Текст книги "Источник тайной информации"

Следующая известная мне фигура – «дядя Толик». Но он, пожалуй, отпадает – нет никаких мотивов похищать своего внучатого племянника. Да и по описанию, данному моей клиенткой, этот человек не в состоянии замыслить что-то дурное.

Итак, каковы наши планы? Начнем с самого близкого человека, то есть с любящей бабушки. Ее тоже не мешает проверить. Хорошо бы проникнуть к ней в дом, но для этого нужен весомый предлог. Набьюсь-ка я к ней на чашечку кофе и – о, бедная моя голова – попрошу рассказать о «Доме с привидениями». Заодно проверю реакцию – насколько быстро и охотно она пригласит меня к себе.

Не долго мешкая, я позвонила Алевтине Николаевне.

– Здравствуйте, это Татьяна Иванова вас беспокоит!

– Здравствуйте, Татьяна, ну что? – взволнованным голосом тут же спросила меня Алевтина Николаевна.

– Обрадовать ничем не могу. Да и ничего страшного не обнаружила. Выяснила только, что мальчик действительно не живет с матерью. Но в лечебные учреждения, детприемники, а также, простите, морги, малыш с такими приметами в означенный период не поступал. Я проверила все очень тщательно. И мне требуется немедленно переговорить с вами. Возникли кое-какие рабочие версии. Нужна дополнительная информация. Разговор, как вы сами понимаете, не телефонный. Я не очень вас стесню, если заеду к вам на чашечку кофе, и мы все обсудим? Когда вам удобно? – частила я, не давая моей собеседнице лишних секунд на раздумье.

Однако ухищрения мои не помогли, и Алевтина Николаевна выдержала-таки некоторую паузу, а затем ответила:

– А не помешает то, что дома мой супруг?

– Нет-нет, нисколько.

– Мне не хотелось бы лишний раз волновать Кирилла. У него слабое сердце, а он очень впечатлительный. Я стараюсь уберечь его от излишних волнений – не перенесу, если он по моей вине… ну, вы понимаете.

– Да, конечно.

– Знаете, Татьяна, примерно через час он должен уйти – он по субботам посещает шахматный клуб, у них там давно сложился свой кружок, он не пропускает ни одной субботы. Пробудет там часа полтора-два. И мы как раз сможем спокойно поговорить. Так значит, через час я вас жду, – и Алевтина Николаевна продиктовала мне адрес.

Так-так. Эта отсрочка может говорить о чем угодно, а может и вообще ни о чем не говорить. Кстати, а что это за фигура «дедушка Кирилл»? Стоит в стороне и вроде бы совсем ни при чем. А ведь я о нем почти ничего не знаю. Впрочем, хватит бесплодных фантазий. Нужна, прежде всего, информация.

Глава 3

Спустя несколько часов, досыта наговорившись с Алевтиной Николаевной и даже дождавшись прихода ее супруга, я уже внутренне ехидничала над собой за чрезмерную бдительность. Никакой нервозности, странностей в поведении, зажатости и тому подобных мелочей, выдающих, что совесть человека нечиста, я, к своему облегчению, не обнаружила и у клиентки. Алевтина Николаевна вела себя тревожно-озабоченно, как и подобало ей в такой ситуации.

Сам же разговор о ее «родовом имении», который я затеяла лишь как повод для посещения, оказался небезынтересен и натолкнул меня на кое-какие мысли.

Итак, особняк, иронично называемый семейством Иртеневых «Домом с привидениями», действительно некогда принадлежал какому-то прапрадедушке Алевтины Николаевны. После 1917 года, ясное дело, особняк конфисковали, а прапра должен был срочным образом бежать. В России осталась тогда лишь сестра этого прародителя с маленькими детьми. Она-то и рассказала, что в особняке когда-то была домашняя часовня. Из нее был потайной ход в катакомбы, вернее, в подземный ход… Так вот, якобы именно через этот подземный ход бежал в свое время хозяин имения, спасаясь от преследования большевиков. Дальше Алевтина Николаевна рассказывала не без иронии:

