Текст книги "Дары Ангела"

Марина Серова
Дары Ангела

* * *

С раннего детства обожаю дождь, особенно летний, когда на высохшую землю падают крупные долгожданные капли. В первые секунды раскаленный асфальт и пересохшая почва отдают накопленное тепло, и воздух становится влажно-парким. Потом поток льющихся с неба капель становится чаще и превращается в ливень, благодатный и живительный. Прохожие разбегаются кто куда, прячутся под навесами и козырьками. Сверкает молния, грохочут раскаты грома. Эти звуки вызывают в моей душе особенное и ничем не объяснимое ликование.

У тети Милы во время дождя, наоборот, портится настроение. Она загодя, как бесплатный барометр, начинает ворчать, что упало атмосферное давление, жалуется на магнитные бури. Кружится голова, ломит виски и сводит ноги. Если в этот момент сделать неосторожное замечание на болезненную тему, тетушка обязательно разразится поучительной тирадой. Сегодня я утратила бдительность и обронила фразу о своей работе. И незамедлительно поплатилась за беспечность.

– Приличные девушки в твоем возрасте уже давно детей растят и не помышляют о карьерах.

– Я тоже ни о чем таком не помышляю, – миролюбиво заметила я, – просто зарабатываю деньги как умею. А умею я, по большому счету, только это: охранять жизнь или помогать людям выпутываться из затруднительных ситуаций.

– Не нужно лукавить, Женечка! Уж я-то знаю, что из тебя может выйти отличный переводчик, с твоим-то знанием языков! Да ты была бы на любой фирме незаменимым специалистом! Ну, на худой конец, можно и учительницей. В школе, – сбавила обороты тетушка. – А что, хорошая, благородная профессия – детей учить.

– Кто бы спорил. Благородная профессия, только государством не оцененная. Ты знаешь, какая у педагогов зарплата? С такими доходами отдыхать за границу не съездишь, вещей в бутиках не купишь и ремонт в квартире не сделаешь. – Последний аргумент оказался убийственно неоспоримым, так как я обвела рукой недавно отремонтированную кухню с новой мебелью – мы закончили ремонт всего пару недель назад. Кухня посветлела, посвежела, даже стала казаться больше благодаря новой мебели современного дизайна. Проект и его воплощение в жизнь стоили кучу денег, но потрачены они были не зря.

Тетушка обиженно поджала губы и замолчала. А я поняла, что немного перегнула палку в стремлении доказать свою правоту. Стереотипы неискоренимы по сути своей: и подруги, и воспитание тети Милы нашептывают ей денно и нощно, что у молодой девушки должна быть женская профессия. Она должна выйти замуж, рожать детей, готовить обеды. Уметь наигрывать на фортепьяно грустные романсы, краснеть, услышав крепкое словцо, и падать в обморок при виде револьвера.

– Прости меня, теть Мил. – Я поняла, что мой внутренний монолог затянулся, а тетя все еще обижается.

– Ты ведь не намекаешь, что я живу за твой счет? – тоненьким голосом начала тетушка. Она часто заморгала, а глаза готовились наполниться слезами.

– Что ты! Ни в коем случае! Я ведь сама предложила ремонт сделать. А уж если затеяли, то и мебель нужно менять. Лет-то ей сколько?!

– Да, но обновить все хотелось мне. Ты со своей работой и дома не бываешь целыми днями, иногда неделями.

– Теперь нужно остальные комнаты в квартире освежить. А когда закончим, в августе или сентябре, поедем куда-нибудь отдохнуть.

– Правда?! А куда? – точно ребенок, обрадовалась тетя.

– Туда, где тепло и где ты не была, – пожала я плечами, – потом придумаем.

– Я, Женечка, почти нигде не была.

– Вот и хорошо, значит, у нас с тобой неограниченный выбор. – Я наклонилась и поцеловала тетю Милу в щеку в знак окончательного примирения.

– Пожалуй, пройдусь немного, – выглянула я в окно, – дождь практически закончился, самое время прогуляться.

– Зонтик обязательно возьми, – напутствовала тетя Мила.

– Согласна только на куртку с капюшоном, чтобы за шиворот не капало. А зонты, ты же знаешь, не люблю я их.

