Текст книги "Отель для интимных встреч"

– Ясно, – коротко кивнул администратор, при этом его губы чуть скривились, то ли в усмешке, то ли в улыбке.

Что именно было ясно Кириллу Степановичу, я так и не поняла и уточнять не стала, дабы не возбудить ненужных подозрений.

– Думаю, я могу вам помочь. Не так давно у меня сломалась золотая цепочка от часов, и один мой приятель посоветовал обратиться к Ломовому Михаилу Павловичу. К сожалению, адреса его у меня нет, но телефон должен был остаться. Вы сможете позвонить и сами договориться о встрече.

Номер телефона ювелира Кирилл Степанович действительно нашел в своей записной книжке, тут же переписал его и вручил листок мне, рассчитывая на то, что наш разговор будет продолжен, но напрасно. Как только листочек оказался в моих руках, я тут же вспомнила, что собиралась в одиночестве подышать свежим воздухом, о чем незамедлительно напомнила Кириллу Степановичу.

Администратор строил жалобные гримасы, пытался начать какой-то разговор, даже ринулся следом за мной. В итоге мы сошлись на том, что возобновим нашу беседу, но только в следующий раз.

«В конце концов нужно искоренять в людях такую черту характера, как скрытность. Вот этим мы завтра и займемся», – решила я и, наконец-то отделавшись от назойливого администратора, распахнула стеклянные двери.

Ночная провинция радовала своей оригинальностью – ни одного фонаря, зато десятки неоновых рекламных щитов освещали запоздалым прохожим путь. А эпицентром этого неонового великолепия был игровой клуб «Джокер», расположенный точно напротив гостиничного крыльца. Уже через десять минут выяснилось, что просто дышать свежим воздухом, да еще в одиночестве, занятие совсем не интересное. Ничего особо впечатляющего вокруг меня не происходило, и если не считать небольшой компании у дверей игрового клуба «Джокер», то людей на улице практически не было.

«Это не город, а высохшее болото. Удивительно, как здесь вообще могло произойти убийство», – подумала я и тут же вспомнила про свое не слишком удачное знакомство с дачником и еще менее удачное знакомство с его мотыгой. Бывают же такие экземпляры!

Вместе с мыслью об «экземплярах» пришла еще одна: а не пора ли навестить моего дорогого и горячо полюбившегося охранника стоянки?

И что самое интересное, я действительно направилась к стоянке, причем вовсе не из вредности, а просто потому, что в машине осталась сумка с вещами. Переодеться мне не мешало бы.

Я медленно шла по тротуару, курила и готовилась к нелюбезной встрече. На небольшой скорости мимо меня проехала синяя «девятка» и свернула как раз в серые ворота автостоянки, к которым держала путь и я.

У ворот я отчетливо различила два мужских голоса. Один был мне знаком и принадлежал престарелому охраннику, а второй, без сомнений, приехавшему на синей «девятке» господину.

– Добрый вечер, – проговорил сторож.

И откуда бы взяться такой любезности?!

Я уже хотела войти в ворота, но фраза, произнесенная приехавшим мужчиной в ответ на приветствие, заставила меня остановиться.

– Судя по количеству машин, наших сегодня много, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес он.

– Как всегда.

Кто это «наши»?

И вообще, помнится мне, сторож был глухой и сонный. Или он к вечеру избавляется от всех недугов, одолевающих его днем? Чудеса да и только!

А чудеса я люблю. И не переношу, если они происходят в тот момент, когда я стою за дверью или, как в данном случае, за воротами.

Я быстро огляделась по сторонам. Единственным местом, где можно укрыться, были кусты сирени, начинающиеся от ворот и заканчивающиеся у сторожки. Да, что-то меня последнее время тянет к природе. Но иного выбора не было, разговор хотелось дослушать до конца и узнать, кто такие «наши», поэтому пришлось плюхнуться на четвереньки и лезть в кусты.