– Видно, кто-то из моих родственников очень любил произведение «Двенадцать стульев», потому что в самой последней интерпретации к рассказу непременно прибавлялось, что наш двоюродный прапрапрадед где-то в самой часовне или уже в подземном ходе ухитрился, убегая со всем семейством, спрятать фамильные драгоценности. Ну а еще более молодые поколения, в частности я сама, пересказывая предание своим знакомым, непременно добавляли, что теперь сокровища стерегут призраки наших усопших родственников. Конечно, все, что касается сокровищ, – полная ерунда. И никаких катакомб мы не нашли. Особняк в советские времена был оборудован под лечебницу профзаболеваний. А часовню переделали под больничную подсобку, ну а потом она вообще наполовину обрушилась – мы не решались туда заходить, боялись, что обвалится, засыплет. Но вот сам особняк представляет собой немалую ценность. Когда началась вся эта эпопея с приватизацией, мой свекор, как я уже упоминала, имеющий немалое влияние, ухитрился сделать так, чтобы мы с Дмитрием смогли приобрести мое «родовое гнездо» по смехотворной, бросовой цене. Лечебница к тому времени перестала существовать, дом сдавали под какие-то склады. Свекру хотелось, чтобы у его единственной внучки Дины когда-нибудь появилось свое «гнездо». Жаль, что все обернулась совсем не так. Впрочем, в детстве Дине нравился «Дом с привидениями». Только вот после нашего разрыва она не хотела принимать ничего, что имело бы отношение ко мне… Сам особняк нам достался в обветшалом, совершенно запущенном состоянии. По мнению специалистов, там осталось кое-что подлинное – изразцовые камины, деревянные лестницы, кое-где – подлинная лепнина, не замазанная более поздними звездами, серпами и молотами. Любители старины предлагали нам спустя некоторое время очень внушительные суммы за особняк. Но мы не захотели его продавать. У нас с Дмитрием была мечта, пожалуй, единственная, поскольку мы очень редко мечтали вместе, – выйти на пенсию и привести дом в порядок. Жить, радоваться, смотреть, как Диночка и ее муж растят детей… Увы, судьба распорядилась иначе. После смерти Дмитрия все пошло наперекосяк. Моих сил хватило только на то, чтобы как-то наладить собственную жизнь. Что с моим внуком? Что будет дальше с моей дочерью? Неужели я их потеряла?..

– Ну-ну, Алевтина Николаевна. Начали за здравие, а кончили за упокой. Погодите еще. В нашем деле отсутствие информации – это еще не самое худшее. Я стараюсь вам помочь.

На данном этапе нашего разговора я вновь была уверена, что моя клиентка не может быть замешана ни в чем дурном.

Я поблагодарила Алевтину Николаевну за рассказ, прибавила, что эта информация может помочь моему расследованию, и быстро откланялась.

Я незаметно добралась до дома. Совсем уж было решила, что сегодняшний день прошел впустую. Раз уж такое дело, можно позволить себе отдохнуть, принять ванну, почитать или посмотреть телевизор. А может, новый поклонник позвонит и предложит более интересную программу?

Не успела я набрать воды в ванну, как зазвонил мой телефон. В трубке послышался взволнованный голос Алевтины Николаевны:

– Татьяна, вы срочно нужны мне!

– Что случилось?

– Вернулся Толик. Он позвонил мне, спросил, как дела у Диночки, и как-то быстро оборвал связь. Я не исключаю, что он, как обычно, подшофе. Но нам с вами надо немедленно поехать к нему и попытаться выяснить все, что он знает о Женечке и Дине.

– Все поняла! Только предупреждаю: без самодеятельности, Алевтина Николаевна! Я немедленно отправлюсь к Анатолию. Вас же попрошу там пока не появляться. Я все выясню сама. Вы не обижаетесь?

– Нет, конечно, нет. Я вам полностью доверяю. Поступайте как сочтете нужным.

– Вот и прекрасно. Если у меня появятся сведения, достойные вашего внимания, я немедленно свяжусь с вами. А я сейчас же отправляюсь.

Я пулей собралась, села в машину и рванула по адресу Анатолия.

