Текст книги "Последний танец за мной"

Глава 3

Итак, все нити вели в «Пандору». Вот только как мне к ней подобраться? Не могу же я заявиться в агентство и ни с того ни с сего начать задавать вопросы о бывшей сотруднице. Если с агентством что-то не так, я спугну злодея. Придется действовать деликатно. У меня в голове уже крутилась парочка идей на этот счет, но пока еще рановато было пускать в ход тяжелую артиллерию. И «метод хамелеона» тоже подождет…

Сейчас я собиралась заняться элементарными сыскарскими делами – выяснить имена и адреса свидетелей. Потом наступит второй этап – нужно будет собрать их вместе и сличить показания.

Будь на моем месте майор Миронова, никаких проблем бы не возникло. Но дело в том, что я, Евгения Охотникова, никто. Ноль без палочки. Частное лицо. Я не имею никакого права задавать кому-то вопросы и тем более проводить следственные эксперименты. Придется провернуть это дело по-тихому…

Тем же вечером я принялась за работу. Когда семья Южиных закончила ужинать и пришла в сытое и благодушное расположение духа, я навела разговор на печальное происшествие. Мне необходимо было выяснить, кто еще находился на месте падения уборщицы. Но оказалось, что Люба почти никого не помнит. Она описала мне полного мужчину лет сорока, его стервозную жену на шпильках, старика с портфелем под мышкой, но кто все эти люди, Люба не имела понятия.

Никита и Алена помогли мне и того меньше – кажется, они вообще не смотрели по сторонам, их внимание было приковано к упавшей. Под конец я совсем отчаялась. Придется обращаться к капитанской дочке. Ползать на пузе, извиняться и добиваться своего. Да, тут тирамису не отделаешься…

Неожиданно мой взгляд задержался на Никите. Парень лениво пролистывал какие-то картинки в телефоне. Ага!

Я дождалась, когда Люба примется мыть посуду, а Алена скроется в ванной. Тогда я поманила Никиту за собой на балкон.

– Слушай, – приветливо сказала я парню, перейдя на «ты», – мне до зарезу необходима твоя помощь.

Никита подозрительно покосился на меня.

– Ну? – Вот и все, на что его хватило.

– Я уверена, что ты сфотографировал упавшую Серафиму. Я должна видеть это фото.

Никита прижал телефон к груди, как ребенок, у которого в песочнице хотят отобрать игрушку.

– Давай, не жмись! – подзадорила я парня. – Кстати, речь идет о безопасности твоей собственной семьи – матери и беременной жены. Ну и тебя самого, конечно.

– Нет у меня никаких фотографий! – уперся Никита. – Почему я должен вам помогать?

Ну все! Мое терпение на исходе!

Я взяла парня за пуговицу на рубашке и притянула к себе.

– Потому что ты испытываешь удовольствие, глядя на трупы, кровь и чужое страдание! – прошипела я. – По-хорошему, твое место в лечебнице!

Никита часто моргал, пухлые щеки обвисли. От парня едва заметно пахло табаком и очень сильно мятной жвачкой.

– Но я сегодня добрая. Так что просто покажи мне это чертово фото, и я не скажу твоей мамочке, что ты куришь!

Никита мигнул. Потом послушно нашел нужную фотографию. Отлично!

На этом снимке были хорошо видны все свидетели происшествия. Теперь, по крайней мере, я знаю, как они выглядят! Там было еще несколько фотографий упавшей крупным планом. На всякий случай я просмотрела и их тоже. Большого удовольствия мне это не доставило. Я скинула фото себе на мобильник.

– На, держи. – Я вернула Никите его игрушку. – Спасибо за содействие.

Я попросила разрешения воспользоваться компьютером. Люба удивилась, но возражать не стала. Так что полночи я просидела за монитором, вырезая и увеличивая лица свидетелей так, чтобы их можно было опознать по снимкам. Наконец я распечатала шесть фотографий и с чистой совестью отправилась спать.