Вдоль тротуара веселыми ручьями текли потоки воды, бурлящими водоворотами закручивались около ливневок, унося с собой мелкий мусор. Я быстрым шагом прошла несколько кварталов до парка. Обычно я здесь бегаю по утрам, потом отправляюсь на ближайший стадион и выполняю упражнения из карате, растяжки. Нужно держать привыкшее к нагрузкам тело в надлежащей форме. Сегодняшним вечером мне хотелось неспешно пройтись по влажным от дождя аллеям, наблюдая, как с омытой ливнем листвы срываются на землю запоздалые капли. Быстро темнело, мне наскучило в парке, а домой идти не хотелось, и я завернула в небольшое уютное кафе возле старинного храма.

В этом заведении царит особая атмосфера, которую не спутать ни с чем. От вышколенного, чопорного персонала иных ВИП-кафе некоторых особо впечатлительных посетителей бросает в дрожь. Тетя Мила говорит, что меня ничем не прошибешь, но, согласитесь, приятно: приходишь в кафе, а тебя встречают как родного человека или давно не заглядывавшего друга. И еще здесь очень вкусный яблочный чай и восхитительные пирожные. Поэтому я иногда балую себя, несмотря на то что тетя Мила замечательный кулинар и всегда готовит что-нибудь домашнее и невероятно вкусное.

Сегодня было немного посетителей. Мама с двумя детьми пяти и трех примерно лет собирались уходить. У окна в конце зала сидела девушка, симпатичная хрупкая шатенка.

Я взяла себе чай с пирожным тирамису и устроилась неподалеку. Благодаря тому что зал кафе находится на втором этаже, отсюда открывается замечательный вид на площадь и старинное здание консерватории. Это учебное заведение является визитной карточкой нашего города, по крайней мере его часто можно увидеть на открытках и магнитах.

Девушка по соседству тоже все время поглядывала в окно. Только, по-моему, она не наслаждалась прекрасным видом, а сильно нервничала. Вытягивала шею, пытаясь увидеть что-то внизу, на улице, с одной стороны, потом с другой. Она периодически смотрела на часы и нервно оглядывалась, будто боялась, что ее скоро выгонят из заведения.

– Вы не переживайте, – обратилась я к ней, – тут работают замечательные девчонки. Никто не станет дергать, торопить, тем более намекать: «Хотите сидеть дальше, делайте еще заказ». Можете здесь спокойно отдохнуть.

Девушка повернулась на мой голос, и я увидела, что глаза ее заплаканы, а лицо бледное и испуганное:

– Это кафе ведь до одиннадцати работает?

– Кажется, да.

– Впрочем, это все равно, уже темнеет. А раз оно не круглосуточное, то рано или поздно уйти придется.

– Простите, может, я не в свое дело лезу, у вас что-то случилось? Расскажите, иногда становится легче.

– Неудобно как-то. Боюсь, вы решите, что я странная, нервная особа.

– Да не похоже. Вы нервничаете, это заметно, но производите впечатление вполне вменяемого человека. Давайте знакомиться, меня зовут Женя. Евгения Охотникова.

– Вероника, – девушка протянула руку, – Федорова. Работаю преподавателем иностранных языков в нашем тарасовском лицее.

– Том, что на Чехова?

– Да.

– Знаю это учебное заведение, о нем говорят как об одном из лучших в нашем городе. Ну, вот видите, если вас допустили к работе с детьми и они не свели вас с ума, то стойкости ваших нервов может позавидовать любой, – хихикнула я.

– Это точно. Может, на «ты» перейдем? Мы вроде одного возраста.

– Конечно, с удовольствием. Не желаешь еще чайку? Или ты кофе предпочитаешь?

– По настроению. Только сейчас я стала плохо спать и стараюсь не пить кофе на ночь.

Вероника на середине этой фразы тяжко вздохнула, почти всхлипнула, и я опять подумала: что же ее так беспокоит?

– Тогда попробуй яблочный чай. Такого нет нигде, только здесь.

– Правда? Нужно попробовать.

Мы взяли по яблочному чаю и пересели за один столик.