Когда я позвонила в дверь, то, к моему удивлению, дверь открыл не хозяин квартиры, а очень красивая женщина, высокая, стройная. О таких говорят «дама без возраста». Я вежливо поздоровалась и спросила, могу ли видеть Анатолия Петровича Иртенева. Женщина улыбнулась и пригласила меня войти в квартиру.

Мы прошли в большую комнату, я села на диван, а подруга Иртенева – в кресло напротив. Я хотела было открыть рот для объяснений – кто я такая и с чем пожаловала, как женщина опередила меня:

– Меня зовут Светлана.

Это имя, на мой взгляд, ей никак не подходило. У нее были довольно длинные, густые, очень темные волосы, смуглая кожа, черные брови, и вообще в лице Светланы было что-то восточное. Она словно прочла мои мысли и пояснила:

– Мама была блондинка, глаза светлые, решили, что дочку в честь нее Светланой назовут. А я вот не в нее пошла. В отца.

Приглядевшись к женщине внимательнее, я поняла, что в молодости она была потрясающе хороша собой – просто шамаханская царица. Да и сейчас еще могла заинтересовать мужчин. Светлана опять словно угадала мои мысли:

– У меня в молодости много поклонников было и романов всяких. Но замуж я так и не вышла. Зато жизнь моя меня многому научила – мудрости, терпению. Вот и вы ведь красавица, любой мужчина о такой мечтает, а судьба не складывается. Ведь правда? Не отвечайте, я и так знаю. У женщин красивых, умных и сильных долго все не складывается. Потому что они всегда чего-то ждут, чего-то настоящего. Но если верно и терпеливо ждут, то и дождутся. Я вот встретила своего Толика. Скажете – непутевый мужчина. А я знаю – он моя судьба. Я ведь много разных повидала на своем веку. А такого сердца, души такой – никогда не встречала. Толик весь мне открылся, всю жизнь свою рассказал. И я его приняла таким, какой он есть, и он меня принял. Не задалась нам судьба по молодости встретиться. Тогда, может быть, вся жизнь, и его и моя, совсем по-другому сложилась бы. Но лучше поздно, чем никогда, так ведь в народе говорят… – Светлана печально вздохнула. – Простите, милая, что я так сразу набросилась на вас с разговорами своими женскими. Просто не с кем поделиться, вот, бывает, и откроешь душу первому человеку, который тебе симпатичным покажется и слушать умеет. А вы так хорошо слушаете. Так я, глупая, и заболталась. А ведь вы не ко мне, вы же Анатолия хотели видеть?

– Да, собственно, – я слегка встрепенулась, поскольку под разговор Светланы мне уже тоже начало думаться о чем-то своем, женском – очень уж мягкой и доброжелательной была ее речь. – Я по делу к нему.

Светлана вздохнула.

– Боюсь, что по делу к нему вы немного не ко времени.

– А почему? – поинтересовалась я.

– Ну, вы, наверное, должны знать… В общем, он немного того… Выпивает.

– А, да, мне вообще-то Алевтина Николаевна говорила. И что, он так уж плох?

– Я стараюсь изо всех сил. И сам он тоже очень хочет бросить пить и начать нормальную жизнь. Наша с ним встреча – большой стимул для него. Но, видите ли, не так просто преодолеть многолетнюю привычку, которая никогда никем не пресекалась. Его родители, вернее, теперь одна мать – отец давно скончался – живут далеко от Тарасова. Достойной женщины с Толей рядом никогда не было. Покойный его брат старался как мог убедить его отучиться от этой пагубной привычки. Только все было тщетно.

– А вам удается?

– Дело в том, что все это уже на уровне физиологии или даже химии организма – я не сильна в этих вопросах. Алкоголь вошел в обмен веществ – так мне объясняли медики. Если Толик не принимает определенную дозу алкоголя, он становится раздражительным, впадает в депрессию, не хочет ничего делать, никого видеть. Если же он принимает необходимую дозу, то на некоторое время делается прежним, молодым и жизнелюбивым, однако это быстро проходит и в конечном счете все больше засасывает его в эту пучину. И в следующий раз ему потребуется еще большая доза. Но у меня получается влиять на него. Поэтому его состояние, несмотря на многолетнюю запущенность, постепенно улучшается.