На следующее утро я предложила Любе посмотреть фотографии и сказать, кого она узнает. Южина легко опознала толстяка и его стервозную жену, худого мужчину лет шестидесяти с тростью (он здорово смахивал на моего любимого актера Макса фон Сюдова), но больше никого назвать не смогла. Алена немедленно узнала Веру Мышкину, медсестру из поликлиники, а стервозную жену толстяка определила как Юлю, с которой как-то сидела в очереди в женской консультации и пару раз встречалась в магазине. Значит, супружеская пара живет где-то рядом.

Я узнала Сашеньку, но остальные были мне абсолютно незнакомы.

Я потратила весь день на поиски свидетелей, и к вечеру голубчики были у меня под колпаком. Ну, где искать Мышкиных, я знала и так – девочка назвала мне адрес, а я таких вещей не забываю. Юлю я разыскала как раз через медсестру – ведь в поликлинике есть адреса всех жителей микрорайона. Заодно я разжилась и телефоном свидетельницы. Юлия – ее фамилия оказалась Стаценко – долго не могла взять в толк, чего же я от нее хочу. Пришлось попросить к телефону ее мужа. Семен оказался более понятливым. Мужчина вспомнил недавнее происшествие с выпавшей из окна уборщицей и пообещал, что к восьми вечера он и сам будет, где сказано, и супругу приволочет.

Похожего на Макса фон Сюдова старика мне пришлось разыскивать дольше всех. Наконец я догадалась обратиться к продавщице табачного киоска, и тут мне повезло. Продавщица опознала в старике «Александра Робертовича из шестого дома». «И всегда такой вежливый!» – мечтательно заводя глаза, вздохнула дама.

Старик был дома, но долго не хотел открывать мне дверь. «Я ничего не видел. Ничего не знаю. И совершенно не желаю, чтобы кто-то нарушал мой покой!» – вот что он твердил мне через хлипкую деревянную дверь невыносимо ровным и вежливым голосом. В конце концов я не выдержала и в красках расписала, что с ним произойдет, когда неизвестные отморозки доберутся до упрямого свидетеля. Старик замолчал на добрых пять минут, а потом пообещал, что придет. Уф!

Я позвонила Южиной и попросила разрешения собрать всех в ее квартире. Услышав, что речь идет о расследовании смерти Петечки, Южина немедленно согласилась.

Больше всего проблем доставили мне поиски блондинки. Лицо ее получилось вполоборота, видно плохо. Мне показалось, что я совсем недавно где-то видела эту женщину…

К восьми вечера в гостиной квартиры Южиных собрались все нужные люди. Ну, почти все. Я все же установила личность блондинки, но привести ее сюда мне не удалось.

Герда Подниекс, вдова менеджера – вот кто это был. Чтобы это понять, мне пришлось воспользоваться специальной компьютерной программой, предназначенной для снятия изображения с камер видеонаблюдения, домашних фотоаппаратов и тому подобной хренового качества техники.

Чаще всего в своей работе я полагаюсь на выучку отряда «Сигма», руки-ноги и главный орган телохранителя – мозг. Иногда я использую специальные средства – огнестрельное или холодное оружие, но порой мне приходится прибегать к маленьким электронным помощникам. Вот и эта программа была из той же серии. Я получила ее от своих юных друзей – умников из Тарасовского университета. Очень люблю это учебное заведение – на мой взгляд, лучшие мозги нашего региона водятся именно здесь.

Не так давно я здорово помогла этим ребятам. «Цифровой леденец», вот как называлась та история… И теперь они мне кое-чем обязаны. Так что программа – это мне подарок вместо коробки конфет. Я же не собираюсь ее патентовать…

Исправленное умной техникой изображение опознали сразу – даже не пришлось никуда ходить. Алена Южина сообщила мне, что это жена сослуживца Никиты, Герда Подниекс. Адрес я помнила, да и телефон у меня сохранился. Но общаться с вдовой по телефону показалось мне неэтичным, так что я отправилась по указанному адресу сама, благо это было в одном из соседних домов все на той же улице Героев-танкистов.

Дверь мне открыла сама Герда – бледная, спокойная, с непроницаемым лицом, в черном платье. Она без всяких вопросов посторонилась, пропуская меня в квартиру.

Меня поразили две вещи. Идеальная, как в операционной, чистота крохотной квартирки – это первое. И второе – тщательно уложенные белые локоны на голове вдовы.