– Знаешь, мы как-то забрели сюда с подружкой, давно, года три назад. Потом я не заходила где-то около полугода. Прихожу снова, а девушка на кассе, Марина, помнит, какой я пила чай и какое пирожное выбрала к нему.

– И с тех пор ты постоянный посетитель?

– Да, захаживаю иногда. – Мы рассмеялись. – Скажу тебе по секрету, таких «тирамису» и шоколадного пирожного нет нигде. Не только в Тарасове, но и в России. А я бывала во многих местах.

– К сожалению, стараюсь не есть пирожные, фигуру берегу.

– Моя профессия предполагает определенные физические нагрузки, так что пока могу себе позволить. – Мы снова рассмеялись.

– Правду говорят, поделись неприятностями, и станет легче. Вот мы поболтали с тобой, и я уже смеюсь, а десять минут назад тряслась от страха.

– Ну, ты еще не рассказала ничего.

– Это я с духом собираюсь. С чего начать, не знаю.

– Начни с самого главного. Так всегда проще.

– Хорошо. Мне очень страшно. Потому что за мной кто-то следит. Вот сегодня я шла по улице, хотела срезать путь через дворы, и снова увидела его, такой страх меня взял, ведь на каблуках далеко не убежишь. Я пробежала через арку, в это кафе заскочила и сижу. А вчера до самого подъезда за мной шел, я код на двери набираю, руки трясутся, мимо жму как дура. Еле успела заскочить в подъезд и дверь захлопнуть. – Широко раскрытые от недавно пережитого ужаса глаза Вероники стали наполняться слезами.

– Тихо, тихо, успокойся.

– Ты мне веришь?!

– Конечно, я же говорила, ты не производишь впечатления нервной особы или чудачки фантазерки.

– А никто больше не верит. Ни девчонки на работе, ни Максим. Я ему позвонила и прошу: «Встреть меня, одной так страшно». А он высмеял, мол, выдумывай меньше, кому нужно за тобой ходить? И отказался приехать. Сижу тут, сижу, уже и темнеет…

– Знаешь, если хочешь, я могу тебя проводить. Ты где живешь?

– Здесь, недалеко. На Лермонтова, рядом с набережной. Правда проводишь?! А сама не боишься? Ведь возвращаться придется ночью совсем.

– Во-первых, я тут живу недалеко. Во-вторых, совершенно не боюсь, пусть меня все боятся, – хихикнула я.

– Женя, прости, раньше не спросила, ты кем работаешь?

– Я частный детектив. Как правило, выполняю работу телохранителя. Сейчас отдыхаю.

– А, тогда понятно. И оружие есть?

– Когда я при исполнении, обязательно. Но не бойся, защитить тебя сумею. Ну что, пошли? По дороге мне все подробно расскажешь; дело в том, что я могу дать тебе несколько профессиональных советов, как себя вести. А игнорировать подобный факт нельзя ни в коем случае.

– Я Лизе на работе жаловалась, а она смеется, говорит, может, это тайный поклонник какой, а ты от страха трясешься.

– За тобой следит всегда один и тот же человек, не замечала? – тут же насторожилась я.

– Не совсем уверена, но, по-моему, нет. Разные мужчины, кажется.

– Значит, маловероятно, что это тайный поклонник, если мужчины разные. И потом, сама подумай, если молодой человек нормальный, то он подойдет к понравившейся ему девушке и познакомится. А если следит, тут уже что-то странное – время тайных вздохов кануло в Лету вместе с девятнадцатым веком.

– Согласна с тобой, – улыбнулась Вероника, – это было бы уже в духе старинных французских романов. Нам, когда я училась, часто в подлиннике читать задавали, так лучше язык усваивается.

Болтая, мы вышли из кафе, я кивнула на прощание провожавшим нас взглядами девушкам и услышала в ответ:

– Всего доброго.

– Ты какие языки знаешь? – обратилась к Веронике.

– О, это мое хобби. Французский, немецкий, английский, без него в современном мире никуда. Вот японский похуже, как раз сейчас стараюсь подучить немного.

– Интересно, как людей сводит судьба, я тоже увлекалась языками, да и в Ворошиловке требовали. А сейчас совсем почти без практики, даже поболтать не с кем.