– Простите за бестактность, а в каком состоянии он сейчас?

– Сейчас он, увы, в состоянии депрессии. Он лежит, отвернувшись к стене лицом, и никого не хочет видеть… В свою очередь вы простите меня за вопрос, – Светлана смущенно и растерянно улыбнулась, – а кто вы? Родственница Толика или кто-то из его бывших знакомых?

Ее смущение и растерянность показывали в ней женщину, быть может, не очень сильную, но в решающий момент умеющую постоять за свое счастье и за счастье любимого человека. Лгать ей и представляться какой-нибудь брошенной женой или любовницей Анатолия мне не хотелось, да и не имело смысла – наверняка ее немолодой возлюбленный рассказал ей всю свою жизнь и исповедался во всех грехах. Поэтому я решила действовать открыто.

– Видите ли, я – частный детектив, Татьяна Иванова. Если хотите, предъявлю вам лицензию…

Глаза Светланы расширились, и брови приподнялись недоуменно, слабым движением руки она отгородилась от протянутой лицензии, давая понять, что верит мне и так.

– Дело в том, что в семье Иртеневых, вернее, у Дины Иртеневой, племянницы Анатолия Петровича, произошла какая-то странная история. Вы ведь наверняка слышали о племяннице Анатолия, Дине, и ее сыне Женечке?

Светлана как-то неопределенно кивнула, и лицо ее приняло странное выражение, которое я никак не смогла истолковать, поэтому продолжила:

– Мать Дины утверждает, что мальчик пропал. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что Алевтина Николаевна наняла меня для поисков внука.

Вид у Светланы стал совсем растерянный. Она приложила ко лбу красивую узкую ладонь с длинными пальцами, несколько секунд посидела так, а затем, словно на что-то решилась, отняла руку от лица и посмотрела мне в глаза. Взгляд ее был болезненным и вместе с тем испытующим.

– Я могу быть с вами откровенной? – хрипловатым голосом спросила она. – Могу рассчитывать, что мой рассказ не навредит Анатолию? Ведь он хочет, чтобы все было как лучше. Он намерен на склоне лет начать правильную жизнь, исправить все дурное, что сделал когда-то. Тогда мы спокойно обвенчаемся и доживем радостно нашу жизнь вместе, в надежде на то, что браки совершаются на небесах, и тот, кто не судит других, да не судим будет сам.

– Вы можете быть со мною совершенно откровенны, уважаемая Светлана. Ведь я не сотрудник правоохранительных органов, который обязан поддерживать официальную точку зрения. Моя мотивация – отработать свой высокий гонорар.

Не знаю, почему мне захотелось выступить перед этой беззащитной женщиной таким монстром. Наверное, интуитивно я почувствовала, что такой обезличенный подход к делу более всего успокоит ее и поможет быть откровенной. Хотя в действительности история с малышом, да и со всем этим семейством, будоражила мне нервы и не давала покоя. И хотя мне был обещан неплохой гонорар, я взялась за дело, конечно, не только из-за денег.

Я не ошиблась, тактика моя сработала верно. Напряженность Светланы исчезла, и она стала вновь такой же открытой, как в начале нашего разговора.

– Если бы это касалось только меня – я бы, ни секунды не сомневаясь, рассказала вам все. Но это тайна Анатолия. Он ведь рассказал мне обо всем – об ошибках молодости, об изменах женщинам и прочее. Он во всем искренне раскаивается. Однако есть нечто, в чем он даже мне не сразу признался. Это самая страшная и самая болезненная тайна его жизни. И я если осмелюсь рассказать об этом вам, Татьяна, то только потому, что не до конца уверена в принятом нами с ним решении. Мне нужен совет именно человека объективно мыслящего, незаинтересованной стороны, как говорится.

– И кстати, стороны юридически подкованной, что тоже наверняка вам не повредит, – добавила я, чувствуя, что Светлана хочет поведать мне о чем-то важном.

– Так вот, – начала она. – Раз вы расследуете это дело, то наверняка слышали о странном разрыве Дины с ее женихом Валерием из Петербурга. Они поссорились почти накануне свадьбы.