Пока я решала свои проблемы, господин из синей «девятки» успел заполнить журнал регистрации и, как раз когда я удобно, насколько это было возможно, устроилась под кустом, отложил ручку и выпрямился. Я даже подумала, что напрасно проделала все эти манипуляции и сейчас он просто отгонит свою машину на свободное место, но господин явно никуда не спешил. Я видела его упитанную фигуру у окошка, за которым скрылся сторож.

– Ты сделал то, о чем я тебя просил? – наконец-то спросил водитель «девятки», понизив голос.

Ответа я не услышала, судя по всему, сторож просто кивнул.

– Ну?..

– Ничего. С тех пор прошло много времени.

– А ты спрашивал у горничных? Возможно, они нашли, когда утром убирались в номере?

– Может, и нашли, но кто же теперь в этом признается?

– Вот черт! А кто именно убирал в номере, можно узнать?

– У нас горничные долго не задерживаются – неделя – и уже новая.

– Черт! Черт! – Мужчина несколько раз топнул ногой.

В этот момент моего плеча коснулось что-то мокрое и холодное. Я не заорала, не выскочила из кустов, но какая-то часть моей души отвалилась и булькнула на дно желудка, где ей предстояло раствориться в джин-тонике.

Я медленно повернула голову – из темноты на меня смотрели два круглых карих глаза.

– Пес… – выдохнула я шепотом.

Я явно вторглась в чужие владения, и теперь законный хозяин явился, чтобы навести порядок. А я не понаслышке знаю, что в таких ситуациях и с человеком-то трудно договориться, а с собакой тем более. Так что перспектива дальнейшего развития событий рисовалась мне самыми черными красками.

Однако, как оказалось, я плохо думала о животных. Пес просто ткнулся носом в мое плечо, после чего вздохнул и лег рядом, положив облезлую голову на передние лапы.

– Хороший пес, – в знак благодарности, что тот не стал меня разоблачать, прошептала я, но погладить зверушку не решилась, а вернулась к своему прежнему занятию – подслушиванию и подсматриванию.

– Если я что то узнаю, – заговорил сторож, – то сразу же вам скажу.

– Да, непременно. Дело в том, что это печатка не так уж и дорого стоит, просто это подарок моей матери.

Тьфу ты! У мужика всего-навсего украли побрякушку. Я действительно плюнула от досады.

– Я понимаю, – говорил между тем сторож.

– Ладно, – мужик из «девятки» достал из кармана брюк кошелек, вытащил несколько купюр и бросил в окошко сторожа. – Вот возьми и помни – получишь больше, если узнаешь, кто украл печатку.

Потом он обернулся к машине, оставленной на достаточно большом расстоянии от сторожки.

– Ирочка, идем!

Задняя дверца машины тут же открылась, и на асфальт ступила точеная ножка в туфле на умопомрачительном каблуке, а затем появилась и сама обладательница этой ножки – высокая шатенка в коротеньком салатовом платьице, эффектно оттеняющем загорелую кожу.

Вот это да! А я и не догадывалась о присутствии еще и этой особы – за тонированными стеклами машины ничего не было видно. Остается надеяться, что и она не догадывается о наблюдательном пункте в кустах, но Ирочку, судя по всему, ничего не интересовало, кроме себя самой.

– О чем можно так долго разговаривать со сторожем?! – с наигранным недовольством упрекнула она владельца «девятки».

– Ну, не дуйся, детка.

Они прошли в нескольких шагах от меня.

Я пригнулась к земле и на всякий случай зажмурилась, но меня никто не заметил.

Пес все это время тоже лежал тихо, с пониманием относясь к моей работе, и даже не выказывал особого удивления или недовольства, что я, бесспорно, оценила.

Дождавшись, когда высокая шатенка удалится со своим низкорослым кавалером, а сторож отлучится, чтобы отогнать машину, я выбралась из кустов.

– Спасибо за гостеприимство, – пробормотала я псу. – Но на двух ногах я чувствую себя несколько привычней, чем на четвереньках.

Как я и думала, сторож особой радости при виде меня не испытал, но как будто и не удивился.

– Сумку с вещами в машине забыла, – пояснила я.

Он ничего не сказал, а просто прошел в свою сторожку, хлопнув дверью.