– Хочешь, перейдем на французский? – хихикнула Вероника.

– С удовольствием.

Дальше мы продолжили разговор на языке Вольтера. Как и ожидалось, Вероника знала французский на приличном уровне. Как практикующий преподаватель, она заметила, что у меня отлично поставлен акцент и речь беглая. А я думала, что из-за редкой практики утратила половину своих навыков.

Мы немного поболтали на отвлеченные темы. Оказалось, что у меня с моей новой знакомой довольно много общего. Это не только любовь и способности к языкам. Вероника так же, как я, увлекалась кино, нам нравились одни и те же фильмы, мнения по многим вопросам совпадали.

Потом я вернула разговор на менее приятную тему. Мне совершенно не хотелось пугать девушку раньше времени, тем более что ей и так было страшно. Но в ситуации нужно обязательно разобраться. Этот преследователь – ведь Вероника не уверена, один он или нет, – может оказаться кем угодно, психически нестабильным типом, например. Такому в голову могут прийти любые, даже самые невероятные, вещи: сегодня он просто следит, завтра попытается напасть. А в полиции обычно скептически относятся к подобным рассказам. И занимают примерно такую позицию: «Пока нет конкретных фактов, разбирайтесь, граждане, сами и не беспокойте нас со всякой ерундой».

– Вероника, можешь вспомнить, когда впервые заметила, что за тобой следят?

– Может, я не сразу стала обращать внимание, но вообще через пару недель после похорон бабушки.

– О, прими мои соболезнования.

– Да, спасибо. Это очень тяжелая потеря, бабушка была моим единственным родным человеком. Мои родители погибли в автокатастрофе много лет назад. Я еще маленькой была. Бабушка Елена воспитала меня одна, дала приличное образование. Только благодаря ее помощи и настойчивости я закончила учебу и устроилась работать в лицей.

– Работа нравится? – решила я отвлечь девушку от грустных мыслей.

– Да, коллектив хороший, зарплата достойная. Мы дома ремонт недавно сделали. Я мечтала бабушку свозить в отпуск за границу, она не бывала нигде. Да и я сама дальше Крыма не ездила.

– А где ты хотела бы побывать?

– Больше всего меня манит Франция, Италия, да и вся Европа. В Японию тоже очень хочется поехать, в сезон цветения сакуры, но это все мечты.

– Мечты рано или поздно сбываются, особенно если мы прилагаем к этому усилия.

– Бабушка тоже так говорила. Женя, а если я предложу тебе работу, ты не поднимешь меня на смех?

– Всегда рада помочь. Даже сама хотела предложить.

– Ну, я не бизнесмен, может, это все выглядит смешно и глупо.

– В твоей ситуации обязательно нужно разобраться. Все выяснить и принять меры, пока это не кончилось плохо. Так что ничего смешного тут нет; правда, мои расценки могут оказаться тебе не совсем по карману.

– Ничего, я как раз на отпуск копила. Пойми, мне очень страшно, а посоветоваться не с кем.

– Так, я понимаю, что рассказала ты мне еще не все. Никакой это не поклонник? И, Вероника, есть соображения, почему за тобой следят?

– Я только предполагаю, что это связано с семейной тайной. Ее мне рассказала бабушка перед смертью. Но я никому вот ни словечка не говорила. А они следят, я изнервничалась вся, спать не могу, страшно.

– У тебя ведь есть друг, молодой человек?

– Максим, только он не верит мне, говорит, что я выдумываю все, и смеется. А, – тут Вероника густо покраснела, – если ты намекаешь, что он мог бы составить мне компанию по ночам, то мы еще не в тех отношениях.

– Это правильно, тут торопиться некуда, – одобрила я.

Тем временем мы подошли к дому Вероники, и она предложила зайти. У меня самой была мысль проводить девушку прямо до квартиры. По дороге сюда я не заметила слежки. Но если ее «водят» стабильно и давно, то заинтересованные лица уже знают, где она живет. Значит, могут поджидать у подъезда или даже у самой квартиры. Недаром Вероника так нервничает, лучше убедиться, что все в порядке.