– Да, мне очень любопытно узнать, что между ними произошло – ни ее мать, ни отчим не знают об этом. А Анатолию Петровичу она рассказала?

На глазах у Светланы выступили слезы.

– В чем дело? – Я удивилась такому преувеличенному сочувствию Дининой неудачи.

– Женечка – сын Анатолия.

– Что?

– Женя – сын Анатолия, – все так же глухо и еле сдерживая слезы повторила Светлана.

Вот те на! Я просто ошалела от такого поворота. Вот так скелет в шкафу!

– Но как? Как это могло случится? Это же просто в голове не…

– Вот именно, – внезапно взяв себя в руки, ответила Светлана, – не укладывается, тем не менее это факт. Дина очень сильно любила своего отца. Это еще называется как-то по-научному.

– Комплекс Электры.

– Что? Ах, да не важно, не верю я во все эти комплексы. Да и Толик не верит. Только после смерти отца Дина еще сильнее привязалась к Толику, чем в детстве. Да и он всегда любил ее и баловал. А когда ее мать решила выйти замуж через два всего года после смерти Дининого папы, она еще больше сблизилась с дядей. Толик заменял ей и подруг, и друзей. Этой крале, матери ее, о дочери бы подумать – а у нее все только любовь-морковь на уме. У девочки характер сложный. А тут ее мать родная совсем забросила. И вот вскоре после нового замужества матери – отомстить, что ли, хотела – Дина стала все больше с Анатолием общаться. Он ее как племянницу всегда любил. А она с каждым годом все красивее становилась. Ну а он-то, чего греха таить – до женского пола всегда слаб был. А Дина вот и решила на очередную годовщину смерти отца отомстить всем – вроде бы за то, что все о нем уже и думать забыли. Дина все предусмотрела, незадолго ухажера себе завела из Питера. Серьезного такого – жениться на ней хотел. Так она что удумала – от Толика забеременеть, а преподнести всем, будто жениха хорошего нашла, замуж выходит. Ну и вот, зная, что Толик до выпивки охоч, она его и соблазнила. Вскоре узнала, что забеременела. Тогда уж и жениха питерского до тела своего допустила, ну а потом всем заявила, что у них с Валерием, с женихом то есть, ребеночек будет. А тот влюблен был не на шутку. Сразу говорит – пошли в загс. Родня ее вся в радости. Один Толик в печали. А она приди да и расскажи ему, что ребеночек-то – его. И зачем так сделала – тоже рассказала. Но клятву взяла, что никому он об этом не скажет и судьбу ее портить не будет. Толик от отчаяния на все согласен был. Потосковал немного, горе свое вином залил, да и успокоился. На время успокоился, Татьяна, всего лишь на время.

– Так я не пойму, в чем же месть-то заключалась?

– Да кто знает. Она и сама-то еще толком тогда не решила. Сперва вроде задумала, чтобы позже, когда все ее родные к ребеночку привяжутся, объявить о своем грехе страшном и обвинить весь белый свет, что папу ее любимого все и помнить позабыли, а тут вот – по его линии новый отпрыск явился. А потом, может, передумала. А может, время подходящее выжидала. Чужая душа-то ведь потемки, не зря в народе говорят.

– Господи, да это ж бред какой! – Я не выдержала, меня прямо с души воротило от такой грязи. – А Валерий, о нем она подумала? Каково ж ему-то было бы, если б он все это узнал?

– Так, видно, и узнал…

– Ну да! – Я удивилась, как такая простая разгадка сразу не пришла мне в голову. – Он обо всем узнал, и именно это стало причиной такого необъяснимого и внезапного разрыва! Но откуда?

– Это не Толик, точно, – горячо вступилась за своего возлюбленного Светлана. – А кто – он даже не представляет. Всю голову изломал.

– Да, наверное, эта психопатка сама все и рассказала! – внезапно взбеленилась я. – Я уже ничему не удивлюсь! Она, похоже, из тех, кому нравится калечить судьбы из-за своего минутного каприза.

