывают же такие неприятные типы! И почему, интересно, он наблюдал за мной?

Где-то глубоко во мне шевельнулся темный страх, но я тут же решительно придушила его, улыбнулась широко и уверенно и зашагала из рощи.