Действительно чудеса – он был опять глух! Ну и черт с ним!

И все-таки, уже возвращаясь к гостинице, я подумала, что все это более чем необычно. Конечно, все странности можно было списать на женоненавистничество отдельных товарищей, но ведь дело было не только в стороже. В этой гостинице определенно происходит что-то странное. Взять, к примеру, фразу господина из синей «девятки»: «Наших сегодня много?» Кто такие эти «наши»? И вообще, если он потерял ценную печатку в гостиничном номере, то почему обращается за помощью к охраннику стоянки? Он должен был сообщить об этом администратору или вообще заявить в милицию.

Когда я поднялась в номер, то обнаружилось, что мой бритоголовый товарищ еще отсутствовал. Это позволило мне спокойно разобрать вещи, умыться, переодеться, осмотреть туфли, сделать неутешительный вывод, что они безнадежно испорчены, и расстроиться по этому поводу.

Совершив все эти грандиозные дела, я взглянула на часы – начало второго. Где мог быть бритоголовый до этого времени, я не знала, но объявлять его в розыск тем не менее не собиралась. Вместо этого я взяла листок бумаги и написала: «Кровать моя, кресла и стол – ваши, шкаф и ванная являются совместным имуществом и дележу не подлежат».

Прицепив эту записку на самом видном месте, я с чистой совестью легла спать. Однако уснула не скоро и потому могла слышать, как явился бритоголовый. Через приоткрытые веки я видела, как он удивленно разглядывает оставленную мной записку. Затем он вздохнул, скинул с кресла на пол подушки, увалился на них и почти тут же уснул. Я поняла это по громкому раскатистому храпу.

А еще я поняла, что покушаться на мою девичью честь никто не собирается. А ведь мог бы, гад! Хотя бы ради приличия!

ГЛАВА 4

Поскольку я не принадлежу к тому типу людей, которые следуют поговорке: «Кто рано встает – тому бог подает», то проснулась я, когда за окном уже вовсю жарило полуденное солнце. У моего бритоголового товарища явно было иное мнение на этот счет, так что в номере его уже не наблюдалось.

Я прищурилась и блаженно потянулась. Вот за что я люблю свою работу, так это за то, что рабочий день может начаться, когда я пожелаю. Но здесь была и оборотная сторона – я никогда не знаю, когда этот рабочий день закончится.

Стоп! Утром нельзя о плохом.

Однако, открыв глаза, я поняла, что в моем случае только о плохом и можно думать, поскольку я находилась в маленьком, дешевом гостиничном номере, где в июльскую жару не работали кондиционеры.

– Кошмар! Катастрофа!.. – недовольно бормотала я, выбираясь из постели.

Побегав по номеру, я наконец-то смогла собраться. Проверила содержимое сумочки – губная помада, пудреница, сотовый, сигареты, пистолет и ожерелье, для которого я пока так и не смогла найти тайник, – все было на месте. Убедившись в этом, я выскочила за дверь.

Спустившись в холл, я незаметно проскользнула мимо Кирилла Степановича и вошла в ресторан и первым делом убедилась, что бритоголового здесь нет. Вздохнув с облегчением, я подошла к бару. И вот тут меня ждало разочарование. Вместо розововолосого Эрнста за стойкой стоял щупленький улыбчивый парнишка с вполне нормальным цветом волос.

– Что пожелаете? – спросил он.

«Эрнста», – чуть было не ответила я, но вовремя сдержала нескромный порыв и заказала чашечку кофе. Однако, получив его, я все-таки обратилась к бармену:

– Скажите, а где Эрнст? Он что, сегодня не работает?

Бармен как-то странно на меня глянул, после чего неуверенно ответил:

– Работает. Но его смена с шести часов.

– Ясно, – я отхлебнула обжигающий кофе. – На пересменке вы его увидите?

– Конечно.

Мои элементарные вопросы почему-то вводили молодого человека в крайнюю степень замешательства.

– А не могли бы вы ему передать мою просьбу? – наконец-то решилась я.

– Да.