– Может, кофе сварить? – предложила Вероника на пороге.

Создавалось впечатление, что она хочет как можно дольше оставаться в моей компании, – мы по дороге сюда никого не встретили.

– Нет, спасибо. Квартиру твою я сейчас осмотрю, хорошо? – спросила я.

– Ага.

– Потом уйду, а ты запри за мной двери, окна тоже держи закрытыми и никому не открывай. Кто бы ни были люди, следящие за тобой, какие бы ни преследовали они цели, тактику резко менять не будут и в квартиру к тебе ломиться не станут. Так что спи спокойно.

– Хорошо, я попробую. А когда мы встретимся?

– Тебе завтра нужно на работу?

– Я хотела взять отпуск, но много времени это не займет.

– Тогда сделаем вот что. Завтра с утра пиши заявление на отпуск и расскажи всем, что к тебе приезжает подруга из Франции, погостить. А мы с тобой встретимся в том же кафе, где познакомились сегодня. Там нас никто не станет беспокоить, расскажешь мне свою семейную историю и тайну, с ней связанную.

– Женя, ты переедешь ко мне, пока будешь охранять?

– Желательно, но если это неудобно, можно смотреть по ситуации.

– Как раз удобно! – горячо воскликнула Вероника. – Мне страшно одной. А с тобой и поболтать здорово, и вообще… Никогда не встречала женщину-телохранителя. Ты такая стройная, изящная, хрупкая на вид.

– Внешний вид иногда обманчив.

– Это точно подмечено.

Пока мы разговаривали, я осмотрела жилье Вероники. Обычная трехкомнатная квартира, как говорили в советское время, «улучшенной планировки». Раньше, видимо, здесь жила большая семья. Три отдельные комнаты, два балкона, небольшая уютная кухня. Расположена на седьмом этаже девятиэтажного дома. Так что, велев не открывать окна и балконные двери, я, пожалуй, перестраховалась. Но мне будет спокойней, да и Веронике тоже.

Мы простились до завтра, и я отправилась домой. По дороге продолжала размышлять о новой знакомой и ее неприятностях. На самом деле может оказаться, что вся эта история не стоит выеденного яйца. Если у человека богатое воображение, некоторые обстоятельства он сам способен выдумать, а потом под воздействием того же воображения они растут, обретают определенную форму и превращаются в навязчивый страх или паранойю. Хотя Вероника производит впечатление вменяемого человека, обстоятельства могут быть разные: от странного поклонника до чьей-то нелепой шутки.

Поломав голову так и эдак, я решила, что для каких-либо выводов маловато информации. Пусть Вероника сначала все расскажет о своей семье, разберемся, что там за тайна. Побуду рядом несколько дней, пригляжусь к окружающим, заодно выясню, существует слежка в действительности или только в воображении девушки.

* * *

Мое утро начинается всегда в шесть часов, если нет срочных важных дел, которые требуют встать пораньше. Поскольку встреча с Вероникой была назначена на десять часов, я не торопилась и отправилась на традиционную пробежку. Потом немного позанималась на спортивной площадке: карате, упражнения на гибкость, растяжку. Дома приняла душ и собрала необходимые вещи. Предполагалось, что я проведу у Вероники несколько дней, притом буду изображать подругу-француженку. Пришлось выудить из своего гардероба несколько вещей, способных «не ударить лицом в грязь». Вечерняя одежда, думаю, не пригодится. А вот коктейльное синее платье и стильный брючный костюм бежевого цвета, который я привезла прошлой весной из Лондона, подойдут идеально. Еще возьму кремовую «тройку», и, пожалуй, хватит. Обычно я предпочитаю удобную одежду, но, в силу профессии, просто обязана иметь вещи на все случаи жизни. Поэтому я упаковала джинсы, пару футболок, смену белья, кроссовки, ветровку, водолазку и приступила к самому интересному: выбору оружия. После недолгого размышления бросила в сумку револьвер в наплечной кобуре, еще один, маленький, который крепится в кобуре на щиколотке, обоймы к ним. Присоединила к этому любимый набор метательных ножей и «звездочек», сделанных из высокотехнологичного пластика, привезенный из Японии, машинку для обнаружения следящих и записывающих устройств. Упаковала верный ноутбук. И застыла над сумкой, задумчиво взвешивая на ладони небольшую гранату. За этим занятием меня и застала заглянувшая в комнату тетя Мила.