Я невольно огляделась в поисках гроба и толпы скорбящих родственников. И тут же сама себя одернула. Труп находится в морге, ведь это убийство…

– Вы знали Витаса? Вы с работы? – тусклым голосом проговорила женщина.

– Не совсем… Мы всего один раз разговаривали с вашим мужем по телефону. Он звонил мне дней десять назад.

В глазах вдовы разгоралось какое-то непонятное мне пламя. Интерес? Или все-таки страх?

– Вы Охотникова, – с мрачным удовольствием проговорила Герда. Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

– Витас звонил вам, чтобы попросить о защите. – Вдова вдруг выбросила вперед худую руку со скрюченными, точно когти, пальцами, и попыталась вцепиться мне в лицо. – Это вы виноваты в его смерти!

Ничего себе! Только рефлексы, намертво вбитые в меня при обучении в «Сигме», позволили мне уклониться от алых ногтей.

– Эй, спокойно! – Мне пришлось схватить женщину за тощие запястья, но вспышка ярости уже прошла.

Я усадила вдову в кресло. Та сидела очень прямо и смотрела перед собой. Вряд ли она что-нибудь видела на оклеенной полосатыми обоями стене.

– Мне очень жаль, Герда! – совершенно искренне сказала я. – Вы знаете, почему убили вашего мужа?

Вдова отрицательно качнула головой.

Я уселась напротив и сказала:

– Не так давно вы были свидетелем несчастного случая…

Мне пришлось дважды повторить рассказ о Серафиме Ёжиковой, прежде чем Герда поняла, о чем идет речь.

– При чем тут эта женщина? – с недоумением, морща лоб, спросила вдова. – Мы совсем ее не знали! Какая-то уборщица…

– Дело в том, что перед смертью эта женщина произнесла слова, которые не предназначались для чужих ушей. И теперь все, кто их слышал, находятся в опасности.

Герда подняла на меня вспыхнувшие внезапным интересом глаза.

– Ваш муж был не единственной жертвой, и далеко не первой.

И я рассказала Герде о гибели Марьи Семеновны и Петра Южиных.

Вдова с нескрываемым интересом выслушала рассказ.

– Ну, так я жду вас сегодня в восемь по этому адресу? – наконец сказала я, вставая. Говорить больше было не о чем, я и так потратила на Герду кучу времени. А ведь мой охраняемый объект – Алена – находится дома в полном одиночестве. Правда, в своей кровати она в безопасности, но все же не дело телохранителю заниматься посторонними делами, пока объект без присмотра…

– Ждете? – переспросила Герда. – Нет, я не собираюсь на эту вашу сходку.

– Простите?! – Я не поверила своим ушам. Надо же, Герда Подниекс показалась мне вполне разумной женщиной. Она так внимательно выслушала все мои аргументы, и вдруг такое…

Вдова поднялась и остановила на мне ледяной взгляд.

– Не понимаю, чем мне помогут ваши дурацкие затеи!

– Герда, ваша жизнь в опасности!

– Не больше, чем ваша! – отрезала вдова. – Прощайте!

Мне оставалось только покинуть ее дом. На всякий случай я нацарапала номер своего телефона на первой странице блокнота, лежащего в прихожей. Герда наблюдала за мной с непроницаемым лицом.

– Если все-таки передумаете, позвоните, – сказала я на прощание.

Так что в восемь вечера в гостиной Южиных собрались не все, кого я хотела видеть.

Помимо семейства Южиных там находились мать и дочь Мышкины, Александр Штильмарк – старик с тростью, а также супружеская пара Стаценко. Муж по имени Семен – пузатый мужчина в желтой футболке, удивительно напоминал Гомера Симпсона из мультика. Его супруга, которую он называл исключительно Юлек, вертлявая блондинка, непрерывно щебетала, обсуждая все, что попадало в поле ее зрения: «Ой, Сема, глянь, какие обои! Вот я такие же хотела, помнишь? А это что, монстера? Ой, а чем вы ее поливаете?» Кажется, глаза госпожи Стаценко были напрямую подключены ко рту, минуя мозг. Причем Юлек отнюдь не была дурой – пару раз я поймала ее цепкий взгляд, сканирующий всех присутствующих. Очевидно, все это шоу в духе «Ой, Вань, гляди, какие клоуны!» было удобной маской, скрывающей истинное лицо госпожи Стаценко, с которым мне еще предстояло познакомиться.