– Попросите его, как только он здесь появится, подойти к игровому клубу «Джокер», что напротив гостиницы. Скажите, что там его будет ждать девушка, которой кое-что известно о нем и о Юле. Разговор много времени не займет, но он важен. Передадите?

– Передам, – пообещал бармен.

Для верности я подкрепила свою просьбу новенькой купюрой и решила, что на этом дело наполовину выполнено и можно наслаждаться кофе, кстати, очень неплохо сваренным. Но сделать этого, по крайней мере, в тишине, мне не удалось.

– Ты только посмотри, какая прелесть, – заговорил мужчина, сидевший на соседней со мной табуретке. Он обращался к своему товарищу. – Пре-лесть – другого слова не найти.

Я невольно насторожилась. Уж не обо мне ли речь?

– Да, неплохо, очень даже неплохо, но не мешало бы взглянуть, так сказать, на оригинал, – отвечал второй мужчина.

Речь была явно не обо мне.

Я небрежно обернулась и взглянула на мужчин. Тот, что так упорно повторял слово «прелесть», был совсем молодой, с длинными волосами, забранными в хвост, в обтягивающей белой майке и голубых джинсах. Второй был намного старше, о таких обычно говорят «респектабельный», он держал в руках несколько фотографий, тщательно разглядывая их.

– Понимаю, понимаю, – лебезил длинноволосый. – Но будьте спокойны, оригинал впечатлит вас еще больше.

Мой взгляд скользнул по глянцевой поверхности фотографий – на всех была запечатлена одна и та же девушка.

Я отвернулась, перед моим мысленным взором снова промелькнули эти снимки, и я невольно вздрогнула.

Кажется, девушка, изображенная на фотографиях, была мне знакома.

Желая убедиться в том, что мне это не показалось, я без зазрения совести сунула нос за плечо парня с хвостом. Я не ошиблась – на фото была Юля. И что самое главное, на всех фотографиях на ней было ожерелье, которое теперь покоится в моей сумочке. Вот это подарок судьбы!

– И все-таки я должен еще немного подумать, – заговорил респектабельный дядя.

А я поспешила уткнуться в свою чашку.

– Сами понимаете, такие вопросы с ходу не решаются.

– Да-да, конечно.

– Я с вами свяжусь в течение двух дней.

Мужчины поднялись со своих мест и направились к двери. Я выждала несколько минут и тоже сорвалась со стула. В тот момент, когда я выскочила в холл, за ними уже закрылась стеклянная дверь.

– А, Татьяна Александровна…

Я со всего размаха налетела на администратора, преградившего мне путь. Он светился от счастья и был явно настроен на продолжение нашей вчерашней беседы.

– Ой, простите, я опаздываю.

Я ловко проскочила под его локтем, и Кирилл Степанович вместо меня обхватил руками пустое пространство. Теперь, скорее всего, он обидится. Но размышлять на эту тему времени не было. «Разберемся потом», – пообещала я самой себе и выскочила на улицу.

Мне сегодня определенно везло – оба господина направились к автостоянке. Однако на этом везение и заканчивалось, это я поняла в тот момент, когда они пожали друг другу руки и сели в разные машины – респектабельный дядя в серебристую «Ниву», длинноволосый – в белую «Волгу». Это не было бы столь неприятно, если бы они следовали в одном направлении. Обе машины на доли секунды замерли в воротах, после чего плавно разъехались в разные стороны.

Я сидела за рулем красного «Линкольна», душа разрывалась между респектабельным и длинноволосым. Но надо было выбирать, и, решительно крутанув руль вправо, я последовала за белой «Волгой».

Подобный выбор был продиктован исключительно корыстными соображениями. Дело в том, что фотографии Юли определенно принадлежали ему, следовательно, он должен был быть лично знаком с девушкой, возможно, знал и тайну ожерелья, которым, как я поняла, она была задушена. Не исключен и тот вариант, что он сам задушил ее.

Я проехала следом за белой «Волгой» половину города и остановилась возле студии красоты «Лолита». Именно за дверями сего заведения и скрылся длинноволосый, оставив меня в глубоких размышлениях.