– Тут я вам, Татьяна, ничего подсказать не могу. Чего не знаю – того не знаю. Я в психологии не сильна. Знаю одно – живи добром, и в жизни у тебя все будет по-доброму.

– Вот уж и информацию к размышлению вы мне дали… – Я на некоторое время задумалась, но потом спохватилась: – Так вы же хотели у меня совета спросить? А я все о своем.

Светлана не торопилась продолжить разговор, словно не знала, с чего начать. Потом собралась с духом и все же спросила:

– Вы ведь мальчика разыскиваете, я так поняла?

– А вы знаете, где мальчик? – чуть не соскочила я с дивана.

– Знаю, милая, знаю… И так это меня тяготит – вы не представляете себе.

– Так что же с случилось Женечкой?

– Нет, вы не тревожьтесь, – Светлана улыбнулась ласково и успокаивающе, – он в порядке, жив-здоров, он уж месяц как у Толиной родни в Петровке живет, там мать его и тетка со своей семьей. Летом в деревне, у реки, воздух, солнце – что для малыша лучше может быть. Толя вот только сегодня вернулся оттуда. Ездил проведать. Говорит, малышу нравится. Все у него хорошо… Меня другое заботит. Да и Анатолия, видно, тоже – недаром же он на выпивку опять сорвался. В общем, я вам по порядку все. Как собрались мы с ним пожениться, по-хорошему начать жить, так он и задумался. Очень уж мальчонка его за душу держит. «Не могу, – говорит, – я сыночка своего родного этой… сумасшедшей оставить. Сгубит она мальца. Чует мое сердце». Я отвечаю ему – ну с бабушкой Женечкиной, с Дининой то есть матерью, поговори. Покайся перед ней, пусть она внука в свою семью заберет, сама воспитает. И тут он мне выдал: «Это она Динку такой воспитала. Из-за нее все. У них в роду все бабы распутницами были. Толпу любовников имела, Дмитрия на себе женила, а потом и нашего отца соблазнила – недаром он ей дом, почитай, подарил!»

Так, еще один скелет!

– Что за дом? – сделала я вид, будто удивилась, хотя уже подозревала, что речь идет о пресловутом «Доме с привидениями».

– Да бог его знает, что за дом. Толя мне и не сказал, а я спрашивать да страсти распалять не стала. Толя все возмущался: «И как, говорит, она только Митю нашего окрутила. Ведь умный был! А вот поддался ей. Думаешь, почему он так рано умер? Потому что все знал, да молчал, в сердце своем копил. Ради дочери одной терпел все – в ней-то он всегда был уверен, Динка – копия Мити на внешность».

От таких неожиданных разворотов голова моя пошла кругом. Я спросила Светлану:

– А откуда Анатолий про Алевтину все знал?

– Ему брат все рассказал незадолго до смерти. Не выдержало сердце столько боли в себе носить. Рассказал, думал облегчить душу, а оно еще хуже обернулось – разбередил старые раны, вот в результате и вышел через несколько дней инфаркт. Первый инфаркт, и умер сразу. Некоторые вон по сколько их переносят, да все равно потом долго живут.

Дикость какая… Кто бы мог подумать! Ведь Алевтина Николаевна произвела на меня неплохое впечатление… Впрочем, я уже не знаю. Я ведь и Дине начала было сочувствовать. Но Светлане не было смысла меня обманывать – зачем ей наговаривать в первую очередь на любимого человека? А отсюда следует, что и все остальное правда.

Светлана продолжала:

– Дмитрий-то Петрович такой был человек, что зря сочинять ничего не стал бы. Вот поэтому Толик и решил: «Сам греху поддался, но ребенка своего изуродовать не дам. Неизвестно кого они из него вырастят. Заберу, – говорит, – его у Динки, вроде как погостить к своим в Петровку. А там дальше решим. Только Динке его назад уж не верну». Ну а мы и сами собираемся вскоре переехать туда, уладим имущественные дела и переедем. Как вы думаете, правильно мы поступим?