Супруги Стаценко быстренько заняли самые удобные кресла. Остальным пришлось устраиваться где придется.

Мышкины угнездились рядом друг с другом на диванчике, причем занимали едва ли одну четвертую посадочного места.

Алена и Никита скромно сидели на стульчиках.

Люба Южина приехала последней, прямо к восьми часам. Она велела сыночку притащить для нее кресло и теперь с удовольствием вытянула натруженные ноги. После рабочего дня хозяйка выглядела предельно усталой, но я знала, что это ненадолго – минут через пятнадцать Люба оклемается. А пока она беззастенчиво разглядывала разношерстный народ, наводнивший ее уютную гостиную.

Надо сказать, я занималась тем же самым, прикидывая, как лучше вести разговор.

Штильмарк не выдержал первым.

– Милая барышня! – это он мне. – Долго вы намерены испытывать наше терпение? Может, уже пора начинать ваше представление?

Старик сидел на стуле с высокой спинкой, и неизвестно, что было прямее – спинка стула или его спина. Маленькие руки с аккуратными ногтями лежали на набалдашнике трости. Начищенные до блеска ботинки строго параллельны друг другу. Белоснежная рубашка идеально отглажена, несмотря на душный жаркий вечер, на ней ни единой складочки. Зато у Симпсона… тьфу ты, Стаценко, под мышками расплывались пятна пота, а его жена обмахивалась какой-то рекламной брошюрой.

Я вопросительно взглянула на Южину. Люба кивнула, давая мне отмашку, и «представление», как изящно выразился старик, началось.

– Всем добрый вечер. Хочу напомнить, что мы собрались здесь по очень серьезному поводу. Некоторое время назад все присутствующие стали свидетелями несчастного случая. Из окна этой квартиры выпала и разбилась женщина. По случайному стечению обстоятельств вы проходили мимо и подошли оказать помощь упавшей.

При этих словах старик дернул ртом, а Никита глумливо ухмыльнулся.

– Вы стали свидетелями смерти упавшей и слышали ее последние слова. Это и есть причина, по которой мы собрались здесь, в этой комнате.

– Да чего она такого сказала-то?! – не стерпела госпожа Стаценко. – Ерунду какую-то! И стоило ради этого нас запугивать?!

– Юлек, заткнись, а? – вполне мирно предложил Гомер Симпсон.

– И правда! – неожиданно вступила в разговор Люба, по-народному легко переходя на «ты» с незнакомой женщиной. – Ты бы так не говорила, если бы твою мамашу переехала машина! И мужа заодно прикончили!

Старик вскинул брови. Мышкины прижались друг к другу. Супруги Стаценко замерли с открытыми ртами. Все таращились на меня и явно ждали объяснений.

– Любовь Витальевна права. Вы все в опасности, и я говорю это вовсе не для того, чтобы вас запугать. Погибли три человека. Последней жертвой стал молодой мужчина, его нашли на вашей улице вчера рано утром. Вы не могли не слышать об этом.

– Ой, это тот, который в коробке! – Юлия прижала ладошки к щекам. Глаза ее расширились от ужаса и восторга. – Ну, блин, надо же! А я и не знала, что это из-за той уборщицы! Думала, мафиозные разборки! Надо Инке позвонить! Она с ума сойдет!

Юлия сделала попытку встать с кресла, но тяжелая рука мужа усадила ее обратно.

– Сиди, зайка! Потом позвонишь.

К моему удивлению, госпожа Стаценко послушалась. Делаем заметку – господин Симпсон не такой уж тюфяк…

– Попрошу не посвящать третьих лиц в подробности этой истории, – довольно резко сказал я, обращаясь в первую очередь к госпоже Стаценко. – Если не хотите, чтобы они оказались в числе тех, кому грозит опасность.

Верочка Мышкина стиснула кулачки и побелела так, что я испугалась, не придется ли бежать за нашатырем. Дочка крепко обняла ее. Неизвестно, кто из Мышкиных был бледнее. До чего же хрупкие создания…

– Послушайте, – раздался хладнокровный голос Штильмарка, – вы уже запугали нас до нужного состояния. Особенно тех бедных барышень на диване. Переходите к сути дела. Зачем вы собрали нас здесь?