Одна половина моей души громко и однозначно заявляла: «Убийца – розововолосый бармен из гостиницы „Околица“. На это указывает уже то, что труп перенесли именно из гостиницы. Так что, Татьяна Александровна, будьте так любезны, отвлекитесь от молодого человека из белой „Волги“, он не сделал вам ничего плохого».

Другая же дотошно вопрошала: «А откуда у этого молодого человека из белой „Волги“ фото Юли, да еще в ожерелье? И почему он показывает фотографии убитой какому-то мужчине и уверяет, что она „прелесть“?»

Прелесть!

Это об убитой-то девушке?!

Подобная мысль заставила меня немедленно действовать. Я схватила сотовый и набрала рабочий номер моего дорогого и горячо любимого друга – Володьки Кирьянова, несущего службу в родной тарасовской милиции. Он не раз выручал меня.

– Привет, Володенька. Соскучился? – защебетала я.

– Танюха! Сто лет тебя не слышал. Ты где пропадаешь?

– Насчет ста лет ты преувеличиваешь, а вот насчет того, что пропадаю, – прав.

– Да ты что? – театральным тоном ужаснулся Володька. – И кто же посмел обидеть нашу Танечку?

– Один нехороший дядя на белой «Волге», номер… – пожаловалась я. – Володя, миленький, узнай, пожалуйста, за кем числится эта машина. Ну, пожалуйста.

– Пожалуйста? – недовольно переспросил Володька.

– Пожалуйста, препожалуйста! – заныла я.

– Ну, ладно, – крякнул он и отключился.

Через пятнадцать минут сотовый в моей руке запиликал.

– В нашем городе гости? – с ходу спросил Володька.

– Нет. Это я стала гостьей в чужом и неприветливом городе. Говори, ты узнал, чья эта машина?

– Она числится за Марком Викторовичем Яропольским.

Рассыпаться в благодарностях я не стала, ограничилась коротким «спасибо» и нажала на кнопку сброса. Подхватив сумочку, я выбралась из машины и направилась к дверям студии, но затормозила на полпути. Как ни странно, но вопрос «Что делать?» не отпадал.

Итак, что же все-таки делать? Не могу же я просто зайти и сказать: «Здравствуйте, я хочу видеть Марка Викторовича Яропольского». Нужен хоть какой-то мотив для знакомства.

– Извините, у вас не найдется закурить? – отвлек меня от размышлений тоненький голосок.

Я обернулась и увидела перед собой миловидную девушку в коротеньком сарафанчике.

– Закурить… – растерялась я. – Ах да, закурить!

Я наконец-то пришла в себя, достала из сумочки пачку сигарет и протянула ее девушке.

Она вытянула тоненькими пальчиками сигарету, прикурила и, поскольку ни одна из нас никуда не торопилась, заговорила.

– Я обычно курю только тогда, когда нервничаю, – девушка хихикнула и, многозначительно кивнув в сторону стеклянных дверей студии «Лолита», спросила: – А вы, наверное, тоже?

– Что – тоже? – не поняла я.

– Тоже пришли на фотосессию к Марку Яропольскому, а теперь не решаетесь войти?

Да, конечно же, я пришла на фотосессию к Марку Яропольскому. Как же иначе! Вот только подобный поворот событий требовал некоторого уточнения.

– Да, не решаюсь, – промямлила я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Говорят, Марк Яропольский – настоящий талант. На его фотографиях даже страхолюдина будет выглядеть первой красавицей, – мечтательно закатила глаза девушка.

Я из чисто женской солидарности сделала то же самое и заявила:

– Да, Марк – талант!

– Я как только услышала, что в «Лолите» все желающие могут пройти фотосессию, чтобы потом выбрали десять лучших, с которыми подпишут контракт на работу в модельном бизнесе, сразу поняла, что это шанс, – девушка сделала последнюю затяжку и, бросив окурок на асфальт, наступила на него. – Ладно, я вроде успокоилась – побегу.