– Да, история, конечно, сложная. – Я была порядком озадачена. – В этическом плане осуждать я вас не могу. Это такая личная драма, что посторонний здесь не советчик. Но поймите, существует же и юридическая сторона дела. Это вполне может быть квалифицировано как похищение. Да и вообще, как вы можете отобрать ребенка у матери? Подать иск со всеми этими подробностями? А если мальчик подрастет и узнает все? Да и вообще, если не ошибаюсь, в свидетельстве о рождении Жени Анатолий не указан как его отец. Выходит, родственник, пусть даже и близкий, посягает на материнские права? Любой суд будет защищать Дину, если только вообще сочтет возможным принять иск Анатолия к рассмотрению.

– Нет, Толик понимает, что юридически это невозможно. Он по-людски хочет все уладить. Ведь что для Дины сын? Обуза. Анатолий говорит, что у него сердце кровью обливалось: ребенок не ухожен, на гостинцы кидается, как волчонок голодный, ни ласки не знает, ни воспитания. Она ведь странная, дикарка – так он о ней говорит. Я-то сама ее не видела, да и малыша повидать еще не довелось. Толик просил, чтобы я пока не вмешивалась. А то с Диной не удалось бы договориться, капризничать начала бы. Я-то уж и по Толиным рассказам мальчика люблю.

Подобных отзывов о Дине я уже понаслышалась. Да и сама имела возможность познакомиться с ней. Вот только почему «дядя Толик» так о ней отзывается? По словам Алевтины Николаевны, они были дружны. Хотя откуда она могла знать об их настоящих отношениях? Да, черт ногу сломит в этой семейке!

Сама Светлана, однако, говорила о Дине скорее с сочувствием, чем с осуждением:

– Я Анатолия поддерживаю, конечно. Только и девочку мне жаль. Начудила по молодости, от озлобления. Но поймите, Татьяна, у нее еще вся жизнь впереди. Если она искренне раскается, то сможет начать все с чистого листа – найдет мужа, родит ребенка, заживут по-человечески. Мы очень надеемся, что такое возможно. И на то, что Дина сама хочет найти выход из тупика, да только не знает, как ей быть. Ей ведь посоветоваться не с кем. Она всех от себя отталкивает. Мы с Толиком верим, что сумеем ее убедить. Хотим, чтобы наша совместная жизнь началась с хорошего дела, с исправления большой ошибки.

– Ну что же, попробуйте. Мне кажется, Светлана, что у вас есть способность налаживать контакт с людьми. Возможно, что-то получится и в таком трудном случае.

Светлана мягко улыбнулась в ответ. Мы простились. Она проводила меня до дверей и обещала держать в курсе событий.

Уже сидя в своей машине, я задумалась. Да, вот ведь какая штука – как все запутано оказалось. Дина и Анатолий, Алевтина и ее свекор… Но сейчас самое главное, чтобы нашелся малыш – целый и невредимый. Правда, передо мной теперь встала проблема. Должна ли я сообщить местонахождение Жени своей клиентке? При таком повороте дел мне не хотелось этого. Я была на стороне Анатолия и его будущей супруги. Скорее всего, стоило отказаться от гонорара, сообщить Алевтине Николаевне, что Женя жив и здоров, но что в дальнейшем я принимать участия в поисках не буду. Пусть родственники сами разбираются между собой.

Для того чтобы собраться с мыслями, а кроме того, просто для себя, я решила сначала съездить в Петровку, к матери Анатолия. Мне хотелось убедиться, что мальчику там действительно хорошо, что он не тоскует по маме, и что я не совершаю ошибки, оставляя дело и пуская его на самотек.

Я снова возвращалась домой затемно.

Ощущение слежки возникло внезапно и остро. Может, я опять что-то напутала? Я внимательно вглядывалась в зеркало заднего вида – может, опять объявился Игнат, и на него я так реагирую? Может, у меня, как и у него, начались «предчувствия» встречи с ним? Но синего «Форда» в обозримом пространстве не наблюдалось. Зато мне показалось, что следовавшая за мной на некотором расстоянии «Нива» как-то уж очень навязчива. Пока это было только на уровне предположений. Я решила проверить. Сбросила скорость. «Нива» тоже. Та-ак! Явно что-то не то. Тогда я прибавила скорость и свернула на ближайшем повороте. «Нива» не отставала. Значит, точно – «хвост». Я не ошиблась, и это, увы, был не поклонник. Но кто так настойчиво и бесцеремонно хотел со мной пообщаться? Да кто угодно. Гадать можно было до бесконечности. Пока я поняла лишь одно – это был явно дилетант. Ну кто бы стал так светиться? Если бы я кого-то водила, я бы не дала себя так легко вычислить.