– Я хочу, чтобы вы вспомнили последние слова погибшей, – честно ответила я.

Свидетели принялись переглядываться.

– Зачем это? – подал голос Семен Стаценко. – Ведь три недели прошло. Да и не слышали мы ничего. Так, бред какой-то…

– Очевидно, кто-то вовсе не считает все сказанное бредом, раз из-за этой информации погибли три человека, – отчеканила я. – Если вы не желаете участвовать в этом, как выразился уважаемый Александр Робертович, представлении, вы можете хоть сейчас покинуть эту комнату. Но за вашу жизнь я не поручусь, предупреждаю сразу.

Присутствующие нервно завертели головами.

– Возможно, киллер уже поджидает каждого из вас, – безжалостно продолжала я. – Не знаю, кто станет следующей жертвой. Единственный способ обезопасить себя – это рассказать все, что знаете. Тогда у нас появится шанс вычислить убийцу и опередить его.

– Не лучше ли обратиться в полицию и сделать все по закону? – рассудительно произнес Штильмарк.

– Разумеется, каждый из вас вправе обратиться в правоохранительные органы. Более того, я настоятельно рекомендую вам именно так и поступить. Но…

– Да я уже обращалась! – вскинулась Люба. – И толку? Кто моего мужа прикончил, до сих пор сказать не могут! До того довели, будто он сам помер! Не иначе кто-то сверху надавил, вот они дело и прикрыли. Хотела я устроить им кузькину мать… но Петеньку этим не вернешь. Евгения скорее разберется. Баба она ушлая, вы ее слушайте!

– Спасибо, Любовь Витальевна! – кивнула я и продолжила: – Заявления написать просто необходимо. Особенно тем, на кого покушались. – Я кинула взгляд на Веру Мышкину, и та совсем сжалась на диванчике. – Вот только, боюсь, полиция не сможет обеспечить вашу безопасность. А сейчас это самое главное.

– Что главное? – переспросила Юлия.

– Не допустить, чтобы в этом деле появились новые жертвы.

Штильмарк пожевал сухими губами, обвел взглядом присутствующих и заявил:

– Мы готовы говорить.

Отлично!

– В таком случае, давайте по порядку. – Я взяла блокнот. – В той последовательности, в которой вы подходили к упавшей.

– Первым, без сомнений, подошел я, – заявил старик. – Я шел по улице за сигаретами, в киоск, куда хожу уже двадцать два года, и вдруг услышал звук… удар. Я обернулся и увидел женщину лет сорока пяти, лежащую на асфальте.

Отличный, прямо-таки идеальный свидетель! Ни единого лишнего слова!

– Я сразу понял, что произошло несчастье. Женщина казалась мертвой, но я все-таки подошел к ней и наклонился над телом. Внезапно упавшая открыла глаза и начала говорить. Я ясно расслышал: «Меня убили!» Тут начали подходить остальные, и я отошел. Достал телефон, вызвал «Скорую» и полицию. Так что дальнейшего я не слышал.

– Потом подошли мы. Да, Сема? – вскинулась госпожа Стаценко. – Да ерунда там была какая-то! Ничего не поймешь. Она так хрипела…

Стаценко покачал головой, напряг извилины и медленно проговорил:

– Я разобрал только: «Не верьте, генерал… дальше какая-то фамилия, типа осетинская или чеченская… виновен». И все. Дзагоев? Хохоев? Не расслышал я…

– Очень хорошо! – подбодрила я свидетелей. – Что было потом?

– Вот этот молодой человек начал фотографировать умирающую! – с нескрываемым злорадством сказала Юлия. – А его мамаша велела ему убрать телефон. По-моему, современная молодежь совсем охамела. Никакой жалости!

– Не ваше дело! Что вы вообще лезете, куда не просят! – вступилась за сыночка Южина. Люба агрессивно раздувала ноздри, но Юлию было не остановить:

– А вон та женщина… маленькая, беленькая, кричала, чтобы ее пропустили. Дескать, она медсестра.

– Значит, следующими подошли вы с Сашей? – Я повернулась к Верочке.