И она действительно побежала к дверям студии красоты, а я то ли из все той же женской солидарности, то ли еще по какой причине двинулась следом за ней – правда, не столь грациозно, потому что сменить старые туфли на новые еще не успела.

Уже за порогом студии меня ждали первые трудности, причем материального характера, – оказалось, что услуги Марка Яропольского стоят кругленькую сумму. Так что, скрипя зубами, мне пришлось раскошелиться. Вторая порция трудностей поджидала меня уже непосредственно у дверей, за которой с камерой в руках работал дорогой во всех смыслах этого слова Марк Яропольский. Выражались эти трудности в четырех десятках девушек, желающих стать моделями студии «Лолита». Здесь были блондинки, брюнетки, рыжие – все как одна в мини-юбках и на каблуках. Так что мое появление в старых джинсовых шортах и белом топике внесло некоторый дисбаланс в эту компанию. Я почувствовала себя белой вороной, а несколько недовольных взглядов, брошенных в мою сторону, убедили меня в этом окончательно. Я не подала виду, гордо вздернула нос, достаточно громко хмыкнула, после чего пошатнулась на сломанных каблуках и поспешила сесть в кресло, в котором благополучно провела аж два часа. За это время я узнала много интересного о жизни Марка Яропольского, например, то, что до «Лолиты» он был самым заурядным дизайнером какой-то мебельной фирмы, а потом ему просто улыбнулась удача. Он встретил Дину Бротскую, жену известного предпринимателя, она-то и помогла бедному дизайнеру стать высокооплачиваемым фотографом.

– А я слышала, что Марк недавно расстался с этой Бротской, – сообщила какая-то рыжая особа.

И сразу же перешла к обсуждению вопроса о холостом положении Марка Яропольского.

Честно отсидев два часа в тесном, душном коридорчике, я все-таки переступила порог заветной комнаты, оборудованной для фотосъемок.

Марк Яропольский стоял возле столика и заряжал пленку в аппарат. За его спиной было что-то наподобие импровизированного подиума, остальное пространство было пустым, если не считать кресла возле самой двери.

– Добрый день, милочка, – заговорил Марк, не отрываясь от работы.

Я в нерешительности замерла у порога.

– Хотя, если вдуматься, не такой уж он и добрый, – продолжал рассуждать Яропольский, стоя ко мне спиной. – Ну что, не будем терять времени даром, красавица… – и Марк запнулся, поскольку в этот момент обернулся и взглянул на меня.

Что-то мне подсказывало, что на звание модели студии «Лолита» я не тяну, а ведь могла бы накраситься с утра, одеться поприличней, а самое главное – сменить туфли. Не могу же я всем объяснять, что у меня вчера был неудачный день, пришлось убегать от дачника, вознамерившегося убить меня мотыгой. Я опустила взгляд на туфли и неловко переступила с ноги на ногу. Каблук в этот момент пошатнулся, и мне пришлось долго размахивать руками, чтобы восстановить равновесие.

Марк усмехнулся, но тут, вероятно, вспомнил, что его гонорар впрямую зависит вот от таких особ, как я, и посерьезнел.

– Прошу, – он сделал галантный поклон и жест в сторону импровизированного подиума.

И я решительно зашагала к сцене. С модельным бизнесом я напрямую связана не была, но кое-какой опыт у меня имелся, так что уже после первых пяти снимков Марк перестал отдавать дурацкие наставления типа «Представь, что меня с камерой здесь нет» или «Двигайся свободнее», еще после пяти снимков он перестал хмыкать и сопеть, а потом единственным выражением его эмоций стало уже знакомое мне слово «Прелесть!».

А я то коварно улыбалась, то строила глазки в объектив, то извивалась всем телом, демонстрируя свои богатые данные. В общем, радовала Марка Яропольского как могла, так что, когда пленка закончилась, он был даже раздосадован.

– А вы случайно прежде не участвовали в фотосессиях? – спросил он, когда я спустилась с подиума.

– Случайно нет, – отозвалась я.

У меня были куда более интересные развлечения, и мне уже не терпелось привлечь дорогого фотографа к участию в них.