Ну и как теперь поступить? Пожалуй, стоило выяснить, в чем дело.

Я достала из бардачка «ПМ», на всякий пожарный, еще прибавила скорость, чтобы немного выиграть время, потом свернула в пустынный переулок и, резко остановившись, быстренько выскочила из машины. Из-за угла вылетел мой преследователь. Я с наглым видом уже стояла посреди дороги, преграждая ему путь. «Макаров» был пока заткнут за пояс джинсов – к чему пугать преследователя раньше времени, может, достаточно будет просто разговора. Но я здорово ошиблась. Все оказалось серьезнее.

«Нива» повела себя неадекватно. В моем представлении, у ее водителя было два варианта действий – остановиться или попытаться скрыться. Но «Нива» на полной скорости помчалась прямо на меня. Я не сомневалась, что водитель затормозит. Однако самоуверенность чуть не погубила меня. Я в последний миг резко отскочила в сторону, практически из-под колес, и упала на асфальт. Откатившись к тротуару, я впилась глазами в проносящуюся машину. Стекла были тонированными, но номер мне удалось запомнить. А это уже что-то.

Я вскочила, опасаясь, что «Нива» вернется. Однако она быстро скрывалась в темноте малоосвещенного переулка. Только через пару секунд я ощутила резкую боль в ноге. Гнаться за «Нивой» было бессмысленно. Кстати, я почему-то была уверена, что за рулем сидел мужчина: «Нива» – явно не дамская модель.

Доковыляв до своей «девятки», я уселась за руль и принялась рыться в бардачке. Там нашлась старая пачка «Парламента» с несколькими сигаретами, а мне очень хотелось покурить. Бывают моменты, когда можно отступить от правил. Я закурила и попыталась осмыслить, что же произошло.

Нет, Татьяна Алексанна, ты ошиблась. Это был не дилетант. Этот человечек действовал обдуманно. Он нарочно засветился. Просчитывал твою реакцию. И целью его было отнюдь не поговорить. Как минимум, напугать. А возможно – вывести из строя. Если бы я не вылезла из машины, он бы долбанул по «девятке» со всей дури. «Нива» – тачка тяжелая, мало бы не показалось. Ни машине моей, ни мне. Тут легким испугом я бы не отделалась. Да кто же это был, черт побери?!

Понемногу отходя от шока, я направилась домой. Дома осмотрела ногу – вроде ничего серьезного, просто ушиб. Но настроение было испорчено. Ах, Игнат, ну где же твое хваленое предчувствие? Как было бы здорово, если бы ты сейчас позвонил.

И надо же – не успела я загрустить, как раздался звонок по сотовому. Номер неизвестный. Да нет, не может быть. Наверняка кто-то по делу.

– Таня, здравствуй! Это Игнат. Еще не забыла меня?..

Разговор был долгий и очень милый. Игнат был очень встревожен. Он опять почувствовал, что со мной что-то неладно. Мне хотелось пожаловаться ему, похныкать, как девчонке. Но я не стала описывать всех подробностей странного происшествия. Сказала только, что по неосторожности врезалась на большой скорости в другую машину. Что сижу с больной ногой и что мне невероятно приятно его слышать.

– Танюша, милая, – его голос потеплел, – у тебя потрясающая способность попадать в истории. Всего два дня, как мы знакомы, и в каждый день у тебя случилось по неприятности. А я хотел пригласить тебя поужинать куда-нибудь… Да тебе, наверное, сейчас не до того?

И тогда, бросаясь как в омут головой, я ответила:

– А ты не мог бы просто приехать ко мне? Ресторанного ужина, конечно, не обещаю. Но у меня есть хороший кофе.