– Да, – кивнула Мышкина. – Я сразу поняла, что пострадавшую не спасти. Счет шел на минуты. У нее были травмы, несовместимые с жизнью.

– А что вы слышали?

– Мама считала пульс, она ничего не слышала, – вдруг проговорила до тех пор молчавшая Сашенька. – А я разобрала… Она сказала…

Сашенька вдруг густо покраснела. Все с интересом ждали, что скажет школьница. Юлия даже вытянула шею.

– Ну, давай, девочка! – подбодрила ее Люба.

– Она сказала: «Михалыч держит бесовок за яйца»… – сгорая от стыда, едва выговорила Саша.

– Фу-ты, а я-то думал! – разочарованно протянул Семен. Никита попросту заржал.

– Ну, дальше мы подошли! – заявила Люба. – Я особо не вслушивалась, что Сима там лепечет. Думала только, что у нас проблемы.

– Я тоже ничего не слышал! – поспешно заявил Никита.

Все как по команде повернулись к Алене. Будущая мать поежилась под пристальными взглядами, но все же храбро ответила:

– Она сказала так: «Мельникову довели. Ищите камеру номер четыре…» И все!

Свидетели принялись переглядываться.

– Ну, и что все это значит? – за всех спросил Семен Стаценко. Все смотрели на меня, точно я не телохранитель, а фокусник, и вот прямо сейчас достану из шляпы белого кролика.

– Простите, милая барышня, – раздался вкрадчивый голос господина Штильмарка. – Насколько я помню, там был кто-то еще. Молодая женщина с белыми волосами. Почему она не пришла на встречу?

– Не захотела, – честно ответила я.

Старик насмешливо вскинул брови:

– Очевидно, есть люди, которых вам не удалось запугать?

Я встала.

– Александр Робертович, ваша ирония неуместна. Я ведь могу уйти и оставить вас один на один с вашими проблемами.

– Не надо! – поспешно подал голос Стаценко. – Так, папаша, не злите ее. А то и правда уйдет. И что мы тогда будем делать? Она ведь дело говорит.

– Да, Евгения Максимовна – лучший в городе телохранитель! – вдруг решила прорекламировать меня Сашенька.

– Да, и вы не видели того мужика в коробке! А я видел! – неожиданно добавил Никита.

– Ну хорошо. Мы сообщили вам все, что знали. – Штильмарк опять пожевал сухими губами. – Что дальше? Каким образом это защитит нас от предполагаемого убийцы?

– Теперь я постараюсь выяснить, что означают слова погибшей, – ответила я.

– И сколько это займет времени? – поинтересовалась Юлия.

– Пока не знаю. Думаю, вам всем лучше на некоторое время уехать из города.

– Чего?! – встрепенулся Никита. – А как же работа?

– Ну, положим, можно отпуск взять… – В голосе Юлии зазвучали мечтательные нотки. Женщина уже прикидывала, какие удовольствия сулит ей внеочередной отдых.

– А у меня школа, – протянула Сашенька растерянно.

– Ты в каком классе? – поинтересовалась Люба.

– В десятом…

– Ну вот! Экзамены тебе не сдавать! Справку возьмешь, что заболела, и все дела! – легко решила проблему Южина.

– Но я не хочу никуда уезжать! – Старик слегка растерялся. Да уж, Штильмарк – человек устоявшихся привычек. Двадцать два года ходит за сигаретами в один и тот же киоск! Ну как такого оторвать от привычной почвы? Еще заболеет…

– Кроме того, мне совершенно некуда ехать! У меня нет ни родственников, ни знакомых в этом городе!

– А сколько лет вы живете в Тарасове? – беззастенчиво спросила Люба.

– Четверть века. А что?

Да уж…

– Это как раз не проблема, – задумчиво протянула Любовь. – У меня есть загородный дом в Хмелевке… Здоровенный такой, как раз все и поместимся. От прабабки достался. Только там никто не живет, придется сначала привести в порядок.

– Не поеду я ни в какую Хмелевку! – возмутилась Юлия. – Что я там буду делать?! Гусей пасти?