– Можете не беспокоиться, Танечка, считайте, что вы уже прошли конкурс и зачислены в число моделей нашей студии, – заявил вдруг Марк.

– Послушайте, но мне всего лишь нужно с вами поговорить о Юле Разумовской, – и я показала ему свою лицензию.

С минуту Марк смотрел на меня в оцепенении, потом круто развернулся, подошел к двери, распахнул ее и громко выкрикнул:

– Перерыв на пятнадцать минут.

После чего он закрыл дверь и снова обернулся ко мне:

– Пройдемте в соседнюю комнату. Я действительно устал, мне нужно хоть немного передохнуть, а заодно и обсудим все.

Там Марк шлепнулся в кресло, достал пачку сигарет и закурил. Сделав несколько затяжек, он откинулся назад и закрыл глаза. Я тоже тихонечко присела на край кресла и, не желая Яропольскому мешать, терпеливо молчала и ждала.

– Итак, что там с Юлей? – наконец-то ожил Марк.

– Скажите, что вас связывает с этой девушкой?

– Юля была моделью, а потом вышла замуж и бросила все это.

Я кивнула в знак того, что обстоятельства жизни Юли Разумовской мне уже известны.

– Ну вот, а теперь она надумала снова вернуться в этот бизнес и сделать карьеру модели. Для этого она и обратилась ко мне, попросила сделать несколько снимков, а затем порекомендовать ее в какое-нибудь престижное агентство. Не за так просто, разумеется, – Марк сделал многозначительную паузу.

– Понимаю. Она была вашей любовницей, – решила я проявить смекалку.

– Почему была? – насторожился Марк.

Я так и не поняла, что именно в моей фразе ему не понравилось: то, что Юля была его любовницей, или просто то, что была.

– Марк Викторович, когда вы видели Юлю в последний раз?

– Примерно неделю назад.

– Примерно неделю назад Юля была убита – ее задушили.

– Что?!

– А вы что же, ничего не знали о смерти своей любовницы? – спросила я, ни на каплю не поверив Марку.

– Нет.

Марк нервно курил, а я испытующе смотрела на него.

– Понимаете, Юлю и любовницей-то моей нельзя было назвать, это… это было своего рода платой за то, что я помогу ей пробиться в модельный бизнес.

– Это не объясняет тот факт, что вы ничего не знали о ее смерти. К тому же я видела, как вы показали ее фотографии некоему господину. На всех снимках девушка была в ожерелье, я предполагаю, что им же ее и задушили. Вам не кажется это странным, а?

Марк раздавил окурок в пепельнице и посмотрел на меня.

– Я видел его всего несколько раз – когда Юля пришла ко мне с просьбой и потом – на съемках. Тогда же мы и… рассчитывались… Я обещал, что, как только найду для нее место, тут же сообщу. Юля говорила, что у нее ревнивый муж, с которым она хочет развестись, но не намерена этого делать до тех пор, пока ничего не будет точно решено с агентством. «Хочу, чтобы было куда отступать, разбежаться мы всегда успеем, но при этом не хочется остаться без денег и без работы», – так она объяснила свое поведение. Я ничего против такого расклада не имел. И как раз сегодня встречался с Сергеем Тропиным – руководителем одного из модельных агентств, показывал ему фотографии Юли и сегодня же вечером собирался связаться с ней.

– А могу я взглянуть на эти фотографии?

Марк на секунду заколебался, но возражать не стал – вышел из комнаты и вернулся через пару минут с конвертом в руках.

– Вот – это все, больше никаких фотографий Юли у меня нет.

Наскоро просмотрев фотографии, я убедилась, что это те самые снимки, которые разглядывал респектабельный дядя в ресторане гостиницы. Юля на всех фотографиях была в одном и том же черном платьице и непременно в ожерелье, съемки проходили не в студии, где обычным фоном является белое полотно, а на природе, причем более чем экзотической – не в каждом саду или парке встретишь такие кустарники и цветы. Но особенно мне приглянулась одна фотография, где Юля была снята у фонтана, украшенного скульптурой купидона.