– Женечка, доброе… – лицо ее мгновенно вытянулось, – утро.

– Привет, теть Мил! – Я аккуратно положила гранату на место – в сейф для хранения оружия, вмонтированный в стену внутри моего платяного шкафа, и закрыла дверцу.

– Женя, ну что это за вид?

– А что такое? – Делано озабоченно я повернулась к зеркалу.

– Красивая девушка: тонкое лицо, изящная фигура, выразительные, глубокие глаза, чудные волосы, – перечисляла тетушка мои достоинства, – стоит в белье посреди спальни и играется с гранатой! Да кто тебя замуж возьмет?!

– Я только что из душа, сумку собираю. Гранату решила не брать, – махнула я рукой, – это будет чересчур, – пояснила я свои действия. – А ты пришла меня завтракать позвать? – Подозреваю, тетя Мила втайне побаивается всяческого оружия, маскируя свой страх безграничным презрением к оному.

– Именно. – Тетушка гордо выплыла из моей спальни.

Я, ухмыляясь, пошла следом, на ходу натягивая синий льняной сарафан с бежевой вышивкой.

– Теть Мил, вот скажи: я в этом сарафане буду похожа на настоящую француженку?

– Нужно шляпку добавить. Соломенную, с ленточкой.

– Думаешь?

– Да. Ты, моя деточка, такая хорошенькая; если захочешь, всех француженок за пояс заткнешь.

– Ага, – я посмотрела на часы, налила себе кофе и намазала тост джемом.

– Позавтракай нормально. Я пюре приготовила из сельдерея, очень полезно, салат, мясо.

– Спасибо, теть Мил, тороплюсь.

– Опять работа?

– Да, меня не будет дома несколько дней, может, неделю. Буду звонить, не переживай.

– Все с этой твоей работой нет времени ни на что.

– Ага.

– Женя, ты вот скажи, к нам несколько раз приходил молодой человек, представительный такой. Помнишь, вы еще в ресторан ездили…

– Генка?

– Да, кажется, Геннадий его зовут.

Генка, мой старинный приятель, мы учились вместе в Ворошиловке, был переведен в Тарасов несколько лет назад. Начальник, между прочим, сделал неплохую карьеру, служа в полиции. Мы сразу возобновили общение, он даже помогал мне в одном деле, когда я охраняла юного ювелира и его отца. Тот поход в ресторан, который так запомнила тетя Мила, Генка как раз и выторговал в обмен на свою помощь. Поскольку тетушку я не стала посвящать во все подробности своих договоренностей, она питает тайные надежды на продолжение наших «отношений».

– Генка сейчас занят, по-моему, в командировку уехал, а что?

– Ну вот, то он занят, то ты, – все же расстроилась тетя, – может, когда вы оба освободитесь, пригласишь его в гости? На чай, я что-нибудь испеку.

– Теть Мила, я тебя обожаю. – Хотелось добавить: за неистребимый оптимизм, но боюсь, тетя не оценит иронию.

– Так ты согласна?

– Конечно, только когда освобожусь. Хорошо?

– Да, Женечка.

– Теть Мила, – чмокнула я ее в щеку, поднимаясь из-за стола, – мне пора. Скоро домой не жди, буду звонить.

* * *

До назначенной встречи оставалось совсем немного времени. Я оставила сумку с вещами в «фольке», припарковала его неподалеку, остальной путь до кафе предпочла проделать пешком, опаздывать очень не люблю, поэтому пришлось ускорить темп.

Вероника уже ждала меня, я бросила мимолетный взгляд на часы. Без трех минут десять.

– Это я пришла раньше, – заметила Вероника направление моего взгляда, – на работе проблем не возникло, все вопросы быстро решили.

– Как дела? В порядке? Ты вроде бы нервничаешь?