– Поедешь как миленькая! – неожиданно жестко осадил ее муж. – Лучше пожить пару недель на природе, чем как этот… в коробке…

– Но мы не можем ехать к совершенно незнакомым людям! – тихо, но твердо проговорила Вера Мышкина. – Мы вас стесним!

– Ну, так давайте познакомимся! – предложила Южина. – Тоже мне, проблема. Знаете, что? – В глазах предпринимательницы стеной непрошибаемой встало упрямство. – Мы теперь получаемся нечужие. Все под одним… киллером ходим. Он свекровь мою прикончил и Петеньку убил. Пускай полиция не может мне помочь, Женька справится. Я точно знаю.

Я даже не обиделась на «Женьку». Надо же, как высоко ценит меня клиент!

– Я ей верю. И вы тоже верьте. Целее будете… Поживем на свежем воздухе, молочка попьем козьего. А Евгения пока тут разберется.

– А обязательно тащиться в такую даль? – жалобно спросила Алена. – Может быть, проще нанять телохранителя каждому из нас?

– Ой нет, мы не можем себе этого позволить, – твердо произнесла Вера.

– Это сколько же охранников надо! – вздохнул Семен. – Да и не сможем мы круглые сутки под колпаком жить. Лучше уехать, сбить киллера со следа.

– А где гарантия, что убийца не доберется до нас в этой вашей… Хмелевке? – Последнее слово Штильмарк произнес с нескрываемым отвращением. Очевидно, Александр Робертович был типичным городским жителем. – Если мы погрузимся в автобус и поедем, это будет выглядеть несколько подозрительно, согласитесь…

– Я придумаю, как вывезти вас в безопасное место поодиночке и не привлекая внимания, – пообещала я. – Кроме того, приставлю к вам парней из охранного агентства. Простую защиту они вам обеспечат.

При этих словах Юлия заметно повеселела, а ее муж, напротив, заскучал. Похоже, ветреная супруга частенько давала ему поводы для ревности.

– Так, значит, договорились! – стукнула ладонью по подлокотнику кресла Люба Южина. – Берем отпуска и все такое. Пакуем чемоданы, только по-тихому.

– Никаких чемоданов! – предупредила я. – Минимум необходимых вещей. И чтобы никто не знал, куда вы уезжаете. Никто, слышите? Ни родители, ни соседи, ни подружки!

Я выразительно посмотрела на Сашеньку, но девочка только грустно вздохнула. Похоже, подруг у нее не было.

– Все согласны? Вам дается один день на то, чтобы привести дела в порядок. Я свяжусь с каждым из вас. В таком составе, как сейчас, вы соберетесь только на месте, в Хмелевке.

– Милая барышня, вам бы военные операции планировать, – с некоторым удивлением произнес Штильмарк.

Я не стала посвящать его в подробности моей биографии. Вместо этого я проводила всех по домам и велела соблюдать предельную осторожность, не ходить поодиночке и, едва завидев что-то подозрительное, сразу звонить мне. Я проследила, чтобы каждый забил в память своего телефона номер моего мобильного.

Так закончился этот вечер.

– Ну, Женька, ты даешь! – восхитилась Люба Южина, когда я вернулась, проводив последнего – Штильмарка.

Лежа в постели, я крутила в голове последние слова Серафимы Ёжиковой. Честно сказать, получалась полная ерунда. Какие «камеры номер четыре»? Кто такие Мельникова и Михалыч? Какие бесовки? Почему их держат за яйца, и за какие именно?! Что все это значит?

Что ж, следовало признать, что мой план, на который я возлагала такие надежды, не вполне удался. То есть в смысле безопасности свидетелей все прошло как нельзя лучше – страх остальных подстегнул нерешительных и убедил принять верное решение. Но вот что касается последних слов погибшей…

Впрочем, текст шарады не полон. Есть один не опрошенный мною свидетель. Герда Подниекс подошла к Симе последней. Возможно, женщина слышала что-то такое, что прольет свет на слова Серафимы и заставит их соединиться в связный текст…

Следующее утро началось для меня рано – телефонный звонок заставил меня выскочить из постели в половине шестого. Я как раз досматривала сон, как будто это я сама наклоняюсь над упавшей Ёжиковой, и она сообщает мне сведения неимоверной важности, а я хлопаю себя по карманам в поисках завалящего огрызка карандаша, чтобы все это записать, и только потом вспоминаю, что у меня в телефоне диктофон. Эх, жаль, что Никита ограничился одними фотографиями! Вот бы он еще воспользовался звукозаписывающим устройством. Тогда бы я смогла размотать это запутанное дело.