– Скажите, Марк Викторович, а вам известно, откуда у Юли ожерелье и почему она пожелала фотографироваться именно в нем? – спросила я.

– Без понятия. Должно быть, муж подарил.

– Муж, – пробормотала я и решила взять это на заметку. Действительно, не мешало бы позвонить Виктору Разумовскому и узнать, было ли на Юле ожерелье в вечер убийства. – И еще один вопрос.

– Да?

– Скажите, почему съемки проходили не в студии?

– Понимаете, – ответил Марк после некоторой заминки. – Юлия ведь фактически моделью не была, так что провести ее в студию я не мог.

– А где же тогда были сделаны фотографии?

Марк нервно теребил в руках сигарету, но почему-то не решался закурить.

– На даче моего приятеля.

– На даче, – я бросила завистливый взгляд на фотографии. – Должно быть, это неплохая дача.

– Да, – Марк тоже бросил беглый взгляд на снимки. – Он любитель экзотики. Не жалеет никаких денег на все эти цветочки и прочее.

– А могу я узнать имя и адрес этого любителя экзотики?

– Конечно, – ответил Марк, но, как мне показалось, без особого удовольствия. – У меня есть его визитка, – он нашел ее и протянул мне.

– Спасибо за понимание и сотрудничество, – кивнула я и не глядя бросила визитку в сумочку. – И еще… – начала я, но запнулась, старательно делая вид, что мне неловко докучать такому занятому человеку своими дурацкими расспросами.

– Да? – Марк тоже делал вид, что его все это ничуть не напрягает.

– Могу я взять вот эту фотографию? – Я подхватила фото, где Юля была запечатлена возле фонтана с купидоном, и взмахнула им в воздухе.

– Возьмите, если вам это так важно, – пожал плечами Марк.

Я в очередной раз рассыпалась в благодарностях, после чего вспомнила, что меня еще ждут великие дела, а Марка – толпа девушек, каждая из которых мечтает стать моделью студии «Лолита», и поспешила удалиться.

На улице по-прежнему стояла невыносимая жара. Прохожие старались максимально раздеться и перебегали от одного прилавка с газировкой к другому. Мне тоже было мучительно жарко и плохо, а единственное, о чем хотелось думать, так это о прохладной воде. Я мечтательно закатила глаза и чуть не столкнулась с каким-то пузатым дядей, вероятно, замечтавшимся о том же самом. Мы оба понимающе усмехнулись, пожали плечами и поспешили разойтись – он пошел к автомату с газировкой, а я к красному «Линкольну».

Усевшись на водительское сиденье, я включила потихоньку магнитолу и откинулась назад. Я напомнила самой себе слепого котенка, который тычется во все углы, но никак не может найти то, чего хочет. А собственно говоря, что хочу найти я? Последнего любовника Юли? Но это глупо – пожалуй, окажись Юля живой, она и сама бы не вспомнила имя этого человека. К тому же женская интуиция подсказывала мне, что дело здесь совсем не в любовниках. Единственное, что никак не вписывалось во всю эту историю с мужиками, так это ожерелье. Но прежде чем задаваться вопросами на эту тему, я набрала номер Виктора Геннадьевича.

– Добрый день, это Татьяна Александровна, – поздоровалась я.

– Вам уже что-то известно?

– Не совсем, – уклонилась я от прямого ответа. – Но у меня возник к вам один вопрос.

– Я вас слушаю.

– В вечер убийства, когда Юлия уходила из дома, на ней были какие-нибудь украшения?

– Как всегда. Серьги и обручальное кольцо, – ответил Виктор Геннадьевич после некоторых раздумий.

– А какие-нибудь крупные, дорогие украшения, например, ожерелье?..

– Нет, что вы. Юля если и надевала украшения, то только по праздникам.

– А было у нее примерно такое?.. – Я в подробностях описала ожерелье, лежавшее в моей сумочке.

– Нет, ничего похожего у Юли не было.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Я извинилась за беспокойство, нажала на кнопку сброса и задумалась. Честно говоря, я ожидала, что разговор с Разумовским хоть что-то прояснит, а он все только еще больше запутал.