– Заметно? Да, вчера, после того как мы попрощались, я успокоилась, расслабилась даже. Спала крепко, без сновидений, впервые за последние недели. А сегодня утром, когда шла к лицею, опять заметила подозрительного типа, он следил за мной. Потом, кажется, до кафе «проводил».

– И неприятные переживания заново накатили?

– Да.

– Не расстраивайся, теперь ты не одна. Мы разберемся в этой ситуации и найдем нужное решение. Ты рассказала на работе о «приезде подруги»?

– Да, как договаривались, Максиму также сообщила, когда он звонил, даже соседке по лестничной площадке, мы с ней виделись с утра.

– Отлично, теперь, если заинтересованные лица собирают информацию, мое появление в твоей жизни никого не насторожит. Давай сделаем вот что: после того как обсудим все вопросы, прогуляемся немного по центру, хочу оценить профессиональным взглядом того, кто за тобой следит.

– Конечно. Сразу должна предупредить, рассказ долгий.

– Хорошо, тогда, пожалуй, закажу чашку чаю. И ничего не пропускай, – улыбнулась я, – подробности бывают очень важны.

– Моя прабабушка, Ольга, происходит из знатного дворянского рода Мещерских. Ольга Мещерская родилась в Питере в тысяча девятьсот втором году. Там семья и жила до революции, в это время Ольге было пятнадцать лет. Практически сразу в городе начались погромы, дворян расстреливали семьями, их имущество подлежало национализации. Так прабабушка познакомилась со своим будущим мужем Федором Черновым. Он был офицером НКВД и возглавлял отдел экспроприации.

Семья Мещерских в полном составе была арестована темной страшной ночью в первые дни революции. Их вытащили из родного дома и, ничего не объясняя, бросили в застенки. Сразу не расстреляли, держали в сыром подвале, битком набитом такими же дворянами, которым была уготована такая же участь – расстрел. Говорят, юная Мещерская обладала редкой, сказочной красотой: точеная фигура, фарфоровая кожа, благородные черты лица, глубокие синие глаза, длинные, густые светлые волосы. Отец называл Ольгу «моя прекрасная фея». До революции многие добивались ее руки. Но отец не торопился расстаться со своим сокровищем, а юная Мещерская была романтичной особой, ждала любви, страсти, как в романах, и никому не отдавала своего сердца.

Чернов захотел ее себе, как хотят вещь – редкую и красивую. Через неделю пребывания семьи Мещерских в тюрьме Чернов сделал Ольге предложение, практичное и деловое: она должна немедленно выйти за него замуж. Он после этого отпустит ее родных на все четыре стороны. Даже снабдит их поддельными документами. За эту неделю Мещерские стали старожилами в своей камере, остальные там долго не задерживались, так что они успели прочувствовать и понять весь ужас своего положения. И Ольга была вынуждена пойти на этот шаг, чтобы спасти родных.

Чернов снабдил отца и мать Ольги поддельными паспортами и вывез их с двумя младшими сыновьями за пределы города, мотивируя это тем, что в Питере все еще неспокойно, и если в них заподозрят дворян, то опять арестуют, и новые документы не помогут. Больше Ольга родных не видела никогда. Федор жестко и доходчиво объяснил, что отныне она отрезанный ломоть и вообще целиком принадлежит своему мужу и господину.

Бабушка не рассказывала, как прабабушке жилось с Федором, но нетрудно догадаться. Светская красавица, любимица семьи и кумир знатных кавалеров в одночасье превратилась в служанку, практически рабыню грубого мужлана. Ольга заплатила эту страшную цену за жизнь родных, даже без возможности увидеть свою семью когда-либо или узнать об их дальнейшей судьбе. Федор Чернов не захотел назвать Ольге фамилию, которую теперь носят ее родители по новым документам, несмотря на постоянные ее мольбы.

Вскоре Ольга родила сына Дмитрия и дочь Елену – мою бабушку. Чернов делал карьеру в органах, после того как не стало кого грабить, занимался раскрытием заговоров. А их, как известно, в нашей стране было немало раскрыто и придумано. Время шло, дети росли. Ольга смирилась со своей участью, покорилась грубому, деспотичному мужу. С началом Великой Отечественной войны Федор ушел на фронт, буквально с первых дней. Следом за ним сын. Ольга с дочерью остались в Ленинграде и вскорости оказались в осаде. Все наслышаны об ужасах блокады, Ольга с Еленой пережили ее. Было очень тяжело, но покидать любимый город Ольга не хотела. В начале сорок пятого года с войны вернулся сын, его комиссовали после тяжелейшего ранения.