– Охотникова, – негромко сказала я в трубку, унимая бешено колотящееся сердце. Вот сейчас окажется, что наше вчерашнее собрание спровоцировало убийцу, и теперь на его совести еще одна жертва. Кто это будет? Смешной толстяк Семен? Белокурая Сашенька Мышкина? Строгий старик Штильмарк? Со вчерашнего дня у меня такое чувство, что я отвечаю за всю эту компанию.

В какой-то степени так оно и есть. Кстати, собирая вчера свидетелей падения гражданки Ёжиковой, я прекрасно отдавала себе отчет, чем это может кончиться. С момента смерти Подниекса прошло три дня. С тех пор наш киллер не делал никаких телодвижений. Затаился, чего-то выжидал. Возможно… шансы чрезвычайно малы, но все же возможно, убийца убедился, что свидетели не представляют для него опасности. Она разобщены, друг с другом даже не знакомы. Никому из них и в голову не пришло бы собираться вместе и сличать последние слова погибшей. Да еще разбираться, какие криминальные тайны кроются за этим…

Тогда получается, что именно я своими действиями спровоцировала киллера. Да, я допускала такую возможность… Но надеялась его опередить. Неужели невидимый убийца меня переиграл? Но кто он, кто?!

В трубке бился истеричный, захлебывающийся слезами женский голос. Я не сразу узнала Юлию Стаценко.

– Успокойтесь и расскажите, что случилось! – резко, приказным тоном велела я. Кажется, подействовало – женщина прекратила рыдать и принялась объяснять. Сквозь всхлипы я разобрала, что рано утром Юлия вышла на балкон и вдруг заметила машину – потрепанный «жигуленок», стоящий прямо у нее под балконом. Именно это транспортное средство стояло там вчера вечером, когда они с мужем возвращались с нашего собрания.

– А вы не ошиблись? – уточнила я на всякий случай.

– Нет! – прорыдала Стаценко в трубку. – Там номер – как дата моего рождения, я еще внимание обратила…

В машине сидели два мужика очень неприятного вида. Увидев Юлию, один навел на нее бинокль.

Да, это не киллеры, а кружок «неумелые руки». Жаль, меня не было в тот момент у дома Стаценко…

– Где они сейчас?

– Уехали! – всхлипнула женщина.

Что ж, значит, счет пошел на часы. И мне нужно как можно скорее убрать свидетелей в безопасное место.

– Юлия, слушайте меня внимательно…

И я изложила все еще хлюпающей носом женщине свой план. Вернее, ту его часть, которая относилась непосредственно к супругам Стаценко.

Скажу честно – Юлия отнеслась к моим наработкам с большим недоверием.

– Слушайте, а это обязательно? – недовольно спросила она.

– Обязательно! – отрезала я. После этого я совершила еще с десяток, не меньше, телефонных звонков – обзвонила всех участников предстоящей операции (я назвала ее «Делит», потому что именно это я и собиралась сделать – стереть свидетелей из их обычной жизни). Кроме того, я связалась с «кузнечиками» и попросила помощи.

«Охранное агентство Коваля», а по-простому «кузнечики» – вот кто мне нужен в трудную минуту!

Сережа Коваль был бывшим сотрудником военной полиции, комиссованным по ранению вчистую. У мужика не было обеих ног, зато голова работала отлично. Первое, что он сделал, оказавшись на гражданке, – влип в неприятности, пытаясь заработать на квартиру, чтобы разъехаться с бросившей калеку женой. Вот тут мы с Серегой и познакомились. Я помогла ему выбраться из ямы (как в переносном, так и в прямом смысле слова), а Коваль перестал искать приключений на свою голову, зато занялся тем, что получалось у него лучше всего – открыл частное охранное агентство. С тех пор мы друзья. Кроме того, порой я подкидываю его ребяткам выгодные заказы, когда клиент дрожит от нетерпения, а я чересчур загружена работой.