После приезда Дмитрия домой они о чем-то долго говорили с матерью, Елене удалось услышать лишь обрывки разговора. Она поняла только, что на войне дороги отца и сына пересеклись, и Дмитрий узнал какую-то тайну Федора. А мать, в свою очередь, рассказала сыну об обстоятельствах своего замужества.

После этого разговора Ольга приняла решение бежать от мужа. Не подать на развод, Федор этого не допустил бы, а именно бежать. Дети, разумеется, отправились с ней. Еще шла война, им удалось затеряться в суматохе и неразберихе тех дней. Но приходилось все время переезжать. Сначала они поселились в небольшой деревне за Уралом, потом переехали дальше на восток, затем еще дальше. И в конце концов оказались во Владивостоке.

Все годы скитаний в душе Ольги не было покоя, она неустанно повторяла, что чудовище-муж ищет их и рано или поздно найдет.

Действительно, Федору удалось разыскать семью в сорок шестом году. Ни Ольга, ни ее дети не знали тогда, что Чернов вскорости сам попадет под репрессии своего ведомства. Разве что для него самого это не оказалось новостью. Чутьем Федор Чернов отличался редким, почти звериным. Он оставил своим детям золотую монету, просил хранить ее и никому не показывать до его возвращения.

Дмитрий категорически отказался иметь какие-либо дела с отцом. Сказал, что слишком много знает про него. А Елена согласилась и взяла монету. Федор уехал и больше никогда не появился. Видимо, он надеялся выкрутиться или получить небольшой срок, но сгинул в недрах организации, которой сам служил много лет.

После отъезда мужа Ольгу разбил инсульт на фоне пережитого стресса. Затем второй, и через три месяца дети осиротели. Хотя не такие уж и дети: Диме было двадцать шесть, Лене двадцать пять лет. Потом пути сестры и брата разошлись. Елена уехала из города, завербовалась на стройку, а Дмитрий остался во Владивостоке. На стройке Елена познакомилась со своим будущим мужем, моим дедом. Он был родом из Тарасова. В пятидесятых они переехали жить сюда, потом родилась дочь, моя мама.

– История не совсем обычная, даже захватывающая, но в чем тут тайна? Не совсем понятно.

– В монете. Бабушка поведала мне всю историю только после того, как заболела. До этого я даже не догадывалась ни о чем. Бабуля велела быть очень осторожной, монету беречь, никому о ней не рассказывать, по возможности не продавать. Она намекала, что родители погибли не случайно, а из-за того, что пытались оценить и продать «Ангела».

– Кого? Ангела?

– Бабушка так монету называла.

– Прости, мне нужно уточнить, бабушка видела в смерти твоих родителей нечто мистическое? Что-то вроде божьего промысла?

– Нет, она считала, что в автомобильной аварии виновата некая организация, вроде той, в которой работал Федор Чернов.

– И ты думаешь, что слежка за тобой устроена теми же людьми?

– Ну, вообще, может, это и глупо, но… Да. Именно так и думала. По крайней мере, я привыкла доверять интуиции своей бабушки. Она была одаренным человеком, неординарной личностью и очень умной.

– Тебе виднее, но бабушка тоже могла ошибаться. О гибели родителей не берусь судить, история давняя, но твои теперешние соглядатаи могут быть никак не связаны с монетой. Думаю, еще рано делать окончательные выводы. Мы разберемся и в старой истории, и в ее современном продолжении.

* * *

Обсудив с Вероникой некоторые вопросы, касающиеся моего гонорара и способов оплаты, мы, как и планировали, вышли из кафе и отправились пешком по одной из центральных улиц Тарасова. Из озорства мы опять перешли на французский язык. Во-первых, нужно поддерживать легенду о подруге из Франции, во-вторых, иногда бывает приятно шокировать чопорных продавщиц местных бутиков.